Новости от 22 июля 2019 года из блога, посвященного практике в Европейском суде по правам человека ЕСПЧ
Постановление ЕСПЧ от 11 декабря 2018 года по делу "M.A. и другие (M.A. and Others) против Литвы" (жалоба N 59793/17).
В 2017 году заявителям была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была и коммуницирована Литве.
По делу успешно рассмотрена жалоба заявителей на отказ пограничных властей в принятии ходатайств о предоставлении убежища. По делу допущено нарушение статей 3 и 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Заявителями по делу являлась семья из семи граждан Российской Федерации, ранее проживавшая в Чеченской Республике. В Европейском Суде заявители жаловались на то, что в период с апреля по май 2007 года они трижды пытались подать ходатайства о предоставлении убежища, однако каждый раз пограничные власти Литвы отказывались принять указанные ходатайства и возвращали заявителей в Республику Беларусь. Впоследствии заявителям удалось подать ходатайство о предоставлении убежища, и они были допущены в центр по приему беженцев в Польше для того, чтобы там ожидать принятия решения.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения статьи 3 Конвенции. Заявители утверждали, что им угрожали пытки на территории Чеченской Республики и что Республика Беларусь не может считаться безопасной третьей страной. Основное разногласие между сторонами заключалось в том, имел ли действительно место факт подачи ходатайств о предоставлении убежища на границе. В каждом из трех случаев, когда заявители обращались к сотрудникам пограничной службы, они предъявляли документы, удостоверяющие личность, и не пытались скрыть тот факт, что у них не имелось виз или иных документов, дающих им право на въезд в Литву. Поведение заявителей соответствовало их утверждению о том, что целью их прибытия на границу Литвы была подача ходатайств о предоставлении убежища.
(a) Первая попытка, предпринятая 16 апреля 2017 г. Заявители утверждали, что сначала они выразили сотрудникам пограничной службы желание получить убежище в устной форме. Этот довод оспаривался властями Литвы. Вместе с тем не оспаривалось, что заявители написали на кириллице слово "азул" (слово, общепринятое для обозначения убежища), часто используемое чеченскими заявителями, обращающимися с просьбой предоставить политическое убежище, для обозначения "убежища", на месте для подписи на каждом из семи решений, в которых им было отказано во въезде в Литву. Соответствующий контрольно-пропускной пункт находился на границе с Республикой Беларусь, где русский язык является одним из официальных языков. Даже если предположить, что ни один из пограничников на контрольно-пропускном пункте не говорил по-русски, Европейский Суд не может согласиться с доводом властей Литвы о том, что заявители "никаким образом не выражали свое желание о предоставлении убежища", поскольку пограничники не смогли бы понять устные ходатайства заявителей на русском языке. Слово "азул", которое содержалось в семи решениях об отказе заявителям во въезде в Литву, должно было служить достаточным указанием пограничникам на то, что заявители ходатайствовали о предоставлении убежища.
(b) Вторая попытка, предпринятая 22 мая 2017 г. Заявители предоставили Европейскому Суду копию письменного ходатайства о предоставлении убежища и его фотографию вместе с железнодорожными билетами из г. Минска в г. Вильнюс. Заявители утверждали, что фотография была сделана на пограничном контрольно-пропускном пункте, и что ходатайство было подано пограничникам. Власти не оспаривали факт подлинности ходатайства о предоставлении убежища или фотографии, а также утверждение заявителей о том, что эта фотография была сделана на пограничном контрольно-пропускном пункте. При таких обстоятельствах отсутствовали основания сомневаться в утверждении заявителей о том, что 22 мая 2017 г. ими было подано письменное ходатайство о предоставлении убежища на железнодорожном пограничном контрольно-пропускном пункте г. Вильнюса.
(c) Третья попытка, предпринятая 11 мая 2017 г. При рассмотрении настоящего дела у Европейского Суда отсутствовали прямые доказательства того, что заявители просили о предоставлении убежища. Заявители настаивали на том, что они сделали это в устной форме, а власти оспорили это утверждение. Власти Литвы также указали, что заявители не написали слово "азул" или какое-либо подобное слово на решениях об отказе им во въезде. По мнению Европейского Суда, заявителей нельзя упрекнуть в том, что они не предоставили в письменном виде свои ходатайства о предоставлении убежища на решениях об отказе в их въезде, поскольку заявления были поданы в письменной форме, но оставлены без рассмотрения. Европейский Суд также отметил, что информация, предоставленная заявителями, такая как дата и время их прибытия на пограничный контрольно-пропускной пункт, соответствовала данным, содержащимся в официальных рапортах пограничников, и доводы заявителей, которые пытались подать ходатайство о предоставлении убежища на этом контрольно-пропускном пункте, были схожи с их доводами по двум другим попыткам, которые Европейский Суд на основании имеющихся документов счел заслуживающими доверия. При таких обстоятельствах Европейский Суд также принял как достоверное утверждение заявителей о том, что 11 мая 2017 г. они в устной форме сообщили пограничникам на контрольно-пропускном пункте о необходимости предоставления им убежища.
Соответственно, Европейский Суд признал, что заявители подали ходатайства о предоставлении убежища в устной или письменной форме, находясь на границе Литвы, 16 апреля, 11 и 22 мая 2017 г. Однако сотрудники пограничной службы не приняли эти ходатайства и не направили их в компетентный орган для проверки и разрешения вопроса об их статусе, как того требует законодательство Литвы. Кроме того, ни в одном из трех случаев в рапортах пограничников, направленных их старшим офицерам, не упоминалось ни о желании заявителей просить убежища, ни об употреблении слова "азул" в решениях, ни о письменном ходатайстве о предоставлении убежища. Ни в этих рапортах, ни в каких-либо иных документах, представленных Европейскому Суду, не содержалось указаний на то, что пограничники пытались выяснить причину прибытия заявителей на границу без действительных проездных документов, если они не подавали ходатайств о предоставлении убежища. По-видимому, вообще не было дано какой-либо оценки того, было ли безопасно возвращать заявителей (семью с пятерыми несовершеннолетними детьми) в Республику Беларусь, которая не является стороной - участницей Конвенции, и согласно общедоступной информации нельзя предполагать, что она является "безопасной третьей страной" для лиц, прибывших из Чеченской Республики и обратившихся с просьбой о предоставлении политического убежища.
В результате заявители были возвращены в Республику Беларусь без надлежащей оценки их ходатайств о предоставлении убежища. Следовательно, было очевидно, что меры, которые, по утверждению властей Литвы, представляли собой адекватные гарантии против произвольного выдворения лиц, обратившихся с ходатайством о предоставлении политического убежища, такие как надзор за пограничниками со стороны вышестоящих офицеров или мониторинг границ неправительственными организациями, не были эффективными в деле заявителей.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (принято четырьмя голосами "за" при трех - "против").
Европейский Суд также постановил четырьмя голосами "за" при трех - "против", что имело место нарушение статьи 13 Конвенции, поскольку обжалование в административном суде отказа во въезде не являлось эффективным внутригосударственным средством правовой защиты по смыслу Конвенции.
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителям совместно 22 000 евро в качестве компенсации морального вреда, требование о компенсации материального ущерба было отклонено.
Источник публикации: https://espchhelp.ru/blog/2663-m-a-i-drugiye-protiv-litvy .
Gruodžio 11 d. EŽTT sprendimas byloje „M.A. ir kt.“ (M.A. ir kt.) Prieš Lietuvą “(pareiškimo Nr. 59793/17).
2017 m. Skundo pateikėjams buvo padėta rengti pareiškimo. Vėliau pareiškimo buvo perduotas Lietuvai.
