Дополнения к анализу практики ЕСПЧ от 22.09.2023

• 

Обновлено 22.09.2023 03:32

 

Постановление ЕСПЧ от 08 июля 2021 года по делу "Шахзад против Венгрии" (жалоба N 63772/16).

В 2016 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Венгрии.

По делу успешно рассмотрена жалоба на принудительное помещении мигрантов на узкую полоску земли за пограничным забором, что было равнозначно высылке. Положения статьи 4 Протокола N 4 к Конвенции применимы к делу. По делу обжалуется высылка заявителя с территории Венгрии после неправомерного, но не наносящего кому-либо вред въезда в страну в отсутствие формальной процедуры и гарантий, а также индивидуального решения по его делу, несмотря на ограниченный доступ к способам правомерного въезда на территорию Венгрии. По делу имело место нарушение статьи 4 Протокола N 4 к Конвенции.

 

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

 

В августе 2016 года группа из 12 граждан Пакистана, включая заявителя, неправомерно пересекла границу Венгрии, прорезав дыру в заборе на границе между Венгрией и Сербией. Они шли несколько часов по территории Венгрии, прежде чем остановиться отдохнуть в поле, где их перехватили сотрудники полиции Венгрии и применили к ним "задержание и препровождение" в соответствии с пунктом 1(а) статьи 5 Закона о государственной границе. В грузовике указанных лиц доставили к ближайшему пограничному забору, а затем офицеры полиции провели их через ворота на внешнюю сторону забора со стороны Сербии. Заявителя, у которого имелись телесные повреждения, направили в центр приема иностранцев в г. Суботица (Subotica), Сербия, а оттуда он был отправлен в ближайшую больницу.

 

ВОПРОСЫ ПРАВА

 

По поводу соблюдения статьи 4 Протокола N 4 к Конвенции. (а) Применимость. Тот факт, что заявитель въехал на территорию Венгрии неправомерно и был задержан через несколько часов после пересечения границы и, вероятно, недалеко от нее, не препятствовал применению статьи 4 Протокола N 4 к Конвенции. Кроме того, это положение может применяться, даже если рассматриваемая по делу мера не квалифицируется как "высылка" законодательством соответствующего государства. В настоящем деле Европейский Суд должен был рассмотреть вопрос о том, означал ли тот факт, что заявителя не выслали прямо на территорию другого государства, а поместили на узкую полосу земли между пограничным ограждением Венгрии и реальной границей Венгрии с Сербией, что оспариваемая мера находилась вне сферы действия статьи 4 Протокола N 4 к Конвенции. Европейский Суд установил, что этого не произошло и что перемещение заявителя на внешнюю сторону пограничного ограждения являлось высылкой по смыслу статьи 4 Протокола N 4 к Конвенции.

В частности, ограждение явно было воздвигнуто для защиты границы между двумя государствами. Узкая полоска земли без инфраструктуры на внешней стороне ограждения имела исключительно техническое значение, связанное с обслуживанием границы, а чтобы въехать в Венгрию, депортированные мигранты должны были проследовать через одну из транзитных зон, что обычно означало пересечение территории Сербии. В своем постановлении от 17 декабря 2020 г. о выполнении Венгрией Директив 2008/115/ЕС и 2013/32/ЕС Суд Европейского союза (Суд справедливости Европейского союза) установил, что мигранты, высланные на основании пункта 1(а) статьи 5 Закона о государственной границе, не имели иного выхода, кроме как покинуть территорию Венгрии. Кроме того, в настоящем деле, по-видимому, высылаемую группу лиц соответствующие офицеры направили в сторону Сербии. Следовательно, примененная к заявителю мера имела своей целью выдворить заявителя с территории Венгрии и привела именно к такому результату. Ссылка исключительно на формальный статус полосы земли с внешней стороны пограничного ограждения как части территории Венгрии и игнорирование упомянутых выше политических реалий приведет к лишению статьи 4 Протокола N 4 к Конвенции практической эффективности в случаях, аналогичных тому, что рассматривается в настоящей жалобе, и позволит государствам обходить обязательства, возложенные на них упомянутым конвенционным положением. Проблемы с управлением потоками мигрантов не могут оправдать существование области вне правового поля, где лица находятся вне действия какой-либо правовой системы, способной обеспечить их права и гарантии, защищаемые Конвенцией.

