Новости от 04 октября 2018 года из блога, посвященного практике в Европейском суде по правам человека ЕСПЧ
Постановление ЕСПЧ от 09 февраля 2017 года по делу "Сельмани и другие (Selmani and Others) против Македонии" (жалоба N 67259/14).
В 2014 году заявителям была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была и коммуницирована Македонии.
По делу успешно рассмотрена жалоба на принудительное удаление заявителей, являющихся журналистами, ведущими репортаж о парламентских дебатах, с парламентской галереи для прессы сотрудниками службы безопасности, на отсутствие устного слушания при рассмотрении судом дела об удалении заявителей с парламентской галереи для прессы. По делу допущены нарушения требований статьи 6, статьи 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Заявители являлись журналистами, освещавшими парламентские дебаты, в ходе которых начались беспорядки, спровоцированные группой членов парламента, которые вынудили сотрудников службы безопасности вмешаться в ситуацию. Когда заявители отказались подчиниться приказу очистить галерею, они были оттуда принудительно выведены. Конституционный суд без проведения устного слушания установил, что служба безопасности решила, что удаление журналистов было необходимо ради их собственной безопасности.
В конвенционном разбирательстве заявители жаловались в соответствии со статьей 6 Конвенции на отсутствие устного слушания в Конституционном суде и, ссылаясь на статью 10 Конвенции, на свое принудительное удаление с галереи парламента.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения статьи 6 Конвенции.
(a) Применимость статьи 6 Конвенции. Несмотря на отсутствие возражений со стороны государства-ответчика, Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский суд) считает необходимым рассмотреть вопрос применимости к делу статьи 6 Конвенции. Внутригосударственное законодательство признавало право аккредитованных журналистов вести репортаж с парламентской галереи. Такое ведение репортажа было необходимо заявителям, чтобы осуществлять свои профессиональные функции и информировать общественность. При данных обстоятельствах Европейский Суд счел, что право вести репортаж с парламентской галереи, которое относилось к сфере свободы выражения мнения заявителей, являлось гражданским правом для целей статьи 6 Конвенции.
(b) Существо жалобы. Дело заявителей было рассмотрено Конституционным судом, действующим в качестве суда первой и единственной инстанции. Его выводы в отношении необходимости и пропорциональности спорной меры были основаны на фактических вопросах. Хотя удаление заявителей с парламентской галереи как таковое не оспаривалось сторонами, решение Конституционного суда было основано на фактах, которые оспаривались заявителями и имели значение для исхода дела. Эти вопросы не были ни техническими, ни чисто юридическими. Следовательно, заявители имели право на устное слушание, и Конституционный суд не привел никаких оснований, по которым он решил, что подобное слушание не было необходимым.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (принято единогласно).
По поводу соблюдения статьи 10 Конвенции (вопрос о соблюдении права на свободу выражения мнения). По делу обжалуется принудительное удаление журналистов с галереи для прессы в парламенте. По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции.
Центральный вопрос заключался в том, было ли спорное вмешательство необходимым в демократическом обществе. Беспорядки в парламентской палате и способ, которым власти справлялись с ними, являлись вопросами законного общественного интереса. Средства массовой информации, таким образом, имели задачу распространения информации о событии, а общественность имела право получать данную информацию.
Средства массовой информации играют ключевую роль в предоставлении информации о том, как действуют власти в отношении публичных демонстраций и сдерживания беспорядков. Любая попытка удалить журналистов с места демонстраций должна подвергаться строгой проверке.
Этот принцип был тем более применим, поскольку журналисты осуществляли свое право сообщать общественности информацию о поведении избранных представителей в парламенте и о том, каким образом власти справлялись с беспорядками, возникающими в ходе парламентских сессий.
Во время беспорядков в парламенте заявители являлись пассивными свидетелями, просто выполнявшими свою работу и наблюдавшими за событиями. Они не представляли какой-либо угрозы общественной безопасности, порядку в парламенте или иным интересам. Их удаление имело негативные последствия, поскольку оно сразу же воспрепятствовало им в получении непосредственных и прямых знаний на основе своего личного опыта о событиях, развернувшихся в парламенте. Эти знания являлись важным элементом в осуществлении заявителями функций журналистов, и общественность не должна была лишаться предоставляемой ими информации.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции (принято единогласно).
