Новости от 30 июня 2021 года из блога, посвященного практике в Европейском суде по правам человека ЕСПЧ
Постановление ЕСПЧ от 15 октября 2020 года по делу "Мухаммад и Мухаммад против Румынии (Muhammad and Muhammad v. Romania)" (жалоба N 80982/12).
В 2012 году заявителям была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Румынии.
По делу успешно рассмотрена жалоба на высылку лиц по соображениям национальной безопасности, оформленная решением суда на основании секретной информации, не разглашенной заявителям, и в отсутствие соответствующих уравновешивающих гарантий. По делу было допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 7 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Заявители, граждане Пакистана, проживавшие в Румынии по студенческим визам, были высланы из страны по причинам, связанным с государственной безопасностью. Соответствующее решение было основано на документах, имевших гриф секретности. Заявители не имели доступа к упомянутым документам, а также им не сообщили какой-либо особой информации о фактах и основаниях для решения о их высылке.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения статьи 1 Протокола N 7 к Конвенции. Общие принципы. (a) Защищались ли права, о которых говорили заявители, статьей 1 Протокола N 7 к Конвенции, и если да, то в какой степени. Пункт 1 статьи 1 Протокола N 7 к Конвенции требует в принципе, во-первых, чтобы подлежащие высылке иностранцы были уведомлены о соответствующих фактах, которые заставили компетентные органы соответствующего государства полагать, что данные лица представляют угрозу для государственной безопасности, и, во-вторых, чтобы иностранцам был предоставлен доступ к содержанию документов и информации в материалах дела, на которые ссылаются компетентные власти, принимая решение о высылке. Указанный доступ должен быть оформлен желательно в письменном виде и в любом случае таким образом, чтобы обеспечить эффективную защиту без ущерба для возможности ограничить упомянутую информацию, если это необходимо.
(b) Допустимые ограничения процессуальных прав иностранцев (далее - процессуальные права иностранцев). Несмотря на значимость доводов о борьбе с терроризмом, любые ограничения рассматриваемых прав не должны отрицать процессуальную защиту, гарантированную статьей 1 Протокола N 7 к Конвенции, путем нарушения самой сути положений указанной статьи. Даже в случае применения ограничений иностранцу должна быть предоставлена эффективная возможность привести доводы против своей высылки и получить защиту от произвола.
(c) Критерии, которые следует принимать во внимание, определяя соответствие ограничения процессуальных прав иностранцев требованиям статьи 1 Протокола N 7 к Конвенции. Прецедентная практика по применению статей 5 и 6 Конвенции содержит полезные указания на методологию оценки ограничения прав, гарантированных статьей 1 Протокола N 7 к Конвенции, даже при том, что уровень процессуальных гарантий, предоставляемых указанной статьей, необязательно должен быть одним и тем же.
Прежде всего следует уточнить, были ли ограничения процессуальных прав иностранцев надлежащим образом признаны обоснованными компетентными независимыми органами государственной власти в свете особых обстоятельств конкретного дела. Если да, то Европейский Суд должен рассмотреть, были ли трудности, с которыми столкнулся иностранец вследствие указанных ограничений, достаточно компенсированы уравновешивающими факторами, в частности, процессуальными гарантиями, которые обеспечивают суть применяющихся конвенционных прав. Следовательно, в контексте статьи 1 Протокола N 7 к Конвенции допустимы только те ограничения, которые при обстоятельствах каждого конкретного дела являются надлежащим образом обоснованными и достаточно уравновешенными соответствующими гарантиями. В своей оценке Европейский Суд принимает во внимание обстоятельства конкретного дела, учитывая производство по делу в целом.
(i) Было ли ограничение "процессуальных прав" иностранцев надлежащим образом обосновано. Хотя могут иметь место надлежащим образом обоснованные причины для применения ограничений, такие как защита государственной безопасности, оценка органами государственной власти необходимости применения ограничений должна сопровождаться гарантиями против произвола. Соответствующие рекомендации включают в себя необходимость соблюдения условий, при которых решение о применении ограничения было бы надлежащим образом обосновано и, в частности, если указанные причины не сообщаются заинтересованным лицам, чтобы процедура применения данных ограничений могла бы подвергнуться надлежащей проверке.
Первым критерием в этом отношении является вопрос о том, рассматривал ли независимый орган государственной власти (судебный или иной) необходимость ограничения процессуальных прав иностранца. В данном случае значение придается пределам компетенции этого органа, в частности, имеет ли он право рассматривать необходимость сохранения конфиденциальности информации с грифом секретности.
Затем Европейский Суд должен рассмотреть полномочия упомянутого органа государственной власти в зависимости от своих выводов по конкретному делу относительно необходимости ограничения процессуальных прав иностранца. Если орган государственной власти установит, что требование обеспечения государственной безопасности не оправдывало обжалуемое ограничение, следует выяснить, имел ли иностранец право обратиться в орган, уполномоченный заниматься вопросами государственной безопасности, с просьбой рассмотреть вопрос о секретности документов или мог ли он своим решением снять гриф секретности, чтобы документ можно было представить иностранцу или чтобы как минимум иностранец мог быть уведомлен о содержании документов. Для сравнения: если обжалуемое ограничение признается оправданным требованиями государственной безопасности, следует установить, проанализировали ли органы государственной власти надлежащим образом при формулировании указанного вывода затронутые в деле интересы, и сопоставили ли они их.
Однако если органы государственной власти не рассмотрят или рассмотрят недостаточно или не обоснуют необходимость применения ограничений процессуальных прав иностранца, этот факт сам по себе не является достаточным для того, чтобы прийти к выводу о нарушении статьи 1 Протокола N 7 к Конвенции. Также следует определить, были ли в деле применены уравновешивающие меры, и, если да, являлись ли они достаточными для того, чтобы исправить ограничения процессуальных прав иностранца с целью сохранить суть этих прав. Чем менее тщательно проводится исследование вопроса на внутригосударственном уровне, тем строже Европейский Суд оценивает уравновешивающие факторы. Следовательно, слишком поверхностное рассмотрение вопроса требует применения усиленных уравновешивающих факторов.
Европейский Суд также разработал два руководящих принципа для своей оценки: во-первых, чем меньше объем доступной иностранцу информации, тем большее значение приобретают гарантии, во-вторых, если обстоятельства дела свидетельствуют об особо значимом ухудшении ситуации иностранца, уравновешивающие гарантии должны быть соответствующим образом усилены.
(ii) Были ли ограничения "процессуальных прав" иностранцев надлежащим образом компенсированы наличием уравновешивающих факторов. Поскольку в Европе отсутствует единое мнение относительно вида и пределов действия упомянутых факторов, государствам должна быть предоставлена определенная свобода усмотрения в этом аспекте. В данном случае необходимо учитывать следующий неисчерпывающий перечень факторов:
(1) отношение сообщенной иностранцу информации о причинах его высылки и доступа к содержанию документов, которые стали основанием для его высылки. Следует установить, уведомили ли органы государственной власти в степени, согласующейся с сохранением тайны следствия и с надлежащим проведением расследования, заинтересованного иностранца в ходе производства по делу о сути предъявленного ему или ей обвинения. Еще один важный вопрос заключается в том, в конкретном деле какой орган государственной власти, судебный или иной независимый орган, определяет, исследовав все доказательства с грифом секретности, какую фактическую информацию можно сообщить иностранцу, не нарушая при этом требований государственной безопасности, при условии, что эта информация сообщается на том этапе производства по делу, когда иностранец все еще имеет возможность результативно ее обжаловать.
(2) Сообщение иностранцу информации о порядке рассмотрения дела и предусмотренный государственный механизм для компенсации ограничения его или ее прав (прав иностранца). Следует проверить, предоставили ли органы государственной власти иностранцу необходимую информацию как минимум на ключевых этапах производства по делу. Такая информация будет особенно полезна, если интересы иностранца не представляет юрист и если недостаток соответствующей информации может привести к отсутствию у иностранца возможности осуществить права, предоставляемые ему законодательством соответствующего государства. Этот фактор приобретает еще более важное значение в тех случаях, когда законодательство требует рассмотреть дело безотлагательно.
(3) Представляло ли какое-либо лицо интересы иностранца. Во-первых, законодательство должно предоставлять эффективную возможность представления интересов юристом. Возможность для иностранца добиться представления его интересов юристом или даже специальным юристом, который имеет соответствующий допуск для работы с секретными документами, находящимися в материалах дела, которые недоступны самому иностранцу, является существенным уравновешивающим фактором. Во-вторых, Европейский Суд должен рассмотреть вопрос о том, мог ли иностранец на практике получить эффективный доступ к представительству его интересов в ходе рассматриваемого производства по делу. В-третьих, права, которыми иностранец мог пользоваться в конкретном деле, являются дополнительной значимой гарантией, например, степень доступа представителя иностранца к документам по делу, включая секретные документы, и было ли ограничено или нет общение представителя с иностранцем, как только был разрешен доступ к секретным документам.
(4) Участвовали ли в деле независимые органы государственной власти. Необходимо учитывать следующие аспекты даже при том, что соблюдение требований статьи 1 Протокола N 7 к Конвенции необязательно требует, чтобы на эти вопросы были даны всесторонние и утвердительные ответы:
- участвовали ли в деле другие, один или несколько, независимые органы государственной власти, административные или судебные, с целью либо прямого применения меры по высылке, либо рассмотрения вопроса о законности такой меры или даже о сути этой меры, и если этим органом государственной власти являлся суд, то должен ли быть рассмотрен вопрос о его месте в иерархии государственной правовой системы. В связи с этим судебное рассмотрение вопроса о высылке в принципе будет иметь большее уравновешивающее значение, чем административная форма проверки;
- имел ли заявитель возможность обжаловать, эффективно и перед компетентным органом государственной власти выдвинутые против него обвинения;
- имел ли независимый орган государственной власти право эффективно рассмотреть основания для ходатайства или решения о высылке в зависимости от обстоятельств и представленные доказательства, и, если да, осуществил ли он указанное право надлежащим образом в конкретном случае. В частности, имел ли этот орган государственной власти доступ ко всему объему материалов дела, собранных соответствующим органом государственной власти в сфере безопасности, включая документы с грифом секретности, и имел ли он право проверять подлинность документов из материалов дела, а также достоверность и точность секретной информации, предоставленной в подтверждение ходатайства или решения о высылке иностранца в зависимости от обстоятельств дела. В этой связи отсутствует какая-либо презумпция того, что причины в виде защиты государственной безопасности, на которые ссылаются компетентные органы государственной власти, существуют и действительны: независимый орган государственной власти должен иметь возможность проверить факты в свете всех представленных ему доказательств;
- имел ли независимый орган государственной власти, призванный рассмотреть решение о высылке, полномочие отменить или изменить это решение, если он установит в свете материалов дела, что ссылка на государственную безопасность была лишена каких-либо разумных и адекватных фактических оснований;
- была ли необходимость высылки достаточно обоснованной с учетом обстоятельств конкретного дела и приведенных независимым органом государственной власти оснований для своего решения, и соответствовали ли характер и степень примененной органом государственной власти проверки хотя бы по сути доводам, приведенным в указанном решении.
Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле. Имело место серьезное ограничение права заявителей быть уведомленными о фактических обстоятельствах, ставших причиной для их высылки из страны, и о содержании соответствующих документов. Однако суды Румынии не рассмотрели вопрос о необходимости такого ограничения и не прояснили вопросы, связанные с государственной безопасностью, поскольку законодательство Румынии не позволяло судам рассматривать такие вопросы по своей собственной инициативе. Тот факт, что выпущенный Департаментом государственной безопасности Румынии пресс-релиз содержал больше фактической информации, чем было сообщено заявителям в ходе рассмотрения их дела, противоречил предполагаемой необходимости ограничить доступ заявителей к соответствующей информации. Следовательно, Европейский Суд должен был тщательно рассмотреть имевшие в деле уравновешивающие факторы. Заявители получили только общую информацию о правовой квалификации предъявленных им обвинений, в то время как из материалов дела нельзя было сделать вывод о характере особых действий заявителей, которые предположительно поставили под угрозу государственную безопасность Румынии. Простое перечисление названий правовых актов, на которые ссылались власти Румынии, не могло даже в a minima степени считаться достаточным для формирования надлежащей информации об обвинении заявителей. Более того, пресс-релиз не мог считаться надлежащим способом предоставления информации с таким уровнем детализации и точности, который соответствовал бы особым обсуждаемым вопросам и пределам действия процессуальных прав заявителей. Кроме того, заявителей не уведомили о ключевых моментах производств по их делам или о возможности ознакомиться с секретными документами из материалов их дел с помощью юриста с соответствующей специализацией. Поскольку адвокаты заявителей не имели разрешения на доступ к работе с секретными документами, простое их присутствие в судах Румынии без какой-либо возможности уточнить обвинения в адрес их клиентов не могло обеспечить эффективную защиту прав заявителей. В заключение осталось неясным, имели ли суды Румынии действительный доступ ко всем секретным документам или проверили ли они достоверность и точность сопутствующих фактов: характер и масштаб проверки не были основаны, хотя бы по сути на доводах, следующих из решений судов. Следовательно, один только тот факт, что решение о высылке было принято независимыми судебными органами высокого уровня в отсутствие возможности установить, что они действительно воспользовались полномочиями, предоставленными им законодательством Румынии, не являлся достаточным для того, чтобы уравновесить ограничения, с которыми столкнулись заявители при осуществлении своих процессуальных прав.
В итоге, и принимая во внимание производство по делу в целом, а также предоставленную властям свободу усмотрения, примененные к заявителям ограничения не были компенсированы при рассмотрении дела властями Румынии таким образом, чтобы сохранить суть прав, гарантированных статьей 1 Протокола N 7 к Конвенции.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 7 к Конвенции (принято четырьмя голосами "за" при трех - "против").
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил каждому из заявителей по 10 000 евро в качестве компенсации морального вреда, требование о компенсации материального ущерба было отклонено.
Источник публикации: https://espchhelp.ru/blog/3675-mukhammad-i-mukhammad-protiv-rumynii .
Decizia CEDO din 15 octombrie 2020 în cauza "Muhammad și Muhammad v.România" (plângerea nr. 80982/12).
În 2012, solicitanții au fost asistați în pregătirea unei plângeri. Ulterior, plângerea a fost comunicată României.
O plângere împotriva expulzării persoanelor din motive de securitate națională, emisă printr-o hotărâre judecătorească pe baza unor informații secrete care nu au fost dezvăluite solicitanților și în absența unor garanții adecvate de echilibrare, a fost examinată cu succes în cauză. Cazul a implicat o încălcare a cerințelor articolului 1 din Protocolul nr.7 la Convenția pentru Apărarea Drepturilor Omului și a Libertăților Fundamentale.
CIRCUMSTANȚELE CAZULUI
Solicitanții, cetățeni ai Pakistanului care locuiau în România cu vize de student, au fost expulzați din țară din motive legate de securitatea statului. Decizia corespunzătoare sa bazat pe documente care aveau o clasificare de securitate. Reclamanții nu au avut acces la documentele menționate și nici nu li s-au oferit informații speciale cu privire la faptele și motivele deciziei de expulzare a acestora.
ASPECTE JURIDICE
În ceea ce privește respectarea articolului 1 din Protocolul nr.7 la Convenție. Principii generale. (a) dacă drepturile menționate de solicitanți au fost protejate prin art.1 din Protocolul nr. 7 la Convenție și, în caz afirmativ, în ce măsură. Alineatul 1 al articolului 1 al Protocolului Nr. 7 la Convenția necesită, în principiu, în primul rând, că extratereștrii pot să expulzarea ar trebui să fie notificate de faptele relevante care au condus autoritățile competente din Statul în cauză să credem că aceste persoane reprezintă o amenințare la adresa securității de Stat, și, în al doilea rând, faptul că străinii ar trebui să aibă acces la conținutul documentelor și a informațiilor în cazul materialelor menționate de către autoritățile competente atunci când se face o decizie de expulzare. Accesul specificat ar trebui să se facă, de preferință, în scris și, în orice caz, astfel încât să se asigure o protecție eficientă, fără a aduce atingere capacității de a restricționa informațiile menționate, dacă este necesar.
(b) restricții permise privind drepturile procedurale ale străinilor (denumite în continuare drepturile procedurale ale străinilor). În ciuda importanței argumentelor privind combaterea terorismului, orice restricții asupra drepturilor în cauză nu ar trebui să nege protecția procedurală garantată de articolul 1 din Protocolul nr. Chiar dacă se aplică restricții, străinului trebuie să i se ofere o oportunitate eficientă de a argumenta împotriva expulzării sale și de a primi protecție împotriva arbitrarității.
(c) criterii care ar trebui luate în considerare atunci când se stabilește dacă restricționarea drepturilor procedurale ale străinilor îndeplinește cerințele articolului 1 din Protocolul nr. Jurisprudența privind aplicarea articolelor 5 și 6 din Convenție oferă orientări utile privind metodologia pentru evaluarea limitare a drepturilor garantate de articolul 1 al Protocolului Nr. 7 la Convenție, chiar dacă nivelul de garanțiile procedurale prevăzute de prezentul articol nu trebuie neapărat să fie aceeași.
În primul rând, ar trebui clarificat dacă restricțiile privind drepturile procedurale ale străinilor au fost recunoscute în mod corespunzător ca fiind justificate de autoritățile competente ale statului independent, având în vedere circumstanțele speciale ale unui anumit caz. În caz afirmativ, Curtea Europeană ar trebui să analizeze dacă dificultățile întâmpinate de străin ca urmare a acestor restricții au fost compensate suficient de factori de echilibrare, în special de garanții procedurale care asigură esența drepturilor Convenției aplicabile. În consecință, în contextul articolului 1 din Protocolul nr.7 la convenție, sunt permise numai acele restricții care, în circumstanțele fiecărui caz particular, sunt justificate în mod corespunzător și suficient de echilibrate de garanțiile relevante. În evaluarea sa, Curtea Europeană ia în considerare circumstanțele unui anumit caz, luând în considerare procedurile în cauză în ansamblu.
(i) dacă restricționarea" drepturilor procedurale " ale străinilor a fost justificată în mod corespunzător. Deși pot exista motive justificate în mod corespunzător pentru aplicarea restricțiilor, cum ar fi protecția securității statului, evaluarea de către autoritățile publice a necesității de a aplica restricții ar trebui să fie însoțită de garanții împotriva arbitrarității. Recomandările relevante includ necesitatea de a se conforma cu condițiile în care decizia de a aplica o restricție ar fi justificată în mod corespunzător și, în special, dacă se specifică motivele nu sunt comunicate părților interesate, astfel încât procedura de aplicare a acestor restricții ar putea fi supus la o verificare adecvată.
Primul criteriu în această privință este întrebarea dacă o autoritate publică independentă (judiciară sau de altă natură) a considerat necesitatea restricționării drepturilor procedurale ale unui străin. În acest caz, importanța este acordată limitelor competenței acestui organism, în special dacă are dreptul să ia în considerare necesitatea păstrării confidențialității informațiilor cu o ștampilă de securitate.
Apoi, Curtea Europeană trebuie să ia în considerare competențele autorității de Stat menționate, în funcție de concluziile sale într-un caz particular cu privire la necesitatea restricționării drepturilor procedurale ale unui străin. Dacă autoritatea de stat constată că cerința de a asigura securitatea statului nu justifica restricția contestată, acesta ar trebui să fi aflat dacă străinul avea dreptul de a aplica pentru organism autorizat de a face cu statul probleme de securitate cu o cerere să ia în considerare problema de a păstra secretul de documente sau dacă el ar putea elimina secretul eticheta prin decizia sa, astfel încât document ar putea fi prezentat la străin sau că cel puțin străin care ar putea fi notificat de conținutul documentelor. Pentru comparație: dacă restricția contestată este recunoscută ca justificată de cerințele securității statului, ar trebui să se stabilească dacă autoritățile statului au analizat în mod corespunzător interesele afectate în cazul formulării acestei concluzii și dacă le-au comparat.
Cu toate acestea, dacă autoritățile statului nu iau în considerare sau nu consideră insuficient sau nu justifică necesitatea de a aplica restricții asupra drepturilor procedurale ale unui străin, acest fapt în sine nu este suficient pentru a concluziona că articolul 1 din Protocolul nr. De asemenea, ar trebui să se stabilească dacă au fost aplicate măsuri de echilibrare în acest caz și, în caz afirmativ, dacă acestea au fost suficiente pentru a corecta restricțiile privind drepturile procedurale ale străinului pentru a păstra esența acestor drepturi. Cu cât investigarea problemei este mai puțin amănunțită la nivel intern, cu atât mai strict Curtea Europeană evaluează factorii de echilibrare. Prin urmare, examinarea prea superficială a problemei necesită utilizarea unor factori de echilibrare îmbunătățiți.
Curtea Europeană a dezvoltat, de asemenea, două principii directoare pentru evaluare: în primul rând, cea mai mică cantitate de informații disponibile de la un străin, cel mai important garanțiile deveni, și în al doilea rând, în cazul în care circumstanțele cazului indică în special deteriorare semnificativă în situația de străin, de echilibrare garanții ar trebui să fie consolidată în mod corespunzător.
(ii) dacă limitările" drepturilor procedurale " ale străinilor au fost compensate în mod adecvat de prezența unor factori de echilibrare. Deoarece nu există un consens în Europa cu privire la tipul și limitele factorilor menționați, Statelor ar trebui să li se acorde o anumită discreție în acest aspect. În acest caz, trebuie luată în considerare următoarea listă neexhaustivă de factori:
(1) relația informațiilor furnizate străinului cu privire la motivele expulzării sale și accesul la conținutul documentelor care au stat la baza expulzării sale. Ar trebui stabilit dacă autoritățile de Stat, în măsura în concordanță cu păstrarea secretului anchetei și cu desfășurarea corectă a anchetei, a notificat interesat străin în timpul procedurilor cu privire la esența acuzația împotriva lui sau a ei. O altă întrebare importantă este, într-un caz particular, care autoritate de Stat, judiciare sau de alt organism independent, determină, după examinarea tuturor probelor marcate cu secret, ce informații factuale pot fi raportate la un străin fără a încălca cerințele de securitate a Statului, cu condiția ca aceste informații sunt raportate la acest stadiu al procedurii, atunci când străinul are încă posibilitatea de a în mod eficient recurs împotriva acesteia.
