Новости от 23 февраля 2019 года из блога, посвященного практике в Европейском суде по правам человека ЕСПЧ
Постановление ЕСПЧ от 12 июля 2018 года по делу "Синюшкин и другие (Sinyushkin and Others) против Российской Федерации" (жалобы N N 39041/15, 33868/17, 47454/17, 49467/17, 51883/17 и 53181/17).
По делу обжалуются жалобы заявителей на чрезмерную длительность содержания под стражей до суда. По делу допущено нарушение требований пункта 3 статьи 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (право на свободу и личную неприкосновенность) в отношении всех заявителей.
В 2015 и 2017 годах заявителям была оказана помощь в подготовке жалоб. Впоследствии жалобы были объединены и коммуницированы Российской Федерации.
В своих жалобах заявители (шесть человек) жаловались на чрезмерную длительность содержания под стражей до суда.
12 июля 2018 года по жалобам поданным заявителями Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле власти Российской Федерации нарушили требование пункта 3 статьи 5 Конвенции (право на свободу и личную неприкосновенность) в отношении всех заявителей, и обязал государство-ответчика выплатить заявителям 21 650 евро в качестве компенсации. Заявителям были присуждены различные суммы от 1 300 до 9 750 евро.
Источник публикации: http://espchhelp.ru/blog/1401-shulmin-i-drugie-protiv-rossii .
ECHR Ordinance of July 12, 2018 in the case of Sinyushkin and Others (Sinyushkin and Others) v. Russia (applications N 39041/15, 33868/17, 47454/17, 49467/17, 51883/17 and 53181/17).
In the case, the applicants complained about the excessive length of the detention pending trial. The case has violated the requirements of Article 5 § 3 of the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms (right to liberty and security of person) in respect of all applicants.
In 2015 and 2017, complainants were assisted in preparing applications. Subsequently, the applications were merged and communicated to the Russian Federation.
In their applications the applicants (six people) complained about the excessive length of the detention pending trial.
On July 12, 2018, the European Court unanimously ruled that in the present case the authorities violated the requirement of Article 5 § 3 of the Convention (the right to liberty and security of the person) against all applicants, and ordered the respondent Government to pay the applicants 21,660 euros as a compensation. The applicants were awarded various amounts from 1,300 to 9,750 euros.
Source of publication: http://espchhelp.ru/blog/1400-shulmin-and-others-v-russia .
Постановление ЕСПЧ от 12 июня 2018 года по делу "Алпеева и Джалагония (Alpeyeva and Dzhalagoniya) против Российской Федерации" (жалобы N 7549/09 и 3330/11).
В 2009 и 2011 годах заявителям была оказана помощь в подготовке жалоб. Впоследствии жалобы были объединены и коммуницированы Российской Федерации.
По делу успешно рассмотрены жалобы на произвольное аннулирование российских паспортов, выданных бывшим гражданам Союза Советских Социалистических Республик. По делу было допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Заявительница переехала в Российскую Федерацию в 1994 году, после того, как Посольство России в Кыргызстане поставило в ее советском паспорте штамп о том, что она получила гражданство Российской Федерации. В 2001 году заявительнице был выдан внутренний российский паспорт, однако в 2006 году, когда она обратилась за получением загранпаспорта, внутренний паспорт изъяли на том основании, что заявительница никогда надлежащим образом не получала гражданство Российской Федерации.
В 1998 году заявитель, который проживал в Российской Федерации с момента распада Союза Советских Социалистических Республик, получил вкладыш в свой советский паспорт, подтверждавший наличие у него гражданства Российской Федерации. В 2002 году заявитель получил российский паспорт. Однако в 2010 году, когда заявителю исполнилось 45 лет, и он обратился за заменой внутреннего российского паспорта, ему было в этом отказано на том основании, что власти не могли найти регистрационных записей о том, что заявителю когда-либо предоставлялось гражданство Российской Федерации.
Оба заявителя безуспешно обжаловали соответствующие решения во внутригосударственных судах Российской Федерации. Впоследствии они получили гражданство Российской Федерации: заявительница - в 2010 году, заявитель - в 2013.
