Новости от 05 декабря 2020 года из блога, посвященного практике в Европейском суде по правам человека ЕСПЧ
Постановление ЕСПЧ от 28 мая 2020 года по делу "Фарзалиев (Farzaliyev) против Азербайджана" (жалоба N 29620/07).
В 2007 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Азербайджану.
По делу успешно рассмотрена жалоба на обязание заявителя, которому не было предъявлено обвинение и который не знал о проводимом в отношении него уголовном расследовании, в рамках гражданского процесса выплатить компенсацию за совершение им преступления в форме уголовно наказуемого присвоения имущества. По делу допущено нарушение требований пункта 1 и пункта 2 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Заявителя, который являлся премьер-министром Нахичеванской Автономной Республики в составе Азербайджана, обязали выплатить компенсацию в рамках гражданского процесса за совершение им "преступления" в форме уголовно наказуемого присвоения имущества. Обвинение заявителю никогда не предъявлялось, и он узнал о кратком уголовном разбирательстве.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения пункта 2 статьи 6 Конвенции. (a) Применимость. Обжалуемое гражданское разбирательство были инициировано после того, как уголовное дело в отношении заявителя было прекращено в связи с истечением срока давности. Заявитель не был официально признан "обвиняемым" по делу согласно законодательству Азербайджана и не знал об указанном уголовном деле, пока оно не было прекращено и представители прокуратуры не подали гражданский иск. Учитывая указанные обстоятельства, необходимо было ответить на следующие вопросы: во-первых, участвовал ли заявитель в прекращении производства по уголовному делу как лицо, "которому предъявлено уголовное обвинение", по смыслу Конвенции, и если да, то, во-вторых, относилось ли последующее гражданское разбирательство к сфере действия пункта 2 статьи 6 Конвенции?
Пункт 2 статьи 6 Конвенции применяется в том случае, когда лицу "предъявляется уголовное обвинение". По смыслу пункта 2 статьи 6 Конвенции эта концепция является автономной и должна толковаться в свете трех критериев, установленных в прецедентной практике Европейского Суда, а именно классификации производства согласно внутригосударственному законодательству, характера разбирательства и степени тяжести возможного наказания. "Уголовное обвинение" согласно автономному смыслу статьи 6 Конвенции существует с момента, когда лицо официально уведомляется компетентными властями о предположении, что оно совершило преступление, или с момента, когда положение этого лица было значительно изменено действиями властей, обусловленными наличием подозрений в отношении рассматриваемого лица. Именно первое из вышеуказанных условий, несмотря на их хронологический порядок в деле, и обосновало применение статьи 6 Конвенции в ее уголовно-правовом аспекте.
Чтобы ответить на вопрос о том, являлся ли заявитель лицом, которому было "предъявлено уголовное обвинение" по автономному смыслу пункта 2 статьи 6 Конвенции, Европейский Суд должен рассмотреть суть событий и реальные события, послужившие основой оспариваемой ситуации. Действительно, в деле заявителя отсутствовал официальный документ о предъявлении ему уголовного обвинения. Однако в постановлении о возбуждении уголовного дела заявитель был прямо назван одним из главных подозреваемых в присвоении имущества и злоупотреблении должностными полномочиями. Власти Азербайджана намеревались допросить заявителя, хотя на тот момент только в официальном статусе свидетеля, но явно в связи с подозрением в том, что заявитель совершил указанные преступления. Власти Азербайджана полагали, что заявителю должно было быть предъявлено официальное обвинение согласно Уголовному кодексу Азербайджана, соответствующие нормы которого предусматривали лишение свободы в качестве наказания в случае признания обвиняемого виновным, но власти не успели этого сделать в связи с истечением установленного законом срока давности. В заключение, прокуратура подала гражданский иск в соответствии с нормами Уголовно-процессуального кодекса Азербайджана о "гражданском иске в уголовном процессе". Процедура требовала, inter alia, наличия "уголовного обвинения", поскольку иск мог быть предъявлен только "обвиняемому" или лицу, которое можно было привлечь к материальной ответственности за уголовно наказуемые деяния обвиняемого. Заявитель узнал о подозрениях в отношении него в рамках уголовного процесса только после того, как был подан гражданский иск, меньше чем через месяц после прекращения указанного уголовного дела.
Принимая во внимание относящуюся к настоящему делу особую последовательность взаимосвязанных событий, рассмотренных в целом, а также относительно короткий временной промежуток между данными событиями, в исключительных обстоятельствах дела заявителя совокупный эффект действий властей Азербайджана, осуществленных в результате наличия подозрения в отношении заявителя, привел к тому, что на ситуацию заявителя "существенное влияние" оказали действия властей и поэтому в целях рассмотрения настоящей жалобы заявителя следует считать лицом, которому было "предъявлено уголовное обвинение" по автономному смыслу пункта 2 статьи 6 Конвенции.
Когда в ходе последующего разбирательства возник вопрос о применимости пункта 2 статьи 6 Конвенции, заявитель вынужден был продемонстрировать наличие связи между уже завершенным уголовным процессом и новым разбирательством. Такая связь, например, могла иметь место, если второе разбирательство требовало изучения результатов первого (уголовного) дела и, в частности, если оно обязывало суд рассмотреть приговор по уголовному делу, пересмотреть или оценить доказательства из материалов уголовного дела, дать оценку участию заявителя в некоторых или во всех событиях, завершившихся предъявлением уголовного обвинения, или прокомментировать существующие признаки возможной вины заявителя.
В деле заявителя второе (гражданское) разбирательство было связано с прекращенным уголовным делом, и не утверждалось обратного. Гражданский иск о компенсации вреда был подан против заявителя сотрудниками прокуратуры от имени государства в соответствии с нормами Уголовно-процессуального кодекса о "гражданском иске в уголовном процессе". Представители прокуратуры ссылались на доказательства, собранные следователями, утверждая, что подсудимые, включая заявителя, совершили присвоение государственных денежных средств, но не могли быть привлечены к уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности, и просили суд обязать этих лиц компенсировать государству "присвоенные" средства. Следовательно, согласно действовавшему законодательству и правоприменительной практике гражданский иск, к которому прибегли власти и суды Азербайджана, являлся "прямым следствием" уголовного процесса. Более того, допущенные судом высказывания, предположительно содержавшие указания на уголовную ответственность заявителя, также создали связь с уголовным делом.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
Пункт 2 статьи 6 Конвенции применим к настоящему делу (принято единогласно).