(b) Существо жалобы. Не оспаривалось, что заявителя выслали из Венгрии без проведения в отношении него какой-либо идентификационной процедуры или рассмотрения его индивидуальной ситуации властями Венгрии. Поэтому следовало уточнить, могло ли отсутствие индивидуального рассмотрения ситуации заявителя быть обусловлено поведением самого заявителя. В связи с этим Европейский Суд принял во внимание следующие обстоятельства.

Во-первых, хотя заявитель вместе с другими мигрантами пересек границу Венгрии незаконно, из предоставленной видеозаписи следовало, что они выполняли приказы сотрудников соответствующих органов государственной власти Венгрии и что ситуация находилась под полным контролем указанных сотрудников. Не было каких-либо указаний на то, что заявитель и другие мигранты оказывали сопротивление или применяли к сотрудникам органов государственной власти Венгрии силу. Власти Венгрии также не утверждали, что пересечение заявителем и другими мигрантами границы создало бы взрывоопасную, не поддающуюся контролю ситуацию в стране или что их действия скомпрометировали бы общественную безопасность в стране. Следовательно, кроме незаконного проникновения на территорию Венгрии, настоящее дело нельзя сравнивать с Постановлением Большой Палаты Европейского Суда по делу "N.D. и N.T. против Испании" (N.D. and N.T. v. Spain) (См.: Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "N.D. и N.T. против Испании" (N.D. and N.T. v. Spain) от 13 февраля 2020 г., жалоба N 8675/15 // Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2020. N 4).

Во-вторых, что касается вопроса о том, обошел ли заявитель своим незаконным пересечением границы эффективную процедуру законного въезда в Венгрию, то каждая из двух доступных транзитных зон принимала достаточно небольшое количество ходатайств о международной защите в день, а те лица, которые хотели войти в транзитную зону, должны сначала были зарегистрировать свое имя в листе ожидания и потенциально ожидать несколько месяцев в Сербии, прежде чем им разрешили бы въехать в Венгрию. Хотя заявитель утверждал, что он просил лицо, занимавшееся составлением листа ожидания, добавить его имя в список, его так и не зарегистрировали. В этом отношении Управление Верховного комиссара Организации Объединенных Наций по делам беженцев (далее - Управление) и Специальный представитель Генерального секретаря Совета Европы по вопросам миграции и делам беженцев указали на недостатки и отсутствие прозрачности при руководстве доступом к транзитным зонам и при работе с листами ожидания. Управление также отметило, что лиц без спутников, у которых также не было видимых внешних причин для особого к ним отношения, активно разубеждали в необходимости приближаться к транзитным зонам. Ввиду изложенного и, в частности, неформального характера этой процедуры заявителя нельзя считать ответственным за то, что его имя не включили в список ожидания.

Таким образом, принимая во внимание ограниченный доступ к транзитным зонам и отсутствие формальной процедуры с надлежащими гарантиями, которая регулировала бы прием мигрантов в подобных обстоятельствах, власти Венгрии не обеспечили заявителю эффективного способа законного въезда в государство. Следовательно, отсутствие индивидуального решения о высылке заявителя нельзя объяснить поведением самого заявителя. Таким образом, с учетом того факта, что власти Венгрии выслали заявителя, не установив его личность и не рассмотрев его ситуацию, и принимая во внимание отсутствие эффективного доступа к законным способам въезда в Венгрию, заявитель был выдворен из страны в рамках коллективной высылки иностранцев.

В свете вышеизложенного Европейский Суд также отклонил с присоединением к рассмотрению жалобы по существу довод властей Венгрии об отсутствии у заявителя статуса жертвы, поскольку он не подал ходатайства о международной защите.

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

 

По делу имело место нарушение статьи 4 Протокола N 4 к Конвенции (принято единогласно).

Европейский Суд также постановил единогласно, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции, рассмотренной во взаимосвязи со статьей 4 Протокола N 4 к Конвенции, вследствие отсутствия у заявителя эффективного средства правовой защиты для обжалования его высылки из Венгрии.

 

КОМПЕНСАЦИЯ

 

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителю 5 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

 

Источник публикации: https://espchhelp.ru/blog/4243-shakhzad-protiv-vengrii .

 

 

 

The ECHR ruling of July 08, 2021 in the case of Shahzad v. Hungary (complaint No. 63772/16).

In 2016, the applicant was assisted in the preparation of the complaint. Subsequently, the complaint was communicated to Hungary.