ВОПРОСЫ ПРАВА
Хотя настоящее дело касалось вопроса о том, что внутригосударственные власти решили, что заявители никогда надлежащим образом не приобретали гражданство Российской Федерации, Европейский Суд применил принципы, касающиеся произвольного отказа в предоставлении гражданства или отзыва гражданства (см. Решение Европейского Суда по делу "Карассев против Финляндии" (Karassev v. Finland) от 12 января 1999 г., жалоба N 31414/96, Постановление Европейского Суда по делу "Дженовезе против Мальты" (Genovese v. Malta) от 11 октября 2011 г., жалоба N 53124/09, Постановление Европейского Суда по делу "Рамадан против Мальты" (Ramadan v. Malta) от 21 июня 2016 г., жалоба N 76136/12, Решение Европейского Суда по делу "K2 против Соединенного Королевства" (K2 v. United Kingdom) от 7 февраля 2017 г., жалоба N 42387/13).
Обжалуемые решения лишили заявителей правового статуса в Российской Федерации, и в результате они оказались лицами без гражданства. Они остались без каких-либо документов, удостоверяющих их личность, что повлекло для них существенные трудности в повседневной жизни, поскольку граждане Российской Федерации должны были часто подтверждать свою личность, даже при выполнении таких рутинных процессов, как обмен валюты или покупка билетов на поезд. Более того, внутренний паспорт был необходим и для более важных действий, таких как устройство на работу или получение медицинской помощи (как установлено в Постановлении Европейского Суда по делу "Смирновы против Российской Федерации" (Smirnovy v. Russia) от 24 июля 2003 г., жалобы NN 46133/99 и 48183/99). Что касается заявителя, тот факт, что он не завершил процедуру обязательной замены паспорта, также был приравнен к административному правонарушению. Таким образом, обжалуемые решения являлись вмешательством в право заявителей на уважение их частной жизни.
Однако решения были основаны на действующем законодательстве, и заявители воспользовались возможностью обжаловать их во внутригосударственных судах, которые рассмотрели их жалобы на двух уровнях юрисдикции. Следовательно, заявители, которые не жаловались на какие-либо процессуальные нарушения, получили все необходимые процессуальные гарантии.
Принимая во внимание доклад Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации о практике изъятия паспортов у граждан бывшего Союза Советских Социалистических Республик, которые прибыли в Российскую Федерацию из бывших советских республик, документы, подтверждавшие гражданство заявителей, вполне могли быть использованы ненадлежащим образом. Однако это могло происходить не по вине заявителей, а вследствие отсутствия четких процедур и единых баз данных, а также из-за ошибок, допущенных государственными должностными лицами.
Из-за небрежного отношения властей к процедуре предоставления гражданства заявители оказались в ситуации, которая не только схожа с ситуацией в упоминавшемся выше деле "Смирновы против Российской Федерации", но и столкнулись с последствиями, которые гораздо сильнее повлияли на их социальное положение, поскольку они были лишены любого правового статуса в Российской Федерации. Они стали лицами без гражданства и оставались таковыми до 2010 и 2013 годов соответственно. Властям потребовалось несколько лет, с 2007 года, когда Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации привлек внимание властей к этой проблеме, до 2013 года, чтобы решить данный вопрос. В связи с тем, что ошибка властей привела к последствиям, которые сильно повлияли на частную жизнь заявителей, она являлась произвольным вмешательством в конвенционное право заявителей. Следовательно, власти государства-ответчика не действовали надлежащим образом.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно).
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил каждому из заявителей по 2 400 евро в качестве компенсации морального вреда.
Источник публикации: http://espchhelp.ru/blog/1399-alpeyeva-i-dzhalagoniya-protiv-rossiyskoy-federatsii .
ECHR ruling of June 12, 2018 in the case of Alpeyeva and Dzhalagoniya (Alpeyeva and Dzhalagoniya) v. Russia (applications N 7549/09 and 3330/11).
In 2009 and 2011, complainants were assisted in preparing applications. Subsequently, the applications were merged and communicated to the Russian Federation.
The case has successfully examined applications about the arbitrary cancellation of Russian passports issued to former citizens of the Union of Soviet Socialist Republics. The case was a violation of Article 8 of the Convention.
THE CIRCUMSTANCES OF THE CASE
The applicant moved to the Russian Federation in 1994, after the Russian Embassy in Kyrgyzstan stamped on her Soviet passport that she had received Russian citizenship. In 2001, the applicant was issued an internal Russian passport, but in 2006, when she applied for a foreign passport, the internal passport was seized on the grounds that the applicant had never properly received the citizenship of the Russian Federation.
