Новости от 02 октября 2018 года из блога, посвященного практике в Европейском суде по правам человека ЕСПЧ
Постановление ЕСПЧ от 13 апреля 2017 года по делу "Гусейнова (Huseynova) против Азербайджана" (жалоба N 10653/10).
В 2010 году заявительнице была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Азербайджану.
По делу успешно рассмотрена жалоба заявительницы на отсутствие эффективного расследования убийства ее мужа - журналиста, критически настроенного по отношению к правительству. По делу допущено нарушение требований статьи 2 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Муж заявительницы Эльмар Гусейнов был известным независимым журналистом в Азербайджане. В марте 2005 года он был застрелен по дороге с работы домой. Было возбуждено уголовное дело, и двое граждан Грузии были установлены в качестве подозреваемых. Власти Грузии отказались экстрадировать их из Грузии в Азербайджан. В конвенционном разбирательстве заявительница жаловалась в соответствии со статьей 2 Конвенции на то, что ее муж был убит представителями государства и что власти государства-ответчика не провели адекватного и эффективного расследования его убийства.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения статьи 2 Конвенции (материально-правовой аспект). Данные, позволяющие Европейскому Суду установить вне всякого разумного сомнения, что муж заявительницы был убит представителями государства или что за его убийством стояли власти, отсутствовали. Европейский Суд также не располагает данными, указывающими, что власти Азербайджана знали или должны были знать в то время о существовании реальной и непосредственной угрозы жизни мужа заявительницы и не смогли защитить его право на жизнь.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу требования статьи 2 Конвенции нарушены не были (принято единогласно).
По поводу соблюдения статьи 2 Конвенции (процессуальный аспект). Международные документы, такие как Европейская конвенция о выдаче и Минская конвенция 1993 года, стороной которых являлись оба государства, ясно предусматривали передачу уголовного дела грузинским властям для рассмотрения обвинения в убийстве в Грузии. Действительно, власти Грузии прямо указали на такую возможность в своем ответе на запрос о выдаче. Отсутствуют данные о рассмотрении властями Азербайджана подобной возможности.
Даже хотя заявительница была признана потерпевшей в настоящем деле, следственные органы постоянно отказывали ей в ознакомлении с материалами дела. Соответствующее законодательство Азербайджана не предусматривало такое право доступа, и Европейский Суд счел данную ситуацию неприемлемой. Действовавшее положение лишило заявительницу возможности защиты своих законных интересов и воспрепятствовало общественному контролю за расследованием.
С учетом общего фактического контекста дела утверждения заявительницы о том, что убийство ее мужа было связано с его журналистской деятельностью, не казалось невероятным. Журнал, который он издавал независимо, имел репутацию резко критического по отношению к властям Азербайджана и оппозиции. Власти вмешивались в его издание и распространение, и против мужа заявительницы было возбуждено более 30 гражданских и уголовных разбирательств. Было очевидно, что его убийство могло оказывать сдерживающее влияние на работу других журналистов страны. При таких обстоятельствах имелись основания для проверки с надлежащей старательностью, было ли убийство, которое, по-видимому, было тщательно спланировано, связано с его журналистской деятельностью. Власти Азербайджана не смогли провести адекватное и эффективное расследование обстоятельств убийства мужа заявительницы.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу допущено нарушение требований статьи 2 Конвенции (принято единогласно).
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявительнице 20 000 евро в качестве компенсации морального вреда.
Источник публикации: http://espchhelp.ru/blog/984-guseynova-protiv-azerbaydzhana .
Постановление ЕСПЧ от 06 апреля 2017 года по делу "A.P., Гарсон и Нико против Франции (A.P., Garcon and Nicot v. France)" (жалоба N 79885/12 и другие).
В 2012 году заявителям была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Франции.
По делу успешно рассмотрена жалоба на требования закона, выполнение которых необходимо для корректировки гражданского состояния трансгендерных лиц. По делу допущено нарушение требований ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод; по делам требования ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод нарушены не были.
Обстоятельства дела
Заявителями по делу выступают трансгендерные лица. В 2007 - 2009 г. они обратились в суды Франции для изменения записей в их свидетельствах о рождении, касающихся пола и имени. Все суды отклонили их иски, на том основании что заявители не доказали, что они прошли необходимое лекарственное и хирургическое вмешательство, вызывающее необратимую смену пола. В деле второго заявителя суды также постановили, что не было доказано, что он действительно страдал от соответствующего расстройства половой идентификации. В деле первого заявителя суд придал особое значение тому факту, что он отказался пройти медицинское освидетельствование для подтверждения того, что операция по смене пола была действительно проведена. Освидетельствование было назначено на основании того, что представленные им доказательства были недостаточными.
В 2012 и 2013 г. Кассационный суд Франции отклонил кассационные жалобы заявителей. В Европейском Суде они жаловались на то, что эти условия (вытекающие из действующего на тот момент законодательства) нарушали их право на уважение личной жизни или являлись унижающими достоинство.
Вопросы права
По поводу соблюдения статьи 8 Конвенции. Европейский Суд полагает, что жалобы должны быть рассмотрены с точки зрения позитивных обязательств государства-ответчика гарантировать уважение личной жизни.
(a) Условие о том, чтобы изменения внешности (лица) были необратимыми (второй и третий заявители). Выходя за рамки достойной сожаления неопределенности официальной законодательной формулировки (требование о наличии необратимого изменения внешности), французское позитивное право действительно ставило признание половой принадлежности трансгендерных лиц в зависимость от прохождения операции по стерилизации или терапии, которая по своему характеру и интенсивности влекла крайне высокую вероятность стерилизации.
(i) Свобода усмотрения государства. Хотя между государствами-членами отсутствует консенсус о критерии стерильности и настоящее дело действительно затрагивает публичные интересы, следующие элементы привели Европейский Суд к выводу о том, что государство-ответчик имело лишь узкую свободу усмотрения в данном вопросе:
- в основе этих жалоб лежат ключевые аспекты интимной идентичности лица и даже его или ее существования: с одной стороны, физическая неприкосновенность (учитывая, что речь шла о стерилизации), с другой стороны, половая принадлежность;
- кроме того, спорное условие было удалено из позитивного права 11 государств-участников, включая Францию, в 2009 - 2016 г. и схожие реформы обсуждаются в иных государствах-участниках. Это указывает на то, что в последние годы в Европе возникла тенденция в виде отказа от данного критерия, основанная на изменении в понимании трансгендерности;
- ряд европейских и международных институциональных субъектов, действующих в сфере продвижения и защиты прав человека, недвусмысленно высказывались в пользу отказа от критерия стерильности до или одновременно с решениями Кассационного суда по настоящему делу.
