Новости от 24 июля 2019 года из блога, посвященного практике в Европейском суде по правам человека ЕСПЧ
Постановление ЕСПЧ от 19 декабря 2018 года по делу "Молла Сали (Molla Sali) против Греции" (жалоба N 20452/14).
В 2014 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Греции.
По делу успешно рассмотрена на применение законов ислама (шариата) в судебном процессе, касающемся наследования имущества грека-мусульманина. По делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
После смерти мужа заявительница унаследовала все его имущество в соответствии с завещанием, которое он составил у нотариуса. Две сестры умершего оспорили завещание на том основании, что их брат принадлежал к мусульманской общине, и поэтому все вопросы, касающиеся его имущества, регулировались исламским религиозным правом, а не положениями Гражданского кодекса Греции и относились к юрисдикции муфтия. В частности, сестры ссылались на Севрский договор 1920 года и Лозаннский договор 1923 года, которые предусматривали применение исламских обычаев и исламского религиозного права к гражданам Греции, которые являлись мусульманами. После вынесения решения судом кассационной инстанции апелляционный суд постановил, что законом, применимым к имуществу умершего, является исламское религиозное право, и что оспариваемое завещание не имеет каких-либо правовых последствий.
6 июня 2017 г. по ходатайству заявительницы Палата Европейского Суда, которой было передано дело, уступила юрисдикцию Большой Палате Европейского Суда.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции. Настоящее дело касалось права заявительницы наследовать в соответствии с Гражданским кодексом по завещанию, сделанному в ее пользу греком, являвшимся последователем мусульманской веры. Принимая во внимание, что муж заявительницы решил завещать ей все свое имущество, суд кассационной инстанции счел, что к ее делу должен быть применен исламский закон о наследовании. Это привело к лишению заявительницы ее прав в соответствии с завещанием ее мужа, которое не привело к каким-либо юридическим последствиям.
Имущественное право заявительницы в наследовании имущества ее мужа имело существенный характер и было в достаточной мере признано составляющим "владение" по смыслу первого предложения первого пункта статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Следовательно, имущественное право заявительницы относится к сфере действия этого положения и права на уважение к имуществу, гарантированному им, что было достаточно для применения статьи 14 Конвенции.
(a) Существовали ли аналогичная или относительно схожая ситуация и разница в обращении. В течение своей жизни муж заявительницы, который был членом мусульманской общины Фракии, составил нотариально заверенное публичное завещание в соответствии с положениями Гражданского кодекса, в котором завещал все свое имущество своей жене. Вне всякого сомнения жена ожидала, как это сделал бы любой другой гражданин Греции, что после смерти ее мужа его имущество будет передано ей в соответствии с его завещанием.
Суд кассационной инстанции установил, что законом, применимым к имуществу покойного, является исламское наследственное право, которое являлось частью права государства-ответчика и применялось именно к грекам-мусульманам, что ставило заявительницу в положение, отличное от положения замужней женщины, которая являлась бы наследницей по завещанию мужа-немусульманина.
Заявительница как наследница по завещанию, составленному в соответствии с Гражданским кодексом завещателем, последователем мусульманской веры, находилась в положении, аналогичном тому, что и наследник по завещанию, составленному в соответствии с Гражданским кодексом немусульманским завещателем, и к ней было применено различное обращение на основании "другого статуса", а именно религиозного вероисповедания завещателя.
(b) Была ли разница в обращении обоснованной. Власти Греции утверждали, что установившаяся прецедентная практика суда кассационной инстанции преследовала цель, составляющую общественный интерес, то есть защиту мусульманского меньшинства Фракии. С учетом конкретных обстоятельств настоящего дела Европейский Суд сомневался в том, что оспариваемая мера в отношении наследственных прав заявительницы была подходящей для достижения этой цели. Однако Европейскому Суду не было необходимости придерживаться твердой позиции по этому вопросу, поскольку в любом случае оспариваемая мера не была соразмерна преследуемой цели.
Применение законов шариата к данному имуществу имело серьезные последствия для заявительницы, лишив ее трех четвертей наследства. Основным следствием подхода, принятого судом кассационной инстанции в делах о наследовании, было то, что нотариально заверенные завещания, составленные гражданами Греции, исповедующими мусульманскую веру, не имели юридических последствий, поскольку в законах шариата признавалось только наследование по закону, за исключением случаев, когда завещание было составлено согласно исламским законам.
Отсутствуют какие-либо сомнения в том, что, подписав и ратифицировав Севрский и Лозаннский договоры, власти Греции взяли на себя обязательство уважать обычаи мусульманского меньшинства. Однако с учетом формулировок соответствующих положений эти договоры не требуют от властей Греции применения законов шариата. В частности, в Лозаннском договоре прямо не упоминается юрисдикция муфтия, но гарантируется религиозная самобытность греческой мусульманской общины, которая была исключена из обмена населением, предусмотренным в этом договоре, и ожидалось, что она останется в Греции, где большинство населения являются христианами. Кроме того, этот договор не предоставляет какой-либо юрисдикции специальному органу в отношении подобной религиозной практики.
Несколько международных организаций выразили свою обеспокоенность по поводу применения законов шариата к греческим мусульманам в Западной Фракии и создаваемой таким образом дискриминации, в частности, в отношении женщин и детей, не только внутри этого меньшинства по сравнению с мужчинами, но и в отношении греков-немусульман. Например, в своем докладе после визита в Грецию в 2008 году (см. документ CommDH (2009)9)) Комиссар по правам человека Совета Европы отметил, что применение законов шариата в вопросах, касающихся семейного права и наследования, несовместимо с международными обязательствами, принятыми Грецией, особенно после того, как она ратифицировала международные и европейские договоры о правах человека, заключенные после 1948 года, в том числе, касающиеся прав ребенка и женщин. Он рекомендовал властям Греции толковать Лозаннский и любой другой договор начала XX века в соответствии с их обязательствами, вытекающими из международных и европейских договоров по правам человека.
Свобода вероисповедания не требует, чтобы государства - участники Конвенции создавали особую правовую основу для предоставления религиозным общинам специального статуса, влекущего за собой определенные привилегии. Тем не менее государство, которое ввело такой статус, должно обеспечить, чтобы критерии, установленные для права группы на этот статус, применялись на недискриминационной основе. Отказ членам религиозного меньшинства в праве добровольно выбирать и пользоваться обычным правом сводится не только к дискриминационному обращению, но и к нарушению права особой важности в области защиты меньшинств, то есть права на свободу самоидентификации. Негативный аспект данного права, а именно право выбора не считаться представителем меньшинства, не ограничивается таким же образом, как позитивный аспект этого права. В данном случае выбор был совершенно свободен при условии, что он был осознанным. Его должны уважать как другие члены меньшинства, так и сами власти государства-ответчика. Ни в каком двустороннем или многостороннем договоре, ни в любом другом документе не требуется, чтобы к какому-либо лицу против его желания применялся специальный режим защиты меньшинств.
В 2018 году вступил в силу закон, отменяющий специальные положения, регулирующие применение законов шариата для урегулирования семейно-правовых дел в мусульманском меньшинстве. Обращение к муфтию в вопросах брака, развода или наследства стало возможным только с согласия всех заинтересованных сторон. Тем не менее положения нового закона не оказали влияния на ситуацию заявительницы, поскольку решение по ее делу вступило в силу в соответствии со старой системой, действовавшей до принятия указанного закона.
