Новости от 08 декабря 2021 года из блога, посвященного практике в Европейском суде по правам человека ЕСПЧ

• 

Обновлено 08.12.2021 07:26

 

Постановление ЕСПЧ от 02 марта 2021 года по делу "R.R. и другие против Венгрии (R.R. and Others v. Hungary)" (жалоба N 36037/17).

В 2017 году заявителям была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Венгрии.

По делу успешно рассмотрена жалоба неправомерное содержание под стражей в транзитной зоне с учетом продолжительности заключения и степени ограничения свободы передвижения. По делу допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

 

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

 

Заявители, ирано-афганская семья, включающая в том числе троих несовершеннолетних детей, содержалась в транзитной зоне Реске (Roszke) на границе между Венгрией и Сербией почти четыре месяца в ожидании результатов рассмотрения их ходатайств о предоставлении убежища. Вторая заявительница в это время была беременна. Первоначально заявители содержались в секции, предназначенной для семей, а затем они были переведены в изолированные секции по причинам медицинского характера.

 

ВОПРОСЫ ПРАВА

 

По поводу соблюдения статьи 5 Конвенции. Европейский Суд уже анализировал условия проживания взрослых заявителей, являвшихся просителями убежища, в транзитной зоне Реске в Постановлении по делу "Ильяс и Ахмед против Венгрии" (Ilias and Ahmed v. Hungary) (Постановление Большой Палаты Европейского Суда от 21 ноября 2019 г., жалоба N 47287/15 (См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2020. N 1.)) и пришел к выводу, что в указанном деле они не достигли уровня тяжести, необходимого для применения статьи 3 Конвенции. Однако в настоящем деле положение заявителей характеризовалось тем, что первый заявитель имел статус лица, повторно обратившегося за предоставлением убежища, дети-заявители были несовершеннолетними, а вторая заявительница, их мать, была беременна и находилась в тяжелом состоянии.

(a) Достаточность запасов еды у первого заявителя. Первый заявитель предположительно провел почти четыре месяца в состоянии крайней нищеты, не имея возможности получать достаточно еды. Власти отказывались предоставлять ему бесплатное питание на протяжении всего периода его пребывания в транзитной зоне. В соответствующий момент времени его можно было считать лицом, повторно обратившимся за предоставлением убежища, и, по общему правилу, в соответствии с законодательством ЕС власти Венгрии могли принимать решение о сокращении или даже об отказе в обеспечении бытовыми условиями на этом основании. Однако в связи с этим должно было быть вынесено мотивированное решение с учетом принципа соразмерности, что не было сделано в настоящем деле.

Хотя лицам, повторно обратившимся за предоставлением убежища, было разрешено получать продовольственную помощь, она не всегда оказывалась, и отсутствовали какие-либо правовые соглашения или гарантии между властями Венгрии и организациями, предположительно оказывающими такую помощь в транзитной зоне, которые обеспечивали бы правовую определенность действующих механизмов. Кроме того, отсутствовали информация и документация, подтверждавшие общие утверждения властей Венгрии о том, что у первого заявителя было достаточно еды. Заявитель мог покинуть транзитную зону только в направлении Сербии, и в этом случае он бы утратил право на рассмотрение его ходатайства о предоставлении убежища в Венгрии. Он полностью зависел от властей Венгрии в удовлетворении своих базовых потребностей и находился под их контролем.

Власти Венгрии не учли надлежащим образом зависимый статус заявителя в транзитной зоне и не смогли обеспечить его основными средствами к существованию.

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

 

По делу было допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции (принято единогласно).

 

(b) Уязвимость второй заявительницы и детей-заявителей. По общему правилу, в соответствии с Директивой ЕС об условиях приема (Директива Европейского парламента и Совета ЕС от 26 июня 2013 г. N 2013/33/ЕС, устанавливающая стандарты приема лиц, обратившихся с запросом о предоставлении международной защиты (в новой редакции).) власти Венгрии были обязаны принимать во внимание особое положение несовершеннолетних лиц и беременных женщин, а также оценивать и отслеживать любые потребности в приеме, связанные с их уязвимым положением, на протяжении всей продолжительности процедуры предоставления им убежища. В соответствии с законодательством Венгрии власти также были обязаны провести индивидуальную оценку их особых потребностей, что не было сделано. Европейский Суд, проводя свою оценку, принял во внимание следующие факторы.

Физические условия. В течение нескольких месяцев заявители страдали от жары в жилом контейнере в семейной зоне, в котором отсутствовал кондиционер или надлежащая вентиляция.

Пригодность объектов и сооружений для проживания детей. Детям-заявителям было семь месяцев, шесть и семь лет, соответственно. Кровати не были приспособлены для детей, и в течение полутора месяцев после того, как семья была переведена в изолятор, у детей-заявителей не было доступа к игровой площадке. Кроме того, не проводилось мероприятий, специально организованных для детей. После их помещения в изолятор заявители также не контактировали с другими семьями просителей убежища или представителями неправительственных правозащитных организаций.

Медицинское обслуживание и доступность психологической помощи. Отсутствовала медицинская документация, касавшаяся младшего ребенка, и не оспаривалось, что девочке не были сделаны все прививки, рекомендованные в ее возрасте. Медицинское обслуживание вне помещения в присутствии сотрудников полиции (мужского пола) также должно было причинять заявителям некоторый дискомфорт, особенно во время гинекологических осмотров второй заявительницы. Кроме того, вторая заявительница, у которой в течение длительного периода были психологические проблемы, связанные с травмой, о чем было известно властям, не получала какого-либо психологического или психиатрического лечения. Наличие элементов, напоминающих условия содержания в исправительном учреждении, и ограничения, присущие содержанию под стражей, также должны были вызывать тревогу у детей-заявителей, причинять им психологическую травму и способствовать унижению образа родителя в глазах детей.

Продолжительность пребывания. Заявители находились в транзитной зоне почти четыре месяца. Хотя вышеупомянутые условия могут не достигнуть уровня тяжести, необходимого для применения статьи 3 Конвенции, в случае непродолжительного заключения, их повторение и накапливание в течение длительного периода с неизбежностью будет иметь вредные последствия для лиц, подвергшихся их воздействию.

С учетом вышеизложенного дети-заявители и вторая заявительница, их мать, подвергались обращению, которое превышало необходимый уровень тяжести.

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

 

По делу было допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции (принято единогласно).

 

По поводу соблюдения пункта 1 статьи 5 Конвенции. (a) Были ли заявители лишены свободы (применимость пункта 1 статьи 5 Конвенции). В упомянутом выше Постановлении по делу "Ильяс и Ахмед против Венгрии" (Ilias and Ahmed v. Hungary) Европейский Суд постановил, что нахождение заявителей в транзитной зоне Реске в течение 23 дней не было равносильно de facto лишению свободы и, следовательно, статья 5 Конвенции была не применима. Необходимо было проанализировать, позволяло ли особое положение заявителей в настоящем деле сделать другой вывод с учетом следующих факторов.

Индивидуальная ситуация и выбор заявителей. Заявители въехали в транзитную зону по собственной инициативе и добровольно, чтобы обратиться с ходатайством о предоставлении убежища в Венгрии.

Применимый правовой режим, его цель и продолжительность. В отличие от упомянутого выше Постановления по делу "Ильяс и Ахмед против Венгрии" (Ilias and Ahmed v. Hungary) в настоящем деле не применялось положение, ограничивающее максимальную продолжительность пребывания просителя убежища в зоне до четырех недель, а также отсутствовало какое-либо иное положение внутригосударственного законодательства, которое устанавливало бы максимальную продолжительность пребывания заявителей в транзитной зоне. Рассмотрение ходатайств заявителей о предоставлении убежища не соответствовало срокам, установленным внутригосударственным законодательством, и не было быстрым. Заявители провели в транзитной зоне почти четыре месяца в ожидании результата. Более того, отсутствовали какие-либо указания на то, что сами заявители не соблюдали действующие правовые нормы или действовали недобросовестно в какое-либо время в течение срока их пребывания в транзитной зоне.

Характер и степень фактически примененных/перенесенных заявителями ограничений. Заявители в любое время могли покинуть транзитную зону в направлении Сербии. Однако их свобода передвижения была строго ограничена в период проживания в транзитной зоне подобно тому, как это характерно для содержания в некоторых следственных изоляторах облегченного режима, и стала еще более ограниченной после их перевода в изолятор. Кроме того, было установлено, что условия их проживания противоречили статье 3 Конвенции.

В указанных обстоятельствах пребывание заявителей в транзитной зоне было равносильно de facto лишению свободы. Следовательно, пункт 1 статьи 5 Конвенции был применим в деле.

(b) Было ли содержание под стражей законным. В настоящем деле отсутствовала четко определенная законодательная база для содержания заявителей под стражей, которое власти основывали на слишком широком толковании общего положения внутригосударственного законодательства. Заявители de facto содержались под стражей: власти не приняли какого-либо официального решения, имеющего правовое значение, с указанием причин задержания, включая индивидуальную оценку и рассмотрение альтернатив, которые были бы менее принудительными. Примененная процедура не соответствовала требованиям, изложенным в прецедентной практике Европейского Суда, и не могла считаться "законной".

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

 

По делу было допущено нарушение требований пункта 1 статьи 5 Конвенции (принято шестью голосами "за" при одном - "против").

Европейский Суд также постановил шестью голосами "за" при одном - "против", что было допущено нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции, поскольку заявители не имели в своем распоряжении каких-либо механизмов обжалования законности их de facto содержания под стражей.

 

КОМПЕНСАЦИЯ

 

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил первому заявителю и второй заявительнице по 4 500 евро каждому, а также по 6 500 евро каждому из детей-заявителей в качестве компенсации морального вреда.

 

Источник публикации: https://espchhelp.ru/blog/3791-r-r-i-drugiye-protiv-vengrii .

 

 

 

Az EJEE 2021.Március 02-i határozata az "R. R. és társai kontra Magyarország ügyben (R. R. és társai kontra Magyarország)" (36037/17. számú panasz).

2017-ben a kérelmezőket segítették a panasz elkészítésében. Ezt követően a panaszt közölték Magyarországgal.

A tranzitzónában történő jogellenes fogva tartás panaszát, figyelembe véve a fogva tartás időtartamát és a szabad mozgás korlátozásának mértékét, sikeresen megvizsgálták az ügyben. Az ügy az Emberi Jogok és alapvető szabadságok védelméről szóló Egyezmény 5.cikkében foglalt követelmények megsértésével járt.

 

AZ ÜGY KÖRÜLMÉNYEI

 

A kérelmezőket, egy iráni-Afgán családot, köztük három kiskorú gyermeket, a Magyarország és Szerbia közötti határon fekvő Roszke tranzitzónájában tartották csaknem négy hónapig, a menedékkérelmük elbírálásának eredményére várva. A második kérelmező akkor terhes volt. Kezdetben a pályázókat egy családoknak szánt szakaszban tartották, majd orvosi okokból elszigetelt szakaszokba helyezték őket.

 

JOGI KÉRDÉSEK

 

Az Egyezmény 5.cikkének való megfelelés tekintetében. Az Európai Bíróság az "Ilias and Ahmed V. Magyarország" ügyben hozott ítéletben (az Európai Bíróság Nagykamara 2019.November 21-i ítélete, 47287/15. sz. panasz) már elemezte a Reske tranzitzónában menedékkérők felnőtt kérelmezők életkörülményeit (Lásd: az Emberi Jogok Európai Bíróságának Precedensei. Különleges Kérdés. 2020. N 1.) és arra a következtetésre jutottak, hogy az említett esetben nem érték el az Egyezmény 3.cikkének alkalmazásához szükséges súlyossági szintet. Ebben az esetben azonban a kérelmezők helyzetét az jellemezte, hogy az első kérelmező olyan személy státusza volt, aki ismét menedékjogot kért, a kérelmező gyermekek kiskorúak voltak, a második kérelmező, anyjuk, terhes volt, súlyos állapotban.

a) az első kérelmező élelmiszer-ellátásának megfelelősége. Az első kérelmező állítólag csaknem négy hónapot töltött szélsőséges szegénységben, nem tudott elegendő ételt szerezni. A hatóságok a tranzitzónában való tartózkodása teljes időtartama alatt megtagadták számára az ingyenes étkezést. A megfelelő időben ismét menedékjogot kérőnek tekinthetik, és általános szabályként az uniós jogszabályoknak megfelelően a magyar hatóságok dönthetnek úgy, hogy ezen az alapon csökkentik vagy akár megtagadják az életkörülmények biztosítását. E tekintetben azonban indokolt döntést kellett volna hozni, figyelembe véve az arányosság elvét, amelyet ebben az esetben nem tettek meg.