(ii) Сопоставление конкурирующих интересов. Действительно, обеспечение принципа неотчуждаемости гражданского состояния, гарантирование достоверности и однозначности гражданского состояния и в более общем смысле обеспечение правовой определенности представляли собой вопросы публичного интереса.
Однако французское позитивное право на тот момент ставило перед заинтересованными лицами неразрешимую дилемму: либо они подвергаются операции или терапии, влекущим стерилизацию, вопреки собственной воле и, поступая так, отказываются от полного осуществления права на уважение своей физической неприкосновенности, либо они отказываются от признания своей половой принадлежности и поэтому от полного осуществления того же права, то есть в целом права на уважение личной жизни, одним из аспектов которого является право на уважение физической неприкосновенности. По мнению Европейского Суда, зависимость признания половой принадлежности трансгендерных лиц от прохождения операции или терапии, влекущих стерилизацию, или с наибольшей долей вероятности имеющих такое последствие, против их воли приравнивается к зависимости полного осуществления права на уважение личной жизни, предусмотренного статьей 8 Конвенции, от отказа от полного осуществления права лица на физическую неприкосновенность, гарантированного не только этим положением, но и статьей 3 Конвенции.
Следовательно, не было достигнуто справедливого равновесия, которое должно было быть установлено между публичными интересами и интересами лица.
Постановление
По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято шестью голосами "за" при одном - "против").
(b) Условие о диагностировании расстройства половой идентификации (второй заявитель). Заявитель утверждал, что трансгендерность не являлась заболеванием и подход к половым идентификациям как к последствиям психологических или медицинских патологий являлся фактором стигматизации. Это мнение также было выражено в 2013 году Национальной консультативной комиссией по правам человека (Commission nationale consultative des droits de l'homme, CNCDH).
(i) Свобода усмотрения государства. Хотя дело касалось важного аспекта идентичности трансгендерных лиц, поскольку было затронуто признание их половой принадлежности, следующие элементы привели Европейский Суд к выводу о том, что государства-участники сохраняли широкие пределы усмотрения при решении вопроса о том, применять ли условие о предварительном наличии психологического диагноза:
- существовала практически единогласная позиция по этому пункту среди государств-участников, в которых было возможно юридическое признание половой принадлежности трансгендерных лиц;
- транссексуальность включена в главу 5 "Расстройства психики и поведения" Международной классификации болезней, публикуемой Всемирной организацией здравоохранения (ICC-10, N F64.0);
- в отличие от условия стерильности обязанность пройти психологическое диагностирование не ставит прямо под вопрос физическую неприкосновенность лица;
- как второстепенное соображение не представляется, что европейские и международные субъекты, действующие в сфере продвижения и защиты основополагающих прав человека, занимают столь же прочную позицию по этому пункту, как в отношении условия стерильности.
(ii) Сопоставление конкурирующих интересов. Высший орган здравоохранения Франции заявил в 2009 году, что требование о диагностировании расстройства половой идентификации являлось частью подхода, известного как "дифференциальная диагностика", призванного обеспечить уверенность врачей до гормонального или хирургического воздействия в том, что страдания пациента не обусловлены иными причинами. В связи с этим указанное конкретное требование было призвано защищать интересы заинтересованных лиц, обеспечивая, чтобы они не начали процесс смены своего правового статуса по ошибочным причинам.
Кроме того, в данном пункте интересы заявителя частично перекрывались публичным интересом, связанным с защитой принципа неотчуждаемости гражданского состояния, достоверности и однозначности реестра актов гражданского состояния и правовой определенности, учитывая, что это требование также способствовало обеспечению стабильности изменений, вносимых в запись о поле реестра актов гражданского состояния.
Выдвигая спорное основание для отклонения требования заявителя, государство-ответчик, учитывая его широкие пределы усмотрения, установило справедливое равновесие между конкурирующими интересами.
Постановление
По делу требования статьи 8 Конвенции нарушены не были (принято единогласно).
(c) Обязанность пройти медицинское освидетельствование (первый заявитель). Заявитель, который предпочел пройти операцию по смене пола за границей, утверждал во внутригосударственных судах, что он, таким образом, выполнил условия, предусмотренные материальным правом для изменения гражданского состояния. Спорное экспертное исследование, которое было призвано проверить, соответствовало ли это утверждение действительности, было назначено судьей в процессе сбора доказательств, то есть в области, в которой Европейский Суд предоставляет государствам-участникам очень широкие пределы усмотрения. Ничто не свидетельствовало о том, что это решение было произвольным. Гражданский процессуальный кодекс предоставлял судам неограниченную свободу усмотрения при назначении процессуальных мер, включая медицинские экспертизы, если они не располагали достаточными доказательствами для вынесения решения. Суд указал четкие причины, по которым он считал представленные доказательства недостаточными. В результате он назначил экспертов трех различных, но взаимодополняющих специализаций, которым была поручена крайне подробно сформулированная задача. Следовательно, даже если данная медицинская экспертиза предполагала генитальный осмотр, степени вмешательства должно было придаваться ограниченное значение. Выдвигая спорное основание для отклонения требования заявителя, власти государства-ответчика установили справедливое равновесие между конкурирующими интересами.
Постановление
По делу требования статьи 8 Конвенции нарушены не были (принято единогласно).
Компенсация
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Факт установления нарушения сам по себе является достаточной справедливой компенсацией морального вреда.
Источник публикации: http://espchhelp.ru/blog/985-a-p-garson-i-niko-protiv-frantsii .
Постановление ЕСПЧ от 04 апреля 2017 года по делу "Гюзелюртлу и другие (Guzelyurtlu and Others) против Кипра и Турции" (жалоба N 36925/07).
В 2007 году заявителям была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Кипру и Турции.
По делу успешно рассмотрена жалоба на уклонение властей Турции и Кипра от сотрудничества в расследовании убийства. По делу допущены нарушения статьи 2 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Заявители являются близкими родственниками трех граждан Кипра турецкого происхождения, которые были найдены мертвыми с пулевыми ранениями на территории острова, контролируемой правительством Кипра в 2005 году. Кипрские и турецкие власти (включая "TRNC") (имеется в виду так называемая Турецкая республика Северного Кипра) немедленно начали расследование. Однако хотя властями Кипра были установлены, а властями "TRNC" задержаны и допрошены восемь подозреваемых, оба расследования зашли в тупик, и дела были временно приостановлены до появления новых обстоятельств. Хотя дела не были прекращены, после 2008 года не происходило каких-либо событий. Власти Турции продолжали ожидать доказательств, которые позволили бы осудить подозреваемых, тогда как кипрское расследование зашло в тупик после возвращения Турцией запросов на выдачу властями Кипра. Меры, принятые в результате посредничества сил ООН по поддержанию мира на Кипре (далее - UNFICYP), оказались бесполезными в связи с тем, что власти государств-ответчиков настаивали на своих позициях.