В заключение следует отметить, что различие в обращении, которому подверглась заявительница как наследница по завещанию, составленному в соответствии с Гражданским кодексом завещателем, последователем мусульманской веры, по сравнению с наследником по завещанию, составленному в соответствии с Гражданским кодексом завещателем-немусульманином, не имело объективного надлежащего обоснования.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (принято единогласно).
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Вопрос о справедливой компенсации не готов к рассмотрению.
Источник публикации: https://espchhelp.ru/blog/2680-molla-sali-protiv-gretsii .
Απόφαση του Ευρωπαϊκού Δικαστηρίου Ανθρωπίνων Δικαιωμάτων της 19ης Δεκεμβρίου 2018 στην υπόθεση Molla Sali κατά Ελλάδας (καταγγελία αριθ. 20452/14).
Το 2014, ο καταγγέλλων βοήθησε στην προετοιμασία μιας καταγγελίας. Στη συνέχεια, η καταγγελία κοινοποιήθηκε στην Ελλάδα.
Η υπόθεση εξετάστηκε με επιτυχία για την εφαρμογή των νόμων του Ισλάμ (Σαρία) σε μια αγωγή σχετικά με την κληρονομιά της περιουσίας ενός μουσουλμάνου-μουσουλμάνου. Η υπόθεση παραβίασε τις απαιτήσεις του άρθρου 1 του Πρωτοκόλλου αριθ. 1 της Σύμβασης για την Προστασία των Δικαιωμάτων του Ανθρώπου και των Θεμελιωδών Ελευθεριών.
Επί των περιστάσεων της υποθέσεως
Μετά το θάνατο του συζύγου της, ο αιτητής κληρονόμησε όλη του την περιουσία σύμφωνα με τη βούληση που έκανε στο γραφείο του συμβολαιογράφου. Οι δύο αδελφές του θανόντος αμφισβήτησαν τη βούληση με το σκεπτικό ότι ο αδελφός τους ανήκε στην μουσουλμανική κοινότητα και ως εκ τούτου όλα τα θέματα που σχετίζονται με την περιουσία του διέπονται από τον ισλαμικό θρησκευτικό νόμο και όχι από τις διατάξεις του ελληνικού Αστικού Κώδικα και ανήκουν στη δικαιοδοσία των μουσουλμάνων. Συγκεκριμένα, οι αδελφές αναφέρθηκαν στη Συνθήκη των Σεβρών το 1920 και στη Συνθήκη της Λωζάνης το 1923, που προέβλεπε την εφαρμογή των ισλαμικών εθίμων και του ισλαμικού θρησκευτικού δικαίου στους πολίτες της Ελλάδας, οι οποίοι ήταν Μουσουλμάνοι. Μετά την απόφαση του δευτεροβάθμιου δικαστηρίου, το δευτεροβάθμιο δικαστήριο έκρινε ότι το εφαρμοστέο δίκαιο στην περιουσία του θανόντος είναι το ισλαμικό θρησκευτικό δίκαιο και ότι η αμφισβητούμενη διαθήκη δεν έχει νομικές συνέπειες.
Στις 6 Ιουνίου 2017, κατόπιν αίτησης του αιτούντος, το τμήμα του Ευρωπαϊκού Δικαστηρίου στο οποίο μεταφέρθηκε η υπόθεση απέσυρε τη δικαιοδοσία του στο τμήμα μείζονος συνθέσεως του Ευρωπαϊκού Δικαστηρίου.
ΕΡΩΤΗΣΕΙΣ ΔΙΚΑΙΩΜΑΤΟΣ
Όσον αφορά τη συμμόρφωση με το άρθρο 14 της σύμβασης σε συνδυασμό με το άρθρο 1 του πρωτοκόλλου αριθ. 1 της σύμβασης. Η παρούσα υπόθεση αφορούσε το δικαίωμα της προσφεύγουσας να κληρονομεί σύμφωνα με τον Αστικό Κώδικα, υπό τη μορφή βούλησης εκ μέρους ενός Έλληνα που ακολούθησε τη μουσουλμανική πίστη. Λαμβάνοντας υπόψη ότι ο σύζυγος της προσφεύγουσας αποφάσισε να κληροδοτήσει το σύνολο της περιουσίας της, το εφετείο έκρινε ότι ο νόμος περί ισλαμικής κληρονομιάς πρέπει να εφαρμοστεί στην περίπτωσή της. Αυτό οδήγησε στη στέρηση της δικαιοσύνης της προσφεύγουσας σύμφωνα με τη βούληση του συζύγου της, η οποία δεν οδήγησε σε νομικές συνέπειες.
Το δικαίωμα ιδιοκτησίας του ενάγοντος για την κληρονομιά της περιουσίας του συζύγου του ήταν σημαντικό και αναγνωρίστηκε επαρκώς ως «κατοχή» κατά την έννοια του πρώτου εδαφίου του πρώτου εδαφίου του άρθρου 1 του πρωτοκόλλου αριθ. 1 της σύμβασης. Ως εκ τούτου, το δικαίωμα ιδιοκτησίας του αιτούντος εμπίπτει στο πεδίο εφαρμογής αυτής της διάταξης και το δικαίωμα σεβασμού των περιουσιακών στοιχείων που εγγυάται αυτός επαρκεί για την εφαρμογή του άρθρου 14 της Σύμβασης.
α) Το αν υπήρξε παρόμοια ή σχετικά παρόμοια κατάσταση και διαφορά στην κυκλοφορία. Κατά τη διάρκεια της ζωής του, ο σύζυγος του αιτούντος, ο οποίος ήταν μέλος της μουσουλμανικής κοινότητας της Θράκης, συνέταξε συμβολαιογραφική πράξη σύμφωνα με τις διατάξεις του Αστικού Κώδικα, με την οποία κληροδότησε ολόκληρη την περιουσία του στη σύζυγό του. Χωρίς αμφιβολία, η σύζυγός του αναμενόταν, όπως θα είχε κάνει οποιοσδήποτε άλλος πολίτης της Ελλάδος, ότι μετά το θάνατο του συζύγου της η περιουσία της θα μεταβιβαστεί σε αυτήν σύμφωνα με τη θέλησή του.
Το ανακριτικό δικαστήριο διαπίστωσε ότι το εφαρμοστέο στην ιδιοκτησία του θανόντος δίκαιο ήταν ισλαμικό κληρονομικό δίκαιο, το οποίο ήταν μέρος του νόμου του εναγομένου κράτους και εφαρμόστηκε ειδικά στους Έλληνες μουσουλμάνους, γεγονός που θα έθετε την προσφεύγουσα σε θέση διαφορετική από αυτή της έγγαμης γυναίκας τη μαρτυρία ενός μη-μουσουλμανικού συζύγου.
Η προσφεύγουσα, ως κληρονόμος του κληροδοτήματος που καταρτίστηκε σύμφωνα με τον Αστικό Κώδικα από τον κληρονόμο, ο οποίος ακολούθησε τη μουσουλμανική πίστη, βρισκόταν σε θέση παρόμοια με εκείνη του κληρονόμου του κληροδοτήματος που καταρτίστηκε σύμφωνα με τον Αστικό Κώδικα από έναν μη μουσουλμανικό τελεστή και εφαρμόστηκε διαφορετική έφεση στη βάση της " άλλο καθεστώς ", δηλαδή τη θρησκευτική πίστη του δολοφόνου.
