Субсидиарная ответственность при банкротстве должника: обзор правовых позиций Арбитражного суда Уральского округа
Последовательная трансформация нормативных правил о субсидиарной ответственности при банкротстве в судебной практике неизбежно влечет многочисленные вопросы правоприменения, разрешение которых зависит в том числе от выработанных правовых позиций арбитражных судов кассационной инстанции. В настоящей статье приведен анализ правоприменительной практики Арбитражного суда Уральского округа по рассмотрению обособленных споров о привлечении контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности как в деле о банкротстве, так и вне рамок дела о банкротстве. Отдельный акцент сделан на особенностях рассмотрения вопроса о субсидиарной ответственности в свете изменяющегося законодательства о несостоятельности (банкротстве), определения оснований привлечения контролирующих должника лиц к ответственности и освобождения указанных лиц от ответственности, проблемах применения срока исковой давности при разрешении подобных споров.
Ключевые слова: субсидиарная ответственность, несостоятельность, объективное банкротство, судебная практика, контролирующее должника лицо, исковая давность.
The consistent transformation of normative rules on subsidiary liability in bankruptcy in court practice inevitably leads to numerous law enforcement issues, the resolution of which depends, among other things, on the developed legal positions of arbitration courts of cassation instance. The present article analyses the law enforcement practice of the Arbitration Court of the Urals District on consideration of separate disputes on bringing the persons controlling the debtor to subsidiary liability both in the bankruptcy case and outside the bankruptcy case. Special emphasis is made on the peculiarities of consideration of the issue of subsidiary liability in the light of the changing legislation on insolvency (bankruptcy), determination of the grounds for bringing the persons controlling the debtor to liability and exemption of these persons from liability, the problem of application of the limitation period in resolving such disputes.
Key words: subsidiary liability, insolvency, objective bankruptcy, court practice, controlling debtor, limitation period.
В правовом регулировании экономических правоотношений основательно закрепился институт субсидиарной ответственности, позволяющий взыскивать задолженность по неисполненным обязательствам несостоятельной организации с лиц, оказывавших на должника определяющее влияние и фактически допустивших его банкротство. Как следствие, субсидиарная ответственность собственников и руководителей хозяйствующих субъектов становится обыденным явлением в правоприменительной практике арбитражных судов: практически в каждом деле о банкротстве арбитражные управляющие либо иные заинтересованные субъекты инициируют попытки, зачастую успешные, взыскать задолженность с контролирующих должника лиц. Как справедливо отмечается в юридической литературе, наиболее актуальной тенденцией развития субсидиарной ответственности в последние годы является расширение применения данного инструмента, иногда заменяющего конкурсным кредиторам саму процедуру несостоятельности (банкротства) <1>. Все сказанное свидетельствует об актуальности рассматриваемой темы.
--------------------------------
<1> Осокин А.В., Шульгина В.А. Теория корпоративной ответственности в контексте субсидиарной ответственности в сфере банкротства // Вопросы российской юстиции. 2022. N 19. С. 231 - 240.
При этом в качестве наиболее частых оснований привлечения к субсидиарной ответственности называются следующие:
- неисполнение нормативно закрепленной обязанности по подаче в суд заявления должника о банкротстве;
- непредставление либо искажение бухгалтерской документации должника;
- доведение должника до банкротства.
В целом деликтная ответственность контролирующих лиц в деле о несостоятельности (банкротстве) выражается в их имущественной ответственности по возмещению причиненного вреда (субсидиарная ответственность и возмещение убытков). При одинаковой правовой природе данных видов имущественной ответственности контролирующих должника лиц различны основания и условия привлечения их к ответственности. Контролирующее должника лицо привлекается к субсидиарной ответственности лишь в том случае, если его действия или бездействия явились необходимой причиной банкротства (привели к объективному банкротству, существенно ухудшили финансовое состояние должника). В остальных случаях (причинение вреда, несоразмерного масштабам деятельности должника, существенно не ухудшившего его экономические показатели) контролирующее должника лицо обязано возместить убытки, и к субсидиарной ответственности привлечено быть не может <2>.
--------------------------------
<2> Лапина Е.В. Соотношение субсидиарной ответственности контролирующего должника лица и иной гражданско-правовой ответственности // Вопросы российского и международного права. 2023. Т. 13. N 4-1. С. 258.
Обозначенные тенденции в первую очередь обусловлены развитием законодательства в сфере несостоятельности. Федеральный закон от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" <3> (далее - Закон о банкротстве) регулярно корректируется в ответ на различные вызовы социально-экономического характера. Сказанное в полной мере относится и к положениям о субсидиарной ответственности, содержащимся в данном Законе.
--------------------------------
<3> Российская газета. 2020. 2 ноября.
Последовательная трансформация нормативных правил о субсидиарной ответственности при банкротстве в судебной практике неизбежно влечет многочисленные вопросы правоприменения. В настоящей работе представлен анализ актуальных правовых позиций, выработанных судебной практикой АС Уральского округа в последнее время и касающихся применения актуальной редакции Закона о банкротстве к тем или иным правоотношениям в части основания привлечения к субсидиарной ответственности и применения срока давности.