Byla sėkmingai apsvarstė pareiškėjų pareiškimo dėl pasienio valdžios institucijų atsisakymo priimti prieglobsčio prašymus. Byla pažeidė Žmogaus teisių ir pagrindinių laisvių apsaugos konvencijos 3 ir 13 straipsnius.
BYLOS APLINKYBĖS
Ieškovės byloje buvo septynių Rusijos Federacijos piliečių, anksčiau gyvenusių Čečėnijos Respublikoje, šeima. Pareiškėjai skundėsi Europos teismui, kad nuo 2007 m. Balandžio iki gegužės mėn. Jie bandė prašyti prieglobsčio tris kartus, tačiau kiekvieną kartą, kai Lietuvos pasienio institucijos atsisakė priimti šiuos prašymus ir grįžo į Baltarusijos Respubliką. Vėliau pareiškėjai galėjo prašyti prieglobsčio, ir jie buvo priimti į pabėgėlių priėmimo centrą Lenkijoje, kad lauktų sprendimo.
TEISINIAI KLAUSIMAI
Dėl Konvencijos 3 straipsnio laikymosi. Pareiškėjai teigė, kad Čečėnijos Respublikos teritorijoje jie buvo kankinami ir kad Baltarusijos Respublika negali būti laikoma saugia trečiąja šalimi. Pagrindiniai šalių nesutarimai buvo susiję su tuo, ar prieglobsčio prašymų prieglobsčio srityje faktas įvyko pasienyje. Kiekvienu iš trijų atvejų, kai pareiškėjai kreipėsi į sienos apsaugos pareigūnus, jie pateikė asmens tapatybės dokumentus ir nesistengė paslėpti to, kad jie neturėjo vizų ar kitų dokumentų, suteikiančių jiems teisę atvykti į Lietuvą. Pareiškėjų elgesys atitiko jų teiginį, kad jų atvykimo į Lietuvos sieną tikslas buvo kreiptis dėl prieglobsčio.
a) Pirmasis bandymas, atliktas 2017 m. balandžio 16 d. Pareiškėjai teigė, kad jie pirmiausia išreiškė norą pasienio pareigūnams gauti prieglobstį. Šį argumentą Lietuvos valdžios institucijos ginčijo. Tuo pačiu metu nebuvo ginčijama, kad ieškovai parašė žodį „Azul“ į kirilicą (žodį, paprastai vartojantį prieglobstį), kurį dažnai naudoja Čečėnijos ieškovai, prašantys politinio prieglobsčio, kad vietoje „parašyti“ kiekvieną iš septynių. sprendimus, kad jiems buvo neleista atvykti į Lietuvą. Atitinkamas kontrolinis taškas buvo prie sienos su Baltarusijos Respublika, kur rusų kalba yra viena iš oficialių kalbų. Net darant prielaidą, kad nė vienas iš pasienio apsaugos pareigūnų nekalba rusų, Europos teismas negali sutikti su Lietuvos valdžios institucijų argumentu, kad pareiškėjai „jokiu būdu nepareiškė savo noro prieglobsčio“, nes suprasti pareiškėjų žodines peticijas rusų kalba. Žodis „azul“, kuris buvo įtrauktas į septynis sprendimus dėl pareiškėjų atsisakymo atvykti į Lietuvą, turėjo būti pakankamas įrodymas sienos apsaugos pareigūnams, kad pareiškėjai kreipėsi dėl prieglobsčio.
(b) Antrasis bandymas, pateiktas 2017 m. gegužės 22 d., pareiškėjai Europos teismui pateikė rašytinės prieglobsčio prašymo kopiją ir jos nuotrauką bei traukinio bilietus iš Minsko į Vilnių. Skundo pareiškėjai teigė, kad nuotrauka buvo paimta pasienio kontrolės punkte ir kad prašymas buvo pateiktas sienos apsaugos pareigūnams. Valdžios institucijos neginčijo prieglobsčio prašymo ar fotografijos autentiškumo ir pareiškėjų teiginio, kad ši nuotrauka buvo paimta pasienio kontrolės punkte. Tokiomis aplinkybėmis nebuvo pagrindo abejoti pareiškėjų teiginiu, kad 2017 m. Gegužės 22 d. Vilniaus geležinkelio pasienio kontrolės punkte jie pateikė raštišką prieglobsčio prašymą.
c) Trečias bandymas, atliktas 2017 m. gegužės 11 d. Šiuo atveju Europos Teisingumo Teismas neturėjo tiesioginių įrodymų, kad pareiškėjai prašė prieglobsčio. Ieškovės tvirtino, kad jos tai padarė žodžiu, ir valdžios institucijos ginčijo šį pareiškimą. Lietuvos valdžios institucijos taip pat nurodė, kad pareiškėjai nebuvo parašę žodžio „azul“ ar panašaus žodžio dėl sprendimų atsisakyti atvykti. Europos Teisingumo Teismo nuomone, ieškovai negali būti kaltinami dėl to, kad jie raštu nepateikė prieglobsčio prašymų dėl atsisakymo leisti atvykti, nes paraiškos buvo pateiktos raštu, bet nebuvo išnagrinėtos. Europos teismas taip pat pažymėjo, kad pareiškėjų pateikta informacija, pvz., Atvykimo į pasienio kontrolės punktą data ir laikas, atitinka duomenis, pateiktus sienos apsaugos pareigūnų oficialiose ataskaitose, ir pareiškėjų, kurie bandė kreiptis dėl prieglobsčio šiame punkte, argumentai buvo panašūs į jų argumentus dviejuose kituose bandymuose, kuriuos Europos Teisingumo Teismas, remdamasis turimais dokumentais, kurie buvo patikimi. Tokiomis aplinkybėmis Audito Rūmai taip pat patikimai pripažino pareiškėjų pareiškimą, kad 2017 m. Gegužės 11 d. Jie patikrinimo punkte žodžiu informavo sienos apsaugos pareigūnus apie būtinybę suteikti jiems prieglobstį.
Atitinkamai Europos teismas pripažino, kad pareiškėjai kreipėsi dėl prieglobsčio žodžiu arba raštu 2017 m. Gegužės 16, 11 ir 22 d. Lietuvos pasienyje. Tačiau sienos apsaugos pareigūnai nepriėmė šių peticijų ir nepateikė jų kompetentingai institucijai. tikrinti ir spręsti jų statuso klausimą, kaip reikalaujama pagal Lietuvos įstatymus. Be to, nė viename iš trijų pasienio apsaugos pareigūnų pranešimuose, pateiktuose jų vyresniesiems pareigūnams, nebuvo paminėtas pareiškėjų noras siekti prieglobsčio, žodyje „azul“ vartojimas sprendimuose arba rašytinis prašymas suteikti prieglobstį. Nei šiose ataskaitose, nei kituose Europos teismui pateiktuose dokumentuose nebuvo jokių požymių, kad sienos apsaugos pareigūnai bandė išsiaiškinti, kodėl pareiškėjai atvyko į sieną be galiojančių kelionės dokumentų, jei jie nepateikė prieglobsčio prašymų. Neatrodo, kad buvo vertinama, ar pareiškėjai (septyni su penkiais nepilnamečiais vaikais) buvo saugūs grąžinti į Baltarusijos Respubliką, kuri nėra Konvencijos šalis, ir pagal viešai prieinamą informaciją negalima daryti prielaidos, kad jis yra „saugus trečiajai šaliai “- tiems, kurie atvyko iš Čečėnijos Respublikos ir kreipėsi dėl politinio prieglobsčio.