In 1998, the applicant, who had lived in the Russian Federation since the collapse of the Union of Soviet Socialist Republics, received an insert in his Soviet passport confirming that he had citizenship of the Russian Federation. In 2002, the applicant received a Russian passport. However, in 2010, when the applicant was 45 years old, and he applied for a replacement of an internal Russian passport, he was denied this on the grounds that the authorities could not find registration records that the applicant had ever been granted citizenship of the Russian Federation.
Both applicants unsuccessfully appealed against the relevant decisions in the domestic courts of the Russian Federation. Subsequently, they received citizenship of the Russian Federation: the applicant - in 2010, the applicant - in 2013.
QUESTIONS OF LAW
Although the present case concerned that the domestic authorities had decided that the applicants had never properly acquired the citizenship of the Russian Federation, the European Court applied the principles regarding the arbitrary refusal to grant citizenship or the withdrawal of citizenship (see European Court of Justice in the case of Carasas v. Finland "(Karassev v. Finland) of January 12, 1999, complaint No. 31414/96, European Court of Justice in the case of Genovese v. Malta of October 11, 2011, complaint No. 53124/09, Resolution European Ramadan v. Malta court case on June 21, 2016, complaint No. 76136/12, European Court of Justice decision in K2 v. United Kingdom case (February 7, 2017) ., complaint no. 42387/13).
The appealed decisions deprived the applicants of the legal status in the Russian Federation, and as a result they turned out to be stateless persons. They were left without any documents proving their identity, which led to significant difficulties for them in everyday life, as citizens of the Russian Federation often had to prove their identity, even when performing such routine processes as currency exchange or buying train tickets. Moreover, the internal passport was also needed for more important actions, such as hiring or receiving medical care (as established in the European Court of Justice in the Smirnovy v. Russia case of July 24, 2003, complaints NN 46133/99 and 48183/99). As for the applicant, the fact that he did not complete the procedure for the mandatory replacement of a passport, was also considered an administrative offense. Thus, the decisions appealed against constitute an interference with the applicants' right to respect for their private life.
However, the decisions were based on current legislation, and the applicants took the opportunity to appeal to the domestic courts, which considered their complaints at two levels of jurisdiction. Consequently, the applicants, who did not complain of any procedural violations, received all the necessary procedural guarantees.
Taking into account the report of the Commissioner for Human Rights in the Russian Federation on the practice of seizing passports from citizens of the former Union of Soviet Socialist Republics who arrived in the Russian Federation from the former Soviet republics, the documents confirming the citizenship of the applicants could have been used improperly. However, this could have happened not through the fault of the applicants, but due to the lack of clear procedures and uniform databases, as well as due to mistakes made by government officials.
Due to the authorities' negligence regarding the procedure for granting citizenship, the applicants found themselves in a situation that is not only similar to the situation in the Smirnovs against the Russian Federation case mentioned above, but also faced consequences that had a much stronger effect on their social position. deprived of any legal status in the Russian Federation. They became stateless and remained so until 2010 and 2013, respectively. It took the authorities several years, from 2007, when the Commissioner for Human Rights in the Russian Federation drew the attention of the authorities to this problem, until 2013, in order to resolve this issue. Due to the fact that the mistake of the authorities led to consequences that greatly affected the applicants privacy, it was an arbitrary interference with the applicants' conventional law. Consequently, the authorities of the respondent State did not act properly.
RESOLUTION
The case was a violation of Article 8 of the Convention (adopted unanimously).
COMPENSATION
In application of Article 41 of the Convention. The Court has awarded EUR 2,400 to each of the applicants in respect of non-pecuniary damage.
Publication source: http://espchhelp.ru/blog/1398-alpeyeva-and-dzhalagoniya-v-russia-2 .
Постановление ЕСПЧ от 07 июня 2018 года по делу "Димитров и Момин (Dimitrov and Momin) против против Болгарии" (жалоба N 35132/08).
В 2008 году заявителям была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Болгарии.
По делу успешно рассмотрена жалоба на постановление обвинительного приговора, основанного главным образом на показаниях умершей впоследствии жертвы, которую обвиняемые не смогли допросить. По делу было допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
В 1998 году женщина подала в полицию жалобу на то, что накануне двое заявителей ее похитили, держали взаперти и применили к ней насильственные действия сексуального характера. Затем она несколько раз отказывалась от своих показаний, пыталась отозвать свою жалобу и добиться прекращения производства по делу.