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил по 5 000 евро каждому заявителю в качестве компенсации морального вреда.
Источник публикации: http://espchhelp.ru/blog/1004-selmani-i-drugiye-protiv-makedonii .
Постановление ЕСПЧ от 07 февраля 2017 года по делу "Ирфан Гюзель (Irfan Guzel) против Турции" (жалоба N 35285/08).
В 2008 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была и коммуницирована Турции.
По делу успешно рассмотрена жалоба на отсутствие реакции на жалобы обвиняемого по поводу законности меры прослушивания телефонных разговоров. По делу допущено нарушение требований статьи 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Заявитель был судим судом ассизов в 2008 и 2009 годах. Обвинение было основано на прослушивании телефонных звонков заявителя. Материалы дела, представленные заявителю, содержали распечатку перехваченных звонков, но не информацию о судебной санкции на прослушивание. Защищаясь, заявитель задавал вопрос относительно отсутствия санкции, но безрезультатно: его вопрос был оставлен без ответа во время слушаний и в обвинительном приговоре.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения статьи 8 Конвенции. Жалобы заявителя по поводу законности прослушивания его телефонных звонков были необоснованными. Представленные документы свидетельствуют, что прослушивание было санкционировано судебным решением и что необходимость этой меры была оценена судами. Вместе с тем отсутствовали признаки произвола или необоснованности.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу требования статьи 8 Конвенции нарушены не были (принято единогласно).
По поводу соблюдения статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции. Во время судебного разбирательства заявитель пытался оспорить законность прослушивания, но его вопросы были проигнорированы. Согласно законодательству Турции, если расследование откладывалось, главный государственный прокурор должен был информировать лицо в течение двух недель о прекращении расследований и уничтожить все данные, полученные в ходе телефонного прослушивания. Однако то же законодательство, по-видимому, не затрагивало дела, переданные в суд. Заявитель мог оспорить в состязательном разбирательстве содержание телефонных разговоров, прослушанных на основании выданных судебных разрешений. Но право оспаривания распечаток, являвшихся частью оценки уголовной ответственности заявителя за вменяемые преступления, являлось отдельным вопросом по отношению к возможности оспаривания решений о санкционировании прослушивания телефонов. Материалы дела не свидетельствуют о том, что заявитель был информирован о наличии судебных решений, санкционирующих телефонное прослушивание. Суд ассизов, который судил заявителя, не ссылался на эти решения и не отвечал на его утверждения об отсутствии судебной санкции на прослушивание. Кроме того, власти государства-ответчика не привели примеров, доказывающих, что в подобных делах имелись полномочия по ретроспективной оценке телефонного прослушивания на соответствие критериям статьи 8 Конвенции для предоставления заявителям при необходимости надлежащего возмещения.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу допущено нарушение требований статьи 13 Конвенции (принято единогласно).
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Установление нарушения составляет достаточную справедливую компенсацию морального вреда, требование о компенсации материального ущерба было отклонено.
Источник публикации: http://espchhelp.ru/blog/1005-irfan-gyuzel-protiv-turtsii .
Постановление ЕСПЧ от 24 января 2017 года по делу "Копривникар (Koprivnikar) против Словении" (жалоба N 67503/13).
В 2013 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была и коммуницирована Словении.
По делу успешно рассмотрена жалоба заявителя на назначение совокупного наказания за множественные преступления. По делу допущено нарушение требований статьи 7 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Заявитель был осужден отдельными приговорами за три самостоятельных преступления, за которые он был приговорен к лишению свободы на пять месяцев, четыре года и 30 лет соответственно. Впоследствии заявитель обратился в районный суд в соответствии со статьей 53 § 2 (2) Уголовного кодекса 2008 года об объединении трех тюремных сроков в одном наказании.