Todėl pareiškėjai buvo grąžinti į Baltarusijos Respubliką be tinkamo jų prieglobsčio prašymų vertinimo. Todėl buvo akivaizdu, kad priemonės, kurios, kaip teigia Lietuvos valdžios institucijos, yra tinkamos apsaugos priemonės prieš savavališką politinio prieglobsčio prašytojų išsiuntimą iš šalies, pvz., Aukšto lygio pareigūnų pasienio pareigūnų priežiūra arba nevyriausybinių organizacijų sienų stebėjimas, nebuvo veiksmingos ieškovių atveju.
REZOLIUCIJA
Pažeidus Konvencijos 3 straipsnio reikalavimus (jis buvo patvirtintas keturiais balsais „už“ su trimis - „prieš“).
Europos Teisingumo Teismas taip pat priėmė keturis balsavusius ir tris balsus prieš, kad buvo pažeistas Konvencijos 13 straipsnis, nes atsisakymas leisti atvykti į administracinį teismą nebuvo veiksminga vidaus gynimo priemonė pagal Konvenciją.
MOKĖJIMAS
Taikant Konvencijos 41 straipsnį. Teismas pareiškėjams bendrai skyrė 22 000 eurų neturtinei žalai atlyginti, ieškinys dėl žalos atlyginimo buvo atmestas.
Leidinio šaltinis: https://espchhelp.ru/blog/2662-m-a-ir-kt-pries-lietuva .
ECHR judgment of December 11, 2018 in the case of “M.A. and others (M.A. and Others) against Lithuania” (application No. 59793/17).
In 2017, complainants were assisted in preparing a application. Subsequently, the application was communicated to Lithuania.
The case has successfully considered the application of the applicants against the refusal of the border authorities to accept asylum applications. The case has violated articles 3 and 13 of the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms.
THE CIRCUMSTANCES OF THE CASE
The applicants in the case were a family of seven citizens of the Russian Federation who had previously lived in the Chechen Republic. The applicants complained to the European Court that between April and May 2007, they tried to apply for asylum three times, but each time the Lithuanian border authorities refused to accept these requests and returned the applicants to the Republic of Belarus. Subsequently, the applicants were able to apply for asylum, and they were admitted to the refugee reception center in Poland to wait there for a decision.
QUESTIONS OF RIGHT
Regarding compliance with Article 3 of the Convention. The applicants claimed that they were threatened with torture on the territory of the Chechen Republic and that the Republic of Belarus cannot be considered a safe third country. The main disagreement between the parties was whether the fact of asylum applications for asylum had actually occurred at the border. In each of the three cases when the applicants applied to the border guards, they presented identity documents and did not try to hide the fact that they did not have visas or other documents giving them the right to enter Lithuania. The behavior of the applicants was consistent with their claim that the purpose of their arrival at the Lithuanian border was to apply for asylum.
(a) The first attempt made on April 16, 2017. The applicants claimed that they had first expressed a desire to receive protection from the border guards verbally. This argument was disputed by the Lithuanian authorities. At the same time, it was not disputed that the claimants wrote the word “azul” in Cyrillic (a word commonly used to refer to asylum), often used by Chechen applicants requesting political asylum to refer to “asylum” on the spot to sign on each of the seven decisions that they were denied entry to Lithuania. The corresponding checkpoint was located on the border with the Republic of Belarus, where Russian is one of the official languages. Even assuming that none of the border guards at the checkpoint spoke Russian, the European Court cannot agree with the argument of the Lithuanian authorities that the applicants “did not in any way express their desire for asylum”, since to understand the oral petitions of the applicants in Russian. The word “azul”, which was contained in seven decisions on the refusal of applicants to enter Lithuania, should have served as a sufficient indication to the border guards that the applicants had applied for asylum.
(b) The second attempt, made on May 22, 2017, the applicants submitted to the European Court a copy of the written application for asylum and a photo of it together with train tickets from Minsk to Vilnius. The complainants claimed that the photo was taken at the border checkpoint and that the request was submitted to the border guards. The authorities did not dispute the fact of the authenticity of the asylum application or photograph, as well as the applicants' allegation that this photo was taken at the border checkpoint. In such circumstances, there were no grounds to doubt the applicants' claim that on May 22, 2017 they had filed a written application for asylum at the Vilnius railway border checkpoint.
(c) The third attempt made on May 11, 2017. In the present case, the European Court did not have direct evidence that the applicants had requested asylum. The applicants insisted that they did it verbally, and the authorities contested that statement. The Lithuanian authorities also indicated that the applicants had not written the word “azul” or any similar word on the decisions to refuse them entry. In the opinion of the European Court, the applicants cannot be reproached for failing to submit in writing their asylum applications for decisions to refuse their entry, since the applications were submitted in writing, but were left without consideration. The European Court also noted that the information provided by the applicants, such as the date and time of their arrival at the border checkpoint, was consistent with the data contained in the official reports of the border guards, and the arguments of the applicants who tried to apply for asylum at this checkpoint paragraph, were similar to their arguments in two other attempts, which the European Court on the basis of the available documents found to be credible. In such circumstances, the Court also accepted as credible the applicants' statement that on 11 May 2017 they verbally informed the border guards at the checkpoint about the need to provide them with asylum.
Accordingly, the European Court acknowledged that the applicants had applied for asylum orally or in writing while on the border of Lithuania on April 16, 11 and 22 May 2017. However, the border guards did not accept these petitions and did not send them to the competent authority. checking and resolving the issue of their status, as required by Lithuanian law. In addition, in none of the three cases in the reports of the border guards sent to their senior officers did not mention the applicants' desire to seek asylum, the use of the word "azul" in the decisions, or the written application for asylum. Neither these reports nor any other documents submitted to the European Court contained any indication that the border guards tried to find out the reason for the applicants' arrival at the border without valid travel documents if they did not submit asylum applications. It does not appear that any assessment was made as to whether it was safe to return the applicants (seven with five minor children) to the Republic of Belarus, which is not a party to the Convention, and according to publicly available information it cannot be assumed that it is “safe third country "for those who arrived from the Chechen Republic and applied for political asylum.
As a result, the applicants were returned to the Republic of Belarus without a proper assessment of their asylum applications. Consequently, it was obvious that measures that, according to the Lithuanian authorities, constituted adequate safeguards against the arbitrary expulsion of persons who applied for political asylum, such as the supervision of border guards by higher-level officers or the monitoring of borders by non-governmental organizations, were not effective in the applicants case.
RESOLUTION
In the case of a violation of the requirements of Article 3 of the Convention (it was adopted by four votes "for" with three - "against").
The European Court also ruled by four votes in favor, with three votes against, that there had been a violation of Article 13 of the Convention, since the appeal to the administrative court of the refusal of entry was not an effective domestic remedy within the meaning of the Convention.
COMPENSATION
In application of Article 41 of the Convention. The Court awarded the applicants jointly EUR 22,000 in respect of non-pecuniary damage, the claim for pecuniary damage was rejected.
Source of publication: https://espchhelp.ru/blog/2661-m-a-and-others-against-lithuania .
Постановление ЕСПЧ от 11 декабря 2018 года по делу "Бриск (Brisc) против Румынии" (жалоба N 26238/10).
В 2010 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Румынии.