1. Если допущенные контролирующим лицом (несколькими контролирующими лицами) нарушения явились необходимой причиной банкротства, применению подлежат нормы о субсидиарной ответственности (пункт 1 статьи 61.11 Закона о банкротстве), совокупный размер которой по общим правилам определяется на основании абзацев первого и третьего пункта 11 статьи 61.11 Закона о банкротстве.
Независимо от того, каким образом при обращении в суд заявитель поименовал вид ответственности и на какие нормы права он сослался, суд применительно к положениям статей 133 и 168 АПК РФ самостоятельно квалифицирует предъявленное требование. При недоказанности оснований привлечения к субсидиарной ответственности, но доказанности противоправного поведения контролирующего лица, влекущего иную ответственность, в том числе установленную статьей 53.1 ГК РФ, суд принимает решение о возмещении таким контролирующим лицом убытков. При этом не допускается возложение на контролирующее должника лицо двойной ответственности в виде убытков и субсидиарной ответственности (Постановление АС Уральского округа от 12 августа 2024 г. N Ф09-3976/19 по делу N А76-22330/2018 <4>).
--------------------------------
<4> Постановление АС Уральского округа от 12 августа 2024 г. N Ф09-3976/19 по делу N А76-22330/2018.
В рамках дела N А76-22330/2018, разрешая вопрос о привлечении контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности, АС Уральского округа указал на следующие обстоятельства.
Субсидиарная ответственность контролирующего лица, предусмотренная п. 1 ст. 61.11 Закона о банкротстве, а также ранее, п. 4 ст. 10 указанного Закона, по своей сути является ответственностью данного лица по обязательству из причинения вреда имущественным правам кредиторов, возникшего в результате неправомерных действий (бездействия) контролирующего лица, выходящих за пределы обычного делового риска, которые явились необходимой причиной банкротства должника и привели к невозможности удовлетворения требований кредиторов.
Согласно п. 4 ст. 10 Закона о банкротстве (в ред. Федерального закона от 28 июня 2013 г. N 134-ФЗ), если должник признан несостоятельным (банкротом) вследствие действий и (или) бездействия контролирующих должника лиц, такие лица в случае недостаточности имущества должника несут субсидиарную ответственность по его обязательствам.
Пока не доказано иное, предполагается, что должник признан несостоятельным (банкротом) вследствие действий и (или) бездействия контролирующих должника лиц, в том числе если причинен вред имущественным правам кредиторов в результате совершения этим лицом или в пользу этого лица либо одобрения этим лицом одной или нескольких сделок должника, включая сделки, указанные в ст. 61.2 и 61.3 Закона о банкротстве.
В соответствии с данной редакцией ст. 10 Закона о банкротстве презумпция наступления банкротства по вине контролирующих лиц применяется в отношении лиц, которые совершили сделки, являющиеся существенно невыгодными для должника, что в итоге привело к его банкротству.
Согласно разъяснениям, содержащимся в п. 16 Постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. N 53 "О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве", под действиями (бездействием) контролирующего лица, приведшими к невозможности погашения требований кредиторов следует понимать такие действия (бездействие), которые явились необходимой причиной банкротства должника, т.е. те, без которых объективное банкротство не наступило бы. Суд оценивает существенность влияния действий (бездействия) контролирующего лица на положение должника, проверяя наличие причинно-следственной связи между названными действиями (бездействием) и фактически наступившим объективным банкротством.
Неправомерные действия (бездействие) контролирующего лица могут выражаться, в частности, в принятии ключевых деловых решений с нарушением принципов добросовестности и разумности, в том числе согласование, заключение или одобрение сделок на заведомо невыгодных условиях или с заведомо неспособным исполнить обязательство лицом (фирмой-однодневкой и т.п.), дача указаний по поводу совершения явно убыточных операций, назначение на руководящие должности лиц, результат деятельности которых будет очевидно не соответствовать интересам возглавляемой организации, создание и поддержание такой системы управления должником, которая нацелена на систематическое извлечение выгоды третьим лицом во вред должнику и его кредиторам, и т.д.
В силу п. 23 Постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. N 53 презумпция доведения до банкротства в результате совершения сделки (ряда сделок) может быть применена к контролирующему лицу, если данной сделкой (сделками) причинен существенный вред кредиторам. К числу таких сделок относятся, в частности, сделки должника, значимые для него (применительно к масштабам его деятельности) и одновременно являющиеся существенно убыточными.
Согласно разъяснениям, приведенным в п. 20 Постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. N 53, при решении вопроса о том, какие нормы подлежат применению - общие положения о возмещении убытков (в том числе ст. 53.1 ГК РФ) либо специальные правила о субсидиарной ответственности (ст. 61.11 Закона о банкротстве), - суд в каждом конкретном случае оценивает, насколько существенным было негативное воздействие контролирующего лица (нескольких контролирующих лиц, действующих совместно либо раздельно) на деятельность должника, проверяя, как сильно в результате такого воздействия изменилось финансовое положение должника, какие тенденции приобрели экономические показатели, характеризующие должника, после этого воздействия.
Если допущенные контролирующим лицом (несколькими контролирующими лицами) нарушения явились необходимой причиной банкротства, применению подлежат нормы о субсидиарной ответственности (п. 1 ст. 61.11 Закона о банкротстве), совокупный размер которой по общим правилам определяется на основании абзацев первого и третьего п. 11 ст. 61.11 Закона о банкротстве.
