Новости от 29 июня 2021 года из блога, посвященного практике в Европейском суде по правам человека ЕСПЧ
Постановление ЕСПЧ от 13 октября 2020 года по делу "Захаров и Варжабетян против Российской Федерации (Zakharov and Varzhabetyan v. Russia)" (жалобы N 35880/14 и 75926/17).
В 2014 и 2017 годах заявителям была оказана помощь в подготовке жалоб. Впоследствии жалобы были объединены и коммуницированы Российской Федерации.
По делу успешно рассмотрены жалобы на жестокие действия сотрудников органов внутренних дел в отношении мирных участников политического митинга на Болотной площади города Москвы и непроведение эффективного расследования этих обстоятельств. По делу было допущено нарушение требований статьи 3 и статьи 11 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Заявители участвовали в политическом митинге на Болотной площади г. Москвы 6 мая 2012 г. Хотя митинг был разрешен властями и изначально проходил мирно, завершился он столкновениями между сотрудниками органов внутренних дел и протестующими и был разогнан полицией. Во время рассеивания митингующих, как утверждали оба заявителя, несмотря на их мирное поведение, сотрудники полиции ударили заявителей по голове резиновой дубинкой. Заявители безуспешно обжаловали отказ властей Российской Федерации возбудить уголовное дело по этому факту.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения статьи 3 Конвенции (процессуально-правовой аспект). Рассматриваемые в настоящем деле события являлись предметом крупномасштабной проверки в Российской Федерации, которая завершилась возбуждением уголовных дел, в рамках которых организаторы публичного мероприятия были осуждены за массовые беспорядки, а ряд других лиц был осужден за насильственные действия по отношению к сотрудникам полиции. Вместе с тем целью этих разбирательств не являлось возложение ответственности за столкновения и причиненный ущерб на власти Российской Федерации или лично на конкретных сотрудников органов внутренних дел. Участие сотрудников органов внутренних дел в упомянутых разбирательствах ограничивалось дачей показаний в качестве свидетелей или потерпевших о массовых беспорядках, инициированных митингующими, а суды Российской Федерации не исследовали действия представителей органов внутренних дел в отношении митингующих.
Обстоятельства настоящего дела достаточно ясно указывали на то, что, вполне вероятно, имело место жестокое обращение с участниками публичного мероприятия. Это должно было стать поводом для проведения официального расследования, даже в отсутствие индивидуальных заявлений или при их несвоевременной подаче в соответствующие органы власти. У следственных органов Российской Федерации были все возможности идентифицировать и безотлагательно допросить обоих заявителей, а также предпринять независимые, значимые и эффективные следственные меры, направленные на выяснение происхождения травм у заявителей, на установление личностей виновных, например, с помощью истребования списка сотрудников органов внутренних дел, принимавших участие в мероприятии на Болотной площади, на допрос имевших отношение к инцидентам сотрудников органов внутренних дел, на установление личностей и допрос других свидетелей и медицинских сотрудников, которые имели дело с заявителями.
Однако следственные органы Российской Федерации не сделали ничего из вышеперечисленного, когда проблема была представлена на их рассмотрение. Хотя они получили несколько конкретных жалоб, а также информацию о травмах заявителей, поступившую из других источников, этот объем данных был признан недостаточным для проведения расследования. Власти Российской Федерации не сообщили, какие именно действия были выполнены в ходе проведения внутренней проверки, помимо телефонного звонка первому заявителю. Таким образом, власти Российской Федерации не провели эффективного расследования, способного установить, было ли применение силы со стороны сотрудников органов внутренних дел неизбежным и пропорциональным.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции в ее процессуально-правовом аспекте (принято единогласно).
По поводу соблюдения статьи 3 Конвенции (материально-правовой аспект). Настоящее дело является первым, в котором Европейский Суд должен быть рассмотреть индивидуальные жалобы на жестокое обращение со стороны сотрудников органов внутренних дел при разгоне митинга на Болотной площади в г. Москве.
В ходе доследственной проверки, проведенной властями Российской Федерации, не выяснялся вопрос о том, как именно заявители получили травмы. В постановлениях Следственного комитета Российской Федерации указывалось, что сотрудники полиции правомерно применили силу при задержании митингующих, которые действовали незаконно и оказывали им сопротивление. Хотя заявители не были задержаны и их не обвиняли в актах насилия, общие выводы следователя можно было понять как подразумевающие, что сотрудники полиции применили силу также и к заявителям.
С учетом вышеизложенного, и отмечая последовательные и подробные объяснения заявителей о происхождении имевшихся у них травм, которые были подтверждены медицинскими справками, фотографиями или видеоматериалами, а также принимая во внимание непроведение эффективного расследования по жалобам заявителей и, как следствие, отсутствие какого-либо альтернативного и убедительного объяснения происхождения телесных повреждений у заявителей, Европейский Суд пришел к выводу, что травмы были причинены заявителям сотрудниками полиции при разгоне политического митинга.
Европейский Суд придал особое значение тому обстоятельству, что заявители получили травмы в тот период, когда они находились в зоне проведения сотрудниками правоохранительных органов операции, в ходе которой применялась сила в целях предотвращения массовых беспорядков. Мирное поведение заявителей на митинге ни разу не ставилось под сомнение. В связи с этим применение силы к заявителям не являлось строго необходимым по причине их собственного поведения, и, следовательно, указанное обращение умаляло их человеческое достоинство. Кроме того, применение силы к заявителям не являлось неизбежным в контексте подавления массовых беспорядков.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции в ее материально-правовом аспекте (принято единогласно).
По поводу соблюдения статьи 11 Конвенции. Властями Российской Федерации не было представлено объяснений тому факту, почему к заявителям была применена сила, если их не задерживали и они не участвовали в каких-либо актах насилия. С учетом своего вывода о том, что применение силы к заявителям не было необходимым и являлось чрезмерным в нарушение требований статьи 3 Конвенции, Европейский Суд также постановил, что обжалуемое вмешательство в право заявителей не являлось необходимым в демократическом обществе по смыслу пункта 2 статьи 11 Конвенции. Более того, данное вмешательство могло иметь демотивирующий эффект и негативно повлиять на намерения заявителей и других лиц принимать участие в аналогичных публичных мероприятиях.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу были нарушены требования статьи 11 Конвенции (принято единогласно).
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил 16 000 и 16 900 евро первому и второму заявителям, соответственно, в качестве компенсации морального вреда.
Источник публикации: https://espchhelp.ru/blog/3666-zakharov-i-varzhabetyan-protiv-rossiyskoy-federatsii .
The decision of the ECHR of October 13, 2020 in the case "Zakharov and Varzhabetyan v. Russia" (Zakharov and Varzhabetyan v. Russia)" (aplications N 35880/14 and 75926/17).
In 2014 and 2017, the applicants were assisted in preparing aplications. Subsequently, the aplications were combined and communicated to the Russian Federation.
The case successfully dealt with aplications about the brutal actions of law enforcement officers against peaceful participants of a political rally on Bolotnaya Square in Moscow and the failure to conduct an effective investigation of these circumstances. The case involved a violation of the requirements of articles 3 and 11 of the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms.
THE CIRCUMSTANCES OF THE CASE
The applicants participated in a political rally on Bolotnaya Square in Moscow on May 6, 2012. Although the rally was allowed by the authorities and initially took place peacefully, it ended with clashes between law enforcement officers and protesters and was dispersed by the police. During the dispersal of the protesters, according to both applicants, despite their peaceful behavior, the police officers hit the applicants on the head with a rubber baton. The applicants unsuccessfully appealed against the refusal of the authorities of the Russian Federation to initiate a criminal case on this fact.
LEGAL ISSUES
Regarding compliance with article 3 of the Convention (procedural and legal aspect). The events considered in the present case were the subject of a large-scale investigation in the Russian Federation, which resulted in the initiation of criminal cases, in which the organizers of a public event were convicted of mass riots, and a number of other persons were convicted of violent acts against police officers. At the same time, the purpose of these proceedings was not to assign responsibility for collisions and damage caused to the authorities of the Russian Federation or personally to specific employees of the internal affairs bodies. The participation of employees of the internal affairs bodies in these proceedings was limited to giving evidence as witnesses or victims about mass riots initiated by the protesters, and the courts of the Russian Federation did not investigate the actions of representatives of the internal affairs bodies against the protesters.