В декабре 2000 года, в ходе допроса у судьи, она повторила свою первоначальную версию событий.
В апреле 2001 года обоим заявителям были предъявлены обвинения. В мае 2001 года их адвокат запросил проведение отдельных очных ставок каждого из заявителей с потерпевшей. В июле 2001 года прокурор отказал в удовлетворении соответствующего ходатайства. В июне 2001 года потерпевшая, которая болела раком, умерла.
В 2007 году оба заявителя были признаны виновными в похищении и удержании потерпевшей, угрозах убить ее и в насильственных действиях сексуального характера в отношении нее.
В ходе конвенционного производства заявители жаловались на то, что они были осуждены на основании показаний, данных потерпевшей в ходе предварительного следствия, и что у них не было возможности допросить ее ни на одном из этапов производства по делу.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения пункта 1 и подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции. (a) Имелась ли "уважительная причина" для непроведения очной ставки между заявителями и потерпевшей. Смерть потерпевшей являлась "уважительной причиной" для обоснования того, почему она не могла дать показания в ходе судебного разбирательства, и для приобщения к делу ее показаний, данных до смерти.
Первый заявитель не присутствовал при допросе потерпевшей судьей в декабре 2000 года, несмотря на то, что он был уведомлен о дате допроса. Однако отсутствие потерпевшей не являлось его отказом от права допросить ее на более позднем этапе разбирательства, поскольку у первого заявителя не было адвоката, который объяснил бы ему важность допроса для последующего разбирательства дела. Что касается второго заявителя, хотя его можно было считать лицом, которому было "предъявлено уголовное обвинение" по смыслу статьи 6 Конвенции, в отношении него отсутствовало требование уведомлять его о допросах свидетелей, учитывая, что на тот момент он официально не находился под следствием. Таким образом, тот факт, что оба заявителя не присутствовали при допросе, сам по себе не являлся нарушением пункта 1 и подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции.
Впоследствии адвокат заявителей ходатайствовал о проведении очных ставок между его клиентами и потерпевшей. Данное ходатайство было отклонено прокурором на том основании, что это было необязательное следственное действие, которое не являлось необходимым для установления фактов по делу. Кроме того, хотя с апреля 2000 года следственные органы знали о болезни потерпевшей, во время допроса в декабре 2000 года она утверждала, что чувствовала себя хорошо. В отличие от Постановления Большой Палаты Европейского Суда по делу "Шачашвили против Германии" (Schatschaschwili v. Germany) (от 15 декабря 2015 г., жалоба N 9154/10), в настоящем деле ничто не указывало на то, что следователь или прокурор знали бы, что потерпевшая не сможет присутствовать в судебном разбирательстве.
В контексте дел, связанных с сексуальным насилием, следственные органы должны быть особенно внимательны к потерпевшим, которые находятся в уязвимом психологическом положении, особенно в отношении дачи ими показаний и проведения очных ставок с предположительными преступниками. В настоящем деле потерпевшая была серьезно больна и во время следствия находилась под давлением, вследствие чего она пыталась отозвать свою жалобу и меняла показания. Ввиду этих крайне особых обстоятельств следственные органы нельзя было обвинить в том, что они не провели очную ставку между потерпевшей и заявителями на этапе предварительного следствия.
(b) Был ли приговор по делу заявителей основан полностью или главным образом на показаниях потерпевшей. Показания потерпевшей являлись решающим доказательством при постановлении приговора по делу заявителей. Однако они не были единственными доказательствами вины заявителей, поскольку в распоряжении суда второй инстанции были показания сотрудника полиции, который зарегистрировал жалобу потерпевшей, результаты медицинских экспертиз и заключения экспертов, а также протокол осмотра места происшествия. Следовательно, приговор по делу заявителей был основан на совокупности доказательств по делу, среди которых показания потерпевшей не оценивались отдельно от других.
(c) Имелись ли достаточные уравновешивающие факторы, которые обеспечивали бы справедливость судебного разбирательства в целом. Суд второй инстанции посвятил часть мотивировочной части своего решения показаниям потерпевшей и уточнил, что у нее не было причин безосновательно обвинять заявителей. Затем суд второй инстанции сравнил показания потерпевшей с другими доказательствами по делу и решил, что ее показания подтверждаются остальными материалами дела и поэтому являются достоверными.