В конвенционном разбирательстве заявители жаловались на нарушение статьи 2 Конвенции властями Кипра и Турции в связи с неспособностью проводить эффективное расследование гибели людей и сотрудничать в ходе расследования.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения статьи 2 Конвенции (процессуальный аспект). Поскольку гибель родственников заявителей произошла на территории, контролируемой Республикой Кипр и находящейся под юрисдикцией этого государства, возникло процессуальное обязательство Кипра по расследованию смерти людей. Процессуальное обязательство Турции также существовало, поскольку подозреваемые в убийстве относились к турецкой юрисдикции, в "TRNC" или материковой Турции, и власти Турции и "TRNC" были уведомлены о преступлении, и были опубликованы "красные уведомления" относительно подозреваемых (имеются в виду запросы Интерпола для задержания лиц, находящихся в международном розыске). Действительно, власти "TRNC" начали собственное уголовное расследование, и их суды имели юрисдикцию в отношении лиц, совершивших преступления на острове Кипр.
Жалоба заявителей на нарушение статьи 2 Конвенции касалась проведения соответствующих расследований властями Кипра и Турции и уклонения властей государств-ответчиков от сотрудничества друг с другом.
(a) Проведение расследований. Оба государства-ответчика безотлагательно осуществили значительное количество следственных мероприятий. Европейский Суд не усмотрел в их действиях недостатков, которые могли бы поставить под вопрос общую адекватность расследований как таковых. Однако отсутствовала необходимость делать вывод в соответствии со статьей 2 Конвенции по этому вопросу ввиду заключений Европейского Суда относительно сотрудничества между двумя государствами.
(b) Процессуальное обязательство сотрудничества. При обстоятельствах, как в настоящем деле, когда расследование убийства неизбежно затрагивало более чем одно государство, это влекло обязательство со стороны властей государств-ответчиков эффективно сотрудничать и принимать все необходимые меры в этих целях, чтобы облегчить и реализовать эффективное расследование по делу в целом. Данная обязанность заключалась в поддержании эффективной защиты права на жизнь, предусмотренной статьей 2 Конвенции, и согласовалась с позицией соответствующих документов Совета Европы, которые предусматривали межправительственное сотрудничество в целях более эффективного предотвращения и пресечения транснациональных преступлений и наказания виновных. Характер и объем требуемого сотрудничества неизбежно зависят от обстоятельства конкретного дела. Европейский Суд не уполномочен определять, соблюдали ли власти государств-ответчиков свои обязательства в соответствии с Европейской конвенцией о выдаче и Европейской конвенции о взаимной правовой помощи по уголовным делам, и он не должен указывать, какие меры власти должны были принять, чтобы государства-ответчики соблюдали свои обязательства наиболее эффективно. Задача Европейского Суда заключалась в удостоверении того, что осуществленные меры были целесообразными и достаточными при таких обстоятельствах, и в определении того, в какой степени минимальные усилия были возможны и должны были быть предприняты.
Из материалов, предоставленных Европейскому Суду, включая доклад Генерального секретаря ООН от 27 мая 2005 г. об операции ООН на Кипре, следует, что государства-ответчики не готовы к компромиссу и поиску взаимопонимания. Эта позиция основывалась на политических соображениях, отражавших длительный и напряженный политический спор между Республикой Кипр и Турцией. Хотя государства-ответчики имели возможность найти решение и прийти к соглашению при посредничестве UNFICYP, они не использовали подобную возможность. Любые предложения, такие как встречи на нейтральной территории между полицейскими органами, допрос подозреваемых с помощью "метода допроса с видеозаписью" в буферной зоне ООН, возможность организации суда ad hoc на нейтральной территории, обмен доказательствами и рассмотрение вопроса об уровне технических служб, которые делались с целью нахождения компромиссного решения, сталкивались с откровенным отказом со стороны властей. Хотя было создано несколько межобщинных рабочих групп и технических комитетов, по-видимому, никто не рассматривал дело с целью продвижения расследования.
В результате уклонения государств-ответчиков от сотрудничества их соответствующие расследования не продвигались, и ничего не было сделано за более чем восемь лет. Прошедшее время неизбежно влияло на количество и качество доступных доказательств и ухудшало шансы на завершение следствия. Это также продлило страдания членов семьи.
В настоящее время собрано множество доказательств, восемь подозреваемых установлены, найдены и задержаны. Уклонение от прямого сотрудничества или при посредничестве UNFICYP повлекло их освобождение. Если бы сотрудничество проходило в соответствии с процессуальным обязательством на основании статьи 2 Конвенции, уголовное разбирательство могло быть возбуждено против одного или нескольких подозреваемых или расследование могло прийти к надлежащему завершению.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу допущено нарушение требований статьи 2 Конвенции властями Турции (принято единогласно), по делу допущено нарушение требований статьи 2 Конвенции властями Кипра (принято пятью голосами "за" при двух - "против").
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить каждому заявителю по 8 500 евро в качестве компенсации морального вреда.
Источник публикации: http://espchhelp.ru/blog/986-gyuzelyurtlu-i-drugiye-protiv-kipra-i-turtsii .
Постановление ЕСПЧ от 04 апреля 2017 года по делу "Профессиональный союз компании "Тек Гыда Иш Сендикасы" (Tek Gida Is Sendikasi) против Турции" (жалоба N 35009/05).
В 2005 году заявителям была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Турции.
По делу успешно рассмотрена жалоба на основанный на законе отказ признать профессиональный союз представителем работников. По делу не было допущено нарушения требований статьи 11 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. По делу обжалуются масштабные увольнения членов профессионального союза, повлекшие отсутствие профсоюзного представительства работников компании. По делу допущено нарушение требований статьи 11 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
В мае 2004 года общее количество членов профессионального союза-заявителя на всех трех фабриках, принадлежащих конкретной компании, было достаточным, чтобы он был признан Министерством труда и социального обеспечения Турции способным представлять работников в коллективных переговорах по критерию "большинства работников компании". Однако компания возражала против такого признания. В декабре 2004 года суд по трудовым спорам поддержал возражение компании на основании экспертного заключения, демонстрирующего, что, если принять во внимание всех работников компании на трех фабриках, а также в головном офисе, то количество членов профессионального союза-заявителя не было достаточным. Профессиональный союз безуспешно обжаловал решение. Вскоре после этого компания уволила 40 работников, которые являлись членами профессионального союза-заявителя по сокращению штатов или за профессиональные упущения. В марте 2004 года указанные бывшие работники обратились с жалобами в суды по трудовым спорам в связи с незаконным увольнением, требуя восстановить их на работе.
Между июлем и декабрем 2004 года различные суды по трудовым спорам вынесли решения в пользу уволенных работников, заключив, что они были уволены по причине их членства в профессиональном союзе. Суды обязали компанию восстановить их на работе или же выплатить каждому из них компенсацию за незаконное увольнение, эквивалентную годовой зарплате.