The circumstances of the present case clearly indicated that it was quite likely that there had been ill-treatment of participants in a public event. This should have been a reason for conducting an official investigation, even in the absence of individual applications or if they were submitted late to the relevant authorities. The investigative authorities of the Russian Federation had every opportunity to identify and immediately interrogate both applicants, as well as to take independent, meaningful and effective investigative measures aimed at clarifying the origin of the applicants ' injuries, identifying the perpetrators, for example, by requesting a list of internal affairs officers who took part in the event on Bolotnaya Square, interrogating internal affairs officers related to the incidents, identifying and interrogating other witnesses and medical staff, who dealt with the applicants.
However, the investigative authorities of the Russian Federation did not do any of the above when the problem was submitted for their consideration. Although they received several specific complaints, as well as information about the applicants ' injuries received from other sources, this amount of data was considered insufficient to conduct an investigation. The authorities of the Russian Federation did not indicate what actions were carried out during the internal audit, apart from a phone call to the first applicant. Thus, the authorities of the Russian Federation did not conduct an effective investigation capable of establishing whether the use of force by the employees of the internal affairs bodies was inevitable and proportional.
RESOLUTION
The case involved a violation of the requirements of article 3 of the Convention in its procedural and legal aspect (adopted unanimously).
Regarding compliance with article 3 of the Convention (substantive aspect). The present case is the first in which the European Court should consider individual complaints of ill-treatment by law enforcement officers during the dispersal of a rally on Bolotnaya Square in Moscow.
During the pre-investigation check carried out by the Authorities of the Russian Federation, the question of how exactly the applicants were injured was not clarified. The resolutions of the Investigative Committee of the Russian Federation indicated that police officers lawfully used force when detaining protesters who acted illegally and resisted them. Although the applicants were not detained and they were not accused of acts of violence, the investigator's general conclusions could be understood as implying that the police officers also used force against the applicants.
In view of the above, and noting the applicants 'consistent and detailed explanations about the origin of their injuries, which were confirmed by medical certificates, photographs or video materials, and also taking into account the failure to conduct an effective investigation into the applicants' complaints and, as a result, the absence of any alternative and convincing explanation of the origin of the applicants ' injuries, the European Court concluded that the injuries were caused to the applicants by police officers during the dispersal of a political rally.
The Court attached particular importance to the fact that the applicants were injured during the period when they were in the area of an operation carried out by law enforcement officers, during which force was used to prevent mass riots. The peaceful behavior of the applicants at the rally was never questioned. In this regard, the use of force against the applicants was not strictly necessary because of their own behavior, and, consequently, this treatment detracted from their human dignity. Moreover, the use of force against the applicants was not inevitable in the context of the suppression of mass riots.
RESOLUTION
The case involved a violation of the requirements of article 3 of the Convention in its substantive aspect (adopted unanimously).
Regarding compliance with article 11 of the Convention. The authorities of the Russian Federation did not provide an explanation as to why force was used against the applicants, if they were not detained and they did not participate in any acts of violence. Taking into account its conclusion that the use of force against the applicants was unnecessary and excessive in violation of the requirements of Article 3 of the Convention, the European Court also held that the alleged interference with the applicants ' right was not necessary in a democratic society within the meaning of Article 11, paragraph 2, of the Convention. Moreover, this interference could have a demotivating effect and negatively affect the intentions of the applicants and others to take part in similar public events.
RESOLUTION
The requirements of article 11 of the Convention were violated in the case (adopted unanimously).
COMPENSATION
In the application of article 41 of the Convention. The European Court awarded 16,000 and 16,900 euros to the first and second applicants, respectively, as compensation for non-pecuniary damage.
Source of the publication: https://espchhelp.ru/blog/3665-zakharov-and-varzhabetyan-v-russia .
Постановление ЕСПЧ от 13 октября 2020 года по делу "Койчев против Болгарии (Koychev v. Bulgaria)" (жалоба N 32495/15).
В 2015 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Болгарии.
По делу успешно рассмотрена жалоба на отклонение иска биологического отца об обжаловании отцовства по причине необходимости соблюдения интересов ребенка, которого признал муж биологической матери ребенка, и в отсутствие достаточных гарантий для биологического отца ребенка. По делу было допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
В 2006 году бывшая сожительница заявителя родила ребенка. В 2010 году она начала встречаться с другим мужчиной, за которого впоследствии вышла замуж. В 2013 году заявитель признал ребенка, но мать ребенка возражала против такого признания. Муж матери ребенка признал ребенка, и она согласилась с этим признанием. Заявитель безуспешно пытался обжаловать это юридическое отцовство, обращаясь последовательно к соответствующим властям Болгарии, в прокуратуру и суды Болгарии.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения статьи 8 Конвенции. Законодательство Болгарии не предусматривало возможности для мужчины, утверждающего, что он является биологическим отцом ребенка, отцовство в отношении которого установлено документом о признании юридического отцовства, прямо обжаловать такое юридическое признание или добиваться признания своего биологического отцовства.
Власти Болгарии ошибочно утверждали, что заявитель мог добиться прекращения процедуры регистрации признания ребенка мужем матери ребенка, если бы он в надлежащее время уведомил органы регистрации актов гражданского состояния о своем намерении подать иск об установлении отцовства. Во-первых, заявитель не был уведомлен о действиях мужа матери ребенка. Во-вторых, законодательство Болгарии не предусматривало какого-либо особого механизма, с помощью которого можно было бы помешать внести в свидетельство о рождении ребенка запись о признании отцовства на том основании, что лицо, которое ранее сделало аналогичное заявление о признании, подало иск об установлении отцовства. Кроме того, законодательство Болгарии не определяло каких-либо сроков для подобных действий.
В отличие от дела "L.D. и P.K. против Болгарии" (L.D. and P.K. v. Bulgaria) (Постановление Европейского Суда от 8 декабря 2016 г., жалобы N 7949/11 и 45522/13), в настоящем деле суды Болгарии, отказывая в рассмотрении иска заявителя об установлении отцовства, не просто сослались на положения законодательства Болгарии, но и указали несколько оснований для вывода о том, что данный подход не будет отвечать интересам ребенка, а именно: (i) риск разрушения эмоционального равновесия у ребенка и его представлений о семье, (ii) отсутствие безотлагательных действий со стороны заявителя, поскольку он ждал семь лет прежде, чем признал свое отцовство, (iii) цель, стоящая перед законодательством Болгарии: предоставление приоритета узаконенным отношениям родитель-ребенок, которые отвечают социальной и семейной реальности.
Европейский Суд согласился с тем, что упомянутые основания в принципе могли оправдать ограничение возможности установления биологического отцовства. Однако должны были быть приняты во внимание и другие факторы.
В настоящем деле не были рассмотрены взаимоотношения между заявителем и ребенком и их значение для указанных лиц. Что касается того факта, что заявитель не признавал своего ребенка на протяжении семи лет, то объяснение заявителя, что он поступил так по просьбе матери ребенка, а не вследствие отсутствия интереса к ребенку, также не было проверено. Более того, законодательство Болгарии не устанавливало каких-либо предельных сроков для признания ребенка: такое признание могло быть осуществлено в любой момент, если ребенок уже не признан в рамках других взаимоотношений родитель-ребенок. Хотя действия, предпринятые заявителем для признания ребенка, оказались безуспешными, это произошло потому, что мать ребенка после того, как она выразила протест против признания ее ребенка заявителем, незамедлительно после этого согласилась на признание ее ребенка третьим лицом - ее мужем. Тем не менее заявитель не был уведомлен об этом и не имел возможности обжаловать указанное действие.