Это положение устанавливало, что общее наказание должно превышать каждое отдельное наказание, но не должно превышать совокупность наказаний или 20 лет лишения свободы. Принимая во внимание, что законодатель не собирался вводить законодательство, позволявшее преступникам, приговоренным к 30 годам лишения свободы, извлекать выгоду из общего наказания, которое должно было уменьшиться на 10 лет, когда преступления были объединены, районный суд назначил заявителю совокупное наказание в виде 30 лет лишения свободы в отношении всех трех преступлений. В конвенционном разбирательстве заявитель жаловался на то, что примененное к нему наказание нарушало статью 7 Конвенции.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения требований статьи 7 Конвенции. Применимое правовое положение, использованное внутригосударственными судами, обеспечивало недостаточную правовую основу для определения наказания. В частности, применение формулировки Уголовного кодекса 2008 года к ситуации заявителя давало противоречивые результаты. В то время, как согласно условиям этого положения заявитель не должен был получить общее наказание более 20 лет, общее наказание должно было превышать каждое индивидуальное наказание, которое в деле заявителя включало срок лишения свободы в 30 лет. Единственный способ, с помощью которого суды государства-ответчика могли обеспечить соблюдение принципа, согласно которому только закон может определять преступление и устанавливать наказание и смягчить последствия непредсказуемости закона в настоящем деле, заключался в том, чтобы толковать дефектное положение ограничительно, то есть в пользу заявителя.
Соответствующее положение могло быть применено к заявителю через игнорирование нижнего предела, который требовал, чтобы общее наказание превышало каждое отдельное наказание, путем игнорирования верхнего предела, который предусматривал, чтобы общий срок лишения свободы не превышал максимального наказания в 20 лет лишения свободы. Первый вариант был более благоприятным для заявителя и должен был учитывать максимальный предел общего наказания, явно предусмотренного законодательством. Суды Словении истолковали дефектное положение, прибегнув к разным канонам интерпретации, и заключили, что его следует понимать как устанавливающее наказание в виде 30 лет лишения свободы, хотя такое наказание было более тяжелым, чем явно установленный максимум, и хотя, с учетом формулировки этого положения, оно явно наносило ущерб интересам заявителя.
Соответственно, и с учетом всех вышеизложенных соображений, внутригосударственные суды не обеспечили соблюдение принципа законности, воплощенного в статье 7 Конвенции. Общее наказание, назначенное заявителю, нарушало принцип, согласно которому только закон может установить наказание, и принцип ретроспективности применения более мягкого уголовного закона.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу допущено нарушение требований статьи 7 Конвенции (принято шестью голосами "за" при одном - "против").
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Установление нарушения само по себе будет составлять достаточную справедливую компенсацию.
Источник публикации: http://espchhelp.ru/blog/1006-koprivnikar-protiv-slovenii .
Постановление ЕСПЧ от 19 января 2017 года по делу "Иван Тодоров (Ivan Todorov) против Болгарии" (жалоба N 71545/11).
В 2011 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была и коммуницирована Болгарии.
По делу успешно рассмотрена жалоба на отсутствие средства правовой защиты для определения того, истек ли срок давности отбытия заявителем ранее назначенного наказания за преступление. По делу допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
В апреле 1987 года заявитель был признан виновным в пособничестве и подстрекательстве к злоупотреблению публичной собственностью и был приговорен, в частности, к 20 годам лишения свободы. В июне 1987 года Верховный суд оставил без изменения вынесенный ему приговор и назначенные наказания. Решение Верховного суда было окончательным и подлежало исполнению согласно внутригосударственному законодательству. Заявитель был помещен в предварительное заключение в июне 1986 года и начал отбывать наказание в июне 1987 года. В январе 1991 года заявитель подал заявление о пересмотре приговора в Верховный суд. В ту же дату председатель Верховного суда распорядился о приостановлении исполнения наказания в связи с состоянием здоровья заявителя, и он был освобожден. В декабре 1992 года Верховный суд отклонил заявление о пересмотре и оставил обвинительный приговор в силе. Власти не смогли установить местонахождение заявителя. В 2005 году заявитель обратился к Президенту Республики Болгария с ходатайством о помиловании. В ноябре 2007 года комиссия по вопросам помилования информировала заявителя о том, что было необязательно рассматривать его ходатайство, так как срок давности для исполнения наказания истек.
Заявитель решил вернуться в Болгарию. В январе 2008 года он был задержан полицией по прибытии в аэропорт в связи с нахождением его в розыске. Впоследствии он был отправлен в тюрьму для отбытия 20-летнего срока лишения свободы, назначенного ему в 1987 году.