Компания не восстановила на работе никого из уволенных работников, выплатив им компенсации, взысканные в их пользу. В 2005 году профессиональный союз-заявитель более не имел членов из числа работников компании.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения статьи 11 Конвенции. (a) Отказ признать статус представителя за профессиональным союзом-заявителем, что являлось условием для участия в коллективных переговорах. Отказ судов по гражданским делам признать статус представителя за профессиональным союзом-заявителем являлся вмешательством в право на свободу объединения последнего.
Толкование закона судами по гражданским делам, в соответствии с которым деятельность, дополнительная к основной деятельности компании (в настоящем деле управление и операции в сфере исследований и маркетинга), относилась к той же сфере деятельности, что и ее основная деятельность (в настоящем деле обработка пищевых продуктов), не было ни произвольным, ни явно необоснованным.
При этом требование к профессиональному союзу, стремящемуся получить представительский статус в компании, доказать, что количество его членов составляет как минимум половину от общего количества работников этой компании, было предусмотрено законом.
Внутригосударственные суды явно преследовали цель обеспечения защиты прав работников крупными профессиональными союзами. Отказ признать статус представителя за профессиональным союзом-заявителем не был окончательным и действовал лишь до момента, когда количество членов профессионального союза-заявителя достигло бы простого большинства работников компании. Кроме того, спорные судебные решения в принципе не умаляли право профессионального союза-заявителя пытаться донести до работодателя способами, отличными от коллективных переговоров, позицию, которую он собирался отстаивать от имени своих членов, одновременно пытаясь привлечь дополнительных членов среди работников компании в целом.
Наконец, довод профессионального союза-заявителя о том, что работники головного офиса компании не могли рассматриваться как относящиеся к отрасли обработки пищевых продуктов, мог иметь эффект сдерживания этих работников от вступления в любой профессиональный союз. При таких обстоятельствах метод подсчета количества работников, представляющих большинство в спорной компании, не затрагивал основополагающую деятельность профессионального союза, а лишь составлял второстепенный аспект. Спорные судебные решения были нацелены на установление справедливого баланса между конкурирующими интересами профессионального союза-заявителя и всего рассматриваемого сообщества. Данные решения, таким образом, были приняты в рамках свободы усмотрения, предоставленной государству в части средств обеспечения как свободы объединения в целом, так и способности профессионального союза-заявителя защищать профессиональные интересы своих членов.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу требования статьи 11 Конвенции нарушены не были (принято единогласно).
(b) Предполагаемый распад профсоюзного движения в компании, обусловленный увольнением всех членов профессионального союза-заявителя. Имелось вмешательство в осуществление профессиональным союзом-заявителем как субъектом, отличным от своих членов, его права на ведение профсоюзной деятельности и участие в коллективных переговорах. Спорное вмешательство соответствовало закону, толкование которому дали суды по трудовым спорам. Кроме того, разрешая работодателю делать выбор между восстановлением на работе незаконно уволенных работников и выплатой им компенсации, спорное законодательство и сопутствующие судебные решения были направлены на предупреждение конфликтов на рабочем месте и, соответственно, на защиту прав иных лиц и предупреждение нарушений общественного порядка. Сделав выбор в пользу выплаты компенсации, компания вывела профессиональный союз-заявитель со своей территории, что повлекло полное отсутствие профсоюзного представительства работников компании и утрату данным профессиональным союзом всех членов. Из-за утраты всех своих членов профессиональный союз-заявитель столкнулся с ограничением, затрагивающим саму основу его профсоюзной деятельности, что предоставляло внутригосударственным властям более узкую свободу усмотрения и требовало более подробного обоснования пропорциональности вмешательства.
Однако ничто в материалах дела не предполагало, что суды по гражданским делам, рассматривавшие дело, присуждая в качестве компенсации за незаконное увольнение минимальные суммы, предусмотренные законом, провели тщательный анализ сдерживающего воздействия таких сумм, с учетом, например, низких зарплат уволенных работников и/или значительных финансовых возможностей компании, в которой они работали. Отказ работодателя восстановить уволенных работников и присуждение компенсации, которая не была достаточной, чтобы удержать работодателя от будущих незаконных увольнений, не нарушали закон, истолкованный в судебных решениях по настоящему делу. Соответствующее законодательство, как оно было применено судами, не возлагало достаточно сдерживающих санкций на работодателя, который, осуществляя незаконные масштабные увольнения, лишил заявителя способности пытаться убедить работников вступить в него. Следовательно, ни законодатель, ни суды, рассмотревшие дело, не выполнили свое позитивное обязательство гарантировать профессиональному союзу-заявителю эффективное осуществление права пытаться убедить работодателя прислушаться к его мнениям от имени его членов и в принципе его права на коллективные переговоры с работодателем. Следовательно, не было установлено необходимое справедливое равновесие между конкурирующими интересами профессионального союза-заявителя и компании в целом.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу допущено нарушение статьи 11 Конвенции (принято единогласно).
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить профессиональному союзу-заявителю 10 000 евро в качестве компенсации морального вреда.
Источник публикации: http://espchhelp.ru/blog/987-professional-nyy-soyuz-kompanii-tek-gyda-ish-sendikasy-protiv-turtsii .
Постановление ЕСПЧ от 04 апреля 2017 года по делу "Матанович (Matanovic) против Хорватии" (жалоба N 2742/12).
В 2012 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Хорватии.
По делу успешно рассмотрена жалоба заявителя на отсутствие эффективной судебной процедуры для определения того, должны ли были быть сообщены защите доказательства, собранные стороной обвинения. По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. По делу не допущено нарушений требований статьи 8 и пункта 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Заявитель, публичный чиновник, был помещен под специальное наблюдение в рамках расследования предполагаемой коррупции. В дальнейшем он и ряд других сообвиняемых был осужден за различные преступления и приговорен к 11 годам лишения свободы. Доказательства против него включали записи разговоров во время специальной операции наблюдения. В конвенционном разбирательстве заявитель, в частности, утверждал, что он был лишен доступа к справедливому судебному разбирательству (пункт 1 статьи 6 Конвенции), так как он не имел доступа к первоначальным записям, а также поскольку некоторые записи вообще не были ему сообщены на том основании, что они не имеют отношения к его делу и затрагивают личную жизнь третьих лиц.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции (нераскрытие и использование доказательств, полученных в результате специальных следственных мер). Жалобы заявителя на процессуальную несправедливость относились к его ограниченному доступу к трем основным категориям доказательств, полученных в результате использования мер негласного наблюдения.