По делу успешно рассмотрена жалоба на отстранение от должности главного прокурора за предоставление им средствам массовой информации сведений о предстоящем расследовании, осуществленное с использованием им служебного положения в личных целях. По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
В мае 2009 года Высший совет магистратуры признал заявителя, который в то время был главным прокурором, виновным в двух дисциплинарных правонарушениях: несоблюдении тайны совещания или конфиденциальных документов и в неуважении к коллегам при исполнении своих обязанностей. Отмечалось, что заявитель выпустил пресс-релиз и дал телевизионное интервью, раскрывающее информацию об операции, проведенной на месте преступления, связанной с уголовным расследованием использования служебного положения в личных целях. Эта информация позволила прессе определить судью G.E. как предполагаемого получателя денег. Апелляционная жалоба заявителя на это решение была отклонена, и впоследствии заявитель был отстранен от должности.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения статьи 10 Конвенции. Заявитель высказал оспариваемые утверждения для прессы в рамках исполнения своих обязанностей в качестве сотрудника пресс-службы, эту должность он занимал в течение предыдущих пяти лет. В этом качестве его профессиональной обязанностью было предоставление информации прессе о расследованиях, которые привлекли внимание средств массовой информации, таких как рассматриваемый случай, использование служебного положения в личных целях.
Тема пресс-релиза и интервью заявителя привлекли общественный интерес. Действия на месте преступления и расследование преступления, связанного с использованием служебного положения в личных целях, вызвали интерес на местном уровне, и заявитель счел целесообразным информировать прессу о некоторых аспектах расследования. При этом заявитель действовал с осторожностью, воздерживаясь от указания имен причастных лиц. Он не высказывал какую-либо позицию в отношении вины любого из причастных лиц, а просто изложил краткое объективное описание обвинения на его начальной стадии. Его пресс-релиз, подтвержденный прокурором, который расследовал дело, не причинил ущерба надлежащему проведению текущего расследования.
Более того, заявитель не использовал и не цитировал какие-либо документы, защищаемые тайной судебного расследования, и иным образом не раскрывал конфиденциальную информацию, касавшуюся уголовного разбирательства. Когда заявитель выпустил пресс-релиз, информация об операции на месте преступления более не являлась конфиденциальной, поскольку два журналиста, которые присутствовали при этом событии, опубликовали статьи с фотографиями, сделанными на месте инцидента. Следовательно, в показаниях заявителя не было ничего, что позволило бы властям Румынии обвинить его в нарушении тайны уголовного расследования.
Что касается предполагаемого влияния на профессиональную репутацию судьи G.E., Европейский Суд убежден в том, что оспариваемый пресс-релиз или интервью могли бы рассматриваться как воздействие, достигшее необходимого порога серьезности и способное причинить ущерб профессиональной репутации судьи. Национальный совет по аудиовизуальным средствам, который рассмотрел жалобу судьи G.E. на то, каким способом телевизионный канал распространил новости о действиях на месте преступления, пришел к выводу, что репутации судьи не был нанесен ущерб.
Кроме того, признавая пресс-релиз и интервью заявителя дискредитирующими судью G.E., власти государства-ответчика не учли тот факт, что оспариваемые показания исходили не от заявителя, а от третьей стороны. Наконец, отсутствуют доказательства того, что власти Венгрии пытались установить баланс между необходимостью защитить репутацию судьи G.E. и правом заявителя распространять информацию о проблемах, представляющих общественный интерес и касающихся текущего уголовного расследования. Они ограничили свою оценку простым обсуждением ущерба, причиненного репутации судьи, без учета довода заявителя о том, что оспариваемые показания были сделаны третьей стороной, и не учитывая позиции, изложенные в прецедентной практике Европейского Суда.
В заключение стандарты, примененные судами Венгрии, не были совместимы с принципами, закрепленными в статье 10 Конвенции, и ими не были приведены "соответствующие и достаточные" основания. Таким образом, данное вмешательство было несоразмерно с преследуемой целью и не было "необходимо в демократическом обществе".
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции (принято пятью голосами "за" при двух - "против").
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителю 4 500 евро в качестве компенсации морального вреда и 1 825 евро в качестве компенсации материального ущерба.
Источник публикации: https://espchhelp.ru/blog/2660-brisk-protiv-rumynii .
Hotărârea CtEDO din 11 decembrie 2018 în cauza Brisc c. României (plângerea nr. 26238/10).
În 2010, reclamantul a fost asistat în pregătirea unei plângeri. Ulterior, plângerea a fost comunicată României.
Cazul a fost considerat cu succes o plângere privind îndepărtarea din funcție a procurorului șef pentru furnizarea informațiilor mass-media cu privire la investigația viitoare, efectuată prin utilizarea funcției sale oficiale în scopuri personale. Cazul a încălcat prevederile articolului 10 din Convenția pentru apărarea drepturilor omului și a libertăților fundamentale.
CIRCUMSTANȚELE CAUZEI
În mai 2009, Consiliul Superior al Magistraturii a recunoscut reclamantul, care la acel moment a fost procurorul șef, vinovat de două infracțiuni disciplinare: nerespectarea secretului întâlnirii sau a documentelor confidențiale și lipsa de respect față de colegi în îndeplinirea atribuțiilor lor. Sa constatat că reclamantul a emis un comunicat de presă și a dat un interviu televiziunii care dezvăluia informații despre operațiunea efectuată la locul crimei în legătură cu anchetarea penală a utilizării funcției sale oficiale în scopuri personale. Aceste informații au permis presei să identifice judecătorul G.E. ca destinatar al banilor. Recursul reclamantului împotriva acestei decizii a fost respins, iar reclamantul a fost ulterior înlăturat.
ÎNTREBĂRI DE DREPT
În ceea ce privește respectarea articolului 10 al Convenției. Reclamantul și-a exprimat acuzațiile de presă disputate în cadrul funcțiilor sale de angajat al serviciului de presă, deținând această poziție în ultimii cinci ani. În această calitate, datoria sa profesională a fost aceea de a furniza presei informații despre investigațiile care au atras atenția mass-mediei, cum ar fi cazul în cauză, utilizarea poziției oficiale pentru câștigul personal.
Tema comunicatului de presă și interviul cu reclamantul au atras interesul public. Acțiunile de la locul crimei și investigarea crimelor legate de utilizarea unei poziții oficiale în scopuri personale au stârnit interesul la nivel local, iar solicitantul a considerat oportun să informeze presa cu privire la anumite aspecte ale investigației. Cu toate acestea, reclamantul a acționat cu prudență, refuzând să dea numele persoanelor implicate. El nu a afirmat nicio poziție cu privire la vina vreuneia dintre persoanele implicate, ci a declarat doar o scurtă descriere obiectivă a acuzației la etapa inițială. Comunicatul său de presă, confirmat de procurorul care a investigat cazul, nu a provocat prejudicii bunei desfășurări a anchetei actuale.
În plus, reclamantul nu a utilizat sau nu cita nici un document protejat de o investigație judiciară secretă și altfel nu a divulgat informații confidențiale referitoare la procedurile penale. Când reclamantul a emis un comunicat de presă, informațiile despre operațiunea de la locul crimei nu mai erau confidențiale, deoarece doi jurnaliști prezenți la eveniment au publicat articole cu fotografii făcute la locul incidentului. Prin urmare, nu a existat nimic în mărturia reclamantului care ar permite autorităților române să-l acuze de încălcarea secretelor anchetei penale.
În ceea ce privește influența prezumtivă asupra reputației profesionale a judecătorului G.E., Curtea este convinsă că comunicatul de presă sau interviul în litigiu ar putea fi considerat un impact care a atins pragul de gravitate necesar și ar putea deteriora reputația profesională a judecătorului. Consiliul Național al Audiovizualului, care a examinat plângerea judecătorului G.E. cu privire la modul în care canalul de televiziune răspândea știri despre acțiunile de la locul crimei, a concluzionat că reputația judecătorului nu a fost afectată.