В том случае, когда причиненный контролирующими лицами, указанными в ст. 53.1 ГК РФ, вред исходя из разумных ожиданий не должен был привести к объективному банкротству должника, такие лица обязаны компенсировать возникшие по их вине убытки в размере, определяемом по правилам ст. 15, 393 ГК РФ.
Независимо от того, каким образом при обращении в суд заявитель поименовал вид ответственности и на какие нормы права он сослался, суд применительно к положениям ст. 133 и 168 АПК РФ самостоятельно квалифицирует предъявленное требование. При недоказанности оснований привлечения к субсидиарной ответственности, но доказанности противоправного поведения контролирующего лица, влекущего иную ответственность, в том числе установленную ст. 53.1 ГК РФ, суд принимает решение о возмещении таким контролирующим лицом убытков.
В соответствии с п. 2 ст. 10 Закона о банкротстве нарушение обязанности по подаче заявления должника в арбитражный суд в случаях и в срок, которые установлены ст. 9 настоящего Федерального закона, влечет за собой субсидиарную ответственность лиц, на которых настоящим Федеральным законом возложена обязанность по принятию решения о подаче заявления должника в арбитражный суд и подаче такого заявления, по обязательствам должника, возникшим после истечения срока, предусмотренного п. 2 и 3 ст. 9 настоящего Федерального закона.
Невыполнение требований об обращении в арбитражный суд с заявлением должника о его собственном банкротстве свидетельствует, по сути, о недобросовестном сокрытии от кредиторов информации о неудовлетворительном имущественном положении юридического лица. Подобное поведение влечет за собой принятие несостоятельным должником дополнительных долговых обязательств в ситуации, когда не могут быть исполнены существующие, заведомую невозможность удовлетворения требований новых кредиторов, от которых были скрыты действительные факты, и, как следствие, возникновение убытков на стороне этих новых кредиторов, введенных в заблуждение в момент предоставления должнику исполнения.
Исходя из этого в п. 2 ст. 10 Закона о банкротстве, действовавшем ранее, ст. 61.12 Закона о банкротстве, действующей в настоящее время, законодатель презюмировал наличие причинно-следственной связи между обманом контрагентов со стороны руководителя должника в виде намеренного умолчания о возникновении признаков банкротства, о которых он должен был публично сообщить в силу Закона, подав заявление о несостоятельности, и негативными последствиями для введенных в заблуждение кредиторов, по неведению предоставивших исполнение лицу, являющемуся в действительности банкротом, явно неспособному передать встречное исполнение. Субсидиарная ответственность такого руководителя ограничивается объемом обязательств перед этими обманутыми кредиторами, т.е. объемом обязательств, возникших после истечения месячного срока, предусмотренного п. 2 ст. 9 Закона о банкротстве. Из указанных разъяснений следует, что в размер субсидиарной ответственности не включаются требования, послужившие причиной объективного банкротства должника, а лишь требования, возникшие после этой даты.
Рассматривая доводы о наличии оснований для привлечения контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности за неисполнение обязанности по обращению в суд с заявлением о банкротстве должника, установив, что согласно сведениям из бухгалтерской отчетности должника, по состоянию на 31 декабря 2016 г. у должника имелась нераспределенная прибыль в размере 28 574 тыс. руб., по состоянию на 31 декабря 2017 г. размер нераспределенной прибыли составлял 12 884 тыс. руб., а убыток возник у должника лишь по результатам 2018 г. в размере 14 389 тыс. руб., при этом заявление о признании должника несостоятельным (банкротом) принято арбитражным судом к производству Определением от 20 июля 2018 г.; констатировав, что конкурсным управляющим не доказано возникновение у должника признаков объективного банкротства ранее принятия к производству заявления кредитора о признании должника несостоятельным (банкротом), суды пришли к выводу о том, что в связи с фактическим отсутствием признаков объективного банкротства на дату возбуждения производства по делу о банкротстве у контролирующих должника лиц отсутствовала обязанность по подаче заявления в арбитражный суд, что исключает возможность привлечения их к субсидиарной ответственности на основании п. 1 ст. 61.12 Закона о банкротстве.
Исследовав доводы конкурсного кредитора и конкурсного управляющего должника о совершении ответчиком убыточных сделок, способствовавших доведению должника до банкротства, установив, что вступившим в законную силу Определением от 10 марта 2021 г. с ответчика в пользу должника в счет возмещения убытков взысканы денежные средства в размере 16 480 336 руб. 58 коп., при этом в рамках настоящего обособленного спора кредитором указаны те же обстоятельства по безосновательному выводу денежных средств должника, следовательно, в случае удовлетворения требований о привлечении ответчика к субсидиарной ответственности на него фактически будет возложена двойная ответственность за одно и то же правонарушение, что недопустимо и противоречит принципам гражданско-правовой ответственности.
2. Кредитор не должен претерпевать неблагоприятные имущественные последствия от того, что он не смог помешать контролировавшим должника лицам "бросить" бизнес и уклонится тем самым от расчетов с ним. Непринятие кредитором подобных мер не образует оснований для освобождения контролирующего должника лица от ответственности или уменьшения ее размера (Постановление АС Уральского округа от 20 августа 2024 г. N Ф09-708/24 по делу N А76-21692/2022 <5>).
