Новости от 26 сентября 2018 года из блога, посвященного практике в Европейском суде по правам человека ЕСПЧ

Обновлено 26.09.2018 10:36

 

Постановление ЕСПЧ от 23 ноября 2017 года по делу "Грба (Grba) против Хорватии" (жалоба N 47074/12).

В 2012 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Хорватии.

По делу успешно рассмотрена жалоба заявителя на его осуждение за подделку валюты после совершения операции тайными агентами полиции. По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, статьи 8 Конвенции в связи с негласным наблюдением за заявителем.

 

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

 

Заявитель был осужден за четыре эпизода подделки валюты, когда он продавал поддельные евро негласным сотрудникам полиции. Он обжаловал приговор суда первой инстанции, указав, в частности, на то, что не были надлежащим образом рассмотрены обстоятельства подстрекательства со стороны полиции. Его жалобы были отклонены.

В Европейский Суд заявитель жаловался, в частности, на подстрекательство и использование доказательств, полученных в результате него в уголовном разбирательстве по его делу.

 

ВОПРОСЫ ПРАВА

 

По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции. Использование оперативного метода, включающего организацию государственными органами многочисленных незаконных сделок с подозреваемым, является признанным и допустимым средством расследования преступлений, когда преступная деятельность является не отдельным единичным случаем, а длящимся преступным деянием. На практике подобный оперативный метод может быть направлен на завоевание доверия лица с целью установления масштабов его преступной деятельности или выявления более крупного источника преступной организации, а именно раскрытия большего круга преступлений.

Однако при соблюдении действия общего запрета подстрекательства негласные сотрудники пытались расследовать продолжающуюся преступную деятельность в пассивной манере и не оказывать подстрекательством такого влияния для совершения более тяжкого преступления, чем то, которое лицо уже планировало совершить без такого подстрекательства. Отсюда следует, что в делах относительно использования данного оперативного метода любое расширение расследования должно быть обоснованно уважительными причинами, такими как необходимость обеспечения достаточных доказательств для осуждения, получения более глубокого понимания природы и объема преступной деятельности подозреваемого или раскрытия более широкого круга преступлений. При отсутствии этих причин государственные органы могут быть признаны участвующими в деятельности, которая ненадлежащим образом расширила объем или масштаб преступления и могла несправедливо подвергнуть обвиняемого повышенным санкциям в пределах установленного диапазона наказаний или за преступление при отягчающих вину обстоятельствах. Несмотря на то, что, как правило, вопросы относительно целесообразности назначения наказаний не относятся к сфере действия Конвенции, в качестве вопроса справедливости примененное наказание должно соответствовать преступлению, которое обвиняемый действительно планировал совершить. При таких ситуациях, хотя и не было бы необоснованным осуждение человека, было бы несправедливо наказывать его за ту часть преступной деятельности, которая явилась результатом ненадлежащего поведения со стороны государственных органов.

Сторонами не оспаривалось, что заявитель участвовал в четырех встречах, во время которых он смог выпустить в обращение значительное количество поддельных евро путем продажи их негласным сотрудникам полиции. Первая незаконная сделка стала результатом собственного умышленного поведения заявителя, и отсутствуют основания полагать, что он не выпустил бы в обращение поддельную валюту в другой раз, если бы вместо сотрудника полиции к нему обратился "обычный" покупатель.

Однако не имелось убедительных данных о том, кто проявил инициативу по организации последующих встреч между заявителем и негласными сотрудниками. Отсутствовали указания на то, что в соответствующий период заявитель продавал поддельную валюту кому-либо, кроме негласных сотрудников. Во время внутригосударственного разбирательства негласные сотрудники не могли объяснить, почему заявитель не был задержан после первой незаконной передачи евро, или мотивы решения о совершении многочисленных незаконных сделок. Таким образом, неясно, в соответствии с какой формой практического руководства, если оно было, они действовали. В деле не содержалось сведений о том, осуществляли ли власти государства-ответчика дополнительные действия с целью обеспечить доказательства того, что были приняты необходимые меры для преследования незаконного бизнес-предприятия по подделке валюты, и которые могли бы оправдать обращение к оперативным методам, включающим организацию многочисленных незаконных сделок с заявителем.

Поскольку невозможно было установить с достаточной степенью определенности, являлся ли заявитель жертвой подстрекательства в нарушение статьи 6 Конвенции, важно проверить процедуру оценки довода о подстрекательстве в настоящем деле, чтобы обеспечить адекватную защищенность прав защиты.

Заявитель выдвинул доказуемый довод о подстрекательстве. Компетентные суды по уголовным делам должны были рассмотреть вопрос, почему полиция решила начать операцию, какие доказательные материалы были в ее распоряжении, и в каком порядке она взаимодействовала с заявителем. Это особенно важно с учетом отсутствия надлежащего контроля со стороны следственного судьи при даче санкции на данную негласную операцию и противоречивых объяснений негласных сотрудников по поводу процесса принятия решений о проведении негласной операции.

Проверяя поведение негласных сотрудников, внутригосударственные суды в большинстве случаев ограничились выяснением того, действовали ли негласные сотрудники на основании санкции следственного судьи. Верховный суд повторил и одобрил мотивировку нижестоящих судов и уклонился от тщательного анализа и предоставления относимой мотивировки принятия или отклонения утверждения заявителя о том, что его склонили к участию в одной из последующих незаконных сделок.

С учетом вышеизложенного суды государства-ответчика не исполнили свою обязанность по эффективному рассмотрению довода заявителя о подстрекательстве, как того требует процессуальный тест в отношении подстрекательства в соответствии с пунктом 1 статьи 6 Конвенции. Следовательно, процедура принятия решения, повлекшая назначение более тяжкого наказания заявителю за неоднократный выпуск в обращение поддельной валюты, не отвечала требованиям справедливости. Это не предполагает, что он был ошибочно осужден за изготовление поддельной валюты, а скорее, что суды Хорватии не установили, расширился ли предел его преступной деятельности вследствие его участия в последующих незаконных сделках в результате ненадлежащего поведения со стороны властей.

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

 

По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (принято единогласно).

Европейский Суд также установил, что по делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции в связи с негласным наблюдением за заявителем.