(b) Существо жалобы. Уголовное дело в отношении заявителя было прекращено вследствие истечения установленных законом сроков давности для уголовного преследования. Заявитель никогда не был судим за рассматриваемое преступление судом, компетентным решать вопрос о виновности согласно уголовному законодательству. В решении суда Азербайджана по гражданскому делу отмечалось, что денежные средства были "присвоены" и что, хотя подсудимые были освобождены от уголовной ответственности в связи с прекращением производства по уголовному делу, "ущерб, причиненный уголовным преступлением", не был возмещен. Использованные выражения указывали на однозначное мнение о том, что было совершено уголовное преступление и что заявитель был в нем виновен, несмотря на то, что заявитель ни разу не был осужден за указанное преступление и не имел возможности воспользоваться правом на защиту в уголовном судебном процессе.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований пункта 2 статьи 6 Конвенции (принято единогласно).
Европейский Суд также постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции, признав, что было нарушено право заявителя на мотивированное судебное решение.
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителю 4 700 евро в качестве компенсации морального вреда.
Источник публикации: https://espchhelp.ru/blog/3555-farzaliyev-protiv-azerbaydzhana .
ECHR decision of 28 may 2020 in the case "Farzaliyev v. Azerbaijan" (aplication N 29620/07).
In 2007, the applicant was assisted in preparing the aplication. The aplication was subsequently communicated to Azerbaijan.
The case successfully considered an aplication about the obligation of the applicant, who was not charged and who did not know about the criminal investigation being conducted against him, to pay compensation in civil proceedings for the Commission of a crime in the form of criminal misappropriation of property. The case violated the requirements of article 6, paragraphs 1 and 2, of the Convention for the protection of human rights and fundamental freedoms.
FACTUAL BACKGROUND
The applicant, who was the Prime Minister of the Nakhchivan Autonomous Republic within Azerbaijan, was ordered to pay compensation in civil proceedings for committing a "crime" in the form of criminal misappropriation of property. The applicant was never charged and learned of the brief criminal proceedings.
POINT OF LAW
Regarding compliance with article 6, paragraph 2, of the Convention. (a) Applicability. The civil proceedings complained of were initiated after the criminal case against the applicant was terminated due to the expiration of the Statute of limitations. The applicant was not officially recognized as an "accused" in the case under Azerbaijani law and did not know about the criminal case until it was dismissed and representatives of the Prosecutor's office filed a civil claim. In these circumstances, the following questions had to be answered: first, did the applicant participate in the termination of the criminal proceedings as a person "charged with a criminal offence" within the meaning of the Convention, and if so, second, did the subsequent civil proceedings fall within the scope of article 6, paragraph 2, of the Convention?
Article 6, paragraph 2, of the Convention applies when a person is "criminally charged". Within the meaning of article 6, paragraph 2, of the Convention, this concept is Autonomous and should be interpreted in the light of three criteria established in the case-law of the European Court of justice, namely, the classification of proceedings under domestic law, the nature of the proceedings and the severity of the possible penalty. "Criminal charges" according to the Autonomous meaning of article 6 of the Convention exists from the moment a person is officially notified competent authorities on the assumption that it has committed a crime, or when the position the individual was significantly changed by the actions of the authorities due to suspicion of a person. It was the first of the above conditions, despite their chronological order in the case, that justified the application of article 6 of the Convention in its criminal law aspect.
In order to answer the question of whether the applicant was a person who was "criminally charged" within the Autonomous meaning of article 6, paragraph 2, of the Convention, the European Court must consider the essence of the events and the actual events that formed the basis of the contested situation. Indeed, the applicant's case did not contain an official document on criminal charges against him. However, in the decision to initiate criminal proceedings, the applicant was explicitly named as one of the main suspects in the embezzlement of property and abuse of office. The Azerbaijani authorities intended to question the applicant, although at that time only in the official status of a witness, but clearly in connection with the suspicion that the applicant had committed these crimes. The Azerbaijani authorities considered that the applicant should have been formally charged under the Criminal code of Azerbaijan, the relevant provisions of which provided for deprivation of liberty as a penalty if the accused was found guilty, but the authorities did not have time to do so due to the expiration of the statutory Statute of limitations. In conclusion, the Prosecutor's office filed a civil claim in accordance with the norms of the Criminal procedure code of Azerbaijan on "civil action in criminal proceedings". The procedure required, inter alia, a "criminal charge", since a claim could only be brought against the "accused" or a person who could be held liable for the criminal acts of the accused. The applicant became aware of the suspicions against him in the criminal proceedings only after the civil action was filed, less than a month after the termination of the said criminal case.
Taking into account the particular sequence of interrelated events considered in the present case as a whole, as well as the relatively short time interval between these events, in the exceptional circumstances of the applicant's case, the cumulative effect of the actions of the Azerbaijani authorities as a result of suspicion of the applicant led to the fact that the applicant's situation was "significantly affected" by the actions of the authorities, and therefore, for the purposes of considering this complaint, the applicant should be considered a person, who has been "criminally charged" within the Autonomous meaning of article 6, paragraph 2, of the Convention.
When the question of the applicability of article 6, paragraph 2, of the Convention arose in the subsequent proceedings, the applicant had to demonstrate that there was a link between the criminal proceedings that had already been completed and the new proceedings. Such a link, for example, could occur if the second trial required examination of the results of the first (criminal) case and, in particular, if it required the court to review the verdict in the criminal case, review or evaluate the evidence from the criminal case materials, assess the applicant's participation in some or all of the events that resulted in the presentation of criminal charges, or comment on existing signs of possible guilt of the applicant.
In the applicant's case, the second (civil) proceedings were related to the discontinued criminal case, and the contrary was not alleged. A civil claim for damages was filed against the applicant by the Prosecutor's office on behalf of the state in accordance with the provisions of the code of Criminal procedure on "civil action in criminal proceedings". Prosecutors relied on evidence gathered by investigators, alleging that defendants, including the applicant, had committed misappropriation of public funds, but could not be prosecuted in connection with the expiration of the limitation period, and asked the court to oblige these persons to compensate the state "has" means. Consequently, according to the current legislation and law enforcement practice, the civil claim resorted to by the authorities and courts of Azerbaijan was a "direct consequence" of the criminal process. Moreover, the statements made by the court, which allegedly contained indications of the applicant's criminal responsibility, also created a link to the criminal case.