(2) informarea străinului cu privire la procedura de examinare a cazului și mecanismul de stat prevăzut pentru compensarea restrângerii drepturilor sale (drepturile străinului). Ar trebui să se verifice dacă autoritățile de stat au furnizat informațiile necesare străinului cel puțin în etapele cheie ale procedurii în cauză. Aceste informații vor fi utile în special dacă interesele străinului nu sunt reprezentate de un avocat și dacă lipsa informațiilor relevante poate duce la incapacitatea străinului de a-și exercita drepturile care îi sunt acordate de legislația statului relevant. Acest factor devine și mai important în cazurile în care legea impune ca cazul să fie luat în considerare fără întârziere.
(3) Dacă orice persoană a reprezentat interesele străinului. În primul rând, legislația ar trebui să ofere o oportunitate eficientă unui avocat de a reprezenta interese. Posibilitatea ca un străin să obțină reprezentarea intereselor sale de către un avocat sau chiar un avocat special care are permisiunea corespunzătoare de a lucra cu documente secrete conținute în materialele cazului care sunt inaccesibile străinului însuși este un factor esențial de echilibrare. În al doilea rând, Curtea Europeană ar trebui să analizeze dacă un străin ar putea, în practică, să obțină acces efectiv la reprezentarea intereselor sale în cursul procedurii în cauză. În al treilea rând, drepturile pe care un străin le-ar putea folosi într-un anumit caz reprezintă o garanție semnificativă suplimentară, de exemplu, gradul de acces al unui reprezentant al unui străin la documentele cazului, inclusiv documentele secrete, și dacă comunicarea unui reprezentant cu un străin a fost sau nu restricționată de îndată ce accesul la documentele secrete a fost permis.
(4) dacă autoritățile statului independent au participat la caz. Este necesar să se țină seama de următoarele aspecte, chiar dacă respectarea cerințelor articolului 1 din Protocolul nr.:
- dacă alte, una sau mai multe, independentă de autoritățile de Stat, administrative sau judiciare, a participat în caz de scopul direct de a aplica măsuri de expulzare, sau având în vedere legalitatea unei astfel de măsuri sau chiar esența acestei măsuri, și dacă această autoritate de stat, a fost un tribunal, apoi, dacă întrebarea de locul său în ierarhia de stat sistemul juridic ar trebui să fie luate în considerare. În acest sens, examinarea judiciară a problemei expulzării va avea, în principiu, o valoare de echilibrare mai mare decât forma administrativă de verificare;
- dacă reclamantul a avut posibilitatea de a contesta, în mod eficient și în fața autorității de stat competente, acuzațiile care i s-au adus;
- dacă o autoritate publică independentă a avut dreptul să examineze în mod efectiv motivele cererii sau deciziei de expulzare, în funcție de circumstanțe și de dovezile prezentate, și, în caz afirmativ, dacă și-a exercitat acest drept în mod corespunzător într-un anumit caz. În special, dacă această autoritate de Stat au avut acces la întregul volum de caz materiale colectate de către autoritatea de Stat relevante în domeniul securității, inclusiv documentele marcate cu secretul, și dacă ea a avut dreptul de a verifica autenticitatea documentelor din materialele cauzei, precum și fiabilitatea și acuratețea secret informațiile furnizate în sprijinul cererii sau al deciziei privind expulzarea unui străin, în funcție de circumstanțele cauzei. În acest sens, nu există prezumția că motivele invocate de autoritățile competente ale statului sub forma protecției securității statului există și sunt valabile: o autoritate independentă a statului ar trebui să poată verifica faptele în lumina tuturor probelor care i-au fost prezentate;
- dacă autoritatea publică independentă chemată să reexamineze decizia de expulzare a avut competența de a anula sau de a modifica această decizie dacă constată, în lumina materialelor cauzei, că trimiterea la securitatea statului a fost lipsită de orice motive de fapt rezonabile și adecvate;
- dacă necesitatea expulzării a fost suficient de justificată, ținând seama de circumstanțele cazului specific și de motivele invocate de o autoritate independentă de stat pentru decizia sa și dacă natura și gradul de verificare aplicate de Autoritatea de stat corespundeau cel puțin în esență argumentelor prezentate în decizia menționată.
Aplicarea principiilor de mai sus în cazul de față. A existat o restricție serioasă privind dreptul solicitanților de a fi informați despre circumstanțele reale care au determinat expulzarea lor din țară și despre conținutul documentelor relevante. Cu toate acestea, instanțele din România nu au luat în considerare necesitatea unei astfel de restricții și nu au clarificat aspecte legate de securitatea statului, deoarece legislația română nu permitea instanțelor să analizeze astfel de probleme din proprie inițiativă. Faptul că comunicatul de presă emis de Departamentul Securității de stat din România conținea mai multe informații factuale decât cele comunicate solicitanților în timpul examinării cazului lor contrazicea pretinsa necesitate de a restricționa accesul solicitanților la informațiile relevante. În consecință, Curtea Europeană a trebuit să analizeze cu atenție factorii de echilibrare existenți în cauză. Reclamanții au primit doar informații generale despre calificarea juridică a acuzațiilor împotriva lor, în timp ce era imposibil să se tragă o concluzie din dosarul cauzei cu privire la natura acțiunilor speciale ale reclamanților care ar fi pus în pericol securitatea de stat a României. Simpla enumerare a denumirilor actelor juridice la care se referă autoritățile române nu a putut fi considerată nici măcar suficientă pentru a forma informații adecvate cu privire la acuzația reclamantelor. În plus, un comunicat de presă nu ar putea fi considerat o modalitate adecvată de a furniza informații cu un nivel de detaliu și de acuratețe care să corespundă aspectelor speciale în discuție și limitelor drepturilor procedurale ale reclamantelor. În plus, solicitanții nu au fost informați despre punctele cheie ale procedurii în cazurile lor sau despre posibilitatea de a se familiariza cu documentele secrete din materialele cazurilor lor cu ajutorul unui avocat cu specializarea corespunzătoare. Întrucât avocații reclamanților nu aveau permisiunea de a lucra cu documente secrete, simpla lor prezență în instanțele din România fără posibilitatea de a clarifica acuzațiile împotriva clienților lor nu putea asigura protecția efectivă a drepturilor reclamanților. În concluzie, rămâne neclar dacă instanțele românești au avut valabil acces la toate documentele secrete sau dacă au verificat exactitatea și fiabilitatea de însoțire fapte: natura și domeniul de verificare, nu s-au bazat, cel puțin în esență, pe următoarele argumente de deciziile instanțelor. Prin urmare, simplul fapt că decizia de expulzare a fost luată de către independent la nivel înalt cu autoritățile judiciare din lipsa de posibilitatea de a stabili care au folosit competențele acordate prin legea română nu a fost suficientă pentru a echilibra restricțiile cu care se confruntă solicitanții în exercițiu a drepturilor lor procedurale.
Ca urmare, și luând în considerare procedura în caz ca un întreg, precum și puterea de apreciere acordată autorităților, restricțiile aplicate solicitanților nu au fost compensate atunci când se analizează cazul, de către autoritățile române, în așa fel încât să se păstreze esența drepturilor garantate de Articolul 1 al Protocolului Nr. 7 la Convenție.
Rezoluție
Cazul a implicat o încălcare a cerințelor articolului 1 din Protocolul nr.
Compensații
În aplicarea articolului 41 din Convenție. Curtea Europeană a acordat fiecăruia dintre reclamanți 10.000 de euro în despăgubiri pentru daune morale, cererea de despăgubire pentru daune materiale a fost respinsă.
Sursa publicației: https://espchhelp.ru/blog/3674-muhammad-si-muhammad-v-romania .
ECHR ruling of October 15, 2020 in the case "Muhammad and Muhammad v. Romania"" (aplication No. 80982/12).
In 2012, the applicants were assisted in preparing the aplication. Subsequently, the aplication was communicated to Romania.
An aplication against the expulsion of persons for reasons of national security, issued by a court decision on the basis of secret information not disclosed to the applicants and in the absence of appropriate balancing guarantees, was successfully considered in the case. The case involved a violation of the requirements of article 1 of Protocol No. 7 to the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms.
THE CIRCUMSTANCES OF THE CASE
The applicants, citizens of Pakistan who lived in Romania on student visas, were expelled from the country for reasons related to State security. The corresponding decision was based on documents that had a security classification. The applicants did not have access to the documents mentioned, nor were they given any special information about the facts and grounds for the decision to expel them.
LEGAL ISSUES
Regarding compliance with article 1 of Protocol No. 7 to the Convention. General principles. (a) Whether the rights referred to by the applicants were protected by article 1 of Protocol No. 7 to the Convention, and if so, to what extent. Paragraph 1 of article 1 of Protocol No. 7 to the Convention requires, in principle, firstly, that aliens subject to expulsion should be notified of relevant facts that led the competent authorities of the State concerned to believe that these persons pose a threat to State security, and, secondly, that foreigners should be given access to the contents of documents and information in the case materials referred to by the competent authorities when making a decision on expulsion. The specified access should be made preferably in writing and in any case in such a way as to provide effective protection without prejudice to the ability to restrict the mentioned information, if necessary.
(b) Permissible restrictions on the procedural rights of foreigners (hereinafter referred to as the procedural rights of foreigners). Despite the significance of the arguments on combating terrorism, any restrictions on the rights in question should not negate the procedural protection guaranteed by article 1 of Protocol No. 7 to the Convention by violating the very essence of the provisions of this article. Even if restrictions are applied, the alien must be given an effective opportunity to argue against his expulsion and receive protection from arbitrariness.
(c) Criteria that should be taken into account when determining whether the restriction of the procedural rights of foreigners meets the requirements of article 1 of Protocol No. 7 to the Convention. The case-law on the application of articles 5 and 6 of the Convention provides useful guidance on the methodology for assessing the restriction of the rights guaranteed by article 1 of Protocol No. 7 to the Convention, even though the level of procedural guarantees provided by this article does not necessarily have to be the same.
First of all, it should be clarified whether the restrictions on the procedural rights of foreigners were properly recognized as justified by the competent independent State authorities in the light of the special circumstances of a particular case. If so, the European Court should consider whether the difficulties encountered by the alien as a result of these restrictions were sufficiently compensated by balancing factors, in particular, procedural guarantees that ensure the essence of the applicable Convention rights. Consequently, in the context of article 1 of Protocol No. 7 to the Convention, only those restrictions are permissible that, in the circumstances of each particular case, are properly justified and sufficiently balanced by the relevant guarantees. In its assessment, the European Court takes into account the circumstances of a particular case, taking into account the proceedings in the case as a whole.
(i) Whether the restriction of the" procedural rights " of foreigners has been properly justified. Although there may be properly justified reasons for the application of restrictions, such as the protection of State security, the assessment by public authorities of the need to apply restrictions should be accompanied by guarantees against arbitrariness. The relevant recommendations include the need to comply with the conditions under which the decision to apply the restriction would be properly justified and, in particular, if the specified reasons are not communicated to the interested parties, so that the procedure for applying these restrictions could be subjected to proper verification.