Первая категория касалась записей наблюдения, представленных в качестве доказательств и использованных при осуждении заявителя. Европейский Суд отметил, что заявитель имел доступ к расшифровкам записей, заказанных следственным судьей и судом первой инстанции и подготовленных экспертом, независимость и беспристрастность которого никогда не ставились под сомнение. Записи были воспроизведены в суде, заявитель имел возможность сравнить расшифровку с воспроизведенным материалом, и его возражения по поводу несоответствий между расшифровками и записями были надлежащим образом рассмотрены, и были назначены дополнительные экспертизы для устранения этих противоречий.
Заявитель также воспользовался возможностью оспорить данные доказательства, и суды государства-ответчика дали подробные ответы на его возражения. Заявитель никогда не оспаривал, что записанные разговоры имели место, и не отрицал их подлинность. Исходя из изложенного, Европейский Суд заключил, что отсутствует несправедливость относительно записей, относящихся к первой категории.
Вторая категория затрагивала записи заявителя и других обвиняемых, которые не были использованы для осуждения заявителя. Что касается данной категории, Европейский Суд отметил, что, несмотря на доступ к достаточно подробным сообщениям о его разговорах с третьими лицами, заявитель не смог привести конкретный довод относительно возможной релевантности данных доказательств на любом этапе внутригосударственного разбирательства. Таким образом, Европейский Суд не смог заключить, что предполагаемая невозможность доступа заявителя к записям, относившимся к этой категории, была сама по себе достаточной для установления нарушения его права на справедливое судебное разбирательство. Тем не менее в своей оценке общей справедливости разбирательства он должен учитывать это ограничение права заявителя на защиту.
Третья категория доказательств содержала записи, касавшиеся иных лиц, которые не подверглись преследованию и не упоминались при осуждении заявителя. Заявителю было отказано в доступе к любой информации на том основании, что он не имел права доступа к записям, поскольку они не затрагивали его дело и касались личной жизни других лиц. Однако отсутствовала процедура, позволявшая компетентному суду оценивать по требованию заявителя их относимость к делу, конкретно, содержали ли они такие подробные сведения, которые могли бы позволить заявителю оправдаться или уменьшить наказание, или имели значение для допустимости, достоверности и полноты доказательств, представленных во время разбирательства. Вывод Верховного суда о том, что Генеральный прокурор должен был отобрать доказательства для использования при разбирательстве дела, расходился с прецедентной практикой Европейского Суда, согласно которой процедура, позволявшая органам преследования самим оценивать относимость доказательств в отсутствие дополнительных процессуальных гарантий прав защиты, не отвечает требованиям пункта 1 статьи 6 Конвенции.
Следовательно, было очевидно, что с учетом недостатков процедуры раскрытия рассматриваемых доказательств заявитель не мог сформулировать конкретный довод относительно соответствия данных доказательств и рассмотрения компетентным судом его обращения в свете его права на эффективную подготовку защиты. Таким образом, ему воспрепятствовали в использовании процедуры, с помощью которой могло быть установлено, были ли способны доказательства, которыми располагала прокуратура, исключенные из материалов дела, уменьшить его наказание или поставить под сомнение масштаб его предполагаемой преступной деятельности.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (принято единогласно).
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 1 500 евро в качестве компенсации морального вреда (принято четырьмя голосами "за" при трех - "против"), требование о компенсации материального ущерба было отклонено.
Европейский Суд также единогласно установил, что по делу не были нарушены требования статьи 8 Конвенции и пункта 1 статьи 6 Конвенции, что касается довода заявителя о подстрекательстве.
Источник публикации: http://espchhelp.ru/blog/988-matanovich-protiv-khorvatii .
Постановление ЕСПЧ от 04 апреля 2017 года по делу "Ловрич против Хорватии (Lovric v. Croatia])" (жалоба N 38458/15).
В 2015 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Хорватии.
По делу успешно рассмотрена жалоба на невозможность обжаловать в судах по гражданским делам исключение из ассоциации ее члена. По делу допущено нарушение требований ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Обстоятельства дела
Заявитель являлся членом охотничьей ассоциации. В 2012 году общее собрание приняло решение о его исключении из этой ассоциации. Заявитель предъявил иск, который был признан неприемлемым на том основании, что данный вопрос не относился к юрисдикции судов. В разбирательстве дела в Европейском Суде заявитель жаловался на то, что он не мог в суде обжаловать это решение.
Вопросы права
По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции. (a) Приемлемость. Пункт 1 статьи 6 Конвенции обеспечивает каждому право предъявить в суд любое требование, относящееся к его гражданским правам и обязанностям. Это право распространялось только на споры о гражданских правах и обязанностях, которые могут считаться признанными в соответствии с внутригосударственным законодательством независимо от того, защищены ли такие права Конвенцией. Спор должен быть реальным и серьезным, он может относиться не только к действительному существованию права, но и к его пределам и способу его осуществления, и, наконец, результат разбирательства должен иметь решающее значение для данного права.
Законодательство Хорватии предусматривает судебную защиту прав членов ассоциации, вытекающих из ее устава, в которой они состоят. Право быть членом ассоциации являлось правом гражданского характера, сопутствующим праву на свободу объединения с другими лицами, и пункт 1 статьи 6 Конвенции применялся к разбирательству об исключении из ассоциации. Было очевидно, что разбирательство, на которое жаловался заявитель, затрагивало реальный и серьезный спор по поводу свободы ассоциации, в частности, по поводу права заявителя оставаться членом ассоциации, и исход этого разбирательства был непосредственно решающим для данного права и свободы.
Решение
Жалоба объявлена приемлемой для рассмотрения по существу (вынесено большинством голосов).
(b) Существо жалобы. Ограничение права заявителя на доступ к суду преследовало правомерную цель уважения автономии ассоциаций. Организационная автономия ассоциаций составляла важный аспект их свободы объединения, защищаемой статьей 11 Конвенции. В частности, ассоциации могли иметь некоторые дисциплинарные полномочия вплоть до исключения, не опасаясь внешнего вмешательства. Однако свобода объединения с другими и, следовательно, организационная автономия ассоциаций не были абсолютными. Вмешательство государства во внутренние дела ассоциаций не могло быть полностью исключено. Так, ассоциация должна придерживаться определенного минимального стандарта при исключении члена. В таких делах пределы судебной проверки могли быть ограничены для соблюдения организационной автономии ассоциаций. Однако заявитель, который оспаривал свое исключение из ассоциации, был полностью лишен доступа к суду.
Постановление
По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (принято шестью голосами "за" при одном - "против").
Компенсация
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Требование о возмещении вреда не выдвигалось. Наиболее целесообразной формой возмещения вреда было бы возобновление разбирательства по делу.
Источник публикации: http://espchhelp.ru/blog/989-lovrich-protiv-khorvatii .
Постановление ЕСПЧ от 30 марта 2017 года по делу "Човдури и другие (Chowdury and Others) против Греции" (жалоба N 21884/15).