Европейский Суд также отметил другие допущенные процессуальные нарушения. Прежде всего в отношении Департамента социального обеспечения: хотя визит в дом, где проживал ребенок, действительно позволил провести тщательную оценку ситуации, тем не менее факт заключался в том, что заявитель не мог принять участие в данной процедуре и защищать свои интересы. Кроме того, отказ Департамента социального обеспечения был направлен заявителю обычной почтой, и он не являлся мотивированным решением, которое заявитель мог бы обжаловать в суде. В заключение Департамент социального обеспечения не был обязан учитывать все конкурирующие по делу интересы, особенно предполагаемого биологического отца.
Что касается гражданских судов, то в них заявителю был обеспечен состязательный судебный процесс, но не было проведено подробного исследования обстоятельств дела: суды не заслушали все заинтересованные стороны, особенно ребенка, а Верховный кассационный суд Болгарии сослался на выводы Департамента социального обеспечения, которые в дополнение к указанным выше недостаткам были примерно двухлетней давности.
Несмотря на предоставленную властям Болгарии широкую свободу, Европейский Суд пришел к выводу, что процесс принятия решения в настоящем деле не сопровождался надлежащими гарантиями, что не было осуществлено подробного исследования фактических обстоятельств дела и не были уравновешены различные интересы, затронутые в деле.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно).
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителю 6 000 евро в качестве компенсации морального вреда.
Источник публикации: https://espchhelp.ru/blog/3664-koychev-protiv-bolgarii .
Наредба ЕСПЧ от 13 октомври 2020 г. по делото "Койчев срещу България (Koychev v. Bulgaria)" (жалба N 32495/15).
През 2015 г.жалбоподателят получи помощ при подготовката на жалбата. Впоследствие жалбата е комунизирана България.
По случая е успешно обработена и жалба за отхвърляне на иск биологичен баща за обжалването на бащинство поради необходимостта от спазване на интересите на детето, който призна съпругът на биологичната майка на детето, и в липсата на достатъчно гаранции за биологичен баща на детето. По делото е допуснато нарушение на изискванията на член 8 от Конвенцията за защита на правата на човека и основните свободи.
ОБСТОЯТЕЛСТВА ПО ДЕЛОТО
През 2006 г.бившата съквартирантка на жалбоподателя роди дете. През 2010 г.Тя започва да се среща с друг мъж, за когото впоследствие се омъжва. През 2013 г.жалбоподателят призна детето, но майката на детето възрази срещу такова признание. Съпругът на майката на детето призна детето и тя се съгласи с това признание. Жалбоподателят неуспешно се опитва да обжалва това юридическо бащинство, като се обръща последователно към съответните власти на България, прокуратурата и съдилищата на България.
ВЪПРОСИ ПРАВО
Относно спазването на член 8 от Конвенцията. Законодателството в България не предусматривало възможности за мъжете, approver, че той е биологичен баща на дете, бащинство по отношение на които е установено документ за признаване на правния бащинство, точно жалбата, е юридическо признаване или да се търси признаване на биологичното бащинство.
Властите в България погрешно твърдят, че жалбоподателят би могъл да прекрати процедурата по регистрация за признаване на дете от съпруга на майката на детето, ако в подходящо време уведоми органите по гражданска регистрация за намерението си да заведе дело за установяване на бащинство. Първо, жалбоподателят не е бил уведомен за действията на съпруга на майката на детето. От друга страна, законодателството на България не предусматривало никакъв специален механизъм, с помощта на които човек би могъл да попречи да се направят в свидетелството за раждане на дете запис за признаване на бащинство, на основание, че лицето, което по-рано е направил подобно изявление за признаване, е депозирала иск за установяване на бащинство. Освен това българското законодателство не е определило никакви срокове за подобни действия.
За разлика от делото "L. D. И P. K. срещу България" (L. D. and P. K. V. Bulgaria) (Решението на Европейския Съд от 8 декември 2016 г., жалба N 7949/11 и 45522/13), в настоящето истината съдилищата в България, което отрича в разглеждането на делото на заявителя за установяване на бащинство, не просто да се позовава на разпоредбите на законодателството на България, но и посочили няколко основания за извод за това, че този подход не ще отговаря на интересите на детето, а именно: (i) риск от унищожаване на емоционалното равновесие на детето и да го представи за семейството, (ii) липсата на безотлагательных действия от страна на жалбоподателя, тъй като той е чакал седем години, преди от признал своето бащинство, (iii) целта на, пред българското законодателство: даване на приоритет на узаконените отношения родител-дете, които отговарят на социалната и семейната реалност.
Европейският съд се съгласи, че посочените основания по принцип биха могли да оправдаят ограничаването на възможността за установяване на биологично бащинство. Трябваше обаче да се вземат предвид и други фактори.
В този случай не са разгледани взаимоотношенията между заявителя и дете и тяхното значение за определени лица. Що се отнася до факта, че жалбоподателят не е приемал детето си в продължение на седем години, е обяснението на жалбоподателя, че той се присъединява толкова по искане на майката на детето, а не поради липса на интерес към детето, и не е била проверена. Освен това българското законодателство не е определило никакви срокове за признаване на детето: такова признаване може да бъде извършено по всяко време, ако детето вече не е признато в рамките на други взаимоотношения родител-дете. Въпреки, че действията, предприети от кандидата за признаване на детето, се оказа неуспешен, се е случило, защото майката на детето, след като тя е изразила протест срещу поскъпването на детето си заявителя незабавно след това се съгласи за признаване на детето си от трето лице - нейния съпруг. Жалбоподателят обаче не е бил уведомен за това и не е имал възможност да обжалва посоченото действие.
Европейският съд отбеляза и други допуснати процесуални нарушения. На първо място по отношение на Министерството на социалното осигуряване: въпреки че посещението в дома, където детето е живяло, наистина е позволило задълбочена оценка на ситуацията, все пак фактът е, че кандидатът не може да участва в процедурата и да защити интересите си. Освен това отказът на социалното министерство е изпратен на жалбоподателя с обикновена поща и не е мотивирано решение, което жалбоподателят може да обжалва в съда. В заключение, отделът за социално осигуряване Не е бил задължен да вземе предвид всички конкурентни интереси, особено предполагаемия биологичен баща.
Що се отнася до граждански съдилища, а след това в тях на заявителя е предоставена состязательный съдебен процес, но не е проведено подробно проучване на обстоятелствата по случая: съдилища не изслуша всички заинтересовани страни, особено дете, а Върховният касационен съд на България се позова на констатациите на Отдела за социално осигуряване, които в допълнение към посочените по-горе недостатъци са повече от преди две години.
Въпреки предоставената на властите на България широка свобода, Европейският Съд стигна до заключението, че процесът на вземане на решение в този случай не е съпроводено с подходящи гаранции, че не е извършена от подробни изследвания на действителните обстоятелства по случая и не са били балансирана различни интереси, засегнати в действителност.
НАРЕДБА
По делото е допуснато нарушение на изискванията на член 8 от Конвенцията (приета единодушно).
КОМПЕНСАЦИЯ
По реда на прилагане на член 41 от Конвенцията. Европейският съд присъди на жалбоподателя 6 000 евро като обезщетение за морални вреди.
Източник на публикацията: https://espchhelp.ru/blog/3663-koichev-presicham-bulgariya .
The ECHR ruling of October 13, 2020 in the case of Koychev v. Bulgaria" (aplication No. 32495/15).
In 2015, the applicant was assisted in the preparation of the aplication. Subsequently, the aplication was communicated to Bulgaria.
In the case, an aplication was successfully considered against the rejection of the claim of the biological father to appeal against paternity because of the need to respect the interests of the child, who was recognized by the husband of the biological mother of the child, and in the absence of sufficient guarantees for the biological father of the child. The case involved a violation of the requirements of article 8 of the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms.
THE CIRCUMSTANCES OF THE CASE
In 2006, the applicant's former cohabitant gave birth to a child. In 2010, she began dating another man, whom she later married. In 2013, the applicant recognized the child, but the child's mother objected to such recognition. The husband of the child's mother recognized the child, and she agreed with this confession. The applicant unsuccessfully tried to appeal against this legal paternity, consistently appealing to the relevant Bulgarian authorities, the prosecutor's Office and the Bulgarian courts.