Заявитель подал жалобу в прокуратуру, утверждая, что истек срок давности для отбытия срока лишения свободы, и просил о своем освобождении. В феврале 2008 года военный прокурор постановил, что заявитель должен был отбывать остаток срока наказания и что срок давности не истек. Жалобы заявителя на это постановление были отклонены. Заявитель был освобожден в мае 2014 года.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения требований пункта 4 статьи 5 Конвенции. Со времени его лишения свободы в январе 2008 года заявитель настаивал на том, что срок давности для исполнения его наказания истек и что отсутствовали правовые основания для лишения его свободы. Комиссия по вопросам помилования при администрации президента выразила то же мнение в ответ на ходатайство заявителя о помиловании в 2007 году. Однако органы прокуратуры, которые были уполномочены решать, должен ли он отбывать срок наказания, заняли противоположную позицию. Вопрос о том, истек ли срок давности для отбытия наказания заявителя, имевший решающее значение для законности его лишения свободы, не рассматривался во время вынесения приговора в 1987 году или при рассмотрении ходатайства заявителя о пересмотре в 1992 году. Соответственно, внутригосударственное законодательство должно было обеспечить заявителю доступ к средству правовой защиты, удовлетворяющему требованиям пункта 4 статьи 5 Конвенции, чтобы данный вопрос мог быть разрешен.
Законодательство Болгарии не предусматривало существования специального судебного средства правовой защиты для оспаривания законности лишения свободы после вынесения обвинительного приговора. Только органы преследования могли решать вопросы, относящиеся к исполнению наказаний. Постановления подлежали надзору только со стороны вышестоящего прокурора, но не судебной проверке. Однако прокурор не мог рассматриваться в качестве суда, удовлетворяющего требованиям пункта 4 статьи 5 Конвенции. Точно также в законодательстве государства-ответчика отсутствовала общая процедура типа habeas corpus, предусматривающая проверку законности содержания под стражей и освобождение заинтересованного лица, если содержание под стражей было признано незаконным.
Что касается иска о компенсации, предусмотренного статьей 2(1) Закона об ответственности государства и муниципалитетов за причинение ущерба, которая была изменена с включением права на компенсацию в отношении любого нарушения пунктов 1 - 4 статьи 5 Конвенции и вступила в силу 15 декабря 2012 г., данная процедура, хотя и потенциально могла повлечь установление незаконности содержания под стражей лица, не предусматривала освобождение лица в случае такого установления.
С учетом вышеизложенного заявитель не имел доступа в любой момент его содержания под стражей с января 2008 года по май 2014 года к судебному средству правовой защиты, с помощью которого он мог добиться проверки законности его содержания под стражей и освобождения в случае установления его незаконности.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции (принято единогласно).
Европейский Суд также единогласно установил, что по делу допущено нарушение требований пункта 5 статьи 5 Конвенции, поскольку иск о компенсации, предусмотренный Законом об ответственности государства, не мог обеспечить право заявителя на компенсацию, и иное средство правовой защиты, существовавшее во внутригосударственном законодательстве, не могло обеспечить ему компенсацию ущерба, причиненного в нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции, до или после принятия настоящего Постановления.
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителю 6 000 евро в качестве компенсации морального вреда, требование о компенсации материального ущерба было отклонено.
В деле "I.P. против Болгарии" (I.P. v. Bulgaria) (Постановление от 19 января 2017 г., жалоба N 72936/14) Европейский Суд также единогласно решил, что по делу допущено нарушение требований пункта 4 статьи 5 Конвенции на том основании, что заявитель не мог воспользоваться судебной проверкой законности его содержания под стражей. Нарушение следовало не из действий или бездействия одного из органов власти, упомянутых в статье 2 Закона об ответственности государства, а вследствие отсутствия во внутригосударственном законодательстве процедуры судебной проверки содержания заявителя под стражей в учреждении временного пребывания для молодежи. Следовательно, иск о компенсации в соответствии с указанным законом не являлся доступным и эффективным средством правовой защиты, способным предоставить возмещение заявителю в отношении его жалобы.
Источник публикации: http://espchhelp.ru/blog/1007-ivan-todorov-protiv-bolgarii .