Bár az emberek, akik menedékjog iránti kérelmet, újra voltak kaphat élelmiszer-támogatást, ez nem volt mindig feltéve, hogy nem jogi megállapodások, vagy garanciák között a magyar hatóságok, szervezetek állítólag ilyen segítséget nyújtó, a tranzit zóna, amely biztosítja, hogy a jogbiztonság a meglévő mechanizmusok. Ráadásul a magyar hatóságok általános állítását alátámasztó információk és dokumentumok sem voltak arról, hogy az első kérelmezőnek elegendő élelme lenne. A kérelmező csak Szerbia irányába hagyhatja el a tranzitzónát, ebben az esetben elveszítheti a magyarországi menedékjog iránti kérelem elbírálásának jogát. Teljes mértékben a magyar hatóságoktól függött, hogy kielégítse alapvető szükségleteit, és az ő irányításuk alatt állt.

A magyar hatóságok nem vették megfelelően figyelembe a kérelmező tranzitzónában fennálló eltartott helyzetét, és nem tudták biztosítani számára az alapvető megélhetési eszközöket.

 

Felbontás

 

Az ügy az Egyezmény 5. cikkében foglalt követelmények megsértésével járt (egyhangúlag elfogadva).

b) a második kérelmező és a kérelmező gyermekei sérülékenysége. Általános szabályként, a befogadási feltételekről szóló uniós irányelvvel összhangban (az Európai Parlament és a Tanács 2013. június 26-i irányelve N 2013/33 / EK, amely szabványokat állapít meg a nemzetközi védelmet kérelmező személyek fogadására (új változatban).) A magyar hatóságok kötelesek voltak figyelembe venni a kiskorúak és a terhes nők különleges helyzetét, valamint a menekültügyi eljárás teljes időtartama alatt felmérni és nyomon követni a kiszolgáltatott helyzetükkel kapcsolatos befogadási igényeket. A magyar jog szerint a hatóságoknak egyéni elbírálást is el kellett végezniük különleges igényeikről, ami nem történt meg. Az Európai Bíróság értékelése során a következő tényezőket vette figyelembe.

Fizikai feltételek. Több hónapig a pályázók hőtől szenvedtek a családi területen lévő lakótartályban, amelyben nem volt légkondicionáló vagy megfelelő szellőzés.

A létesítmények és struktúrák alkalmassága a gyermekek számára. A kérelmező gyermekek hét hónapos, hat, illetve hét éves voltak. Az ágyakat nem adaptálták a gyermekek számára, másfél hónappal azután, hogy a családot áthelyezték az elkülönítő egységbe, a pályázó gyermekek nem férhettek hozzá a játszótérhez. Ezenkívül nem voltak kifejezetten gyermekek számára szervezett események. A fogvatartási létesítményben való elhelyezésük után a kérelmezőknek nem volt kapcsolata a menedékkérők más családjaival vagy a nem kormányzati emberi jogi szervezetek képviselőivel.

Orvosi ellátás, valamint a rendelkezésre álló pszichológiai segítséget. A legfiatalabb gyermekről nem volt orvosi dokumentáció, és az sem vitás, hogy a lány nem kapta meg a korára ajánlott védőoltásokat. A helyszínen kívüli orvosi ellátásnak rendőrök (férfi) jelenlétében is kellemetlenséget kellett okoznia a kérelmezőknek, különösen a második kérelmező nőgyógyászati vizsgálata során. Ezenkívül a második kérelmező, aki hosszú ideig pszichológiai problémákkal küzdött a traumával kapcsolatban, amelyet a hatóságok ismertek, nem kapott pszichológiai vagy pszichiátriai kezelést. A fogvatartási körülményekhez hasonló elemek jelenléte a büntetés-végrehajtási intézményben, valamint a fogva tartásban rejlő korlátozásoknak szintén riasztást kellett okozniuk a kérelmező gyermekek számára, pszichológiai traumát okoztak, és hozzájárultak a szülő képének megalázásához a gyermekek szemében.

A tartózkodás időtartama. A kérelmezők közel négy hónapja tartózkodtak a tranzitzónában. Bár a fent említett feltételek nem érik el az Egyezmény 3.cikkének alkalmazásához szükséges súlyossági szintet, rövid távú fogva tartás esetén azok hosszú időn át történő megismétlése és felhalmozása elkerülhetetlenül káros következményekkel jár a rájuk kitett személyek számára.

Tekintettel a fentiekre, a kérelmező gyermekeket és a második kérelmezőt, anyjukat olyan kezelésnek vetették alá, amely meghaladta a szükséges súlyossági szintet.

 

Felbontás

 

Az ügy az Egyezmény 5. cikkében foglalt követelmények megsértésével járt (egyhangúlag elfogadva).

Az Egyezmény 5.cikke (1) bekezdésének való megfelelés tekintetében. a) megfosztották-e a kérelmezőket a szabadságuktól (az Egyezmény 5.cikke (1) bekezdésének alkalmazhatósága). Az "Ilias és Ahmed V. Magyarország" (Ilias és Ahmed V. Magyarország) ügyben hozott fent említett ítéletben az Európai Bíróság kimondta, hogy a felperesek 23 napos tartózkodása a Reske tranzitzónában nem jelent tényleges szabadságvesztést, következésképpen az Egyezmény 5.cikke nem volt alkalmazandó. Meg kellett vizsgálni, hogy a kérelmezők különleges helyzete ebben az esetben lehetővé tette-e más következtetést, figyelembe véve a következő tényezőket.

Egyéni helyzet és a pályázók kiválasztása. A kérelmezők saját kezdeményezésre és önként léptek be a tranzitzónába, hogy menedékjogot kérjenek Magyarországon.

Az alkalmazandó jogi szabályozás, annak célja és időtartama. Az Ilias és Ahmed V. Magyarország esetében a fent említett döntéssel ellentétben a jelen ügy nem alkalmaz olyan rendelkezést, amely négy hétre korlátozná a menedékkérők zónán belüli tartózkodásának maximális időtartamát, és nem volt olyan egyéb hazai jogszabály, amely meghatározná a kérelmezők tranzitzónában való tartózkodásának maximális időtartamát. A kérelmezők menedékjog iránti kérelmeinek feldolgozása nem felelt meg a hazai jogszabályok által meghatározott határidőknek, és nem volt gyors. A pályázók csaknem négy hónapot töltöttek a tranzitzónában, várva az eredményt. Ezenkívül nem volt arra utaló jel, hogy a kérelmezők maguk nem tartották be az alkalmazandó jogi normákat, vagy a tranzitzónában való tartózkodásuk során bármikor rosszhiszeműen jártak el.

A kérelmezők által ténylegesen alkalmazott/átruházott korlátozások jellege és mértéke. A kérelmezők bármikor elhagyhatják a tranzitzónát Szerbia irányába. Azonban a szabad mozgás súlyosan korlátozott tartózkodásuk alatt a közlekedési zóna, hasonló ahhoz, ami jellemző a büntetés egy fény-rezsim büntetés-végrehajtási intézetekben, illetve vált, még szűkebb után transzfer a elszigeteltség egység. Ezenkívül megállapították, hogy életkörülményeik ellentétesek az Egyezmény 3.cikkével.

Ilyen körülmények között a kérelmezők tranzitzónában való tartózkodása egyenértékű volt a tényleges szabadságelvonással. Következésképpen az Egyezmény 5.cikkének (1) bekezdése alkalmazandó volt az ügyben.

b) jogszerű volt-e a fogva tartás. Ebben az esetben nem volt egyértelműen meghatározott jogszabályi keret a kérelmezők fogva tartására, amelyet a hatóságok a hazai jogszabályok általános rendelkezésének túlságosan széles értelmezésén alapoztak. A felpereseket de facto őrizetbe vették: a hatóságok nem hoztak hivatalos jogi jelentőségű határozatot, amely feltünteti a fogva tartás okait, beleértve az egyéni értékelést és a kevésbé kényszerítő alternatívák megfontolását. Az alkalmazott eljárás nem felelt meg az Európai Bíróság ítélkezési gyakorlatában meghatározott követelményeknek, és nem tekinthető "jogszerűnek".

 

Felbontás

 

Az ügy az Egyezmény 5.cikkének (1) bekezdésében foglalt követelmények megsértését jelentette (amelyet hat szavazattal fogadtak el egy ellen).

Az Európai Bíróság hat igen szavazattal, egy ellenszavazattal is kimondta, hogy megsértették az Egyezmény 5.cikkének (4) bekezdését, mivel a felpereseknek nem volt rendelkezésükre semmilyen mechanizmus a tényleges fogva tartásuk jogszerűsége elleni fellebbezésre.

 

Kompenzáció

 

Az Egyezmény 41.cikkének alkalmazásában. Az Európai Bíróság az első kérelmezőt, a második kérelmezőt 4500 eurót, valamint 6500 eurót ítélte oda a felperes gyermekek mindegyikének a nem vagyoni kár megtérítésére.

 

Kiadvány forrása: https://espchhelp.ru/blog/3790-r-r-es-tarsai-kontra-magyarorszag-ugyben .

 

 

 

ECHR Ruling of March 02, 2021 in the case "R.R. and Others v. Hungary (R.R. and Others v. Hungary)" (aplication No. 36037/17).

In 2017, the applicants were assisted in the preparation of the aplication. Subsequently, the aplication was communicated to Hungary.

The aplication of unlawful detention in the transit zone, taking into account the length of detention and the degree of restriction of freedom of movement, was successfully considered in the case. The case involved a violation of the requirements of article 5 of the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms.

 

CIRCUMSTANCES OF THE CASE

 

The applicants, an Iranian-Afghan family including three minor children, were held in the transit zone of Roszke on the border between Hungary and Serbia for almost four months, awaiting the results of the examination of their asylum applications. The second applicant was pregnant at the time. Initially, the applicants were held in a section intended for families, and then they were transferred to isolated sections for medical reasons.

 

LEGAL ISSUES

 

Regarding compliance with article 5 of the Convention. The European Court has already analyzed the living conditions of adult applicants who were asylum seekers in the Reske transit Zone in the Judgment in the case "Ilias and Ahmed v. Hungary" (Judgment of the Grand Chamber of the European Court of November 21, 2019, Complaint No. 47287/15 (See: Precedents of the European Court of Human Rights. Special Issue. 2020. N 1.)) and concluded that in the said case they had not reached the level of severity necessary for the application of article 3 of the Convention. However, in the present case, the applicants' situation was characterized by the fact that the first applicant had the status of a person who had applied for asylum again, the applicant children were minors, and the second applicant, their mother, was pregnant and in a serious condition.

(a) The sufficiency of the first applicant's food supplies. The first applicant allegedly spent almost four months in extreme poverty, unable to get enough food. The authorities refused to provide him with free meals throughout the entire period of his stay in the transit zone. At the appropriate time, he could be considered a person who had applied for asylum again, and, as a general rule, in accordance with EU legislation, the Hungarian authorities could decide to reduce or even refuse to provide living conditions on this basis. However, in this regard, a reasoned decision should have been made taking into account the principle of proportionality, which was not done in the present case.

Although people who applied for asylum again were allowed to receive food aid, it was not always provided, and there were no legal agreements or guarantees between the Hungarian authorities and organizations allegedly providing such assistance in the transit zone that would ensure the legal certainty of the existing mechanisms. In addition, there was no information and documentation confirming the Hungarian authorities' general claims that the first applicant had enough food. The applicant could leave the transit zone only in the direction of Serbia, and in this case he would lose the right to consider his application for asylum in Hungary. He was completely dependent on the Hungarian authorities to meet his basic needs and was under their control.

The Hungarian authorities did not properly take into account the applicant's dependent status in the transit zone and were unable to provide him with basic means of livelihood.

 

RESOLUTION

 

The case involved a violation of the requirements of article 5 of the Convention (adopted unanimously).