The first criterion in this regard is the question of whether an independent public authority (judicial or other) has considered the need to restrict the procedural rights of an alien. In this case, the importance is attached to the limits of the competence of this body, in particular, whether it has the right to consider the need to preserve the confidentiality of information with a security stamp.
Then the European Court must consider the powers of the said State authority, depending on its conclusions in a particular case regarding the need to restrict the procedural rights of an alien. If the state authority determines that the requirement to ensure state security did not justify the contested restriction, it should be found out whether the foreigner had the right to apply to the body authorized to deal with state security issues with a request to consider the issue of secrecy of documents or whether he could remove the secrecy label by his decision so that the document could be presented to the foreigner or that at least the foreigner could be notified of the contents of the documents. For comparison: if the contested restriction is recognized as justified by the requirements of state security, it should be established whether the state authorities have properly analyzed the interests affected in the case when formulating this conclusion, and whether they have compared them.
However, if the State authorities do not consider or consider insufficiently or do not justify the need to apply restrictions on the procedural rights of an alien, this fact in itself is not sufficient to conclude that article 1 of Protocol No. 7 to the Convention has been violated. It should also be determined whether balancing measures were applied in the case, and, if so, whether they were sufficient to correct the restrictions on the procedural rights of the alien in order to preserve the essence of these rights. The less thorough the investigation of the issue is conducted at the domestic level, the more strictly the European Court assesses the balancing factors. Therefore, too superficial consideration of the issue requires the use of enhanced balancing factors.
The European Court has also developed two guiding principles for its assessment: firstly, the smaller the amount of information available to a foreigner, the more important the guarantees become, and secondly, if the circumstances of the case indicate a particularly significant deterioration in the situation of the foreigner, the balancing guarantees should be strengthened accordingly.
(ii) Whether the restrictions on the" procedural rights " of foreigners were adequately compensated by the presence of balancing factors. Since there is no consensus in Europe on the type and limits of the mentioned factors, States should be given some discretion in this aspect. In this case, it is necessary to take into account the following non-exhaustive list of factors:
(1) the relation of the information provided to the alien about the reasons for his expulsion and access to the contents of the documents that became the basis for his expulsion. It should be established whether the State authorities, to the extent consistent with the preservation of the secrecy of the investigation and with the proper conduct of the investigation, notified the interested alien during the proceedings about the essence of the charge against him or her. Another important question is, in a particular case, which State authority, judicial or other independent body, determines, after examining all the evidence marked with secrecy, what factual information can be reported to a foreigner without violating the requirements of State security, provided that this information is reported at that stage of the proceedings when the foreigner still has the opportunity to effectively appeal against it.
(2) Informing the foreigner about the procedure for considering the case and the State mechanism provided for compensating for the restriction of his or her rights (the rights of the foreigner). It should be checked whether the State authorities have provided the necessary information to the foreigner at least at key stages of the proceedings in the case. Such information will be especially useful if the interests of the foreigner are not represented by a lawyer and if the lack of relevant information may lead to the inability of the foreigner to exercise the rights granted to him by the legislation of the relevant State. This factor becomes even more important in cases where the law requires that the case be considered without delay.
(3) Whether any person represented the interests of the alien. First, the legislation should provide an effective opportunity to represent the interests of a lawyer. The possibility for a foreigner to obtain representation of his interests by a lawyer or even a special lawyer who has the appropriate permission to work with secret documents contained in the case materials that are not available to the foreigner himself is an essential balancing factor. Secondly, the European Court should consider whether an alien could in practice gain effective access to the representation of his interests during the proceedings under consideration. Third, the rights that a foreigner could use in a particular case are an additional significant guarantee, for example, the degree of access of a representative of a foreigner to documents on the case, including secret documents, and whether or not the communication of a representative with a foreigner was restricted as soon as access to secret documents was allowed.
(4) Whether independent State authorities participated in the case. It is necessary to take into account the following aspects, even though compliance with the requirements of Article 1 of Protocol No. 7 to the Convention does not necessarily require that these questions are given comprehensive and affirmative answers:
- whether other, one or more, independent State authorities, administrative or judicial, participated in the case for the purpose of either directly applying the expulsion measure, or considering the legality of such a measure or even the essence of this measure, and if this state authority was a court, then whether the question of its place in the hierarchy of the state legal system should be considered. In this regard, judicial consideration of the issue of expulsion will, in principle, have a greater balancing value than the administrative form of verification;
- whether the applicant had the opportunity to appeal, effectively and before the competent State authority, the charges brought against him;
- whether an independent public authority had the right to effectively consider the grounds for the application or decision on expulsion, depending on the circumstances and the evidence presented, and, if so, whether it exercised this right appropriately in a particular case. In particular, whether this State authority had access to the entire volume of case materials collected by the relevant State authority in the field of security, including documents marked with secrecy, and whether it had the right to verify the authenticity of documents from the case materials, as well as the reliability and accuracy of secret information provided in support of the application or decision on the expulsion of an alien, depending on the circumstances of the case. In this regard, there is no presumption that the reasons referred to by the competent State authorities in the form of protection of State security exist and are valid: an independent State authority should be able to verify the facts in the light of all the evidence presented to it;
- whether the independent public authority called upon to review the decision on expulsion had the power to cancel or change this decision if it finds, in the light of the case materials, that the reference to State security was devoid of any reasonable and adequate factual grounds;
- whether the need for expulsion was sufficiently justified, taking into account the circumstances of the specific case and the reasons given by an independent state authority for its decision, and whether the nature and degree of verification applied by the state authority corresponded at least in essence to the arguments given in the said decision.
Application of the above principles in the present case. There was a serious restriction on the applicants ' right to be informed about the actual circumstances that caused their expulsion from the country and about the contents of the relevant documents. However, the Romanian courts did not consider the need for such a restriction and did not clarify issues related to State security, since Romanian legislation did not allow the courts to consider such issues on their own initiative. The fact that the press release issued by the Romanian State Security Department contained more factual information than was communicated to the applicants during the examination of their case contradicted the alleged need to restrict the applicants ' access to relevant information. Consequently, the European Court had to carefully consider the balancing factors that existed in the case. The applicants received only general information about the legal qualification of the charges against them, while it was impossible to draw a conclusion from the case file about the nature of the applicants ' special actions that allegedly jeopardized the State security of Romania. The mere enumeration of the names of the legal acts referred to by the Romanian authorities could not even be considered sufficient to a minima extent to form adequate information about the applicants ' accusation. Moreover, a press release could not be considered an appropriate way of providing information with such a level of detail and accuracy that would correspond to the special issues under discussion and the limits of the applicants ' procedural rights. In addition, the applicants were not notified about the key points of the proceedings in their cases or about the opportunity to get acquainted with secret documents from the materials of their cases with the help of a lawyer with the appropriate specialization. Since the applicants 'lawyers did not have permission to work with secret documents, their mere presence in the Romanian courts without any opportunity to clarify the charges against their clients could not ensure effective protection of the applicants' rights. In conclusion, it remains unclear whether the Romanian courts had valid access to all secret documents or whether they checked the reliability and accuracy of the accompanying facts: the nature and scope of the verification were not based, at least in essence, on the arguments following from the decisions of the courts. Consequently, the mere fact that the decision on expulsion was taken by independent high-level judicial authorities in the absence of an opportunity to establish that they actually used the powers granted to them by Romanian law was not sufficient to balance the restrictions faced by the applicants in the exercise of their procedural rights.
As a result, and taking into account the proceedings in the case as a whole, as well as the discretion granted to the authorities, the restrictions applied to the applicants were not compensated when considering the case by the Romanian authorities in such a way as to preserve the essence of the rights guaranteed by Article 1 of Protocol No. 7 to the Convention.
RESOLUTION
The case involved a violation of the requirements of Article 1 of Protocol No. 7 to the Convention (adopted by four votes in favor, with three against).
COMPENSATION
In the application of article 41 of the Convention. The European Court awarded each of the applicants 10,000 euros in compensation for non-pecuniary damage, the claim for compensation for material damage was rejected.
Source of the publication: https://espchhelp.ru/blog/3673-muhammad-and-muhammad-v-romania .
Постановление ЕСПЧ от 15 октяября 2020 года по делу "Акбай и другие против Германии (Akbay and Others v. Germany)" (жалоба N 40495/15 и другие жалобы).
В 2015 году заявителям была оказана помощь в подготовке жалоб. Впоследствии жалобы были объединены и коммуницирована Германии.
По делу успешно рассмотрены жалобы на отказ исключить из материалов дела доказательства, связанные с прямой и косвенной провокацией сотрудников полиции в отношении совершения преступления, касающегося наркотиков. По делу было допущено нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Муж заявительницы, N.A., вместе с первым и вторым заявителями был осужден за преступления, связанные с наркотиками в контексте операции по ввозу наркотиков в страну. Суды Германии признали, что в отношении N.A. сотрудниками полиции была допущена провокация, побудившая N.A. совершить преступление, и что первый (но не второй) заявитель подвергся косвенной провокации. Наказания, назначенные N.A. и первому заявителю, были соответственно уменьшены. Приговор, вынесенный второму заявителю, в целом был смягчен.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения статьи 34 Конвенции. Как утверждала заявительница, прямой жертвой нарушения статьи 6 Конвенции являлся ее муж, N.A. Он умер до того, как жалоба была подана в Европейский Суд. В связи с этим Европейский Суд должен был рассмотреть вопрос о том, имела ли заявительница право участвовать в деле исключительно на основании того, что действия властей Германии, предположительно нарушавшие требования Конвенции, оказали непосредственное воздействие на ее права, потому что она могла доказать наличие моральной и материальной заинтересованности, что позволяло ей подать жалобу.
(a) Моральная заинтересованность. Потенциальное нарушение статьи 6 Конвенции, основанное на незаконной провокации на совершение преступления, которое в противном случае могло бы и не быть совершено, затрагивает вопросы, которые выходят за рамки лишь процессуальных нарушений, вследствие которых разбирательство признается несправедливым. Учитывая, что установление факта провокации должно приводить к тому, что все доказательства, полученные в ходе провокационных или схожих с ними действий, должны быть исключены из материалов дела, вывод Европейского Суда о том, что в результате этого имело место нарушение статьи 6 Конвенции, позволит заинтересованному лицу обоснованно обжаловать на внутригосударственном уровне законность приговора, основанного на данных доказательствах.
(b) Материальная заинтересованность. Что касается потенциального требования о компенсации в порядке статьи 41 Конвенции в случае установления факта нарушения статьи 6 Конвенции в деле против N.A., то из прецедентной практики Европейского Суда можно сделать вывод, что необходимые прямые последствия для материальных прав заявителя от применения обжалуемой меры должны касаться в первую очередь прав, установленных государством. И наоборот, потенциальное требование о компенсации в порядке статьи 41 Конвенции, которое предусматривает прежде всего установление факта нарушения прав заявителя, является недостаточным для того, чтобы считать заявителя потенциальной жертвой нарушения пункта 1 статьи 6 Конвенции. Данное требование может иметь место только тогда, когда установлено нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции. Таким образом, потенциальное требование о компенсации в порядке статьи 41 Конвенции не может рассматриваться как материальная заинтересованность, которая позволила бы заявительнице подать жалобу от своего имени.