LEGAL ISSUES
Regarding compliance with article 8 of the Convention. Bulgarian legislation did not provide for the possibility for a man claiming to be the biological father of a child whose paternity is established by a document on the recognition of legal paternity to directly appeal against such legal recognition or to seek recognition of his biological paternity.
The Bulgarian authorities erroneously claimed that the applicant could have obtained the termination of the procedure for registering the recognition of the child as the husband of the child's mother if he had notified the civil registration authorities in due time of his intention to file a paternity claim. Firstly, the applicant was not notified of the actions of the child's mother's husband. Secondly, the Bulgarian legislation did not provide for any special mechanism by which it would be possible to prevent an entry on the recognition of paternity in the child's birth certificate on the grounds that a person who had previously made a similar declaration of recognition filed a claim for establishing paternity. In addition, the Bulgarian legislation did not define any deadlines for such actions.
In contrast to the case "L. D. and P. K. v. Bulgaria" (L. D. and P. K. v. Bulgaria) (Judgment of the European Court of 8 December 2016, complaints No. 7949/11 and 45522/13), in the present case, the Bulgarian courts, refusing to consider the applicant's claim for establishing paternity, not only referred to the provisions of Bulgarian legislation, but also indicated several grounds for concluding that this approach would not meet the interests of the child, namely: (i) the risk of destruction of the emotional balance of the child and his ideas about the family, (ii) the lack of urgent action on the part of the applicant, since he waited seven years before recognizing his paternity, ((iii) Purpose, the task facing the Bulgarian legislation is to give priority to legalized parent-child relations that meet the social and family reality.
The European Court agreed that the above-mentioned grounds could in principle justify the restriction of the possibility of establishing biological paternity. However, other factors had to be taken into account.
The present case did not examine the relationship between the applicant and the child and their significance for these persons. As for the fact that the applicant did not recognize his child for seven years, the applicant's explanation that he did so at the request of the child's mother, and not because of a lack of interest in the child, was also not verified. Moreover, the Bulgarian legislation did not set any deadlines for the recognition of a child: such recognition could be carried out at any time if the child is not already recognized within the framework of other parent-child relationships. Although the actions taken by the applicant to recognize the child were unsuccessful, this was because the child's mother, after she protested against the recognition of her child by the applicant, immediately after that agreed to the recognition of her child by a third person - her husband. Nevertheless, the applicant was not notified of this and had no opportunity to appeal against this action.
The European Court also noted other procedural violations committed. First of all, with regard to the Department of Social Security: although the visit to the house where the child lived did allow for a thorough assessment of the situation, nevertheless, the fact was that the applicant could not take part in this procedure and protect his interests. In addition, the refusal of the Social Security Department was sent to the applicant by regular mail, and it was not a reasoned decision that the applicant could appeal to the court. In conclusion, the Social Security Department was not obliged to take into account all competing interests in the case, especially the alleged biological father.
As for the civil courts, the applicant was provided with an adversarial trial, but no detailed investigation of the circumstances of the case was carried out: the courts did not hear all the interested parties, especially the child, and the Supreme Court of Cassation of Bulgaria referred to the conclusions of the Department of Social Security, which, in addition to the above shortcomings, were about two years old.
Despite the broad freedom granted to the Bulgarian authorities, the Court concluded that the decision-making process in the present case was not accompanied by adequate guarantees, that a detailed study of the factual circumstances of the case was not carried out and the various interests affected in the case were not balanced.
RESOLUTION
The case involved a violation of the requirements of article 8 of the Convention (adopted unanimously).
COMPENSATION
In the application of article 41 of the Convention. The European Court awarded the applicant 6,000 euros in compensation for non-pecuniary damage.
Source of the publication: https://espchhelp.ru/blog/3662-koychev-v-bulgaria .
Постановление ЕСПЧ от 08 октября 2020 года по делу "Джангирян против Армении (Jhangiryan v. Armenia)" (жалобы N 44841/08 и 63701/09), "Смбат Айвазян против Армении (Smbat Ayvazyan v. Armenia)" (жалоба N 49021/08).
В 2008 году заявителям была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Армении.
По делу успешно рассмотрены жалобы на произвольное возбуждение уголовного дела и осуждение представителей оппозиции в связи с их участием в акциях протеста. По делу было допущено нарушение требований статьи 11 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
19 февраля 2008 г. в Армении проводились президентские выборы. Сразу после оглашения предварительных результатов выборов кандидат от оппозиции Тер-Петросян призвал своих сторонников выступить с протестами против нарушений, которые предположительно имели место в ходе выборов, утверждая, что выборы не были свободными и справедливыми. Начиная с 20 февраля 2008 г. по всей стране ежедневно сторонники Тер-Петросяна проводили акции протеста.
В деле "Джангирян против Армении" (Jhangiryan v. Armenia) заявитель произнес речь во время одной из таких акций, выразив поддержку кандидату от оппозиции и критикуя проведение президентских выборов. В деле "Смбат Айвазян против Армении" (Smbat Ayvazyan v. Armenia) заявитель являлся членом оппозиционной партии и сторонником Тер-Петросяна. Он активно участвовал в акциях протеста, регулярно посещая демонстрации и сидячие забастовки. Оба заявителя были задержаны, заключены под стражу и затем осуждены по обвинениям, не имевшим отношения к настоящему делу, которые заявители безуспешно обжаловали.
Заявители утверждали, что настоящей причиной их уголовного преследования и признания их виновными было наказание за поддержку оппозиции и участие в акциях протеста.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения статьи 11 Конвенции. (a) Имело ли место вмешательство. Европейский Суд уже рассмотрел ряд аналогичных жалоб против Армении. Как отмечено в деле "Мушег Сагателян против Армении" (Mushegh Saghatelyan v. Armenia) (Постановление Европейского Суда от 20 сентября 2018 г., жалоба N 23086/08), обстоятельства настоящего дела имели место в период повышенной политической нестабильности в Армении, включавшей в себя выступления оппозиции, проводимые в знак протеста против результатов предположительно несправедливых президентских выборов. Последовавший ответ властей Армении, включавший задержания и помещения под стражу ряда сторонников оппозиции, был осужден Парламентской Ассамблеей Совета Европы и назван "фактическим разгромом оппозиции". Предъявленные многим сторонникам оппозиции обвинения рассматривались как предположительно "искусственные и политически мотивированные".
Учитывая вышеизложенные моменты, которые требовали от Европейского Суда особой тщательности и внимательности при рассмотрении дела заявителей, Европейский Суд сослался на следующие факторы.
1. В деле "Джангирян против Армении" (Jhangiryan v. Armenia) заявитель, высокопоставленное должностное лицо, был уволен с должности после того, как он публично высказался в поддержку оппозиционного движения и раскритиковал выборы как мошеннические. На следующий день после выступления заявителя и в день его увольнения была проведена полицейская операция, которая завершилась возбуждением уголовного дела в отношении заявителя. В деле "Смбат Айвазян против Армении" (Smbat Ayvazyan v. Armenia) заявителя, члена политической оппозиции и известного общественного деятеля, задержали в самый разгар оппозиционного публичного мероприятия. Таким образом, его задержание было косвенно связано с проводившимися акциями протеста, поскольку утверждалось, что предположительно он имел при себе оружие, когда шел с демонстрации.