 

КОМПЕНСАЦИЯ

 

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 1 500 евро в качестве компенсации морального вреда.

 

Источник публикации: http://espchhelp.ru/blog/930-grba-protiv-khorvatii .

 

 

Постановление ЕСПЧ от 21 ноября 2017 года по делу "Тарман (Tarman) против Турции" (жалоба N 63903/10).

 

В 2010 году заявительнице была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Турции.

 

По делу успешно рассмотрена жалоба заявительницы на уклонение государства от защиты ее личной жизни от вмешательства со стороны третьего лица. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

 

 

 

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

 

 

 

О заявительнице были написаны две статьи в газете, в которых ее описывали как смертницу, готовившую взрыв, называлось ее имя и была опубликована ее фотография. Ее последующие требования о компенсации ущерба к двум газетам были отклонены на том основании, что содержание оспариваемых статей "соответствовало данным, имевшимся на дату их публикации".

 

 

 

ВОПРОСЫ ПРАВА

 

 

 

По поводу соблюдения статьи 8 Конвенции. Заявительница жаловалась не на действия властей государства-ответчика, а на уклонение государства от защиты ее личной жизни от вмешательства со стороны третьего лица. В контексте позитивных обязательств государства в соответствии со статьей 8 Конвенции власти Турции должны были провести сопоставление права заявительницы на уважение ее личной жизни и права противной стороны на свободу выражения мнения согласно критериям, установленным в прецедентной практике Европейского Суда. Однако надлежащее сопоставление прав в настоящем деле не осуществлялось:

 

(i) суды просто сослались на данные, основав свои выводы на документах продолжающегося уголовного расследования относительно заявительницы в момент публикации, не приведя конкретную классификацию (высказывание как факт или оценочное суждение) содержания оспариваемых статей;

 

(ii) решения не содержали удовлетворительный ответ на вопрос о том, оправдывала ли свобода прессы в настоящем деле вмешательство в право заявительницы на защиту ее репутации, которое следовало из содержания и формы оспариваемых статей, в которых была названа личность заявительницы, опубликована ее фотография, и она характеризовалась как опасная террористка, хотя подозрения в отношении нее в уголовном расследовании имели иную природу.

 

 

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

 

 

 

По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно).

 

 

 

КОМПЕНСАЦИЯ

 

 

 

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявительнице 1 500 евро в качестве компенсации морального вреда.

 

 

 

Источник публикации: http://espchhelp.ru/blog/931-tarman-protiv-turtsii .

 

 

Постановление ЕСПЧ от 16 ноября 2017 года по делу "Православная Охридская архиепископия (Греческая православная Охридская архиепископия Печской патриархии)" ("Orthodox Ohrid Archdiocese (Greek-Orthodox Ohrid Archdiocese of the Pec Patriarchy)") против Македонии" (жалоба N 3532/07).

 

В 2007 году ассоциации-заявительнице была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Македонии.

 

По делу успешно рассмотрена жалоба ассоциации-заявительницы на отказ в регистрации ассоциации как религиозной организации. По делу допущено нарушение требований статьи 11 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

 

 

 

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

 

 

 

Заявления ассоциации-заявительницы о регистрации в качестве религиозной организации были отклонены, как и ее жалобы на отказ. В Европейском Суде она, в частности, утверждала, что отказ властей государства-ответчика зарегистрировать ее нарушал ее права на свободу религии и ассоциации.

 

 

 

ВОПРОСЫ ПРАВА

 

 

 

По поводу соблюдения статьи 11 Конвенции в свете статьи 9 Конвенции. Признано, что имело место вмешательство в право ассоциации-заявительницы в соответствии со статьей 11 Конвенции, истолкованное в свете статьи 9 Конвенции. Данное вмешательство было "предусмотрено законом" и преследовало "законную цель", а именно защиту прав и свобод других лиц. Центральный вопрос заключался в том, было ли непризнание властями государства-ответчика ассоциации-заявительницы в качестве религиозной организации "необходимым в демократическом обществе".

 

(a) Предполагаемые формальные недостатки. Государственные органы Македонии сослались на несколько формальных недостатков, оправдывающих отказ в регистрации ассоциации-заявительницы: заявление о регистрации было подано неуполномоченным лицом за пределами установленного срока, имущественные положения устава ассоциации-заявительницы противоречили действующему законодательству, ассоциация-заявительница не указала, намерена ли она функционировать как церковь, община или группа, и она не характеризовала себя как добровольное объединение физических лиц. В своих решениях суды Македонии сосредоточились на чисто формальных аспектах, а не на существе заявления, и, кроме того, они не разъяснили, в чем заключалось их значение для разрешения регистрации ассоциация-заявительницы. Приведенные мотивы относительно формальных недостатков для регистрации не были "относимыми и достаточными".

 

(b) "Иностранное происхождение" ассоциации-заявительницы. Европейскому Суду не были представлены доказательства в поддержку утверждения властей государства-ответчика о том, что ассоциация-заявительница была учреждена иностранной церковью или государством. Несмотря на тот факт, что руководителя ассоциации-заявительницы назначила Сербская православная церковь, ее учредителями являлись граждане государства-ответчика. В любом случае представляется, что соответствующее законодательство не препятствовало регистрации религиозной организации, учрежденной иностранной организацией или государством.

 

(c) Предполагаемое наименование ассоциации-заявительницы. Ассоциация-заявительница первоначально просила о регистрации в качестве "Православной Охридской архиепископии", а затем в качестве "Греческой православной Охридской архиепископии Печской патриархии". Согласно законодательству Македонии компетентные органы должны были рассмотреть ее заявление в свете установленного законом требования, препятствующего регистрации религиозной организации, чье наименование (существенно) не отличалось от уже зарегистрированной организации. В контексте свободы объединения с другими лицами это был относимый компонент, поскольку ее наименование входило в число наиболее важных элементов, идентифицирующих ассоциацию, будь то религиозная или какая-либо иная, и отличало ее от других подобных организаций. Однако в настоящем деле наименование, выбранное для ассоциации-заявительницы, было достаточно конкретным, чтобы отличать ее от охридской архиепископии Македонской православной церкви. Кроме того, не имелось оснований полагать, что ассоциация-заявительница намеревалась идентифицировать себя с Македонской православной церковью. Напротив, во время оспариваемого разбирательства она последовательно и прямо отказывалась от смешивания или ассоциирования себя с ней. Несмотря на вывод на внутригосударственном уровне о том, что лишь Македонская православная церковь имела "историческое, религиозное, моральное и материальное право" использовать наименование "Охридская архиепископия", не имелось оснований полагать, что наименование ассоциации-заявительницы нарушило бы права и свободы других лиц, в частности, религиозные.