In the case, a complaint was successfully considered about the forced placement of migrants on a narrow strip of land behind a border fence, which was tantamount to expulsion. The provisions of article 4 of Protocol No. 4 to the Convention are applicable to the case. In the case, the applicant's expulsion from the territory of Hungary is being appealed against after entering the country illegally, but not harming anyone, in the absence of a formal procedure and guarantees, as well as an individual decision on his case, despite limited access to methods of lawful entry into the territory of Hungary. There was a violation of article 4 of Protocol No. 4 to the Convention in the case.

 

CIRCUMSTANCES OF THE CASE

 

In August 2016, a group of 12 Pakistani citizens, including the applicant, illegally crossed the Hungarian border by cutting a hole in the fence on the border between Hungary and Serbia. They walked for several hours through the territory of Hungary before stopping to rest in a field, where they were intercepted by Hungarian police officers and "detained and escorted" to them in accordance with paragraph 1 (a) of article 5 of the Law on the State Border. In a truck, these persons were taken to the nearest border fence, and then police officers led them through the gate to the outside of the fence from Serbia. The applicant, who had injuries, was sent to the reception center for foreigners in Subotica, Serbia, and from there he was sent to the nearest hospital.

 

LEGAL ISSUES

 

Regarding compliance with article 4 of Protocol No. 4 to the Convention. (a) Applicability. The fact that the applicant entered the territory of Hungary illegally and was detained a few hours after crossing the border and probably not far from it did not prevent the application of article 4 of Protocol No. 4 to the Convention. In addition, this provision may be applied even if the measure under consideration in the case is not qualified as "expulsion" by the legislation of the State concerned. In the present case, the European Court had to consider whether the fact that the applicant was not sent directly to the territory of another State, but was placed on a narrow strip of land between the Hungarian border fence and the real border of Hungary with Serbia, meant that the contested measure was outside the scope of Article 4 of Protocol No. 4 to the Convention. The Court found that this did not happen and that the applicant's transfer to the outside of the border fence was an expulsion within the meaning of Article 4 of Protocol No. 4 to the Convention.

In particular, the fence was clearly erected to protect the border between the two states. A narrow strip of land without infrastructure on the outside of the fence was of exclusively technical importance related to border maintenance, and in order to enter Hungary, deported migrants had to pass through one of the transit zones, which usually meant crossing the territory of Serbia. In its resolution of December 17 , 2020 On Hungary's implementation of Directives 2008/115/EC and 2013/32/EC, the Court of Justice of the European Union (the Court of Justice of the European Union) found that migrants expelled on the basis of paragraph 1 (a) of Article 5 of the Law on the State Border had no choice but to leave the territory of Hungary. In addition, in the present case, it seems that the group of persons being expelled was sent by the relevant officers towards Serbia. Consequently, the measure applied to the applicant was intended to expel the applicant from the territory of Hungary and led to exactly this result. Referring exclusively to the formal status of the strip of land on the outside of the border fence as part of the territory of Hungary and ignoring the political realities mentioned above will deprive article 4 of Protocol No. 4 to the Convention of practical effectiveness in cases similar to what is considered in this complaint, and will allow States to circumvent the obligations imposed on them by the said convention provision. Problems with the management of migrant flows cannot justify the existence of an area outside the legal field where individuals are outside the operation of any legal system capable of ensuring their rights and guarantees protected by the Convention.

(b) The substance of the complaint. It was not disputed that the applicant had been expelled from Hungary without any identification procedure being carried out against him or his individual situation being examined by the Hungarian authorities. Therefore, it should be clarified whether the absence of an individual examination of the applicant's situation could be due to the applicant's own behavior. In this regard, the European Court took into account the following circumstances.

Firstly, although the applicant, together with other migrants, crossed the Hungarian border illegally, it followed from the video provided that they were following orders from employees of the relevant Hungarian State authorities and that the situation was under the full control of these employees. There was no indication that the applicant and other migrants resisted or used force against Hungarian government officials. The Hungarian authorities also did not claim that crossing the border by the applicant and other migrants would create an explosive, uncontrollable situation in the country or that their actions would compromise public safety in the country. Therefore, apart from illegal entry into the territory of Hungary, the present case cannot be compared with the Ruling of the Grand Chamber of the European Court in the case "N.D. and N.T. v. Spain" (See: The Ruling of the Grand Chamber of the European Court in the case "N.D. and N.T. v. Spain" (N.D. and N.T. v. Spain) dated February 13, 2020, complaint No. 8675/15 // Precedents of the European Court of Human Rights. Special Issue. 2020. N 4).