β) Το αν η διαφορετική μεταχείριση ήταν εύλογη. Οι ελληνικές αρχές ισχυρίστηκαν ότι η πάγια νομολογία του δευτεροβάθμιου δικαστηρίου επιδίωκε ένα στόχο που αποτελούσε το δημόσιο συμφέρον, δηλαδή την προστασία της μουσουλμανικής μειονότητας της Θράκης. Λαμβάνοντας υπόψη τις ιδιαίτερες περιστάσεις της παρούσας υπόθεσης, το Ευρωπαϊκό Δικαστήριο αμφέβαλε ότι το επίμαχο μέτρο όσον αφορά τα δικαιώματα κληρονομιάς της προσφεύγουσας ήταν κατάλληλο για την επίτευξη αυτού του στόχου. Ωστόσο, το Ευρωπαϊκό Δικαστήριο δεν χρειάστηκε να τηρήσει αυστηρή θέση επί του θέματος αυτού, δεδομένου ότι, εν πάση περιπτώσει, το προσβαλλόμενο μέτρο δεν ήταν ανάλογο προς τον επιδιωκόμενο σκοπό.
Η εφαρμογή του νόμου της Σαρία σε αυτή την ιδιοκτησία είχε σοβαρές συνέπειες για την προσφεύγουσα, στερούμενη της τα τρία τέταρτα της κληρονομιάς. Η κυριότερη συνέπεια της προσέγγισης που υιοθετήθηκε από το δικαστήριο της κληρονομιάς είναι ότι τα συμβολαιογραφικά μαρτυρικά που γίνονται από Έλληνες πολίτες που διακηρύσσουν τη μουσουλμανική πίστη δεν είχαν νομικές συνέπειες, καθώς μόνο η κληρονομιά από το νόμο αναγνωρίστηκε στο νόμο της Σαρία, Καταρτίστηκε σύμφωνα με τον ισλαμικό νόμο.
Δεν υπάρχει αμφιβολία ότι με την υπογραφή και την κύρωση της Συνθήκης των Σεβρών και της Συνθήκης της Λωζάννης οι ελληνικές αρχές δεσμεύτηκαν να σέβονται τα έθιμα της μουσουλμανικής μειονότητας. Ωστόσο, δεδομένης της διατύπωσης των σχετικών διατάξεων, οι συνθήκες αυτές δεν απαιτούν την εφαρμογή του νόμου της Σαρία, από τις ελληνικές αρχές. Ειδικότερα, η Συνθήκη της Λωζάννης δεν αναφέρει ρητά τη δικαιοδοσία των μουσουλμάνων, αλλά εξασφάλισε τη θρησκευτική ταυτότητα της ελληνικής μουσουλμανικής κοινότητας, η οποία αποκλείστηκε από την ανταλλαγή πληθυσμών που προβλέπει η συνθήκη αυτή και αναμένεται να παραμείνει στην Ελλάδα όπου η πλειοψηφία του πληθυσμού είναι χριστιανοί. Επιπλέον, αυτή η συνθήκη δεν παρέχει καμία δικαιοδοσία σε έναν ειδικό οργανισμό σε σχέση με τέτοιες θρησκευτικές πρακτικές.
Αρκετοί διεθνείς οργανισμοί εξέφρασαν την ανησυχία τους για την εφαρμογή του νόμου της Σαρία σε Έλληνες μουσουλμάνους στη Δυτική Θράκη και τις προκύπτουσες διακρίσεις, ιδίως εναντίον γυναικών και παιδιών, όχι μόνο εντός αυτής της μειονότητας σε σύγκριση με τους άνδρες, αλλά και κατά των μη μουσουλμάνων Ελλήνων. Για παράδειγμα, στην έκθεσή του μετά την επίσκεψή του στην Ελλάδα το 2008 (βλ. CommDH (2009) 9), ο Επίτροπος Ανθρωπίνων Δικαιωμάτων του Συμβουλίου της Ευρώπης σημείωσε ότι η εφαρμογή του νόμου της Σαρία σε θέματα οικογενειακού δικαίου και κληρονομίας είναι ασυμβίβαστη με τις διεθνείς υποχρεώσεις Ιδίως μετά την επικύρωση των διεθνών και ευρωπαϊκών συνθηκών για τα ανθρώπινα δικαιώματα που συνήφθησαν μετά το 1948, συμπεριλαμβανομένων εκείνων που αφορούν τα δικαιώματα του παιδιού και των γυναικών. Πρότεινε στις ελληνικές αρχές να ερμηνεύσουν τη Συνθήκη της Λωζάννης και κάθε άλλη συνθήκη των αρχών του 20ού αιώνα, σύμφωνα με τις υποχρεώσεις τους που απορρέουν από τις διεθνείς και ευρωπαϊκές συνθήκες για τα ανθρώπινα δικαιώματα.
Η θρησκευτική ελευθερία δεν απαιτεί από τα συμβαλλόμενα κράτη της σύμβασης να δημιουργήσουν ένα ειδικό νομικό πλαίσιο για τη χορήγηση ειδικού καθεστώτος σε θρησκευτικές κοινότητες, που συνεπάγονται ορισμένα προνόμια. Ωστόσο, το κράτος που εισήγαγε τέτοιο καθεστώς πρέπει να διασφαλίσει ότι τα κριτήρια που καθορίζονται για το δικαίωμα του ομίλου σε αυτό το καθεστώς εφαρμόζονται χωρίς διακρίσεις. Η άρνηση των μελών μιας θρησκευτικής μειονότητας να επιλέξει και να απολαύσει οικειοθελώς το εθιμικό δίκαιο μειώνεται όχι μόνο στη διακριτική μεταχείριση αλλά και στην παραβίαση του δικαιώματος ιδιαίτερης σημασίας στον τομέα της προστασίας των μειονοτήτων, δηλαδή στο δικαίωμα της αυτοδιάθεσης. Η αρνητική πτυχή αυτού του δικαιώματος, δηλαδή το δικαίωμα επιλογής να μην θεωρείται εκπρόσωπος μειοψηφίας, δεν περιορίζεται με τον ίδιο τρόπο όπως η θετική πτυχή αυτού του δικαιώματος. Στην περίπτωση αυτή, η επιλογή ήταν εντελώς δωρεάν, υπό την προϋπόθεση ότι ήταν συνειδητή. Πρέπει να τηρείται τόσο από τα άλλα μέλη της μειονότητας όσο και από τις ίδιες τις αρχές του εναγομένου κράτους. Καμία διμερής ή πολυμερής συνθήκη ή οποιοδήποτε άλλο έγγραφο δεν απαιτεί την εφαρμογή ειδικού καθεστώτος προστασίας μειονοτήτων σε οποιοδήποτε πρόσωπο κατά της θέλησής του.
Το 2018, τέθηκε σε ισχύ ένας νόμος για την κατάργηση των ειδικών διατάξεων που ρυθμίζουν την εφαρμογή του νόμου της Σαρία για τη διευθέτηση υποθέσεων οικογενειακού δικαίου στη μουσουλμανική μειονότητα. Η προσφυγή στον μουφτή σε θέματα γάμου, διαζυγίου ή κληρονομίας ήταν δυνατή μόνο με τη συγκατάθεση όλων των ενδιαφερομένων. Ωστόσο, οι διατάξεις του νέου νόμου δεν επηρέασαν την κατάσταση της προσφεύγουσας, δεδομένου ότι η απόφαση για την υπόθεσή της τέθηκε σε ισχύ σύμφωνα με το παλαιό σύστημα, το οποίο ίσχυε πριν από την έκδοση του νόμου αυτού.