Постановление ЕСПЧ от 19 января 2017 года по делу "Капсис и Даникас (Kapsis and Danikas) против Греции" (жалоба N 52137/12).
В 2012 году заявителям была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была и коммуницирована Греции.
По делу успешно рассмотрена жалоба заявителей на привлечение их к гражданской ответственности за публикацию газетной статьи, в которой занимающая официальную должность женщина была названа "совершенно неизвестной". По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Первый заявитель являлся журналистом и бывшим владельцем ежедневной газеты, второй - также был журналистом и работал в той же газете. В декабре 2004 года второй заявитель опубликовал статью в этой газете. Статья, размещенная в колонке, посвященной закулисной стороне политической жизни, касалась назначения актрисы Р.М. в консультативный совет по субсидиям театрального департамента Министерства культуры. В апреле 2005 года Р.М. предъявила иск о компенсации вреда в Афинский суд первой инстанции к двоим заявителям и редактору газеты, утверждая, что она является жертвой оскорбления и нарушения ее личных прав.
В июне 2006 года с троих ответчиков была солидарно взыскана сумма в размере 30 000 евро в пользу Р.М. Суд отметил, что использование слов "совершенно неизвестная" вышло за рамки приемлемой критики и не было объективно необходимо для выражения журналистом мнения по поводу назначения. Он также отметил значительный вклад истицы в театральное искусство и представление страны за рубежом в сфере культуры. Жалобы на решение были безуспешны.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения требований статьи 10 Конвенции. Взыскание компенсации с заявителей составляло вмешательство в их право на свободу выражения мнения. Это вмешательство было предусмотрено законом и преследовало законную цель защиты репутации или прав иных лиц.
Выражение "совершенно неизвестная", взятое в контексте, представляло собой оценочное суждение, не требующее доказывания. Это выражение не было лишено фактического основания, поскольку Р.М., которая была актрисой, не занимала в прошлом никаких публичных должностей, и статья не была нацелена на распространение информации в строгом смысле слова, но была частью колонки, касающейся закулисной стороны политической жизни, известной поэтому саркастическим тоном, в котором она изображала определенных политиков и политические события. Суды страны не рассмотрели проблемные комментарии в общем контексте дела, чтобы оценить намерение заявителей. За выражением "совершенно неизвестная" в действительности следовали достаточно благожелательные комментарии относительно назначения Р.М. Внутригосударственные суды взяли выражение вне контекста и заключили, что слов "она неизвестна широкому кругу лиц" было бы достаточно второму заявителю для выражения мнения. Однако роль судов страны в таком разбирательстве не состоит в том, чтобы указывать автору, какой стиль он должен использовать при осуществлении своего права на критику, сколь суровой бы ни была критика. Напротив, они должны рассмотреть вопрос о том, оправдывали ли контекст дела, публичный интерес и намерение автора возможное использование некоторой степени провокации или преувеличения. Р.М. была назначена членом консультативного совета по государственным субсидиям театрам, поэтому ее роль была по существу политической, с публичными обязанностями, и она не могла рассматриваться как "просто частное лицо". Лица, участвующие в деле, таким образом, действовали в публичном контексте, и данная статья являлась частью дискуссии по вопросу, представляющему всеобщий интерес. Она касалась Р.М. исключительно в качестве члена консультативного совета. Соответственно, в этом качестве она должна была ожидать, что ее назначение будет предметом пристального внимания со стороны прессы и даже может вызвать жесткую критику. Выражения, использованные вторым заявителем, не были необоснованно оскорбительными. Наконец, с ответчиков, включая двоих заявителей, было солидарно взыскано 30 000 евро в качестве компенсации в пользу Р.М. Суды страны учли характер и серьезность вреда, причиненного истице, ее статус, финансовое положение ответчиков и конституционный принцип пропорциональности, не вдаваясь в подробности, но они, например, не провели анализ финансового положения заявителей.
Принимая во внимание вышеизложенное, власти Греции не привели относимых и достаточных оснований, чтобы оправдать присуждение компенсации Р.М., и эта санкция не была пропорциональна преследуемой законной цели. Решение по гражданскому делу против заявителей не отвечало "настоятельной общественной необходимости" и поэтому не было необходимо в демократическом обществе.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции (принято единогласно).
