Новости от 03 августа 2021 года из блога, посвященного практике в Европейском суде по правам человека ЕСПЧ

• 

Обновлено 03.08.2021 04:53

 

Постановление ЕСПЧ от 01 декабря 2020 года по делу "Данилов против Российской Федерации (Danilov v. Russia)" (жалоба N 88/05).

В 2005 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Российской Федерации.

По делу успешно рассмотрена жалоба на отсутствие достаточных процессуальных гарантий для участия в судебном разбирательстве присяжных заседателей, имеющих допуск к сведениям, относящимся к государственной тайне, и работающим в том же следственном органе, который проводил расследование по делу заявителя. По делу допущено нарушение требований пункта 1, подпункта "d" пункта 3 статьи 6, статьи 38 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

 

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

 

Заявитель, известный физик, был обвинен в государственной измене в виде разглашения иностранному государству секретной информации, связанной с исследованиями космоса. Заявитель безуспешно подавал жалобы, inter alia, связанные с предвзятостью некоторых присяжных заседателей, имевших допуск к сведениям, составляющим государственную тайну, а также с отсутствием у самого заявителя возможности допросить экспертов, которые подготовили заключения, использованные в качестве доказательств стороной обвинения.

 

ВОПРОСЫ ПРАВА

 

(a) По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции: беспристрастность присяжных заседателей, имевших допуск к сведениям, составляющим государственную тайну. Жалобы заявителя относительно присяжных заседателей, имевших допуск к сведениям, составляющим государственную тайну, не содержали утверждений о субъективной предвзятости присяжных и, таким образом, должны были быть рассмотрены согласно правилу объективной беспристрастности.

Заявитель и власти Российской Федерации разошлись во мнениях относительно оценки вероятности того, что четверо из 12 отобранных присяжных заседателей (одна треть), имевших допуск к сведениям, относящимся к государственной тайне, могли были быть выбраны случайным образом. Европейский Суд счел сомнительным тот факт, что такая значительная часть населения Российской Федерации, в той степени, в которой коллегия присяжных заседателей может представлять собой жителей страны, могла иметь допуск и, как следствие, доступ к сведениям, относящимся к государственной тайне.

Жалоба заявителя на то, что его дело рассматривали лица, имевшие доступ к сведениям, относящимся к государственной тайне, касалась не отсутствия в законодательстве общего запрета на выполнение данными лицами обязанностей присяжных заседателей, а скорее, участия этих заседателей в конкретном деле заявителя. Поскольку заявитель был обвинен в государственной измене за разглашение сведений, составляющих государственную тайну, его дело расследовалось ФСБ России. Лица, имеющие доступ к сведениям, составляющим государственную тайну, что необходимо для занятия определенных должностей, должны были пройти определенную проверку, осуществляемую органами ФСБ России. Кроме того, ФСБ России постоянно осуществляет контроль за лицами, имеющими допуск к сведениям, относящимся к государственной тайне, и за соблюдением ими обязанности не разглашать ее. Наличие допуска к сведениям, составляющим государственную тайну, не означает автоматически отсутствие беспристрастности. Однако, принимая во внимание тот факт, что заявитель был обвинен ФСБ России в государственной измене в виде разглашения сведений, составляющих государственную тайну, опасения заявителя о том, что присяжные заседатели, имевшие допуск к сведениям, составляющим государственную тайну, могли как минимум в определенной степени находиться под влиянием предвзятых заключений, представляются достаточно обоснованными для того, чтобы их тщательно рассмотрел соответствующий суд.

Однако возражения заявителя относительно рассмотрения его дела присяжными заседателями, имеющими допуск к сведениям, составляющим государственную тайну, были отклонены в общих выражениях, без учета характера и предмета судебного разбирательства, исключительно по формальным основаниям (а именно в связи с тем, что законодательство Российской Федерации не содержало положений о том, что наличие у лица допуска к сведениям, относящимся к государственной тайне, препятствует выполнению этим лицом обязанности присяжного заседателя). Таким образом, суды Российской Федерации не приняли достаточных мер для того, чтобы убедиться в том, что суд по делу заявителя являлся беспристрастным судом по смыслу статьи 6 Конвенции, и не обеспечили достаточных гарантий для устранения любых сомнений в этом отношении.

В итоге сомнения заявителя относительно беспристрастности состава суда по его уголовному делу были объективно обоснованы с учетом участия в его деле присяжных заседателей, имевших допуск к сведениям, относящимся к государственной тайне, и эти сомнения не были устранены какими-либо процессуальными гарантиями.

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

 

По делу было допущено нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции (принято единогласно).

(b) По поводу соблюдения пункта 1 и подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции: перекрестный допрос экспертов. Термин "свидетель" по смыслу подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции имеет независимое значение и охватывает также свидетелей-экспертов. Однако роль эксперта следует отличать от роли свидетеля, который сообщает суду свое личное восприятие о конкретном событии. В связи с этим, рассматривая вопрос о том, было ли личное присутствие эксперта в суде обязательно, Европейский Суд в первую очередь руководствуется принципом, закрепленным в концепции "справедливого судебного разбирательства" согласно пункту 1 статьи 6 Конвенции, и, в частности, гарантиями принципов "состязательного процесса" и "равенства сторон". Таким образом, некоторые из подходов Европейского Суда к личностям "свидетелей" в соответствии с подпунктом "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, несомненно, имеют значение для исследования экспертных свидетельских показаний и могут применяться, mutatis mutandis, с надлежащим вниманием к различиям в статусах и ролях упомянутых свидетелей (см. Постановление Европейского Суда по делу "Авагян против Армении" (Avagyan v. Armenia) от 22 ноября 2018 г., жалоба N 1837/02, Постановление Европейского Суда по делу "Ходорковский и Лебедев против Российской Федерации (N 2)" (Khodorkovskiy and Lebedev v. Russia) (N 2) от 14 января 2020 г., жалобы N 51111/07 и 42757/07 (См.: Российская хроника Европейского Суда. 2020. N 4)).

В настоящем деле 10 экспертов подготовили восемь экспертных заключений по запросу стороны обвинения в ходе предварительного следствия, и на эти заключения сначала ссылалась сторона обвинения при составлении обвинительного заключения, а затем суд при постановлении приговора по делу.

Экспертные заключения касались не только технических вопросов, но и того, являлась ли соответствующая информация сведениями, составляющими государственную тайну. Суд второй инстанции отметил, что характер информации (если она относилась к государственной тайне) являлся одним из двух ключевых элементов преступления "государственная измена путем разглашения сведений, составляющих государственную тайну", в совершении которого обвинялся заявитель. Кроме того, суд второй инстанции решил, что этот вопрос был юридическим по своему характеру и, таким образом, не подлежал разрешению присяжными заседателями. Кроме того, согласно законодательству Российской Федерации основания для квалификации информации как сведений, составляющих государственную тайну, могли быть сформулированы только экспертами. Таким образом, экспертные заключения имели основополагающее значение для дела, в котором заявитель был признан виновным в государственной измене путем разглашения сведений, составляющих государственную тайну.

Хотя заявитель был уведомлен о том, что были запрошены экспертные заключения и он имел возможность ознакомиться с ними, он не мог задать экспертам дополнительные вопросы, предложить альтернативные кандидатуры экспертов или участвовать в экспертных исследованиях и сопровождать их своими комментариями, как это гарантируют применимые нормы законодательства Российской Федерации. Заявитель также был лишен иных возможностей встретиться с упомянутыми свидетелями-экспертами и оспорить их надежность и их выводы, сделанные в ходе предварительного следствия.

При таких обстоятельствах суд первой инстанции должен был тщательно рассмотреть ходатайство стороны защиты о допросе упомянутых экспертов в судебном заседании. Вместо этого председательствовавший судья решил, что отсутствовала необходимость заслушивать показания экспертов в судебном заседании, поскольку их письменные заключения были достаточно ясными и судье не требовались дополнительные пояснения или информация от экспертов. Даже если в экспертных заключениях отсутствовали какие-либо явные противоречия, допрос экспертов в суде мог выявить возможный конфликт интересов, отсутствие достаточных материалов в распоряжении экспертов или недостатки в примененных методах исследования (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ходорковский и Лебедев против Российской Федерации" (Khodorkovskiy and Lebedev v. Russia) от 25 июля 2013 г., жалобы N 11082/06 и 13772/05 (См.: Российская хроника Европейского Суда. 2015. N 1)).

Сомнения заявителя относительно надежности экспертов и достоверности их выводов не были лишены оснований. Три раза суд первой инстанции возвращал дело заявителя для дополнительного расследования или устранения нарушений вследствие неразрешенных вопросов, связанных с экспертными заключениями и их использованием для составления обвинительного заключения по делу заявителя. Кроме того, эксперты не обладали относящейся к делу или достаточной квалификацией в соответствующей области физики. В заключение несколько раз заявитель пытался обратить внимание судов Российской Федерации на альтернативные мнения ведущих ученых, которые подтверждали позицию заявителя о том, что разглашенная им информация не относилась к государственной тайне.

Вместе с тем отсутствовали уважительные причины, по которым экспертам не предоставили возможность дать показания в суде, хотя бы в закрытом порядке, и позволить заявителю допросить этих свидетелей.

В итоге отказ разрешить заявителю допросить свидетелей-экспертов, чьи заключения были впоследствии использованы против него, мог значительно повлиять на право заявителя на справедливое судебное разбирательство, в частности, на гарантии "состязательного процесса" и "равенства сторон".

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

 

По делу было допущено нарушение требований подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции (принято единогласно).

Европейский Суд также установил нарушение статьи 38 Конвенции в связи с непредоставлением властями Российской Федерации запрошенных им документов.

 

КОМПЕНСАЦИЯ

 

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителю 21 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

 

Источник публикации: https://espchhelp.ru/blog/3714-danilov-protiv-rossiyskoy-federatsii .

 

 

 

The decision of the ECHR of December 01, 2020 in the case "Danilov v. the Russian Federation (Danilov v. Russia)" (aplication No. 88/05).

In 2005, the applicant was assisted in the preparation of the aplication. Subsequently, the aplication was communicated to the Russian Federation.

In the case, an aplication was successfully considered about the lack of sufficient procedural guarantees for the participation in the trial of jurors who have access to information related to state secrets and who work in the same investigative body that conducted the investigation of the applicant's case. The case involved a violation of the requirements of paragraph 1, subparagraph " d " of paragraph 3 of article 6, article 38 of the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms.