(b) The vulnerability of the second applicant and the applicants' children. As a general rule, in accordance with the EU Directive on Admission Conditions (Directive of the European Parliament and of the Council of June 26, 2013 N 2013/33/EC, which establishes standards for the reception of persons who have applied for international protection (in a new version).) The Hungarian authorities were obliged to take into account the special situation of minors and pregnant women, as well as to assess and monitor any reception needs related to their vulnerable situation throughout the duration of the asylum procedure. According to Hungarian law, the authorities were also required to conduct an individual assessment of their special needs, which was not done. The European Court, in carrying out its assessment, took into account the following factors.

Physical conditions. For several months, the applicants suffered from heat in a residential container in the family area, which lacked air conditioning or proper ventilation.

The suitability of facilities and structures for children to live in. The applicant children were seven months, six and seven years old, respectively. The beds were not adapted for children, and for a month and a half after the family was transferred to the isolation unit, the applicant children did not have access to the playground. In addition, there were no events specially organized for children. After their placement in the detention facility, the applicants also had no contact with other families of asylum seekers or representatives of non-governmental human rights organizations.

Medical care and the availability of psychological assistance. There was no medical documentation concerning the youngest child, and it was not disputed that the girl had not been given all the vaccinations recommended at her age. Medical care outside the premises in the presence of police officers (male) also had to cause the applicants some discomfort, especially during gynecological examinations of the second applicant. In addition, the second applicant, who for a long period had psychological problems related to the trauma, which was known to the authorities, did not receive any psychological or psychiatric treatment. The presence of elements resembling the conditions of detention in a correctional institution and the restrictions inherent in detention should also have caused alarm to the applicant children, caused them psychological trauma and contributed to the humiliation of the image of the parent in the eyes of the children.

Duration of stay. The applicants had been in the transit zone for almost four months. Although the above-mentioned conditions may not reach the level of severity necessary for the application of article 3 of the Convention, in the case of a short-term detention, their repetition and accumulation over a long period will inevitably have harmful consequences for those exposed to them.

In view of the above, the applicant children and the second applicant, their mother, were subjected to treatment that exceeded the required level of severity.

 

RESOLUTION

 

The case involved a violation of the requirements of article 5 of the Convention (adopted unanimously).

Regarding compliance with paragraph 1 of article 5 of the Convention. (a) Whether the applicants have been deprived of their liberty (applicability of article 5, paragraph 1, of the Convention). In the above-mentioned Judgment in the case "Ilias and Ahmed v. Hungary" (Ilias and Ahmed v. Hungary), the European Court ruled that the applicants' stay in the Reske transit zone for 23 days did not amount to de facto deprivation of liberty and, consequently, Article 5 of the Convention was not applicable. It was necessary to analyze whether the special situation of the applicants in the present case allowed for a different conclusion, taking into account the following factors.

Individual situation and choice of applicants. The applicants entered the transit zone on their own initiative and voluntarily in order to apply for asylum in Hungary.

The applicable legal regime, its purpose and duration. In contrast to the above-mentioned Ruling in the case of Ilias and Ahmed v. Hungary, the present case did not apply a provision limiting the maximum duration of an asylum seeker's stay in the zone to four weeks, and there was also no other provision of domestic legislation that would establish the maximum duration of the applicants' stay in the transit zone. The processing of the applicants' applications for asylum did not meet the deadlines set by domestic legislation and was not fast. The applicants spent almost four months in the transit zone waiting for the result. Moreover, there were no indications that the applicants themselves did not comply with the applicable legal norms or acted in bad faith at any time during their stay in the transit zone.

The nature and extent of the restrictions actually applied/transferred by the applicants. The applicants could leave the transit zone in the direction of Serbia at any time. However, their freedom of movement was severely restricted during their stay in the transit zone, similar to what is typical for detention in some light-regime detention facilities, and became even more restricted after their transfer to the isolation unit. In addition, it was found that their living conditions were contrary to article 3 of the Convention.

In these circumstances, the applicants' stay in the transit zone was equivalent to de facto deprivation of liberty. Consequently, paragraph 1 of article 5 of the Convention was applicable in the case.

(b) Whether the detention was lawful. In the present case, there was no clearly defined legislative framework for the applicants' detention, which the authorities based on an overly broad interpretation of the general provision of domestic legislation. The applicants were de facto detained: the authorities did not take any official decision of legal significance indicating the reasons for the detention, including an individual assessment and consideration of alternatives that would be less coercive. The procedure applied did not comply with the requirements set out in the case-law of the European Court and could not be considered "lawful".

 

RESOLUTION

 

The case involved a violation of the requirements of paragraph 1 of Article 5 of the Convention (adopted by six votes in favor with one against).

The European Court also ruled by six votes in favor, with one against, that there had been a violation of Article 5, paragraph 4, of the Convention, since the applicants did not have at their disposal any mechanisms to appeal against the legality of their de facto detention.

 

COMPENSATION

 

In the application of article 41 of the Convention. The European Court awarded the first applicant and the second applicant 4,500 euros each, as well as 6,500 euros to each of the applicant children as compensation for non-pecuniary damage.

 

Publication source: https://espchhelp.ru/blog/3789-r-r-and-others-v-hungary .

 

 

Постановление ЕСПЧ от 18 февраля 2021 года по делу "Азизов и Новрузлу (Azizov and Novruzlu) против Азербайджана" (жалобы N 65583/13 и другие).

 

В 2013 году заявителям была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Азербайджану.

 

По делу успешно рассмотрена жалоба на содержание под стражей заявителей, участвовавших в мирных антиправительственных демонстрациях, и продление срока их содержания под стражей. По делу допущено нарушение требований пункта 3 статьи 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, статьи 18 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, рассмотренной во взаимосвязи с пунктом 3 статьи 5.

 

 

 

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

 

 

 

Оба заявителя, члены неправительственной молодежной организации НИДА, участвовали в мирных антиправительственных демонстрациях, посвященных гибели солдат армии Азербайджана в небоевых ситуациях. Заявителей задержали и поместили под стражу по обвинению в незаконном владении наркотическими веществами и "коктейлем Молотова" (второй заявитель) после обысков в их квартирах и за день до еще одной демонстрации. Срок содержания заявителей под стражей продлевался рядом решений судов Азербайджана, а ходатайства заявителей о замене меры пресечения на домашний арест были отклонены. Были сформулированы дополнительные обвинения.

 

 

 

ВОПРОСЫ ПРАВА

 

 

 

По поводу соблюдения пункта 3 статьи 5 Конвенции. Суды Азербайджана не привели "относящихся к делу" и "достаточных" оснований для оправдания необходимости продления срока содержания заявителей под стражей: суды использовали стандартный шаблон, в котором просто перечисляли основания для помещения под стражу, не анализируя конкретные факты дела; они приводили не относящиеся к делу основания и игнорировали тот факт, что второй заявитель являлся несовершеннолетним.

 

 

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

 

 

 

По делу были нарушены требования пункта 3 статьи 5 Конвенции (принято единогласно).

 

По поводу соблюдения статьи 18 Конвенции, рассмотренной во взаимосвязи с пунктом 3 статьи 5 Конвенции. Жалоба на нарушения указанных положений Конвенции являлась основополагающим и четким аспектом дела, который требовал отдельного рассмотрения.

 

Заявителей в настоящем деле, как и в деле "Рашад Хасанов и другие против Азербайджана" (См.: Постановление Европейского Суда по делу "Рашад Хасанов и другие против Азербайджана" (Rashad Hasanov and Others v. Azerbaijan) от 7 июня 2018 г., жалоба N 48653/13 и другие.), обвинили и осудили в рамках одного уголовного дела. Однако в отличие от дела "Рашад Хасанов и другие против Азербайджана", в настоящем деле Европейский Суд не должен был рассмотреть, были ли заявители лишены свободы в отсутствие "обоснованного подозрения" в совершении преступления, поскольку заявители не исчерпали предоставляемые государством средства правовой защиты в этом отношении. Поэтому настоящее дело следует отличать от дел, в которых право заявителей на свободу передвижения ограничивалось исключительно в целях, которые не были предусмотрены Конвенцией (Сравни, например, Постановление Европейского Суда по делу "Рашад Хасанов и другие против Азербайджана" (Rashad Hasanov and Others v. Azerbaijan) и Постановление Европейского Суда по делу "Алиев против Азербайджана" (Aliyev v. Azerbaijan) от 20 сентября 2018 г., жалобы N 68762/14 и 71200/14, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Навальный против Российской Федерации" (Navalnyy v. Russia) от 15 ноября 2018 г., жалоба N 29580/12 и четыре другие жалобы//Российская хроника Европейского Суда. 2019. N 1.), а именно Европейский Суд должен был рассмотреть вопрос о потенциальной множественности целей. Поступая таким образом, Европейский Суд установил следующее.

 

Во-первых, имелись существенные основания полагать, что содержание заявителей под стражей в рамках избранной меры пресечения преследовало скрытую цель; а именно наказать и заставить замолчать членов организации НИДА за их активное участие в антиправительственных демонстрациях. В частности, органы прокуратуры Азербайджана:

 

(i) как установлено в деле "Рашад Хасанов и другие против Азербайджана", явно действовали против организации НИДА и ее членов;

 

(ii) с самого начала производства по уголовному делу пытались связать наличие у заявителей наркотических веществ и "коктейля Молотова" с их членством в организации НИДА;

 

(iii) использовали факт возбуждения уголовного дела (учитывая время - накануне еще одной демонстрации) и последующее содержание заявителей под стражей в рамках избранной меры пресечения для предотвращения организации новых демонстраций и

 

(iv) пытались представить листовки, найденные в квартире второго заявителя, на которых было отпечатано: "Срочно нужна демократия, тел.: 944, адрес: Азербайджан" как незаконные материалы в попытке установить умысел на подстрекательство к насилию и гражданскому неповиновению на демонстрации, запланированной на следующий день.

 

Во-вторых, скрытым мотивом являлась главная цель ограничить свободу заявителей. Формулируя такой вывод, Европейский Суд принял во внимание:

 

(i) общую обстановку и сложившуюся практику произвольных задержаний и помещения под стражу критиков правительства, правозащитников и гражданско-правовых активистов, включая членов организации НИДА, путем применения карательных санкций и злоупотребления уголовным законом (Как указано в Постановлении Европейского Суда по делу "Алиев против Азербайджана" (Aliyev v. Azerbaijan).);

 

(ii) особые нападки на организацию НИДА как юридическое лицо и ее администрацию с целью прекратить ее деятельность (См.: Постановление Европейского Суда по делу "Рашад Хасанов и другие против Азербайджана" (Rashad Hasanov and Others v. Azerbaijan).) и попытаться предотвратить дальнейшие протесты с помощью возбуждения уголовного дела в отношении заявителей и помещения их под стражу; и в заключение,

 

(iii) ошибки, допущенные судами Азербайджана при рассмотрении вопроса о содержании заявителей под стражей в рамках избранной меры пресечения и установленные согласно пункту 3 статьи 5 Конвенции.

 

 

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

 

 

 

По делу были нарушены требования статьи 18 Конвенции, рассмотренной во взаимосвязи с пунктом 3 статьи 5 Конвенции (принято единогласно).

 

 

 

КОМПЕНСАЦИЯ

 

 

 

В порядке применения статьи 41 Конвенции Европейский Суд присудил каждому из заявителей по 2 000 евро в качестве компенсации морального вреда. Требование второго заявителя о компенсации материального ущерба отклонено.

 

 

 

Источник публикации: https://espchhelp.ru/blog/3788-azizov-i-novruzlu-protiv-azerbaydzhana .

 

 

 

 

 

AİHM-in 18 fevral 2021-ci il tarixli "əzizov və Novruzlu (Azizov and Novruzlu) Azərbaycana qarşı işi üzrə qərarı" (65583/13 və s.şikayətlər).

 

2013-cü ildə ərizəçilərə şikayətin hazırlanmasında yardım edilib. Sonradan şikayət Azərbaycana kommunizasiya edildi.

 

İş üzrə dinc hökumət əleyhinə nümayişlərdə iştirak etmiş ərizəçilərin həbsdə saxlanılmasına dair şikayətə və onların həbsdə saxlanılma müddətinin uzadılmasına uğurla Baxılıb. İş üzrə İnsan hüquqlarının və əsas azadlıqların müdafiəsi haqqında Konvensiyanın 3-cü maddəsinin 5-ci bəndinin, insan hüquqlarının və əsas azadlıqların müdafiəsi haqqında Konvensiyanın 5-ci maddəsinin 3-cü bəndinin tələblərinin pozulmasına yol verilib.