--------------------------------
<5> Постановление АС Уральского округа от 20 августа 2024 г. N Ф09-708/24 по делу N А76-21692/2022.
В рамках дела N А76-21692/2022 акционерное общество обратилось в арбитражный суд с исковым заявлением к контролирующих должника лицам о привлечении к субсидиарной ответственности и взыскании солидарно задолженности в размере 2 851 849 руб. 28 коп., суммы процентов за пользование чужими денежными средствами в размере 505 320 руб. 16 коп. Суд первой инстанции в удовлетворении исковых требований отказал. Постановлением 18 ААС от 17 июня 2024 г. решение суда первой инстанции отменено, иск удовлетворен в отношении двоих ответчиков. Арбитражный суд Уральского округа выводы апелляционной инстанции поддержал, при этом сославшись на следующие обстоятельства.
Ранее решением АС Республики Татарстан от 6 мая 2019 г. в рамках дела N А65-3469/2019, оставленным без изменения Постановлением 11 ААС от 1 августа 2019 г., с должника в пользу акционерного общества было взыскано 2 257 000 руб. задолженности, 279 203 руб. процентов за пользование чужими денежными средствами с продолжением начисления процентов за пользование чужими денежными средствами до момента фактического исполнения обязательства, а также 315 646 руб. судебных расходов. Для принудительного исполнения вступившего в законную силу решения арбитражным судом выдан исполнительный лист, который предъявлен к исполнению в банк, где у должника имелся открытый расчетный счет, однако указанное решение должником не исполнено, исполнительный лист возвращен взыскателю по причине отсутствия имущества у должника. Впоследствии Определением АС Челябинской области от 23 сентября 2019 г. по делу N А76-31218/2019 по заявлению уполномоченного органа возбуждено производство по делу о несостоятельности (банкротстве) должника. Однако Определением арбитражного суда от 1 ноября 2019 г. производство по делу о банкротстве прекращено на основании абз. 8 п. 1 ст. 57 Закона о банкротстве, в связи с отсутствием средств для погашения судебных расходов и выплаты вознаграждения арбитражному управляющему. Уполномоченным органом 29 ноября 2021 г. принято решение об исключении должника из ЕГРЮЛ.
Кредитор (акционерное общество), ссылаясь на то, что ответчики в разное время являвшимися руководителями должника, не приняли меры по исполнению денежного обязательства, подтвержденного вступившим в законную силу Решением АС Республики Татарстан от 6 мая 2019 г. в рамках дела N А65-3469/2019, не совершили действий по предотвращению исключения должника из ЕГРЮЛ, обратилось в арбитражный суд с иском о привлечении названных лиц к субсидиарной ответственности на основании п. 3.1 ст. 3 Федерального закона от 8 февраля 1998 г. N 14-ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью", ст. 53.1 ГК РФ.
Из существа конструкции юридического лица (корпорации) вытекает запрет на использование правовой формы юридического лица для причинения вреда независимым участникам оборота (п. 3, 4 ст. 1, п. 1 ст. 10 ГК РФ), на что обращено внимание в п. 1 Постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. N 53 "О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве" (далее - Постановление N 53). Лицо, имеющее фактическую возможность определять действия юридического лица, в том числе возможность давать указания лицам, названным в п. 1 и 2 ст. 53.1 ГК РФ, обязано действовать в интересах юридического лица разумно и добросовестно и несет ответственность за убытки, причиненные по его вине юридическому лицу (п. 3 ст. 53.1 ГК РФ). Аналогичные нормы закреплены в ст. 40, 44 Федерального закона от 8 февраля 1998 г. N 14-ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью" (далее - Закон об обществах с ограниченной ответственностью).
Исключение общества с ограниченной ответственностью из реестра как недействующего в связи с тем, что в ЕГРЮЛ имеются сведения, в отношении которых внесена запись об их недостоверности, не препятствует привлечению контролирующего лица этого общества к ответственности за вред, причиненный кредиторам, хотя и не является прямым основанием наступления этой ответственности (п. 3 ст. 64.2 ГК РФ, Определение ВС РФ от 30 января 2023 г. N 307-ЭС22-18671). Субсидиарная ответственность по обязательствам этого общества может быть возложена на контролировавших его лиц, если неисполнение обязательств таким обществом обусловлено их недобросовестными или неразумными действиями (п. 3.1 ст. 3 Закона об обществах с ограниченной ответственностью).
Доказывание того, что погашение требований кредиторов стало невозможным в результате действий контролирующих лиц, упрощено законодателем для истцов посредством введения опровержимых презумпций (п. 2 ст. 61.11 Федерального закона от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве)), при подтверждении которых предполагается наличие вины ответчика в том, что имущества должника недостаточно для удовлетворения требований кредиторов. Так, в частности, отсутствие у юридического лица документов, хранение которых являлось обязательным в соответствии с законодательством об обществах с ограниченной ответственностью, закон связывает с тем, что контролирующее должника лицо привело его своими неправомерными действиями в состояние невозможности полного погашения требований кредиторов должника, причинило тем самым им вред и во избежание собственной ответственности скрывает следы содеянного. В силу этого и в соответствии с подп. 2 п. 2 ст. 61.11 Закона о банкротстве контролирующие должника лица за такое поведение несут ответственность перед кредиторами должника (Определения ВС РФ от 25 марта 2024 г. N 303-ЭС23-26138, от 30 января 2020 г. N 305-ЭС18-14622(4,5,6)).