RESOLUTION
Article 6, paragraph 2, of the Convention applies to the present case (adopted unanimously).
(b) the Substance of the complaint. The criminal case against the applicant was terminated due to the expiration of the statutory Statute of limitations for criminal prosecution. The applicant has never been tried for the crime in question by a court competent to determine guilt under criminal law. The Azerbaijani court's decision in the civil case noted that the funds were " embezzled "and that, although the defendants were released from criminal liability due to the termination of the criminal proceedings," the damage caused by the criminal offense " was not compensated. The expressions used indicated an unequivocal view that a criminal offence had been committed and that the applicant was guilty of it, despite the fact that the applicant had never been convicted of the crime in question and had not been able to exercise the right to a defence in criminal proceedings.
RESOLUTION
The case violated the requirements of article 6, paragraph 2, of the Convention (adopted unanimously).
The court also found that there had been a violation of article 6, paragraph 1, of the Convention, finding that the applicant's right to a reasoned judgment had been violated.
COMPENSATION
In the application of article 41 of the Convention. The European Court awarded the applicant 4,700 euros in compensation for non-pecuniary damage.
The source of publication: https://espchhelp.ru/blog/3554-farzaliyev-v-azerbaijan .
AİHM-nin "Fərzəliyev (Farzaliyev) Azərbaycana qarşı işi üzrə 28 may 2020-ci il tarixli qərarı" (şikayət n 29620/07).
2007-ci ildə ərizəçiyə şikayətin hazırlanmasında yardım edilib. Sonradan şikayət Azərbaycana kommunizasiya edildi.
İş üzrə ittihamın irəli sürülməmiş və barəsində aparılan cinayət araşdırması, mülki proses çərçivəsində cinayət törətdiklərinə görə cinayət cəzasına məhkum edilmiş əmlakın mənimsənilməsi formasında kompensasiya ödəməkdən xəbərsiz olan ərizəçinin üzərinə şikayətə uğurla baxılmışdır. İş üzrə İnsan hüquqlarının və əsas azadlıqların müdafiəsi haqqında Konvensiyanın 1-ci və 2-ci maddəsinin 6-cı bəndinin tələblərinin pozulmasına yol verilib.
İŞİN HALLARI
Azərbaycanın tərkibində Naxçıvan Muxtar Respublikasının Baş naziri olmuş ərizəçi onlara "cinayət" törətdiklərinə görə mülki proses çərçivəsində əmlakın cəza ilə cəzalandırılacaq şəkildə kompensasiya ödəməyi öhdəsinə götürmüşdür. Ərizəçiyə heç vaxt ittiham irəli sürülməyib və o, qısa cinayət araşdırması haqqında öyrənib.
HÜQUQ MƏSƏLƏLƏRİ
Konvensiyanın 2-ci maddəsinin 6-cı bəndinə əməl edilməsinə dair. (a) tətbiq. Şikayət edilən mülki araşdırmaya ərizəçinin barəsində cinayət işi müddətin başa çatması ilə əlaqədar xitam verildikdən sonra başlanılmışdır. Ərizəçi Azərbaycan qanunvericiliyinə uyğun olaraq iş üzrə "təqsirləndirilən şəxs" kimi rəsmən tanınmayıb və cinayət işinə xitam verilməyənədək və prokurorluğun nümayəndələri mülki iddia qaldırmayınca həmin cinayət işi barədə məlumat verməyib. Qeyd olunan halları nəzərə alaraq, aşağıdakı suallara cavab vermək lazım idi: birincisi, ərizəçi cinayət işi üzrə icraata xitam verilməsində "cinayət ittihamı irəli sürülən şəxs" kimi Konvensiyanın mənası ilə iştirak edibmi, ikincisi, sonrakı Mülki araşdırma Konvensiyanın 2-ci maddəsinin 6-cı bəndinin fəaliyyət sahəsinə aid edilibmi?
Konvensiyanın 2-ci maddəsinin 6-cı bəndi şəxsə "cinayət ittihamı irəli sürüldükdə"tətbiq edilir. Konvensiyanın 2-ci maddəsinin 6-cı bəndinin mənasına görə, bu konsepsiya Muxtar konsepsiyadır və Avropa Məhkəməsinin presedent praktikasında müəyyən edilmiş üç meyar, yəni istehsalatın dövlətdaxili qanunvericiliyə, araşdırmanın xarakterinə və mümkün cəzanın ağırlıq dərəcəsinə görə təsnifatlandırılması nəzərə alınmalıdır. "Cinayət ittihamı" Konvensiyanın 6-cı maddəsinin avtonom mənasına əsasən, Şəxsin cinayət törətdiyi ehtimal barədə səlahiyyətli hakimiyyət orqanları tərəfindən rəsmən xəbərdar edildiyi və ya həmin şəxsin vəziyyəti baxılan şəxs barəsində şübhələrin olduğu hakimiyyət orqanlarının hərəkətləri ilə əhəmiyyətli dərəcədə dəyişdiyi andan mövcuddur. Məhz yuxarıda göstərilən şərtlərdən birincisi, xronoloji qaydasına baxmayaraq, Konvensiyanın 6-cı maddəsinin onun cinayət-hüquqi aspektində tətbiqini əsaslandırıb.