Суд второй инстанции установил, что то обстоятельство, что показания потерпевшей были даны спустя два года после произошедших событий, никоим образом не повлияло на подробный характер показаний. Тот факт, что потерпевшая изменила свои показания в ходе следствия, объяснялся давлением, которое на нее оказывали заявители и их знакомые.
Суд второй инстанции рассмотрел и отклонил доводы заявителей и их знакомых, выдвинутые в ходе допроса с целью дискредитировать потерпевшую.
Следовательно, суд второй инстанции рассмотрел показания потерпевшей тщательно, объективно и полностью. Таким образом, суд подробно обосновал свой вывод о том, что показания в целом были достоверными, а также свое последующее решение приобщить показание к делу в качестве главного доказательства вины заявителей.
В заключение необходимо отметить, что приговор по делу заявителей был основан на совокупности доказательств, среди которых показания потерпевшей не являлись изолированными данными. Заявители активно участвовали в рассмотрении их дела с помощью своего адвоката. Суд второй инстанции и Высший кассационный суд рассмотрели и отклонили жалобы заявителей в своих решениях, которые были подробно мотивированы и не являлись произвольными.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу не было допущено нарушения требований статьи 6 Конвенции (принято единогласно).
Источник публикации: http://espchhelp.ru/blog/1397-dimitrov-i-momin-protiv-protiv-bolgarii .
Решение на ЕКПЧ от 07 юни 2018 г. по делото Димитров и Момин (Димитров и Момин) срещу България (жалба № 35132/08).
През 2008 г. жалбоподателите бяха подпомогнати при изготвянето на жалба. Впоследствие жалбата е съобщена на България.
Случаят успешно е разгледан като жалба срещу присъдата, основана главно на показанията на пострадалия, който е починал по-късно, който подсъдимите не могат да разпитат. Делото е нарушение на член 6 от Конвенцията.
ОБСТОЯТЕЛСТВА ПО СЛУЧАЯ
През 1998 г. една жена подава жалба до полицията, че в деня преди двама от жалбоподателите да я отвлекат, тя я държи заключена и използва насилствени действия от сексуален характер. След това тя многократно отказвала показанията си, опитала да оттегли жалбата си и да приключи делото.
През декември 2000 г., по време на разпит със съдия, тя повтори първоначалната си версия на събитията.
През април 2001 г. и двамата жалбоподатели са обвинени. През май 2001 г. техният адвокат е поискал всеки от жалбоподателите да бъде изправен пред жертва. През юли 2001 г. прокурорът отхвърли петицията. През юни 2001 г. жертвата, която страда от рак, умира.
През 2007 г. двамата жалбоподатели бяха признати за виновни за отвличане и задържане на жертвата, заплахи за убийството и сексуално насилие срещу нея.
По време на конвенционалното производство жалбоподателите се оплакват, че са били осъдени въз основа на показанията, дадени от жертвата по време на предварителното следствие, и че те не са имали възможност да я разпитат на всеки етап от производството.
ВЪПРОСИ НА ЗАКОНОДАТЕЛСТВОТО
Относно спазването на клауза 1 и член 3, буква г) от член 6 от Конвенцията. а) дали е налице „основателна причина“ за непровеждане на конфронтация между жалбоподателите и жертвата. Смъртта на жертвата е "добра причина", за да се обоснове защо тя не може да свидетелства по време на процеса, и да даде показанията си преди смъртта й.
Първият жалбоподател не е присъствал на разпита на жертвата от съдията през декември 2000 г., въпреки че е бил уведомен за датата на разпита. Отсъствието на жертвата обаче не представлява негов отказ да я разпита на по-късен етап от производството, тъй като първият жалбоподател няма адвокат, който да му обясни значението на разпита за последващото разглеждане на делото. Що се отнася до втория жалбоподател, въпреки че би могъл да се счита за лице, което е било "обвинено в престъпление" по смисъла на член 6 от Конвенцията, той не е бил длъжен да го уведомява за разпита на свидетели, тъй като по това време той не е бил официално разследван. Така фактът, че и двамата жалбоподатели не са присъствали по време на разпита, само по себе си не представлява нарушение на клауза 1 и подточка г от клауза 3 от член 6 от Конвенцията.