Презумпция сокрытия следов содеянного применима также в ситуации, когда иск о привлечении контролирующего лица к субсидиарной ответственности подается кредитором вне дела о банкротстве - в случае исключения юридического лица из реестра как недействующего ("брошенный бизнес"). Иное создавало бы неравенство в правах кредиторов в зависимости от поведения контролирующих лиц и приводило бы к получению необоснованного преимущества такими лицами только в силу того, что они избежали процедуры банкротства контролируемых лиц (Определение ВС РФ от 26 апреля 2024 г. N 305-ЭС23-29091).
Кроме того, закон не только дает право каждому свободно использовать свои способности и имущество для предпринимательской деятельности, в том числе через объединение и участие в хозяйственных обществах (ст. 2, ч. 1 ст. 30, ч. 1 ст. 34 Конституции РФ, ст. 50.1, 51 ГК РФ, ст. 11, 13 Закона об обществах с ограниченной ответственностью), но и обязывает впоследствии ликвидировать созданное юридическое лицо в установленном порядке, гарантирующем, помимо прочего, соблюдение прав кредиторов этого юридического лица (ст. 61 - 64.1 ГК РФ, ст. 57 Закона об обществах с ограниченной ответственностью). При этом, рассматривая иски о привлечении к субсидиарной ответственности суд должен распределять бремя доказывания (ч. 3 ст. 9, ч. 2 ст. 65 АПК РФ, п. 56 Постановления N 53) с учетом необходимости выравнивания возможностей по доказыванию юридически значимых обстоятельств дела между сторонами спора.
Кредитор, как правило, не имеет доступа к доказательствам, связанным с финансово-хозяйственной деятельностью должника, а контролирующие должника лица, напротив, обладают таким доступом и фактически могут его ограничить по своему усмотрению. Поэтому предъявляя иск к контролирующему лицу, кредитор должен представить доказательства, обосновывающие с разумной степенью достоверности наличие у него убытков, а также то, что вероятной причиной невозможности погашения требований кредиторов являлось поведение контролирующего должника лица. В случае представления таких доказательств, в том числе убедительной совокупности косвенных доказательств, бремя опровержения утверждений истца переходит на контролирующее лицо - ответчика, который должен, раскрыв свои документы, представить объяснения относительно того, как на самом деле осуществлялась хозяйственная деятельность.
Суд вправе исходить из предположения о том, что виновные действия (бездействие) контролирующих лиц привели к невозможности исполнения обязательств перед кредитором, если установит недобросовестность поведения контролирующих лиц в процессе, например, при отказе или уклонении контролирующих лиц от представления суду характеризующих хозяйственную деятельность должника доказательств, от дачи пояснений либо их явной неполноте, и если иное не будет следовать из обстоятельств дела (Постановление КС РФ от 7 февраля 2023 г. N 6-П). Приведенные положения законодательства, определяющие основания для привлечения контролирующих лиц к субсидиарной ответственности, а также правила распределения бремени доказывания по данной категории споров при их разрешении вне рамок дела о банкротстве, на применение которых неоднократно указывалось в практике Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ (Определения от 15 декабря 2022 г. N 305-ЭС22-14865, от 23 января 2023 г. N 305-ЭС21-18249(2,3), от 30 января 2023 г. N 307-ЭС22-18671, от 6 марта 2023 г. N 304-ЭС21-18637, от 26 апреля 2024 г. N 305-ЭС23-29091, от 27 июня 2024 г. N 305-ЭС24-809 и др.).
При рассмотрении обоснованности заявления уполномоченного органа о признании несостоятельным (банкротом) должника по делу N А76-31218/2019 выявлено, что на балансе банкрота числится ПК INTEL Celeron G3900 (2.8 GHz) остаточной стоимостью 60 843 руб. 30 коп. Иное имущество отсутствует, денежные средства в кассе и на расчетном счете предприятия отсутствуют. Должник имел расчетный счет в банковской организации. При этом с данного расчетного счета осуществлены частичные платежи по уплате налогов.
Судом апелляционной инстанции при разрешении вопроса о субсидиарной ответственности проанализирована бухгалтерская отчетность должника за период с 2016 по 2019 г., из которой сделан вывод, что должник продолжал осуществлять хозяйственную деятельность и обладает достаточным имуществом для исполнения обязательств перед кредитором.