 

 

 

İŞİN HALLARI

 

 

 

Hər iki ərizəçi, NİDA-nın qeyri-hökumət gənclər təşkilatının üzvləri qeyri-döyüş Vəziyyətlərində Azərbaycan Ordusunun əsgərlərinin ölümünə həsr olunmuş dinc hökumət əleyhinə nümayişlərdə iştirak ediblər. Ərizəçilər narkotik maddələrə qanunsuz sahiblik ittihamı və "Molotov kokteyli" nin (İkinci ərizəçi) mənzillərində axtarış aparıldıqdan sonra və daha bir nümayişdən bir gün əvvəl həbs edilərək həbsə alınıblar. Ərizəçilərin həbsdə saxlama müddəti Azərbaycan məhkəmələrinin bir sıra qərarları uzadılıb, qətimkan tədbirinin ev dustaqlığı ilə əvəz edilməsi barədə ərizəçilərin vəsatətləri rədd edilib. Əlavə ittihamlar ifadə edildi.

 

 

 

HÜQUQ MƏSƏLƏLƏRİ

 

 

 

Konvensiyanın 3-cü maddəsinin 5-ci bəndinə əməl edilməsinə dair. Azərbaycan məhkəmələri "işə aid" və "kifayət qədər" əsas gətirmədi ki, ərizəçilərin həbsdə saxlanılma müddətinin uzadılmasının zəruriliyinə haqq qazandırsın: Məhkəmələr standart şablondan istifadə edərək, sadəcə, işin konkret faktlarını təhlil etmədən, həbsə almaq üçün əsasları sadalayırdılar; onlar işə aid olmayan əsaslar gətirirdilər və ikinci ərizəçinin yetkinlik yaşına çatmayan olması faktına məhəl qoymırdılar.

 

 

 

QƏRAR

 

 

 

İş üzrə Konvensiyanın 3-cü maddəsinin 5-ci bəndinin tələbləri pozulub (yekdilliklə qəbul Olunub).

 

Konvensiyanın 18-ci maddəsinin 3-cü bəndi ilə qarşılıqlı əlaqədə nəzərdən keçirilmiş Konvensiyanın 5-ci maddəsinə riayət edilməsinə dair. Konvensiyanın bu müddəalarının pozulmasından şikayət işin əsas və dəqiq aspekti idi və bu, ayrıca baxılmasını tələb edirdi.

 

"Rəşad Həsənov və başqaları Azərbaycana qarşı" işində olduğu kimi, bu işdə də müraciət edənlər (bax: "Rəşad Həsənov və başqaları Azərbaycana qarşı" işi üzrə Avropa Məhkəməsinin qərarı (Rashad Hasanov and Others v. Azerbaijan) 7 İyun 2018-ci il tarixli, 48653/13 nömrəli şikayəti və s.), bir cinayət işi çərçivəsində ittiham edilmiş və məhkum edilmişdir. Amma "Rəşad Həsənov və başqaları Azərbaycana qarşı" iddiasından fərqli olaraq, bu işdə Avropa Məhkəməsi ərizəçilərin cinayət törədilməsində "əsaslı şübhə" olmadan azadlıqdan məhrum edilib-edilməməsinə baxmamalı idi. Buna görə də, bu iş ərizəçilərin hərəkət azadlığı hüququ yalnız konvensiya tərəfindən nəzərdə tutulmayan məqsədlər üçün məhdudlaşdırılan işlərdən fərqlənməlidir (məsələn, "Rəşad Həsənov və başqaları Azərbaycana qarşı" işi üzrə Avropa Məhkəməsinin qərarı (Rashad Hasanov and Others v. Azerbaijan) və "əliyev Azərbaycana qarşı" işi üzrə Avropa Məhkəməsinin qərarı (Aliyev v. Azərbaycan) 20 sentyabr 2018-ci il tarixli qərarı, n762/14 və 71200/14-cü il tarixli şikayəti və "Navy Vov" Avropa Məhkəməsinin Rusiya Federasiyasına qarşı. Rusiya) 15 noyabr 2018-ci il tarixli, 29580/12 nömrəli şikayət və dörd digər şikayət//Rusiya Avropa Məhkəməsinin xronikası. 2019. N 1.) yəni Avropa Məhkəməsi hədəflərin potensial çoxluğu məsələsini nəzərdən keçirməli idi. Bunu etməklə, Avropa Məhkəməsi aşağıdakıları müəyyən etmişdir.

 

Birincisi, seçilmiş qətimkan tədbiri çərçivəsində həbsdə olan ərizəçilərin saxlanılmasının gizli məqsəd güddüyünü düşünmək üçün kifayət qədər əsaslar var idi. Xüsusən Azərbaycanın prokurorluq orqanları:

 

(i) "Rəşad Həsənov və başqaları Azərbaycana qarşı" iddiasında olduğu kimi, nida Təşkilatına və onun üzvlərinə qarşı açıq-aşkar fəaliyyət göstərirdilər;

 

(ii) cinayət işi üzrə icraatın başlanmasından etibarən ərizəçilərdə narkotik maddələrin və "Molotov kokteyli" nin olması ilə onların QİÇS Təşkilatına üzvlüyü ilə əlaqələndirməyə çalışıblar;

 

(iii) yeni nümayişlərin təşkilinin qarşısını almaq üçün seçilmiş qətimkan tədbiri çərçivəsində cinayət işinin başlanması faktından (daha bir nümayiş ərəfəsində olan vaxt nəzərə alınmaqla) və sonradan həbs edilmiş ərizəçilərin saxlanmasından istifadə olunub.

 

(iv) "Təcili demokratiya lazımdır, Tel: 944, Ünvan: Azərbaycan" növbəti gün planlaşdırılan nümayişdə zorakılığa və vətəndaş itaətsizliyinə təhrik etmək cəhdində qanunsuz materiallar kimi.

 

İkincisi, gizli əsas məqsəd ərizəçilərin azadlığını məhdudlaşdırmaq idi. Belə qənaəti formalaşdıran Avropa Məhkəməsi nəzərə alıb:

 

(i) cəza sanksiyalarının tətbiqi və cinayət qanunlarından sui-istifadə yolu ilə hökumətin tənqidçiləri, hüquq müdafiəçiləri və NİDA təşkilatının üzvləri də daxil olmaqla, mülki hüquq fəallarının həbsə alınması və özbaşına tutulması praktikası (Avropa Məhkəməsinin "əliyev Azərbaycana qarşı" (Aliyev v. Azərbaycan) işi üzrə qərarında göstərildiyi kimi).);

 

(ii) "Rəşad Həsənov və başqaları Azərbaycana qarşı" işi üzrə Avropa Məhkəməsinin qərarına bax (Rashad Hasanov and Others v. Azerbaijan). və ərizəçilərə qarşı cinayət işinin başlanması və onların nəzarətə götürülməsi vasitəsilə sonrakı etirazların qarşısını almağa cəhd etmək; və sonda,

 

(iii) seçilmiş qətimkan tədbiri çərçivəsində həbsdə olan şəxslərin saxlanılmasına dair məsələyə baxılarkən Azərbaycan məhkəmələrinin yol verdiyi səhvlər və Konvensiyanın 3-cü maddəsinin 5-ci bəndinə əsasən müəyyən edilmiş səhvlər.

 

 

 

QƏRAR

 

 

 

İş üzrə Konvensiyanın 18-ci maddəsinin 3-cü bəndi ilə qarşılıqlı əlaqədə baxılmış tələbləri pozulub (yekdilliklə qəbul olunub).

 

 

 

KOMPENSASİYA

 

 

 

Konvensiyanın 41-ci maddəsinin tətbiqi qaydasında Avropa Məhkəməsi ərizəçilərin hər birinə 2 000 avro məbləğində mənəvi zərərin əvəzinin ödənilməsi kimi göstəriş verib. Maddi ziyanın ödənilməsi barədə ikinci ərizəçinin tələbi rədd edilib.

 

 

 

Nəşr mənbəyi: https://espchhelp.ru/blog/3787-azizov-va-novruzlu-azarbaycana-qarsi .

 

 

 

 

 

The decision of the ECHR of February 18, 2021 in the case "Azizov and Novruzlu v. Azerbaijan" (aplications No. 65583/13 and others).

 

In 2013, the applicants were assisted in the preparation of the aplication. Subsequently, the aplication was communicated to Azerbaijan.

 

The case successfully examined an aplication about the detention of applicants who participated in peaceful anti-Government demonstrations and the extension of their detention. The case involved a violation of the requirements of paragraph 3 of article 5 of the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms, article 18 of the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms, considered in conjunction with paragraph 3 of article 5.

 

 

 

CIRCUMSTANCES OF THE CASE

 

 

 

Both applicants, members of the NIDA non-governmental youth organization, participated in peaceful anti-government demonstrations dedicated to the deaths of Azerbaijani army soldiers in non-combat situations. The applicants were detained and placed in custody on charges of illegal possession of narcotic substances and a Molotov cocktail (the second applicant) after searches in their apartments and the day before another demonstration. The period of the applicants' detention was extended by a number of decisions of Azerbaijani courts, and the applicants' petitions to replace the preventive measure with house arrest were rejected. Additional charges were formulated.

 

 

 

LEGAL ISSUES

 

 

 

Regarding compliance with article 5, paragraph 3, of the Convention. The Azerbaijani courts did not provide "relevant" and "sufficient" grounds to justify the need to extend the applicants' detention: the courts used a standard template in which they simply listed the grounds for detention without analyzing the specific facts of the case; they cited irrelevant grounds and ignored the fact that the second applicant was a minor.

 

 

 

RESOLUTION

 

 

 

In the case, the requirements of paragraph 3 of Article 5 of the Convention were violated (adopted unanimously).

 

Regarding compliance with article 18 of the Convention, considered in conjunction with paragraph 3 of Article 5 of the Convention. The complaint of violations of these provisions of the Convention was a fundamental and clear aspect of the case that required separate consideration.

 

The applicants in the present case, as well as in the case "Rashad Hasanov and Others v. Azerbaijan" (See: Judgment of the European Court in the case "Rashad Hasanov and Others v. Azerbaijan" (Rashad Hasanov and Others v. Azerbaijan) of June 7, 2018, complaint No. 48653/13 and others.), were accused and convicted within the framework of one criminal case. However, unlike in the case of Rashad Hasanov and Others v. Azerbaijan, in the present case the European Court did not have to consider whether the applicants had been deprived of their liberty in the absence of a "reasonable suspicion" of committing a crime, since the applicants had not exhausted the remedies provided by the State in this regard. Therefore, the present case should be distinguished from cases in which the applicants' right to freedom of movement was restricted solely for purposes that were not provided for by the Convention (Compare, for example, the Ruling of the European Court in the case "Rashad Hasanov and Others v. Azerbaijan" (Rashad Hasanov and Others v. Azerbaijan) and the Ruling of the European Court in the case "Aliyev v. Azerbaijan" (Aliyev v. Azerbaijan) of September 20, 2018, complaints N 68762/14 and 71200/14, and the Ruling of the Grand Chamber of the European Court in the case "Navalny v. Of the Russian Federation" (Navalny v. Russia) dated November 15, 2018, complaint No. 29580/12 and four other complaints//Russian Chronicle of the European Court of Justice. 2019. N 1.), namely, the European Court had to consider the question of a potential multiplicity of goals. In doing so, the European Court found the following.

 

Firstly, there were substantial grounds to believe that the applicants' detention under the chosen preventive measure had a hidden purpose; namely, to punish and silence members of the NIDA organization for their active participation in anti-Government demonstrations. In particular, the Prosecutor's Office of Azerbaijan:

 

(i) as established in the case "Rashad Hasanov and Others v. Azerbaijan", clearly acted against the NIDA organization and its members;

 

(ii) from the very beginning of the criminal proceedings, attempts were made to link the applicants' possession of narcotic substances and a Molotov cocktail with their membership in the NIDA organization;

 

(iii) used the fact that a criminal case was initiated (taking into account the time - on the eve of another demonstration) and the subsequent detention of the applicants under the chosen preventive measure to prevent the organization of new demonstrations and

 

(iv) tried to present leaflets found in the apartment of the second applicant, on which was printed: "Democracy is urgently needed, tel.: 944, address: Azerbaijan" as illegal materials in an attempt to establish intent to incite violence and civil disobedience at a demonstration scheduled for the next day.