В 2015 году заявителям была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Греции.
По делу успешно рассмотрена жалоба на неадекватную реакцию на торговлю людьми посредством эксплуатации и уязвимости нелегальных трудовых мигрантов. По делу допущено нарушение требований статьи 4 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Заявителями являются 42 гражданина Бангладеша. В отсутствие разрешений на работу или проживание в Греции они были трудоустроены в 2012 - 2013 годах в качестве сезонных сельскохозяйственных рабочих. При наличии обещаний заработной платы в 22 евро в день и при размещении в ужасающих условиях они работали очень долго под наблюдением вооруженных надсмотрщиков. Поскольку через несколько месяцев задержки заработной платы начались забастовки, работодатели ответили угрозами и наняли новых мигрантов из Бангладеша.
17 апреля 2013 г. один из охранников открыл огонь примерно по сотне рабочих, которые требовали погашения задолженности по заработной плате, и ранил некоторых заявителей. Было возбуждено разбирательство против работодателей, охранника, который открыл огонь, и надсмотрщика. Дополнительно к обвинению в причинении тяжкого вреда здоровью прокурор предъявил обвинение в торговле людьми (статья 323A Уголовного кодекса). Одна группа заявителей (которые все были ранены) была признана прокуратурой в качестве потерпевших от торговли людьми и приняла участие в судебном разбирательстве.
В июле 2014 года суд ассизов применил наказания в виде лишения свободы в отношении причинения тяжких телесных повреждений, но отклонил обвинение в торговле людьми на том основании, что заявители подписывали соглашения добровольно, не теряя свободы передвижения, что позволяло им уйти от работодателя. Прокурор при Кассационном суде отказался подать кассационную жалобу. Другие группы заявителей (которые не были ранены) не были привлечены к участию в разбирательстве в суде ассизов. В мае 2013 года они также подали жалобу, требуя признания их жертвами торговли людьми. В августе 2014 года прокурор отказался возбуждать разбирательство на том основании, что задержка явки заявителей ставит под сомнение реальность их присутствия во время событий. Заявители, которые считали, что они подверглись принудительному или обязательному суду, утверждали в Европейском Суде, что власти уклонились от реагирования на их ситуацию.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения пункта 2 статьи 4 Конвенции. (a) Применимость. Понятие торговли людьми не ограничивается сексуальной эксплуатацией. Эксплуатация через труд - это одна из форм эксплуатации, выявленная определением торговли людьми, изложенным в статье 4 (a) Конвенции Совета Европы о противодействии торговле людьми (Конвенции против торговли людьми), которая вскрывает внутреннюю связь между принудительным или обязательным трудом и торговлей людьми. Та же идея ясно усматривается в статье Уголовного кодекса, которая применима в настоящем деле. Предшествующее согласие жертвы не является достаточным для того, чтобы трудоустройство квалифицировалось как "принудительный труд". Если работодатель злоупотреблял своими полномочиями или пользовался уязвимым положением рабочих в целях их эксплуатации, последние не предлагали свой труд добровольно. Вопрос о том, предлагает ли лицо свой труд добровольно, является фактическим и должен рассматриваться с учетом всех относимых обстоятельств дела.
В настоящем деле заявители начали работать, находясь в уязвимом положении в качестве нелегальных мигрантов без каких-либо ресурсов, и они подвергались риску быть задержанными, заключенными под стражу и высланными. Заявители, несомненно, понимали, что, если они прекратят работу, то никогда не получат задолженность по заработной плате, которая накапливалась ежедневно.
Даже если предположить, что при трудоустройстве заявители предлагали свой труд добровольно и добросовестно верили, что им будет выплачиваться заработная плата, поведение их работодателей (угрозы и насилие, особенно в ответ на требование о заработной плате) демонстрировало, что ситуация впоследствии изменилась. Так, хотя заявители не находились в подневольном положении, условия их труда явно допускали вывод о том, что их ситуация составляла принудительный труд и торговлю людьми, как это определено статьей 3 (a) Дополнительного протокола Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности (Палермского протокола) и статьей 4 Конвенции против торговли людьми.
РЕШЕНИЕ
Статья 4 Конвенции применима в настоящем деле (принято единогласно).
(b) Соблюдение обязательств. Основания, изложенные ниже, вынудили Европейский Суд заключить, что государство-ответчик не исполнило свои позитивные обязательства относительно торговли людьми (воспрепятствование торговле людьми, защита потерпевших, проведение эффективного расследования и наказание виновных).
Европейский Суд использовал Конвенцию против торговли людьми и ее истолкование Группой экспертов по противодействию торговле людьми (GRETA).
(i) Создание необходимой правовой и регулятивной базы. Это обязательство было в существенной степени исполнено. В частности, Греция ратифицировала или подписала задолго до событий, породивших настоящее дело, основные международные инструменты (включая Палермский протокол от декабря 2000 года и Конвенцию против торговли людьми от 16 мая 2005 г.) и имплементировала соответствующее право Европейского союза в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы относительно карательного аспекта и защиты потерпевших.
(ii) Оперативные меры. Конвенция против торговли людьми рекомендовала принять превентивные (усиление координации на национальном уровне между различными органами, ответственными за противодействие торговле людьми и снижение спроса, в том числе за счет пограничного контроля) и защитные меры (облегчающие идентификацию потерпевших квалифицированными лицами и оказывающие помощь потерпевшим в их физической, психологической и социальной реабилитации).
В настоящем деле это обязательство не было исполнено: хотя власти давно сознавали местную ситуацию (доклад омбудсмена привлек внимание к ситуации еще в 2008 году), их реакция имела разовый характер, и общее решение принято не было.
(iii) Эффективность расследования и судебного разбирательства. В делах по поводу эксплуатации органы преследования и суда должны были сделать срочно и по своей инициативе, как только ситуация была доведена до их сведения, все логические выводы из применения соответствующих уголовно-правовых текстов в степени, допускаемой их соответствующими полномочиями. В настоящем деле следующие основания повлекли заключение о том, что эти обязательства не были исполнены.
(альфа) Что касается заявителей, которые не принимали участия в разбирательстве дела в суде ассизов. Как только прокурор получил фактическую информацию о том, что эти заявители были наняты теми же работодателями и работали в тех же условиях, что и группа заявителей, участвовавших в разбирательстве дела в суде ассизов, у него возникла обязанность расследовать утверждения о торговле людьми и принудительном труде. Однако решение, отклонявшее жалобу, не давало оснований полагать, что прокурор реально рассматривал данный аспект.
Придавая значение тому факту, что указанная группа лиц допустила задержку в доведении вопроса до сведения полиции, прокурор не соблюдал статью 13 Конвенции против торговли людьми, которая особо предусмотрела "период восстановления и реабилитации" не менее чем в 30 дней, так что заинтересованное лицо могло иметь время, чтобы уйти от влияния торговцев людьми и принять информированное решение о сотрудничестве с властями.