2. Уголовные дела против заявителей были возбуждены разными способами. Поводами к задержанию заявителей явились соответственно неустановленная "оперативная информация" ("Джангирян против Армении" (Jhangiryan v. Armenia)) и анонимный телефонный звонок ("Смбат Айвазян против Армении" (Smbat Ayvazyan v. Armenia)), поступившие властям Армении. Точный характер и оба источника информации так и не были раскрыты и рассмотрены на каком-либо из этапов рассмотрения дел. Следует отметить, что первоначальные причины задержания заявителей (в деле "Джангирян против Армении" (Jhangiryan v. Armenia) - ношение оружия и участие в вооруженной группе, планировавшей дестабилизировать ситуацию в г. Ереване, и ношение оружия в деле "Смбат Айвазян против Армении" (Smbat Ayvazyan v. Armenia)) были практически сразу же забыты, как только после задержаний появились новые основания для предъявления заявителям обвинений. В деле "Джангирян против Армении" (Jhangiryan v. Armenia) заявителя ни разу не допросили в связи с первоначальными подозрениями в отношении его, а вместо этого уголовное дело было возбуждено по иному основанию, а именно в связи с незаконным владением другим огнестрельным оружием. В деле "Смбат Айвазян против Армении" (Smbat Ayvazyan v. Armenia) заявителя обвинили в нападении на сотрудника полиции во время нахождения под стражей. Эти факторы, а также удивительная расплывчатость содержания всех официальных документов относительно первоначальных причин задержания заявителей вынудили Европейский Суд полагать, что отсутствовали действительные причины для заключения заявителей под стражу, а тот факт, что заявители были задержаны по таким сомнительным основаниям, создавал впечатление, что намерением властей было лишить заявителей свободы любой ценой и что задержания были осуществлены недобросовестно.
3. Обвинения в адрес заявителей, по-видимому, не относились к акциям протеста, последовавшим за спорными президентскими выборами. Тем не менее дела заявителей были объединены производством с главным уголовным делом в отношении лидеров и сторонников оппозиции, возбужденным в связи с акциями протеста. Среди прочего при продлении сроков содержания заявителей под стражей также делались ссылки на их участие в "узурпации государственной власти".
4. В деле "Джангирян против Армении" (Jhangiryan v. Armenia) обвинение в незаконном владении огнестрельным оружием не содержало достаточных подробностей и в итоге было снято из-за отсутствия доказательств, очевидно, без проведения какого-либо значимого расследования и по причине, которая не отвечала на вопрос, почему это обвинение было необходимо выдвигать.
В деле "Смбат Айвазян против Армении" (Smbat Ayvazyan v. Armenia) оружие предположительно нашли у заявителя в первый день, когда его задержали. Однако на протяжении последовавших четырех месяцев никаких обвинений в связи с этим фактом заявителю предъявлено не было, что ставит под сомнение достоверность и истинность предъявленного ему обвинения. Указанное обвинение появилось примерно в то время, когда власти Армении оставили свои попытки обвинить заявителя в узурпации государственной власти, что создавало впечатление, что власти Армении хотели добиться осуждения заявителя любой ценой. Также неясно, почему заявителя направили на экспертизу по вопросу возможного употребления заявителем наркотиков, что в первую очередь и вызвало оспариваемый инцидент.
Что касается осуждения заявителей за нападение на сотрудников полиции во время содержания под стражей, эти приговоры были основаны исключительно на показаниях соответствующих сотрудников полиции, и сделанные в этом отношении судами Армении выводы относительно фактов, по-видимому, являлись только не поставленными под сомнение дословными пересказами обстоятельств, как они были изложены в упомянутых показаниях. Следовательно, способ рассмотрения уголовных дел был поразительно похож на способ рассмотрения иных дел, в которых активисты оппозиции были обвинены и осуждены за аналогичные деяния, при схожих обстоятельствах и на основании тех же доказательств, что указывало на наличие повторяющейся схемы и ставило под сомнение достоверность уголовных дел в отношении заявителей.
5. Уголовные дела в отношении заявителей, хотя в целом и, казалось, не имели отношения к акциям протеста, тем не менее вошли в список дел, за которыми наблюдала Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе / Бюро по демократическим институтам и правам человека (ОБСЕ/БДИПЧ) как часть проекта по мониторингу судебного разбирательства по более чем 100 делам, возбужденным в отношении лидеров и сторонников оппозиции в связи с событиями 1 - 2 марта 2008 г. в Армении.
Все представленные Европейскому Суду материалы позволили сделать достаточно уверенные, точные и последовательные выводы относительно уголовного преследования заявителей и последовавших приговоров, связанных с участием заявителей в акциях протеста, возглавляемых оппозицией, и поддержкой, оказанной заявителям этим мероприятиям. В связи с этим Европейский Суд был готов предположить, что вся совокупность фактов, на которых были основаны предъявленные заявителям обвинения и приговоры по их делам, может рассматриваться по веским причинам как примеры "вмешательства" в право заявителей на свободу мирных собраний.
(b) Было ли вмешательство предусмотрено законом. Поскольку истинной причиной признания заявителей виновными по уголовным делам было их активное участие в акциях протеста, обжалуемое вмешательство в право заявителей на свободу мирных собраний может быть признано только явно произвольным и, следовательно, незаконным по смыслу статьи 11 Конвенции.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований статьи 11 Конвенции (принято единогласно).
В деле "Джангирян против Армении" (Jhangiryan v. Armenia) Европейский Суд также установил единогласно, что имели место нарушения пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с тем, что первоначальное задержание заявителя являлось незаконным, подпункта "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с отсутствием обоснованного подозрения в том, что заявитель совершил преступление, пункта 3 статьи 5 Конвенции из-за неспособности судов Армении представить относящиеся к делу и достаточные основания для продления срока содержания заявителя под стражей и пункта 1 статьи 6 Конвенции вследствие участия сына рассматривавшего дела судьи в расследовании инцидентов, связанных с акциями протеста.
В деле "Смбат Айвазян против Армении" (Smbat Ayvazyan v. Armenia) Европейский Суд также установил единогласно, что имели место нарушения пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с тем, что содержание заявителя под стражей было незаконным, пункта 3 статьи 5 Конвенции из-за неспособности судов Армении представить относящиеся к делу и достаточные основания для продления срока содержания заявителя под стражей, пункта 4 статьи 5 Конвенции в связи с необоснованным отказом Апелляционного суда рассмотреть жалобу заявителя на продление срока содержания его под стражей и пункта 1 статьи 6 Конвенции вследствие ограничения права заявителя на защиту, несовместимого с правом заявителя на справедливое судебное разбирательство.
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил каждому из заявителей по 14 000 евро в качестве компенсации морального вреда.
Источник публикации: https://espchhelp.ru/blog/3661-dzhangiryan-protiv-armenii .