 

THE CIRCUMSTANCES OF THE CASE

 

The applicant, a well-known physicist, was accused of high treason in the form of disclosing secret information related to space exploration to a foreign State. The applicant unsuccessfully filed complaints, inter alia, related to the bias of some jurors who had access to information constituting a State secret, as well as the applicant's own lack of opportunity to question the experts who prepared the conclusions used as evidence by the prosecution.

 

LEGAL ISSUES

 

(a) With regard to compliance with article 6, paragraph 1, of the Convention: the impartiality of jurors who had access to information constituting a State secret. The applicant's complaints concerning the jurors who had access to information constituting a State secret did not contain allegations of subjective bias of the jurors and, therefore, should have been considered according to the rule of objective impartiality.

The applicant and the authorities of the Russian Federation disagreed on the assessment of the probability that four of the 12 selected jurors (one third) who had access to information relating to State secrets could have been chosen at random. The European Court considered it doubtful that such a significant part of the population of the Russian Federation, to the extent that the jury may represent residents of the country, could have access and, as a result, access to information related to state secrets.

The applicant's complaint that his case was considered by persons who had access to information relating to State secrets did not concern the absence of a general prohibition in the legislation on the performance of jury duties by these persons, but rather the participation of these assessors in the applicant's specific case. Since the applicant was charged with high treason for disclosing information constituting a state secret, his case was investigated by the FSB of Russia. Persons who have access to information constituting a state secret, which is necessary for holding certain positions, had to pass a certain check carried out by the FSB of Russia. In addition, the FSB of Russia constantly monitors persons who have access to information related to state secrets and their compliance with the obligation not to disclose it. Having access to information that constitutes a state secret does not automatically mean that there is no impartiality. However, taking into account the fact that the applicant was charged by the FSB of Russia with high treason in the form of disclosure of information constituting a state secret, the applicant's fears that the jurors who had access to information constituting a state secret could at least to some extent be influenced by biased conclusions appear to be sufficiently justified for them to be carefully considered by the relevant court.

However, the applicant's objections regarding the examination of his case by jurors who have access to information constituting a state secret were rejected in general terms, without taking into account the nature and subject of the trial, solely on formal grounds (namely, due to the fact that the legislation of the Russian Federation did not contain provisions that the presence of a person with access to information relating to a state secret prevents this person from performing the duties of a juror). Thus, the courts of the Russian Federation did not take sufficient measures to ensure that the court in the applicant's case was an impartial court within the meaning of article 6 of the Convention, and did not provide sufficient guarantees to eliminate any doubts in this regard.

As a result, the applicant's doubts about the impartiality of the composition of the court in his criminal case were objectively justified, taking into account the participation in his case of jurors who had access to information related to state secrets, and these doubts were not eliminated by any procedural guarantees.

 

RESOLUTION

 

The case involved a violation of the requirements of paragraph 1 of article 6 of the Convention (adopted unanimously).

(b) Regarding compliance with article 6, paragraph 3, paragraph 1 and subparagraph (d) of the Convention: cross-examination of experts. The term " witness "within the meaning of subparagraph" d " of paragraph 3 of article 6 of the Convention has an independent meaning and also includes expert witnesses. However, the role of an expert should be distinguished from the role of a witness who informs the court of his personal perception of a particular event. In this regard, when considering whether the personal presence of an expert in court was mandatory, the European Court is primarily guided by the principle enshrined in the concept of "fair trial" under Article 6, paragraph 1, of the Convention, and, in particular, by the guarantees of the principles of "adversarial process" and "equality of the parties". Thus, some of the approaches of the European Court to the personalities of "witnesses" in accordance with subparagraph "d" of paragraph 3 of Article 6 of the Convention are undoubtedly relevant for the study of expert testimony and can be applied, mutatis mutandis, with due attention to the differences in the statuses and roles of the mentioned witnesses (see the Decision of the European Court in the case "Avagyan v. Armenia" (Avagyan v. Armenia) of November 22, 2018, complaint No. 1837/02, the Decision of the European Court in the case "Khodorkovsky and Lebedev v. the Russian Federation (No. 2)" (Khodorkovsky and Lebedev v. Russia) (N 2) of January 14, 2020, complaints N 51111/07 and 42757/07 (See: Russian Chronicle of the European Court of Justice. 2020. N 4)).

In the present case, 10 experts prepared eight expert opinions at the request of the prosecution during the preliminary investigation, and these conclusions were first referred to by the prosecution when drawing up the indictment, and then by the court when passing a verdict in the case.

The expert opinions concerned not only technical issues, but also whether the relevant information was information constituting a state secret. The Court of the second instance noted that the nature of the information (if it related to a State secret) was one of the two key elements of the crime "high treason by disclosing information constituting a state secret", of which the applicant was accused. In addition, the court of second instance decided that this issue was legal in nature and, therefore, was not subject to a jury decision. In addition, according to the legislation of the Russian Federation, the grounds for qualifying information as information constituting a state secret could only be formulated by experts. Thus, the expert opinions were of fundamental importance for the case in which the applicant was found guilty of high treason by disclosing information constituting a State secret.

Although the applicant was notified that expert opinions were requested and he had the opportunity to get acquainted with them, he could not ask the experts additional questions, propose alternative candidates for experts or participate in expert studies and accompany them with his comments, as guaranteed by the applicable norms of the legislation of the Russian Federation. The applicant was also deprived of other opportunities to meet with the mentioned expert witnesses and challenge their reliability and their conclusions made during the preliminary investigation.

In such circumstances, the court of first instance had to carefully consider the defense's request to interrogate the mentioned experts at the court session. Instead, the presiding judge decided that there was no need to hear the testimony of experts at the court session, since their written conclusions were sufficiently clear and the judge did not need additional explanations or information from the experts. Even if there were no obvious contradictions in the expert opinions, the examination of experts in court could reveal a possible conflict of interests, the lack of sufficient materials at the disposal of experts or shortcomings in the research methods used (see the Decision of the European Court in the case "Khodorkovsky and Lebedev v. Russia" (Khodorkovsky and Lebedev v. Russia) of July 25, 2013, complaints N 11082/06 and 13772/05 (See: Russian Chronicle of the European Court. 2015. N 1)).

The applicant's doubts about the reliability of the experts and the reliability of their conclusions were not without grounds. On three occasions, the court of first instance returned the applicant's case for further investigation or elimination of violations due to unresolved issues related to expert opinions and their use for drawing up an indictment in the applicant's case. In addition, the experts did not have relevant or sufficient qualifications in the relevant field of physics. In conclusion, the applicant tried several times to draw the attention of the courts of the Russian Federation to alternative opinions of leading scientists, which confirmed the applicant's position that the information disclosed by him did not belong to a state secret.

At the same time, there were no valid reasons why the experts were not given the opportunity to give evidence in court, at least in private, and to allow the applicant to interrogate these witnesses.

As a result, the refusal to allow the applicant to interrogate expert witnesses, whose conclusions were subsequently used against him, could significantly affect the applicant's right to a fair trial, in particular, the guarantees of "adversarial process" and "equality of the parties".

 

RESOLUTION

 

The case involved a violation of the requirements of subparagraph " d " of paragraph 3 of article 6 of the Convention (adopted unanimously).

The European Court also found a violation of Article 38 of the Convention in connection with the failure of the authorities of the Russian Federation to provide the documents requested by them.

 

COMPENSATION

 

In the application of article 41 of the Convention. The European Court awarded the applicant 21,000 euros in compensation for non-pecuniary damage.

 

Source of the publication: https://espchhelp.ru/blog/3713-danilov-v-the-russian-federation .

 

 

Постановление ЕСПЧ от 01 декабря 2020 года по делу "Гудмундур Андри Аштрадссон против Исландии (Gudmundur Andri Astradsson v. Iceland)" (жалоба N 26374/18).

 

В 2018 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Исландии.

 

По делу успешно рассмотрена жалоба на участие в рассмотрении дела судьи, чье назначение было поставлено под сомнение вследствие ненадлежащего осуществления полномочий органом исполнительной власти, без эффективного рассмотрения этого вопроса судами страны и невозможности получить компенсацию. По делу было допущено нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

 

 

 

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

 

 

 

Вновь созданный Апелляционный суд Исландии, который начал работать в 2018 году, отклонил жалобу заявителя на приговор по его уголовному делу. Заявитель утверждал, что один из судей состава суда, A.E., был назначен с нарушением процедуры, установленной законодательством Исландии. Верховный суд Исландии признал, что назначение судьи было произведено с нарушениями. Во-первых, заменив четырех кандидатов, которых Квалификационная комиссия посчитала наиболее подходящими из 15 вероятных кандидатов, четырьмя другими кандидатами, включая A.E., который не входил в указанный список из 15 лиц, без проведения независимой оценки фактов, и не предоставив надлежащих оснований для своего решения, министр юстиции Исландии нарушила законодательство Исландии. Во-вторых, Парламент Исландии не провел голосования по каждому кандидату отдельно, как того требовало законодательство Исландии, а вместо этого проголосовал за представленный министром список en bloc. Однако Верховный суд Исландии постановил, что упомянутые нарушения не могли рассматриваться как аннулирующие назначение судей и что заявителю было гарантировано право на справедливое судебное разбирательство. В Постановлении по настоящему делу от 12 марта 2019 г. Палата Европейского Суда пятью голосами "за" при двух - "против" пришла к выводу, что имело место нарушение права на суд, "созданный на основании закона". Для этой цели при рассмотрении настоящего дела решающим был вопрос о том, имело ли место "явное" нарушение законодательства соответствующего государства. По ходатайству властей Исландии дело было передано на рассмотрение Большой Палаты Европейского Суда.

 

 

 

ВОПРОСЫ ПРАВА

 

 

 

По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции. Задача Большой Палаты Европейского Суда ограничивалась установлением последствий нарушений законодательства Исландии, а именно лишило ли участие судьи A.E. заявителя права на рассмотрение его дела "судом, созданным на основании закона". Настоящее дело предоставило Большой Палате Европейского Суда возможность уточнить и прояснить значение концепции "суда, созданного на основании закона", в том числе путем изучения вопроса о том, как должны толковаться отдельные компоненты данной концепции, чтобы наилучшим образом отражать ее цель и обеспечивать, чтобы предоставляемая ею защита была бы действительно эффективной. Большая Палата Европейского Суда также проанализировала взаимосвязь упомянутой концепции с иными "конвенционными требованиями", а именно требованиями независимости и беспристрастности.