 

Secondly, the ulterior motive was the main goal to restrict the applicants' freedom. In formulating such a conclusion, the European Court took into account:

 

(i) the general situation and the established practice of arbitrary detentions and detention of government critics, human rights defenders and civil rights activists, including members of the NIDA organization, through the application of punitive sanctions and abuse of criminal law (As indicated in the Ruling of the European Court in the case "Aliyev v. Azerbaijan" (Aliyev v. Azerbaijan).);

 

(ii) special attacks on the organization NIDA as a legal entity and its administration to end its activities (Cm.: The judgment of the European Court in the case of "Rashad Hasanov and others V. Azerbaijan" (Rashad Hasanov and Others V. Azerbaijan).) and try to prevent further protests with the help of a criminal case against the applicants and place them into custody; and finally,

 

(iii) the mistakes made by the courts of Azerbaijan to the consideration of the applicant's detention under the preventive measure chosen and installed according to paragraph 3 of article 5 of the Convention.

 

 

 

RESOLUTION

 

 

 

The case violated the requirements of article 18 of the Convention, considered in conjunction with paragraph 3 of Article 5 of the Convention (adopted unanimously).

 

 

 

COMPENSATION

 

 

 

In order to apply Article 41 of the Convention, the European Court awarded each of the applicants 2,000 euros in compensation for non-pecuniary damage. The second applicant's claim for compensation for material damage was rejected.

 

 

 

Publication source: https://espchhelp.ru/blog/3786-azizov-and-novruzlu-v-azerbaijan .

 

 

Постановление ЕСПЧ от 16 февраля 2021 года по делу "Бехар и Гутман (Behar and Gutman) против Болгарии" (жалоба N 29335/13) и Постановление ЕСПЧ от 16 февраля 2021 года "Будинова и Чапразов (Budinova and Chaprazov) против Болгарии" (жалоба N 12567/13).

 

В 2013 году заявителям была оказана помощь в подготовке жалоб. Впоследствии жалобы были объединены и коммуницированы Болгарии.

 

По делу успешно рассмотрены жалобы на обстоятельства дискриминации заявителей, являющихся представителями национальных меньшинств, посредством серии высказываний лидера политической партии, озвученных в ходе телевизионной программы и в книге, являющихся оскорблениями и подстрекательством к дискриминации в отношении евреев. По делу допущено нарушение требований статьи 14 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

 

 

 

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

 

 

 

Заявители, которые по этническому происхождению являются евреями и цыганами, утверждали, что лидер политической партии (политик) сделал публичные заявления, которое являлись оскорблениями и подстрекательством к дискриминации в Болгарии в отношении евреев: в виде текста в двух книгах (в деле "Бехар и Гутман против Болгарии" (Behar and Gutman v. Bulgaria)), и цыган: в серии высказываний, озвученных в ходе телевизионной программы политика, в его интервью и книге (в деле "Будинова и Чапразов против Болгарии" (Budinova and Chaprazov v. Bulgaria)). Заявители утверждали, inter alia, что каждый из них, как представитель национального меньшинства, был лично задет указанными высказываниями. Иски заявителей были отклонены судами Болгарии, а обжалование соответствующих судебных решений оказалось безуспешным.

 

 

 

ВОПРОСЫ ПРАВА

 

 

 

По поводу соблюдения статьи 14 Конвенции, рассмотренной во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции

 

(a) Применимость. В настоящем деле вопрос заключался в том, могли ли негативные публичные высказывания в адрес социальной группы населения рассматриваться как влияющие на "частную жизнь" отдельных представителей этой группы в такой степени, что оправдывали применение статьи 8 Конвенции. Основные выводы в этой области изложены в деле "Аксу против Турции" (Aksu v. Turkey) (См.: Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Аксу против Турции" (Aksu v. Turkey) от 15 марта 2012 г., жалобы N 4149/04 и 41029/04.): чтобы негативное стереотипное высказывание о группе лиц могло нанести ущерб чувству самоопределения этнической или социальной группы и чувствам самоуважения и уверенности в себе представителей этих групп, оно должно достичь определенного уровня. Факт достижения указанного уровня может быть установлен только на основании исследования всех обстоятельств конкретного дела. Однако способы рассуждений, способные повлиять на оценку, можно найти в прецедентной практике Европейского Суда по данному вопросу, а также в общем подходе к применимости статьи 8 Конвенции, изложенном в деле "Денисов против Украины" (Denisov v. Ukraine) (См. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Денисов против Украины" (Denisov v. Ukraine) от 25 сентября 2018 г., жалоба N 76639/11 // Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2018. N 11.), впоследствии примененном к другим ситуациям, когда негативные последствия высказывания или действия для чьей-либо "частной жизни" выходили за "крайние пределы жестокости".

 

В таких делах, как рассматриваемое, соответствующие факторы, которые следовало учитывать при решении вопроса о применимости статьи 8 Конвенции, заключались в следующих моментах (но не были ими ограничены):

 

(i) характеристики группы (например, ее размер, степень однородности, особая уязвимость, история возникновения особого положения и положение группы vis-a-vis к остальному обществу в целом);

 

(ii) точное содержание негативных высказываний о группе (в частности, степень передачи отрицательного впечатления о группе в целом и особое содержание стереотипа);

 

(iii) форма и контекст, в которых были сделаны высказывания, масштаб их воздействия (может зависеть от места и способа обнародования высказываний), положение и статус автора высказываний и степень, в которой можно считать, что они повлияли на ключевой аспект самоидентификации и достоинства представителей группы.

 

Важно взаимодействие всех этих факторов. Также значение может иметь общий контекст каждого конкретного дела, в частности, социальный и политический климат, которые превалировали на момент осуществления высказываний.

 

В Болгарии евреев (в деле "Бехар и Гутман против Болгарии" (Behar and Gutman v. Bulgaria)) и цыган (в деле "Будинова и Чапразов против Болгарии" (Budinova and Chaprazov v. Bulgaria)), являвшихся группами лиц, на которых были направлены высказывания политика, можно было считать находившимися в уязвимом положении.

 

В деле "Бехар и Гутман против Болгарии" (Behar and Gutman v. Bulgaria) высказывания носили явный антисемитский характер. Хотя в некоторых из них говорилось о конкретных фактах, во всех фигурировали давно известные антисемитские примеры. В частности, в том, что касается высказываний об отрицании реальности Холокоста и представлении этого явления как истории, придуманной для финансового вымогательства, Европейский Суд и бывшая Комиссия по правам человека неизменно рассматривают такие высказывания как нападки на еврейское сообщество и подстрекательство к расовой ненависти, как антисемитизм и ксенофобию. Что касается дела "Будинова и Чапразов против Болгарии" (Budinova and Chaprazov v. Bulgaria), высказывания, по-видимому, были умышленно составлены в подстрекательских выражениях, явно с целью изобразить цыган в Болгарии как лиц, исключительно склонных к преступлениям и безнравственному поведению. Такие высказывания носили систематический характер и являлись исключительно злобными нападками на группу национального меньшинства. В обоих случаях высказывания являлись крайне негативным стереотипом, предназначенным для унижения рассматриваемых групп населения и для возбуждения предосудительного отношения к ним и ненависти.

 

Хотя самые негативные высказывания политика в деле "Бехар и Гутман против Болгарии" (Behar and Gutman v. Bulgaria) были сделаны в двух книгах, которые не были массово опубликованы, тот факт, что указанный политик стал лидером обладающей большинством политической партии, а через несколько лет занял второе место на выборах в президенты страны, должно быть, добавил весомости высказываниям этого человека о евреях. В деле "Будинова и Чапразов против Болгарии" (Budinova and Chaprazov v. Bulgaria) политик часто повторял свою основную мысль во многих средствах массовой информации, и можно согласиться, что она достигла широкой аудитории. Когда политик озвучивал большую часть этих высказываний, он был известной фигурой в обществе Болгарии, и, более того, его яростные антицыганские высказывания, по-видимому, являлись основным элементом позиции его политической партии. В обоих делах заявители подали жалобы на политика именно в то время, когда его карьера была на подъеме и, следовательно, когда его действия приобретали большую известность.

 

Ввиду всех названных факторов, которые указывали в одном направлении и усиливали друг друга, обжалуемые высказывания были способны оказать достаточно значительное воздействие на чувство самоопределения евреев и цыган в Болгарии, а также на их самооценку и чувство уверенности в себе, чтобы их воздействие достигло "определенного уровня" или требуемой "степени жестокости". Таким образом, высказывания повлияли на частную жизнь заявителей. Следовательно, статьи 8 и 14 Конвенции были применимы к делу.

 

(b) Исполнили ли власти Болгарии свое позитивное обязательство. Власти Болгарии не оценили тон высказываний политика надлежащим образом. Хотя они признали эмоциональность этих высказываний, они преуменьшили их способность заклеймить этнические группы и вызвать к ним ненависть и предубеждение, а также явно рассматривали высказывания политика как не более чем часть законных дебатов по вопросам, представлявшим общественный интерес. Однако в деле "Бехар и Гутман против Болгарии" (Behar and Gutman v. Bulgaria) было четко видно, что обжалуемые выражения, использованные политиком в его двух книгах, были предназначены для того, чтобы оскорбить евреев и вызвать к ним ненависть и предвзятое отношение. Рассмотренные в свете указанных ранних высказываний и с учетом антисемитского курса, которого придерживалась партия политика, высказывания политика, допущенные им во время предвыборной гонки и при выступлениях в Парламенте, могли рассматриваться как направленные непосредственно против, inter alia, евреев. В деле "Будинова и Чапразов против Болгарии" (Budinova and Chaprazov v. Bulgaria) высказывания политика вышли далеко за пределы законных публичных дебатов по вопросам этнических отношений и преступности в Болгарии, являясь попыткой создания исключительно негативного стереотипа, предназначенного для того, чтобы очернить цыганское сообщество в Болгарии и возбудить в их отношении предубеждение и ненависть.

 

Европейский Суд неоднократно постановлял, что неизбирательные высказывания, направленные на то, чтобы осуществить нападки на или выставить в негативном свете целые этнические, религиозные или иные группы, не заслуживали защиты, гарантированной статьей 10 Конвенции, рассмотренной во взаимосвязи со статьей 1 Конвенции, или такая защита должна быть очень ограниченной. Это полностью соответствовало вытекающему из статьи 14 Конвенции требованию бороться с расовой дискриминацией. Тот факт, что автор соответствующих высказываний являлся политиком или выступал в таком качестве как член парламента, не менял ситуации. Придавая в действительности существенное значение свободе политика выражать свое мнение применительно к обжалуемым высказываниям и преуменьшая воздействие этих высказываний на право заявителей на уважение их частной жизни как, соответственно, этнических евреев и этнических цыган, живущих в Болгарии, власти Болгарии не установили соответствующий баланс интересов, требуемый прецедентной практикой Европейского Суда. Отказав заявителям в компенсации в связи с дискриминационными высказываниями политика, суды Болгарии не выполнили своего позитивного обязательства надлежащим образом отреагировать на дискриминационные высказывания в адрес этнического происхождения заявителей и обеспечить соблюдение права заявителей на уважение их "частной жизни".

 

 

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

 

 

 

По делу были нарушены требования статьи 14 Конвенции (принято единогласно).

 

 

 

КОМПЕНСАЦИЯ

 

 

 

В порядке применения статьи 41 Конвенции Европейский Суд постановил, что установление факта нарушения Конвенции является достаточной справедливой компенсацией морального вреда.

 

 

 

Источник публикации: https://espchhelp.ru/blog/3785-bekhar-i-gutman-protiv-bolgarii-budinova-i-chaprazov-protiv-bolgarii .

 

 

 

 

 

Наредба ЕСПЧ от 16 февруари 2021 г. по делото "Бехар и Гутман (Behar and Gutman) срещу България" (жалба N 29335/13) и Регламент на ЕСПЧ от 16 февруари 2021 г. "Будинова и Чапразов (Budinova and Chaprazov) срещу България" (жалба N 12567/13).

 

През 2013 г.кандидатите бяха подпомогнати при подготовката на жалбите. Впоследствие жалбите бяха обединени и комунизирани от България.