 

(d) Предполагаемое намерение ассоциации-заявительницы стать параллельной религиозной организацией по отношению к Македонской православной церкви. Установленная в прецедентной практике Европейского Суда обязанность государства быть нейтральным и беспристрастным несовместима с каким-либо полномочием государства оценивать правомерность религиозных убеждений или способов выражения этих убеждений. В то время как очевидно, что автокефалия и единство Македонской православной церкви были крайней важны для приверженцев и последователей этой церкви и общества в целом, это не могло оправдать в демократическом обществе применение мер, которые, как в настоящем деле, зашли так далеко, чтобы полностью и, безусловно, воспрепятствовать ассоциации-заявительнице даже начать какую-либо деятельность.

 

Роль государственных органов в ситуации конфликта между религиозными группами или внутри них заключалась не в том, чтобы устранить причину конфликтов путем устранения плюрализма, а в том, чтобы обеспечить терпимое отношение конкурирующих групп друг к другу. Кроме того, не может быть оправдания для мер превентивной природы с целью подавления свободы объединения и выражения мнения, иначе как в случаях подстрекательства к насилию или отказа от демократических принципов, какими бы шокирующими и неприемлемыми определенные взгляды или выражения могли казаться властям и какими бы неправомерными могли быть требования. Ни на одной стадии разбирательства о регистрации или разбирательства дела в Европейском Суде не утверждалось, что ассоциация-заявительница выступала за применение насилия или любых других антидемократических средств в преследовании ее целей.

 

(e) Заключение. С учетом вышеизложенного нельзя утверждать, что приведенные властями государства-ответчика мотивы в целом были "относимыми и достаточными", чтобы оправдать вмешательство, и способ, которым власти Македонии отказали в признании ассоциации-заявительницы как религиозной организации, не может считаться необходимым в демократическом обществе.

 

 

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

 

 

 

По делу допущено нарушение требований статьи 11 Конвенции (принято единогласно).

 

 

 

КОМПЕНСАЦИЯ

 

 

 

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить ассоциации-заявительнице 4 500 евро в качестве компенсации морального вреда, требование о компенсации материального ущерба было отклонено.

 

 

 

Источник публикации: http://espchhelp.ru/blog/932-grecheskaya-pravoslavnaya-okhridskaya-arkhiyepiskopiya-pechskoy-patriarkhii-protiv-makedonii .

 

 

Постановление ЕСПЧ от 14 ноября 2017 года по делу "Кунич и другие (Kunic and Others) против Боснии и Герцеговины" (жалоба N 68955/12 и другие), Постановление ЕСПЧ от 14 ноября 2017 года по делу "Спахич и другие (Spahic and Others) против Боснии и Герцеговины" (жалоба N 20514/15 и другие).

 

В 2012 и 2015 годам заявителям была оказана помощь в подготовке жалоб. Впоследствии жалобы были коммуницированы Боснии и Герцоговине.

 

По делу успешно рассмотрена жалоба на невыплату пособий, связанных с трудовой деятельностью, взысканных на основании судебного акта. По делу допущено нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

 

 

 

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

 

 

 

Заявителям были присуждены различные суммы в отношении невыплаченных пособий, связанных с трудовой деятельностью. Конституционный суд Боснии и Герцеговины впоследствии установил, что по делу было допущено нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в отношении длительного неисполнения окончательных решений, вынесенных в пользу заявителей. Однако окончательные решения остались неисполненными в части публичных средств.

 

 

 

ВОПРОСЫ ПРАВА

 

 

 

По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Власти государства-ответчика не могут ссылаться на отсутствие финансовых средств в качестве оправдания невыплаты во исполнение судебного решения. В своих решениях Конституционный суд Боснии и Герцеговины, в частности, указал, что соответствующие кантональные правительства должны определить точное количество неисполненных решений, сумму совокупного долга и создать централизованную, хронологическую и прозрачную базу данных, которая должна включать график исполнения и помочь избежать злоупотребления исполнительными процедурами. Несмотря на то, что были приняты некоторые меры общего характера, указанные Конституционным судом, ситуация заявителей оставалась неизменной. Не приняв в настоящем деле необходимые меры для исполнения окончательных решений в течение столь длительного периода, власти государства-ответчика лишили положения пункта 1 статьи 6 Конвенции всякого полезного значения, а также воспрепятствовали заявителям в получении денежных средств, на которые они имели право. Это также составило непропорциональное вмешательство в беспрепятственное пользование имуществом.

 

 

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

 

 

 

По делу допущены нарушения требований пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (принято единогласно).

 

В порядке применения статьи 46 Конвенции. В силу статьи 46 Высокие Договаривающиеся Стороны обязались исполнять окончательные постановления Европейского Суда в любом деле, стороной которого они являются, под надзором Комитета министров Совета Европы. Отсюда следует, что постановление, в котором Европейский Суд установил нарушение, возлагает на власти государства-ответчика правовое обязательство не только выплатить суммы, присужденные в порядке справедливой компенсации в соответствии со статьей 41 Конвенции, но и принять под надзором Комитета министров целесообразные меры общего и/или индивидуального характера. Государство обязано принять такие меры также в отношении лиц, находящихся в положении заявителей, особенно путем принятия мер общего характера, указанных Конституционным судом в его решениях.

 

В настоящее время имеется более 400 сходных жалоб, поданных в Европейский Суд. После их коммуницирования властям государства-ответчика в соответствии с подпунктом "b" пункта 2 правила 54 Регламента Суда государство-ответчик должно было предоставить адекватное и достаточное возмещение всем заявителям, находившимся в аналогичной ситуации. Данное возмещение могло быть достигнуто за счет решений ad hoc, таких как мировое соглашение или односторонние декларации о возмещении в соответствии с конвенционными требованиями.