Secondly, with regard to the question of whether the applicant had bypassed the effective procedure of legal entry into Hungary by his illegal border crossing, each of the two available transit zones accepted a fairly small number of applications for international protection per day, and those persons who wanted to enter the transit zone had to first register their name in the on a waiting list and potentially waiting several months in Serbia before they would be allowed to enter Hungary. Although the applicant claimed that he had asked the person involved in the preparation of the waiting list to add his name to the list, he was never registered. In this regard, the Office of the United Nations High Commissioner for Refugees (hereinafter referred to as the Office) and the Special Representative of the Secretary General of the Council of Europe for Migration and Refugees pointed to shortcomings and lack of transparency in managing access to transit zones and when working with waiting lists. The Department also noted that persons without satellites, who also had no apparent external reasons for special treatment to them, were actively dissuaded from the need to approach transit zones. In view of the above and, in particular, the informal nature of this procedure, the applicant cannot be held responsible for the fact that his name was not included in the waiting list.

Thus, taking into account the limited access to transit zones and the absence of a formal procedure with adequate guarantees that would regulate the reception of migrants in such circumstances, the Hungarian authorities did not provide the applicant with an effective way of legal entry into the State. Consequently, the absence of an individual decision to expel the applicant cannot be explained by the applicant's own conduct. Thus, taking into account the fact that the Hungarian authorities expelled the applicant without establishing his identity and without considering his situation, and taking into account the lack of effective access to legal means of entry into Hungary, the applicant was expelled from the country as part of the collective expulsion of foreigners.

In the light of the above, the European Court also rejected, with the addition to the consideration of the complaint on the merits, the argument of the Hungarian authorities about the applicant's lack of victim status, since he had not filed an application for international protection.

 

RESOLUTION

 

There was a violation of article 4 of Protocol No. 4 to the Convention in the case (adopted unanimously).

The European Court also ruled unanimously that there had been a violation of article 13 of the Convention, examined in conjunction with Article 4 of Protocol No. 4 to the Convention, due to the applicant's lack of an effective remedy to appeal his expulsion from Hungary.

 

COMPENSATION

 

In the application of article 41 of the Convention. The European Court awarded the applicant 5,000 euros in compensation for non-pecuniary damage.

 

Publication source: https://espchhelp.ru/blog/4244-shahzad-v-hungary .

 

 

 

Az EJEE 08. július 2021-i határozata a Shahzad kontra Magyarország ügyben (63772/16.sz. panasz).

2016-ban a kérelmezőt segítették a panasz elkészítésében. Ezt követően a panaszt továbbították Magyarországnak.

Abban az esetben, panasz sikeresen tekinthető a kényszerű elhelyezése bevándorlók egy keskeny földsáv mögött a határ kerítés, ami egyenértékű kiutasítás. Az egyezmény 4.jegyzőkönyvének 4. cikkének rendelkezései alkalmazandók az esetre. Abban az esetben, a kérelmező kiutasítása Magyarország területéről ellen fellebbezést, miután belépett az országba illegálisan, de nem árt senkinek, hiányában a hivatalos eljárás és garanciák, valamint az egyéni döntés az ő esetében, annak ellenére, hogy korlátozott hozzáférést módszerek jogszerű beutazását Magyarország területére. Az ügyben megsértették az egyezmény 4.jegyzőkönyvének 4. cikkét.

 

AZ ÜGY KÖRÜLMÉNYEI

 

2016 augusztusában egy 12 Pakisztáni állampolgárból álló csoport, köztük a kérelmező, illegálisan lépte át a magyar határt úgy, hogy lyukat vágott a magyar-szerb határon lévő kerítésen. Több órán át gyalogoltak Magyarország területén, mielőtt megálltak volna pihenni egy mezőn, ahol a magyar rendőrök feltartóztatták őket, és az államhatárról szóló törvény 1.cikkének a) pontja szerint "őrizetbe vették és kísérték" őket. Egy teherautóban ezeket a személyeket a legközelebbi határkerítéshez vitték, majd a rendőrök a kapun keresztül a kerítés külső oldalára vezették őket Szerbiából. A sérülésekkel küzdő kérelmezőt a szerbiai Szabadkán lévő külföldiek fogadóközpontjába küldték, onnan pedig a legközelebbi kórházba küldték.

