Защита от информационно-психологических атак интересов правосудия.
В данном материале дается анализ современных информационно-психологических атак на следователя, дознавателя, судью. Инициатором такой атаки могут выступать подозреваемый, обвиняемый либо подсудимый или просто любые физические лица, негативно настроенные по отношению к правосудию. Информация, содержащаяся в такой атаке, как показывает практика, является ложной, а большинство населения ее воспринимает как правдоподобную, что негативно сказывается на репутации органов расследования.
Несмотря на провозглашение в российском законодательстве принципа независимости правосудия, практика свидетельствует о том, что в силу специфики выполняемых функций субъекты указанной сферы нередко подвергаются мощному информационно-психологическому воздействию <1>. Объяснение этому, видимо, следует искать в разносторонней направленности интересов каждой из сторон: защиты, обвинения и потерпевшего или истца и ответчика (сфера гражданско-правовых отношений).
<1> Федорин Е.В. Объективность и беспристрастность профессиональных участников уголовного судопроизводства. М.: Юрлитинформ, 2016. С. 154.
Несмотря на всю законодательную гарантированность самостоятельности и независимости, к примеру, следователя, данный субъект уголовного судопроизводства был и остается в числе наиболее уязвимых. Соответственно, любые информационные атаки, направленные на противодействие нормальному ходу расследования, - это не что иное, как черный пиар или своего рода метод ведения информационных войн.
Следователь не находится в безвоздушном пространстве, и среди субъектов информационно-манипуляционного воздействия могут оказаться не только представители стороны защиты (обвиняемый, его родственники и защитник). В зависимости от преследуемых интересов в это число могут входить: вышестоящие руководители, прокурор, судья, общественные правозащитные организации, представители криминальных структур, работники СМИ, обычные граждане и пр.
Устоявшаяся на сегодняшний день система защиты интересов правосудия от информационных атак и манипуляционного воздействия, к сожалению, не может в полной мере гарантировать такую защиту <2>. И поэтому всегда остается опасность не только снижения качественной стороны расследования, но и неправомерного изменения его вектора.
<2> См. об этом: Пастухов П.С. Доктринальная модель совершенствования уголовно-процессуального доказывания в условиях информационного общества. М.: Юрлитинформ, 2015. 347 с.
Прежде чем обратиться к проблеме информационных атак и манипуляционного воздействия на деятельность следователя, необходимо задаться вопросом, а насколько важно мнение населения о конкретном следователе или следственном ведомстве.
Отдельным, чаще неопытным, сотрудникам следственных подразделений данный вопрос представляется совершенно незначительной проблемой. И вообще - зачем необходимы любовь и уважение населения?! Самое главное - это "ее величество" борьба с преступностью. Вместе с тем такое мнение является в корне неверным. Совершенно очевидно, что любая "удачная" информационная атака, даже когда это касается конкретного уголовного дела, в сухом остатке дает еще другой негативный (хотя и фоновый) эффект - обесценивание власти. Чем большее число граждан неодобрительно относится к правоохранительным органам, тем значительнее государству приходится расходовать свой административный ресурс.
Негативное отношение населения к правоохранительным органам может в конечном итоге привести к подсознательному стремлению не подчиняться отрицательно окрашенным следственным органам.
К сожалению, стало уже традицией, что по любому резонансному делу, причем задолго до окончания расследования, появляются публикации в СМИ и/или в Интернете. Результаты расследования широко обсуждаются на различных форумах. Населению для ознакомления предлагается масса видеороликов, представляющих собственную интерпретацию того или иного события. С этого момента следователь не может уже в полной мере быть свободным в принятии процессуальных решений. Как за самим следователем, так и за его профессиональной деятельностью устанавливается круглосуточное наблюдение.
В этот процесс одни (представители СМИ) втянуты по причине охоты за сенсацией, другие (сторона защиты) заинтересованы найти любой изъян как в личности следователя, так и в его деятельности, связанной с расследованием. Соответственно, названными сторонами в каждом конкретном случае будут предприняты все попытки обнаружить ахиллесову пяту расследования, что впоследствии сделает ее предметом информационной атаки.