 

 

 

КОМПЕНСАЦИЯ

 

 

 

В порядке применения статьи 41 Конвенции. В отношении компенсации материального ущерба заявители просили выплатить оставшиеся суммы, присужденные решениями внутригосударственных судов. Наиболее целесообразной формой возмещения в делах о неисполнении является полное исполнение данных решений судов. Этот принцип также применим в настоящем деле. Заявители испытали страдания, беспокойство и тревогу вследствие уклонения властей государства-ответчика от исполнения окончательных решений судов, вынесенных в их пользу. Европейский Суд присудил выплатить каждому заявителю по 1 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

 

 

 

Источник публикации: http://espchhelp.ru/blog/933-kunich-i-drugiye-protiv-bosnii-i-gertsegoviny-spakhich-i-drugiye-protiv-bosnii-i-gertsegoviny .

 

 

Постановление ЕСПЧ от 14 ноября 2017 года по делу "Ишикырык (Isikirik) против Турции" (жалоба N 41226/09).

 

В 2009 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Турции.

 

По делу успешно рассмотрена жалоба на осуждение заявителя за членство в деятельности незаконной организации. По делу допущено нарушение требований статьи 11 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

 

 

 

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

 

 

 

В 2007 году заявитель был осужден за "членство" в незаконной вооруженной организации "Рабочая партия Курдистана" (далее - РПК) и приговорен к более чем шести годам лишения свободы на основании части 6 статьи 220 Уголовного кодекса, поскольку он посетил похороны четырех бойцов РПК, шел перед одним из гробов во время похорон и показывал знак "V", аплодировал, когда другие демонстранты выкрикивали лозунги в поддержку Абдуллы Оджалана во время собрания в его университете.

 

Суды Турции решили, что, поскольку похороны и демонстрация проводились по призывам и указаниям РПК, заявитель, участвовавший в этих мероприятиях, должен считаться действующим "от имени" этой организации.

 

Согласно части 6 статьи 220 Уголовного кодекса Турции лицо, совершившее преступление "от имени" незаконной организации, наказывается как "член" этой организации в соответствии с частью 2 статьи 314 в отсутствие обязанности доказывания материальных признаков действительного членства.

 

 

 

ВОПРОСЫ ПРАВА

 

 

 

По поводу соблюдения статьи 11 Конвенции. Осуждение заявителя за членство в незаконной организации на основании части 6 статьи 220 и части 2 статьи 314 Уголовного кодекса Турции, основанное на его участии в похоронах и демонстрации, могло рассматриваться как вмешательство в его право на свободу собрания.

 

Формулировка части 6 статьи 220 Уголовного кодекса сама по себе не определяла значение выражения "от имени незаконной организации". Суды государства-ответчика расширительно истолковали понятие "членства" в незаконной организации в соответствии с частью 6 статьи 220 Уголовного кодекса. Сам факт присутствия на демонстрации по призыву незаконной организации и открытое выражение положительного отношения к данной организации был признан достаточным для признания действия "от имени" организации и, следовательно, применения наказания к заявителю как к действительному члену.

 

Напротив, когда статья 314 Уголовного кодекса была применена отдельно в части "членства" в незаконной организации, суды должны были учесть "непрерывность, разнообразие и интенсивность" действий обвиняемого. Аналогичным образом они должны были оценить, совершил ли обвиняемый преступления в рамках "иерархической структуры" организации, поскольку, если та же статья применялась со ссылкой на часть 6 статьи 220 Уголовного кодекса, вопрос о действии в иерархии утрачивал значение. В итоге совокупность действий, потенциально дававших основу для применения более строгой уголовной санкции в форме лишения свободы в соответствии с частью 6 статьи 220 Уголовного кодекса, была столь обширной, что формулировка нормы, включая ее широкое толкование судами Турции, не являлась достаточной мерой защиты против произвольного вмешательства со стороны публичных органов.

 

Более того, и это особенно важно в связи с судимостью заявителя за действия, которые относятся к сфере действия статьи 11 Конвенции, отсутствовало отличие между ним, мирным демонстрантом, и лицом, которое совершило преступления в структуре РПК. Подобное широкое толкование правовой нормы не может быть оправданным, если оно имеет следствием приравнивание простого осуществления основных свобод с членством в незаконной организации в отсутствие конкретных данных о таком членстве.

 

Следовательно, часть 6 статьи 220 Уголовного кодекса не была "предсказуемой" в ее применении, поскольку не предоставляла заявителю правовой защиты против произвольного вмешательства в его право в соответствии со статьей 11 Конвенции, то есть вмешательство не было предусмотрено законом. Кроме того, когда демонстранты столкнулись с обвинением в членстве в незаконной вооруженной организации, им грозило дополнительное наказание сроком от пяти до десяти лет в тюрьме, санкция, поразительно строгая и крайне непропорциональная их поведению. С учетом изложенного часть 6 статьи 220 Уголовного кодекса, примененная в настоящем деле, неизбежно оказывала бы особенно сдерживающее влияние на осуществление их прав на свободу выражения мнения и свободу собраний.

 

Помимо этого, применение данной нормы не только может сдерживать тех, кто был привлечен к уголовной ответственности за повторную реализацию своих прав, предусмотренных статьями 10 и 11 Конвенции, но также имело большой потенциал сдерживания других представителей общественности от посещения демонстраций и в целом от участия в открытой политической дискуссии.

 

Исходя из изложенного умалялись сама сущность права на свободу мирных собраний и, следовательно, основы демократического общества, когда заявитель был признан виновным в соответствии с частью 6 статьи 220 и частью 2 статьи 314 Уголовного кодекса только за посещение публичного собрания и выражение своего мнения на нем.

 

 

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

 

 

 

По делу допущено нарушение требований статьи 11 Конвенции (принято единогласно).

 

 

 

КОМПЕНСАЦИЯ

 

 

 

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 7 500 евро в качестве компенсации морального вреда.

 

 

 

Источник публикации: http://espchhelp.ru/blog/934-ishikyryk-protiv-turtsii .