Впоследствие адвокатът на жалбоподателите е подал молба за конфронтация между неговите клиенти и жертвата. Петицията е отхвърлена от прокурора на основание, че това е незадължително следствено действие, което не е необходимо за установяване на фактите по делото. Освен това, въпреки че разследващите органи са знаели за болестта на жертвата от април 2000 г., по време на разпита през декември 2000 г., тя заявява, че се чувства добре. За разлика от решението на Голямата камара на Европейския съд по делото Shachashvili срещу Германия (Schatschaschwili срещу Германия) (от 15 декември 2015 г., жалба № 9154/10), в настоящия случай не е посочено, че следователят или прокурорът е знаел че жертвата не може да присъства на процеса.
В контекста на случаи на сексуално насилие разследващите органи следва да бъдат особено внимателни към жертвите, които са в уязвимо психологическо положение, особено по отношение на даване на доказателства и конфронтация с предполагаеми престъпници. В настоящия случай жертвата е била сериозно болна и е била подложена на натиск по време на разследването, в резултат на което тя се е опитала да оттегли жалбата си и да промени показанията си. С оглед на тези изключително специални обстоятелства, разследващите органи не могат да бъдат обвинени, че не провеждат конфронтация между жертвата и жалбоподателите на етапа на предварителното разследване.
б) Дали осъждането по делото на жалбоподателите се основава изцяло или главно на показанията на жертвата. Показанията на жертвата са решаващи доказателства при вземането на решение по делото на жалбоподателя. Те обаче не са единственото доказателство за вината на жалбоподателите, тъй като второинстанционният съд разполага с показанията на полицейски служител, който е регистрирал жалбата до жертвата, резултатите от медицинските прегледи и експертните становища, както и протокола от проверката на местопрестъплението. Следователно решението по делото на жалбоподателите се основава на доказателства по делото, сред които свидетелските показания на жертвата не са оценени отделно от останалите.
в) Имало ли е достатъчно балансиращи фактори, които да гарантират справедливостта на производството като цяло. Второинстанционният съд е посветил част от мотивите си на решението си на показанията на жертвата и изясни, че тя няма основание да обвинява жалбоподателите неоснователно. Тогава съдът от втора инстанция сравнява показанията на жертвата с други доказателства по делото и решава, че нейните показания се подкрепят от останалата част от делото и следователно са надеждни.
Съдът на втора инстанция установи, че фактът, че свидетелските показания на жертвата са били дадени две години след събитията, по никакъв начин не е засегнал подробния характер на доказателствата. Фактът, че по време на разследването жертвата е променила показанията си, се обяснява с натиска върху нея от страна на жалбоподателите и техните познати.
Съдът на втора инстанция разгледа и отхвърли доводите на жалбоподателите и техните познати, предложени по време на разпита, за да дискредитират жертвата.
Следователно второинстанционният съд разглежда внимателно, обективно и изцяло показанията на жертвата. По този начин съдът обосновава подробно заключението си, че изявленията като цяло са достоверни, както и последващото му решение да добави изявлението по делото като основно доказателство за вината на жалбоподателите.
В заключение следва да се отбележи, че решението по делото на жалбоподателите се основава на множество доказателства, сред които свидетелските показания на жертвата не са изолирани данни. Жалбоподателите са участвали активно в разглеждането на техния случай с помощта на техния адвокат. Втората инстанция и Върховният касационен съд разглеждат и отхвърлят жалбите на жалбоподателите в техните решения, които са мотивирани в детайли и не са произволни.
РЕШЕНИЕ
Делото не нарушава изискванията на чл. 6 от Конвенцията (прието единодушно).
Източник на публикация: http://espchhelp.ru/blog/1396-dimitrov-i-momin-sreshchu-b-lgariya .
ECHR ruling of June 07, 2018 in the case of Dimitrov and Momin (Dimitrov and Momin) v. Bulgaria (application N 35132/08).
In 2008, complainants were assisted in preparing a application. Subsequently, the application was communicated to Bulgaria.
The case was successfully considered a application against the conviction, based mainly on the testimony of the victim who died later, which the defendants could not interrogate. The case was a violation of Article 6 of the Convention.
THE CIRCUMSTANCES OF THE CASE
In 1998, a woman filed a complaint with the police that the day before two applicants had abducted her, kept her locked up and used violent acts of a sexual nature. She then repeatedly refused her testimony, tried to withdraw her complaint and to get the case closed.
In December 2000, during an interrogation with a judge, she repeated her original version of events.
In April 2001, both applicants were charged. In May 2001, their lawyer requested that each of the applicants be confronted with a victim. In July 2001, the prosecutor rejected the petition. In June 2001, the victim, who suffered from cancer, died.