Как представляется авторам, в указанной ситуации нет ничего сверхъестественного. Если следовать смыслу известной сентенции, что природа не терпит пустоты, то применительно к поднятой проблеме можно обратить внимание на следующее обстоятельство. Любой недостаток информации о результатах расследования, особенно по громким резонансным делам, замещается искаженными сведениями, где явно не последнюю роль играют лица, крайне заинтересованные в уходе от уголовной ответственности.
Поэтому представляется, что службы по взаимодействию со СМИ и связям с общественностью правоохранительных и правосудных органов не в полной мере реализуют свои функциональные обязанности. В результате действий названных служб остается широкое поле для деятельности субъектов противодействия расследованию.
Решение данной проблемы видится через более предметное использование различных механизмов информационного воздействия на население. На практике же довольно часто под прикрытием тайны следствия хранится полное молчание о результатах расследования. Вместе с тем вряд ли кто-либо из руководителей названных правоохранительных ведомств может ответить на вопрос, почему по одним уголовным делам чиновники от правосудия охотно дают комментарии, а по другим - предпочитают молчать.
Как показывает исследование, информационное пространство не может пустовать. Оно будет заполняться даже при полном отсутствии СМИ и всемирной сети Интернет. Иллюстрацией сказанному могут служить примеры из истории любого тоталитарного государства в прошлом - гитлеровская Германия, Испания при Франко, Италия при Муссолини, Чили при Пиночете и др. В частности, если органам власти этих стран на какой-то момент удавалось взять все источники информации под полный государственный контроль, то работу "сарафанного" радио запретить и проконтролировать практически было невозможно <3>.
<3> См.: Аминов Д.И., Жариков Ю.С., Ревин В.П. Предупреждение преступлений: отечественный и зарубежный опыт (криминологическое и уголовно-правовое исследование): монография. М.: Изд-во СГУ, 2010. 226 с.
Следует подчеркнуть, что игнорирование работы механизмов прямой и обратной связи с населением крайне негативно сказывается на реализации государственных задач и функций. В частности, отсутствие обратной связи с населением серьезнейшим образом затрудняет работу среднестатистического следователя. Поэтому в выигрышном положении оказывается та сторона, которая не только базируется на обширной информационной основе, но и в своей деятельности учитывает психологические законы воздействия на человека и социум.
Возникает вопрос, а в чем могут видеть упомянутый выигрыш органы правосудия, сторона защиты или различные правозащитные организации? Государство, общество или личность при наличии хотя бы небольших сомнений в правомерности и справедливости принятого судебного решения не только не выигрывают - налицо значительный вред широкому кругу социально значимых интересов. При таком раскладе ситуации в выигрыше остаются, очевидно, инициаторы информационных выбросов в СМИ. Например, та или иная организация, называющая себя "правозащитной", на "рекламе" следственных изъянов получает, как правило, неплохие политические и/или материальные дивиденды, а главного "героя" громкого дела ждет участь причисления к лику святых мучеников.
Большинство тех или иных аспектов названной проблемы в средствах массовой информации рассматриваются. В то же время представляется вполне очевидным, что к настоящему времени вполне созрел социальный заказ на проведение специальных исследований не только относительно видов и форм манипуляций и/или информационных атак, направленных на следственные подразделения и отдельных должностных лиц таких подразделений, но и методов защиты от такого рода атак и манипуляций.
Основу названной проблемы составляет существующая на практике уязвимость законодательного положения, касающегося процессуальной самостоятельности и независимости следователя. Справедливости ради можно отметить, что законодатель к настоящему времени не только существенно расширил полномочия следователя, но и закрепил его процессуальную независимость и самостоятельность. Отмеченное крайне важно, так как без этого невозможна реализация следователем своего назначения в уголовном судопроизводстве. Без этого следователь не может быть наделен также ответственностью за принимаемые им решения, в том числе за результаты расследования уголовного дела в целом (ч. 2 ст. 38 УПК РФ <4>). Иными словами, ответственность следователя должна строго корреспондировать с его независимостью и самостоятельностью.
<4> Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. N 174-ФЗ (ред. от 18.02.2020) // СПС "КонсультантПлюс".