Ərizəçi Konvensiyanın 2-ci maddəsinin 6-cı bəndinin avtonom mənasına görə "cinayət ittihamı irəli sürülmüş" şəxs olub-olmamasına cavab vermək üçün Avropa Məhkəməsi hadisələrin mahiyyətini və mübahisə edilən vəziyyətin əsasını təşkil edən real hadisələri nəzərdən keçirməlidir. Həqiqətən də, ərizəçinin işində ona cinayət ittihamı irəli sürülməsi barədə rəsmi sənəd yox idi. Lakin cinayət işinin başlanması haqqında qərarda ərizəçi əmlakın mənimsənilməsində və vəzifə səlahiyyətlərindən sui-istifadə etməkdə şübhəli bilinən əsas şəxslərdən biri adlandırılmışdır. Azərbaycan hakimiyyəti həmin vaxt yalnız şahidin rəsmi statusunda olsa da, iddiaçının həmin cinayətləri törətməsindən şübhələndiyi üçün ərizəçini dindirmək niyyətində idi. Azərbaycan hakimiyyəti hesab edirdi ki, təqsirləndirilən şəxs təqsirli bilinərsə, müvafiq normaları cəza kimi azadlıqdan məhrum edilməsini nəzərdə tutan Azərbaycan Cinayət Məcəlləsinə uyğun olaraq, ərizəçiyə rəsmi ittiham irəli sürülməli idi, lakin hakimiyyət qanunla müəyyən edilmiş müddətin başa çatması ilə əlaqədar bunu etməyə macal tapmamışdı. Sonda prokurorluq "cinayət prosesində mülki iddia"haqqında Azərbaycan Cinayət-Prosessual Məcəlləsinin normalarına uyğun olaraq mülki iddia qaldırıb. Proseduru tələb, inter alia, "cinayət ittihamı" olan, iddia yalnız "təqsirləndirilən" və ya təqsirləndirilən şəxsin cinayət məsuliyyətinə cəlb edilə bilər ki, bir şəxs tərəfindən təqdim edilə bilər, çünki. Ərizəçi cinayət prosesi çərçivəsində onun barəsində yalnız mülki iddia qaldırıldıqdan sonra, həmin cinayət işinə xitam verildikdən bir aydan az müddət sonra şübhələndiyini öyrənmişdir.
Bu işə aid olan xüsusi ardıcıllığı nəzərə alaraq, ümumilikdə nəzərdən keçirilmiş qarşılıqlı hadisələrin xüsusi ardıcıllığı, habelə bu hadisələr arasında nisbətən qısa vaxt intervalı nəzərə alınmaqla, müstəsna hallarda ərizəçinin işi ərizəçinin barəsində şübhənin olması nəticəsində Azərbaycan iqtidarının hərəkətlərinin məcmu effekti ona gətirib çıxardı ki, ərizəçinin bu şikayətə baxılması məqsədi ilə hakimiyyətin hərəkətləri "əhəmiyyətli təsir" göstərdi və buna görə də ərizəçi bu şikayətə baxılması məqsədi ilə, Konvensiyanın 2-ci maddəsinin 6-cı bəndinin avtonom mənasına görə "cinayət ittihamı" irəli sürülüb.
Sonrakı araşdırmada Konvensiyanın 2-ci maddəsinin 6-cı bəndinin tətbiqi ilə bağlı sual yarandıqda, ərizəçi artıq başa çatmış cinayət prosesi ilə yeni icraat arasında əlaqənin olduğunu nümayiş etdirməyə məcbur oldu. Bu cür əlaqə, məsələn, ikinci icraat birinci (cinayət) işin nəticələrinin öyrənilməsini tələb etdikdə və o, məhkəmə tərəfindən cinayət işi üzrə hökmün nəzərdən keçirilməsini, cinayət işinin materiallarından sübutlara yenidən baxılmasını və ya qiymətləndirilməsini, ərizəçinin cinayət ittihamı ilə başa çatmış bəzi və ya bütün hadisələrdə iştirakını qiymətləndirməyi və ya ərizəçinin təqsiri ola biləcək təqsirin mövcud əlamətlərini şərh etməyi tələb etdikdə baş verə bilər.
Ərizəçinin işində ikinci (Mülki) araşdırma xitam verilmiş cinayət işi ilə bağlı idi və bunun əksini təsdiq etmirdi. Zərərin əvəzinin ödənilməsi barədə mülki iddia "cinayət prosesində mülki iddia"haqqında Cinayət-Prosessual Məcəlləsinin normalarına uyğun olaraq prokurorluq əməkdaşları tərəfindən dövlət adından ərizəçiyə qarşı qaldırılıb. Prokurorluğun nümayəndələri müstəntiqlər tərəfindən toplanmış sübutlara istinad edərək, müttəhimlərin, o cümlədən ərizəçi tərəfindən dövlət pul vəsaitinin mənimsənilməsini həyata keçirdiklərini, lakin iddia müddətinin başa çatması ilə əlaqədar cinayət məsuliyyətinə cəlb oluna bilmədiklərini iddia edərək, məhkəmədən həmin şəxsləri dövlətə "verilmiş" vəsaitləri kompensasiya etməyi tələb etməyi xahiş ediblər. Deməli, qüvvədə olan qanunvericiliyə və hüquq-mühafizə praktikasına görə, Azərbaycan hakimiyyətlərinin və məhkəmələrinin müraciət etdikləri mülki iddia cinayət prosesinin "birbaşa nəticəsi" olub. Bundan başqa, ərizəçinin cinayət məsuliyyətinə dair göstərişlərinin nəzərdə tutulduğu məhkəmə tərəfindən irəli sürülən fikirlər də cinayət işi ilə əlaqə yaradıb.
QƏRAR
Konvensiyanın 2-ci maddəsinin 6-cı bəndi bu işə tətbiq olunur (yekdilliklə qəbul olunub).
(b) şikayətin mahiyyəti. Ərizəçinin barəsində cinayət təqibi üçün qanunla müəyyən edilmiş müddət keçdikdən sonra cinayət işinə xitam verilmişdir. Ərizəçi cinayət qanunvericiliyinə uyğun olaraq təqsirlilik məsələsini həll etmək üçün səlahiyyətli məhkəmə tərəfindən baxılan cinayətə görə heç vaxt mühakimə olunmayıb. Azərbaycan mülki iş üzrə Məhkəməsinin qərarında qeyd edilib ki, pul vəsaitləri "mənimsənilib" və müttəhimlər cinayət işi üzrə icraata xitam verilməsi ilə əlaqədar cinayət məsuliyyətindən azad edilsələr də, "cinayət cinayətinə vurulan zərər" ödənilməyib. İstifadə olunan ifadələr cinayət əməlinin törədildiyi və ərizəçinin cinayət prosesində müdafiə hüququndan istifadə etmək imkanının olmadığı barədə birmənalı fikir bildirirdi.
QƏRAR
İş üzrə Konvensiyanın 2-ci maddəsinin 6-cı bəndinin tələblərinin pozulmasına yol verilib (yekdilliklə qəbul Olunub).
Avropa Məhkəməsi həmçinin, Konvensiyanın 1-ci maddəsinin 6-cı bəndinin pozulduğunu, ərizəçinin əsaslandırılmış məhkəmə qərarı ilə bağlı hüququnun pozulduğunu etiraf edib.