 

По случая успешно разглежда жалби на обстоятелствата дискриминация на кандидатите, които са представители на малцинствата, чрез серия от изказвания на лидера на политическа партия, които направихме по време на телевизионна програма и в книгата, са обиди и подстрекательством за дискриминация срещу евреите. По делото е допуснато нарушение на член 14 от Конвенцията за защита на правата на човека и основните свободи.

 

 

 

ОБСТОЯТЕЛСТВА ПО ДЕЛОТО

 

 

 

Кандидатите, които по етнически произход са евреите и ромите, твърди, че е лидер на политическа партия (политик) направи публични изявления, които са обиди и подстрекательством за дискриминация в България по отношение на евреите: като текст в две книги (в действителност "Бехар и Гутман срещу България" (Behar and Gutman v. Bulgaria)), и циганин: в серия от изказвания, които направихме по време на телевизионна програма за политика, в интервю и книгата (в действителност "Будинова и Чапразов срещу България" (Budinova and Chaprazov v. Bulgaria)). Жалбоподателите твърдят, inter alia, че всеки от тях, като представител на националното малцинство, е бил лично засегнат от посочените изказвания. Исковете на жалбоподателите са отхвърлени от съдилищата на България, а обжалването на съответните съдебни решения се оказва неуспешно.

 

 

 

ВЪПРОСИ ПРАВО

 

 

 

Относно спазването на член 14 от Конвенцията, разгледан във връзка с член 8 от Конвенцията

 

(а) приложимост. В настоящия случай въпросът беше дали отрицателните публични изявления по отношение на социалната група от населението биха могли да се разглеждат като засягащи "личния живот" на отделните представители на тази група до такава степен, че да оправдаят прилагането на член 8 от Конвенцията. Основните констатации в тази област са изложени в делото " Аксу срещу Турция "(Aksu V. Turkey) (вж. Turkey) от 15 март 2012 г., жалби N 4149/04 и 41029/04.): за да може отрицателното стереотипно изказване за група лица да навреди на чувството за самоопределение на етническа или социална група и чувствата на самоуважение и самочувствие на представителите на тези групи, то трябва да достигне определено ниво. Фактът на достигане на посоченото ниво може да бъде установен само въз основа на проучване на всички обстоятелства по конкретния случай. Въпреки това, начини на разсъждение, които могат да повлияят на оценката, могат да се намерят в прецедентной практика на Европейския Съд по този въпрос, а също и в общия подход към приложимостта на член 8 от Конвенцията, изложенном в действителност "Alexander срещу Украйна" (Denisov v. Ukraine) (Вж. Решението на Голямата Камара на Европейския Съд по делото "Alexander срещу Украйна" (Denisov v. Ukraine) от 25 септември 2018 г., жалба N 76639/11 // Прецеденти на Европейския Съд по правата на човека. Специално издание. 2018. N 11.), впоследствие приложена към други ситуации, при които отрицателните последици от изказване или действие за "личния живот на някого" надхвърлят "крайните граници на жестокост".

 

В случаи като този, съответните фактори, които трябва да се вземат предвид при решаването на приложимостта на член 8 от Конвенцията, са следните точки (но не са ограничени до тях):

 

(i) характеристики на групата (напр. нейният размер, степен на хомогенност, особена уязвимост, история на възникването на специална позиция и позицията на групата vis-a-vis към останалата част от обществото като цяло);

 

(ii) точното съдържание на отрицателните изказвания за групата (по-специално степента на предаване на отрицателното впечатление за групата като цяло и особеното съдържание на стереотипа);

 

(iii) формата и контекстът, в които са правени забележки, мащаба и въздействието им (може да зависи от мястото и начина на публикуването на изявления), положението и състоянието на автора думи и степента, в която може да се счита, че те са повлияли на ключов аспект на принадлежност и самочувствие представители на групата.

 

Взаимодействието на всички тези фактори е Важно. Също така може да има значение общият контекст на всеки конкретен случай, по-специално социалният и политическият климат, които преобладават по време на изпълнението на изказванията.

 

В България евреи (в действителност "Бехар и Гутман срещу България" (Behar and Gutman v. Bulgaria)) и на циганите (в случая "Будинова и Чапразов срещу България" (Budinova and Chaprazov v. Bulgaria)), тя групи лица, на които са били изпратени забележки политика, може да се счита за находившимися в уязвимо положение.

 

В делото "Бехар и Гутман срещу България" (Behar and Gutman V. Bulgaria) изявленията носят явен антисемитски характер. Докато някои от тях говореха за конкретни факти, във всички имаше отдавна известни антисемитски примери. В частност, в това, що се отнася до изказвания за отричане на реалността на Холокоста и представяне на това явление като история, придуманной за финансово изнудване, Европейският Съд и бившата Комисия по правата на човека неизменно се възприемат този подход като атака срещу еврейската общност и подбуждане към расова омраза, както антисемитизмът и ксенофобию. Що се отнася до делото "Будинова и Чапразов срещу България" (Budinova and Chaprazov v. България), изявленията очевидно са били умишлено формулирани в подбудителски изрази, явно с цел да се представят ромите в България като лица, изключително склонни към престъпления и неморално поведение. Такива изказвания са систематични и са изключително злобни атаки срещу група от национално малцинство. И в двата случая изявленията са изключително негативен стереотип, предназначен да унижи разглежданите популации и да възбуди осъдително отношение към тях и омраза.

 

Въпреки, че най-негативни изказвания политика на истината "Бехар и Гутман срещу България" (Behar and Gutman v. Bulgaria) бяха направени в две книги, които не са били масово публикувани, фактът, че този политик е лидер с мнозинство на политическа партия, а след няколко години завърши на второ място на изборите за президент на страната, трябва да се добави weightiness изявления на този човек за евреите. В делото "Будинова и Чапразов срещу България"(Budinova and Chaprazov V. България) политикът често повтаря основната си мисъл в много медии и може да се приеме, че тя достига до широка аудитория. Когато политикът изразяваше голяма част от тези изказвания, той беше известна фигура в обществото на България, а освен това яростните му антицигански изказвания очевидно бяха основен елемент от позицията на неговата политическа партия. И в двата случая жалбоподателите подадоха жалби срещу политик точно в момент, когато кариерата му се издигаше и следователно, когато действията му придобиха голяма известност.

 

Предвид всички тези фактори, които сочеха в една посока и увеличил помежду си, обжалуемые думи са в състояние да окаже достатъчно влияние върху чувството за самоопределяне на евреите и циганите в България, както и на тяхното самочувствие и чувство на увереност в себе си, за да им въздействие е достигнал "определено ниво" или поискани от "степен на жестокост". По този начин изказванията повлияха на личния живот на кандидатите. Следователно, членове 8 и 14 от Конвенцията са приложими към случая.

 

(Б) дали българските власти са изпълнили положителния си ангажимент. Властите в България не оцениха тона на изказванията на политика по подходящ начин. Въпреки че те са признати емоционалност на тези думи, те преуменьшили способността им да придаде етнически групи, и да предизвика към него омраза и предразсъдъци, а и явно са сметнали забележки политика като нищо повече от част от законните дебати по въпроси, представлявшим обществен интерес. Въпреки това в делото "Бехар и Гутман срещу България"(Behar and Gutman V. България) ясно се вижда, че обжалваните изрази, използвани от политика в двете му книги, са имали за цел да обидят евреите и да предизвикат омраза и пристрастие към тях. Разглеждани в светлината на посочените ранните изказвания и с оглед на анти-семитски курса, който придерживалась партия политика, изказването на политика, направени от него по време на предизборната надпревара и при изказванията в Парламента, може да се разглежда като насочени пряко срещу, inter alia, на евреите. В делото "Будинова и Чапразов срещу България"(Budinova and Chaprazov V. Bulgaria) забележки политика са излезли далеч извън границите на законните публични дебати по въпросите на етническите взаимоотношения и престъпност в България, като опит за създаване на изключително негативен стереотип, създаден, за да дискредитират цыганское общност в България и заведе срещу тях предразсъдъци и омраза.

 

Европейският Съд многократно постановлял, че неизбирательные забележки, насочени към това, да се упражнява нападки или да се излагат в негативна светлина, цели етнически, религиозни или други групи, не заслужава защита, гарантирана от член 10 на Конвенцията, обсъдени във връзка с член 1 на Конвенцията, или тази защита трябва да бъде много ограничена. Това напълно съответства на изискването за борба с расовата дискриминация, произтичащо от член 14 от Конвенцията. Фактът, че авторът на съответните изказвания е политик или действа като член на парламента, не променя ситуацията. Което в действителност е от съществено значение свобода политика да изразят своето становище се прилага към обжалуемым изявления и минимизиране влиянието от тези изказвания на правото на жалбоподателите на зачитане на личния им живот, като, съответно, етнически евреи и етнически роми, живеещи в България, на власт в България не са установени на съответния баланс на интереси, период прецедентной практика на Европейския Съд. Отказав от кандидатите за обезщетение във връзка с дискриминационни забележки политика на съдилищата в България не са изпълнили своето позитивно задължение по подходящ начин да се реагира на дискриминационно изказване по адрес на етнически произход на кандидатите и да се гарантира спазването на правото на жалбоподателите на зачитане на техния "личен живот".

 

 

 

НАРЕДБА

 

 

 

По делото са нарушени изискванията на член 14 от Конвенцията (приета единодушно).

 

 

 

КОМПЕНСАЦИЯ

 

 

 

По реда на прилагане на член 41 от Конвенцията Европейският съд постанови, че установяването на нарушение на Конвенцията е достатъчно справедливо обезщетение за морални вреди.

 

 

 

Източник на публикацията: https://espchhelp.ru/blog/3784-bekhar-i-gutman-sreshtu-bulgariya-budinova-i-chaprazov-sreshtu-bulgariya .

 

 

 

 

 

The ECHR Ruling of February 16, 2021 in the case of Behar and Gutman v. Bulgaria (aplication No. 29335/13) and the ECHR Ruling of February 16, 2021 Budinova and Chaprazov v. Bulgaria (aplication No. 12567/13).

 

In 2013, the applicants were assisted in the preparation of aplications. Subsequently, the aplications were combined and communicated to Bulgaria.

 

The case successfully examined aplications about the circumstances of discrimination of applicants who are representatives of national minorities through a series of statements by the leader of a political party, voiced during a television program and in a book, which are insults and incitement to discrimination against Jews. The case involved a violation of the requirements of article 14 of the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms.

 

 

 

CIRCUMSTANCES OF THE CASE

 

 

 

The applicants, who are Jews and Gypsies by ethnic origin, claimed that the leader of a political party (politician) made public statements that were insults and incitement to discrimination against Jews in Bulgaria: in the form of text in two books (in the case of Behar and Gutman v. Bulgaria), and Gypsies: in a series of statements voiced during the politician's television program, in his interview and book (in the case of Budinova and Chaprazov v. Bulgaria" (Budinova and Chaprazov v. Bulgaria)). The applicants claimed, inter alia, that each of them, as a representative of a national minority, had been personally hurt by these statements. The applicants' claims were rejected by the Bulgarian courts, and the appeal of the relevant court decisions was unsuccessful.

 

 

 

LEGAL ISSUES

 

 

 

Regarding compliance with article 14 of the Convention, considered in conjunction with article 8 of the Convention

 

(a) Applicability. In the present case, the question was whether negative public statements addressed to a social group of the population could be considered as affecting the "private life" of individual representatives of this group to such an extent as to justify the application of article 8 of the Convention. The main conclusions in this area are set out in the case "Aksu v. Turkey" (See: The Ruling of the Grand Chamber of the European Court of Justice in the case "Aksu v. Turkey" (Aksu v. Turkey) dated March 15, 2012, complaints No. 4149/04 and 41029/04.): in order for a negative stereotypical statement about a group of persons to damage the sense of self-determination of an ethnic or social group and the feelings of self-esteem and self-confidence of representatives of these groups, it must reach a certain level. The fact of reaching this level can be established only on the basis of a study of all the circumstances of a particular case. However, the ways of reasoning that can influence the assessment can be found in the case-law of the European Court on this issue, as well as in the general approach to the applicability of Article 8 of the Convention set out in the case Denisov v. Ukraine (See the Ruling of the Grand Chamber of the European Court in the case Denisov v. Ukraine of September 25, 2018, complaint No. 76639/11 // Precedents of the European Court of Human Rights. Special Issue. 2018. N 11.), subsequently applied to other situations when the negative consequences of a statement or action for someone's "private life" went beyond the "extreme limits of cruelty".