Вместе с тем самостоятельность и независимость следователя ограничены, так как законодатель наделяет руководителя следственного органа, прокурора и суд широким перечнем полномочий по надзору над следователем. С одной стороны, наличие принципа самостоятельности и независимости следователя крайне важно для осуществления предварительного расследования любого уголовного дела. Но, с другой стороны, установление надзора со стороны указанных должностных лиц, очевидно, также вполне оправданно. Уравновешивание в следственно-судебной практике отмеченных условий зависит, вероятно, от опыта и профессионализма прокурора, начальника следственного подразделения и судьи, способных находить компромиссы и избегать излишнего администрирования и мелочной опеки.
Все отмеченное выше вполне логично и вряд ли может вызывать у кого-либо сомнения. Однако работа следователя на практике не выглядит столь прозрачной, радужной и гармоничной. Декларируемые самостоятельность и независимость являются весьма условными понятиями. На самом деле от вышестоящих непосредственных и опосредованных руководителей, а также прокурора для следователя зависит очень многое. Например: 1) степень вероятности получить дисциплинарное взыскание (причем за одни и те же промахи в работе взыскания могут быть совершенно различными - от дисциплинарных до уголовно-правовых); 2) получение очередного и внеочередного звания; 3) продвижение по карьерной лестнице; 4) получение жилья и пр.
При наличии информационных атак как на орган предварительного расследования, так и на самого следователя последний может подвергаться прямому и опосредованному воздействию, которые затрудняют, а иногда и делают практически невозможным объективное расследование.
И этот процесс объективен. Никогда ранее в истории человечества не было таких средств коммуникаций, которые одновременно могли бы проинформировать о чем-либо почти все население. Очевидно, свести на нет работу следователя в отдельных случаях можно, если попытаться отнять у органа предварительного расследования судебную перспективу по тому или иному уголовному делу. В других случаях, напротив, представить то или иное событие как вопиющее, затрагивающее коренные интересы общества и государства.
Практика показывает, что в настоящее время ситуация складывается таким образом, что при информационных атаках либо манипуляциях, осуществляемых в отношении должностных лиц, попытки защиты от такого воздействия далеко не всегда эффективны. Объяснение этому следует искать в целом ряде обстоятельств. Во-первых, такого рода воздействия могут быть внезапными и неожиданными; во-вторых, используются обычно реальные факты, хотя нередко и вырванные из контекста; в-третьих, как правило, присутствует фактор анонимности и пр.
Кроме отмеченного, при информационных атаках никто не называет вещи своими именами. Такую атаку стараются представить как борьбу, например, за права человека, за социальную справедливость, за свободу и справедливость и пр. Иными словами, за что-то социально полезное и благое. А что может быть более полезным, чем, к примеру, достижение социальной справедливости? Очень часто истинные намерения тех, кто атакует, хорошо завуалированы. Хотя они вполне могут быть понятны атакуемым, но какое-то время последние не могут предпринять ответных шагов. Это происходит, с одной стороны, по причине деморализованного состояния, а с другой - та информационно-логическая "вспышка", которую произвела соответствующая атака, делает на какое-то время аудиторию невосприимчивой к каким-либо ответным ходам и аргументам.
И действительно, в таких случаях нападать всегда легче, чем защищаться. Поскольку основная сложность при защите состоит в том, чтобы переубедить вышестоящее руководство либо население. Так уж повелось, что у нас в стране верят всегда тому, кто первый донес до той или иной аудитории информацию о каком-либо негативном событии или обстоятельствах. При этом каждый читатель сам может назвать немалое число случаев, когда уходили в небытие выдающиеся политики и именитые компании только по причине невозможности отбить информационную атаку, организованную их конкурентами или противниками.
Ошибочно выстроенная стратегия защиты от таких атак следователем или соответствующим органом очень часто приводит к обратному эффекту. Вместо нейтрализации вредного воздействия от недоброжелательной атаки ее эффект только усиливается. Эти ошибки являются следствием непонимания природы информационных атак, когда не принимаются во внимание особенности социальной коммуникации. Наиболее иллюстративно допускаемые ошибки можно представить, обратившись к известной пословице восточного эпоса: ты сказал - я поверил, ты повторил - я усомнился, ты стал доказывать - я перестал верить.