Συμπερασματικά, πρέπει να σημειωθεί ότι η διαφορετική μεταχείριση στην οποία υποβλήθηκε ο αιτητής ως κληρονόμος της διαθήκης, που καταρτίστηκε από τον θετό, ο οποίος ακολούθησε τη μουσουλμανική πίστη σύμφωνα με τον Αστικό Κώδικα, δεν ήταν αντικειμενική κατάλληλη αιτιολόγηση.
ΨΗΦΙΣΜΑ
Η υπόθεση ήταν παραβίαση του άρθρου 1 του Πρωτοκόλλου αριθ. 1 της Σύμβασης (που εγκρίθηκε ομόφωνα).
ΠΛΗΡΩΜΗ
Κατ 'εφαρμογή του άρθρου 41 της Σύμβασης. Το ζήτημα της δίκαιης αποζημίωσης δεν είναι έτοιμο προς εξέταση.
Πηγή δημοσίευσης: https://espchhelp.ru/blog/2679-molla-sali-kata-elladas .
ECHR ruling of December 19, 2018 in the case of Molla Sali v. Greece (application No. 20452/14).
In 2014, the complainant was assisted in preparing an application. Subsequently, the application was communicated to Greece.
The case was successfully considered for the application of the laws of Islam (Sharia) in a lawsuit relating to the inheritance of the property of a Muslim-Muslim. The case has violated the requirements of Article 1 of Protocol No. 1 to the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms.
THE CIRCUMSTANCES OF THE CASE
After the death of her husband, the applicant inherited all of his property in accordance with a will, which he made at the notary’s office. The two sisters of the deceased challenged the will on the grounds that their brother belonged to the Muslim community, and therefore all matters relating to his property were governed by Islamic religious law, and not by the provisions of the Greek Civil Code and belonged to the mufti's jurisdiction. In particular, the sisters referred to the Treaty of Sevres in 1920 and the Treaty of Lausanne in 1923, which provided for the application of Islamic customs and Islamic religious law to the citizens of Greece, who were Muslims. After the court of cassation made its decision, the appellate court ruled that the law applicable to the deceased’s property is Islamic religious law, and that the disputed testament does not have any legal consequences.
On 6 June 2017, at the request of the applicant, the Chamber of the European Court to which the case was transferred, ceded jurisdiction to the Grand Chamber of the European Court.
QUESTIONS OF RIGHT
Regarding compliance with Article 14 of the Convention in conjunction with Article 1 of Protocol No. 1 to the Convention. The present case concerned the applicant’s right to inherit in accordance with the Civil Code under a will made in her favor by a Greek who was a follower of the Muslim faith. Considering that the applicant's husband decided to bequeath all her property to her, the cassation court considered that the Islamic inheritance law should be applied to her case. This led to the deprivation of the applicant of her rights in accordance with the will of her husband, which did not lead to any legal consequences.
The claimant’s property right in inheriting her husband’s property was significant and was sufficiently recognized as “possession” in the sense of the first sentence of the first paragraph of Article 1 of Protocol No. 1 to the Convention. Therefore, the property right of the applicant falls within the scope of this provision and the right to respect for the property guaranteed by him that was sufficient for the application of Article 14 of the Convention.
(a) Whether there was a similar or relatively similar situation and a difference in circulation. During his lifetime, the applicant's husband, who was a member of the Muslim community of Thrace, compiled a notarized public testament in accordance with the provisions of the Civil Code, in which he bequeathed all his property to his wife. No doubt his wife expected, as any other citizen of Greece would have done, that after the death of her husband his property would be transferred to her in accordance with his will.
The court of cassation found that the law applicable to the property of the deceased was Islamic inheritance law, which was part of the law of the respondent state and applied specifically to the Greek Muslims, which would put the applicant in a position different from that of a married woman the testament of a non-muslim husband.
The applicant, as heir to the bequest drawn up in accordance with the Civil Code by the testator, a follower of the Muslim faith, was in a position similar to that of the heir to the bequest drawn up according to the Civil Code by a non-Muslim testator, and various treatment based on it was applied " other status ", namely the religious faith of the testator.
(b) Whether the difference in treatment was reasonable. The Greek authorities argued that the established case law of the cassation court pursued a goal that constituted the public interest, that is, the protection of the Muslim minority of Thrace. In view of the particular circumstances of the present case, the European Court doubted that the impugned measure with regard to the applicant's inheritance rights was appropriate for achieving this goal. However, the European Court did not need to adhere to a firm position on this issue, since in any case the contested measure was not proportionate to the aim pursued.
The application of Sharia law to this property had serious consequences for the applicant, depriving her of three-fourths of the inheritance. The main consequence of the approach taken by the court of cassation in inheritance cases was that notarized testaments made by Greek citizens professing the Muslim faith did not have legal consequences, since only inheritance by law was recognized in Sharia law, except when the will It was compiled according to Islamic law.
There is no doubt that by signing and ratifying the Treaty of Sevres and the Treaty of Lausanne, the Greek authorities committed themselves to respect the customs of the Muslim minority. However, given the wording of the relevant provisions, these treaties do not require the application of Sharia law by the Greek authorities. In particular, the Lausanne Treaty does not explicitly mention the jurisdiction of the mufti, but guaranteed the religious identity of the Greek Muslim community, which was excluded from the population exchange provided for in this treaty, and was expected to remain in Greece, where the majority of the population are Christians. In addition, this treaty does not grant any jurisdiction to a special body with respect to such religious practices.
Several international organizations have expressed their concern about the application of Sharia law to Greek Muslims in Western Thrace and the resulting discrimination, in particular against women and children, not only within this minority compared to men, but also against non-Muslim Greeks. For example, in his report after his visit to Greece in 2008 (see CommDH (2009) 9), the Council of Europe’s Commissioner for Human Rights noted that the application of Sharia law in matters relating to family law and inheritance is incompatible with international obligations Greece, especially after ratifying international and European human rights treaties concluded after 1948, including those relating to the rights of the child and women. He recommended that the Greek authorities interpret the Treaty of Lausanne and any other treaty of the beginning of the 20th century in accordance with their obligations arising from international and European human rights treaties.
Religious freedom does not require that States parties to the Convention create a special legal framework for granting special status to religious communities, entailing certain privileges. However, the state that introduced such status should ensure that the criteria established for the right of the group to this status are applied on a non-discriminatory basis. The refusal of members of a religious minority to voluntarily choose and enjoy customary law is reduced not only to discriminatory treatment, but also to a violation of the right of particular importance in the field of minority protection, that is, the right to freedom of self-identification. The negative aspect of this right, namely the right to choose not to be considered a minority representative, is not limited in the same way as the positive aspect of this right. In this case, the choice was completely free, provided that he was conscious. He must be respected by both the other members of the minority and the authorities of the respondent state themselves. No bilateral or multilateral treaty, or any other document requires that a special minority protection regime be applied to any person against his will.
In 2018, a law came into force abolishing special provisions regulating the application of Sharia law for settling family law cases in the Muslim minority. Appeal to the mufti in matters of marriage, divorce or inheritance was possible only with the consent of all parties concerned. However, the provisions of the new law did not affect the situation of the applicant, since the decision on her case entered into force in accordance with the old system, which was in force before the adoption of this law.