 

(a) Пределы действия требования наличия "суда, созданного на основании закона". 1. "Суд". "Суд" характеризуется своей судебной функцией и должен также отвечать ряду требований, таких как независимость, в частности, от исполнительной власти, беспристрастность, срок пребывания судей в должности. Кроме того, само понятие "суд" подразумевает, что он состоит из судей, выбранных на основании их заслуг после проведения тщательной процедуры, обеспечивающей назначение самых квалифицированных кандидатов как с точки зрения их технической компетентности, так и моральной безупречности. Чем выше находится суд в иерархии судов государства, тем более строгими должны быть применимые критерии. К непрофессиональным судьям могут применяться другие критерии отбора, особенно в отношении их технической квалификации.

 

2. "Суд, созданный". Принимая во внимание фундаментальные последствия, которое имеет соблюдение принципа верховенства права для надлежащего функционирования и законности судебной власти в демократическом государстве, процесс назначения судей обязательно должен содержать в себе неотъемлемую концепцию "создания" суда или трибунала "на основании закона". Хотя применимая прецедентная практика Европейского Суда до настоящего времени касалась в основном нарушений норм внутригосударственного законодательства, прямо регулирующего вопросы компетенции суда или оказывающих непосредственное влияние на состав суда, имеются и прецеденты, указывающие в рассматриваемом направлении, такие как дело "Илатовский против Российской Федерации" (Ilatovskiy v. Russia) (Постановление Европейского Суда от 9 июля 2009 г., жалоба N 6945/04 (См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2010. N 3)). Данный подход также находил подтверждение в отношении цели требования наличия "суда, созданного на основании закона": отражая принцип верховенства права, который направлен на защиту судебной власти от незаконного внешнего влияния, в частности, со стороны исполнительной власти. Процесс назначения судей может подвергаться такому ненадлежащему воздействию и поэтому требует пристального внимания. Более того, упомянутое требование охватывает любое положение законодательства, включая, в частности, нормы о независимости судей. Таким образом, очевидно, что нарушения норм права, регулирующих процесс назначения представителей судебной власти, могут сделать участие соответствующего судьи в рассмотрении дела "неправомерным". В итоге среди опрошенных по данному вопросу государств наблюдается значительный консенсус.

 

3. "Суд, созданный на основании закона". Характер и пределы дел, рассмотренных до настоящего времени Европейским Судом, большей частью требовали рассмотрения вопроса о том, основывался ли соответствующий суд на нормах закона и соблюдались ли требования законодательства при формировании и функционировании этого суда. Однако соблюдение требования о существовании "суда, созданного на основании закона", также означало наличие "суда, созданного в соответствии с законом". Это требование никоим образом не направлено на обеспечение единства практики государств - участников Конвенции. Один только тот факт, что исполнительная власть оказывает решающее воздействие на назначение судей, не может сам по себе использоваться для отступления от упомянутого требования. Вопрос заключается в обеспечении того, чтобы применимое внутригосударственное законодательство о назначении представителей судебной власти было бы сформулировано, насколько это возможно, недвусмысленным образом, чтобы не допустить произвольного вмешательства, включая вмешательство со стороны представителей исполнительной власти.

 

4. Тесная взаимосвязь между требованиями "независимости", "беспристрастности" и "суда, созданного на основании закона". При рассмотрении дела в соответствии с требованием наличия "суда, созданного на основании закона", необходимо помнить об общей цели, которую разделяют также гарантии "независимости" и "беспристрастности", а именно поддержка основополагающих принципов верховенства права и разделения властей. Таким образом, следует регулярно проверять, являлось ли предполагаемое нарушение в конкретном деле настолько серьезным, чтобы нарушить упомянутые фундаментальные принципы и скомпрометировать независимость рассматриваемого суда. В этой связи "независимость" относится к личной и институциональной независимости, которая необходима для принятия непредвзятых решений, и определяется как (i) душевное состояние, позволяющее судье быть невосприимчивым к внешнему давлению вследствие моральной устойчивости, и как (ii) набор институциональных и оперативных мер, включающих как процедуру назначения судей, которая обеспечивает их независимость, так и критерии отбора, основанные на заслугах кандидатов, которые должны обеспечивать гарантии против ненадлежащего влияния и/или неограниченной свободы усмотрения со стороны других органов государственной власти как на первых этапах процесса назначения судьи, так и в ходе исполнения судьей его или ее должностных обязанностей.

 

(b) Правило пограничного значения. Большая Палата Европейского Суда согласилась с логикой и общим содержанием правила "грубого нарушения", предложенного Палатой Европейского Суда, развив его далее (см. ниже). Однако чтобы избежать неясности, Большая Палата Европейского Суда решила не применять ту же самую концепцию. Хотя Договаривающимся Государствам следует предоставлять определенную свободу усмотрения, рассматриваемые критерии, взятые в совокупности, должны обеспечивать надежную основу, которой может руководствоваться Европейский Суд, и в итоге суды Договаривающихся Государств, при оценке вопроса о том, были ли нарушения в конкретном рассматриваемом разбирательстве настолько тяжкими, что они могли повлечь за собой нарушение права на суд, созданный на основании закона, и был ли при обстоятельствах конкретного дела достигнут справедливый и пропорциональный баланс между конкурирующими интересами.

 

1. Первый шаг по применению правила. В принципе должно иметь место явное нарушение внутригосударственного законодательства в том смысле, что нарушение можно объективно и правдоподобно идентифицировать именно как таковое. Европейский Суд обычно соглашается с мнением судов государства-ответчика относительно того, имело ли место нарушение внутригосударственного законодательства, если только нарушение не является "грубым", то есть если выводы этих судов можно рассматривать как произвольные или очевидно необоснованные. Однако отсутствие явного нарушения как таковое не исключает установления факта нарушения права на суд, созданный на основании закона. При этом могут иметь место обстоятельства, когда процедура создания суда, хотя внешне и отвечающая требованиям соответствующих норм внутригосударственного законодательства, тем не менее приводит к результатам, которые несовместимы с объектом и целью упомянутого выше конвенционного права. При таких обстоятельствах Европейский Суд должен продолжить рассмотрение дела в соответствии со вторым и третьим шагами по применению правила пограничного значения.

 

2. Второй шаг по применению правила. Рассматриваемое нарушение необходимо оценивать в свете объекта и цели требования "суда, созданного на основании закона", а именно обеспечить представителям судейского сообщества возможность выполнять свои обязанности свободными от ненадлежащего вмешательства и, таким образом, соблюдать принцип верховенства права и разделения властей. В связи с этим только те нарушения, которые касаются основополагающих правил процедуры назначения судей, то есть нарушений, которые влияют на суть права на рассмотрение дела "судом, созданным на основании закона", как представляется, могут привести к нарушению упомянутого права (например, при назначении судьей человека, который не отвечает соответствующим критериям квалификации для этой должности, или при нарушении, которые могут иным образом негативно сказаться на цели и последствия применения требования наличия суда, "установленного законом", как оно толкуется Европейским Судом). В этом отношении следует учитывать цель нарушенного закона, а именно был ли он направлен на предотвращение какого-либо ненадлежащего вмешательства со стороны органов исполнительной власти в деятельность судебной власти.

 

Следовательно, нарушения исключительно технического характера, которые не оказали влияния на законность процесса назначения судей, должны рассматриваться как не достигающие порогового значения, необходимого для применения соответствующих положений Конвенции.

 

3. Третий шаг по применению правила. Рассмотрение судами соответствующего государства, если такое вообще проводится, вопроса о правовых последствиях (в свете индивидуальных конвенционных прав) нарушения норм внутригосударственного законодательства в сфере назначения судей играет важную роль при определении того, является ли такое нарушение нарушением права на "суд, созданный на основании закона, и, следовательно, формирует часть непосредственно процесса применения данного правила. Такое рассмотрение должно осуществляться на основании применимых конвенционных стандартов с надлежащим учетом баланса конкурирующих в деле интересов. В частности, баланс следует устанавливать для того, чтобы определить, имело ли место настоятельная необходимость существенного и актуального характера, оправдывающая отступление от принципов правовой определенности и несменяемости судей при конкретных обстоятельствах дела. Если органы власти соответствующего государства рассмотрели дело, которое затрагивало и вопросы конвенционной жалобы, и были сделаны необходимые выводы, Европейскому Суду следует предоставить очень серьезные основания для того, чтобы он мог заменить своими выводами решения судов соответствующего государства-ответчика.

 

Отсутствие установленных сроков для обжалования нарушений, допущенных в процессе назначения судей, на практике не означает, что упомянутое назначение можно обжаловать в течение неопределенно длительного срока. По прошествии времени принцип сохранения правовой определенности будет приобретать все больший вес применительно к праву индивидуального участника процесса на "суд, созданный на основании закона", при установлении необходимого баланса интересов сторон. Также следует принимать во внимание очевидные трудности, которые возникают с течением времени, и установленные законом сроки давности, которые могут быть применены в законодательстве соответствующего государства к жалобам рассматриваемого характера.

 

(c) Применение вышеупомянутых принципов в настоящем деле. 1. Имело ли место явное нарушение законодательства Исландии. Учитывая выводы Верховного суда Исландии, первое условие применения правила было очевидно выполнено.

 

2. Имели ли отношение нарушения законодательства Исландии к основополагающим правилам процедуры назначения судей. Имело место грубое нарушение основополагающего правила процедуры назначения судей в Исландии, особенно если рассмотреть его в свете основной цели: ограничение влияния исполнительной власти путем включения в процесс независимой Квалификационной комиссии и, таким образом, укрепление независимости судей в Исландии.

 

Что касается нарушений, допущенных со стороны министра юстиции, то она не объяснила, почему выбрала одних кандидатов вместо других, как того требовало законодательство Исландии. Все четверо предложенных министром юстиции кандидатов имели больший опыт судебной работы, чем четверо отклоненных кандидатов. Однако в первоначальном списке, подготовленном Квалификационной комиссией, были кандидаты, которые обладали меньшей квалификацией, чем четверо отклоненных кандидатов, которых министр юстиции тем не менее решила оставить в списке. Аналогичным образом среди кандидатов, которых не рекомендовала Квалификационная комиссия, были лица, имевшие больший опыт судебной работы, чем четыре кандидата, в итоге выбранные министром юстиции. Хотя министр юстиции предположительно также учитывала субъективные факторы, такие как "успешность" карьеры, отсутствовало объяснение того, как министр оценивала этот фактор. Действия министра юстиции имели такой характер, что обуславливали объективно обоснованные опасения в том, что она действовала из политических побуждений: нельзя проигнорировать утверждения заявителя о политических связях между министром юстиции и мужем одной из назначенных судей, более того, министр являлась членом политической партии, имевшей большинство в коалиционном правительстве, и только их голосами предложение министра было принято в парламенте. Одного данного факта было достаточно для того, чтобы поставить под сомнение законность и прозрачность всей процедуры.