ՄԻԵԴ 2020 թվականի հոկտեմբերի 08-ի որոշումը " Ջհանգիրյանն ընդդեմ Հայաստանի (Jhangiryan v. Armenia) "(բողոքներ թիվ 44841/08 և 63701/09)," Սմբատ Այվազյանն ընդդեմ Հայաստանի (Smbat Ayvazyan v. Armenia) "(բողոք թիվ 49021/08) գործով:
2008 թվականին դիմումատուներին օգնություն է ցուցաբերվել բողոքի նախապատրաստմանը։ © 2005-2017 ԱՄԻ "Նովոստի-Արմենիա" ։
Գործով հաջողությամբ քննվել է բողոքի ակցիաներին մասնակցելու կապակցությամբ ընդդիմության ներկայացուցիչների կամայական քրեական գործ հարուցելու եւ դատապարտելու բողոքը: Գործով թույլ է տրվել մարդու իրավունքների և հիմնարար ազատությունների պաշտպանության մասին կոնվենցիայի 11-րդ հոդվածի պահանջների խախտում:
ԳՈՐԾԻ ՀԱՆԳԱՄԱՆՔՆԵՐԸ
2008թ. փետրվարի 19-ին Հայաստանում անցկացվեցին նախագահական ընտրություններ ։ Ընտրությունների նախնական արդյունքների հրապարակումից անմիջապես հետո ընդդիմության թեկնածու Տեր-Պետրոսյանն իր կողմնակիցներին կոչ է արել հանդես գալ ընտրախախտումների դեմ բողոքներով, որոնք ենթադրաբար տեղի են ունեցել ընտրությունների ընթացքում ՝ պնդելով, որ ընտրությունները ազատ եւ արդար չեն եղել: 2008թ. փետրվարի 20-ից սկսած ՝ ամբողջ երկրում ամեն օր Տեր-Պետրոսյանի կողմնակիցները բողոքի ակցիաներ էին անցկացնում ։
"Ջհանգիրյանն ընդդեմ Հայաստանի" (Jhangiryan v. Armenia) գործով դիմումատուն ելույթ է ունեցել նման ակցիաներից մեկի ժամանակ ՝ աջակցություն հայտնելով ընդդիմության թեկնածուին և քննադատելով նախագահական ընտրությունների անցկացումը։ "Սմբատ Այվազյանն ընդդեմ Հայաստանի" (Smbat Ayvazyan v. Armenia) գործում դիմումատուն եղել է ընդդիմադիր կուսակցության անդամ և Տեր-Պետրոսյանի կողմնակիցը ։ Նա ակտիվորեն մասնակցել է բողոքի ակցիաներին ՝ Պարբերաբար այցելելով ցույցեր և նստացույցեր ։ Երկու դիմումատուներն էլ ձերբակալվել են, կալանավորվել եւ այնուհետեւ դատապարտվել են սույն գործի հետ առնչություն չունեցող մեղադրանքներով, որոնք դիմումատուները անհաջող բողոքարկել են ։
Դիմումատուները պնդում էին, որ իրենց քրեական հետապնդման եւ նրանց մեղավոր ճանաչելու իրական պատճառը ընդդիմությանն աջակցելու եւ բողոքի ակցիաներին մասնակցելու համար պատիժն էր:
ԻՐԱՎՈՒՆՔԻ ՀԱՐՑԵՐ
© 2005-2017 ԱՄԻ "Նովոստի-Արմենիա" ։ (ա) տեղի է ունեցել միջամտություն: Եվրոպական դատարանն արդեն դիտարկել է Հայաստանի դեմ մի շարք նմանատիպ բողոքներ ։ Ինչպես նշված է "Մուշեղ Սաղաթելյանն ընդդեմ Հայաստանի" (Mushegh Saghatelyan v. Armenia) գործում (Եվրոպական դատարանի 2018թ. սեպտեմբերի 20-ի որոշումը, թիվ 23086/08 բողոքը), սույն գործի հանգամանքները տեղի են ունեցել Հայաստանում քաղաքական բարձր անկայունության շրջանում, որը ներառում էր ընդդիմության ելույթները, որոնք անցկացվում են ի նշան ենթադրաբար անարդար նախագահական ընտրությունների արդյունքների դեմ բողոքի: Հայաստանի իշխանությունների հաջորդած պատասխանը, որը ներառում էր ընդդիմության մի շարք կողմնակիցների ձերբակալություններն ու ձերբակալությունները, դատապարտվեց Եվրոպայի Խորհրդի Խորհրդարանական Վեհաժողովի կողմից եւ անվանվեց "ընդդիմության փաստացի ջախջախում" ։ Ընդդիմության բազմաթիվ կողմնակիցներին ներկայացված մեղադրանքները դիտարկվում էին որպես ենթադրաբար "արհեստական եւ քաղաքական դրդապատճառներով" ։
Հաշվի առնելով վերը նշված հանգամանքները, որոնք դիմումատուների գործը քննելիս պահանջում էին հատուկ ուշադրություն և ուշադրություն, Եվրոպական դատարանը վկայակոչեց հետևյալ գործոնները։
1. "Ջհանգիրյանն ընդդեմ Հայաստանի" (Jhangiryan v. Armenia) գործում բարձրաստիճան պաշտոնյա դիմումատուն աշխատանքից ազատվել է այն բանից հետո, երբ նա հրապարակավ կողմ է արտահայտվել ընդդիմադիր շարժմանը և քննադատել ընտրությունները որպես կեղծ: Դիմումատուի ելույթի հաջորդ օրը և նրա ազատման օրը տեղի է ունեցել ոստիկանական գործողություն, որն ավարտվել է դիմումատուի նկատմամբ քրեական գործի հարուցմամբ ։ Սմբատ Այվազյանն ընդդեմ Հայաստանի " գործով (Smbat Ayvazyan v. Քաղաքական ընդդիմության անդամ և հայտնի հասարակական գործիչ դիմումատուին ձերբակալել են ընդդիմադիր հրապարակային միջոցառման ամենաթեժ պահին։ Այսպիսով, նրա ձերբակալությունն անուղղակիորեն կապված էր անցկացված բողոքի ակցիաների հետ, քանի որ պնդվում էր, որ ենթադրաբար ինքն իր մոտ զենք է ունեցել, երբ դուրս էր գալիս ցույցից ։
2. Դիմումատուների դեմ քրեական գործեր հարուցվել են տարբեր ձեւերով։ Դիմումատուներին ձերբակալելու առիթ են հանդիսացել համապատասխանաբար չսահմանված "օպերատիվ տեղեկատվությունը" ("Ջհանգիրյանն ընդդեմ Հայաստանի" (Jhangiryan v. Armenia) և անանուն հեռախոսազանգը ("Սմբատ Այվազյանն ընդդեմ Հայաստանի" (Smbat Ayvazyan v. Armenia)), որոնք ստացվել են Հայաստանի իշխանություններին: Տեղեկատվության ճշգրիտ բնույթը եւ երկու աղբյուրներն այդպես էլ չեն բացահայտվել եւ դիտարկվել են գործերի քննության որեւէ փուլում: Հարկ է նշել, որ դիմումատուների ձերբակալման նախնական պատճառները ("Ջհանգիրյանն ընդդեմ Հայաստանի" գործով (Jhangiryan v. - Զենք կրելը և Երևան քաղաքում իրավիճակն ապակայունացնող զինված խմբին մասնակցելը և "Սմբատ Այվազյանն ընդդեմ Հայաստանի" (Smbat Ayvazyan v. Armenia) գործում զենք կրելը գրեթե անմիջապես մոռացվել են, երբ ձերբակալություններից հետո նոր հիմքեր են ի հայտ եկել դիմումատուներին մեղադրանքներ ներկայացնելու համար: Ջհանգիրյանն ընդդեմ Հայաստանի " գործով (Jhangiryan v. Armenia) դիմումատուին ոչ մի անգամ չեն հարցաքննել նրա նկատմամբ նախնական կասկածների կապակցությամբ, Փոխարենը քրեական գործ է հարուցվել այլ հիմքով, այն է ՝ այլ հրազենի ապօրինի տիրապետման հետ կապված: "Սմբատ Այվազյանն ընդդեմ Հայաստանի" (Smbat Ayvazyan v. Armenia) գործով դիմողին մեղադրել են կալանքի տակ գտնվելու ժամանակ ոստիկանության աշխատակցի վրա հարձակվելու մեջ: Այս գործոնները, ինչպես նաև դիմումատուների ձերբակալման սկզբնական պատճառների վերաբերյալ բոլոր պաշտոնական փաստաթղթերի բովանդակության զարմանալի անորոշությունը ստիպեցին Եվրոպական դատարանին հավատալ, որ բացակայում էին դիմումատուների կալանքի տակ պահելու իրական պատճառները, Իսկ այն փաստը, որ դիմումատուները ձերբակալվել են նման կասկածելի հիմքերով, տպավորություն էր ստեղծում, որ իշխանությունների մտադրությամբ դիմումատուներին ցանկացած գնով զրկել ազատությունից, և որ ձերբակալությունները կատարվել են անբարեխիղճ կերպով ։
3. Դիմումատուների հասցեին մեղադրանքները, հավանաբար, չեն վերաբերել վիճահարույց նախագահական ընտրություններին հաջորդած բողոքի ակցիաներին։ Այնուամենայնիվ, դիմումատուների գործերը միավորվել են բողոքի ակցիաների կապակցությամբ հարուցված ընդդիմության առաջնորդների եւ կողմնակիցների դեմ հարուցված քրեական գործի վարույթով: Ի թիվս այլ բաների, կալանքի տակ գտնվող դիմումատուների կալանքի ժամկետը երկարաձգելու ժամանակ նույնպես վկայակոչվել է նրանց մասնակցությունը "պետական իշխանության յուրացմանը" ։