 

In cases such as the one under consideration, the relevant factors which should be taken into account when deciding on the applicability of article 8 of the Convention, concluded in the following points (but they were not limited to):

 

(i) the characteristics of the group (e.g., its size, the degree of homogeneity, the particular vulnerability, the history of the special provisions and the position of the group vis-a-vis the rest of society as a whole);

 

(ii) the exact content of negative statements about the group (in particular, the degree of transmission of a negative impression about the group as a whole and the specific content of the stereotype);

 

(iii) the form and context in which the statements were made, the extent of their impact (may depend on the place and method of publication of the statements), the position and status of the author of the statements and the extent to which they can be considered to have influenced the key aspect of self-identification and dignity of the representatives of the group.

 

The interaction of all these factors is important. Also important may be the general context of each particular case, in particular, the social and political climate that prevailed at the time of the statements.

 

In Bulgaria, Jews (in Behar and Gutman v. Bulgaria) and Gypsies (in Budinova and Chaprazov v. Bulgaria), who were groups of persons targeted by the politician's statements, could be considered to be in a vulnerable position.

 

In the case "Behar and Gutman v. Bulgaria" (Behar and Gutman v. Bulgaria), the statements were clearly anti-Semitic in nature. Although some of them referred to specific facts, all featured long-known anti-Semitic examples. In particular, with regard to statements about denying the reality of the Holocaust and presenting this phenomenon as a story invented for financial extortion, the European Court and the former Commission on Human Rights invariably consider such statements as attacks on the Jewish community and incitement to racial hatred, as anti-Semitism and xenophobia. As for the case "Budinova and Chaprazov v. Bulgaria" (Budinova and Chaprazov v. Bulgaria), the statements seem to have been deliberately composed in inflammatory terms, clearly with the aim of portraying the Roma in Bulgaria as persons exceptionally prone to crimes and immoral behavior. Such statements were systematic in nature and were exceptionally vicious attacks on a group of a national minority. In both cases, the statements were an extremely negative stereotype intended to humiliate the population groups in question and to incite reprehensible attitudes and hatred towards them.

 

Although the most negative statements of the politician in the case "Behar and Gutman v. Bulgaria" (Behar and Gutman v. Bulgaria) were made in two books that were not massively published, the fact that the politician became the leader of a majority political party, and a few years later took second place in the presidential elections of the country, must have added weight to the statements of this man about Jews. In the case of Budinova and Chaprazov v. Bulgaria (Budinova and Chaprazov v. Bulgaria) the politician has often repeated his main idea in many mass media, and we can agree that it has reached a wide audience. When the politician voiced most of these statements, he was a well-known figure in Bulgarian society, and, moreover, his vehement anti-Roma statements, apparently, were the main element of the position of his political party. In both cases, the applicants filed complaints against the politician precisely at a time when his career was on the rise and, consequently, when his actions were gaining more prominence.

 

In view of all these factors, which pointed in the same direction and reinforced each other, the contested statements were able to have a sufficiently significant impact on the sense of self-determination of Jews and Gypsies in Bulgaria, as well as on their self-esteem and self-confidence, so that their impact reached a "certain level" or the required "degree of cruelty". Thus, the statements affected the applicants' private life. Consequently, articles 8 and 14 of the Convention were applicable to the case.

 

(b) Whether the Bulgarian authorities have fulfilled their positive obligation. The Bulgarian authorities did not properly assess the tone of the politician's statements. Although they acknowledged the emotionality of these statements, they downplayed their ability to stigmatize ethnic groups and arouse hatred and prejudice against them, and clearly viewed the politician's statements as nothing more than part of a legitimate debate on issues of public interest. However, in Behar and Gutman v. Bulgaria (Behar and Gutman v. Bulgaria) it was clearly seen that the contested expressions used by the politician in his two books were intended to offend Jews and cause hatred and prejudice towards them. Considered in the light of these early statements and taking into account the anti-Semitic course followed by the politician's party, the statements of the politician made during the election race and during speeches in Parliament could be considered as directed directly against, inter alia, Jews. In the case of Budinova and Chaprazov v. Bulgaria (Budinova and Chaprazov v. Bulgaria) the politician's statements went far beyond the legitimate public debate on ethnic relations and crime in Bulgaria, being an attempt to create an exclusively negative stereotype designed to denigrate the Roma community in Bulgaria and incite prejudice and hatred against them.

 

The European Court has repeatedly ruled that indiscriminate statements aimed at attacking or exposing whole ethnic, religious or other groups in a negative light did not deserve the protection guaranteed by article 10 of the Convention, considered in conjunction with article 1 of the Convention, or such protection should be very limited. This fully corresponded to the requirement arising from article 14 of the Convention to combat racial discrimination. The fact that the author of the relevant statements was a politician or acted in such a capacity as a member of Parliament did not change the situation. In fact, while attaching significant importance to the freedom of the politician to express his opinion in relation to the contested statements and downplaying the impact of these statements on the applicants' right to respect for their private life as, respectively, ethnic Jews and ethnic Gypsies living in Bulgaria, the Bulgarian authorities have not established the appropriate balance of interests required by the case-law of the European Court. By denying the applicants compensation in connection with the discriminatory statements of the politician, the Bulgarian courts failed to fulfill their positive obligation to respond appropriately to discriminatory statements about the applicants' ethnic origin and to ensure that the applicants' right to respect for their "private life" was respected.

 

 

 

RESOLUTION

 

 

 

The requirements of article 14 of the Convention were violated in the case (adopted unanimously).

 

 

 

COMPENSATION

 

 

 

In the application of Article 41 of the Convention, the European Court ruled that the finding of a violation of the Convention is sufficient just compensation for moral damage.

 

 

 

Publication source: https://espchhelp.ru/blog/3783-behar-and-gutman-v-bulgaria-budinova-and-chaprazov-v-bulgaria .

 

 

Постановление ЕСПЧ от 16 февраля 2021 года по делу "Булига (Buliga) против Румынии" (жалоба N 22003/12), "Негулеску (Negulescu) против Румынии" (жалоба N 11230/12).

 

В 2012 году заявителям была оказана помощь в подготовке жалоб. Впоследствии жалобы были объединены и коммуницированы Румынии.

 

По делу успешно рассмотрены жалобы на осуждение заявителей за преступления небольшой тяжести на основании решающих показаний неявившихся свидетелей и отсутствие уравновешивающих факторов. По делу допущено нарушение требований подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

 

 

 

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

 

 

 

В отношении заявителей были возбуждены уголовные дела по обвинению их в преступлениях небольшой тяжести, однако производство по делам было прекращено. Хотя прокуратура полагала, что заявители были виновны, их действия не были достаточно серьезными, чтобы квалифицироваться как уголовное преступление. К заявителям было применено наказание в виде штрафа. Жалобы заявителей в суды Румынии оказались безуспешными.

 

Заявители жаловались, что производство по их делам было несправедливым, что суды ссылались на показания свидетелей, которых судьи не смогли допросить в зале суда.

 

 

 

ВОПРОСЫ ПРАВА

 

 

 

По поводу соблюдения пункта 1 и подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции. Установив, что производство по делам в отношении заявителей попадало в сферу действия статьи 6 Конвенции, Европейский Суд повторил, что общие требования справедливости из указанного положения Конвенции применялись ко всем уголовным делам независимо от того, к какому преступлению они относились. Следовательно, положения статьи 6 Конвенции были применимы и к настоящим жалобам.

 

Затем Европейский Суд, применяя общие принципы, изложенные в Постановлениях по жалобам "Аль-Хавайя и Тахири против Соединенного Королевства" (Al-Khawaja and Tahery v. United Kingdom) (См.: Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Аль-Хавайя и Тахири против Соединенного Королевства" (Al-Khawaja and Tahery v. United Kingdom) от 15 декабря 2011 г., жалобы N 26766/05 и 22228/06//Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2020. N 14.) и "Шачашвили против Германии" (Schatschaschwili v. Germany) (См.: Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Шачашвили против Германии" (Schatschaschwili v. Germany) от 15 декабря 2015 г., жалоба N 9154/10//Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2017. N 3.), установил следующее.

 

Во-первых, из рассматриваемых решений судов Румынии следовало, что указанные суды сделали вывод относительно виновности заявителей, ссылаясь на показания свидетелей, которые в суд не явились.

 

Во-вторых, согласно применимому законодательству Румынии, суды Румынии были обязаны рассмотреть предъявленное заявителям уголовное обвинение, основываясь на доказательствах из материалов дела и любых других дополнительных документах. Им не позволялось выслушивать показания свидетелей (Согласно § 51 текста Постановления по делу "Булига против Румынии" (Buliga v. Romania) речь идет только об одной особой судебной процедуре, предусмотренной статьей 278.1 Уголовно-процессуального кодекса Румынии.). Однако это обстоятельство не являлось надлежащей причиной, оправдывающей отсутствие в суде соответствующих свидетелей в целях статьи 6 Конвенции. Кроме того, не было указаний на то, что свидетели были бы недоступны или что имелись сложности при обеспечении их явки в суд.

 

В-третьих, суды Румынии вынесли свои решения, ссылаясь на показания свидетелей. В деле "Негулеску против Румынии" (Negulescu v. Romania) показания свидетеля подтвердили медицинские доказательства. Следовательно, можно было сделать вывод о том, что эти показания являлись решающими для судов по делам заявителей.

 

В заключение, не было достаточно уравновешивающих факторов, которые компенсировали бы невыгодное положение, в котором оказалась сторона защиты после использования в делах показаний отсутствовавших в суде свидетелей. В то время как важной гарантией являлось бы предоставление заявителям или их адвокатам возможности допросить свидетелей на этапе предварительного следствия, сторона защиты не была уведомлена о датах встреч со свидетелями, а также не была приглашена участвовать в допросах. Также заявители не присутствовали лично или через своих представителей в ходе допросов в полиции. В деле "Булига против Румынии" (Buliga v. Romania) отсутствовала реакция властей Румынии на утверждения заявителя относительно запугивания свидетелей сотрудниками полиции. Более того, несмотря на возражения заявителей в отношении доказательств по делу, а в деле "Булига против Румынии" (Buliga v. Romania) - несмотря на ходатайство о дополнительных доказательствах, суды Румынии основали свои решения исключительно на доказательствах из материалов дела. Кроме того, суды Румынии не воспользовались другими имевшимися в их распоряжении средствами, чтобы обеспечить как минимум в теории лучшую защиту прав стороны защиты. Точнее, суды Румынии имели возможность, согласно законодательству Румынии, отменить решения прокуратуры, вернуть дела в прокуратуру или рассмотреть дела в рамках надлежащей уголовной процедуры в суде первой инстанции. Вместо этого суды Румынии оставили решения прокуратуры без изменения, не выслушав показания по делу, лишив таким образом заявителей возможности подвергнуть перекрестному допросу свидетелей, чьи показания имели решающее значение для дел заявителей.

 

В итоге, суды Румынии лишили заявителей возможности рассмотрения их дел в соответствии с требованиями Конвенции.

 

 

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

 

 

 

По делу были нарушены требования подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции (принято единогласно).

 

 

 

КОМПЕНСАЦИЯ

 

 

 

В порядке применения статьи 41 Конвенции Европейский Суд указал, что возобновление производств по делам заявителей в судах Румынии будет являться самой уместной формой компенсации по делам, учитывая характер жалоб заявителей. Европейский Суд также присудил 1 000 евро в деле "Негулеску против Румынии" (Negulescu v. Romania) и 4 000 евро в деле "Булига против Румынии" (Buliga v. Romania) в качестве компенсации морального вреда за причиненные заявителям страдания, которые не могли быть компенсированы одним только фактом повторного рассмотрения дел или установления нарушения Конвенции; компенсация материального ущерба не присуждена в обоих случаях.

 

 

 

Источник публикации: https://espchhelp.ru/blog/3782-buliga-protiv-rumynii-negulesku-protiv-rumynii .

 

 

 

 

 

Hotărârea CEDO din 16 februarie 2021 în cauza "Buliga v.România" (plângerea nr. 22003/12), "Negulescu v. România" (plângerea nr. 11230/12).

 

În 2012, solicitanții au fost asistați în pregătirea plângerilor. Ulterior, reclamațiile au fost combinate și comunicate României.