 

Что касается процессуальных недостатков, то альтинг Исландии не только не потребовал от министра юстиции предоставить объективные обоснования предложенных ею кандидатур в судьи, но и не применил специальные правила проведения голосования, что являлось нарушением надзорной функции альтинга Исландии как органа, контролирующего ненадлежащее использование представителями органов исполнительной власти предоставленной им свободы усмотрения. Следовательно, мнение заявителя о том, что решение альтинга Исландии было обусловлено в первую очередь политическими соображениями парламентской партии, не может считаться необоснованным.

 

3. Были ли жалобы, касающиеся права на "суд, созданный на основании закона", эффективно рассмотрены судами Исландии, и было ли заявителю предоставлено возмещение в связи с упомянутыми жалобами. Верховный суд Исландии не рассмотрел жалобу на нарушения положений Конвенции и не принял во внимание вопрос о том, была ли достигнута цель гарантии, содержащейся в концепции суда, "созданного на основании закона". Во-первых, хотя Верховный суд Исландии имел полномочия рассмотреть последствия упомянутых нарушений и исправить их, он не принял необходимых мер на основании собственных выводов. То внимание, которое Верховный суд Исландии уделил факту, касающемуся того, что назначения судей вступили в силу, предполагает согласие с тем, что этот суд не мог ничего сделать в отношении рассматриваемого вопроса после осуществленных назначений, или даже полный отказ от принятия на себя последствий указанных назначений. Верховный суд Исландии в основном сосредоточился на вопросе о том, оказали ли установленные недостатки какое-либо влияние на независимость или беспристрастность судьи A.E., то есть на вопросе, который не имел прямого отношения к отдельной оценке соблюдения требования наличия суда, "созданного на основании закона". Во-вторых, Верховный суд Исландии не ответил ни на один из крайне точных и относящихся к делу доводов и жалоб заявителя в отношении упомянутого требования (см. выше). Следовательно, из решения самого Верховного суда Исландии было неясно, почему обжалуемые процессуальные нарушения не имели такого характера, чтобы скомпрометировать законность назначения судьи A.E. и, как следствие, законность его последующего участия в деле заявителя. В-третьих, что касается баланса, который должен был быть установлен Верховным судом Исландии, то хотя определенный период истекшего времени может в принципе сместить баланс в сторону "правовой определенности", в настоящем деле имевшиеся факты не свидетельствовали об этом. Назначение судьи A.E. и трех других кандидатов в судьи было обжаловано незамедлительно по завершении соответствующей процедуры, а обжалуемые нарушения были установлены даже до того, как судьи вступили в должность.

 

Проявленная Верховным судом Исландии сдержанность в исследовании настоящего вопроса и его неспособность установить справедливый баланс между, с одной стороны, соблюдением принципа правовой определенности и уважением закона - с другой, не была связана исключительно с делом заявителя, а являлась сложившейся практикой Верховного суда Исландии. Эта практика создавала проблемы по двум причинам. Во-первых, она подрывала важную роль судейского сообщества, которую оно играет в системе сдержек и противовесов, присущей разделению властей. Во-вторых, принимая во внимание важность и последствия нарушений, о которых идет речь, а также основополагающую роль, которую судьи играют в демократическом государстве, руководствующемся принципом верховенства права, последствия подобных нарушений вполне обоснованно могли не ограничиваться индивидуальными кандидатами в судьи, которые пострадали из-за их неназначения на должность, а затронуть все общество в целом.

 

4. Вывод. Заявителю было отказано в его праве на "суд, созданный на основании закона" вследствие участия в рассмотрении его дела судьи, чье назначение на эту должность сопровождалось нарушениями, которые подорвали саму суть рассматриваемого права.

 

 

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

 

 

 

По делу было допущено нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции (принято единогласно).

 

Европейский Суд решил, что вопрос о том, компрометировали ли выявленные нарушения независимость и беспристрастность того же суда, не требует дальнейшего рассмотрения.

 

По поводу применения статьи 46 Конвенции. Европейский Суд считает, что установление факта нарушения Конвенции в настоящем деле само по себе не может рассматриваться как возлагающее на власти Исландии предусмотренную Конвенцией обязанность возобновить производство по всем аналогичным делам, которые с тех пор стали res judicata согласно законодательству Исландии.

 

 

 

КОМПЕНСАЦИЯ

 

 

 

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд постановил, что установление факта нарушения Конвенции само по себе будет являться достаточной справедливой компенсацией.

 

 

 

Источник публикации: https://espchhelp.ru/blog/3712-gudmundur-andri-ashtradsson-protiv-islandii .

 

 

 

 

 

Undirbúningi sé úrskurði desember 01, 2020 í tilfelli "Guðmundur Andri Astradsson v. Íslandi" (kvörtun Nei 26374/18).

 

Í 2018, umsækjandi var aðstoðar í að undirbúa kvörtun. Í kjölfarið, kvörtun sem var miðlað til Íslands.

 

Í tilviki, kvörtun tókst talið gegn þátttöku í umfjöllun um málið dómara sem skipun var yfirheyrður vegna óviðeigandi æfing völd af framkvæmdastjóri vald, án árangri umfjöllun um þetta mál með dómstóla landsins og vanhæfni til að fá bætur. Málið þátt brot af kröfur lið 1 6. grein Samningi til að Vernda Réttindi Manna og Grundvallar Frelsi.

 

 

 

MÁLSATVIK

 

 

 

Nýlega búin Court Höfða á Íslandi, sem byrjaði að vinna í 2018, hafnað umsækjandinn er kvörtun gegn niðurstöðu í hans glæpamaður tilfelli. Umsækjandi hélt að einn dómaranna dómi, A. E., var skipaður í bága við aðferð komið með lögum af Íslandi. Hæstiréttur viðurkennt að skipun dómari var gert með brot. Fyrst með því að skipta fjórum umsækjendur sem Hæfi Þóknun talin hentugur 15 líklegt umsækjendur með fjórum öðrum mönnum, þar á meðal A. E., sem var ekki með í tilgreint lista yfir 15 manns, án þess að stunda sjálfstæðan mat á staðreyndum, og án þess að veita viðeigandi ástæða fyrir hennar ákvörðun, Dómsmálaráðherra Íslands brotið Íslenskum lögum. Í öðru lagi, Íslensku Þinginu ekki atkvæði á hvern fyrir sig, sem krafist af Íslenskum lögum, en í staðinn kusu en sveitin lista lagt af Ráðherra. Hins vegar Hæstaréttar úrskurðaði að brot getið gæti ekki verið talin engu skipun dómara og að umsækjandi var tryggð rétt á sanngjörnum réttarhöldum. Í Dóm á þessu máli af Mars 12, 2019, Hólfinu dómstól Réttlæti gerðir fimm stig í hag og tvær á móti að það hefði verið brot á rétt til dómstóla "stofnað á grundvelli lög". Í þessu skyni, málið er hvort það var "eyða" brot á lögum um viðkomandi Ríkisins var afgerandi í huga af þessu máli. Að beiðni stjórnvöld, málinu var vísað til Grand Hólfi dómstól Réttlæti.

 

 

 

LAGALEG ATRIÐI

 

 

 

Varðandi farið með grein 6, lið 1, af Samningnum. Verkefni Grand Hólfinu Evrópu Dómi var takmörkuð til að ákvarða afleiðingar brot af Íslenskum lögum, nefnilega hvort þátttöku Dómari A. E. sviptur umsækjandi rétt til að hafa hans tilfelli talið með "dómi komið á grundvelli lög". Málinu hjá Grand Hólfi dómstól Réttlæti með tækifæri til að skýra og skýra merkingu hugtakið "dómi komið með lögum", þar á meðal með því að skoða hvernig einstaka hluti af þessari hugmynd ætti að túlka í því skyni að best að endurspegla tilgangi sínum og tryggja að vernd sem það væri sannarlega árangri. Grand Hólfinu Evrópu Dómi einnig greina tengsl getið hugtak með öðrum "samningur kröfur", nefnilega, kröfur sjálfstæði og hlutleysi.

 

(a) umfang kröfu um "dómi komið með lögum". 1. "Dómi". Á "dómi" einkennist af dómstóla virka og verður líka að hitta fjölda kröfur, eins og sjálfstæði, einkum frá framkvæmdastjóri útibú, hlutleysi, og tíma á skrifstofunni dómara. Í viðbót, mjög hugtakið "dómi" felur í sér að það samanstendur af dómara valinn á grundvelli þeirra verðskuldar eftir ítarlega aðferð sem tryggir skipun réttra umsækjendur bæði í varðar þeirra tæknikunnáttu og siðferðilega heilindum. Hærri dómi er í stigveldi dómstóla Ríkisins, strangar meira viðeigandi viðmið ætti að vera. Önnur val kann að vera ekki faglega dómara, sérstaklega með tilliti til þeirra tæknilega hæfi.

 

2. "Dómi búin". Að teknu tilliti til grundvallar afleiðingar að samræmi við lög og regla hefur fyrir réttri og laga dómstóla í lýðræðisríki, ferli að ráða dómara þarf endilega að innihalda felst hugtakið "að búa" dómstóli eða rétti "á grundvelli lög". Þótt við á mál-lög Evrópu Dómi svo langt hefur aðallega áhyggjur brot á landslögum beint að stjórna málum á vellinum er hæfni eða með bein áhrif á samsetningu court, það eru líka fordæmi sem bendir í þessa átt, svo sem um er að ræða "Ilatovsky v. Rússlandi" (Dóm dómstól 9. júlí 2009, kvörtun Nei 6945/04 (Sjá: Bulletin Evrópska rétti um Mannréttindi. 2010. N 3)). Þetta nálgast var líka staðfest með tilliti til tilgangur kröfu um "dómi komið á grundvelli lög": endurspeglar reglan um lög og regla, sem er ætlað að vernda dómskerfinu frá ólöglegt ytri áhrif, einkum frá framkvæmdastjóri útibú. Ferli skipa dómara má sæta svo óviðeigandi að hafa áhrif og því þarf náið athygli. Þar að auki, getið kröfu nær allir veita af lögum, þar á meðal, einkum viðmið á sjálfstæði dómara. Svona, það er augljóst að brot á lögum um ferli að skipa fulltrúa í dómskerfinu er hægt að gera þátttöku viðkomandi dómari í umfjöllun um málið "ólöglegt". Þess vegna, það er mikilvæg samstöðu meðal könnunin Segir um þetta mál.