4. "Ջհանգիրյանն ընդդեմ Հայաստանի" (Jhangiryan v. Armenia) գործում հրազենի ապօրինի տիրապետման մեղադրանքը բավարար մանրամասներ չի պարունակել և ի վերջո հանվել է ապացույցների բացակայության պատճառով, Ակնհայտ է, առանց որևէ էական քննության անցկացման և այն պատճառով, որ չի պատասխանել այն հարցին, թե ինչու է այդ մեղադրանքը պետք առաջ քաշել:
"Սմբատ Այվազյանն ընդդեմ Հայաստանի" (Smbat Ayvazyan v. Armenia) գործով զենքը ենթադրաբար հայտատուի մոտ գտել են առաջին օրը, երբ նրան ձերբակալել են ։ Սակայն դրան հաջորդած չորս ամիսների ընթացքում որևէ մեղադրանք չի ներկայացվել, ինչը կասկածի տակ է դնում իրեն առաջադրված մեղադրանքի արժանահավատությունն ու ճշմարտացիությունը ։ Նշված մեղադրանքն ի հայտ է եկել մոտավորապես այն ժամանակ, երբ Հայաստանի իշխանությունները դիմողին պետական իշխանության յուրացման մեջ մեղադրելու իրենց փորձերն են թողել, ինչը տպավորություն էր ստեղծում, թե Հայաստանի իշխանությունները ցանկանում էին ամեն գնով հասնել դիմողի դատապարտմանը ։ Պարզ չէ նաև, թե ինչու են դիմումատուին ուղարկել փորձաքննության ՝ դիմումատուի կողմից թմրամիջոցների հնարավոր օգտագործման հարցով, ինչն առաջին հերթին առաջացրել է վիճարկվող միջադեպը ։
Ինչ վերաբերում է կալանքի տակ պահելու ընթացքում ոստիկանության աշխատակիցների վրա հարձակման համար դիմողների դատապարտմանը, ապա այդ դատավճիռները հիմնված են եղել բացառապես ոստիկանության համապատասխան աշխատակիցների ցուցմունքների վրա, եւ այդ առնչությամբ Հայաստանի դատարանների կողմից փաստերի վերաբերյալ արված եզրակացությունները, ըստ երեւույթին, եղել են միայն կասկածի տակ չառնված հանգամանքների բառացի վերապատմություններ, ինչպես դրանք շարադրվել են հիշատակված ցուցմունքներում: Հետևաբար, քրեական գործերը քննելու ձևը ապշեցուցիչ կերպով նման էր այլ գործերի քննության ձևին, որոնցում ընդդիմության ակտիվիստները մեղադրվել և դատապարտվել էին նմանատիպ արարքների համար, Նման հանգամանքներում և նույն ապացույցների հիման վրա, ինչը ցույց էր տալիս կրկնվող սխեմայի առկայությունը և կասկածի տակ դնում դիմումատուների նկատմամբ քրեական գործերի արժանահավատությունը ։
5. Դիմումատուների դեմ հարուցված քրեական գործերը, Չնայած, ընդհանուր առմամբ, կարծես, կապ չունեին բողոքի ակցիաների հետ, այնուամենայնիվ, տեղ գտան այն գործերի ցանկում, որոնց հետեւում էր Եվրոպայի անվտանգության եւ համագործակցության կազմակերպությունը (ԵԱՀԿ / ԺՀՄԻԳ) ' որպես 2008 թ.մարտի 1-2 - ի իրադարձությունների կապակցությամբ ընդդիմության առաջնորդների եւ կողմնակիցների նկատմամբ հարուցված 100-ից ավելի գործերի դատավարության դիտարկման նախագծի մաս:
Եվրոպական դատարանին ներկայացված բոլոր նյութերը թույլ են տվել բավականին վստահ, ճշգրիտ և հետևողական հետևություններ անել դիմումատուների քրեական հետապնդման և ընդդիմության գլխավորած բողոքի ակցիաներին դիմումատուների մասնակցության հետ կապված հաջորդ դատավճիռների և այդ միջոցառումներին դիմումատուներին ցուցաբերած աջակցության վերաբերյալ: Այդ կապակցությամբ Եվրոպական դատարանը պատրաստ էր ենթադրել, որ այն փաստերի ամբողջությունը, որոնց վրա հիմնված էին դիմումատուներին առաջադրված մեղադրանքներն ու դրանց վերաբերյալ դատավճիռները, կարող է ծանրակշիռ պատճառներով դիտարկվել որպես խաղաղ հավաքների ազատության իրավունքի "միջամտության" օրինակներ ։
(b) արդյոք միջամտությունը նախատեսված էր օրենքով: Քանի որ քրեական գործերով դիմումատուներին մեղավոր ճանաչելու իրական պատճառը բողոքի ակցիաներին նրանց ակտիվ մասնակցությունն էր, խաղաղ հավաքների ազատության դիմումատուների իրավունքին բողոքարկվող միջամտությունը կարող է ճանաչվել միայն ակնհայտորեն կամայական և, Հետևաբար, կոնվենցիայի 11-րդ հոդվածի իմաստով անօրինական ։
Որոշում
Գործով թույլ է տրվել կոնվենցիայի 11-րդ հոդվածի պահանջների խախտում (ընդունվել է միաձայն):
Ջհանգիրյանն ընդդեմ Հայաստանի " գործով (Jhangiryan v. Հայաստանի) Եվրոպական դատարանը նաեւ միաձայն սահմանել է, որ տեղի են ունեցել Կոնվենցիայի 5-րդ հոդվածի 1-ին կետի խախտումներ այն կապակցությամբ, որ դիմողի նախնական ձերբակալությունը եղել է անօրինական, Կոնվենցիայի 5-րդ հոդվածի 1-ին կետի "գ" ենթակետը ՝ կապված այն հիմնավոր կասկածի բացակայության հետ, որ դիմողը հանցագործություն է կատարել, Կոնվենցիայի 5-րդ հոդվածի 3-րդ կետը ՝ գործին առնչվող եւ դիմողի կալանքի ժամկետը երկարաձգելու համար բավարար հիմքեր, © 2005-2017 ԱՄԻ "Նովոստի-Արմենիա" ։
Սմբատ Այվազյանն ընդդեմ Հայաստանի " գործով (Smbat Ayvazyan v. Կոնվենցիայի 5-րդ հոդվածի 3-րդ կետի և դիմումատուի կալանքի ժամկետը երկարացնելու համար բավարար հիմքեր, Կոնվենցիայի 5-րդ հոդվածի 4-րդ կետի, այն պատճառով, որ Վերաքննիչ դատարանը անհիմն մերժել է քննել դիմումատուի բողոքը 'նրան կալանքի տակ պահելու ժամկետը երկարաձգելու վերաբերյալ և Կոնվենցիայի 6-րդ հոդվածի 1-ին կետի' նրան կալանքի տակ պահելու իրավունքը սահմանափակելու պատճառով:, անհամատեղելի է արդար դատաքննության համար դիմողի իրավունքի հետ:
Փոխհատուցում
Կոնվենցիայի 41-րդ հոդվածի կիրառման կարգով: Եվրոպական դատարանը դիմումատուներից յուրաքանչյուրին շնորհել է 14 հազարական եվրո ՝ որպես բարոյական վնասի փոխհատուցում։
Հրապարակման աղբյուրը: https://espchhelp.ru/blog/3660-zhangiryann-ynddem-hayastani .
ECHR ruling of October 08, 2020 in the case "Jhangiryan v. Armenia"" (aplication N 44841/08 and 63701/09), " Smbat Ayvazyan v. Armenia" (aplication No. 49021/08).
In 2008, the applicants were assisted in preparing the aplications. Subsequently, the aplications was communicated to Armenia.
A complaint about the arbitrary initiation of a criminal case and the conviction of opposition representatives in connection with their participation in protest actions was successfully considered in the case. The case involved a violation of the requirements of article 11 of the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms.
THE CIRCUMSTANCES OF THE CASE
Presidential elections were held in Armenia on February 19, 2008. Immediately after the announcement of the preliminary election results, the opposition candidate Ter-Petrosyan called on his supporters to protest against the violations that allegedly took place during the elections, claiming that the elections were not free and fair. Since February 20, 2008, Ter-Petrosyan's supporters have held daily protests throughout the country.