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил каждому заявителю 2 000 евро в качестве возмещения морального вреда, установление факта нарушения Конвенции является достаточной компенсацией материального ущерба.
Источник публикации: http://espchhelp.ru/blog/1008-kapsis-i-danikas-protiv-gretsii .
Постановление ЕСПЧ от 17 января 2017 года по делу "Янковскис (Jankovskis) против Литвы" (жалоба N 21575/08).
В 2008 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была и коммуницирована Литве.
По делу успешно рассмотрена жалоба на ограничение, установленное в отношении доступа заключенного к интернет-сайту, содержащему образовательную информацию. По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Заявитель, являвшийся заключенным, жаловался на то, что ему было отказано в доступе к интернет-сайту, принадлежащему Министерству образования и науки, что лишило его возможности получать информацию, связанную с образованием, в нарушение статьи 10 Конвенции.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения требований статьи 10 Конвенции. Рассматриваемый вопрос касался не отказа властей предоставить запрошенную информацию. Напротив, жалоба заявителя касалась конкретных средств доступа, а именно через Интернет, к информации, опубликованной на интернет-сайте, которая была доступна в открытом источнике информации. Лишение свободы неизбежно налагает ряд ограничений на коммуникации заключенных с внешним миром, в том числе на их возможность получать информацию. Статья 10 Конвенции не может толковаться как налагающая общую обязанность обеспечить заключенным доступ в Интернет или к конкретным интернет-сайтам. Однако при обстоятельствах настоящего дела, поскольку доступ к информации, касающейся образования, был гарантирован законодательством Литвы, ограничение доступа к соответствующему интернет-сайту составляло вмешательство в право заявителя на получение информации. Это вмешательство было предусмотрено законом и преследовало законную цель защиты прав иных лиц и предупреждения беспорядков и преступлений. Интернет-сайт, к которому хотел получить доступ заявитель, содержал информацию об обучении и учебных программах в Литве. Информация на этом сайте регулярно обновлялась, чтобы отражать, например, требования к абитуриентам в текущем учебном году. Не было неразумным заключить, что подобная информация имела прямое отношение к интересу заявителя в получении образования, что, в свою очередь, имело значение для его реабилитации и последующей реинтеграции в общество. Решения, вынесенные на уровне страны, были сосредоточены на предусмотренном законом запрете заключенным иметь доступ в Интернет, а не на рассмотрении довода заявителя о том, что доступ к конкретному интернет-сайту был необходим для его образования. Интернет играет важную роль в повседневной жизни людей, в частности, по причине того, что определенная информация доступна только в Интернете. Власти Литвы не рассмотрели возможность предоставления заявителю ограниченного или контролируемого доступа в Интернет к конкретному сайту, принадлежащему государственному учреждению, что едва ли могло представлять серьезную угрозу безопасности. Европейский Суд не убежден, что были выдвинуты достаточные причины для оправдания вмешательства в право заявителя на получение информации, которое при конкретных обстоятельствах дела не могло рассматриваться как необходимое в демократическом обществе.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции (принято единогласно).
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Установление факта нарушения Конвенции является достаточной компенсацией морального вреда. (Смотри также Постановление Европейского Суда по делу "Калда против Эстонии" (Kalda v. Estonia) от 19 января 2016 года, жалоба N 17429/10).
Источник публикации: http://espchhelp.ru/blog/1009-yankovskis-protiv-litvy .
Постановление ЕСПЧ от 17 января 2017 года по делу "Кирай и Деметер (Kiraly and Domotor) против Венгрии" (жалоба N 10851/13).
В 2013 году заявителям была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была и коммуницирована Венгрии.