KOMPENSASİYA
Konvensiyanın 41-ci maddəsinin tətbiqi qaydasında. Avropa Məhkəməsi ərizəçiyə 4 700 Avro mənəvi zərər üçün kompensasiya verdi.
Nəşr mənbəyi: https://espchhelp.ru/blog/3553-ferzeliyev-azerbaycana-qars .
Постановление ЕСПЧ от 26 мая 2020 года по делу "Афтанаш (Aftanache) против Румынии" (жалоба N 999/19).
В 2019 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Румынии.
По делу успешно рассмотрена жалоба на непроведение надлежащего расследования по факту отказа медицинских работников предоставить инсулин пациенту-диабетику, находившемуся в тяжелом состоянии, а также лишение заявителя свободы имело признаки произвола и не соответствовало требованиям законодательства Румынии. По делу было допущено нарушение требований пункта 1 статьи 5, статьи 2 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
30 марта 2017 г. заявитель, у которого был диабет второго типа и который являлся инсулинозависимым с 1996 года, пошел в аптеку, чтобы купить лекарство, выписанное его врачом-диабетологом. В аптеке ему пришлось присесть, поскольку он почувствовал слабость. Прибыла "скорая помощь", и заявитель сообщил врачам о своем медицинском состоянии. Проведенный в машине "скорой помощи" анализ крови подтвердил, что у заявителя было нарушение процента содержания глюкозы в крови. Тем не менее врачи бригады "скорой помощи", а также муниципальной и психиатрической больниц, куда заявитель был доставлен против своей воли с помощью сотрудников полиции, отказались предоставить заявителю инсулин, несмотря на его тяжелое состояние. Медицинские работники подозревали, что заявитель являлся наркоманом.
Заявитель утверждал, что его жизнь была подвергнута опасности в нарушение требований статьи 2 Конвенции и что его незаконно ограничили в свободе передвижения и поместили в больницу в нарушение требований пункта 1 статьи 5 Конвенции.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения статьи 2 Конвенции (процессуально-правовой аспект). (a) Приемлемость. Учитывая незначительное количество доступных доказательств, Европейский Суд не смог сделать выводы относительно конкретных последствий для заявителя задержки в оказании медицинской помощи с применением инсулина 30 марта 2017 г. или относительно того, вызвало ли поведение самого заявителя, а именно его отказ пройти тест на употребление наркотиков, возникновение оспариваемой ситуации. Однако очень высокий уровень сахара в крови может привести к диабетическому кетоацидозу - угрожающему жизни медицинскому состоянию, при котором необходимо лечение в больнице. Более того, это состояние, которое обычно провоцируется инфекциями, может развиться очень быстро, в течение нескольких часов. Ранее у заявителя уже была диабетическая кома. Учитывая характер заболевания заявителя и отсутствие со стороны властей Румынии каких-либо убедительных доказательств того, что жизни заявителя ничто не угрожало, отказ в медицинском лечении 30 марта 2017 г. вызвал достаточно серьезную угрозу для жизни заявителя, чтобы у властей Румынии возникла обязанность в соответствии со статьей 2 Конвенции.
(b) Существо жалобы. Прокурор заслушал показания только четырех врачей бригады "скорой помощи" и заявителя. Не было допрошено ни одного независимого свидетеля. Следователями не были допрошены другие лица, участвовавшие в инциденте: работник аптеки, сотрудники полиции, жена заявителя, лечащий врач заявителя C.H., медицинский персонал двух больниц, куда заявителя доставили против его воли. Более того, сделанные вне судебного разбирательства высказывания лечащего врача заявителя C.H. не были приняты во внимание ни прокурором, ни судом.
Хотя состояние здоровья заявителя являлось ключевым элементом в инциденте, прокурор не потребовал проведения судебно-медицинской экспертизы. В частности, несколько факторов должны были указать следователям на необходимость получения уточняющих сведений. Лечение заявителя было отложено только по причине наличия подозрения в том, что заявитель мог употреблять наркотики. Первый анализ, проведенный бригадой "скорой помощи", уже показал нарушение уровня сахара в крови заявителя. Более того, медицинский персонал был надлежащим образом уведомлен о том, что заявитель болел диабетом и нуждался в инсулине, и ни один из врачей, которые осматривали заявителя в указанный день, не отрицал этого факта. В представленных властями Румынии материалах не было каких-либо доказательств утверждения о том, что врачи не знали о состоянии здоровья заявителя. Однако если бы это было так, подобное бездействие со стороны медицинского персонала, вину за которое заявитель не мог нести, являлось бы признанием ненадлежащего исполнения профессиональных обязанностей, которое могло поставить под угрозу жизнь заявителя. Эти факты должны были как минимум обусловить проведение властями Румынии более тщательного расследования.
Кроме того, районный суд, который должен был рассмотреть постановление прокурора, просто оставил его без изменения, основываясь на уже имевшихся в деле доказательствах и не воспользовавшись возможностью дополнить материалы расследования или попросить это сделать прокуратуру.
Учитывая указанные недостатки, Европейский Суд пришел к выводу, что власти Румынии не провели надлежащего расследования инцидента, имевшего место 30 марта 2017 г. Указанные нарушения сделали невозможной оценку того, выполнили ли власти Румынии свое позитивное обязательство по защите жизни заявителя.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований статьи 2 Конвенции в ее процессуально-правовом аспекте (принято единогласно).
По поводу соблюдения пункта 1 статьи 5 Конвенции. Несмотря на относительно короткий срок инцидента, примерно шесть часов, существовавший на протяжении всех событий элемент принуждения указывал на лишение свободы. Власти Румынии не привели каких-либо правовых оснований для лишения заявителя свободы. Заявитель надлежащим образом представил свои жалобы на рассмотрение внутригосударственных властей, но не получил от них ответа.
Лишение заявителя свободы могло быть объяснено разными причинами. Во-первых, в том, что касается оснований, перечисленных в подпункте "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции, согласно внутригосударственному законодательству лицо, подозреваемое в совершении преступления, могло быть доставлено в отделение полиции, если его личность нельзя было установить. Однако ничто в решениях властей Румынии по настоящему делу не давало Европейскому Суду основания полагать, что заявитель отказался бы сообщить свои личные данные. Сотрудники полиции не просили заявителя предъявить удостоверяющие личность документы. Более того, никаких правовых действий в этом отношении осуществлено не было. Утверждения о том, что заявитель допускал оскорбительные и агрессивные высказывания в адрес сотрудников полиции и медицинских работников, были отклонены районным судом как необоснованные. Следовательно, лишение заявителя свободы нельзя было объяснить этой причиной.