 

În acest caz, au fost luate în considerare cu succes plângerile privind condamnarea solicitanților pentru infracțiuni de gravitate minoră pe baza mărturiilor decisive ale martorilor eșuați și absența factorilor de echilibrare. Cazul a implicat o încălcare a cerințelor articolului 6 alineatul (3) paragraful "d" din Convenția pentru Apărarea Drepturilor Omului și a Libertăților Fundamentale.

 

 

 

CIRCUMSTANȚELE CAZULUI

 

 

 

Au fost inițiate proceduri penale împotriva reclamanților sub acuzația de infracțiuni minore, dar procedurile au fost întrerupte. Deși Procuratura credea că reclamanții erau vinovați, acțiunile lor nu erau suficient de grave pentru a se califica drept infracțiune. Reclamanții au fost pedepsiți cu amendă. Plângerile reclamanților la instanțele din România nu au avut succes.

 

Reclamanții s-au plâns că procedurile din cazurile lor au fost nedrepte, că instanțele s-au referit la mărturia martorilor pe care judecătorii nu i-au putut interoga în sala de judecată.

 

 

 

ASPECTE JURIDICE

 

 

 

În ceea ce privește conformitatea cu punctul 1 și litera "d" de la punctul 3 al articolului 6 din Convenție. După ce a stabilit că procedurile împotriva reclamantele au căzut în sfera de aplicare a Articolului 6 din Convenție, Curtea Europeană a reiterat faptul că cerințele generale de echitate de spus prevedere a Convenției, aplicat la toate cauzele penale, indiferent de ce infractiune au legat. În consecință, dispozițiile articolului 6 din Convenție erau aplicabile și în cazul prezentelor plângeri.

 

Apoi, Curtea Europeană, aplicarea principiilor generale prevăzute în Deciziile privind reclamațiile "Al-Khawaja și Taheri v. Regatul Unit" (Al-Khawaja și Taheri v. Regatul Unit) (Vezi: hotărârea pronunțată de Marea Cameră a Curții Europene în cazul "Al-Khawaja și Taheri v. Regatul Unit" (Al-Khawaja și Taheri v. Regatul Unit) din decembrie 15, 2011, plângerile N 26766/05 și 22228/06//Precedente ale Curții Europene a Drepturilor Omului. Problemă specială. 2020. N 14.) și "Shachashvili v. Germania" (Schatschaschwili v. Germania) (a se vedea: Hotărârea Marii Camere a Curții Europene de Justiție în cazul "Shachashvili v.Germania" (Schatschaschwili v. Germania) din 15 decembrie 2015, plângerea nr. Problemă specială. 2017. N 3.), a stabilit următoarele.

 

În primul rând, din deciziile instanțelor române analizate, a rezultat că aceste instanțe au concluzionat că reclamanții sunt vinovați, referindu-se la mărturiile martorilor care nu s-au prezentat în instanță.

 

În al doilea rând, în conformitate cu legislația română aplicabilă, instanțele române au fost obligate să examineze acuzațiile penale formulate împotriva reclamanților, pe baza probelor din dosar și a oricăror alte documente suplimentare. Ei nu aveau voie să audă mărturia martorilor (în Conformitate cu punctul 51 din textul de la Guvernare în cazul "Buliga v. România" (Buliga v. România), este vorba doar despre o judiciar special, procedura prevăzută la articolul 278.1 din Codul de Procedură Penală al României.). Cu toate acestea, această circumstanță nu a fost un motiv adecvat care să justifice absența martorilor relevanți în instanță în sensul articolului 6 din Convenție. În plus, nu a existat niciun indiciu că martorii ar fi indisponibili sau că ar exista dificultăți în asigurarea apariției lor în instanță.

 

În al treilea rând, instanțele românești au luat decizii, referindu-se la mărturia martorilor. În cazul "Negulescu v.România" (Negulescu v. România), mărturia unui martor a confirmat probele medicale. În consecință, s-ar putea concluziona că aceste declarații au fost decisive pentru instanțe în cauzele reclamantelor.

 

În concluzie, nu au existat suficienți factori de echilibrare care să compenseze poziția nefavorabilă în care apărarea sa găsit după ce a folosit mărturia martorilor absenți în instanță în cauze. În timp ce o garanție importantă ar fi fost de a oferi solicitanților sau avocații acestora posibilitatea de a interoga martori la etapa anchetei preliminare, apărarea nu a fost notificat de datele de întâlniri cu martori, nici nu a fost invitat să participe la interogatorii. De asemenea, reclamanții nu au fost prezenți personal sau prin intermediul reprezentanților lor în timpul interogatoriilor poliției. În cazul Buliga v. România, autoritățile române nu au avut nicio reacție la acuzațiile reclamantei privind intimidarea martorilor de către polițiști. Mai mult, în ciuda obiecțiilor reclamanților față de probele din cauză, și în cazul Buliga v.România, în ciuda cererii de probe suplimentare, instanțele din România și-au întemeiat deciziile doar pe probe din materialele cauzei. In plus, instantele romane nu au recurs la alte mijloace aflate la dispozitia lor pentru a asigura, cel putin teoretic, o mai buna protectie a drepturilor apararii. Mai exact, instanțele din România au avut posibilitatea, potrivit legii române, să anuleze deciziile parchetului, să returneze cauzele la parchet sau să examineze cauzele în cadrul procedurii penale cuvenite în primă instanță. În schimb, instanțele române au lăsat neschimbate deciziile Procuraturii fără a asculta probele din cauză, privând astfel reclamanții de posibilitatea de a examina încrucișat martorii a căror mărturie a fost crucială pentru cazurile reclamanților.

 

Drept urmare, instanțele din România au privat reclamanții de posibilitatea de a-și examina cauzele în conformitate cu cerințele Convenției.

 

 

 

Rezoluție

 

 

 

În acest caz, cerințele articolului 6 alineatul (3) paragraful "d" din Convenție au fost încălcate (adoptate în unanimitate).

 

 

 

Compensații

 

 

 

În aplicarea articolului 41 din Convenție, Curtea Europeană a indicat că reluarea procedurilor în cauzele reclamanților în instanțele române ar fi cea mai potrivită formă de compensare în cauze, având în vedere natura plângerilor reclamanților. Curtea Europeană a acordat, de asemenea, 1.000 de euro în Negulescu v. România și 4.000 de euro în Buliga v. România ca o compensație pentru prejudiciul moral cauzat reclamanților, care nu ar putea fi compensate prin simplul fapt de reconsiderare a cazurilor sau de a găsi o încălcare a Convenției.; despăgubirile pentru daune materiale nu au fost acordate în ambele cazuri.

 

 

 

Sursa publicației: https://espchhelp.ru/blog/3781-buliga-c-romania-negulescu-c-romania .

 

 

 

 

 

The ECHR Ruling of February 16, 2021 in the case "Buliga v. Romania" (aplications No. 22003/12), "Negulescu v. Romania" (complaint No. 11230/12).

 

In 2012, the applicants were assisted in the preparation of aplications. Subsequently, the aplications were combined and communicated to Romania.

 

In the case, aplications about the applicants' conviction for crimes of minor gravity on the basis of decisive testimony of failed witnesses and the absence of balancing factors were successfully considered. The case involved a violation of the requirements of subparagraph "d" of paragraph 3 of article 6 of the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms.

 

 

 

CIRCUMSTANCES OF THE CASE

 

 

 

Criminal proceedings were initiated against the applicants on charges of minor crimes, but the proceedings were discontinued. Although the Prosecutor's office believed that the applicants were guilty, their actions were not serious enough to qualify as a criminal offense. The applicants were punished with a fine. The applicants' complaints to the Romanian courts were unsuccessful.

 

The applicants complained that the proceedings in their cases were unfair, that the courts referred to the testimony of witnesses whom the judges could not interrogate in the courtroom.

 

 

 

LEGAL ISSUES

 

 

 

Regarding compliance with paragraph 1 and subparagraph "d" of paragraph 3 of article 6 of the Convention. Having established that the proceedings against the applicants fell within the scope of Article 6 of the Convention, the European Court reiterated that the general requirements of fairness from the said provision of the Convention applied to all criminal cases, regardless of what crime they related to. Consequently, the provisions of article 6 of the Convention were also applicable to the present complaints.

 

Then the European Court, applying the general principles set out in the Rulings on the complaints "Al-Khawaja and Taheri v. United Kingdom" (Al-Khawaja and Taheri v. United Kingdom) (See: The Ruling of the Grand Chamber of the European Court in the case "Al-Khawaja and Taheri v. United Kingdom" (Al-Khawaja and Taheri v. United Kingdom) of December 15, 2011, complaints N 26766/05 and 22228/06//Precedents of the European Court of Human Rights. Special issue. 2020. N 14.) and "Shachashvili v. Germany" (Schatschaschwili v. Germany) (See: The Ruling of the Grand Chamber of the European Court of Justice in the case "Shachashvili v. Germany" (Schatschaschwili v. Germany) of December 15, 2015, complaint No. 9154/10//Precedents of the European Court of Human Rights. Special Issue. 2017. N 3.), established the following.

 

Firstly, from the decisions of the Romanian courts under consideration, it followed that these courts concluded that the applicants were guilty, referring to the testimony of witnesses who did not appear in court.

 

Secondly, according to the applicable Romanian legislation, the Romanian courts were obliged to consider the criminal charges brought against the applicants, based on the evidence from the case file and any other additional documents. They were not allowed to listen to the testimony of witnesses (According to paragraph 51 of the text of the Ruling in the case "Buliga v. Romania" (Buliga v. Romania), it is only about one special judicial procedure provided for in article 278.1 of the Criminal Procedure Code of Romania.). However, this circumstance was not a proper reason justifying the absence of relevant witnesses in court for the purposes of article 6 of the Convention. In addition, there was no indication that witnesses would be unavailable or that there were difficulties in ensuring their appearance in court.

 

Thirdly, the Romanian courts made their decisions, referring to the testimony of witnesses. In the case "Negulescu v. Romania" (Negulescu v. Romania), the testimony of a witness confirmed the medical evidence. Consequently, it could be concluded that these statements were decisive for the courts in the applicants' cases.

 

In conclusion, there were not enough balancing factors that would compensate for the unfavorable position in which the defense found itself after using the testimony of witnesses who were absent in court in cases. While an important guarantee would have been to give the applicants or their lawyers the opportunity to interrogate witnesses at the stage of the preliminary investigation, the defense was not notified of the dates of meetings with witnesses, nor was it invited to participate in the interrogations. Also, the applicants were not present in person or through their representatives during the police interrogations. In Buliga v. Romania, there was no reaction by the Romanian authorities to the applicant's allegations regarding the intimidation of witnesses by police officers. Moreover, despite the applicants' objections to the evidence in the case, and in Buliga v. Romania, despite the request for additional evidence, the Romanian courts based their decisions solely on evidence from the case materials. In addition, the Romanian courts did not use other means at their disposal to ensure, at least in theory, a better protection of the rights of the defense. More precisely, the Romanian courts had the opportunity, according to Romanian law, to cancel the decisions of the prosecutor's office, return the cases to the prosecutor's office or consider cases within the framework of due criminal procedure in the court of first instance. Instead, the Romanian courts left the decisions of the Prosecutor's Office unchanged without hearing the evidence in the case, thus depriving the applicants of the opportunity to cross-examine witnesses whose testimony was crucial to the applicants' cases.

 

As a result, the Romanian courts deprived the applicants of the opportunity to consider their cases in accordance with the requirements of the Convention.

 

 

 

RESOLUTION

 

 

 

In the case, the requirements of subparagraph "d" of paragraph 3 of Article 6 of the Convention were violated (adopted unanimously).

 

 

 

COMPENSATION

 

 

 

In applying article 41 of the Convention, the European Court indicated that the resumption of proceedings in the applicants' cases in the Romanian courts would be the most appropriate form of compensation in cases, given the nature of the applicants' complaints. The European Court also awarded 1,000 euros in Negulescu v. Romania and 4,000 euros in Buliga v. Romania as compensation for non-pecuniary damage caused to the applicants, which could not be compensated by the mere fact of reconsideration of the cases or finding a violation of the Convention.; compensation for material damage was not awarded in both cases.

 

 

 

Publication source: https://espchhelp.ru/blog/3780-buliga-v-romania-negulescu-v-romania .