 

3. "Dómi komið á grundvelli lög". Eðli og marka tilvikum talið svo langt um Evrópu Dómstóla, að mestu leyti, þarf umfjöllun um spurningin um hvort viðkomandi dómi var byggt á venjum á lögum og hvort kröfur lög voru fram í fylkingu og starfsemi þetta dómi. Hins vegar, farið með kröfu um tilvist" dómi komið á grundvelli lög "einnig ætlað tilvist"dómi komið í samræmi við lög". Þetta þörf er á engan hátt miðar að því að tryggja einingu æfa Segir aðila að Venju. Bara staðreynd að framkvæmdastjóri vald hefur afgerandi áhrif á skipun dómara ekki í sig vera notuð til að víkja frá ofangreind skilyrði. Málið er að tryggja að gildandi löggjöf um skipun fulltrúa í dómskerfinu er mótuð, eins langt og hægt er, í ótvíræð leið, til að koma í veg handahófskennt truflun, þar á meðal truflunum af fulltrúum framkvæmdastjóri útibú.

 

4. Náið samband milli kröfur "sjálfstæði", "hlutleysi" og "dómi komið á grundvelli lög". Þegar íhuga málið í samræmi við kröfu um "dómi komið á grundvelli lög", það er nauðsynlegt til að hafa í huga að sameiginlegu markmiði, sem er líka hluti af ábyrgðir "sjálfstæði" og "hlutleysi", nefnilega, stuðning fyrir grundvallarreglum á lögum og reglu og aðskilnað völd. Þannig ætti það að vera reglulega hvort meint brot í tiltekna tilfelli var svo alvarlegt að brjóta getið grundvallarreglur og málamiðlun sjálfstæði dómi í spurningunni. Í þessu sambandi, "sjálfstæði" átt að persónulegar og stofnana sjálfstæði, sem er nauðsynlegt til að gera óhlutdræg ákvarðanir, og er skilgreint sem (ég) hugarástand sem gerir dómari að vera ónæmur að ytri þrýstingur vegna siðferðilega stöðugleika, og eins og (ii) sett á stofnunum og aðgerðum, þar á meðal bæði aðferð til að ráða dómara, sem tryggir sjálfstæði sitt og val byggt á kostum á umsækjendum, sem ætti að veita tryggingu gegn óviðeigandi að hafa áhrif og / eða ótakmarkað ákvörðun á hluti af öðrum ríkisins yfirvöld bæði á fyrstu stigum dómari er skipun ferli og á frammistöðu hans eða hennar opinberum skyldum af dómari.

 

(b) mörkin regla gildi. Grand Hólfinu Evrópu Dómi samþykkt með rökfræði og almennar efni "ruddalegt brot" reglu lagt af Hólfinu Evrópu Dómstóla, að þróa það frekar (sjá hér). Hins vegar, til að koma í veg fyrir misskilning, Grand Hólfinu Evrópu Dómi ákvað ekki að beita sömu hugmynd. Þótt Verktaka Ríkja skal ákveðnu þakklæti, skilyrði til athugunar, taka saman, ætti að veita áreiðanlega grundvöllur að dómstól Réttlæti, og að lokum forgörðum Verktaka Segir, er hægt að nota þegar meta hvort brot í tiltekið mál athugunar voru svo alvarlegt að þeir gætu leitt til brot af rétt til dómstóla komið með lögum, og hvort sanngjörn og í réttu hlutfalli jafnvægi milli keppa hagsmuni var náð í aðstæður tiltekna tilviki.

 

1. Fyrsta skrefið í að beita reglu. Í grundvallaratriðum, það ætti að vera skýrt brot á landslögum í þeim skilningi að brot er hægt að komast að á hlutlausan og plausibly greind sem slík. Evrópska rétti yfirleitt sammála álit forgörðum stefndi Ríkisins um hvort það hefur verið brot á landslögum, nema brot er "ógeðslegt", sem er, ef ályktanir af þessum dómstóla getur talist handahófskennt eða augljóslega ekki á rökum reist. Hins vegar, fjarveru skýrt brot og svo er ekki útiloka stofnun brot af rétt til dómstóla komið á grundvelli lög. Á sama tíma, það getur verið aðstæður þegar aðferð til að búa til dómstóla, þótt út á fundi kröfur viðkomandi viðmið löggjöf, engu að síður leiðir til árangri sem eru samrýmist ekki tilgangur og ofan-getið samningnum lög. Við slíkar aðstæður, Evrópu Dómi ætti að halda áfram að íhuga málið í samræmi við annan og þriðja skref á umsókn um landamæri regla gildi.

 

2. Annað skref fyrir að beita reglu. Brot í spurningunni verður að vera metið í ljós tilgangur og kröfu um "dómi komið á grundvelli lög", nefnilega, til að tryggja að fulltrúar dómstóla samfélag hægt er að sinna skyldum sínum frjáls frá óviðeigandi truflunum og, þannig að fara með reglan um lög og regla og aðskilnað völd. Í þessu sambandi, aðeins þeim brotum sem tengjast að grundvallarreglum aðferð til að skipun dómara, það er brot að hafa áhrif kjarna rétt til að vera talin með "dómi komið með lögum", virðast til að leiða til brot á þetta rétt (til dæmis, þegar skipa maður eins og dómara sem uppfyllir ekki viðeigandi hæfi skilyrði fyrir þessa stöðu, eða í brotum sem getur annars neikvæð áhrif á tilgangi og afleiðingar af því að beita kröfu um dómi "komið með lögum", eins og túlka af Evrópu Dómi). Í þessu sambandi, tilgangur brotið lögin ætti að taka með í reikninginn, nefnilega, hvort sem það var ætlað að koma í veg allir óviðeigandi truflunum af framkvæmdastjóri yfirvöld í starfsemi dómstóla.

 

Þar af leiðandi, brot af eingöngu tæknilegs eðlis það hafði ekki áhrif lagabókstafurinn dómstóla skipun ferli ætti að vera talin ekki ná þröskuld sem þarf til að beita viðkomandi ákvæði Samningsins.

 

3. Þriðja skref í beita reglu. Umfjöllunar hjá dómstóla viðkomandi Ríkisins, ef á allt, spurningu lagalega afleiðingar (í ljós einstakra samningnum réttindi) um brot á reglum löggjöf á sviði skipa dómara gegna mikilvægu hlutverki í ákvarða hvort svo brot er brot á rétt á "dómi komið á grundvelli lög, og því er hluti af ferlinu að beita þessu beint regla. Svo íhuga ætti að fara fram á grundvelli við samninginn staðla með vegna umfjöllun um jafnvægi keppa hagsmuni í málinu. Einkum jafnvægi ætti að vera komið í röð til að ákvarða hvort það var brýn þarft af mikilvægu og viðeigandi náttúra sem réttlætir brottför frá meginreglur löglegt vissu og irremovability dómara í sérstakar aðstæður í málinu. Ef stjórnvöld Ríkisins áhyggjur að hafa kannað málið, sem einnig áhrif á málefni af Samningnum kvörtun, og nauðsynlegt ályktanir hafa verið dregin, Evrópu Dómi ætti að gefa mjög alvarlegt ástæðum svo að það getur komið í stað hennar ályktanir fyrir ákvarðanir dómstóla stefndi Ríkisins sem um ræðir.

 

Fjarveru komið fresti fyrir aðlaðandi brot framið á ferli að ráða dómara þýðir ekki í raun að getið skipun getur verið áfrýjað um óákveðinn tíma. Eins og tíminn líður, reglan varðveita löglegt vissu vilja fá meira og meira þyngd í tengslum til hægri einstaka þátttakandi í ferli að "dómi komið á grundvelli lög", en að koma nauðsynlegt jafnvægi hagsmuna aðila. Það er líka nauðsynlegt til að taka með í reikninginn augljóst erfiðleikum að koma yfir tíma, og laga takmörkun tímabil sem hægt er að beita í lögum af viðkomandi Ríkið til að kvartanir um eðli til athugunar.

 

(c) umsókn um ofan-getið meginreglur í þessu máli. 1. Hvort sem það hefur verið skýrt brot af Íslenskum lögum. Gefið niðurstöður Hæstaréttar, fyrsta ástandi til að beita reglan var augljóslega uppfyllt.

 

2. Hvort brot af Íslenskum lögum tengdust til grundvallar starfsreglur skipun dómara. Það var ruddalegt brot af grundvallar regla aðferð til að skipun dómara á Íslandi, sérstaklega ef við að íhuga það í ljós helsta markmið: að takmarka áhrifum framkvæmdastjóri útibú með því að þar á meðal sjálfstæð Hæfi þóknun í ferlið og svona, til að styrkja sjálfstæði dómara á Íslandi.

 

Eins og fyrir brot framið með Dómsmálaráðherra, hún ekki að útskýra hvers vegna hún valdi sumir umsækjendum stað á öðrum, eins og krafist af Íslenskum lögum. Allar fjórar umsækjendur lagt af Dómsmálaráðherra höfðu meira dómstóla reynslu en fjögur hafnað umsækjendur. Hins vegar, í fyrsta sinn unnin af Hæfi Þóknun, það voru mönnum sem höfðu minna menntun en fjórum hafnað umsækjendur, sem Dómsmálaráðherra engu að síður ákvað að halda á listanum. Á sama hátt, meðal mönnum sem var ekki mælt með því við Hæfi Þóknun, það voru menn sem hafði meiri dómstóla reynslu en fjórum umsækjendum að lokum valinn af Dómsmálaráðherra. Þótt Dómsmálaráðherra væntanlega líka tók mið huglægt þættir, eins og" vel " feril, það var engin skýring á því hvernig Ráðherra meta þetta þáttur. Aðgerðir Dómsmálaráðherra voru þess eðlis að þeir olli réttlætanleg óttast að hún virkaði af pólitískum ástæðum: það er ómögulegt að hunsa umsækjandinn er ásökunum um pólitísk tengsl á milli Dómsmálaráðherra og maður einn á tilsettum dómara, þar að auki, ráðherra var meðlimur stjórnmálaflokkur sem hafði meirihluta í ríkisstjórn, og aðeins með atkvæði Ráðherra er tillögu var samþykkt í þinginu. Þessi staðreynd ein var nóg til að draga í efa gildi og peningar af öllu aðferð.

 

Eins og fyrir málsmeðferð galla, Alþingi Íslands ekki bara ekki þurfa Dómsmálaráðherra að veita markmið rök fyrir frambjóðendum fyrir dómara lagt af henni, en einnig ekki um sérstakan greiða atkvæði reglur, sem var brot af eftirlits virka á Alþingi á Íslandi sem líkamanum sem stjórnar óviðeigandi að nota höndum veitt þeim af fulltrúum framkvæmdastjóri yfirvöld. Þar af leiðandi, umsækjandi er álit að ákvörðun Alþingi Íslands var fyrst og fremst vegna pólitísk sjónarmið þingsins aðila er ekki talinn vera á rökum reist.