Что касается оснований, указанных в подпункте "e" пункта 1 статьи 5 Конвенции, согласно внутригосударственному законодательству сотрудники полиции или врачи могли потребовать принудительно поместить лицо в психиатрическую больницу. Тем не менее в настоящем деле, по-видимому, такого официального запроса не поступало. В любом случае в том, что касается необходимости принятия данной меры, первый анализ крови, подтвердивший высокий уровень сахара в крови заявителя, уже был сделан врачами бригады "скорой помощи". Более того, заявитель проинформировал дежурного врача о своем состоянии при поступлении в муниципальную больницу. Заявитель не состоял на учете у психиатра, и суды Румынии установили, что во время инцидента заявитель не проявлял агрессии.
Заявитель, столкнувшись с отказом в предоставлении ему лечения, которое он считал для себя жизненно важным, мог отказаться от сотрудничества, и его ложно обвинили в употреблении наркотиков и угрожали помещением в психиатрическое учреждение. На протяжении всего этого времени он страдал от нарушения уровня сахара в крови. При таких обстоятельствах некоторое состояние дискомфорта и раздражительности у заявителя было объяснимо. Однако не было представлено каких-либо доказательств того, что медицинские работники рассмотрели бы личную ситуацию заявителя и возможные причины его поведения до того, как рекомендовать его помещение в психиатрическую больницу. Следовательно, предполагаемая раздражительность заявителя не могла служить достаточным основанием для обоснования ограничения его свободы.
Таким образом, лишение заявителя свободы 30 марта 2017 г. имело признаки произвола и не соответствовало требованиям законодательства Румынии. Следовательно, оно не попадало ни под одно из исключительных обстоятельств, изложенных в подпунктах "a" - "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции, а также не являлось "законным" по смыслу указанного конвенционного положения.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований пункта 1 статьи 5 Конвенции (принято единогласно).
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителю 12 000 евро в качестве компенсации морального вреда, требование о компенсации материального ущерба было отклонено.
Источник публикации: https://espchhelp.ru/blog/3552-aftanash-protiv-rumynii .
ECHR decision of 26 may 2020 in the case "Aftanache v. Romania" (aplication N 999/19).
In 2019, the applicant was assisted in preparing the aplication. The aplication was subsequently communicated to Romania.
The case successfully considered an aplication about the failure to conduct a proper investigation into the refusal of medical workers to provide insulin to a diabetic patient who was in a serious condition, as well as the applicant's deprivation of liberty had signs of arbitrariness and did not meet the requirements of Romanian law. The case violated the requirements of article 5, paragraph 1, and article 2 of the Convention for the protection of human rights and fundamental freedoms.
FACTUAL BACKGROUND
On 30 March 2017, the applicant, who had type 2 diabetes and had been insulin-dependent since 1996, went to a pharmacy to buy medicine prescribed by his diabetic doctor. At the pharmacy, he had to sit down because he felt weak. An ambulance arrived and the applicant informed the doctors of his medical condition. A blood test carried out in the ambulance confirmed that the applicant had a violation of the percentage of glucose in the blood. However, the doctors of the ambulance team, as well as the municipal and psychiatric hospitals where the applicant was taken against his will with the help of police officers, refused to provide the applicant with insulin, despite his serious condition. The medical staff suspected that the applicant was a drug addict.
The applicant claimed that his life had been put in danger in violation of article 2 of the Convention and that he had been unlawfully restricted in his freedom of movement and placed in a hospital in violation of article 5, paragraph 1, of the Convention.
POINT OF LAW
Regarding compliance with article 2 of the Convention (procedural and legal aspect). (a) Eligibility. Given the small amount of evidence available, the court was unable to draw conclusions as to the specific consequences for the applicant of the delay in providing medical care with the use of insulin on 30 March 2017, or as to whether the applicant's own conduct, namely his refusal to take a drug test, caused the disputed situation to arise. However, very high blood sugar levels can lead to diabetic ketoacidosis , a life-threatening medical condition that requires hospital treatment. Moreover, this condition, which is usually triggered by infections, can develop very quickly, within a few hours. The applicant had previously been in a diabetic coma. In view of the nature of the applicant's illness and the absence by the Romanian authorities of any convincing evidence that the applicant's life was not in danger, medical treatment was refused on 30 March 2017. caused a sufficiently serious threat to the applicant's life for the Romanian authorities to have an obligation under article 2 of the Convention.
(b) the Substance of the complaint. The Prosecutor heard the statements of only four doctors of the ambulance team and the applicant. No independent witnesses were questioned. The investigators did not question the other persons involved in the incident: a pharmacy employee, police officers, the applicant's wife, the applicant's doctor, C. H., and medical staff at the two hospitals where the applicant was taken against his will. Moreover, statements made outside the court proceedings by the applicant's attending physician, C. H., were not taken into account by either the Prosecutor or the court.
Although the applicant's state of health was a key element in the incident, the Prosecutor did not request a forensic medical examination. In particular, several factors should have indicated to the investigators the need for further information. The applicant's treatment was postponed only because there was a suspicion that the applicant might have used drugs. The first analysis carried out by the ambulance team already showed a violation of the applicant's blood sugar level. Moreover, the medical staff was duly notified that the applicant had diabetes and needed insulin, and none of the doctors who examined the applicant on the specified day denied this fact. In the materials submitted by the Romanian authorities, there was no evidence to support the claim that the doctors were unaware of the applicant's state of health. However, if this were the case, such inaction on the part of the medical staff, for which the applicant could not be held responsible, would constitute an admission of improper performance of professional duties that could endanger the applicant's life. At the very least, these facts should have led to a more thorough investigation by the Romanian authorities.
In addition, the district court, which was supposed to consider the Prosecutor's decision, simply left it unchanged, based on the evidence already available in the case and did not take the opportunity to Supplement the investigation materials or ask the Prosecutor's office to do so.