(c) Представляющий общественный интерес вопрос, касающийся "уважения прав человека". Настоящее дело действительно затрагивает вопросы, в частности, о провокации со стороны полиции, которая была признана судами Германии, а также о последствиях признания факта полицейской провокации, в целях соблюдения требований статьи 6 Конвенции, как они истолкованы, например, в деле "Фурхт против Германии" (Furcht v. Germany) (Постановление Европейского Суда от 23 октября 2014 г., жалоба N 54648/09). Следовательно, основной вопрос, затронутый в жалобе, поданной заявительницей, выходит за пределы ее личных интересов, поскольку касается правовой системы и юридической практики властей Германии.
В итоге, принимая во внимание моральную заинтересованность заявительницы и наличие в деле вопроса, представляющего общественный интерес и связанного с "уважением прав человека", Европейский Суд, проведя общую оценку, пришел к заключению, что существовали исключительные обстоятельства, которые обосновывали признание за заявительницей статуса жертвы нарушения Конвенции.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было отклонено предварительное возражение властей Германии в порядке статьи 34 Конвенции (принято единогласно).
По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции. (a) Проверка по существу жалобы о провокации. Суды Германии признали, что и N.A., и первый заявитель, но не второй, подверглись провокации со стороны сотрудников полиции.
В то время как N.A. находился в прямом контакте с агентом полиции под прикрытием и с информатором, действовавшим по указаниям сотрудников полиции, первый и второй заявители не контактировали с данными лицами напрямую.
Лицо может считаться ставшим объектом провокации, если оно непосредственно не контактировало с работающими под прикрытием сотрудниками полиции, а было вовлечено в совершение преступления соучастником, которого напрямую спровоцировали на это сотрудники полиции. В этом отношении Европейский Суд рассмотрел вопросы о том, могли ли сотрудники полиции предвидеть, что лицо, которое они прямо провоцировали на совершение преступления, вероятно, могло связаться с другими лицами с целью вовлечь их в совершение преступления, определялись ли действия указанного лица также сотрудниками полиции и могли ли участвующие в деле третьи лица считаться соучастниками преступления согласно законодательству Германии.
У N.A. не было заранее установленных контактов для приобретения и перевозки наркотиков. Только безопасный канал ввоза, создающий значительный стимул для торговли наркотиками и ввоза в страну больших объемов наркотиков, полностью контролируемый властями, предоставил N.A. и его сообщникам возможность организовать перевозку наркотиков вместе с лицами, с которыми он познакомился случайно.
N.A. нанял первого и второго заявителей для выполнения операции. Первый заявитель никогда не участвовал в операциях, связанных с наркотиками, а второй заявитель, недавно осужденный за торговлю наркотиками, не был именно в таком качестве связан с N.A., когда сотрудники полиции готовили операцию.
Сотрудники полиции могли предвидеть, что N.A. свяжется с другими лицами, конкретно с теми, которые свяжут его с поставщиками наркотиков, чтобы вместе участвовать в преступной схеме. Первый и второй заявители решили принять участие во ввозе наркотиков вместе с N.A. именно из-за наличия безопасного канала ввоза, созданного полицией и описанного N.A.
Первый заявитель был осужден за непосредственную помощь и пособничество N.A. в совершении преступления, связанного с наркотиками. Поэтому его действия должны рассматриваться как обусловленные фактом создания полицией Германии безопасного канала ввоза наркотиков в страну.
Ни N.A., ни первый заявитель не совершили бы преступления без соответствующих мер, принятых сотрудниками полиции Германии. Таким образом, они стали жертвами провокации - в автономном смысле этой концепции, как она определена в прецедентной практике Европейского Суда по пункту 1 статьи 6 Конвенции - со стороны сотрудников полиции с целью заставить указанных лиц совершить преступление, связанное с наркотиками, за которое они впоследствии были осуждены.
Второй заявитель был осужден за то, что он согласился забрать наркотики в квартире после того, как их ввезли в страну через порт с помощью работника портового дока и оставили в квартире, и затем перевезти наркотики в г. Берлин. В отличие от ситуации с ввозом наркотиков через порт, сотрудники полиции Германии не влияли и каким-либо иным образом не были причастны к последующей перевозке наркотиков из квартиры. Хотя второй заявитель был признан виновным в незаконном хранении наркотиков, переданных ему N.A., и в помощи и пособничестве N.A. в перевозке наркотиков, его участие и его действия, следовательно, не могли рассматриваться как определяемые планами сотрудников полиции, которые не оказывали какого-либо давления на второго заявителя. Таким образом, последующее использование в рамках уголовного дела в отношении второго заявителя доказательств, полученных с использованием мер под прикрытием, не затрагивало вопроса о нарушении пункта 1 статьи 6 Конвенции в этом контексте.
(b) Процессуальная проверка наличия факта провокации. Что касается N.A. и первого заявителя, Земельный суд г. Берлина не прекратил производство по их уголовным делам и не исключил какие-либо доказательства, связанные с полицейской провокацией. Он только значительно снизил назначенные им наказания.
В упомянутом выше Постановлении по делу "Фурхт против Германии" (Furcht v. Germany) Европейский Суд решил, что все доказательства, полученные в результате полицейской провокации, должны быть исключены из материалов дела или необходимо применять аналогичную по своим последствиям процедуру.
Земельный суд г. Берлина использовал доказательства, непосредственно полученные в результате полицейской провокации, а именно показания действовавшего под прикрытием агента, показания сотрудников полиции, контролировавших информатора, а также протокол показаний информатора. Хотя власти Германии утверждали, что указанные доказательства были использованы в основном, чтобы осудить N.A. и первого заявителя только в той части, в которой доказательства не противоречили признательным показаниям подсудимых, по-видимому, у подсудимых не было иного выхода для разоблачения факта провокации, кроме как сознаться в совершении преступления.
Поскольку имела место тесная связь между признанием в совершении преступления и провокацией, которая привела к совершению преступления, Земельный суд г. Берлина должен был исключить из материалов дела не только показания агента под прикрытием и сотрудников полиции, контролировавших информатора, а также протокол показаний информатора, но и признательные показания N.A. и первого заявителя, или же суд должен был применить процедуру с аналогичными последствиями. На уровне суда второй инстанции ошибка нижестоящего суда сделать соответствующие выводы из полицейской провокации была повторена Федеральным верховным судом (справедливости) Германии. Хотя оба упомянутых в настоящем деле суда вынесли свои решения до принятия Европейским Судом упомянутого выше Постановления по делу "Фурхт против Германии" (Furcht v. Germany), постановление Федерального конституционного суда Германии было вынесено спустя лишь несколько месяцев. Федеральный конституционный суд Германии широко процитировал прецедентную практику Европейского Суда, включая упомянутое выше Постановление по делу "Фурхт против Германии" (Furcht v. Germany), и пытался извлечь из этих материалов уроки для нижестоящих судов Германии для использования в будущем. Однако признавая, что доказательства против первого заявителя, полученные в результате провокации, не были полностью исключены из материалов дела, Федеральный конституционный суд Германии пытался разграничить дело N.A. и первого заявителя от упомянутого выше Постановления по делу "Фурхт против Германии" (Furcht v. Germany), для чего Европейский Суд не усмотрел каких-либо оснований.
N.A. и первый заявитель могли продолжать утверждать, что они являются жертвами нарушения пункта 1 статьи 6 Конвенции, поскольку суды Германии не сделали необходимых выводов из факта признания наличия провокации на совершение преступления.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции в отношении заявительницы и первого заявителя, по делу не было допущено нарушения требований пункта 1 статьи 6 Конвенции в отношении второго заявителя (принято единогласно).
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил первому заявителю 18 000 евро в качестве компенсации морального вреда.
Источник публикации: https://espchhelp.ru/blog/3672-akbay-i-drugiye-protiv-germanii .
Oktober 2020 im Fall "Akbay und andere gegen Deutschland (Akbay and Others v. Germany)" (Beschwerde N 40495/15 und andere Beschwerden).
Im Jahr 2015 wurden die Antragsteller bei der Vorbereitung der Beschwerden unterstützt. Anschließend wurden die Beschwerden in Deutschland zusammengefasst und kommuniziert.
In dem Fall wurden Beschwerden über die Weigerung, Beweise im Zusammenhang mit der direkten und indirekten Provokation der Polizeibeamten in Bezug auf die Begehung eines Verbrechens im Zusammenhang mit Drogen auszuschließen, erfolgreich geprüft. In dem Fall wurde ein Verstoß gegen die Anforderungen von Artikel 6 Absatz 1 des Übereinkommens zum Schutz der Menschenrechte und Grundfreiheiten zugelassen.
SACHVERHALT
Der Ehemann der Beschwerdeführerin, N. A., wurde zusammen mit dem ersten und zweiten Beschwerdeführer wegen Drogenverbrechen im Zusammenhang mit einer Operation zur Einfuhr von Drogen in das Land verurteilt. Die Gerichte Deutschland haben erkannt, dass in Bezug auf N. A. durch die Polizei erlaubt war, eine Provokation, побудившая N. A., ein Verbrechen zu Begehen, und dass die erste (aber nicht das zweite) der Antragsteller hat der indirekten Provokationen. Die von N. A. und dem Erstkläger verhängten Strafen wurden entsprechend reduziert. Das Urteil, das dem zweiten Antragsteller vorlag, wurde insgesamt gelockert.
RECHTSFRAGE
Über die Einhaltung von Artikel 34 des Übereinkommens. Wie die Klägerin behauptete, war ihr Mann, der vor dem Europäischen Gerichtshof Beschwerde eingelegt hatte, ein direktes Opfer der Verletzung von Artikel 6 der Konvention. Der Europäische Gerichtshof sollte daher prüfen, ob die Klägerin das Recht hatte, an dem Fall teilzunehmen, nur weil die Handlungen der deutschen Behörden, die angeblich gegen die Anforderungen des Übereinkommens verstoßen, ihre Rechte unmittelbar beeinträchtigten, weil sie das Vorhandensein von moralischem und materiellem Interesse nachweisen konnte, was ihr die Beschwerde erlaubte.
(a) Moralisches Interesse. Eine mögliche Verletzung von Artikel 6 des Übereinkommens, die auf einer illegalen Provokation auf eine Straftat beruht, die sonst nicht begangen werden könnte, betrifft Fragen, die nur über Verfahrensverstöße hinausgehen, die das Verfahren als ungerecht einstufen. Da die Feststellung der Tatsache der Provokation dazu führen muss, dass alle Beweise, die durch provokative oder ähnliche Handlungen erhalten wurden, aus dem Fall ausgeschlossen werden müssen, wird die Schlussfolgerung des Europäischen Gerichtshofs, dass dies zu einer Verletzung von Artikel 6 des Übereinkommens führte, dem Betroffenen erlauben, auf der innerstaatlichen Ebene die Rechtmäßigkeit eines auf diesen Beweisen basierenden Urteils angemessen anzufechten.