 

JOGI KÉRDÉSEK

 

Az egyezmény 4. jegyzőkönyvének 4. cikkének való megfelelés tekintetében. a) alkalmazhatóság. Az a tény, hogy a kérelmező illegálisan lépett be Magyarország területére, és néhány órával a határátlépés után, valószínűleg nem messze attól fogva tartották, nem akadályozta meg az egyezmény 4.jegyzőkönyvének 4. cikkének alkalmazását. Ezenkívül ez a rendelkezés akkor is alkalmazható, ha az ügyben vizsgált intézkedést az érintett állam jogszabályai nem minősítik "kiutasításnak". A jelen ügyben az Európai Bíróságnak azt kellett megvizsgálnia, hogy az a tény, hogy a felperest nem közvetlenül egy másik állam területére küldték, hanem egy keskeny földsávon helyezték el a magyar határkerítés és Magyarország Szerbiával való tényleges határa között, azt jelenti-e, hogy a vitatott intézkedés kívül esik az egyezmény 4.jegyzőkönyvének 4. cikkének hatályán. A bíróság megállapította, hogy ez nem történt meg, és hogy a kérelmező átszállítása a határkerítésen kívülre az egyezmény 4.jegyzőkönyvének 4. cikke szerinti kiutasításnak minősül.

Különösen a kerítést egyértelműen felállították a két állam közötti határ védelme érdekében. A kerítés külső részén található, infrastruktúra nélküli keskeny földsáv kizárólag a határfenntartáshoz kapcsolódó technikai jelentőséggel bírt, a Magyarországra való belépéshez pedig a kitoloncolt migránsoknak át kellett haladniuk az egyik tranzitzónán, ami általában Szerbia területének átlépését jelentette. 17. December 2020-I állásfoglalásában A 2008/115/EK és a 2013/32/EK irányelv Magyarország általi végrehajtásáról az Európai Unió Bírósága megállapította, hogy az államhatárról szóló törvény 1.cikkének a) pontja alapján kiutasított migránsoknak nem volt más választásuk, mint elhagyni Magyarország területét. Ezenkívül a jelen esetben úgy tűnik, hogy a kiutasított személyek csoportját az illetékes tisztviselők Szerbia felé küldték. Következésképpen a felperesre alkalmazott intézkedés célja az volt, hogy kiutasítsa a felperest Magyarország területéről, és pontosan Ehhez az eredményhez vezetett. Kizárólag a határkerítésen kívüli földsáv Magyarország területének formai státusára való hivatkozás és a fent említett politikai realitások figyelmen kívül hagyása megfosztja az egyezmény 4.jegyzőkönyvének 4. cikkét a gyakorlati hatékonyságtól a jelen panaszban tárgyaltakhoz hasonló esetekben, és lehetővé teszi az államok számára, hogy megkerüljék az említett egyezmény rendelkezés által rájuk rótt kötelezettségeket. A migránsáramlások kezelésével kapcsolatos problémák nem igazolhatják a jogi területen kívüli olyan terület létezését, ahol az egyének kívül esnek bármely olyan jogrendszer működésén, amely képes biztosítani az Egyezmény által védett jogaikat és garanciáikat.

b) a panasz tartalma. Nem vitatták, hogy a kérelmezőt anélkül utasították ki Magyarországról, hogy vele szemben bármilyen azonosítási eljárást lefolytattak volna, vagy hogy a magyar hatóságok megvizsgálták volna egyéni helyzetét. Ezért tisztázni kell, hogy a kérelmező helyzetének egyedi vizsgálatának hiánya a kérelmező saját magatartásának tudható-e be. E tekintetben az Európai Bíróság a következő körülményeket vette figyelembe.