În plus, recunoscând comunicatul de presă și interviul reclamantului ca defăimător pentru judecătorul G.E., autoritățile statului pârât nu au luat în considerare faptul că mărturia contestată nu a venit de la reclamant, ci de la o terță parte. În sfârșit, nu există dovezi că autoritățile ungare au încercat să găsească un echilibru între necesitatea de a proteja reputația judecătorului G.E. și dreptul reclamantului de a difuza informații despre problemele de interes public legate de investigația penală în curs. Ei și-au limitat evaluarea la o simplă discuție privind prejudiciul adus reputației judecătorului, fără a lua în considerare argumentul reclamantei potrivit căruia declarațiile în litigiu au fost făcute de o terță parte și nu țin cont de pozițiile exprimate în jurisprudența Curții Europene.
În concluzie, standardele aplicate de instanțele din Ungaria nu erau compatibile cu principiile consacrate la articolul 10 din Convenție și nu au furnizat motive "relevante și suficiente". Astfel, această intervenție a fost disproporționată față de scopul urmărit și nu a fost "necesară într-o societate democratică".
DECIZIE
Cazul a fost o încălcare a cerințelor articolului 10 al Convenției (adoptată cu cinci voturi "pentru" cu două - "împotriva").
COMPENSARE
În aplicarea articolului 41 al Convenției. Curtea a acordat reclamantului suma de 4 500 EUR cu titlu de prejudiciu moral și 1,825 EUR cu titlu de prejudiciu material.
Sursa de publicare: https://espchhelp.ru/blog/2659-brisc-c-romaniei .
ECHR judgment of December 11, 2018 in the case of Brisc v. Romania (аpplication N 26238/10).
In 2010, the complainant was assisted in preparing an аpplication. Subsequently, the аpplication was communicated to Romania.
The case was successfully considered an аpplication about the removal from office of the chief prosecutor for providing them with the media information about the upcoming investigation, carried out using his official position for personal purposes. The case has violated the requirements of Article 10 of the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms.
THE CIRCUMSTANCES OF THE CASE
In May 2009, the Superior Council of Magistrates recognized the applicant, who at that time was the chief prosecutor, guilty of two disciplinary offenses: failure to observe the secrecy of the meeting or confidential documents and disrespect for colleagues in the performance of their duties. It was noted that the applicant issued a press release and gave a television interview revealing information about the operation carried out at the crime scene related to the criminal investigation of the use of his official position for personal purposes. This information allowed the press to identify Judge G.E. as the intended recipient of the money. The applicant's appeal against this decision was rejected, and the applicant was subsequently removed from office.
QUESTIONS OF RIGHT
Regarding compliance with Article 10 of the Convention. The applicant expressed disputed press allegations as part of his duties as an employee of the press service; he had held this position for the previous five years. In this capacity, his professional duty was to provide information to the press about investigations that attracted the attention of the media, such as the case in question, the use of official position for personal gain.
The topic of the press release and the interview with the applicant attracted public interest. The actions at the crime scene and the investigation of crimes related to the use of an official position for personal purposes aroused interest at the local level, and the applicant considered it appropriate to inform the press about certain aspects of the investigation. However, the applicant acted with caution, refraining from giving the names of the persons involved. He did not state any position with regard to the guilt of any of the persons involved, but merely stated a brief objective description of the charge at its initial stage. His press release, confirmed by the prosecutor who investigated the case, did not cause damage to the proper conduct of the current investigation.
Moreover, the applicant did not use or quote any documents protected by a secret judicial investigation, and otherwise did not disclose confidential information relating to the criminal proceedings. When the complainant issued a press release, information about the operation at the crime scene was no longer confidential, since two journalists who were present at the event published articles with photos taken at the scene of the incident. Consequently, there was nothing in the applicant's testimony that would allow the Romanian authorities to accuse him of violating the secrets of the criminal investigation.
As regards the presumptive influence on the professional reputation of Judge G.E., the Court is convinced that the contested press release or interview could be regarded as an impact that reached the necessary threshold of seriousness and could damage the professional reputation of the judge. The National Council for Audiovisual Media, which examined the complaint of Judge G.E. on how the television channel spread news about actions at the scene of the crime, concluded that the judge’s reputation was not damaged.
In addition, while recognizing the press release and the interview of the applicant as defamatory to judge G.E., the authorities of the respondent state did not take into account the fact that the disputed testimony did not come from the applicant, but from a third party. Finally, there is no evidence that the Hungarian authorities tried to strike a balance between the need to protect the reputation of Judge G.E. and the complainant’s right to disseminate information about problems of public interest related to the ongoing criminal investigation. They limited their assessment to a simple discussion of the damage to the judge’s reputation, without taking into account the applicant's argument that the disputed statements were made by a third party and not taking into account the positions expressed in the case-law of the European Court.
In conclusion, the standards applied by the courts of Hungary were not compatible with the principles enshrined in Article 10 of the Convention, and they did not provide "relevant and sufficient" grounds. Thus, this intervention was disproportionate to the aim pursued and was not “necessary in a democratic society”.
RESOLUTION
The case was a violation of the requirements of Article 10 of the Convention (adopted by five votes "for" with two - "against").
COMPENSATION
In application of Article 41 of the Convention. The Court awarded the applicant EUR 4,500 in respect of non-pecuniary damage and EUR 1,825 in respect of pecuniary damage.
Source of publication: https://espchhelp.ru/blog/2658-brisc-v-romania .
Постановление ЕСПЧ от 04 декабря 2018 года по делу "Компания "Мадьяр Йети Зрт" (Magyar Jeti Zrt) против Венгрии" (жалоба N 11257/16).
В 2016 году компании-заявительнице была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Венгрии.
По делу успешно рассмотрена жалоба новостного онлайн-портала на признание его ответственным за распространение порочащих высказываний, нарушающих право политической партии на репутацию, путем размещения гиперссылки на контент. По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Компания-заявительница управляла популярным новостным онлайн-порталом в Венгрии. После инцидента, когда футбольные фанаты, находясь в состоянии алкогольного опьянения, выкрикивая расистские высказывания, угрожали ученикам школы, в которой учились преимущественно румыны, глава местного самоуправления румынского меньшинства дал интервью средствам массовой информации, в котором он обратил особое внимание на проблемы румын. Описывая произошедшие события, глава местного самоуправления заявил, что футбольные болельщики, возможно, являлись членами ультраправой националистической политической партии "Йоббик". Средства массовой информации разместили видео с интервью на канале Youtube. Компания-заявительница опубликовала статью об инциденте на своем сайте, а также разместила гиперссылку на видео с канала YouTube.
Ультраправая националистическая политическая партия "Йоббик" обратилась в суд с иском о защите чести, достоинства и деловой репутации. Эта партия утверждала, что, используя термин "Йоббик" для описания футбольных болельщиков и публикуя гиперссылку на видео с канала Youtube, ответчик подверг рискам репутацию партии. Компания-заявительница была признана ответственной за распространение порочащих высказываний, нарушающих право политической партии на репутацию. Ее возражения были отклонены.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения статьи 10 Конвенции. В решениях судов Венгрии указывалось на то, что вмешательство в права компании-заявительницы на свободу выражения мнения было осуществлено с законной целью, а именно для защиты прав других лиц. В то же время отсутствовала необходимость принимать решение о том, являлись ли соответствующие положения законодательства Венгрии предсказуемыми в свете вывода Европейского Суда о необходимости вмешательства.