In conclusion, it should be noted that the difference in treatment to which the applicant was subjected as a heir to the will, drawn up by the testator, a follower of the Muslim faith in accordance with the Civil Code, was not objective proper justification.
RESOLUTION
The case was a violation of Article 1 of Protocol No. 1 to the Convention (adopted unanimously).
COMPENSATION
In application of Article 41 of the Convention. The question of fair compensation is not ready for consideration.
Source of publication: https://espchhelp.ru/blog/2678-molla-sali-v-greece .
Постановление ЕСПЧ от 18 декабря 2018 года по делу "Хасан Кесе (Hasan Kose) против Турции" (жалоба N 15014/11).
В 2011 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Турции.
По делу успешно рассмотрена жалоба на практику приостановления вынесения судебных решений о признании представителей государства виновными в незаконном убийстве или жестоком обращении. По делу было допущено нарушение требований статьи 2 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
В результате выстрела сотрудника полиции заявитель получил опасную для жизни травму и утратил трудоспособность. В ходе последующего уголовного разбирательства суд Турции, вопреки утверждениям обвиняемого сотрудника полиции, пришел к выводу, что во время перестрелки между полицейским и заявителем не было драки. Суд Турции признал сотрудника полиции виновным в причинении травмы в результате превышения полномочий по применению силы. Сотрудник полиции был приговорен к пяти месяцам лишения свободы, вынесение приговора было приостановлено в соответствии со статьей 231 Уголовно-процессуального кодекса. Применение указанного положения Уголовно-процессуального кодекса лишило решение суда всех его правовых последствий, включая приговор, с учетом того, что обвиняемый сотрудника полиции выполнял приказ об осуществлении надзора.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу применения статьи 2 Конвенции (материально-правовой аспект). В своем решении суд Турции использовал свое право для смягчения последствий опасного преступления, а не для того, чтобы продемонстрировать, что такие действия недопустимы. Суд указал, что в ряде случаев процедура, предусмотренная статьей 231 Уголовно-процессуального кодекса, разрешающая приостановление вынесения судебных решений в отношении представителей государственных органов, приводила к безнаказанности виновных лиц. Учитывая вышеизложенное, уголовно-правовая система в том виде, как она применялась в настоящем деле, не являлась эффективной и имела незначительный сдерживающий эффект, неспособный обеспечить фактическое предотвращение противоправных действий, как в настоящем деле. Соответственно, имело место нарушение статьи 2 Конвенции.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований статьи 2 Конвенции (принято единогласно).
По поводу соблюдения статьи 46 Конвенции. Европейский Суд рассмотрел ряд дел против Турции, в которых представители государственных органов, признанные виновными в незаконном убийстве или жестоком обращении, остались безнаказанными, когда было приостановлено вынесение приговора по их делам. В этих случаях Европейский Суд устанавливал нарушения статей 2 или 3 Конвенции на том основании, что процедура, предусмотренная статьей 231 Уголовно-процессуального кодекса, которая разрешает приостановление вынесения судебных решений, может создать атмосферу безнаказанности для представителей государства, совершивших тяжкие преступления. Таким образом, применение данной процедуры в подобных случаях несовместимо с требованиями статей 2 и 3 Конвенции об обеспечении ответственности представителей государства. Для исполнения настоящего Постановления в соответствии со своими обязательствами по статье 46 Конвенции власти государства-ответчика должны принять меры общего характера с целью предотвращения подобных нарушений в будущем. С этой целью и без ущерба для любых иных мер, которые власти Турции могли бы предусмотреть, Европейский Суд счел, что для устранения выявленной проблемы необходимо принять меры для обеспечения того, чтобы процедура приостановления вынесения судебных решений использовалась в соответствии с требованиями статей 2 и 3 Конвенции. Особенно это относится к случаям, связанным с преднамеренным применением силы со смертельным или потенциально смертельным исходом представителями государства, с целью обеспечения на практике эффективности и высокой сдерживающей силы.
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителю 40 000 евро в качестве компенсации морального вреда и 28 000 евро в качестве компенсации материального ущерба.
Источник публикации: https://espchhelp.ru/blog/2677-khasan-kese-protiv-turtsii .
Hasan Köse (v. Türkiye) davasında 18 Aralık 2018 tarihli AİHS'nin kararı (şikayet No. 15014/11).
2011 yılında şikayetçiye şikayet hazırlamasında yardımcı olmuştur. Daha sonra, şikayet Türkiye'ye iletildi.
Dava, devlet temsilcilerinin yasa dışı öldürme veya kötü muamele suçunu kabul eden mahkeme kararlarının verilmesini askıya alma uygulamasına karşı başarılı bir şikayet olarak değerlendirildi. Dava, İnsan Haklarının ve Temel Özgürlüklerin Korunması Sözleşmesinin 2. maddesinin ihlaliydi.
DAVANIN KOŞULLARI
Bir polis memuru tarafından yapılan bir atış sonucu, başvuran, hayati tehlike yaralandı ve çalışma yeteneğini kaybetti. Takip eden ceza davalarında, Türk mahkemesi, suçlanan polis memuru iddialarının aksine, polis ile başvuran arasında yangın değişimi sırasında herhangi bir kavga olmadığı sonucuna varmıştır. Bir Türk mahkemesi, bir polis memurunun, güç kullanma yetkisinin kötüye kullanılması sonucu yaralanmalara yol açmasından suçlu bulundu. Polis memuru beş ay hapis cezasına çarptırıldı, ceza, Ceza Muhakemesi Kanunu'nun 231. maddesi uyarınca askıya alındı. Ceza Muhakemesi Kanunu'nun bu hükmünün uygulanması, suçlanan polis memurunun denetim emrini yerine getirme emrini yerine getirmesi halinde, ceza da dahil olmak üzere, tüm hukuki sonuçlarına ilişkin mahkeme kararından mahrum bırakılmıştır.
DOĞRU SORULARI
Sözleşmenin 2. maddesinin uygulanmasına ilişkin (esas husus). Türk mahkemesi kararında, tehlikeli bir suçun sonuçlarını hafifletme ve bu tür eylemlerin kabul edilemez olduğunu kanıtlama hakkını kullandı. Mahkeme, bazı davalarda, Ceza Muhakemesi Kanunu'nun 231. Maddesinde öngörülen usulün, devlet kurumlarının temsilcileriyle ilgili olarak mahkeme kararlarının askıya alınmasına izin vermesinin faillerin cezasız kalmasına yol açtığını belirtti. Yukarıda belirtilenler göz önüne alındığında, bu davada uygulandığı şekliyle ceza hukuku sistemi etkili değildi ve mevcut davada olduğu gibi yasadışı işlemlerin fiilen önlenmesini sağlayamadığı için hafif bir caydırıcı etki yarattı. Buna göre, Sözleşmenin 2. maddesi ihlal edilmiştir.
KARAR
Dava, Sözleşme'nin 2. maddesinin (oy birliğiyle kabul edildi) ihlal edilmesiydi.