 

3. Hvort kvartanir um rétt til "dómi komið með lögum" voru í raun talinn af dómstóla Íslands, og hvort umsækjandi var veitt bætur í tengslum með þessum kvörtunum. Hæstiréttur ekki íhuga kvörtun um brot á fyrirmælum Samningnum og ekki taka tillit spurningin um hvort þeim tilgangi að tryggja að finna í hugtakið dómi "búin með lögum"náðist. Fyrst, þó að Hæstiréttur hefði heimild til að íhuga afleiðingar brot getið og rétt þá, það var ekki taka nauðsynlegar ráðstafanir byggist á eigin ályktanir. Athygli að Hæstiréttur hefur greitt til þess að skipun dómara hafa inn í gildi felur í sér samning sem þetta dómi gæti ekki gert neitt um málið undir umfjöllun eftir skipun voru gerðar, eða jafnvel heill neita að sætta sig afleiðingar þessa skipun. Hæstiréttur fyrst og fremst áherslu á spurning um hvort greind galla hafði einhver áhrif á sjálfstæði eða hlutleysi Dómari A. E., sem er, á spurningu sem var ekki beint tengjast annarri mat á farið með kröfu um að hafa dómi "komið með lögum". Í öðru lagi, Hæstaréttar ekki bregðast að einhverju umsækjandi er mjög nákvæm og viðeigandi rök og kvartanir um að ofan-getið kröfu (sjá ofan). Þar af leiðandi, það var ekki ljóst af ákvörðun Hæstaréttar sig af hverju málsmeðferð brot kvartaði voru ekki þess eðlis að málamiðlun lagabókstafurinn skipun Dómari A. E. og, eins og vegna, lagabókstafurinn hans síðari þátttöku í umsækjandinn er málið. Í þriðja lagi, með tilliti til jafnvægi sem ætti að hafa verið komið með Hæstiréttur, þótt ákveðinn tíma liðinn tíma getur í raun að skipta á jafnvægi í átt að "lögleg vissu", í þessu tilfelli í boði staðreyndir ekki sýna þetta. Skipun Dómari A. E. og þremur öðrum mönnum fyrir dómara voru skotið strax eftir að ljúka máli aðferð, og meint brot voru stofnuð jafnvel fyrir dómara tók við embætti.

 

Við haftið sýnt af Hæstaréttar í að rannsaka þetta mál og vanhæfni hennar til að koma sanngjarnt jafnvægi milli, annars vegar, farið með reglan um löglegt vissu og virðingu fyrir lögum, á hinn, sem var ekki eingöngu sem tengjast umsækjandinn er málið, en var komið að æfa af Hæstaréttar. Þetta starf skapa vandamál fyrir tveimur ástæðum. Fyrst, er það grafið undan mikilvægt hlutverk dómstóla samfélag, sem spilar í kerfi eftirlit og jafnvægi felst í aðskilnað völd. Í öðru lagi, að teknu tilliti til mikilvægi og afleiðingar brot í spurning, eins og mikilvægu hlutverki sem dómarar spila í lýðræðisríki mið af því lög og regla, afleiðingar svo brot gæti alveg sæmilega ekki takmarkað við einstaka mönnum fyrir dómara sem orðið vegna þeirra ekki tíma til að skrifstofu, en áhrif á allt samfélagið sem heild.

 

4. Framleiðsla. Umsækjandi var neitaðir honum rétt til "dómi komið á grundvelli lög" vegna þess að þátttöku í huga hans tilfelli dómara sem panta tíma til að þessari stöðu var í fylgd með brot að grafa undan mjög kjarna rétt til athugunar.

 

 

 

UPPLAUSN

 

 

 

Málið þátt brot af kröfur lið 1 6. grein Samningnum (samþykkt einróma).

 

Evrópska rétti ákvað að spurningin um hvort ljós brot í hættu sjálfstæði og hlutleysi sama dómi þarf ekki frekari athugunar.

 

Um umsókn um grein 46 af Samningnum. Dómi telur að finna um brot af Samningnum í málinu ekki í sig vera talið eins og að leggja á Íslensku yfirvöld skyldu er kveðið á um í Samningnum að halda áfram mál í öllum svipuð mál sem hafa orðið síðan res judicata samkvæmt Íslenskum lögum.

 

 

 

BÆTUR

 

 

 

Í umsókn um grein 41 af Samningnum. Evrópska rétti hélt að finna um brot af Samningnum væri í sjálfu sér nægja bara bætur.

 

 

 

Uppspretta birtingu: https://espchhelp.ru/blog/3711-gudmundur-andri-astradsson-v-islandi .

 

 

 

 

 

ECHR ruling of December 01, 2020 in the case "Gudmundur Andri Astradsson v. Iceland" (aplication No. 26374/18).

 

In 2018, the applicant was assisted in preparing the aplication. Subsequently, the aplication was communicated to Iceland.

 

In the case, an aplication was successfully considered against the participation in the consideration of the case of a judge whose appointment was questioned due to the improper exercise of powers by the executive authority, without effective consideration of this issue by the courts of the country and the inability to receive compensation. The case involved a violation of the requirements of paragraph 1 of article 6 of the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms.

 

 

 

THE CIRCUMSTANCES OF THE CASE

 

 

 

The newly created Court of Appeal of Iceland, which began working in 2018, rejected the applicant's complaint against the verdict in his criminal case. The applicant claimed that one of the judges of the court, A. E., was appointed in violation of the procedure established by the legislation of Iceland. The Supreme Court of Iceland recognized that the appointment of a judge was made with violations. First, by replacing four candidates whom the Qualification Commission considered the most suitable of the 15 likely candidates with four other candidates, including A. E., who was not included in the specified list of 15 persons, without conducting an independent assessment of the facts, and without providing appropriate grounds for her decision, the Minister of Justice of Iceland violated Icelandic law. Secondly, the Icelandic Parliament did not vote on each candidate separately, as required by Icelandic law, but instead voted for the en bloc list submitted by the Minister. However, the Supreme Court of Iceland ruled that the violations mentioned could not be considered as nullifying the appointment of judges and that the applicant was guaranteed the right to a fair trial. In the Judgment on the present case of March 12, 2019, the Chamber of the European Court of Justice concluded by five votes in favor and two against that there had been a violation of the right to a court "created on the basis of law". For this purpose, the issue of whether there was a "clear" violation of the legislation of the relevant State was decisive in the consideration of the present case. At the request of the Icelandic authorities, the case was referred to the Grand Chamber of the European Court of Justice.

 

 

 

LEGAL ISSUES

 

 

 

Regarding compliance with article 6, paragraph 1, of the Convention. The task of the Grand Chamber of the European Court was limited to determining the consequences of violations of Icelandic law, namely whether the participation of Judge A. E. deprived the applicant of the right to have his case considered by a "court established on the basis of law". The present case provided the Grand Chamber of the European Court of Justice with an opportunity to clarify and clarify the meaning of the concept of a "court established by law", including by examining how the individual components of this concept should be interpreted in order to best reflect its purpose and ensure that the protection provided by it would be truly effective. The Grand Chamber of the European Court also analyzed the relationship of the mentioned concept with other "convention requirements", namely, the requirements of independence and impartiality.

 

(a) The scope of the requirement of a "court established by law". 1. "The Court". The "court" is characterized by its judicial function and must also meet a number of requirements, such as independence, in particular, from the executive branch, impartiality, and the term of office of judges. In addition, the very concept of "court" implies that it consists of judges selected on the basis of their merits after a thorough procedure that ensures the appointment of the most qualified candidates both in terms of their technical competence and moral integrity. The higher the court is in the hierarchy of the courts of the State, the more strict the applicable criteria should be. Other selection criteria may apply to non-professional judges, especially with regard to their technical qualifications.

 

2. "The court created". Taking into account the fundamental consequences that compliance with the rule of law has for the proper functioning and legality of the judiciary in a democratic State, the process of appointing judges must necessarily contain the inherent concept of "creating" a court or tribunal "on the basis of law". Although the applicable case-law of the European Court so far has mainly concerned violations of domestic legislation directly regulating issues of the court's competence or having a direct impact on the composition of the court, there are also precedents pointing in this direction, such as the case "Ilatovsky v. Russia" (Judgment of the European Court of July 9, 2009, complaint No. 6945/04 (See: Bulletin of the European Court of Human Rights. 2010. N 3)). This approach was also confirmed with respect to the purpose of the requirement of a "court established on the basis of the law": reflecting the principle of the rule of law, which is aimed at protecting the judiciary from illegal external influence, in particular, from the executive branch. The process of appointing judges may be subjected to such improper influence and therefore requires close attention. Moreover, the mentioned requirement covers any provision of the legislation, including, in particular, the norms on the independence of judges. Thus, it is obvious that violations of the law governing the process of appointing representatives of the judiciary can make the participation of the relevant judge in the consideration of the case "illegal". As a result, there is a significant consensus among the States surveyed on this issue.

 

3. "The court established on the basis of the law". The nature and limits of the cases considered so far by the European Court, for the most part, required consideration of the question of whether the relevant court was based on the norms of the law and whether the requirements of the legislation were observed in the formation and functioning of this court. However, compliance with the requirement of the existence of a" court established on the basis of the law "also meant the existence of a"court established in accordance with the law". This requirement is in no way aimed at ensuring the unity of practice of the States parties to the Convention. The mere fact that the executive power has a decisive influence on the appointment of judges cannot in itself be used to derogate from the aforementioned requirement. The issue is to ensure that the applicable domestic legislation on the appointment of representatives of the judiciary is formulated, as far as possible, in an unambiguous way, in order to prevent arbitrary interference, including interference by representatives of the executive branch.

 

4. The close relationship between the requirements of "independence", "impartiality" and "a court established on the basis of law". When considering a case in accordance with the requirement of a "court established on the basis of law", it is necessary to keep in mind the common goal, which is also shared by the guarantees of "independence" and "impartiality", namely, support for the fundamental principles of the rule of law and the separation of powers. Thus, it should be regularly checked whether the alleged violation in a particular case was so serious as to violate the mentioned fundamental principles and compromise the independence of the court in question. In this regard, "independence" refers to personal and institutional independence, which is necessary for making unbiased decisions, and is defined as (i) a state of mind that allows a judge to be immune to external pressure due to moral stability, and as (ii) a set of institutional and operational measures, including both the procedure for appointing judges, which ensures their independence, and selection criteria based on the merits of candidates, which should provide guarantees against improper influence and / or unlimited discretion on the part of other state authorities both at the first stages of the judge's appointment process and during the performance of his or her official duties by the judge.