Таким образом, целесообразно отклонить возражение о том, что эта группа заявителей не имела статуса "жертвы", и заключить, что отсутствовало эффективное расследование.
(бета) Что касается заявителей, которые принимали участие в разбирательство в суде ассизов. Лица, обвинявшиеся в "торговле людьми", были оправданы на основе узкого толкования, которое, по-видимому, путало торговлю людьми с подневольным состоянием. Однако ограничение свободы передвижения, которое затрагивало не столько труд лица, сколько определенные аспекты жизни жертвы, не являлось необходимым условием квалификации ситуации в качестве принудительного труда или даже торговли людьми. Прокурор в Кассационном суде впоследствии отказал без указания причин в подаче жалобы на оправдательный приговор.
Кроме того, несмотря на обвинения в причинении тяжких телесных повреждений первоначально назначенное наказание к лишению свободы было смягчено до материальной санкции в размере 5 евро за каждый день содержания под стражей.
Компенсационный аспект. Статья 15 Конвенции против торговли людьми требовала от государств-участников предусмотреть в своем законодательстве право потерпевших на получение компенсации от лиц, совершивших преступление, и принять меры для создания компенсационного фонда.
Однако в настоящем деле даже с учетом тяжких телесных повреждений компенсация, установленная судом ассизов, не превышала 43 евро на одного работника с травмами.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу допущено нарушение требований статьи 4 Конвенции (принято единогласно).
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Трудность оценки материального ущерба, понесенного в результате невыплаченной зарплаты и решения суда ассизов, обусловила решение Европейского Суда присудить на справедливой основе общую сумму, охватывающую материальный ущерб и моральный вред по 16 000 евро каждому из заявителей, которые принимали участие в разбирательстве дела в суде ассизов, и по 12 000 евро каждому из остальных заявителей в отношении всех видов причиненного ущерба.
Источник публикации: http://espchhelp.ru/blog/990-chovduri-i-drugiye-protiv-gretsii .
Постановление ЕСПЧ от 28 марта 2017 года по делу "Фернандиш ди Оливейра (Fernandes de Oliveira) против Португалии" (жалоба N 78103/14).
В 2015 году заявителю. была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Португалии.
По делу успешно рассмотрена жалоба заявителя на самоубийство психически больного человека, добровольно госпитализированного в государственную психиатрическую больницу после попытки самоубийства. По делу допущено нарушение требований статьи 2 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Сын заявителя был добровольно госпитализирован в государственную психиатрическую больницу для лечения после попытки самоубийства в начале апреля 2000 года. 27 апреля 2000 г. он бежал из помещения больницы и прыгнул под поезд. Сын заявителя уже госпитализировался несколько раз в ту же больницу в связи с его психическим заболеванием, что усугублялось алкогольной и наркотической зависимостями. Согласно его медицинским документам больница была информирована о его предыдущих попытках самоубийства.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения статьи 2 Конвенции (материально-правовой аспект). С учетом истории болезни сына заявителя и, в частности, того факта, что он пытался покончить с собой за три недели до этого, персонал больницы имел основания полагать, что он может попытаться покончить с собой вновь. Кроме того, поскольку ранее он уже убегал из больницы, еще одну попытку бегства с возможностью в свете его диагноза фатального исхода следовало предвидеть.
Европейский Суд принял во внимание развивающуюся тенденцию обеспечивать лицам с психическими расстройствами лечение в режиме "открытых дверей". Однако данный вид лечения не мог освободить государство от его обязательств защищать психических больных пациентов от угроз, которые они могут создавать для себя. Таким образом, следовало установить справедливое равновесие между обязательствами государства в соответствии со статьей 2 Конвенции и необходимостью обеспечить медицинскую помощь в режиме "открытых дверей" с учетом индивидуальных потребностей относительно специального мониторинга суицидальных пациентов. При установлении равновесия не следовало учитывать различия между добровольной и недобровольной госпитализацией: поскольку добровольно госпитализированный человек находился под уходом и надзором больницы, обязательства государства должны были быть теми же, поскольку в противном случае добровольно госпитализированные лица лишались бы защиты статьи 2 Конвенции.
Персонал больницы проверял, присутствовали ли пациенты при принятии пищи и лекарств. Кроме того, существовал порядок, согласно которому при обнаружении отсутствия пациента организовывался поиск его в помещении больницы и информировались полиция и семья. В настоящем деле сына заявителя в последний раз видели вскоре после 16.00, но его отсутствие не было замечено до 19.00, поскольку он не явился на ужин. К этому времени он уже был мертв. Таким образом, чрезвычайная процедура оказалась неэффективной для предотвращения его побега и, следовательно, самоубийства. Угроза усугублялась открытым и неограниченным доступом с территории больницы на железнодорожную платформу. С учетом позитивного обязательства принимать профилактические меры для защиты лица, жизнь которого находилась под угрозой, и в отношении психически больного пациента, который недавно пытался покончить с собой и был склонен к бегству, от персонала больницы можно было ожидать принятия более эффективных мер, обеспечивающих, что он не будет покидать помещение.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу допущено нарушение требований статьи 2 Конвенции (принято единогласно).
Европейский Суд также установил единогласно, что имело место нарушение процессуального аспекта статьи 2 Конвенции, поскольку разбирательство продолжалось более 11 лет на двух уровнях юрисдикции. Внутригосударственные правовые механизмы в целом не обеспечили на практике эффективную и оперативную реакцию со стороны властей, согласующуюся с процессуальными обязательствами государства.
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителю 703 евро 80 центов в качестве компенсации материального ущерба и 25 000 евро в качестве компенсации морального вреда.
Источник публикации: http://espchhelp.ru/blog/991-fernandish-di-oliveyra-protiv-portugalii .
Постановление ЕСПЧ от 28 марта 2017 года по делу "Марунич (Marunic) против Хорватии" (жалоба N 51706/11).
В 2011 году заявительнице была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Хорватии.
По делу успешно рассмотрена жалоба заявительницы на нарушение права на свободу выражения мнения. По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Заявительница являлась директором муниципальной компании, осуществляющей коммунальное обслуживание. Она была уволена с должности в дисциплинарном порядке после того, как выступила в средствах массовой информации в свою защиту через неделю после публичной критики ее работы председателем компании в статье в прессе. Решение об увольнении было принято на том основании, что она сделала утверждения в прессе (касающиеся незаконного сбора платы за парковку с земли, не принадлежащей муниципалитету), которые умаляли репутацию компании. Доводы заявительницы относительно незаконного увольнения были отклонены Верховным судом на том основании, что она представила компанию в крайне негативном свете и должна была довести свои замечания о деятельности компании до сведения компетентных властей, а не сообщать их через средства массовой информации.