Дело компании-заявительницы касалось "обязанностей и ответственности" новостного интернет-портала для целей статьи 10 Конвенции в конкретной ситуации, когда информация, размещенная онлайн, содержала гиперссылку, ведущую к контенту, доступному в Интернете, который позднее был признан порочащим репутацию. Принимая во внимание современную роль Интернета в расширении доступа общественности к новостям и информации, сама цель гиперссылок заключается в том, чтобы, перенаправляя пользователей Интернета на другие страницы и интернет-ресурсы, позволить им переходить к материалам, характеризующимся наличием большого количества информации. Гиперссылки способствуют бесперебойной работе Интернета, делая любую информацию доступной посредством связи между различными статьями. Гиперссылки как метод сообщения существенно отличаются от традиционной публикации тем, что, как правило, они просто направляют пользователей к контенту, доступному на других интернет-сайтах. Они не предоставляют аудитории подтверждения информации, на которую ссылаются, и не передают ее содержание, а только привлекают внимание читателей к материалам, размещенным на другом сайте. Еще одна отличительная особенность гиперссылок по сравнению с другими способами распространения информации заключается в том, что лицо, ссылающееся на информацию путем гиперссылки, не осуществляет контроль над контентом сайта, к которому предоставляется доступ по гиперссылке и который может быть изменен в любой момент после создания ссылки, естественно, за исключением ситуации, когда гиперссылка размещена на сайте, принадлежащем тому же лицу. Кроме того, отмечалось, что контент, на который делалась гиперссылка, уже был доступен вследствие размещения первоначальным издателем, что предоставило к нему неограниченный доступ для общественности.
Вопрос о том, может ли размещение гиперссылки, законное с точки зрения статьи 10 Конвенции, повлечь за собой ответственность, требует отдельной оценки в каждом случае с учетом разных обстоятельств дел. В частности, для оценки ответственности компании-заявительницы за публикацию указанной гиперссылки имеют значение следующие факторы:
(i) одобрил ли журналист оспариваемый контент (содержание)?
(ii) Повторил ли журналист оспариваемое содержание (без его одобрения)?
(iii) Поместил ли журналист непосредственно гиперссылку на контент (не одобряя и не повторяя его)?
(iv) Знал ли или должен ли был знать журналист о том, что оспариваемый контент был порочащим или иным образом незаконным?
(v) Действовал ли журналист добросовестно, соблюдал ли он журналистскую этику и проявил ли должную осмотрительность, необходимую при ответственной журналистике?
В рассматриваемой статье упоминалось, что интервью, проведенное с главой местного самоуправления, можно было найти на канале Youtube, и это дало возможность получить к нему доступ через гиперссылку без каких-либо комментариев или повторения, даже частично, самого интервью. О политической партии не упоминалось. Автор не упоминал в статье о том, что утверждения, доступные через гиперссылку, являются правдивыми и достоверными, а также, что он одобряет указанный материал, доступный через гиперссылку, или принимает на себя ответственность за его размещение. Кроме того, гиперссылка не была использована в контексте, который сам по себе имел порочащий характер. Таким образом, можно сделать вывод о том, что оспариваемая статья не означала одобрения спорного контента.
Что касается вопроса о повторении (распространении) контента, то наказание журналиста за содействие распространению утверждений, выраженных другими лицами в ходе интервью, серьезно ограничило бы вклад прессы в обсуждение вопросов, представляющих общественный интерес, и такое наказание не должно быть предусмотрено, если только для этого не будет приведено особо веских причин.
Нельзя исключать тот факт, что в некоторых конкретных сочетаниях даже простое повторение утверждения, например, в дополнение к гиперссылке может потенциально затрагивать вопрос об ответственности. Это относится к ситуациям, когда журналист действует недобросовестно, с явным нарушением журналистской этики по вопросам, представляющим общественный интерес.
Однако это не относится к делу компании-заявительницы, поскольку в ее статье не повторялось ни одного порочащего утверждения, а публикация действительно была ограничена только размещением гиперссылки.
Что касается того, знали ли журналист и компания-заявительница или должны ли были знать, что гиперссылка предоставляла доступ к порочащему или сомнительному контенту, то данный вопрос должен был быть рассмотрен в режиме реального времени, а не с учетом выводов в прошедшем времени, указанных в решениях судов Венгрии.
В этом случае журналист должен был предположить, что содержание, к которому он предоставил доступ, хотя и может быть противоречивым, останется в рамках допустимой критики политических партий и как таковое не будет незаконным. Хотя заявления политика, в конечном счете, были признаны порочащими, поскольку они подразумевали, без фактического обоснования, что лица, связанные с "Йоббик", совершали действия расистского характера, Европейский Суд отметил, что подобные высказывания не могут рассматриваться как явно незаконные.
Кроме того, соответствующий закон Венгрии, разъясненный компетентными судами государства-ответчика, исключил какую-либо значимую оценку прав на свободу выражения мнения компании-заявительницы в соответствии со статьей 10 Конвенции в ситуации, когда эти ограничения потребовали бы самого тщательного изучения, учитывая дискуссии о вопросе, представляющем общий интерес. Действительно, суды Венгрии указали, что гиперссылка ограничивалась распространением информации и распределением объективной ответственности, действиями, которые фактически исключали любой баланс между конкурирующими правами, то есть правом на репутацию политической партии и правом на свободу выражения мнения компании-заявительницы. Такая объективная ответственность может иметь предсказуемые негативные последствия для потока информации в Интернете, побуждая авторов и создателей контента вообще воздерживаться от гиперссылок на материалы, изменяемый контент которых они не контролируют. Это может прямо или косвенно сказаться на свободе выражения мнения в Интернете.
Признание судами Венгрии объективной ответственности компании-заявительницы не было основано на допустимых и достаточных основаниях. Таким образом, данная мера представляла собой непропорциональное ограничение компании-заявительницы права на свободу выражения мнения.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции (принято единогласно).
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил компании-заявительнице 597,04 евро в качестве компенсации морального вреда. Она не представила требований о компенсации материального ущерба.
Источник публикации: https://espchhelp.ru/blog/2657-kompaniya-madyar-yyeti-zrt-protiv-vengrii .
A Magyar Jeti Zrt. (Magyar Jeti Zrt.) Kontra Magyarország ügyben 1988. december 4-én hozott ítélet (11257/16. Számú kérelmezői).
2016-ban a kérelmezőket vállalat segítséget nyújtott a panasz előkészítésében. Ezt követően a kérelmezői közölték Magyarországgal.
Az ügyet sikeresen tekintették az online hírportál kérelmezői arról, hogy elismerik, hogy felelősséggel tartozik a politikai párt hírnevéhez való jogát sértő, megengedő nyilatkozatok terjesztéséért. Az ügy megsértette az emberi jogok és alapvető szabadságok védelméről szóló egyezmény 10. cikkének követelményeit.
Az eset körülményei
A pályázó vállalat népszerű online hírportált vezetett Magyarországon. Az esemény után, amikor a labdarúgó szurkolók, legyőzve, rasszista kijelentésekkel kiabálva fenyegetették az iskola diákjait, ahol többnyire románok tanultak, a román kisebbség helyi önkormányzatának vezetője interjút adott a médiának, amelyben különös figyelmet fordított a románok problémáira. Az események leírása során a helyi önkormányzat vezetője elmondta, hogy a labdarúgó-rajongók lehetnek a „Jobbik” ultra-jobb nacionalista politikai párt tagjai. A média közzétett egy videót a Youtube csatorna interjújából. A pályázó vállalat közzétett egy cikket az eseményről a honlapján, és hiperhivatkozást is közzétett a YouTube-csatornából származó videóhoz.
Az ultra-jobb nacionalista politikai párt "Jobbik" pert indított a tisztelet, a méltóság és az üzleti hírnév védelmére. Ez a párt azt állította, hogy a "Jobbik" kifejezés használatával a futballszurkolók leírására és a Youtube csatornából származó videóra való hivatkozás közzétételére az alperes veszélyeztette a párt hírnevét. A pályázó vállalat felelősségre vonta a politikai párt hírnevéhez való jogát sértő becsületes nyilatkozatok terjesztését. Az ő kifogásait elutasították.