 

(b) The boundary value rule. The Grand Chamber of the European Court agreed with the logic and general content of the "gross violation" rule proposed by the Chamber of the European Court, developing it further (see below). However, to avoid ambiguity, the Grand Chamber of the European Court decided not to apply the same concept. Although the Contracting States should be given a certain margin of appreciation, the criteria under consideration, taken together, should provide a reliable basis that the European Court of Justice, and ultimately the courts of the Contracting States, can use when assessing whether the violations in the particular proceedings under consideration were so serious that they could lead to a violation of the right to a court established by law, and whether a fair and proportionate balance between competing interests was achieved in the circumstances of the particular case.

 

1. The first step in applying the rule. In principle, there should be a clear violation of domestic legislation in the sense that the violation can be objectively and plausibly identified as such. The European Court usually agrees with the opinion of the courts of the respondent State as to whether there has been a violation of domestic law, unless the violation is "gross", that is, if the conclusions of these courts can be considered arbitrary or obviously unfounded. However, the absence of a clear violation as such does not exclude the establishment of a violation of the right to a court established on the basis of the law. At the same time, there may be circumstances when the procedure for creating a court, although outwardly meeting the requirements of the relevant norms of domestic legislation, nevertheless leads to results that are incompatible with the object and purpose of the above-mentioned convention law. In such circumstances, the European Court should continue to consider the case in accordance with the second and third steps on the application of the border value rule.

 

2. The second step for applying the rule. The violation in question must be assessed in the light of the object and purpose of the requirement of a "court established on the basis of law", namely, to ensure that representatives of the judicial community can perform their duties free from improper interference and, thus, comply with the principle of the rule of law and the separation of powers. In this regard, only those violations that relate to the fundamental rules of the procedure for the appointment of judges, that is, violations that affect the essence of the right to be considered by a "court established by law", seem to lead to a violation of this right (for example, when appointing a person as a judge who does not meet the relevant qualification criteria for this position, or in violations that may otherwise negatively affect the purpose and consequences of applying the requirement of a court "established by law", as interpreted by the European Court). In this regard, the purpose of the violated law should be taken into account, namely, whether it was aimed at preventing any improper interference by the executive authorities in the activities of the judiciary.

 

Consequently, violations of an exclusively technical nature that did not affect the legality of the judicial appointment process should be considered as not reaching the threshold required for the application of the relevant provisions of the Convention.

 

3. The third step in applying the rule. Consideration by the courts of the relevant State, if at all, of the question of the legal consequences (in the light of individual convention rights) of a violation of the norms of domestic legislation in the field of appointing judges plays an important role in determining whether such a violation is a violation of the right to a "court established on the basis of law, and, therefore, forms part of the process of applying this rule directly. Such consideration should be carried out on the basis of applicable convention standards with due consideration of the balance of competing interests in the case. In particular, a balance should be established in order to determine whether there was an urgent need of a significant and relevant nature that justifies a departure from the principles of legal certainty and the irremovability of judges in the specific circumstances of the case. If the authorities of the State concerned have examined the case, which also affected the issues of the Convention complaint, and the necessary conclusions have been drawn, the European Court should be given very serious grounds so that it can substitute its conclusions for the decisions of the courts of the respondent State concerned.

 

The absence of established deadlines for appealing violations committed in the process of appointing judges does not mean in practice that the mentioned appointment can be appealed for an indefinite period of time. As time passes, the principle of preserving legal certainty will gain more and more weight in relation to the right of an individual participant in the process to a "court established on the basis of law", while establishing the necessary balance of interests of the parties. It is also necessary to take into account the obvious difficulties that arise over time, and the statutory limitation periods that can be applied in the legislation of the relevant State to complaints of the nature under consideration.

 

(c) The application of the above-mentioned principles in the present case. 1. Whether there has been a clear violation of Icelandic law. Given the findings of the Supreme Court of Iceland, the first condition for applying the rule was obviously fulfilled.

 

2. Whether violations of Icelandic law were related to the fundamental rules of procedure for the appointment of judges. There was a gross violation of the fundamental rule of procedure for the appointment of judges in Iceland, especially if we consider it in the light of the main goal: to limit the influence of the executive branch by including an independent Qualification commission in the process and, thus, to strengthen the independence of judges in Iceland.

 

As for the violations committed by the Minister of Justice, she did not explain why she chose some candidates instead of others, as required by Icelandic law. All four candidates proposed by the Minister of Justice had more judicial experience than the four rejected candidates. However, in the initial list prepared by the Qualification Commission, there were candidates who had less qualifications than the four rejected candidates, whom the Minister of Justice nevertheless decided to keep on the list. Similarly, among the candidates who were not recommended by the Qualification Commission, there were persons who had more judicial experience than the four candidates eventually selected by the Minister of Justice. Although the Minister of Justice presumably also took into account subjective factors, such as the" success " of a career, there was no explanation of how the Minister assessed this factor. The actions of the Minister of Justice were of such a nature that they caused objectively justified fears that she acted from political motives: it is impossible to ignore the applicant's allegations about political ties between the Minister of Justice and the husband of one of the appointed judges, moreover, the minister was a member of a political party that had a majority in the coalition government, and only with their votes the Minister's proposal was adopted in parliament. This fact alone was enough to cast doubt on the legality and transparency of the entire procedure.

 

As for procedural shortcomings, the Althing of Iceland not only did not require the Minister of Justice to provide objective justifications for the candidates for judges proposed by her, but also did not apply special voting rules, which was a violation of the supervisory function of the Althing of Iceland as a body that controls the improper use of the discretion granted to them by representatives of executive authorities. Consequently, the applicant's opinion that the decision of the Althing of Iceland was primarily due to political considerations of the parliamentary party cannot be considered unfounded.

 

3. Whether the complaints concerning the right to a "court established by law" were effectively considered by the courts of Iceland, and whether the applicant was granted compensation in connection with these complaints. The Supreme Court of Iceland did not consider the complaint of violations of the provisions of the Convention and did not take into account the question of whether the purpose of the guarantee contained in the concept of a court "created by law"was achieved. First, although the Supreme Court of Iceland had the authority to consider the consequences of the violations mentioned and correct them, it did not take the necessary measures based on its own conclusions. The attention that the Supreme Court of Iceland has paid to the fact that the appointments of judges have entered into force implies an agreement that this court could not do anything about the issue under consideration after the appointments were made, or even a complete refusal to accept the consequences of these appointments. The Supreme Court of Iceland mainly focused on the question of whether the identified shortcomings had any impact on the independence or impartiality of Judge A. E., that is, on a question that was not directly related to a separate assessment of compliance with the requirement of having a court "established by law". Secondly, the Supreme Court of Iceland did not respond to any of the applicant's extremely precise and relevant arguments and complaints regarding the above-mentioned claim (see above). Consequently, it was not clear from the decision of the Supreme Court of Iceland itself why the procedural violations complained of were not of such a nature as to compromise the legality of the appointment of Judge A. E. and, as a result, the legality of his subsequent participation in the applicant's case. Thirdly, with regard to the balance that should have been established by the Supreme Court of Iceland, although a certain period of elapsed time may in principle shift the balance towards "legal certainty", in the present case the available facts did not indicate this. Appointment of Judge A. E. and three other candidates for judges were appealed immediately after the completion of the relevant procedure, and the alleged violations were established even before the judges took office.

 

The restraint shown by the Supreme Court of Iceland in investigating this issue and its inability to establish a fair balance between, on the one hand, compliance with the principle of legal certainty and respect for the law, on the other, was not exclusively related to the applicant's case, but was the established practice of the Supreme Court of Iceland. This practice created problems for two reasons. First, it undermined the important role of the judicial community, which it plays in the system of checks and balances inherent in the separation of powers. Secondly, taking into account the importance and consequences of the violations in question, as well as the fundamental role that judges play in a democratic State guided by the rule of law, the consequences of such violations could quite reasonably not be limited to individual candidates for judges who suffered because of their non-appointment to office, but affect the entire society as a whole.

 

4. Output. The applicant was denied his right to a "court established on the basis of law" due to the participation in the consideration of his case of a judge whose appointment to this position was accompanied by violations that undermined the very essence of the right under consideration.

 

 

 

RESOLUTION

 

 

 

The case involved a violation of the requirements of paragraph 1 of article 6 of the Convention (adopted unanimously).

 

The European Court decided that the question of whether the revealed violations compromised the independence and impartiality of the same court does not require further consideration.

 

Concerning the application of article 46 of the Convention. The Court considers that the finding of a violation of the Convention in the present case cannot in itself be considered as imposing on the Icelandic authorities the obligation provided for by the Convention to resume proceedings in all similar cases that have since become res judicata under Icelandic law.

 

 

 

COMPENSATION

 

 

 

In the application of article 41 of the Convention. The European Court held that the finding of a violation of the Convention would in itself constitute sufficient just compensation.

 

 

 

Source of the publication: https://espchhelp.ru/blog/3710-gudmundur-andri-astradsson-v-iceland-2 .

 

 

Постановление ЕСПЧ от 01 декабря 2020 года по делу "Евгений Дмитриев против Российской Федерации (Yevgeniy Dmitriyev v. Russia)" (жалоба N 17840/06).

 

В 2006 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Российской Федерации.

 

По делу успешно рассмотрена жалоба на непринятие властями достаточных мер для устранения шума и других негативных факторов, вызванных деятельностью отдела внутренних дел, расположенного рядом с местом жительства заявителя. По делу было допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

 

 

 

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

 

 

 

Квартира заявителя находилась в доме, в подвале которого размещались районный отдел внутренних дел и камеры изолятора временного содержания. Заявитель неоднократно жаловался в различные органы власти Российской Федерации на шум и другие негативные факторы, вызванные деятельностью отдела и изолятором временного содержания, прежде чем он продал квартиру и переехал из этой квартиры в 2008 году.

 

 

 

ВОПРОСЫ ПРАВА

 

 

 

По поводу соблюдения статьи 8 Конвенции. (a) Применимость. Европейский Суд должен был определить, достиг ли раздражающий ежедневный шум, исходящий от отдела внутренних дел, минимального уровня значимости влияния на жизнь жильцов дома, чтобы считаться вмешательством, запрещенным статьей 8 Конвенции.