Однако любая подобная атака может быть успешно отбита при условии, что изначально правильно были рассчитаны акценты ответных ходов, включая обходные маневры. Всегда важно понять: кто истинный инициатор атаки; на что он рассчитывает, предприняв такую атаку; где у него самого есть уязвимые места; какая аудитория для этого выбрана; обнародование какой информации позволит нейтрализовать соответствующий информационный выброс и т.д.
Все названное справедливо даже тогда, когда последствия информационной атаки уже привели к ощутимым негативным результатам в отношении атакуемого лица или подвергаемого атаке ведомства.
Считается, что информационные атаки на органы предварительного расследования или конкретное должностное лицо могут являться прерогативой лишь крупного бизнеса и политиков. Однако при нынешней системе коммуникации такие атаки возможны и со значительно меньшими административными и материальными затратами, которые вполне доступны.
Вряд ли можно отрицать справедливость того, что работа независимых СМИ и глобальной сети Интернет оказывает вполне ощутимый позитивный эффект на работу органов власти. Нередко эта работа обеспечивает действенную защиту населения от произвола чиновников. Не является секретом и то, что отдельные дознаватели, следователи, прокуроры или судьи не только имеют весьма слабую профессиональную подготовку, но и могут быть в своей деятельности мотивированы интересами, явно отличающимися от государственных. При этом руководство представителей названных ведомств либо не знает об этом, либо просто закрывает на это глаза.
Как представляется авторам, следователю необходимо иметь представление о том, какие методы и средства могут быть использованы его оппонентами при осуществлении информационных атак лично на него либо на его "родное" ведомство и какие для этого возможны поводы. Необходимо также обладать специальными знаниями и навыками, способными обеспечить достойный отпор любым манипуляционным воздействиям и информационным атакам.
Очевидно, обе названных разновидности воздействия, с которыми нередко сталкивается следователь, представляют потенциальную опасность для реализации им своих непосредственных должностных обязанностей. Каждый такой вид воздействия объединяет значительное число различного рода приемов и способов. При их сочетании число названных приемов и способов противодействия расследованию увеличивается на порядок. Указанное, однако, вовсе не свидетельствует о том, что у следователя и у соответствующего подразделения нет никакой возможности противостоять отмеченному. С целью проработки такого рода стратегии защиты следственной деятельности, видимо, и следует обратиться к рассмотрению названной проблемы.
С продвижением в исследованиях психологической науки, особенно интенсивно развивающейся в XX и XXI столетиях, появилось значительное число работ, которые позволили заглянуть в ранее не достигаемые глубины человеческой психики и психологии. Были получены ответы на многие не решавшиеся столетиями вопросы, касающиеся законов и закономерностей человеческого общения. Результаты таких исследований уже стали неотъемлемой частью нашей жизни и культуры. Выработаны целые пласты пси-технологий, использование которых позволяет решать множество служебных вопросов, начиная от маркетинга, заканчивая проблемами здравоохранения. Элементы указанных технологий через современные технические средства коммуникаций проникли в каждый дом. От них современному человеку практически невозможно укрыться.
Поэтому существенное значение имеет нацеленность той или иной информации в СМИ и Интернете. Для сравнения - как некоторые адепты магии, используя одни и те же средства, но разный целевой вектор, могут относиться к "черным" или "белым" магам, так и информация может служить созиданию, а может способствовать разрушению (причем больного и гнилого либо здорового и социально полезного). В зависимости от целей, которые были поставлены обладателем этих средств, можно получить как социально полезный результат, так и результат для социума со знаком "-". Соответственно, только через знание существующих приемов и способов манипуляционного воздействия можно предусмотреть средства защиты от них, в том числе в следственной практике и в бизнесе.
Все отмеченное указывает на необходимость специальных исследований, способных выработать действенный арсенал методов и средств защиты от манипуляций и информационных атак. При этом вектор такого рода исследований, очевидно, следует направлять не только на проблемы защиты интересов правосудия, но и интересов представителей предпринимательской сферы.