(b) Materielles Interesse. Hinsichtlich des möglichen Schadensersatzanspruchs nach Artikel 41 des Übereinkommens im Falle der Feststellung einer Verletzung von Artikel 6 des Übereinkommens in einem Fall gegen N. A. kann aus der Rechtsprechungspraxis des Europäischen Gerichtshofs geschlossen werden, dass die notwendigen direkten Folgen für die materiellen Rechte des Beschwerdeführers aus der Anwendung der angefochtenen Maßnahme in erster Linie die vom Staat festgelegten Rechte betreffen sollten. Umgekehrt reicht ein potenzieller Anspruch auf Entschädigung nach Artikel 41 des Übereinkommens, der vor allem die Feststellung einer Verletzung der Rechte des Anmelders vorsieht, nicht aus, um den Anmelder als potentielles Opfer einer Verletzung von Artikel 6 Absatz 1 des Übereinkommens zu betrachten. Dieser Anspruch kann nur dann geltend gemacht werden, wenn ein Verstoß gegen Artikel 6 Absatz 1 des Übereinkommens festgestellt wird. Der potenzielle Anspruch auf Entschädigung nach Artikel 41 des Übereinkommens kann daher nicht als materielles Interesse angesehen werden, das es der Beschwerdeführerin ermöglichen würde, in ihrem Namen eine Beschwerde einzureichen.
(c) Eine Frage von öffentlichem Interesse, die sich auf die "Achtung der Menschenrechte"bezieht. Dieser Fall betrifft insbesondere die Provokation durch die Polizei, die von deutschen Gerichten anerkannt wurde, sowie die Folgen der Anerkennung der polizeilichen Provokation, um die Anforderungen von Artikel 6 des Übereinkommens zu erfüllen, wie sie beispielsweise im Fall "Furcht gegen Deutschland" ausgelegt sind (Urteil des Europäischen Gerichtshofs vom 23. Oktober 2014, Beschwerde Nr. 54648/09). Daher geht die Hauptfrage, die in der Beschwerde der Klägerin angesprochen wird, über ihre persönlichen Interessen hinaus, da sie das Rechtssystem und die Rechtspraxis der deutschen Behörden betrifft.
Unter Berücksichtigung des moralischen Interesses der Beschwerdeführerin und der Tatsache, dass es ein öffentliches Interesse an der "Achtung der Menschenrechte" gibt, kam der Europäische Gerichtshof nach einer allgemeinen Bewertung zu dem Schluss, dass es außergewöhnliche Umstände gab, die die Anerkennung des Status des Opfers für die Beschwerdeführerin rechtfertigten.
VERORDNUNG
In dem Fall wurde der vorläufige Einspruch der deutschen Behörden nach Artikel 34 des Übereinkommens abgelehnt (einstimmig angenommen).
Über die Einhaltung von Artikel 6 Absatz 1 des Übereinkommens. (a) Überprüfung im Wesentlichen der Beschwerde über die Provokation. Die deutschen Gerichte räumten ein, dass sowohl N. A. als auch der erste Beschwerdeführer, aber nicht der zweite, von Polizeibeamten provokiert wurden.
Während N. A. in direktem Kontakt mit einem Undercover-Polizisten und einem Informanten stand, der auf Anweisung der Polizeibeamten handelte, standen der erste und der zweite Antragsteller nicht direkt mit diesen Personen in Kontakt.
Eine Person kann als Gegenstand einer Provokation betrachtet werden, wenn sie nicht direkt in Kontakt mit Undercover-Polizisten kam, sondern an der Begehung eines Verbrechens durch einen Komplizen beteiligt war, der direkt von der Polizei provoziert wurde. Der Europäische Gerichtshof hat in diesem Zusammenhang die Frage untersucht, ob die Polizisten vorhersehen konnten, dass die Person, die sie direkt zur Begehung einer Straftat provoziert haben, wahrscheinlich mit anderen Personen Kontakt aufnehmen konnte, um sie an der Begehung einer Straftat zu beteiligen, ob die Handlungen der genannten Person auch von Polizisten bestimmt wurden und ob die beteiligten Dritten nach deutschem Recht als Mittäter der Straftat gelten könnten.
N. A. hatte keine vorher festgelegten Kontakte zum Erwerb und Transport von Drogen. Nur ein sicherer Kanal Einfuhr, schafft einen bedeutenden Anreiz für den Handel mit Drogen und Einfuhr großer Mengen von Drogen, vollständig kontrollierte den Behörden gestellt, N. A. und seine Komplizen die Gelegenheit, organisieren den Transport von Drogen zusammen mit den Personen, mit denen er zufällig traf.
N. A. stellte den ersten und zweiten Bewerber ein, um die Operation durchzuführen. Der erste Beschwerdeführer war nie an Drogengeschäften beteiligt, und der zweite Beschwerdeführer, der kürzlich wegen Drogenhandels verurteilt wurde, war nicht genau in dieser Eigenschaft mit N. A. verbunden, als die Polizeibeamten die Operation vorbereiteten.
Die Polizisten konnten voraussehen, daß die N. A. Kontakt mit anderen Personen, insbesondere mit denen, die Sie binden ihn mit den Lieferanten der Drogen, um gemeinsam zu kriminellen Schema. Die erste und die zweite Bewerber entschieden, die Teilnahme an der Einfuhr von Drogen zusammen mit N. A. gerade wegen der Anwesenheit des sicheren Kanals Einfuhr, erstellt von der Polizei und den beschriebenen N. A.
Der erste Beschwerdeführer wurde wegen Soforthilfe und Beihilfe zur Begehung eines Drogenverbrechens verurteilt. Daher sollten seine Handlungen als bedingt durch die Tatsache, dass die Polizei in Deutschland einen sicheren Kanal für die Einfuhr von Drogen in das Land.
Weder N. A. noch der Ersthelfer hätten die Straftaten ohne entsprechende Maßnahmen der deutschen Polizei begangen. So wurden sie Opfer einer Provokation - im autonomen Sinne dieses Konzepts, wie es in der Rechtsprechung des Europäischen Gerichtshofs nach Artikel 6 Absatz 1 des Übereinkommens definiert ist - durch Polizisten, um diese Personen zu zwingen, ein Drogenverbrechen zu begehen, für das sie später verurteilt wurden.
Zweite wurde die Klägerin verurteilt, weil er willigte ein, Holen Medikamente in der Wohnung, nachdem Sie ins Land brachten, durch den Hafen mit einem Arbeiter am Hafen Dock und verließen die Wohnung, und dann transportieren Drogen in Berlin. Anders als bei der Einfuhr von Drogen durch den Hafen waren die deutschen Polizisten nicht betroffen und in keiner anderen Weise an der anschließenden Beförderung von Drogen aus der Wohnung beteiligt. Obwohl der zweite Antragsteller ist schuldig des illegalen Besitzes von Drogen, die ihm N. A., und in der Beihilfe und Beihilfe N. A. am Drogenhandel konnten seine Beteiligung und sein Handeln daher nicht als von den Plänen der Polizeibeamten bestimmt angesehen werden, die keinen Druck auf den zweiten Antragsteller ausübten. Die spätere Verwendung von Beweismitteln, die durch verdeckte Maßnahmen im Rahmen eines Strafverfahrens gegen den zweiten Antragsteller erhalten wurden, betraf daher in diesem Zusammenhang keinen Verstoß gegen Artikel 6 Absatz 1 des Übereinkommens.
(b) Verfahrensüberprüfung, ob eine Provokation vorliegt. Ueber N. A. und des ersten Antragstellers, hat das Landgericht Berlin hat die Produktion nicht Ihre Strafsachen nicht ausgeschlossen irgendwelche Beweise, die sich mit der Polizei eine Provokation. Er hat die ihnen zugewiesenen Strafen nur deutlich reduziert.
In der oben genannten Entscheidung im Fall Furcht gegen Deutschland hat der Europäische Gerichtshof entschieden, dass alle Beweise, die sich aus einer polizeilichen Provokation ergeben, aus dem Fallmaterial ausgeschlossen werden müssen oder dass ein ähnliches Verfahren angewendet werden muss.
Das Landgericht Berlin nutzte die Beweise, die direkt aus der polizeilichen Provokation stammen, nämlich die Aussage eines Undercover-Agenten, die Aussage von Polizisten, die den Informanten kontrollierten, sowie das Protokoll der Aussagen des Informanten. Obwohl die deutschen Behörden behaupteten, dass die genannten Beweise hauptsächlich verwendet wurden, um N. A. zu verurteilen. und der erste Beschwerdeführer nur in dem Teil, in dem die Beweise nicht im Widerspruch zu den Geständnissen der Angeklagten, offenbar hatte der Angeklagte keine andere Möglichkeit, die Tatsache der Provokation aussetzen, als ein Verbrechen zu gestehen.
Da zwischen dem Geständnis und der Provokation, die zur Tat führte, ein enger Zusammenhang bestand, musste das Landgericht Berlin nicht nur die Aussagen des Undercover-Agenten und der Polizisten, die den Informanten kontrollierten, sowie das Protokoll der Aussagen des Informanten, sondern auch das Geständnis von N. A. und dem ersten Beschwerdeführer ausschließen, oder das Gericht musste das Verfahren mit ähnlichen Folgen anwenden. Auf Gerichtsebene der zweiten Instanz wurde der Fehler des Untergerichts, aus der polizeilichen Provokation entsprechende Schlüsse zu ziehen, vom deutschen Bundesgerichtshof (Justiz) wiederholt. Obwohl beide in diesem Fall genannten Gerichte vor der Entscheidung des Europäischen Gerichtshofs über den Fall "Furcht gegen Deutschland" ihre Entscheidungen getroffen haben, wurde das Urteil des Deutschen Bundesverfassungsgerichts nur wenige Monate später gefällt. Das Deutsche Bundesverfassungsgericht hat die Praxis des Europäischen Gerichtshofs, einschließlich des oben genannten Urteils im Fall "Furcht gegen Deutschland", ausführlich zitiert und versucht, aus diesen Materialien Lehren für die untergeordneten Gerichte Deutschlands für die zukünftige Verwendung zu ziehen. Da die Beweise gegen den ersten Beschwerdeführer jedoch nicht vollständig aus den Akten des Falles ausgeschlossen waren, versuchte das deutsche Bundesverfassungsgericht, den Fall N. A. abzugrenzen. und der erste Kläger von der oben genannten Entscheidung im Fall "Furcht gegen Deutschland" (Furcht v. Deutschland), für die der Europäische Gerichtshof keinen Grund sah.
N. A. und der erste Beschwerdeführer konnten weiterhin behaupten, dass sie Opfer einer Verletzung von Artikel 6 Absatz 1 des Übereinkommens sind, da die deutschen Gerichte nicht die notwendigen Schlussfolgerungen aus der Tatsache gezogen haben, dass eine Provokation zur Begehung einer Straftat vorliegt.
VERORDNUNG
In dem Fall wurde ein Verstoß gegen die Anforderungen von Artikel 6 Absatz 1 des Übereinkommens gegen die Anmelderin und den ersten Anmelder zugelassen, in dem Fall wurde kein Verstoß gegen die Anforderungen von Artikel 6 Absatz 1 des Übereinkommens gegen den zweiten Anmelder zugelassen (einstimmig angenommen).
ENTSCHÄDIGUNG
Artikel 41 des Übereinkommens anzuwenden. Der Europäische Gerichtshof hat dem Erstkläger 18.000 Euro als Entschädigung für den moralischen Schaden zugesprochen.