 

 

Постановление ЕСПЧ от 07 ноября 2017 года по делу "Эгилль Эйнарссон (Egill Einarsson) против Исландии" (жалоба N 24703/15).

 

В 2015 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Исландии.

 

По делу успешно рассмотрена жалоба на отказ в удовлетворении иска о диффамации в отношении публичного деятеля, обвиненного в том, что он является насильником. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

 

 

 

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

 

 

 

Заявитель был известным человеком в Исландии, публиковал статьи, блоги и книги, снимался в фильмах, телепередачах и других средствах массовой информации. После обвинений в изнасиловании и сексуальных домогательствах в отношении двух женщин началось полицейское расследование, но оба дела были впоследствии прекращены прокурором из-за отсутствия доказательств. Вскоре после прекращения второго дела заявитель дал журналу интервью по поводу обвинений. В день публикации интервью третье лицо (X) опубликовало измененную версию журнального изображения заявителя с непристойной подписью ("*** rapist bastard") на его аккаунте в социальной сети Инстаграм, в приложении распространения фотографий. Заявитель возбудил разбирательство о диффамации против X, но ему было отказано в суде первой инстанции, когда Верховный суд нашел, что подпись в Инстаграм составляла инвективу и поэтому являлась оценочным суждением, а не утверждением о том, что заявитель был фактически виновен в изнасиловании. В соответствии с Федеральным законом от 5 мая 2014 г. N 101-ФЗ "О внесении изменений в Федеральный закон "О государственном языке Российской Федерации" и отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием правового регулирования в сфере использования русского языка" в средствах массовой информации запрещается использование нецензурной лексики. Поскольку в тексте оригинала употреблены нецензурные выражения, высказывания, способные унизить, оскорбить честь и достоинства лица, данный фрагмент приводится с изъятием.

 

В конвенционном разбирательстве заявитель ссылался на предполагаемое нарушение права на уважение его личной жизни в нарушение статьи 8 Конвенции.

 

 

 

ВОПРОСЫ ПРАВА

 

 

 

По поводу соблюдения статьи 8 Конвенции. Европейскому Суду было необходимо определить, было ли установлено справедливое равновесие между правом заявителя на защиту его личной жизни в соответствии со статьей 8 Конвенции и правом X на свободу выражения мнения, гарантированным статьей 10 Конвенции.

 

Внутригосударственные суды отметили, что заявитель был известным человеком, чьи взгляды, включая его отношение к женщинам и их сексуальной свободе, привлекали внимание и вызывали противоречия. Жалобы на сексуальное насилие с его стороны вызвали дискуссии в обществе, в которых он участвовал. При таких обстоятельствах Европейский Суд согласился с тем, что пределы приемлемой критики в деле данного заявителя должны быть шире, чем в отношении лица, не имеющего широкой известности.

 

Европейский Суд также согласился с судами Исландии в том, что в свете того факта, что заявитель был известным человеком и оспариваемая публикация являлась частью дискуссии относительно обвинений в тяжком преступлении, подпись под фотографией затрагивала вопрос общего интереса.

 

Суть вопроса, поставленного перед судами государства-ответчика, заключалась не в том, был ли заголовок "***rapist bastard" утверждением о факте или оценочным суждением. Верховный суд пришел к выводу, что имел место случай инвективы в беспощадной публичной дискуссии, которую подстрекал сам заявитель, и, следовательно, являлся оценочным суждением. Европейский Суд не согласился с данной оценкой. Термин "насильник" ("rapist") был объективным и фактическим по природе, обращаясь прямо к лицу, которое совершило акт изнасилования, что являлось преступлением в соответствии с законодательством Исландии. Таким образом, правдивость утверждения об изнасиловании могла быть доказана. Хотя Европейский Суд не исключил возможность того, что подобное объективное утверждение о факте, как оспариваемое в деле заявителя, могло быть контекстуально квалифицировано как оценочное суждение, контекстуальные элементы, оправдывавшие такое заключение, должны были быть убедительными.

 

Фактический контекст, в котором была опубликована подпись с утверждением о том, что заявитель был насильником, являлся уголовным разбирательством, в котором заявитель обвинялся в преступлении, упомянутом в подписи. Данное разбирательство было прекращено незадолго до этого. Однако Верховный суд ненадлежащим образом учел эту важную хронологическую связь. Ввиду прекращения уголовного разбирательства против заявителя до публикации интервью заявителя в газете Верховный суд не разъяснил в достаточной степени фактическую основу, которая могла оправдать оценку использования термина "насильник" в качестве оценочного суждения.

 

Статья 8 Конвенции должна была толковаться как означающая, что лица, даже спорные известные люди, вызвавшие оживленную дискуссию в связи с их поведением и публичными комментариями, не должны терпеть публичное обвинение в насильственных преступных действиях, если такие высказывания не подкрепляются фактами.

 

В итоге внутригосударственные суды не установили справедливого равновесия между правом заявителя на уважение личной жизни в соответствии со статьей 8 Конвенции и правом X на свободу выражения мнения согласно статье 10 Конвенции.

 

 

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

 

 

 

По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято пятью голосами "за" при двух - "против").

 

 

 

КОМПЕНСАЦИЯ

 

 

 

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Установление факта нарушения Конвенции является достаточной справедливой компенсацией морального вреда.

 

 

 

Источник публикации: http://espchhelp.ru/blog/935-egill-eynarsson-protiv-islandii .

 

 

Постановление ЕСПЧ от 31 октября 2017 года по делу "Каменос (Kamenos) против Кипра" (жалоба N 147/07).

 

В 2007 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Кипру.

 

По делу успешно рассмотрена жалоба судьи на предъявление ему обвинения в совершении дисциплинарного правонарушения и проведение дисциплинарного разбирательства одним и тем же судебным органом в нарушение принципа беспристрастности. По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

 

 

 

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

 

 

 

В период, относящийся к обстоятельствам дела, заявитель являлся судьей и председателем суда промышленных споров Кипра. По жалобам третьих лиц на неправомерные действия судьи со стороны заявителя Верховный суд назначил независимого следственного судью для рассмотрения дела. После получения доклада следственного судьи и вместо назначения обвинителя сам Верховный суд предъявил обвинения в неправомерных действиях против заявителя и вызвал его в Верховный совет судопроизводства, в состав которого входили все судьи Верховного суда. Верховный совет судопроизводства провел дисциплинарное разбирательство, признал обвинения в отношении заявителя доказанными и, заслушав заявителя, отстранил его от должности.