In view of these shortcomings, the court finds that the Romanian authorities did not conduct a proper investigation into the incident that took place on 30 March 2017. These violations made it impossible to assess whether the Romanian authorities had fulfilled their positive obligation to protect the applicant's life.
RESOLUTION
The case involved a violation of the requirements of article 2 of the Convention in its procedural and legal aspect (adopted unanimously).
regarding compliance with paragraph 1 of article 5 of the Convention. Despite the relatively short duration of the incident, approximately six hours, the element of coercion that existed throughout the events indicated deprivation of liberty. The Romanian authorities did not provide any legal grounds for the applicant's deprivation of liberty. The applicant duly submitted his complaints to the domestic authorities, but did not receive a response from them.
The applicant's deprivation of liberty could have been attributed to various reasons. First, with regard to the grounds listed in article 5, paragraph 1 (c), of the Convention, under domestic law, a person suspected of committing a crime could be taken to a police station if his or her identity could not be established. However, nothing in the decisions of the Romanian authorities in the present case gave the European court of Justice reason to believe that the applicant would have refused to disclose his personal data. The police did not ask the applicant to produce identification documents. Moreover, no legal action was taken in this regard. The district court rejected the allegations that the applicant had made offensive and aggressive statements to police officers and medical professionals as unfounded. Consequently, the applicant's deprivation of liberty could not be attributed to this reason.
With regard to the grounds referred to in article 5, paragraph 1 (e), of the Convention, under domestic law, police officers or doctors could request that a person be forcibly placed in a psychiatric hospital. However, in the present case, there does not appear to have been any such formal request. In any case, as far as the need for this measure is concerned, the first blood test confirming the applicant's high blood sugar level has already been performed by the doctors of the ambulance team. Moreover, the applicant informed the doctor on duty about his condition when he was admitted to the municipal hospital. The applicant was not registered with a psychiatrist, and the Romanian courts found that the applicant had not been aggressive during the incident.
The applicant, faced with a refusal to provide him with treatment that he considered vital for himself, could refuse to cooperate, and he was falsely accused of drug use and threatened with placement in a psychiatric institution. Throughout this time, he suffered from impaired blood sugar levels. In these circumstances, the applicant's state of discomfort and irritability was understandable. However, there was no evidence that the medical staff would have considered the applicant's personal situation and possible reasons for his behavior before recommending his placement in a psychiatric hospital. Consequently, the alleged irritability of the applicant could not serve as a sufficient basis for justifying the restriction of his freedom.
Thus, the applicant's deprivation of liberty on 30 March 2017 showed signs of arbitrariness and did not comply with the requirements of Romanian law. Consequently, it did not fall under any of the exceptional circumstances set out in article 5 (1) (a) to (f) of the Convention, nor was it "lawful" within the meaning of the Convention provision.
RESOLUTION
The case violated the requirements of article 5, paragraph 1, of the Convention (adopted unanimously).
COMPENSATION
In the application of article 41 of the Convention. The European Court awarded the applicant EUR 12,000 in respect of non-pecuniary damage, but the claim for pecuniary damage was rejected.
The source of publication: https://espchhelp.ru/blog/3551-aftanache-v-romania .
Hotărârea CEDO din 26 mai 2020 în dosarul Aftanaș (Aftanache) împotriva României (plîngerea n 999/19).
În 2019, solicitantului i s-a acordat ajutor în pregătirea plîngerii. Ulterior, plângerea a fost comunicată de România.
În dosar a fost examinată cu succes o contestație privind netestarea unei investigații adecvate privind refuzul lucrătorilor medicali de a furniza insulină unui pacient diabetic aflat în stare gravă, precum și privarea de libertate a solicitantului a avut semne de arbitrar și nu corespundea cerințelor legislației României. În dosar a fost admisă încălcarea cerințelor articolului 1 alineatul 5, art. 2 al Convenției privind protecția drepturilor omului și libertăților fundamentale.
CIRCUMSTANȚELE CAZULUI
La 30 martie 2017, solicitantul care a avut diabet de tip al doilea și care a fost dependent de insulină din 1996 a mers la farmacie pentru a cumpăra medicamentul prescris de medicul său diabetic. A trebuit să se așeze la farmacie, pentru că se simțea slab. Ambulanța a sosit, iar solicitantul a informat medicii despre starea sa medicală. Un test de sânge efectuat în ambulanță a confirmat că solicitantul a avut o încălcare a procentului de glucoză din sânge. Cu toate acestea, medicii echipei de ambulanță, precum și spitalele municipale și de psihiatrie, unde solicitantul a fost dus împotriva voinței sale cu ajutorul ofițerilor de poliție, au refuzat să furnizeze solicitantului insulină, în ciuda stării sale grele. Lucrătorii medicali bănuiau că reclamantul era dependent.
Reclamantul a susținut că viața lui a fost pusă în pericol de încălcarea prevederilor articolului 2 din Convenție și că a fost restricționat ilegal în libertatea de circulație și plasat în spital, încălcînd prevederile articolului 1 alineatul 5 al Convenției.
PROBLEME DE DREPT
Cu privire la respectarea articolului 2 din Convenție (aspect procesual-juridic). (a) acceptabilitate. Având în vedere numărul mic de disponibile probelor, Curtea Europeană nu a putut trage concluzii cu privire la impactul specific pentru solicitant întârziere în furnizarea de asistență medicală, cu aplicarea de insulină 30 martie 2017, sau cu privire la ce a cauzat comportamentul reclamantei, și anume refuzul de a trece testul la consumul de droguri, apariția contestată de situație. Cu toate acestea, nivelurile foarte ridicate de zahăr din sânge pot duce la cetoacidoză diabetică - o afecțiune care pune viața în pericol, care necesită tratament în spital. Mai mult, această afecțiune, care este de obicei provocată de infecții, se poate dezvolta foarte repede, în câteva ore. Anterior, solicitantul a avut deja o comă diabetică. Având în vedere natura bolii solicitantului și lipsa de dovezi concludente din partea autorităților României că viața solicitantului nu a fost amenințată, refuzul tratamentului medical din 30 martie 2017. a provocat o amenințare destul de gravă la adresa vieții solicitantului, astfel încît autoritățile române să aibă obligația în conformitate cu articolul 2 al Convenției.