Вместе с тем в рамках дела о несостоятельности (банкротстве) должника представлены доказательства отсутствия у должника какого-либо имущества, в том числе на сопоставимые в бухгалтерском балансе суммы активов. Ответчики пояснений касательно утраты имущества общества, о причинах недостоверности сведений в бухгалтерском балансе не дали. С учетом вышеприведенных фактических обстоятельств, судом апелляционной инстанций сделан вывод о том, что ответчики мер по погашению образовавшейся задолженности не предпринимали, в том числе в период исполнения судебного акта в принудительном порядке, не привели оправданий в неуплате задолженности, вызванных объективными и случайными обстоятельствами. Подобное поведение ответчиков не отвечает требованиям добросовестности и разумности. Фактически такое поведение препятствует установлению причин, по которым должником не оплачена задолженность в период осуществления хозяйственной деятельности, и косвенно подтверждает предложение истца о том, что под руководством ответчиков подконтрольное лицо намеренно не рассчитывалось по долгам. При таких обстоятельствах предположения о том, что осуществление расчета с кредитором стало невозможным по вине контролирующих лиц, считается оправданным. При этом ответчики не раскрыли доказательств, отражающие реальное хозяйственное положение общества, его действительный финансовый оборот, не приняли установленных законом и достаточных мер для погашения задолженности, а также действий по ликвидации общества. Правопорядок не поощряет "брошенный бизнес", а добросовестный участник хозяйственного общества, решивший прекратить осуществление предпринимательской деятельности через юридическое лицо, должен следовать требованию проведения ликвидации с соблюдением установленного порядка, учитывающего права и законные интересы кредиторов общества (Определение ВС РФ от 27 июня 2024 г. N 305-ЭС24-809).
Таким образом, кредитор не должен претерпевать неблагоприятные имущественные последствия того, что он не смог помешать контролировавшим должника лицам "бросить бизнес" и уклониться тем самым от проведения расчетов с кредиторами.
Схожие выводы нашли свое отражение в Постановлении АС Уральского округа от 13 августа 2024 г. N Ф09-3493/24 по делу N А50-8110/2023 <6>.
--------------------------------
<6> Постановление АС Уральского округа от 13 августа 2024 г. N Ф09-3493/24 по делу N А50-8110/2023.
3. Разрешая вопрос о субсидиарной ответственности, суд оценивает существенность влияния действий (бездействия) контролирующего лица на положение должника, проверяя наличие причинно-следственной связи между названными действиями (бездействием) и фактически наступившим объективным банкротством. При этом установленные судом обстоятельства, свидетельствующие о добросовестности контролирующего должника лица (например, установление реальности взаимоотношений с независимыми контрагентами, личное поручительство контролирующего лица по обязательствам должника, предоставление финансирования должнику и т.п.), могут служить основанием для отказа в удовлетворении заявления о субсидиарной ответственности (Постановление АС Уральского округа от 2 августа 2024 г. N Ф09-9611/19 по делу N А60-74034/2018 <7>).
--------------------------------
<7> Постановление АС Уральского округа от 2 августа 2024 г. N Ф09-9611/19 по делу N А60-74034/2018.
В рамках дела N А60-74034/2018, отказывая в удовлетворении заявления о привлечении контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности, АС Уральского округа указал на следующие обстоятельства.
Как отмечалось ранее, под контролирующим должника лицом понимается физическое или юридическое лицо, имеющее либо имевшее не более чем за три года, предшествующих возникновению признаков банкротства, а также после их возникновения до принятия судом заявления о признании должника банкротом право давать обязательные для исполнения должником указания или возможность иным образом определять действия должника, в том числе по совершению сделок и определению их условий. Пока не доказано иное, предполагается, что лицо являлось контролирующим должника лицом, если это лицо: являлось руководителем, членом исполнительного органа, ликвидатором должника; имело право самостоятельно либо совместно с заинтересованными лицами распоряжаться 50 и более процентами голосующих акций акционерного общества, или более чем половиной долей уставного капитала общества с ограниченной ответственностью, или более чем половиной голосов в общем собрании участников юридического лица либо имело право назначать (избирать) руководителя должника; извлекало выгоду из незаконного или недобросовестного поведения лиц, указанных в п. 1 ст. 53.1 ГК РФ.
Под действиями (бездействием) контролирующего лица, приведшими к невозможности погашения требований кредиторов, следует понимать такие действия (бездействие), которые явились необходимой причиной банкротства должника, т.е. те, без которых объективное банкротство не наступило бы.
Суд оценивает существенность влияния действий (бездействия) контролирующего лица на положение должника, проверяя наличие причинно-следственной связи между названными действиями (бездействием) и фактически наступившим объективным банкротством.
Неправомерные действия (бездействие) контролирующего лица могут выражаться, в частности, в принятии ключевых деловых решений с нарушением принципов добросовестности и разумности, в том числе согласование, заключение или одобрение сделок на заведомо невыгодных условиях или с заведомо неспособным исполнить обязательство лицом (фирмой-однодневкой и т.п.), дача указаний по поводу совершения явно убыточных операций, назначение на руководящие должности лиц, результат деятельности которых будет очевидно не соответствовать интересам возглавляемой организации, создание и поддержание такой системы управления должником, которая нацелена на систематическое извлечение выгоды третьим лицом во вред должнику и его кредиторам, и т.д. (п. 16 Постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. N 53 "О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве" (далее - Постановление N 53)).
Контролирующее должника лицо не подлежит привлечению к субсидиарной ответственности в случае, когда его действия (бездействие), повлекшие негативные последствия на стороне должника, не выходили за пределы обычного делового риска и не были направлены на нарушение прав и законных интересов гражданско-правового сообщества, объединяющего всех кредиторов. При рассмотрении споров о привлечении контролирующих лиц к субсидиарной ответственности данным правилом о защите делового решения следует руководствоваться с учетом сложившейся практики его применения в корпоративных отношениях, если иное не вытекает из существа законодательного регулирования в сфере несостоятельности (п. 18 Постановления N 53).