JOGI KÉRDÉSEK
Az egyezmény 10. cikkének való megfelelés tekintetében. A magyar bíróságok határozatai azt jelezték, hogy a felperes véleménynyilvánítási szabadságához való joga jogszerű céllal zajlott, azaz mások jogainak védelme. Ugyanakkor nem volt szükség annak eldöntésére, hogy a magyar jog vonatkozó rendelkezései kiszámíthatóak-e az Európai Bíróságnak a beavatkozás szükségességére vonatkozó következtetései fényében.
A pályázó vállalat ügye az Egyezmény 10. cikke értelmében vett hírportál „feladataira és felelősségére” vonatkozott egy adott helyzetben, amikor az online közzétett információ hiperhivatkozást tartalmazott, amely az interneten elérhető tartalomhoz vezetett, ami később rágalmazó. Figyelembe véve az internet modern szerepét a hírek és információk nyilvános hozzáférésének bővítésében, a hiperhivatkozások célja az, hogy az internetes felhasználókat más oldalakra és internetes forrásokra irányítsák át, lehetővé téve számukra, hogy olyan anyagokra lépjenek át, amelyekre nagy mennyiségű információ áll rendelkezésre. A hiperhivatkozások hozzájárulnak az internet zökkenőmentes működéséhez, így minden információ elérhetővé válik a különböző cikkek közötti kapcsolatok révén. A hiperhivatkozások üzenetmódszerként jelentősen különböznek a hagyományos közzétételektől, mivel általában a felhasználókat más internetes oldalakon elérhető tartalomra irányítják. Nem adják meg a közönségnek a hivatkozott információk megerősítését, és nem közvetítik a tartalmát, hanem csak az olvasók figyelmét vonzzák egy másik webhelyre küldött anyagokra. A hiperhivatkozások másik, az információ terjesztésének más módszereivel összehasonlító jellemzője, hogy a hiperhivatkozáson keresztül az információkat hivatkozó személy nem gyakorol ellenőrzést annak a webhelynek a tartalmára, amelyhez a hozzáférést a hiperhivatkozás biztosítja, és amely bármikor megváltoztatható a hivatkozás létrehozása után. Természetesen, kivéve azt a helyzetet, amikor a hiperhivatkozás ugyanazon személyhez tartozó webhelyre kerül. Ezenkívül megállapítást nyert, hogy a hiperhivatkozást tartalmazó tartalom már elérhető volt az eredeti kiadó közzététele miatt, amely korlátlan hozzáférést biztosított a nyilvánossághoz.
Az a kérdés, hogy a hiperhivatkozás jogszerű-e az Egyezmény 10. cikke szempontjából, magában foglalja a felelősség megkövetelését, minden esetben külön értékelést igényel, figyelembe véve az ügyek különböző körülményeit. Különösen a következő tényezők fontosak a pályázó vállalat e hiperhivatkozás közzétételére vonatkozó felelősségének értékeléséhez:
(i) jóváhagyta-e az újságíró a vitatott tartalmat (tartalmat)?
(ii) Megismételte-e az újságíró a vitatott tartalmat (jóváhagyása nélkül)?
(iii) Az újságíró hiperhivatkozást adott-e közvetlenül a tartalomhoz (anélkül, hogy azt jóváhagyta vagy megismételné)?
(iv) Tudta-e az újságírónak, vagy tudnia kellett volna, hogy a vitatott tartalom rágalmazó vagy más módon illegális volt?
(v) Az újságíró jóhiszeműen cselekedett, betartotta-e az újságírói etikát, és gyakorolta-e a felelős újságírásban szükséges átvilágítást?
A szóban forgó cikkben megemlítették, hogy a helyi önkormányzat vezetőjével folytatott interjú a Youtube csatornán található, és ez lehetővé tette, hogy egy hiperhivatkozáson keresztül érhessék hozzá anélkül, hogy magának az interjúnak, akár részlegesen, észrevételeinek, sem ismétlésének köszönhetően. Egyetlen politikai párt sem említett. A szerző nem említette a cikkben, hogy a hiperhivatkozáson keresztül elérhető állítások valóságosak és megbízhatóak, valamint azt is, hogy jóváhagyja a megadott anyagot, amely elérhető a hiperhivatkozáson keresztül, vagy felelősséget vállal az elhelyezésért. Ezenkívül a hiperhivatkozást nem olyan környezetben használták, amely önmagában rágalmazó volt. Így megállapítható, hogy a megtámadott cikk nem jelenti a vitatott tartalom jóváhagyását.
A tartalom ismétlésének (terjesztésének) kérdését illetően az újságírónak az interjú során a mások által tett állítások terjesztésének megkönnyítéséért való büntetése súlyosan korlátozza a sajtó közreműködéssel kapcsolatos kérdéseinek hozzájárulását, és ezt a büntetést nem szabad biztosítani. nem lesz különösen kényszerítő ok.
Nem zárható ki, hogy egyes specifikus kombinációkban a nyilatkozat egyszerű ismétlése, például egy hiperhivatkozás mellett, potenciálisan felveti a felelősség kérdését. Ez olyan helyzetekre vonatkozik, amikor az újságíró rosszhiszeműen jár el, egyértelműen megsértette az újságírói etikát a közérdekű ügyekben.
Ez azonban nem releváns a pályázó vállalat esetében, mivel a cikk nem ismételte meg egyetlen elutasító nyilatkozatot, és a közzététel valójában csak egy hiperhivatkozás elhelyezésére korlátozódott.
Ami azt illeti, hogy az újságíró és a pályázó vállalat tudta-e, vagy tudnia kellett volna, hogy a hiperhivatkozás a rágalmazó vagy megkérdőjelezhető tartalmakhoz való hozzáférést biztosította, ezt a kérdést valós időben kellett volna megvizsgálni, nem pedig figyelembe véve a korábbi időkben feltárt eredményeket. a magyar bíróságok határozatai.
Ebben az esetben az újságírónak feltételeznie kellett volna, hogy a tartalom, amelyhez hozzáférést biztosított, bár ellentmondásos lehet, a politikai pártok megengedett kritikájának keretein belül marad, és így nem lesz jogellenes. Bár a politikusok kijelentései végső soron rágalmazóak voltak, mivel azt feltételezték, hogy anélkül, hogy igazolnák, hogy a „Jobbik” elkötelezett emberek rasszista cselekményekhez kapcsolódnak, az Európai Bíróság megjegyezte, hogy az ilyen kijelentéseket nem lehet egyértelműen illegálisnak tekinteni.
Ezen túlmenően a vonatkozó magyar jog, amelyet a válaszadó állam illetékes bíróságai tisztáztak, kizárta a társaság véleményének a szabad véleménynyilvánításhoz való jogának az Egyezmény 10. cikkével összhangban történő érdemi értékelését olyan helyzetben, amikor ezek a korlátozások alapos tanulmányozásra szorulnak, figyelembe véve a megbeszéléseket. általános érdekű. Valójában a magyar bíróságok jelezték, hogy a hiperhivatkozás az információ terjesztésére és az objektív felelősség elosztására korlátozódott, amelyek ténylegesen kizárták a versenytársak közötti egyensúlyt, vagyis a politikai párt hírnevének jogát és a kérelmező vállalat szabad véleménynyilvánítási jogát. Az ilyen objektív felelősség kiszámíthatóan negatív következményekkel járhat az információáramlásra az interneten, és arra ösztönözheti a szerzőket és a tartalmi alkotókat, hogy általában ne tartózkodjanak a hiperhivatkozásoktól azokhoz az anyagokhoz, amelyek tartalma nem irányul. Ez közvetlenül vagy közvetve befolyásolhatja a véleménynyilvánítás szabadságát az interneten.