Sözleşmenin 46. maddesiyle ilgili olarak. Avrupa Mahkemesi, devlet memurlarının yasadışı öldürme veya kötü muameleden suçlu bulundukları, davaları askıya alındıklarında cezasız kaldıkları Türkiye aleyhine bir dizi dava incelemiştir. Bu davalarda, Avrupa Mahkemesi, AİHS'nin 2. veya 3. Maddelerinin ihlal edildiğine, kararın kalmasına izin veren Ceza Muhakemesi Kanununun 231. Maddesinde öngörülen prosedürün, ciddi suçlar işleyen devlet temsilcileri için bir cezasızlık atmosferi yaratabileceği gerekçesiyle tespit edilmiştir. Bu nedenle, bu prosedürün bu gibi durumlarda uygulanması, Devlet temsilcilerinin sorumluluğunun sağlanmasına ilişkin Sözleşme'nin 2. ve 3. Maddelerinin gereklilikleri ile uyumlu değildir. Sözleşmenin 46. maddesi uyarınca yükümlülüklerine uygun olarak bu Yönetmeliğe uymak için, davalı Devlet yetkililerinin gelecekte benzer ihlalleri önlemek için genel önlemler almaları gerekir. Bu amaçla ve Türk makamlarının öngörebileceği diğer önlemlere halel getirmeksizin, Avrupa Mahkemesi, adli kararların askıya alınma prosedürünün Sözleşme'nin 2. ve 3. Maddelerinin gereklerine uygun olarak kullanılmasını sağlamak için belirlenen sorunu ortadan kaldırmak için gerekli önlemlerin alınmasının gerekli olduğuna karar vermiştir. . Bu, özellikle uygulamada verimlilik ve yüksek caydırıcılık kuvveti sağlamak için, devletin ölümcül veya potansiyel olarak ölümcül temsilcileriyle kasıtlı olarak güç kullanılması durumlarında geçerlidir.
TAZMİNAT
Sözleşmenin 41. Maddesinin uygulanmasında. Mahkeme, başvurana manevi tazminat olarak 40,000 avro, manevi tazminat olarak 28,000 avro vermiştir.
Yayının kaynağı: https://espchhelp.ru/blog/2676-hasan-kose-turkiye-davasinda .
Resolution of the ECHR of December 18, 2018 in the case of Hasan Kose (v. Turkey) (application No. 15014/11).
In 2011, the complainant was assisted in preparing a application. Subsequently, the application was communicated to Turkey.
The case was successfully considered a application against the practice of suspending the issuance of court decisions recognizing state representatives guilty of unlawful killing or ill-treatment. The case was a violation of Article 2 of the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms.
THE CIRCUMSTANCES OF THE CASE
As a result of a shot by a police officer, the applicant suffered a life-threatening injury and lost his ability to work. During the subsequent criminal proceedings, the Turkish court, contrary to the allegations of the accused police officer, concluded that there was no fight between the police and the applicant during the exchange of fire. A Turkish court found a police officer guilty of causing injury as a result of abuse of authority to use force. The police officer was sentenced to five months in prison, the sentence was suspended in accordance with article 231 of the Code of Criminal Procedure. The application of this provision of the Code of Criminal Procedure deprived a court decision of all its legal consequences, including the sentence, given that the accused police officer carried out the order to exercise supervision.
QUESTIONS OF RIGHT
Regarding the application of Article 2 of the Convention (substantive aspect). In its decision, the Turkish court used its right to mitigate the consequences of a dangerous crime, and not to demonstrate that such actions are unacceptable. The court indicated that in a number of cases, the procedure provided for in Article 231 of the Criminal Procedure Code, allowing for the suspension of court decisions in relation to representatives of state bodies, led to impunity of the perpetrators. Considering the above, the criminal law system, as it was applied in the present case, was not effective and had a slight deterrent effect, unable to ensure the actual prevention of unlawful actions, as in the present case. Accordingly, there has been a violation of Article 2 of the Convention.
RESOLUTION
The case was a violation of Article 2 of the Convention (adopted unanimously).
Regarding compliance with Article 46 of the Convention. The European Court examined a number of cases against Turkey in which state officials found guilty of unlawful killing or ill-treatment remained unpunished when their cases were suspended. In these cases, the European Court found violations of Articles 2 or 3 of the Convention on the grounds that the procedure provided for in Article 231 of the Criminal Procedure Code, which allows for a stay of adjudication, may create an atmosphere of impunity for representatives of the state who have committed serious crimes. Thus, the application of this procedure in such cases is incompatible with the requirements of Articles 2 and 3 of the Convention on ensuring the responsibility of state representatives. In order to comply with this Regulation in accordance with its obligations under Article 46 of the Convention, the authorities of the respondent State must take general measures to prevent similar violations in the future. To this end, and without prejudice to any other measures that the Turkish authorities might have foreseen, the European Court considered that it was necessary to take measures to eliminate the identified problem in order to ensure that the procedure for suspension of judicial decisions was used in accordance with the requirements of Articles 2 and 3 of the Convention. . This applies particularly to cases involving the deliberate use of force with lethal or potentially fatal representatives of the state, in order to ensure in practice efficiency and high deterrent force.
COMPENSATION
In application of Article 41 of the Convention. The Court awarded the applicant 40,000 euros in respect of non-pecuniary damage and 28,000 euros in respect of pecuniary damage.
Source of publication: https://espchhelp.ru/blog/2675-hasan-kose-v-turkey .
Постановление ЕСПЧ от 13 декабря 2018 года по делу "Компания "Каза ди Кура Валле Фьорита С.р.л." (Casa di Cura Valle Fiorita S.r.l.) против Италии" (жалоба N 67944/13).
В 2013 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Италии.
По делу успешно рассмотрена жалоба заявителя на невозможность вступления во владение своим имуществом в связи с неисполнением судебного акта об изъятии данного имущества, мотивированным невозможностью выселения лиц, занимавших спорное имущество, ввиду отсутствия бюджетных средств для предоставления данным лицам иного жилья. По делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Компания-заявительница, являвшаяся собственницей здания, не могла вступить во владение своим имуществом, неправомерно занятым с 2012 года примерно 150 лицами, несмотря на вынесенное судьей по предварительным расследованиям в августе 2013 года постановлении о неотложном изъятии имущества. Неисполнение постановления об изъятии имущества обосновывалось, в частности, невозможностью выселения лиц, занимавших здание, поскольку муниципалитет не имел финансовых средств для предоставления им другого жилья. В служебной записке от марта 2016 года префект предложил муниципалитету изыскать возможность по расселению лиц, занимавших здание, чтобы обеспечить его освобождение.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции. Вынесенное судьей по предварительным расследованиям в августе 2013 года постановление о неотложном изъятии здания затрагивало гражданское право компании-заявительницы, а именно защиту ее права собственности. Кроме того, указанное постановление в силу самой своей природы имело неотложный характер, поскольку было призвано предотвратить продолжение совершения правонарушения с целью обеспечения неприкосновенности имущества потерпевшей стороны. Более того, это постановление являлось окончательным и подлежащим исполнению. Однако постановление об изъятии здания продолжает оставаться неисполненным, и властями не было предпринято каких-либо попыток его исполнения с момента вынесения судьей данного постановления.
Власти Италии пытались оправдать задержку исполнения постановления причинами, связанными с общественным порядком, и социальными соображениями, главным образом, отсутствием возможностей для расселения лиц, занимавших здание, в частности, из-за финансовых трудностей муниципалитета. Вместе с тем Европейский Суд готов признать, что органы власти государства-ответчика могли также руководствоваться стремлением избежать серьезного риска общественных беспорядков в связи с выселением нескольких десятков человек, особенно с учетом того, что захват здания проводился в рамках акции активистов, широко освещавшейся в прессе.