В рассматриваемом примере, обстоятельством, свидетельствующим в пользу добросовестности контролирующего должника лица, суды сочли представленные в материалы дела данные об общем поступлении денежных средств должнику, в числе которых сведения о возмещенном НДС, и общий расход денежных средств, из которых, в частности следует, что доля возмещенного НДС в оборотах должника за период с 1 кв. 2016 г. по 1 кв. 2018 г. составила менее 5% в поступивших и израсходованных суммах. При этом в прилагаемых документах судами дополнительно рассмотрена та же ситуация, только исключены поступления от контролирующего должника лица и платежи в его адрес по любым основаниям, в которой доля возмещенного НДС возрастает не существенно - 10,5% от всех входящих платежей и 9% от всех исходящих. Исходя из представленных сведений судами сделан вывод о том, что указанные средства ни в календарном порядке, ни по суммам не выплачивались исключительно контролирующему лицу, а распределялись, исходя из текущего финансового графика должника. Кроме того, судами отмечено, что из анализа хозяйственных операций, совершенных между должником и контролирующим его лицом в 2017 г. и представленных в акте сверки взаимных расчетов за указанный период, следует, что даже после получения в августе 2017 г. денежных средств, возмещенных должнику из бюджета, контролирующее лицо продолжал осуществлять финансирование деятельности должника на общую сумму свыше 500 000 000 руб.
При изложенных обстоятельствах, суды не усмотрели убедительных оснований для вывода о том, что контролирующее должника лицо безосновательно в ущерб кредиторам должника исключительно в свою пользу изъял у должника суммы возмещенного налога.
Схожие выводы нашли свое отражение в Постановлении АС Уральского округа от 2 августа 2024 г. N Ф09-3774/24 по делу N А50-11785/2023 <8>.
--------------------------------
<8> Постановление АС Уральского округа от 2 августа 2024 г. N Ф09-3774/24 по делу N А50-11785/2023.
4. Срок исковой давности по требованию о привлечении к субсидиарной ответственности по общему правилу начинает течь с момента, когда действующий в интересах всех кредиторов управляющий или кредитор, обладающий правом на подачу заявления, узнал или должен был узнать о наличии оснований для привлечения к субсидиарной ответственности - о совокупности следующих обстоятельств: лице, контролирующем должника (имеющем фактическую возможность давать должнику обязательные для исполнения указания (иным образом определять его действия)); неправомерных действиях (бездействии) данного лица, причинивших вред кредиторам и влекущих за собой субсидиарную ответственность; недостаточности активов должника для проведения расчетов со всеми кредиторами, при этом в любом случае течение срока исковой давности не может начаться ранее введения процедуры конкурсного производства (Постановление АС Уральского округа от 29 июля 2024 г. N Ф09-4548/24 по делу N А76-34622/2022 <9>).
--------------------------------
<9> Постановление АС Уральского округа от 29 июля 2024 г. N Ф09-4548/24 по делу N А76-34622/2022.
В рамках дела N А76-34622/2022, разрешая вопрос о привлечении контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности, АС Уральского округа указал на следующие обстоятельства.
В силу п. 5 ст. 61.14 Закона о банкротстве заявление о привлечении к субсидиарной ответственности может быть подано в течение трех лет со дня, когда лицо, имеющее право на подачу такого заявления, узнало или должно было узнать о наличии соответствующих оснований для привлечения к субсидиарной ответственности, но не позднее трех лет со дня признания должника банкротом (прекращения производства по делу о банкротстве) и не позднее десяти лет со дня, когда имели место действия (бездействие), являющиеся основанием для привлечения к ответственности.
Предусмотренный названной нормой срок исковой давности по требованию о привлечении к субсидиарной ответственности по общему правилу исчисляется с момента, когда обычный независимый кредитор, обладающий правом на подачу заявления, узнал или должен был узнать о наличии оснований для привлечения к субсидиарной ответственности, т.е. о совокупности следующих обстоятельств: о лице, имеющем статус контролирующего, его неправомерных действиях (бездействии), причинивших вред кредиторам и влекущих за собой субсидиарную ответственность, и о недостаточности активов должника для проведения расчетов со всеми кредиторами (без выяснения точного размера такой недостаточности).
Если в ходе рассмотрения обособленного спора (дела) будет установлено, что какой-либо из кредиторов узнал или должен был узнать о наличии оснований для привлечения к ответственности до того, как об этом объективно могли узнать иные кредиторы, по заявлению контролирующего должника лица исковая давность может быть применена к части требования о привлечении к субсидиарной ответственности, приходящейся на такого информированного кредитора (п. 1 ст. 200 ГК РФ, абз. 1 п. 5 ст. 61.14 Закона о банкротстве).
При этом в любом случае течение срока исковой давности не может начаться ранее возникновения права на подачу в суд заявления о привлечении к субсидиарной ответственности (например, ранее введения первой процедуры банкротства, прекращения производства по делу о банкротстве на основании абз. 8 п. 1 ст. 57 Закона о банкротстве на стадии проверки обоснованности заявления о признании должника банкротом).
Указанной нормой права предусмотрено исчисление двух сроков исковой давности субъективного и объективного продолжительностью в три года.