В конвенционном разбирательстве заявительница жаловалась на нарушение ее права на свободу выражения мнения.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения статьи 10 Конвенции. Увольнение заявительницы в связи с ее высказываниями в прессе представляло собой вмешательство в ее право на свободу выражения мнения. Вмешательство было предусмотрено законом и преследовало законную цель защиты репутации или прав иных лиц. Что касается вопроса о том, было ли оно необходимым в демократическом обществе, в то время как обязательство лояльности, сдержанности и осмотрительности, как правило, препятствовало работникам осуществлять публичную критику деятельности их работодателей, ключевое значение в деле заявительницы имел тот факт, что иное должностное лицо компании первым прибегло к использованию средств массовой информации и публично подвергло критике работу заявительницы. При данных конкретных обстоятельствах от заявительницы нельзя было ожидать, что она будет хранить молчание и не будет защищать свою репутацию тем же способом. Требовать иного означало бы распространять слишком далеко ее обязательство лояльности. Соответственно, несколько критериев, которые обычно применяются в делах, касающихся свободы выражения мнения на рабочем месте (см., например, Постановление Большой Палаты Евро по делу "Гуджа против Республики Молдова" (Guja v. Moldova) от 12 февраля 2008 г., жалоба N 14277/04, "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 105, Постановление Европейского Суда по делу "Войтас-Калета против Польши" (Wojtas-Kaleta v. Poland) от 16 июля 2009 г., жалоба N 20436/02, "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 121, и Постановление Европейского Суда по делу "Хейниш против Германии" (Heinisch v. Germany) от 21 июля 2011 г., жалоба N 28274/08, "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 143), были либо неприменимы, либо имели ограниченное значение в деле заявительницы. В частности, доводы властей государства-ответчика о том, что заявительница располагала иными эффективными, но более скрытными средствами защиты репутации, и ею двигало исключительно желание защитить свой имидж в глазах общественности, а не сообщить общественности о вопросах, представляющих всеобщий интерес, поэтому не относились к делу.
В действительности высказывания заявительницы в ответ на высказывания председателя не были непропорциональными и не вышли за рамки допустимой критики. В этой связи Европейский Суд отметил, что (i) деятельность муниципальной компании коммунального обслуживания являлась предметом всеобщего интереса для местного сообщества, (ii) высказывание заявительницы о том, что компания незаконно собирала средства за парковку, должно рассматриваться не в качестве утверждения о факте, но в качестве оценочного суждения, которое имело достаточную фактическую основу, поскольку можно разумно утверждать, что сбор платы за парковку на земле иного лица был незаконным, (iii) ее высказывание имело непосредственное значение для цели защиты ее профессиональной репутации против беспочвенной, по ее мнению, критики и (iv) ее призыв к проведению аудита и расследования следственными органами не предполагал, что компания была причастна к преступной деятельности, но был призван устранить неопределенность относительно способа, которым она управляла компанией. При таких обстоятельствах вмешательство в свободу выражения мнения заявительницы в форме увольнения в дисциплинарном порядке не было необходимо в демократическом обществе для защиты репутации и прав компании.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции (принято единогласно).
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявительнице 1 500 евро в качестве компенсации морального вреда. Компенсация материального ущерба не присуждена, так как законодательство страны допускало возобновление разбирательства в связи с установлением нарушения.
Источник публикации: http://espchhelp.ru/blog/992-marunich-protiv-khorvatii .
Постановление ЕСПЧ от 28 марта 2017 года по делу "Шкорьянец (Skorjanec) против Хорватии" (жалоба N 25536/14).
В 2014 году заявительнице была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Хорватии.
По делу успешно рассмотрена жалоба на уклонение от расследования расово мотивированного акта насилия против жертвы по ассоциации. По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
На заявительницу и ее партнера, являвшегося цыганом, напали двое человек, высказывавших антицыганские оскорбления перед нападением и во время него. Заявительница являлась свидетельницей по уголовному делу, а не потерпевшей, как ее партнер. В конвенционном разбирательстве заявительница жаловалась на уклонение внутригосударственных властей от эффективного исполнения своих позитивных обязательств в отношении расово мотивированного акта насилия против нее в нарушение статей 3 и 14 Конвенции.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения статьи 3 Конвенции (процессуальный аспект) во взаимосвязи со статьей 14 Конвенции. Обязанность властей установить возможную связь между расистскими взглядами и данным актом насилия, составлявшая часть обязательства, возложенного на государства в соответствии со статьей 3 Конвенции во взаимосвязи со статьей 14 Конвенции, затрагивала не только акты насилия, основанные на действительном или воображаемом персональном статусе потерпевшего или характеристиках, но также акты насилия, основанные на действительной или предполагаемой ассоциации или связи потерпевшего с другим лицом, которое действительно или предположительно обладает конкретным статусом или защищенной характеристикой. В таких случаях власти должны были сделать то, что разумно при данных обстоятельствах для сбора и сохранения доказательств, исследовать все практические средства установления истины и вынести полностью мотивированные, беспристрастные и объективные решения, не опуская подозрительные факты, которые могут указывать на расово мотивированное насилие.
Статья 3 Конвенции требовала имплементации адекватных уголовно-правовых механизмов, если уровень тяжести насилия, причиненного частными лицами, обусловливал защиту в соответствии с этим положением. Данные принципы тем более применимы в делах о насилии, мотивированном расовой дискриминацией. Европейский Суд решил, что правовая система Хорватии обеспечивала адекватные правовые механизмы для предоставления приемлемого уровня защиты заявительнице при имевшихся обстоятельствах. Однако в настоящем деле органы преследования сосредоточили свое расследование и анализ только на элементе преступления на почве нетерпимости, связанном с насильственным нападением на партнера заявительницы. Они не выполнили тщательной оценки соответствующих ситуационных факторов и связи между отношениями заявительницы с ее партнером и расистским мотивом для нападения на них. В своей жалобе заявительница выдвинула конкретные утверждения о расово мотивированном насилии, направленном против нее. Органы преследования настаивали на том факте, что сама она не была цыганкой, и их неспособность установить, воспринималась ли она нападавшими как цыганка, а также непринятие во внимание связи между расистским мотивом для нападения и отношением заявительницы с ее партнером повлекли недостаточную оценку обстоятельств дела внутригосударственными властями. Это умаляло адекватность процессуальной реакции властей государства-ответчика на утверждения заявительницы о расово мотивированном акте насилия против нее до степени несовместимости с обязательством государства по принятию всех разумных мер для выявления расистских мотивов в происшествии.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (принято единогласно).
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявительнице 12 500 евро в качестве компенсации морального вреда.
Источник публикации: http://espchhelp.ru/blog/993-shkoryanets-protiv-khorvatii .