(b) creatura plângerii. Procurorul a audiat mărturia a doar patru medici ai Brigăzii "ambulanțe" și a solicitantului. Nu a fost interogat niciun martor independent. Anchetatorii nu au fost audiate alte persoane care au participat la incident: un angajat farmacie, ofițeri de poliție, soția solicitantului, medicul curant al solicitantului C. H., personalul medical din cele două spitale, unde a solicitantului a fost dusă împotriva voinței sale. Mai mult, declarațiile făcute în afara procesului medicului curant al solicitantului C. H. nu au fost luate în considerare nici de către procuror, nici de instanță.
Deși starea de sănătate a solicitantului a fost un element-cheie în incident, procurorul nu a cerut efectuarea unei examinări medico-legale. În special, mai mulți factori ar fi trebuit să indice anchetatorilor necesitatea de a obține informații clarificatoare. Tratamentul solicitantului a fost amânat doar din cauza suspiciunii că solicitantul ar putea folosi droguri. Prima analiză efectuată de echipa de ambulanță a arătat deja o încălcare a nivelului de zahăr din sânge al solicitantului. Mai mult, personalul medical a fost informat în mod corespunzător că solicitantul era diabetic și avea nevoie de insulină și nici unul dintre medicii care au examinat solicitantul în acea zi nu a negat acest fapt. În materialele prezentate de autoritățile române nu au existat dovezi de afirmație că medicii nu știau despre starea de sănătate a solicitantului. Cu toate acestea, dacă ar fi fost așa, o astfel de omisiune din partea personalului medical, vina pentru care reclamanta nu a putut suporta, ar fi fost o recunoaștere a executării necorespunzătoare a obligațiilor sale profesionale, care ar putea pune în pericol viața solicitantului. Aceste fapte trebuiau să condiționeze, cel puțin, desfășurarea unei investigații mai aprofundate de către autoritățile române.
De asemenea, Curtea raională, care urma să examineze Hotărîrea procurorului, pur și simplu a lăsat-o nemodificată, pe baza probelor deja existente în dosar și fără a profita de posibilitatea de a completa materialele anchetei sau de a cere Procuraturii să facă acest lucru.
Avînd în vedere deficiențele menționate, Curtea Europeană a concluzionat că autoritățile României nu au efectuat o investigație adecvată a incidentului care a avut loc la 30 martie 2017.
Hotărâre
În dosar a fost admisă încălcarea cerințelor articolului 2 al Convenției în aspectul ei procesual-juridic (adoptat în unanimitate).
Cu privire la respectarea paragrafului 1 al articolului 5 al Convenției. În ciuda perioadei relativ scurte a incidentului, aproximativ șase ore, elementul de constrângere care a existat pe parcursul tuturor evenimentelor a indicat privarea de libertate. Autoritățile române nu au adus niciun temei juridic pentru privarea de libertate a solicitantului. Solicitantul și-a prezentat în mod corespunzător plângerile privind examinarea autorităților interne, dar nu a primit un răspuns de la ei.
Privarea de libertate a solicitantului ar putea fi explicată din mai multe motive. În primul rând, în ceea ce privește temeiurile indicate la litera "c" al paragrafului 1 al articolului 5 al Convenției, conform внутригосударственному legislației autor prezumat al unei infracțiuni, ar putea fi predat la secția de poliție, dacă identitatea lui nu a fost stabilit. Cu toate acestea, nimic din deciziile autorităților române în acest caz nu a dat Curții Europene motive să creadă că solicitantul ar refuza să-și comunice datele personale. Ofițerii de poliție nu au solicitat solicitantului să prezinte actele de identitate. Mai mult decât atât, nu au existat acțiuni juridice În acest sens. Afirmațiile potrivit cărora solicitantul a admis declarații abuzive și agresive la adresa ofițerilor de poliție și a personalului medical au fost respinse de instanța raională drept nefondate. Prin urmare, privarea de libertate a solicitantului nu a putut fi explicată prin această cauză.
În ceea ce privește motivele menționate la paragraful 1 al articolului 5 al Convenției, în conformitate cu legislația internă, ofițerii de poliție sau medicii ar putea cere forțarea unei persoane la un spital de Psihiatrie. Cu toate acestea, în acest caz, se pare că o astfel de cerere oficială nu a venit. În orice caz, în ceea ce privește necesitatea adoptării acestei măsuri, primul test de sânge care a confirmat nivelul ridicat al zahărului din sânge al solicitantului a fost deja făcut de medicii echipei de ambulanță. Mai mult, solicitantul a informat medicul de gardă despre starea sa la admiterea la Spitalul Municipal. Solicitantul nu a ținut cont de psihiatru, iar instanțele din România au stabilit că în timpul incidentului solicitantul nu a manifestat agresiune.
Solicitantul, care sa confruntat cu refuzul de a-i oferi un tratament pe care la considerat vital pentru el însuși, ar putea renunța la cooperare și a fost acuzat în mod fals de consumul de droguri și amenințat că va fi plasat într-o instituție psihiatrică. De-a lungul acestui timp, a suferit o încălcare a zahărului din sânge. În astfel de circumstanțe, o anumită stare de disconfort și iritabilitate a solicitantului a fost explicabilă. Cu toate acestea, nu a fost prezentată nicio dovadă că profesioniștii din domeniul sănătății ar examina situația personală a solicitantului și posibilele cauze ale comportamentului său înainte de a-și recomanda plasarea într-un spital de Psihiatrie. Prin urmare, iritabilitatea presupusă a solicitantului nu a putut servi ca un motiv suficient pentru a justifica limitarea libertății sale.
Astfel, privarea de libertate a solicitantului din 30 martie 2017 a avut semne de arbitrar și nu corespundea cerințelor legislației României. Prin urmare, aceasta nu a căzut sub nici una dintre circumstanțele excepționale expuse în subpunctele" a " - " f "alineatul 1 al articolului 5 al Convenției, precum și nu a fost "legală" în sensul prezentei prevederi conventionale.
Hotărâre
În acest caz a fost admisă încălcarea cerințelor articolului 1 alineatul 5 al Convenției (adoptată în unanimitate).
Compensare
În ordinea aplicării articolului 41 din Convenție. Curtea Europeană a acordat reclamantului 12.000 de euro ca despăgubire pentru prejudiciul moral, cererea de despăgubire a prejudiciului material a fost respinsă.
Sursa publicării: https://espchhelp.ru/blog/3550-aftanas-impotriva-romaniei .