Однако власти Италии не предоставили какой-либо информации о мерах, принятых администрацией для решения вопроса о расселении начиная с момента захвата здания или, по крайней мере, с момента получения служебной записки префекта в марте 2016 года. Соответственно, полное и длительное бездействие властей в настоящем деле является необоснованным. Кроме того, нехватка ресурсов, равно как и отсутствие другого жилья, не могут сами по себе служить приемлемым оправданием для неисполнения судебного решения.
Воздерживаясь в течение более пяти лет от принятия любых мер, необходимых для исполнения окончательного и подлежащего исполнению судебного постановления, органы власти Италии лишили в настоящем деле положения пункта 1 статьи 6 Конвенции какого-либо полезного эффекта и причинили вред правовому государству, основанному на верховенстве права и правовой определенности.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции (принято единогласно).
По поводу соблюдения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Аналогично тому, что было установлено Европейским Судом в Постановлении по делу "Мэтьюс против Франции" (Matheus v. France) (от 31 марта 2005 г., жалоба N 62740/00), и в отличие от позиции, изложенной в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Компания "Иммобильяре Саффи" против Италии" (Immobiliare Saffi v. Italy) (от 28 июля 1999 г., жалоба N 22774/93), отказ властей Италии провести освобождение здания компании-заявительницы не рассматривается в качестве меры контроля за использованием собственности по смыслу статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. В настоящем деле, несмотря на то, что вопрос о переселении лиц, занимавших здание, был принят во внимание, отказ выселить этих лиц не следовал напрямую из применения закона, относящегося к социально-экономической политике в данной области, а являлся результатом отказа компетентных органов власти при конкретных обстоятельствах и в течение нескольких лет провести освобождение собственности компании-заявительницы. В связи с этим неисполнение вынесенного в августе 2013 года постановления судьи по предварительным расследованиям должно рассматриваться в свете общей нормы, содержащейся в первом предложении первого абзаца статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, закрепляющем право на уважение собственности.
В течение более пяти лет власти бездействовали, невзирая на постановление, в соответствии с которым судья по предварительным расследованиям предписал освободить здание компании-заявительницы. Социальные причины и необходимость обеспечения общественного порядка, которые Европейский Суд не недооценивает, могли бы в настоящем деле обосновать задержку в исполнении постановления. Однако продолжительность длящегося и по сей день неисполнения постановления в настоящем деле является неприемлемой наряду с полным отсутствием информации относительно мер, предпринятых или планируемых властями в целях разрешения сложившейся ситуации. Кроме того, компания-заявительница тем временем должна оплачивать расходы по потреблению электроэнергии лицами, занимающими здание. Принимая во внимание интересы компании-заявительницы, власти должны были по истечении разумного периода, затраченного на поиск удовлетворительного решения, принять необходимые меры для исполнения судебного постановления.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (принято единогласно).
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил компании-заявительнице 20 000 евро в качестве компенсации морального вреда, требование о компенсации материального ущерба было отклонено.
Источник публикации: https://espchhelp.ru/blog/2674-kaza-di-kura-valle-forita-s-r-l-protiv-italii .
Risoluzione della CEDU del 13 dicembre 2018 nel caso della causa Casa di Cura Valle Fiorita Sr. (Casa di Cura Valle Fiorita S.r.l.) v. Italia (reclamo n. 67944/13).
Nel 2013, il denunciante è stato assistito nella preparazione di un reclamo. Successivamente, la reclamo è stata comunicata all'Italia.
Il caso è stato considerato con successo il reclamo del richiedente circa l'impossibilità di impossessarsi della sua proprietà in connessione con la non esecuzione dell'atto giudiziario sul ritiro di questa proprietà, motivata dall'impossibilità di sfrattare le persone che detengono la proprietà contestata a causa della mancanza di fondi di bilancio per fornire queste persone con altre abitazioni. Il caso ha violato i requisiti dell'articolo 1 del Protocollo n. 1 della Convenzione per la protezione dei diritti umani e delle libertà fondamentali.
LE CIRCOSTANZE DEL CASO
La società richiedente, il proprietario dell'edificio, non poteva impossessarsi della sua proprietà, circa 150 persone che erano state illegalmente occupate dal 2012, nonostante un ordine emesso dal giudice istruttorio nell'agosto 2013 per il sequestro urgente di proprietà. L'inosservanza della decisione sul sequestro della proprietà era giustificata, in particolare, dall'impossibilità di sfrattare le persone che occupavano l'edificio, poiché il comune non disponeva dei mezzi finanziari per fornire loro altri alloggi. In un memorandum di marzo 2016, il prefetto ha invitato il comune a cercare l'opportunità di reinsediare le persone che occupavano l'edificio per garantirne l'uscita.
DOMANDE DEL DIRITTO
Riguardo all'osservanza del paragrafo 1 dell'articolo 6 della Convenzione. Il giudice istruttore preliminare emesso nell'agosto 2013 per il ritiro urgente dell'edificio ha interessato la legge civile della società richiedente, vale a dire la tutela dei suoi diritti di proprietà. Inoltre, il decreto, per sua natura, era urgente perché intendeva impedire il proseguimento del reato al fine di garantire l'inviolabilità della proprietà della parte lesa. Inoltre, questa sentenza era definitiva ed esecutiva. Tuttavia, l'ordine di sequestrare l'edificio rimane insoddisfatto e le autorità non hanno fatto alcun tentativo di eseguirlo da quando il giudice ha emesso questa decisione.
Le autorità italiane giustificano il ritardo nell'esecuzione della decisione per motivi legati all'ordine pubblico e alle considerazioni sociali, principalmente la mancanza di opportunità di reinsediamento delle persone che occupavano l'edificio, in particolare a causa delle difficoltà finanziarie del comune. Allo stesso tempo, la Corte europea è pronta ad ammettere che le autorità dello Stato convenuto potrebbero anche essere guidate dal desiderio di evitare un grave rischio di disordini pubblici in relazione allo sfratto di diverse dozzine di persone, specialmente da quando l'edificio è stato catturato come parte di un'azione ampiamente riportata dalla stampa.
Tuttavia, le autorità italiane non hanno fornito alcuna informazione in merito alle misure adottate dall'amministrazione per risolvere il problema del reinsediamento dal momento del sequestro dell'edificio o almeno dal ricevimento della nota dell'ufficio del prefetto nel marzo 2016. Di conseguenza, l'inazione completa e prolungata delle autorità nella presente causa è infondata. Inoltre, la mancanza di risorse, così come la mancanza di altri alloggi, non può di per sé servire da scusa accettabile per la mancata esecuzione di una decisione giudiziaria.
Astenendosi dall'adottare qualsiasi misura necessaria all'esecuzione della decisione giudiziaria definitiva ed esecutiva per più di cinque anni, le autorità italiane nel presente caso hanno privato le disposizioni dell'articolo 6 § 1 della Convenzione di qualsiasi effetto benefico e hanno causato danni allo stato di diritto basato sullo Stato di diritto e certezza del diritto.
DECISIONE
Il caso era una violazione dei requisiti del paragrafo 1 dell'articolo 6 della Convenzione (adottata all'unanimità).