Quelle der Veröffentlichung: https://espchhelp.ru/blog/3671-akbay-und-andere-gegen-deutschland .
The ECHR ruling of October 15, 2020 in the case "Akbay and Others v. Germany" (Akbay and Others v. Germany)" (aplication No. 40495/15 and other aplications).
In 2015, the applicants were assisted in the preparation of aplications. Subsequently, the aplications were combined and communicated to Germany.
Aplications about the refusal to exclude evidence related to direct and indirect provocation of police officers in relation to the commission of a drug crime from the case materials were successfully considered in the case. The case involved a violation of the requirements of paragraph 1 of article 6 of the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms.
THE CIRCUMSTANCES OF THE CASE
The applicant's husband, N. A., together with the first and second applicants, was convicted of drug-related crimes in the context of an operation to import drugs into the country. The German courts recognized that a provocation was committed against N. A. by the police officers, which prompted N. A. to commit a crime, and that the first (but not the second) applicant was subjected to indirect provocation. The penalties imposed on N. A. and the first applicant were reduced accordingly. The sentence imposed on the second applicant was generally commuted.
LEGAL ISSUES
Regarding compliance with article 34 of the Convention. According to the applicant, the direct victim of a violation of article 6 of the Convention was her husband, N. A. He died before the complaint was filed with the European Court. In this regard, the European Court had to consider whether the applicant had the right to participate in the case solely on the basis that the actions of the German authorities, allegedly violating the requirements of the Convention, had a direct impact on her rights, because she could prove the existence of a moral and material interest, which allowed her to file a complaint.
(a) Moral interest. A potential violation of article 6 of the Convention based on an unlawful provocation to commit a crime that might otherwise not have been committed raises issues that go beyond just procedural violations, as a result of which the proceedings are recognized as unfair. Taking into account that the establishment of the fact of provocation should lead to the fact that all evidence obtained during provocative or similar actions should be excluded from the case materials, the conclusion of the European Court that there was a violation of Article 6 of the Convention as a result of this will allow the interested person to reasonably appeal at the domestic level the legality of the sentence based on this evidence.
(b) Material interest. As for the potential claim for compensation under article 41 of the Convention in the event of a violation of Article 6 of the Convention in the case against N. A., it can be concluded from the case-law of the European Court that the necessary direct consequences for the applicant's material rights from the application of the appealed measure should primarily concern the rights established by the State. Conversely, a potential claim for compensation under article 41 of the Convention, which primarily provides for the establishment of a violation of the applicant's rights, is insufficient to consider the applicant a potential victim of a violation of article 6, paragraph 1, of the Convention. This requirement can take place only when a violation of article 6, paragraph 1, of the Convention is established. Thus, a potential claim for compensation under article 41 of the Convention cannot be considered as a material interest that would allow the applicant to file a complaint on her own behalf.
(c) A matter of public interest concerning "respect for human rights". The present case does indeed raise issues, in particular, about provocation by the police, which was recognized by the German courts, as well as about the consequences of recognizing the fact of police provocation, in order to comply with the requirements of Article 6 of the Convention, as they are interpreted, for example, in the case "Furcht v. Germany" (Judgment of the European Court of 23 October 2014, complaint No. 54648/09). Consequently, the main issue raised in the applicant's complaint goes beyond her personal interests, since it concerns the legal system and the legal practice of the German authorities.
As a result, taking into account the applicant's moral interest and the existence of a matter of public interest in the case and related to "respect for human rights", the European Court, after conducting a general assessment, concluded that there were exceptional circumstances that justified the recognition of the applicant's status as a victim of a violation of the Convention.
RESOLUTION
In the case, the preliminary objection of the German authorities under article 34 of the Convention was rejected (adopted unanimously).
Regarding compliance with paragraph 1 of article 6 of the Convention. (a) Verification of the merits of the provocation complaint. The German courts recognized that both N. A. and the first applicant, but not the second, were subjected to provocation by police officers.
While N. A. was in direct contact with an undercover police agent and with an informant acting on the instructions of police officers, the first and second applicants did not contact these persons directly.
A person can be considered an object of provocation if he did not directly contact undercover police officers, but was involved in the commission of a crime by an accomplice who was directly provoked to this by police officers. In this regard, the European Court considered the questions of whether the police officers could have foreseen that the person whom they directly provoked to commit the crime could probably have contacted other persons with the aim of involving them in the commission of the crime, whether the actions of the said person were also determined by the police officers and whether the third parties involved in the case could be considered accomplices to the crime under German law.
N. A. had no pre-established contacts for the purchase and transportation of drugs. Only a secure import channel, which creates a significant incentive for drug trafficking and the import of large volumes of drugs into the country, fully controlled by the authorities, provided N. A. and his accomplices with the opportunity to organize the transportation of drugs together with persons whom he met by chance.
N. A. hired the first and second applicants to perform the operation. The first applicant had never participated in drug-related operations, and the second applicant, who had recently been convicted of drug trafficking, was not associated with N. A. in this capacity when the police officers were preparing the operation.
The police officers could have foreseen that N. A. would contact other persons, specifically those who would connect him with drug suppliers, in order to participate in a criminal scheme together. The first and second applicants decided to take part in the import of drugs together with N. A. precisely because of the presence of a safe import channel created by the police and described by N. A.
The first applicant was convicted of directly aiding and abetting N. A. in the commission of a drug-related crime. Therefore, his actions should be considered as conditioned by the fact that the German police have created a safe channel for importing drugs into the country.
Neither N. A. nor the first applicant would have committed the crime without the appropriate measures taken by the German police officers. Thus, they became victims of provocation - in the autonomous sense of this concept, as it is defined in the case - law of the European Court of Justice under article 6, paragraph 1, of the Convention-by police officers in order to force these persons to commit a drug-related crime for which they were subsequently convicted.
The second applicant was convicted of having agreed to take the drugs in the apartment after they were brought into the country through the port with the help of a port dock worker and left in the apartment, and then to transport the drugs to Berlin. Unlike the situation with the import of drugs through the port, the German police officers did not influence and were not involved in any other way in the subsequent transportation of drugs from the apartment. Although the second applicant was found guilty of illegal possession of drugs transferred to him by N. A., and of aiding and abetting N. A. in the transportation of drugs, his participation and his actions, therefore, could not be considered as determined by the plans of the police officers, who did not exert any pressure on the second applicant. Thus, the subsequent use in the criminal case against the second applicant of evidence obtained using undercover measures did not raise the issue of a violation of article 6, paragraph 1, of the Convention in this context.
(b) Procedural verification of the fact of provocation. As for N. A. and the first applicant, the Berlin Land Court did not stop the proceedings in their criminal cases and did not exclude any evidence related to the police provocation. He only significantly reduced the penalties imposed by him.
In the above-mentioned Decision in the case "Furcht v. Germany" (Furcht v. Germany), the European Court decided that all evidence obtained as a result of police provocation should be excluded from the case materials or it is necessary to apply a procedure similar in its consequences.
The Berlin Land Court used evidence directly obtained as a result of a police provocation, namely the testimony of an undercover agent, the testimony of police officers who controlled the informant, as well as the protocol of the informant's testimony. Although the German authorities claimed that the specified evidence was used mainly to convict N. A. and the first applicant only in the part in which the evidence did not contradict the confessions of the defendants, apparently, the defendants had no other way out to expose the fact of provocation, except to confess to committing a crime.
Since there was a close connection between the confession of a crime and the provocation that led to the commission of the crime, the Berlin Land Court had to exclude from the case materials not only the testimony of the undercover agent and the police officers who controlled the informant, as well as the protocol of the informant's testimony, but also the confessions of N. A. and the first applicant, or the court had to apply a procedure with similar consequences. At the level of the second instance court, the error of the lower court to draw appropriate conclusions from the police provocation was repeated by the Federal Supreme Court (Justice) of Germany. Although both of the courts mentioned in the present case rendered their decisions before the European Court of Justice adopted the above-mentioned Decision in the case "Furcht v. Germany" (Furcht v. Germany), the decision of the Federal Constitutional Court of Germany was issued only a few months later. The Federal Constitutional Court of Germany has extensively cited the case-law of the European Court of Justice, including the above-mentioned Decision in the case "Furcht v. Germany" (Furcht v. Germany), and tried to draw lessons from these materials for the lower courts of Germany for future use. However, recognizing that the evidence against the first applicant obtained as a result of provocation was not completely excluded from the case file, the German Federal Constitutional Court tried to distinguish the case of N. A. and the first applicant from the above-mentioned decision in the case of "Fort against Germany" (v Furcht. Germany), for which the European Court has not seen any reason.
N. A. and the first applicant could continue to claim that they are victims of a violation of paragraph 1 of article 6 of the Convention, since the German courts did not draw the necessary conclusions from the fact of the recognition of the presence of provocation to commit a crime.
RESOLUTION
In the case, there was a violation of the requirements of paragraph 1 of article 6 of the Convention in respect of the applicant and the first applicant, in the case there was no violation of the requirements of paragraph 1 of article 6 of the Convention in respect of the second applicant (adopted unanimously).
COMPENSATION
In the application of article 41 of the Convention. The European Court awarded the first applicant 18,000 euros in compensation for non-pecuniary damage.
Source of the publication: https://espchhelp.ru/blog/3670-akbay-and-others-v-germany .
Постановление ЕСПЧ от 13 октября 2020 года по делу "Фрынку против Румынии (Francu v. Romania)" (жалоба N 69356/13).
В 2013 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Румынии.
По делу успешно рассмотрена жалоба на отказ в рамках рассмотрения дела о коррупции против мэра заслушать в закрытом порядке ходатайство заявителя об освобождении его из-под стражи по причинам, связанным с состоянием здоровья. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Заявитель был заключен под стражу в качестве меры пресечения в связи с проводившимся расследованием по факту распределения им, когда он занимал должность мэра, договоров о государственных закупках. Заявитель просил Апелляционный суд рассмотреть его ходатайство об освобождении из-под стражи в закрытом порядке, как это сделал суд первой инстанции, считая, что (i) присутствие в зале суда публики и представителей средств массовой информации может негативно сказаться на его праве на презумпцию невиновности и (ii) поскольку основания для ходатайства об освобождении из-под стражи касались состояния его здоровья, а открытый характер судебного заседания и разглашение медицинских данных о нем нарушили бы его право на уважение частной жизни.
Апелляционный суд отклонил ходатайство заявителя, поскольку его дело не соответствовало ни одной из ситуаций, при которых закон предусматривал рассмотрение дела в закрытом порядке. В открытом судебном заседании Апелляционный суд постановил продлить срок содержания заявителя под стражей, установив, что различные проблемы со здоровьем, на которые ссылался заявитель, ранее не препятствовали ему выполнять свои должностные обязанности. В средствах массовой информации были опубликованы соответствующие статьи с ироничным содержанием.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения статьи 8 Конвенции. Неспособность Апелляционного суда обеспечить конфиденциальность медицинских данных о здоровье заявителя могла рассматриваться как вмешательство в его право на уважение частной жизни. Отказ рассматривать в закрытом заседании жалобу заявителя на применение к нему меры пресечения в виде заключения под стражу мог быть признан как преследующий цель защиты "прав и свобод других лиц" ввиду публичного интереса в рассмотрении ходатайств об освобождении из-под стражи в открытом судебном заседании.