По делу успешно рассмотрена жалоба заявителей на то, что власти не исполнили свои обязательства по защите от расистских угроз во время демонстрации и проведению эффективного расследования происшествия. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Заявители являются гражданами Венгрии цыганской национальности. В августе 2012 года проходила демонстрация против цыган. После выступлений демонстранты прошли между домами, населенными цыганами, угрожая жителям и предпринимая акты насилия. Заявители жаловались на то, что власти не исполнили своих обязательств по их защите от расистских угроз во время демонстрации и по проведению эффективного расследования происшествия в нарушение статьи 8 Конвенции.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения требований статьи 8 Конвенции. (a) Применимость к делу положений Конвенции. Статья 8 Конвенции охватывала многочисленные аспекты физической и социальной идентичности лица, и этническая идентичность лица должна рассматриваться как еще один такой элемент. Угрозы, высказывавшиеся против цыган в ходе демонстрации, в действительности не вылились в конкретные акты насилия против самих заявителей. Тем не менее Европейский Суд заключил, что тот факт, что определенные акты насилия совершались, по крайней мере, некоторыми демонстрантами и что после выступлений демонстранты маршировали в цыганском районе, выкрикивая угрозы, которые вызывали у заявителей обоснованный страх насилия и унижения. Кроме того, угрозы были направлены против жителей в связи с их принадлежностью к этническому меньшинству и, таким образом, неизбежно затрагивали чувства собственного достоинства и самоуверенности его членов, включая заявителей.
(b) Существо жалобы. Суды Венгрии решили, что отсутствовала правовая основа для разгона демонстрации, поскольку она сохраняла в целом мирный характер, несмотря на отдельные хулиганские выходки. Европейский Суд признал, что отсутствовали признаки произвола или явного отсутствия осмотрительности со стороны властей в отношении решения полиции не разгонять демонстрацию. В частности, внутригосударственные суды участвовали в оценке того, были ли действия, совершенные полицией, профессионально оправданными, и были ли они достаточными для защиты заявителей и цыганской общины в целом, подчеркивая, что полиция приняла ряд предварительных мер и во время демонстрации находилась между протестующими и местными жителями. Следовательно, отсутствовала необходимость ставить под вопрос выводы судов Венгрии относительно адекватности реакции полиции на демонстрацию.
Однако остается фактом, что заявители не могли избежать демонстрации, защищающей мотивированную в расовом отношении политику и запугивающей их в связи с принадлежностью к этнической группе. Уголовное расследование преступления подстрекательства против группы было прекращено, поскольку власти государства-ответчика нашли, что выступления ораторов во время шествия не охватывались соответствующим составом преступлением. Расследование было начато по факту преступного насилия, и последующее разбирательство повлекло осуждение одного из демонстрантов.
Порядок привлечения уголовно-правовых механизмов был использован как относимый фактор для оценки того, имела ли защита прав заявителя недостатки до степени нарушения позитивных обязательств государства-ответчика в соответствии со статьей 8 Конвенции. Внутригосударственные органы должны были уделить особое внимание конкретному контексту, в котором высказывались оспариваемые заявления. Мероприятие было организовано в период, когда шествия с участием больших групп и направленных против цыган имели место в масштабах, которые могли квалифицироваться как широкомасштабное скоординированное запугивание. Расистские заявления совместно с контекстом, в котором они высказывались, могли составлять явную и непосредственную угрозу насилия и нарушения прав других лиц.
Разбирательство продолжалось почти три года, и его объем согласно закону сводился к действительным актам насилия. Хотя полиция имела достаточное время для подготовки к мероприятию и должна была иметь возможность допросить многих лиц после происшествия, только пять демонстрантов были допрошены. Подобный ход событий не позволял установить факты дела и не составлял достаточную реакцию на реальную и сложную природу обжалуемой ситуации. Кумулятивный эффект недостатков расследования, особенно отсутствие комплексного правоохранительного подхода к событиям, привел к тому, что открытая расистская демонстрация с периодическими актами насилия осталась фактически без правовых последствий, и заявителям не была обеспечена требуемая защита их права на психологическую неприкосновенность.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято пятью голосами "за" при двух - "против").
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителям 7 500 евро в качестве компенсации морального вреда. (Смотри также Решение Европейского Суда по делу "P.F. и E.F. против Соединенного Королевства" (P.F. and E.F. v. United Kingdom) от 23 ноября 2010 года, жалоба N 28326/09, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Перинчек против Швейцарии" (Perincek v. Switzerland) от 15 октября 2015 года, жалоба N 27510/08).
Источник публикации: http://espchhelp.ru/blog/1010-kiray-i-demeter-protiv-vengrii .