In the case "Jhangiryan v. Armenia" (Jhangiryan v. Armenia), the applicant made a speech during one of these actions, expressing support for the opposition candidate and criticizing the conduct of the presidential elections. In the case "Smbat Ayvazyan v. Armenia" (Smbat Ayvazyan v. Armenia), the applicant was a member of the opposition party and a supporter of Ter-Petrosyan. He actively participated in protest actions, regularly attending demonstrations and sit-ins. Both applicants were detained, remanded in custody and then convicted on charges unrelated to the present case, which the applicants unsuccessfully appealed.
The applicants claimed that the real reason for their criminal prosecution and finding them guilty was punishment for supporting the opposition and participating in protest actions.
LEGAL ISSUES
Regarding compliance with article 11 of the Convention. (a) Whether there has been an intervention. The European Court has already considered a number of similar complaints against Armenia. As noted in the case "Mushegh Saghatelyan v. Armenia" (Judgment of the European Court of Justice of September 20, 2018, complaint No. 23086/08), the circumstances of the present case took place during a period of increased political instability in Armenia, which included opposition demonstrations held in protest against the results of allegedly unfair presidential elections. The subsequent response of the Armenian authorities, which included the detention and detention of a number of opposition supporters, was condemned by the Parliamentary Assembly of the Council of Europe and called "the actual defeat of the opposition". The charges brought against many opposition supporters were considered as allegedly "artificial and politically motivated".
Taking into account the above points, which required the European Court to be particularly thorough and attentive when considering the applicants ' case, the European Court referred to the following factors.
1. In the case of Jhangiryan v. Armenia, the applicant, a high-ranking official, was dismissed from his post after he publicly expressed support for the opposition movement and criticized the elections as fraudulent. On the day after the applicant's speech and on the day of his dismissal, a police operation was carried out, which ended with the initiation of a criminal case against the applicant. In the case "Smbat Ayvazyan v. Armenia" (Smbat Ayvazyan v. Armenia), the applicant, a member of the political opposition and a well-known public figure, was detained in the midst of an opposition public event. Thus, his detention was indirectly connected with the ongoing protest actions, since it was alleged that he allegedly had a weapon with him when he was walking from the demonstration.
2. Criminal cases against the applicants were initiated in various ways. The reasons for the applicants ' detention were, respectively, unidentified "operational information" ("Jhangiryan v. Armenia") and an anonymous phone call ("Smbat Ayvazyan v. Armenia") received by the Armenian authorities. The exact nature and both sources of information were never disclosed and considered at any stage of the consideration of cases. It should be noted that the initial reasons for the detention of the applicants (in the case "Jhangiryan v. Armenia" (Jhangiryan v. Armenia) - carrying weapons and participating in an armed group that planned to destabilize the situation in Yerevan, and carrying weapons in the case "Smbat Ayvazyan v. Armenia" (Smbat Ayvazyan v. Armenia)) they were almost immediately forgotten as soon as new grounds for bringing charges against the applicants appeared after the arrests. In the case "Jhangiryan v. Armenia" (Jhangiryan v. Armenia) the applicant was never questioned in connection with the initial suspicions against him, but instead a criminal case was initiated on a different basis, namely, in connection with the illegal possession of other firearms. In the case "Smbat Ayvazyan v. Armenia" (Smbat Ayvazyan v. Armenia), the applicant was accused of assaulting a police officer while in custody. These factors, as well as the surprising vagueness of the contents of all official documents regarding the initial reasons for the applicants 'detention, led the Court to believe that there were no valid reasons for the applicants' detention, and the fact that the applicants were detained on such dubious grounds gave the impression that the authorities intended to deprive the applicants of their freedom at any cost and that the detentions were carried out in bad faith.
3. The allegations against the applicants did not seem to relate to the protests that followed the disputed presidential election. Nevertheless, the applicants ' cases were combined with the main criminal case against the leaders and supporters of the opposition, initiated in connection with the protest actions. Among other things, when extending the applicants ' detention, references were also made to their participation in the "usurpation of State power".
4. In the case "Jhangiryan v. Armenia" (Jhangiryan v. Armenia), the charge of illegal possession of firearms did not contain sufficient details and was eventually dropped due to lack of evidence, obviously without conducting any meaningful investigation and for a reason that did not answer the question why this charge was necessary to be brought.
In the case "Smbat Ayvazyan v. Armenia" (Smbat Ayvazyan v. Armenia), the weapon was allegedly found in the applicant's possession on the first day when he was detained. However, during the following four months, no charges were brought against the applicant in connection with this fact, which casts doubt on the credibility and truth of the charge against him. This accusation appeared around the time when the Armenian authorities abandoned their attempts to accuse the applicant of usurpation of state power, which gave the impression that the Armenian authorities wanted to get the applicant convicted at any cost. It is also unclear why the applicant was sent for examination on the issue of possible drug use by the applicant, which in the first place caused the disputed incident.
As for the applicants ' convictions for assaulting police officers while in custody, these verdicts were based solely on the testimony of the relevant police officers, and the conclusions reached in this regard by the Armenian courts regarding the facts, apparently, were only verbatim retellings of the circumstances, not questioned, as they were set out in the above-mentioned testimony. Consequently, the method of consideration of criminal cases was strikingly similar to the method of consideration of other cases in which opposition activists were accused and convicted of similar acts, under similar circumstances and on the basis of the same evidence, which indicated the existence of a recurring pattern and called into question the reliability of criminal cases against the applicants.
5. The criminal cases against the applicants, although they did not seem to be related to the protests in general, were nevertheless included in the list of cases monitored by the Organization for Security and Co - operation in Europe / Office for Democratic Institutions and Human Rights (OSCE/ODIHR) as part of a project to monitor the judicial proceedings in more than 100 cases initiated against opposition leaders and supporters in connection with the events of March 1-2, 2008 in Armenia.
All the materials submitted to the European Court made it possible to draw fairly confident, accurate and consistent conclusions regarding the criminal prosecution of the applicants and the subsequent sentences related to the applicants ' participation in opposition-led protest actions and the support provided to the applicants for these events. In this regard, the European Court was ready to assume that the whole set of facts on which the charges brought against the applicants and the sentences in their cases were based could be considered for good reasons as examples of "interference" with the applicants ' right to freedom of peaceful assembly.
(b) Whether the interference was provided for by law. Since the real reason for the applicants 'conviction in criminal cases was their active participation in protest actions, the contested interference with the applicants' right to freedom of peaceful assembly can only be recognized as clearly arbitrary and, therefore, illegal within the meaning of article 11 of the Convention.
RESOLUTION
The case involved a violation of the requirements of article 11 of the Convention (adopted unanimously).
In the case "Jhangiryan v. Armenia" (Jhangiryan v. Armenia) The European Court also found unanimously that there were violations of Article 5, paragraph 1, of the Convention due to the fact that the applicant's initial detention was illegal, article 5, paragraph 1 (c) of the Convention due to the absence of a reasonable suspicion that the applicant had committed a crime, Article 5, paragraph 3 of the Convention due to the inability of the Armenian courts to provide relevant and sufficient grounds for extending the applicant's detention, and Article 6, paragraph 1, of the Convention due to the participation of the son of the judge who examined the cases in the investigation of incidents, related to protest actions.
In the case "Smbat Ayvazyan v. Armenia" (Smbat Ayvazyan v. Armenia) The European Court also found unanimously that there were violations of Article 5, paragraph 1, of the Convention due to the fact that the applicant's detention was illegal, Article 5, paragraph 3, of the Convention due to the inability of the Armenian courts to provide relevant and sufficient grounds for extending the applicant's detention, Article 5, paragraph 4, of the Convention due to the unjustified refusal of the Court of Appeal to consider the applicant's complaint about the extension of his detention, and Article 6, paragraph 1, of the Convention due to restrictions on the applicant's right to defense, incompatible with the applicant's right to a fair trial.
COMPENSATION
In the application of article 41 of the Convention. The European Court awarded each of the applicants 14,000 euros in compensation for non-pecuniary damage.
Source of the publication: https://espchhelp.ru/blog/3659-jhangiryan-v-armenia .