A magyar bíróságok a felperes objektív felelősségének elismerése nem a megengedhető és elégséges okokon alapult. Így ez az intézkedés aránytalan korlátozást jelentett a kérelmező véleménynyilvánítási szabadságához.
HATÁROZAT
Az ügy az egyezmény 10. cikkének megsértése volt (elfogadott egyhangúlag).
KÁRTÉRÍTÉS
Az Egyezmény 41. cikkének alkalmazásában. A Bíróság 597,04 eurót ítélte oda a kérelmező vállalatnak a nem vagyoni kárért. Nem nyújtott be anyagi kártérítési igényeket.
Kiadvány forrása: https://espchhelp.ru/blog/2656-a-magyar-jeti-zrt-kontra-magyarorszag .
ECHR ruling dated December 4, 2018 in the case of the Magyar Jeti Zrt Company (Magyar Jeti Zrt) v. Hungary (application No. 11257/16).
In 2016, the applicant company was assisted in the preparation of the application. Subsequently, the application was communicated to Hungary.
The case was successfully considered an application of the online news portal about being recognized as responsible for distributing derogatory statements violating the political party’s right to reputation by posting a hyperlink to the content. The case has violated the requirements of Article 10 of the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms.
THE CIRCUMSTANCES OF THE CASE
The applicant company managed a popular online news portal in Hungary. After the incident, when football fans, being intoxicated, shouting racist statements, threatened the students of the school, where mostly Romanians studied, the head of the local government of the Romanian minority gave an interview to the media, in which he paid particular attention to the problems of the Romanians. Describing the events, the head of local government said that football fans may have been members of the ultra-right nationalist political party "Jobbik." The media posted a video from the interview on the Youtube channel. The applicant company published an article about the incident on its website, and also posted a hyperlink to the video from the YouTube channel.
The ultra-right nationalist political party "Jobbik" has filed a lawsuit to protect the honor, dignity and business reputation. This party claimed that by using the term "Jobbik" to describe football fans and publishing a hyperlink to a video from the Youtube channel, the defendant jeopardized the reputation of the party. The applicant company was found responsible for spreading defamatory statements that violated a political party’s right to a reputation. Her objections were dismissed.
QUESTIONS OF RIGHT
Regarding compliance with Article 10 of the Convention. The decisions of the Hungarian courts indicated that the interference with the applicant’s rights to freedom of expression was carried out with a legitimate aim, namely to protect the rights of others. At the same time, there was no need to decide whether the relevant provisions of Hungarian law were predictable in the light of the conclusion of the European Court on the need for intervention.
The case of the applicant company concerned the “duties and responsibilities” of a news Internet portal for the purposes of Article 10 of the Convention in a specific situation, when the information posted online contained a hyperlink leading to content available on the Internet that was later defamatory. Taking into account the modern role of the Internet in expanding public access to news and information, the very purpose of hyperlinks is to redirect Internet users to other pages and Internet resources, to allow them to move to materials characterized by the presence of a large amount of information. Hyperlinks contribute to the smooth operation of the Internet, making any information available through links between various articles. Hyperlinks as a message method differ significantly from traditional publishing in that, as a rule, they simply direct users to content available on other Internet sites. They do not provide the audience with confirmation of the information referenced, and do not convey its content, but only attract the attention of readers to materials posted on another site. Another distinctive feature of hyperlinks in comparison with other methods of disseminating information is that the person referencing information through a hyperlink does not exercise control over the content of the site to which access is provided by hyperlink and which can be changed at any time after the link is created, Naturally, except for the situation when the hyperlink is placed on a site belonging to the same person. In addition, it was noted that the content to which the hyperlink was made was already available due to the publication by the original publisher, which provided unrestricted access to the public.
The question of whether the placement of a hyperlink legitimate under the terms of Article 10 of the Convention entails responsibility requires a separate assessment in each case, taking into account the different circumstances of the cases. In particular, the following factors are important for assessing the responsibility of the applicant company for the publication of this hyperlink:
(i) did the journalist approve of the disputed content (content)?
(ii) Did the journalist repeat the contested content (without his approval)?
(iii) Has the journalist placed a hyperlink directly to the content (without endorsing or repeating it)?
(iv) Did the journalist know or should have known that the contested content was defamatory or otherwise illegal?
(v) Has the journalist acted in good faith, has he complied with journalistic ethics, and has he exercised the due diligence necessary in responsible journalism?
In the article under consideration it was mentioned that the interview conducted with the head of local self-government could be found on the Youtube channel, and this made it possible to access it via a hyperlink without any comments or repetition, even partially, of the interview itself. No political party was mentioned. The author did not mention in the article that the statements available through the hyperlink are truthful and reliable, and also that he approves the specified material accessible through the hyperlink or accepts responsibility for its placement. In addition, the hyperlink was not used in a context that was in itself defamatory. Thus, it can be concluded that the contested article did not mean approval of the disputed content.
Regarding the issue of repetition (distribution) of content, the punishment of a journalist for facilitating the dissemination of allegations made by others during the interview would seriously limit the press’s contribution to the discussion of issues of public interest, and such punishment should not be provided for there will be no particularly compelling reasons.
It cannot be ruled out that in some specific combinations, even a simple repetition of a statement, for example, in addition to a hyperlink, can potentially raise the issue of responsibility. This applies to situations where a journalist acts in bad faith, with a clear violation of journalistic ethics on matters of public interest.
However, this is not relevant to the case of the applicant company, since its article did not repeat a single damning statement, and the publication was really limited to placing a hyperlink.
As to whether the journalist and the applicant company knew or should have known that the hyperlink provided access to defamatory or questionable content, this question should have been considered in real time, rather than taking into account the findings in the past tense indicated in decisions of the courts of Hungary.
In this case, the journalist should have assumed that the content to which he granted access, although it may be contradictory, will remain within the framework of permissible criticism of political parties and as such will not be illegal. Although the statements by the politician were ultimately defamatory, as they implied, without actually justifying, that the people associated with “Jobbik” committed racist acts, the European Court of Justice noted that such statements could not be regarded as clearly illegal.
In addition, the relevant Hungarian law, clarified by the competent courts of the respondent State, excluded any meaningful assessment of the rights to freedom of expression of the company's opinion in accordance with Article 10 of the Convention in a situation where these restrictions would require careful study, taking into account the discussions on of general interest. Indeed, the Hungarian courts indicated that the hyperlink was limited to the dissemination of information and the distribution of objective responsibility, actions that effectively excluded any balance between competing rights, that is, the right to reputation of a political party and the right to freedom of expression of the applicant company. Such objective liability can have predictable negative consequences for the flow of information on the Internet, prompting authors and content creators to generally refrain from hyperlinks to materials whose content they do not control. This can directly or indirectly affect freedom of expression on the Internet.
The Hungarian courts’s recognition of the applicant’s objective liability was not based on permissible and sufficient grounds. Thus, this measure constituted a disproportionate restriction on the applicant’s right to freedom of expression.
RESOLUTION
The case was a violation of Article 10 of the Convention (adopted unanimously).
COMPENSATION
In application of Article 41 of the Convention. The Court awarded the applicant company EUR 597.04 in respect of non-pecuniary damage. She did not submit claims for pecuniary damage.
Source of publication: https://espchhelp.ru/blog/2655-magyar-jeti-zrt-company-v-hungary .