Постановление ЕСПЧ от 10 января 2017 года по делу "Кацпер Новаковский (Kacper Nowakowski) против Польши" (жалоба N 32407/13).
В 2013 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была и коммуницирована Польше.
По делу успешно рассмотрена жалоба на непринятие целесообразных мер для облегчения контакта глухонемого отца с его сыном. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Заявитель, который был глухонемым, женился на женщине, также страдавшей ухудшением слуха. В 2006 году у пары родился сын. Супруги развелись в 2007 году, и суды Польши постановили, что мальчик должен проживать с матерью, а заявитель имеет право видеть его два часа в неделю.
Однако в 2011 году, когда его сыну исполнилось почти пять лет, заявитель обратился в суды за расширением прав общения с целью укрепления его связей с ребенком. Ходатайство заявителя было отклонено на том основании, что это не отвечало бы наилучшим интересам его сына в связи с инвалидностью ребенка и его сильной зависимостью от матери, необходимостью привлечения матери к контактным посещениям, поскольку она могла использовать язык жестов и общаться устно, тогда как отец преимущественно использовал язык жестов, а сын мог общаться только устно. В конвенционном разбирательстве заявитель жаловался, в частности, в соответствии со статьей 8 Конвенции на то, что отклонение его обращения о расширении контактов с сыном нарушило его право на уважение семейной жизни.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения требований статьи 8 Конвенции. Основной вопрос заключался в том, приняли ли внутригосударственные органы все целесообразные меры, которые могли разумно требоваться для облегчения контактов между заявителем и его сыном.
В своей оценке мотивов, выдвинутых судами государства-ответчика для отказа в расширении контактов, Европейский Суд должен был уделить надлежащее внимание двум конкретным особенностям настоящего дела, а именно (i) серьезному конфликту между родителями и (ii) соответствующей инвалидности заявителя и его сына.
Что касается конфликта между родителями, Европейский Суд признал, что задача внутригосударственных судов осложнялась напряженными отношениями между заявителем и матерью ребенка. Однако отсутствие сотрудничества между разведенными родителями не являлось обстоятельством, которое могло само по себе освободить власти от их позитивных обязательств согласно статье 8 Конвенции. Оно, напротив, возложило на власти обязательство принять меры для примирения конфликтующих интересов сторон с учетом главенствующих интересов. В этом контексте Европейский Суд отметил, что (i) суды Польши решили не возлагать на родителей обязательство пройти семейную терапию, несмотря на рекомендации, данные экспертами по специальному консультированию, (ii) внутригосударственное законодательство не содержало положений о посредничестве в делах, затрагивавших семейное законодательство, и (iii) суды страны надлежащим образом не рассмотрели возможность использования ряда существующих инструментов, которые могли облегчить расширение контакта.
Что касается инвалидности отца и сына, заявитель имел неоспоримое право общения со своим сыном, и следовало принять во внимание вопрос коммуникации. Решение судов Польши сводилось к привлечению матери ребенка к организации общения (поскольку она могла общаться устно и языком жестов), но оно не учитывало существующей враждебности между родителями и частые жалобы заявителя о том, что мать пыталась препятствовать контактам и маргинализировать его роль. Очевидно, что сохранение того же ограниченного порядка контактов могло повлечь со временем угрозу разрыва отношений заявителя с его сыном. Таким образом, внутригосударственные суды должны были установить дополнительные меры, более приспособленные к конкретным обстоятельствам дела, но они не смогли получить экспертные заключения специалистов, знакомых с проблемами, с которыми сталкивались лица, страдавшие от ухудшения слуха.
Обязанность внутригосударственных судов в таких делах, как настоящее, заключалась в рассмотрении вопроса о том, какие меры следовало принять для устранения существующих барьеров и облегчения контакта между ребенком и родителем, не являющимся опекуном. Однако суды государства-ответчика не рассмотрели средства, которые помогли бы заявителю в преодолении барьеров, вытекающих из его инвалидности, и, следовательно, не приняли всех целесообразных мер, которых можно было разумно потребовать для облегчения контакта.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно).
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителю 16 250 евро в качестве компенсации морального вреда.
Источник публикации: http://espchhelp.ru/blog/1011-katsper-novakovskiy-protiv-polshi .