 

Заявитель не представил каких-либо прямых доказательств того, что шум в его квартире превышал допустимые нормы. Однако из результатов инспекционной проверки, проведенной Федеральной службой по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека (Роспотребнадзором), следовало, что власти Российской Федерации не выполнили соответствующие нормы законодательства Российской Федерации, в частности, касавшиеся регулирования уровня шума, а также в целом других причинявшихся заявителю неудобств. Кроме того, суды Российской Федерации, выслушав заявителя, свидетелей, решили, что право заявителя на отдых было нарушено деятельностью отдела внутренних дел и шумом, исходившим из камер изолятора временного содержания. Из материалов дела следовало, что власти Российской Федерации сами признали, что отдел внутренних дел был расположен в помещении, не предназначенном для размещения такого органа государственной власти. В итоге, несмотря на то, что материалы дела не свидетельствовали о том, что здоровье заявителя находилось под угрозой, на протяжении 13 лет он круглосуточно страдал от деятельности отдела внутренних дел и плохих санитарных условий его помещений. Следовательно, неудобства, которые причиняло размещение отдела внутренних дел в жилом здании, оказывали существенный и длительный эффект на частную жизнь заявителя и его право на уважение его жилища.

 

(b) Было ли вмешательство оправданным. Ежедневное функционирование отдела внутренних дел в настоящем деле прямо нарушало права заявителя, гарантированные статьей 8 Конвенции, поэтому вмешательство должно было быть оправданным, в связи с чем власти Российской Федерации обладали широкой свободой усмотрения (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Хаттон и другие против Соединенного Королевства" (Hatton and Others v. United Kingdom) от 8 июля 2003 г., жалоба N 36022/97). Однако предписанные властями Российской Федерации ответные меры либо являлись недостаточными, либо применялись несвоевременно и неэффективно, либо не осуществлялись на практике вообще.

 

В частности, в 1996 году заявитель уведомил власти о проблемах, которые причиняла многоквартирному дому, в котором он проживал, деятельность отдела внутренних дел. Тем не менее несмотря на то, что руководитель территориального управления внутренних дел признал, что отдел внутренних дел находился в помещении, "не предназначенном для таких целей", каких-либо дальнейших действий в связи с этим предпринято не было, а заявителя проинформировали о том, что переезд отдела внутренних дел в другое место фактически был невозможен. Кроме того, власти Российской Федерации никак не отреагировали на коллективную жалобу, поданную заявителем и его соседями в мае 2000 года.

 

В сентябре 2000 года суд признал нарушение права заявителя на отдых вследствие размещения в жилом доме, где проживал заявитель, отдела внутренних дел. Однако исполнительное производство сопровождалось большими задержками, что только продлевало страдания заявителя от шума и других негативных факторов. Европейский Суд принял во внимание сложности и затягивания сроков, которые обычно сопутствуют попыткам властей найти и выделить соответствующие ресурсы и назначить необходимое финансирование для таких публично значимых проектов. Вместе с тем властям Российской Федерации потребовалось почти семь лет с даты вынесения судебного решения, чтобы просто одобрить проект и бюджет на строительство нового здания отдела внутренних дел. Не было представлено каких-либо данных о причинах столь длительного срока реагирования, о том, рассматривались ли в этот период какие-либо межведомственные проекты или проводились переговоры, либо о том, могло ли быть предложено какое-либо временное решение до окончательного разрешения проблемы. В отсутствие разумных объяснений со стороны властей Российской Федерации рассматриваемый процесс занял чрезмерно длительное время, которое сделало принимаемые властями меры неэффективными и неспособными защитить права заявителя.

 

В заключение, даже если власти Российской Федерации были правы, когда утверждали, что размещение отдела внутренних дел в подвале многоквартирного дома, в котором проживал заявитель являлось законным на момент постройки, в 2006 году власти Российской Федерации были уведомлены своими собственными компетентными органами о том, что обжалуемая заявителем ситуация нарушала санитарные правила и нормы, действовавшие в период, относившийся к обстоятельствам настоящего дела. Тем не менее не было выполнено каких-либо реальных действий для устранения причиняющих заявителю беспокойство факторов, а процесс переезда отдела внутренних дел в другое здание, распоряжение о котором содержалось в решении соответствующего внутригосударственного суда в качестве решения сложившейся проблемы, было ненадлежащим образом затянуто до 2008 года. Для заявителя обжалуемая ситуация продолжалась 13 лет и привела к тому, что он был вынужден продать эту квартиру в 2008 году и переехать в другое жилье, которое он купил за собственные денежные средства.

 

Таким образом, власти Российской Федерации не установили справедливого баланса между, с одной стороны, интересами местного сообщества в виде защиты порядка и поддержания безопасности и применением законов сотрудниками правоохранительных органов Российской Федерации и, с другой стороны, интересами заявителя по эффективному осуществлению своего права на уважение частной жизни и жилища.

 

 

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

 

 

 

По делу было допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно).

 

 

 

КОМПЕНСАЦИЯ

 

 

 

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителю 5 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

 

 

 

Источник публикации: https://espchhelp.ru/blog/3709-yevgeniy-dmitriyev-protiv-rossiyskoy-federatsii .

 

 

 

 

 

The decision of the ECHR of December 01, 2020 in the case "Yevgeniy Dmitriyev v. Russia" (aplication No. 17840/06).

 

In 2006, the applicant was assisted in the preparation of the aplication. Subsequently, the aplication was communicated to the Russian Federation.

 

In the case, an aplication was successfully considered about the failure of the authorities to take sufficient measures to eliminate noise and other negative factors caused by the activities of the internal affairs department located near the applicant's place of residence. The case involved a violation of the requirements of article 8 of the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms.

 

 

 

THE CIRCUMSTANCES OF THE CASE

 

 

 

The applicant's apartment was located in a house in the basement of which the district department of internal Affairs and the cells of the temporary detention facility were located. The applicant repeatedly complained to various authorities of the Russian Federation about noise and other negative factors caused by the activities of the department and the temporary detention facility, before he sold the apartment and moved out of this apartment in 2008.

 

 

 

LEGAL ISSUES

 

 

 

Regarding compliance with article 8 of the Convention. (a) Applicability. The European Court had to determine whether the annoying daily noise coming from the internal affairs department reached the minimum level of significance of influencing the lives of the residents of the house to be considered an interference prohibited by Article 8 of the Convention.

 

The applicant did not provide any direct evidence that the noise in his apartment exceeded the permissible norms. However, from the results of the inspection conducted by the Federal Service for Supervision of Consumer Rights Protection and Human Welfare (Rospotrebnadzor), it followed that the authorities of the Russian Federation did not comply with the relevant norms of the legislation of the Russian Federation, in particular, concerning the regulation of noise levels, as well as in general other inconveniences caused to the applicant. In addition, the courts of the Russian Federation, after hearing the applicant and the witnesses, decided that the applicant's right to rest was violated by the activities of the internal affairs department and the noise coming from the cells of the temporary detention facility. It followed from the case file that the authorities of the Russian Federation themselves admitted that the internal affairs department was located in a room not intended for the accommodation of such a State authority. As a result, despite the fact that the case materials did not indicate that the applicant's health was under threat, for 13 years he suffered around the clock from the activities of the internal affairs department and the poor sanitary conditions of its premises. Consequently, the inconveniences caused by the placement of the internal affairs department in a residential building had a significant and lasting effect on the applicant's private life and his right to respect for his home.

 

(b) Whether the interference was justified. The daily functioning of the Internal Affairs Department in the present case directly violated the applicant's rights guaranteed by Article 8 of the Convention, therefore the interference should have been justified, in connection with which the authorities of the Russian Federation had a wide discretion (see the Decision of the Grand Chamber of the European Court in the case "Hatton and Others v. United Kingdom" of 8 July 2003, complaint No. 36022/97). However, the response measures prescribed by the authorities of the Russian Federation were either insufficient, or were applied untimely and ineffectively, or were not implemented in practice at all.

 

In particular, in 1996 the applicant notified the authorities about the problems caused by the activities of the Internal Affairs Department in the apartment building in which he lived. Nevertheless, despite the fact that the head of the territorial department of internal Affairs admitted that the Department of Internal Affairs was located in a room "not intended for such purposes", no further action was taken in this regard, and the applicant was informed that it was actually impossible to move the Department of Internal Affairs to another place. In addition, the authorities of the Russian Federation did not respond in any way to the collective complaint filed by the applicant and his neighbors in May 2000.

 

In September 2000, the court found a violation of the applicant's right to rest due to the placement of the internal affairs department in the residential building where the applicant lived. However, the enforcement proceedings were accompanied by long delays, which only prolonged the applicant's suffering from noise and other negative factors. The European Court took into account the difficulties and delays that usually accompany the attempts of the authorities to find and allocate appropriate resources and assign the necessary funding for such publicly significant projects. At the same time, it took the authorities of the Russian Federation almost seven years from the date of the court decision to simply approve the project and budget for the construction of a new building of the Department of Internal Affairs. No data was provided on the reasons for such a long response period, whether any interdepartmental projects were considered or negotiations were held during this period, or whether any temporary solution could have been proposed until the problem was finally resolved. In the absence of reasonable explanations on the part of the authorities of the Russian Federation, the process in question took an excessively long time, which made the measures taken by the authorities ineffective and unable to protect the applicant's rights.

 

In conclusion, even if the authorities of the Russian Federation were right when they claimed that the placement of the internal affairs department in the basement of the apartment building in which the applicant lived was legal at the time of construction, in 2006 the authorities of the Russian Federation were notified by their own competent authorities that the situation complained by the applicant violated the sanitary rules and regulations in force during the period relating to the circumstances of the present case. Nevertheless, no real actions were taken to eliminate the factors causing the applicant concern, and the process of moving the internal affairs department to another building, the order for which was contained in the decision of the relevant domestic court as a solution to the existing problem, was improperly delayed until 2008. For the applicant, the situation under appeal lasted for 13 years and led to the fact that he was forced to sell this apartment in 2008 and move to another housing, which he bought with his own money.

 

Thus, the authorities of the Russian Federation did not establish a fair balance between, on the one hand, the interests of the local community in the form of protecting order and maintaining security and the application of laws by law enforcement officers of the Russian Federation and, on the other hand, the interests of the applicant in the effective exercise of his right to respect for private life and housing.

 

 

 

RESOLUTION

 

 

 

The case involved a violation of the requirements of article 8 of the Convention (adopted unanimously).

 

 

 

COMPENSATION

 

 

 

In the application of article 41 of the Convention. The European Court awarded the applicant 5,000 euros in compensation for non-pecuniary damage.

 

 

 

Source of the publication: https://espchhelp.ru/blog/3708-yevgeniy-dmitriyev-v-russia .