В соответствии с разъяснениями, изложенными в п. 59 Постановления N 53, по общему правилу субъективный срок исковой давности исчисляется с момента, когда действующий в интересах всех кредиторов арбитражный управляющий или обычный независимый кредитор, обладающий правом на подачу заявления, узнал или должен был узнать о наличии оснований для привлечения к субсидиарной ответственности - о совокупности следующих обстоятельств: о лице, имеющем статус контролирующего, его неправомерных действиях (бездействии), причинивших вред кредиторам и влекущих за собой субсидиарную ответственность, и о недостаточности активов должника для проведения расчетов со всеми кредиторами (без выяснения точного размера такой недостаточности).
5. Кредиторам, требующим привлечения к субсидиарной ответственности контролирующего должника лица, сокрывшего документы хозяйственного общества, необходимо и достаточно доказать состав признаков, входящих в соответствующую презумпцию (подпункт 4 пункта 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве), в частности: наличие и размер непогашенных требований к должнику; статус контролирующего должника лица; его обязанность по хранению документов хозяйственного общества; отсутствие (искажение) этих документов на момент введения в отношении должника наблюдения.
Презумпция носит опровержимый характер, и иное может быть доказано лицом, привлекаемым к субсидиарной ответственности. Это лицо должно доказать, почему доказательства кредиторов не могут быть приняты в подтверждение их доводов, раскрыв свои документы и представив объяснения относительно того, как на самом деле осуществлялась хозяйственная деятельность и чем вызвана несостоятельность должника, каковы причины непредставления документов и насколько они уважительны и т.п. (Постановление АС Уральского округа от 9 июля 2024 г. N Ф09-3892/24 по делу N А60-49995/2022 <10>).
--------------------------------
<10> Постановление АС Уральского округа от 9 июля 2024 г. N Ф09-3892/24 по делу N А60-49995/2022.
В рамках дела N А60-49995/2022 Арбитражный суд Уральского округа в своем Постановлении указал на следующие обстоятельства.
Правовые позиции о распределении бремени доказывания для установления наличия материально-правовых оснований привлечения к субсидиарной ответственности в аналогичной ситуации, о стандарте поведения добросовестного контролирующего лица и его ответственности изложены в Постановлении КС РФ от 7 февраля 2023 г. N 6-П. В п. 3.2, 5.1 этого Постановления, в частности, указано о применимости презумпций ст. 61.11 Закона о банкротстве и в случае привлечения контролирующего должника лица к субсидиарной ответственности после прекращения дела о банкротстве должника ввиду отсутствия средств для финансирования соответствующих процедур. Как добросовестное поведение отмечено аккумулирование и сохранение контролирующим лицом информации о хозяйственной деятельности должника, ее раскрытие при предъявлении в суд требований о возмещении вреда, причиненного доведением должника до объективного банкротства. Отказ же или уклонение контролирующего лица от представления суду характеризующих хозяйственную деятельность должника доказательств, от дачи пояснений либо их явная неполнота свидетельствуют о недобросовестном процессуальном поведении, о воспрепятствовании осуществлению права кредитора на судебную защиту.
Создание препятствий кредитору в защите его прав косвенным образом указывает на интерес контролирующего должника лица в сокрытии своих противоправных действий и намерении уйти от ответственности.
Предусмотренная подп. 2 п. 2 ст. 61.11 Закона о банкротстве презумпция применима и в ситуации, когда иск о привлечении контролирующего лица к субсидиарной ответственности подается кредитором вне рамок дела о банкротстве - в случае исключения юридического лица из реестра как недействующего ("брошенный бизнес"). Иное создавало бы неравенство в правах кредиторов в зависимости от поведения контролирующих лиц и приводило бы к получению необоснованного преимущества такими лицами только в силу того, что они избежали процедуры банкротства контролируемых лиц.
Во всяком случае, при рассмотрении исков о привлечении к субсидиарной ответственности бремя доказывания должно распределяться судом (ч. 3 ст. 9, ч. 2 ст. 65 АПК РФ) с учетом необходимости выравнивания возможностей по доказыванию юридически значимых обстоятельств дела, имея в виду, что кредитор, как правило, не имеет доступа к информации о хозяйственной деятельности должника, а контролирующие должника лица, напротив, обладают таким доступом и фактически могут его ограничить по своему усмотрению.
Суд вправе исходить из предположения о том, что виновные действия (бездействие) контролирующих лиц привели к невозможности исполнения обязательств перед кредитором, если установит недобросовестность поведения контролирующих лиц в процессе, например, при отказе или уклонении контролирующих лиц от представления суду характеризующих хозяйственную деятельность должника доказательств, от дачи пояснений либо их явной неполноте, и если иное не будет следовать из обстоятельств дела (Постановление КС РФ от 7 февраля 2023 г. N 6-П).
Приведенные правовые позиции АС Уральского округа свидетельствуют о том, что своевременное восприятие судебными инстанциями законодательных новелл позитивно влияет как на экономические отношения в целом, так и на эффективность защиты прав и законных интересов лиц, участвующих в процедуре банкротства несостоятельного должника. В целом следует констатировать, что институт субсидиарной ответственности при банкротстве юридического лица зарекомендовал себя с положительной стороны в отечественном правопорядке и объективно способствует укреплению законности в предпринимательской деятельности.