 

В конвенционном разбирательстве заявитель жаловался, ссылаясь на пункт 1 статьи 6 Конвенции, на то, что был обвинен и осужден одними и теми же судьями в нарушение принципа беспристрастности.

 

 

 

ВОПРОСЫ ПРАВА

 

 

 

По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции. (a) Применимость. (i) Уголовно-правовой аспект. Неправомерные действия составляли дисциплинарное правонарушение, ограниченное и связанное с исполнением функций судьи. Наказанием заявителю являлось увольнение, но это не препятствовало заявителю практиковать в качестве адвоката. Таким образом, разбирательство имело чисто дисциплинарный характер и не включало рассмотрение уголовного обвинения.

 

(ii) Гражданско-правовой аспект. Согласно законодательству Кипра судьи в соответствии с принципом несменяемости в отсутствие исключительных обстоятельств имели право оставаться в должности в течение полного срока до отставки. Исход дисциплинарного разбирательства в деле заявителя имел непосредственно решающее значение для способа осуществления этого права. Таким образом, имел место реальный и серьезный спор по поводу "права", на которое заявитель мог на доказуемых основаниях ссылаться в соответствии с внутригосударственным законодательством.

 

Чтобы определить, имело ли "право", на которое ссылается заявитель, "гражданский" характер в автономном значении пункта 1 статьи 6 Конвенции, Европейский Суд применил тест, разработанный в деле Вильхо Эскелинена. Согласно этому тесту гражданский служащий исключается из сферы защиты статьи 6 Конвенции, только если достигнуты два кумулятивных условия: (a) внутригосударственное законодательство прямо исключает доступ к суду для данной должности или категории персонала, и (b) исключение оправдано объективными основаниями в интересах государства.

 

Европейский Суд нашел, что первое условие теста дела Эскелинена, прямо ли внутригосударственное законодательство исключает доступ к суду, не было выполнено. Рассмотрев свою прецедентную практику, Европейский Суд отметил, что в то время как способность заявителя требовать судебной проверки оспариваемого решения или меры, по-видимому, являлась определяющей для вопроса о том, исключало ли законодательство страны доступ к суду, она не была sine qua non: даже в отсутствие судебной проверки заявитель мог считаться имеющим доступ к суду для целей соблюдения первого условия теста Эскелинена, если дисциплинарный орган сам по себе квалифицировался как "суд". Такова была ситуация в деле заявителя. Хотя решение Верховного суда судопроизводства о его увольнении не предусматривало проведение проверки, в состав Верховного совета судопроизводства входили все 13 судей Верховного суда, и в соответствии с частью 8 статьи 153 Конституции Кипра разбирательство в нем имело судебный характер. Вызываемые судьи имели право быть заслушанными и присутствовать при рассмотрении их дела, пользовались конституционными правами, эквивалентными тем, которые предусмотрены пунктами 1 - 3 статьи 6 Конвенции. Верховный совет судопроизводства проводил слушания, вызывал и заслушивал свидетелей, оценивал доказательства и разрешал поставленные перед ним вопросы со ссылкой на правовые принципы. Таким образом, дисциплинарное разбирательство против заявителя проводилось судом для целей теста Эскелинена.

 

Поскольку первое условие теста Эскелинена не было выполнено, тогда как оба аспекта теста должны быть соблюдены для неприменения статьи 6 Конвенции к дисциплинарному разбирательству, отсутствовала необходимость рассмотрения второго аспекта. Таким образом, пункт 1 статьи 6 Конвенции в его гражданско-правовом аспекте был применим к дисциплинарному разбирательству против заявителя.

 

 

 

РЕШЕНИЕ

 

 

 

Жалоба признана приемлемой для рассмотрения по существу (принято большинством голосов).

 

(b) Существо жалобы. Из разбирательства и решения Верховного совета судопроизводства следовало, что он стремился избежать использования процедуры, имевшей обвинительный характер, чтобы предотвратить атмосферу враждебности и конфронтации в разбирательстве. Стремясь достичь такой цели, он решил не возлагать обязанности обвинителя на следственного судью или иное судебное должностное лицо и не задавал вопросы свидетелям иначе как с целью уточнения. Как Верховный совет судопроизводства отметил в своем решении, он в основном выступал как аудитория для заслушивания показаний свидетелей. Он также не задавал вопросы заявителю. Тем не менее остается факт того, что сам Верховный суд сформулировал обвинения против заявителя, а затем, заседая в качестве Верховного совета судопроизводства, провел дисциплинарное разбирательство. Он также рассмотрел и отклонил возражение заявителя по поводу пунктов обвинений. В подобной ситуации смешение функций выдвижения обвинений и рассмотрения вопросов по делу могло объективно оправдать опасения относительно беспристрастности Верховного совета судопроизводства.

 

 

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

 

 

 

По делу допущено нарушение статьи 6 Конвенции (принято шестью голосами "за" при одном - "против").

 

 

 

КОМПЕНСАЦИЯ

 

 

 

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 7 800 евро в качестве компенсации морального вреда, требование о компенсации материального ущерба было отклонено.

 

 

 

Источник публикации: http://espchhelp.ru/blog/936-kamenos-protiv-kipra .

 

 

Постановлении ЕСПЧ от 31 октября 2017 года по делу "Крайнч (Krajnc) против Словении" (жалоба N 38775/14).

 

В 2014 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Словении.

 

По делу успешно рассмотрена жалоба на уменьшение размера пособия по инвалидности, ранее назначенного заявителю, трудоспособность которого впоследствии дополнительно уменьшилась. По делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

 

 

 

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

 

 

 

Заявитель, имевший инвалидность, получал пособие. Через несколько лет он получил травму плеча, и в результате пересмотра его трудоспособности было констатировано, что его способность к труду дополнительно уменьшилась.