Riguardo all'osservanza dell'articolo 1 del Protocollo n. 1 alla Convenzione. Simile a quello stabilito dalla Corte di giustizia europea nella causa Matthews contro Francia (Matheus v. France) (31 marzo 2005, denuncia n. 62740/00), e in contrasto con la posizione espressa nella risoluzione della Grande Camera di Il processo di Immobilier Saffi c. Italia (Immobiliare Saffi c. Italia) (datato 28 luglio 1999, denuncia n. 22774/93), il rifiuto delle autorità italiane di liberare l'edificio del richiedente non è considerato come misura di controllo per utilizzando la proprietà ai sensi dell'articolo 1 del Protocollo n. 1 della Convenzione. Nel caso in esame, nonostante il fatto che la questione del trasferimento delle persone che occupavano l'edificio fosse presa in considerazione, il rifiuto di sfrattare queste persone non derivava direttamente dall'applicazione della legge relativa alla politica socioeconomica in questo settore, ma era il risultato del rifiuto delle autorità competenti in circostanze specifiche e per diversi anni per effettuare la liberazione della proprietà della società richiedente. A questo proposito, l'inosservanza della decisione del giudice istruttore preliminare nell'agosto 2013 dovrebbe essere considerata alla luce della regola generale contenuta nella prima frase del primo paragrafo dell'articolo 1 del Protocollo n. 1 della Convenzione, che sancisce il diritto al rispetto della proprietà.
Per più di cinque anni, le autorità rimasero inattive, nonostante la sentenza che il giudice istruttore preliminare ordinò di lasciare libero l'edificio del richiedente. Le ragioni sociali e la necessità di garantire l'ordine pubblico, che la Corte non sottovaluta, potrebbero nel caso presente giustificare il ritardo nell'esecuzione della sentenza. Tuttavia, la durata della mancata esecuzione della decisione fino ad oggi nel presente caso è inaccettabile, insieme alla totale mancanza di informazioni relative alle misure adottate o programmate dalle autorità al fine di risolvere la situazione. Inoltre, nel frattempo, la società richiedente deve pagare il consumo di elettricità degli occupanti dell'edificio. Tenendo conto degli interessi della società richiedente, le autorità hanno dovuto, dopo un ragionevole periodo trascorso per trovare una soluzione soddisfacente, adottare le misure necessarie per eseguire l'ordine del tribunale.
DECISIONE
Il caso era una violazione dell'Articolo 1 del Protocollo N.ro 1 alla Convenzione (adottata all'unanimità).
COMPENSAZIONE
In applicazione dell'articolo 41 della Convenzione. Il tribunale ha assegnato alla società richiedente EUR 20.000 a titolo di danno non patrimoniale, la richiesta di risarcimento del danno patrimoniale è stata respinta.
Fonte di pubblicazione: https://espchhelp.ru/blog/2673-casa-di-cura-valle-fiorita-s-r-l-s-italia .
Resolution of the ECHR of December 13, 2018 in the case of the Casa di Cura Valle Fiorita Sr.L. case (Casa di Cura Valle Fiorita S.r.l.) v. Italy (application No. 67944/13).
In 2013, the complainant was assisted in preparing an application. Subsequently, the application was communicated to Italy.
The case was successfully considered the application of the applicant about the impossibility of taking possession of his property in connection with the non-execution of the judicial act about the withdrawal of this property, motivated by the impossibility of evicting the persons holding the disputed property due to the lack of budget funds to provide these persons with other housing. The case has violated the requirements of Article 1 of Protocol No. 1 to the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms.
THE CIRCUMSTANCES OF THE CASE
The applicant company, the owner of the building, could not take possession of its property, about 150 people who had been illegally occupied since 2012, despite an order issued by the preliminary investigation judge in August 2013 for the urgent seizure of property. Failure to comply with the decision on the seizure of property was justified, in particular, by the impossibility of evicting the persons occupying the building, since the municipality did not have the financial means to provide them with other housing. In a memo from March 2016, the prefect invited the municipality to look for an opportunity to resettle the people who occupied the building in order to ensure its release.
QUESTIONS OF RIGHT
Regarding compliance with paragraph 1 of Article 6 of the Convention. The preliminary investigation judge issued in August 2013 for the urgent withdrawal of the building affected the civil law of the applicant company, namely the protection of its property rights. In addition, the decree, by its very nature, was urgent because it was intended to prevent the continuation of the offense in order to ensure the inviolability of the property of the injured party. Moreover, this ruling was final and enforceable. However, the order to seize the building remains unfulfilled, and the authorities have not made any attempts to execute it since the judge issued this decision.
The Italian authorities justify the delay in the execution of the decision by reasons related to public order and social considerations, mainly the lack of opportunities for resettlement of the people who occupied the building, in particular, because of the financial difficulties of the municipality. At the same time, the European Court is ready to admit that the authorities of the respondent state could also be guided by the desire to avoid a serious risk of public unrest in connection with the eviction of several dozen people, especially since the building was captured as part of an action widely reported in the press.
However, the Italian authorities did not provide any information about the measures taken by the administration to resolve the issue of resettlement since the seizure of the building or at least since the receipt of the prefect's office memo in March 2016. Accordingly, the complete and prolonged inaction of the authorities in the present case is unfounded. In addition, the lack of resources, as well as the lack of other housing, cannot by themselves serve as an acceptable excuse for non-enforcement of a court decision.
By refraining from taking any measures necessary for the execution of the final and enforceable court decision for more than five years, the Italian authorities in the present case deprived the provisions of Article 6 § 1 of the Convention of any beneficial effect and caused harm to the rule of law based on the rule of law and legal certainty.
RESOLUTION
The case was a violation of the requirements of paragraph 1 of Article 6 of the Convention (adopted unanimously).
Regarding compliance with Article 1 of Protocol No. 1 to the Convention. Similar to that established by the European Court of Justice in the Matthews v. France case (Matheus v. France) (March 31, 2005, complaint No. 62740/00), and in contrast to the position set forth in the Resolution of the Grand Chamber of The trial of Immobilier Saffi v. Italy (Immobiliare Saffi v. Italy) (dated July 28, 1999, complaint No. 22774/93), the refusal of the Italian authorities to release the applicant’s building is not considered as a control measure for using property within the meaning of Article 1 of Protocol No. 1 to the Convention. In the present case, despite the fact that the issue of relocation of persons occupying the building was taken into account, the refusal to evict these persons did not follow directly from the application of the law relating to socio-economic policy in this area, but was the result of the refusal of the competent authorities under specific circumstances and for several years to carry out the release of the property of the applicant company. In this regard, the failure to comply with the preliminary investigation judge’s decision in August 2013 should be considered in the light of the general rule contained in the first sentence of the first paragraph of Article 1 of Protocol No. 1 to the Convention, enshrining the right to respect for property.
For more than five years, the authorities remained inactive, despite the ruling that the preliminary investigating judge ordered the applicant’s building to be vacated. Social reasons and the need to ensure public order, which the Court does not underestimate, could in the present case justify the delay in the execution of the judgment. However, the duration of the non-execution of the decision to this day in the present case is unacceptable along with the complete lack of information regarding the measures taken or planned by the authorities in order to resolve the situation. In addition, in the meantime, the applicant company must pay for the electricity consumption of the occupants of the building. Taking into account the interests of the applicant company, the authorities had to, after a reasonable period spent on finding a satisfactory solution, take the necessary measures to execute the court order.
RESOLUTION
The case was a violation of Article 1 of Protocol No. 1 to the Convention (adopted unanimously).
COMPENSATION
In application of Article 41 of the Convention. The Court awarded the applicant company EUR 20,000 in respect of non-pecuniary damage, the claim for pecuniary damage was rejected.
Source of publication: https://espchhelp.ru/blog/2672-casa-di-cura-valle-fiorita-s-r-l-v-italy .