In 2007, both applicants were found guilty of kidnapping and holding the victim, threats to kill her, and sexual assault against her.
During the conventional proceedings, the applicants complained that they had been convicted on the basis of the testimony given by the victim during the preliminary investigation, and that they had no opportunity to question her at any stage of the proceedings.
QUESTIONS OF LAW
Concerning the observance of clause 1 and clause 3 (d) of Article 6 of the Convention. (a) Whether there was a “good reason” for not holding a confrontation between the applicants and the victim. The death of the victim was a "good reason" to justify why she could not testify during the trial, and to get her testimony given before her death.
The first applicant was not present during the interrogation of the victim by the judge in December 2000, despite the fact that he was notified of the date of the interrogation. However, the absence of the victim did not constitute his refusal to interrogate her at a later stage of the proceedings, since the first applicant did not have a lawyer who would explain to him the importance of the interrogation for the subsequent consideration of the case. As for the second applicant, although he could have been considered a person who had been “charged with a criminal offense” within the meaning of Article 6 of the Convention, he was not required to notify him about the interrogation of witnesses, given that at that time he was not officially under investigation. Thus, the fact that both applicants were not present during the interrogation did not in itself constitute a violation of clause 1 and sub-clause d of clause 3 of Article 6 of the Convention.
Subsequently, the applicants' lawyer petitioned for confrontations between his clients and the victim. The petition was rejected by the prosecutor on the grounds that it was an optional investigative action that was not necessary to establish the facts of the case. In addition, although the investigating authorities had known about the victim’s illness since April 2000, during the interrogation in December 2000, she stated that she felt well. Unlike the Resolution of the Grand Chamber of the European Court of Justice in the case of Shachashvili v. Germany (Schatschaschwili v. Germany) (dated December 15, 2015, complaint No. 9154/10), in the present case nothing indicated that the investigator or prosecutor knew that the victim cannot be present at the trial.
In the context of cases of sexual violence, the investigating authorities should be especially attentive to victims who are in a vulnerable psychological situation, especially with regard to giving evidence and confrontation with alleged criminals. In the present case, the victim was seriously ill and was under pressure during the investigation, as a result of which she tried to withdraw her complaint and changed her testimony. In view of these extremely special circumstances, the investigating authorities could not be accused of not conducting a confrontation between the victim and the applicants at the preliminary investigation stage.
(b) Whether the conviction in the applicants' case was based entirely or mainly on the testimony of the victim. The testimony of the victim was decisive evidence in deciding the judgment in the applicants case. However, they were not the only evidence of the applicants' guilt, because the second instance court had at its disposal the testimony of a police officer who registered the complaint to the victim, the results of medical examinations and expert opinions, as well as the record of the scene. Consequently, the judgment in the applicants' case was based on a body of evidence in the case, among which the testimony of the victim was not assessed separately from the others.
(c) Were there sufficient balancing factors that ensured the fairness of the proceedings as a whole. The court of second instance devoted part of the reasoning part of its decision to the testimony of the victim and clarified that she had no reason to accuse the applicants groundlessly. Then the court of second instance compared the testimony of the victim with other evidence in the case and decided that her testimony was supported by the rest of the case file and therefore was reliable.
The court of second instance established that the fact that the victim’s testimony was given two years after the events did not affect in any way the detailed nature of the evidence. The fact that the victim changed her testimony during the investigation was explained by the pressure put on her by the applicants and their acquaintances.
The court of second instance considered and dismissed the arguments of the applicants and their acquaintances, put forward during the interrogation in order to discredit the victim.
Therefore, the court of second instance examined the testimony of the victim carefully, objectively and completely. Thus, the court substantiated in detail its conclusion that the statements as a whole were credible, as well as its subsequent decision to add the statement to the case as the main evidence of the applicants' guilt.
In conclusion, it should be noted that the judgment in the applicants' case was based on a body of evidence, among which the testimony of the victim was not isolated data. The applicants actively participated in the examination of their case with the help of their lawyer. The court of second instance and the Supreme Court of Cassation considered and rejected the complaints of the applicants in their decisions, which were motivated in detail and were not arbitrary.
RESOLUTION
The case did not violate the requirements of Article 6 of the Convention (adopted unanimously).
Publication source: http://espchhelp.ru/blog/1395-dimitrov-and-momin-v-bulgaria .