 

Тем временем соответствующее законодательство было изменено, и в связи с изменением закона его пособие по инвалидности было уменьшено после переоценки до менее чем половины суммы, которую он ранее получал. Жалобы заявителя на это решение не дали результатов.

 

В Европейском Суде заявитель жаловался на то, что уменьшение пособия в отношении его инвалидности нарушило его права, предусмотренные статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции.

 

 

 

ВОПРОСЫ ПРАВА

 

 

 

По поводу соблюдения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Если власти государства-участника имеют действующее законодательство, предусматривающее выплату в качестве права на социальное пособие, это законодательство должно рассматриваться как порождающее имущественный интерес, относящийся к сфере действия статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции для лиц, удовлетворяющих его требованиям. Если сумма пособия уменьшена или отменена, это составляет вмешательство в имущество, требующее оправдания. Любое вмешательство должно быть разумно пропорциональным преследуемой цели. Требуемое справедливое равновесие не будет установлено, если заинтересованное лицо несет индивидуальное или чрезмерное бремя. Новое законодательство предусматривало, что те лица, которые приобрели права в соответствии с прежней системой, продолжают пользоваться ими после его вступления в силу. Это подкрепляло у заявителя законное ожидание продолжать получать пособия после реформы законодательства. Только когда его инвалидность была признана ухудшившейся, факт, который он едва ли мог предсказать и подготовиться к нему, он оказался затронут новым законодательством.

 

Различное обращение с двумя группами нетрудоустроенных работников-инвалидов: тех, чья инвалидность осталась без изменения и чья нетрудоспособность ухудшилась, которое повлекло внезапное лишение заявителя его пособия по инвалидности при одновременном дополнительном ограничении трудовых возможностей, придало большое значение оценке вопроса пропорциональности. Существенное значение имеет то обстоятельство, что заявитель был нетрудоустроенным человеком и очевидно имел сложности в получении оплачиваемой работы в связи с его инвалидностью. Эта уязвимость была именно такой, которую данное пособие по инвалидности должно было устранять. Уменьшение пособия по инвалидности, которое серьезно затронуло его средства к существованию, не было смягчено какой-либо переходной мерой, позволявшей ему приспособиться к новой ситуации.

 

Реформа законодательства о пенсиях и страховании на случай инвалидности служила законной цели и повлекла повышение трудоустройства инвалидов. Однако, несмотря на широкие пределы усмотрения государства в этой сфере, заявитель был вынужден нести чрезмерное индивидуальное бремя, подорвавшее справедливое равновесие, которое должно быть установлено между защитой собственности и требованиями общего интереса.

 

 

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

 

 

 

По делу допущено нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (принято единогласно).

 

 

 

КОМПЕНСАЦИЯ

 

 

 

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 10 000 евро в качестве компенсации материального ущерба и морального вреда.

 

 

 

Источник публикации: http://espchhelp.ru/blog/937-kraynch-protiv-slovenii .

 

 

Постановление ЕСПЧ от 26 октября 2017 года по делу "Аццолина и другие (Azzolina and Others) против Италии" (жалобы N 28923/09 и 67599/10).

 

В 2009 и 2010 годах заявителям была оказана помощь в подготовке жалоб. Впоследствии жалобы были объединены и коммуницированы Италии.

 

По делу успешно рассмотрены жалобы на жестокое обращение сотрудников полиции с демонстрантами, которые были задержаны и помещены под стражу во время проведения саммита "Большой восьмерки". По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

 

 

 

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

 

 

 

Заявители были задержаны в различных частях города Генуи во время саммита "Большой восьмерки" в 2001 году, когда был организован антиглобалистский саммит и проходили различные демонстрации. Заявители были доставлены в казармы, использовавшиеся в качестве временного места содержания под стражей. Там они подверглись актам насилия, унижениям и иным формам жестокого обращения.

 

В Постановлении Европейского Суда по делу "Честаро против Италии" (Cestaro v. Italy) (от 7 апреля 2015 г., жалоба N 6884/11, "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 184), которое касалось еще одного эпизода насильственных действий, совершенных силами безопасности во время того же саммита, Европейский Суд установил нарушение материально-правового и процессуального аспектов статьи 3 Конвенции. Он пришел к выводу, что данные действия составляли пытку, и подчеркнул недостатки соответствующего уголовного законодательства.

 

 

 

ВОПРОСЫ ПРАВА

 

 

 

По поводу соблюдения статьи 3 Конвенции. (a) Материально-правовой аспект. Европейский Суд сослался на факты, установленные внутригосударственным судами, которые не противоречили каким-либо материалам дела:

 

- по прибытии в казармы заявителям было запрещено смотреть на сотрудников, охранявших их, некоторым из заявителей написали на щеках букву X. Всем заявителям было приказано стоять неподвижно, расставив руки и ноги, и смотреть на заборы внутри казарм. Их заставляли стоять в такой же унизительной позе внутри камер;

 

- внутри казарм заявители были вынуждены ходить с опущенной вниз головой, в этом положении они были вынуждены проходить через "туннель сотрудников", то есть через коридор в казармах, где сотрудники полиции стояли по обе стороны, угрожая и избивая их, выкрикивая политические и сексуальные оскорбления в отношении них;

 

- во время медицинских осмотров заявители были вынуждены терпеть оскорбления, унижения, а иногда угрозы со стороны медицинского персонала и присутствовавших сотрудников полиции;

 

- личные вещи заявителей были конфискованы или сломаны;

 

- поскольку казармы были такой маленькой площади, а насильственные действия совершались столь часто, то все присутствовавшие сотрудники полиции знали о насилии, совершаемом их коллегами и/или подчиненными;

 

- оспариваемые факты не могут рассматриваться как ограниченные во времени и имевшие место в период, когда такое насильственное поведение могло быть вызвано (хотя и неоправданно) сильным напряжением и напряженной обстановкой: события в деле продолжались в течение длительного периода, то есть между ночью с 20 на 21 июля и 23 июля, что означает, что несколько полицейских команд последовательно несли службу в казармах в отсутствие существенного снижения частоты или интенсивности эпизодов насилия.