Европейский Суд ранее приходил к выводу, что уголовное разбирательство должно проводиться таким образом, чтобы не умалять права жертв или свидетелей преступления, предусмотренные статьей 8 Конвенции. В данных разбирательствах могут быть приняты определенные меры для защиты жертв, если при этом соблюдается надлежащий баланс эффективного осуществления права на защиту (см. Постановление Европейского Суда по делу "Y. против Словении" (Y. v. Slovenia) от 28 мая 2015 г., жалоба N 41107/10). См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 5.
Те же принципы применяются, mutatis mutandis, в тех случаях, если в рамках уголовного дела, когда имело место, как в настоящей жалобе, столкновение публичных интересов по обеспечению прозрачности судебного процесса и интереса подсудимого в сохранении конфиденциальности медицинских данных. Таким образом, Апелляционный суд должен был обеспечить баланс указанных конкурирующих интересов.
Уголовно-процессуальный кодекс Румынии позволял судам Румынии рассматривать дело в закрытом порядке (что означало согласно процессуальным нормам, что доступ третьих лиц к материалам дела будет ограничен), если открытое судебное заседание может причинить ущерб частной жизни лица. Именно это утверждал заявитель.
По мнению Европейского Суда, Апелляционный суд, когда просто упомянул, без дальнейших объяснений, что настоящее дело не соответствовало "ни одной из ситуаций", предусмотренных применимыми положениями Уголовно-процессуального кодекса Румынии, не привел относящихся к делу и достаточных оснований для принятия своего решения.
Что касается предполагаемой заинтересованности общественности в деле о коррупции применительно к лицу, занимающему выборную должность, Европейский Суд установил, что, даже если предположить, что известность подсудимого могла быть фактором, который следовало учитывать, анализируя вопрос о пропорциональности ходатайства о проведении судебного заседания в закрытом режиме, в настоящем деле было очевидно, что Апелляционный суд не рассмотрел отдельно вопрос о пропорциональности такой меры. Кроме того, разглашенная медицинская информация не имела какого-либо отношения к существу предъявленного заявителю обвинения.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно).
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителю 5 000 евро в качестве компенсации морального вреда.
Источник публикации: https://espchhelp.ru/blog/3669-frynku-protiv-rumynii .
Decizia CEDO din 13 octombrie, în 2020, în cazul "Frincu v. România (Frâncu v. România) "(sesizarea Nr 69356/13).
În 2013, solicitantul a fost asistat la pregătirea plângerii. Ulterior, plângerea a fost comunicată României.
În acest caz, o plângere a fost examinată cu succes împotriva refuzului de a asculta cererea reclamantului pentru eliberarea sa din custodie din motive de sănătate, în cadrul examinării cauzei de corupție împotriva primarului într-o ordine închisă. Cazul a implicat o încălcare a cerințelor articolului 8 din Convenția pentru Apărarea Drepturilor Omului și a Libertăților Fundamentale.
CIRCUMSTANȚELE CAZULUI
Reclamantul a fost reținut ca măsură preventivă în legătură cu o anchetă în curs de desfășurare privind distribuirea contractelor de achiziții publice de către acesta atunci când a deținut funcția de primar. Reclamanta a solicitat Curții de Apel să ia în considerare cererea sa de eliberare din arest în privat, ca tribunalul de primă instanță a făcut-o, având în vedere că (i) prezența publicului și a reprezentanților mass-media în sala de judecată ar putea afecta negativ dreptul său la prezumția de nevinovăție și (ii) din motivele pentru cererea de eliberare din arest în cauză starea lui de sănătate, și caracterul deschis al ședinței de judecată și divulgarea de date medicale despre el s-ar încălca dreptul său la respectarea vieții private.
Curtea de Apel a respins cererea reclamantului, deoarece cazul său nu corespundea niciuneia dintre situațiile în care legea prevedea o audiere închisă a cauzei. În cadrul unei ședințe de judecată deschise, Curtea de Apel a decis să prelungească detenția reclamantului, constatând că diferitele probleme de sănătate la care s-a referit reclamantul nu l-au împiedicat anterior să își îndeplinească atribuțiile oficiale. În mass-media au fost publicate articole relevante cu conținut ironic.
ASPECTE JURIDICE
În ceea ce privește respectarea articolului 8 din Convenție. Nerespectarea de către Curtea de Apel a confidențialității datelor medicale ale reclamantului cu privire la starea sa de sănătate ar putea fi considerată o ingerință în dreptul său la respectarea vieții private. Refuzul de a examina într-o sesiune închisă plângerea reclamantului cu privire la aplicarea unei măsuri preventive sub formă de detenție pentru el ar putea fi recunoscută ca urmărind scopul de a proteja "drepturile și libertățile altor persoane", având în vedere interesul public de a examina cererile de eliberare din custodie într-o ședință de judecată deschisă.
Curtea Europeană a concluzionat anterior că procedurile penale ar trebui să se desfășoare astfel încât să nu aducă atingere drepturilor victimelor sau martorilor infracțiunii prevăzute la articolul 8 din Convenție. În aceste proceduri, anumite măsuri pot fi luate pentru a proteja victimele, dacă un echilibru adecvat se observă și în exercitarea efectivă a dreptului la protecție (a se vedea Hotărârea Curții Europene în cazul "Y. v. Slovenia" (Y. v. Slovenia), din 28 Mai 2015, plângerea Nr 41107/10). A se vedea: buletinul Curții Europene a Drepturilor Omului. 2016. N 5.
Aceleași principii se aplică, mutatis mutandis, în cazurile în care, în cadrul unei cauze penale, când a existat, ca și în această plângere, o ciocnire a intereselor publice pentru a asigura transparența procesului judiciar și interesul inculpatului de a menține confidențialitatea datelor medicale. Astfel, Curtea de apel trebuia să asigure un echilibru al acestor interese concurente.
Codul de procedură penală a permis instanțelor din România să examineze o cauză în regim privat (ceea ce însemna, potrivit normelor procedurale, că accesul terților la materialele cauzei ar fi restricționat) dacă o ședință de judecată deschisă ar putea provoca daune vieții private a unei persoane. Acesta este exact ceea ce reclamantul a susținut.
Potrivit Curții Europene, Curtea de Apel, atunci când pur și simplu menționate, fără alte explicații, că prezenta cauză nu corespunde "oricare dintre situații", prevăzut de dispozițiile aplicabile din românia Codul de Procedură Penală, nu a oferit motive suficiente și relevante pentru luarea deciziei sale.
În ceea ce privește pretinsul interes public în cauza de corupție în legătură cu o persoană care deține o funcție aleasă, Curtea Europeană a constatat că, chiar presupunând că faima pârâtei ar fi putut fi un factor de care ar fi trebuit să se țină seama atunci când se analizează problema proporționalității cererii de a organiza o ședință privată, În speță era evident că Curtea de apel nu a examinat separat problema proporționalității unei astfel de măsuri. În plus, informațiile medicale divulgate nu aveau nicio legătură cu fondul acuzațiilor împotriva solicitantului.
Rezoluție
Cazul a implicat o încălcare a cerințelor articolului 8 din Convenție (adoptată în unanimitate).
Compensații
În aplicarea articolului 41 din Convenție. Curtea Europeană a acordat reclamantului 5 000 de euro în despăgubiri pentru daune morale.
Sursa publicației: https://espchhelp.ru/blog/3668-frincu-c-romania .
ECHR ruling of October 13, 2020 in the case "Frincu v. Romania"" (aplication No. 69356/13).
In 2013, the applicant was assisted in the preparation of the aplication. Subsequently, the aplication was communicated to Romania.
In the case, an aplication was successfully considered against the refusal to hear the applicant's petition for his release from custody for health reasons in the framework of the consideration of the corruption case against the mayor in a closed order. The case involved a violation of the requirements of article 8 of the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms.
THE CIRCUMSTANCES OF THE CASE
The applicant was taken into custody as a preventive measure in connection with an ongoing investigation into the distribution of public procurement contracts by him when he held the post of mayor. The applicant asked the Court of Appeal to consider his application for release from custody in private, as the court of first instance did, considering that (i) the presence of the public and representatives of the media in the courtroom could negatively affect his right to the presumption of innocence and (ii) since the grounds for the application for release from custody concerned his health, and the open nature of the court session and the disclosure of medical data about him would violate his right to respect for private life.
The Court of Appeal rejected the applicant's application, since his case did not correspond to any of the situations in which the law provided for a closed hearing of the case. In an open court hearing, the Court of Appeal decided to extend the applicant's detention, finding that the various health problems to which the applicant referred had not previously prevented him from performing his official duties. Relevant articles with ironic content were published in the mass media.
LEGAL ISSUES
Regarding compliance with article 8 of the Convention. The failure of the Court of Appeal to ensure the confidentiality of the applicant's medical data on his health could be considered as an interference with his right to respect for private life. The refusal to consider in a closed session the applicant's complaint about the application of a preventive measure in the form of detention to him could be recognized as pursuing the goal of protecting "the rights and freedoms of other persons" in view of the public interest in considering applications for release from custody in an open court session.
The European Court has previously concluded that criminal proceedings should be conducted in such a way as not to detract from the rights of victims or witnesses of the crime provided for in Article 8 of the Convention. In these proceedings, certain measures can be taken to protect the victims, if an appropriate balance is observed in the effective exercise of the right to protection (see the Judgment of the European Court in the case "Y. v. Slovenia " (Y. v. Slovenia) of 28 May 2015, complaint No. 41107/10). See: Bulletin of the European Court of Human Rights. 2016. N 5.
The same principles apply, mutatis mutandis, in cases where, in the framework of a criminal case, when there was, as in this complaint, a clash of public interests to ensure the transparency of the judicial process and the defendant's interest in maintaining the confidentiality of medical data. Thus, the Court of Appeal had to ensure a balance of these competing interests.
The Romanian Code of Criminal Procedure allowed the Romanian courts to consider a case in private (which meant, according to the procedural rules, that third parties ' access to the case materials would be restricted) if an open court session could cause damage to a person's private life. This is exactly what the applicant claimed.
According to the European Court, the Court of Appeal, when it simply mentioned, without further explanation, that the present case did not correspond to "any of the situations" provided for by the applicable provisions of the Romanian Code of Criminal Procedure, did not provide relevant and sufficient grounds for making its decision.
With regard to the alleged public interest in the corruption case in relation to a person holding an elected position, the European Court found that, even assuming that the defendant's fame could have been a factor that should have been taken into account when analyzing the question of the proportionality of the request to hold a court session in private, in the present case it was obvious that the Court of Appeal did not separately consider the question of the proportionality of such a measure. In addition, the disclosed medical information had no relation to the substance of the charges against the applicant.
RESOLUTION
The case involved a violation of the requirements of article 8 of the Convention (adopted unanimously).
COMPENSATION
In the application of article 41 of the Convention. The European Court awarded the applicant 5,000 euros in compensation for non-pecuniary damage.
Source of the publication: https://espchhelp.ru/blog/3667-frincu-v-romania .