 

Заявители, которые не оказывали физического сопротивления, терпели длительную и систематическую последовательность актов насилия, вызвавших сильные физические и психологические страдания. Не являясь единичными фактами, физическое и психологическое насилие было неизбирательным, постоянным и в определенной степени организованным, что влекло "разновидность процесса дегуманизации, сводящего индивида к объекту, в отношении которого осуществлялось насилие".

 

Эти события происходили в умышленно напряженной, нервозной и шумной обстановке, при этом сотрудники кричали на задержанных и иногда распевали фашистские гимны.

 

Присутствовавшие сотрудники полиции, от низшего звена до командного состава, серьезно нарушали свою первоочередную этическую обязанность по защите лиц, переданных под их наблюдение и находившихся в уязвимом положении.

 

Невозможно игнорировать те факты, что заявители не только были непосредственными жертвами жестокого обращения, но и беспомощными свидетелями бесконтрольного применения насилия против других задержанных.

 

Заявители, с которыми обращались как с предметами, провели весь период своего содержания под стражей в атмосфере "беззакония", когда действие самых основных гарантий было приостановлено. Вышеупомянутое насилие усугублялось другими нарушениями прав заявителей:

 

- никто из них не мог связаться с родственником, адвокатом или при необходимости с консульским представителем;

 

- их личные вещи ломались в их присутствии;

 

- не разрешалось посещение туалета, в любом случае от попыток получить доступ к туалету заявителей удерживали оскорбления, насилие и унижение, с которыми сталкивались те, кто просил о таком доступе;

 

- отсутствие питания и постельных принадлежностей, даже если это объяснялось недостатками снабжения, а не умышленным решением, дополнительно усиливало их стресс и страдания.

 

Эти неоднократные акты насилия, отражавшие стремление к наказанию и мести, должны рассматриваться как акты пытки.

 

 

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

 

 

 

По делу допущено нарушение статьи 3 Конвенции (принято единогласно).

 

(b) Процессуальный аспект. Отметив вступление в силу в 2017 году нового законодательства, которое неприменимо к фактам настоящего дела, предусмотревшего особый состав преступления, "пытки", Европейский Суд нашел по сходным с делом Честаро основаниям, что власти государства-ответчика не обеспечили адекватную уголовную и дисциплинарную реакцию на акты пытки. В частности, он учел то обстоятельство, что участвовавшие в пытках лица не были отстранены от исполнения обязанностей во время уголовного разбирательства.

 

 

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

 

 

 

По делу допущено нарушение статьи 3 Конвенции (принято единогласно).

 

 

 

КОМПЕНСАЦИЯ

 

 

 

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить 85 000 евро первому заявителю и по 80 000 евро каждому из остальных заявителей в качестве компенсации морального вреда, суммы, присужденные внутригосударственными судами, вычитались, когда они уже были выплачены. Требование о компенсации материального ущерба было отклонено.

 

 

 

Источник публикации: http://espchhelp.ru/blog/938-atstsolina-i-drugiye-protiv-italii .

 

 

Постановление ЕСПЧ от 24 октября 2017 года по делу "Дикман и Гион (Dickmann and Gion) против Румынии" (жалобы N 10346/03 и 10893/04).

 

В 2003 и 2004 годах заявителям была оказана помощь в подготовке жалоб. Впоследствии жалобы были объединены и коммуницированы Румынии.

 

По делу успешно рассмотрены жалобы заявителей на невозможность реституции национализированного имущества или получения компенсации за изъятое государством имущество. По делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

 

 

 

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

 

 

 

В пилотном Постановлении Европейского Суда по делу "Мария Атанасиу и другие против Румынии" (Maria Atanasiu and Others v. Romania) (от 12 октября 2010 г., жалобы N 30767/05 и 33800/06) указано, что требуются меры общего характера для устранения недостатков механизма реституции, введенного в Румынии после падения коммунистического режима. В мае 2013 года вступил в силу Закон N 165/2013, установивший различные процедуры, доступные петиционерам, требующим урегулирования их требований о реституции. В Постановлении по делу "Преда и другие против Румынии" (Preda and Others v. Romania) (от 29 апреля 2014 г., жалоба N 9584/02 и другие) Европейский Суд рассмотрел новое законодательство и нашел, что установленный механизм предлагает ряд эффективных средств правовой защиты, которые требуют исчерпания в определенных делах, но что закон не содержит положений процессуального или материально-правового характера, обеспечивающих возмещение по вопросу существования окончательных постановлений, легализующих совпадающие титулы на одно и то же жилое имущество. Заявители жаловались на то, что их неспособность добиться реституции национализированного имущества или получить компенсацию составляла нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

 

 

 

ВОПРОСЫ ПРАВА

 

 

 

По поводу соблюдения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Заявители получили окончательные решения, признающие незаконность изъятия их имущества государством. Суды Румынии подтвердили их право на меры возмещения с учетом их статуса бывших собственников или наследников титула бывших собственников.

 

Установив, что заявители имели "имущество" в значении статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, Европейский Суд должен был также рассмотреть вопрос о том, было ли оспариваемое лишение их имущества в результате продажи государством имущества третьим лицам, надлежащим образом возмещено и компенсировано через механизм, созданный для этой цели государством. Хотя Закон N 165/2013 в целом реформировал механизм реституции установлением точных временных пределов для каждой административной стадии, а также ясных критериев функционирования компенсационного механизма, он не изменил административную процедуру, чтобы сделать ее эффективной для таких участников, как заявители. Отсюда следует, что заявители, чей титул на жилые дома признан, а право на меры возмещения подтверждено судами, но которые не могли воспользоваться имуществом, потому что государство продало имущество, не пользовались механизмом, позволяющим получить адекватную компенсацию за лишение их имущества. Такое лишение в сочетании с полным отсутствием компенсации возложило на заявителей непропорциональное и чрезмерное бремя в нарушение их права на уважение собственности.

 

 

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

 

 

 

По делу допущено нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (принято единогласно).

 

 

 

КОМПЕНСАЦИЯ

 

 

 

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить 96 000 евро Дикман и 60 000 евро совместно Гиону и Гион в качестве компенсации материального ущерба и морального вреда.

 

 

 

Источник публикации: http://espchhelp.ru/blog/939-dikman-i-gion-protiv-rumynii .