Először is, bár a kérelmező más migránsokkal együtt illegálisan lépte át a magyar határt, a videóból az derült ki, hogy az illetékes magyar állami hatóságok alkalmazottainak utasításait követték, és a helyzetet teljes mértékben ezeknek a munkavállalóknak az ellenőrzése alatt tartották. Nem volt arra utaló jel, hogy a kérelmező és más migránsok ellenálltak volna, vagy erőszakot alkalmaztak volna a magyar kormánytisztviselők ellen. A magyar hatóságok azt sem állították, hogy a kérelmező és más migránsok határátlépése robbanásveszélyes, ellenőrizhetetlen helyzetet teremtene az országban, vagy hogy cselekedeteik veszélyeztetnék az ország közbiztonságát. Ezért a jelen ügy-a Magyarország területére való jogellenes belépéstől eltekintve-nem hasonlítható össze az Európai Bíróság Nagytanácsának az "N. D. és N. T. V. Spanyolország" ügyben hozott ítéletével (lásd: Az Európai Bíróság Nagytanácsának az "N. D. és N. T. V. Spanyolország" (N. D. és N. T. v. Spanyolország) 13. február 2020-án kelt, 8675/15 / / számú panasz az Emberi Jogok Európai Bíróságának Precedensei. Különleges Kiadás. 2020. 4).

Másodszor, azzal a kérdéssel kapcsolatban, hogy a kérelmező az illegális határátlépésével megkerülte-e a Magyarországra való belépés hatékony eljárását, a két rendelkezésre álló tranzitzóna mindegyike viszonylag kis számú nemzetközi védelem iránti kérelmet fogadott el naponta, és azoknak, akik be akartak lépni a tranzitzónába, először be kellett jegyezniük nevüket a várólistára, és esetleg több hónapot kellett várniuk Szerbiában, mielőtt beléphettek volna Magyarországra. Bár a felperes azt állította, hogy felkérte a várólista elkészítésében részt vevő személyt, hogy adja hozzá nevét a listához, soha nem regisztrálták. E tekintetben az Egyesült Nemzetek Menekültügyi Főbiztosságának Hivatala (a továbbiakban: Hivatal) és az Európa Tanács főtitkárának migrációval és menekültekkel foglalkozó különleges képviselője rámutatott a tranzitzónákba való belépés kezelésének és a várólisták kezelésének hiányosságaira és átláthatatlanságára. Az osztály azt is megjegyezte, hogy a műholdak nélküli személyeket, akiknek szintén nem volt nyilvánvaló külső oka a különleges bánásmódnak, aktívan visszatartották a tranzitzónák megközelítésének szükségességétől. Tekintettel a fentiekre és különösen az eljárás informális jellegére, a kérelmező nem tehető felelőssé azért, hogy neve nem szerepelt a várólistán.

Így, figyelembe véve a tranzitzónákhoz való korlátozott hozzáférést, valamint a migránsok befogadását ilyen körülmények között szabályozó megfelelő garanciákkal rendelkező hivatalos eljárás hiányát, a magyar hatóságok nem biztosították a kérelmezőnek az államba való jogszerű Belépés hatékony módját. Következésképpen a kérelmező kiutasítására vonatkozó egyedi határozat hiánya nem magyarázható a kérelmező saját magatartásával. Így, figyelembe véve azt a tényt, hogy a magyar hatóságok személyazonosságának megállapítása és helyzetének mérlegelése nélkül utasították ki a kérelmezőt, valamint figyelembe véve a Magyarországra való belépés törvényes eszközeihez való tényleges hozzáférés hiányát, a kérelmezőt a külföldiek kollektív kiutasításának részeként kiutasították az országból.

A fentiek fényében az Európai Bíróság a panasz érdemi vizsgálata mellett elutasította a magyar hatóságok azon érvelését is, hogy a kérelmező nem rendelkezik sértettségi státusszal, mivel nem nyújtott be nemzetközi védelem iránti kérelmet.

 

Állásfoglalás

 

Az ügyben megsértették az egyezmény 4. jegyzőkönyvének 4. cikkét (egyhangúlag elfogadva).

Az Európai Bíróság egyhangúlag kimondta azt is, hogy megsértették az Egyezmény 13.cikkét, amelyet az egyezmény 4. jegyzőkönyvének 4. cikkével összefüggésben vizsgáltak, mivel a kérelmező nem rendelkezett hatékony jogorvoslattal a Magyarországról való kiutasítása ellen.

 

Kompenzáció

 

Az Egyezmény 41. cikkének alkalmazásában. Az Európai Bíróság a felperesnek 5000 euró kártérítést ítélt meg nem vagyoni kárért.

 

Publikációs forrás: https://espchhelp.ru/blog/4245-shahzad-kontra-magyarorsz-g .

 

 

Постановление ЕСПЧ от 08 июля 2021 года по делу "Тхелидзе против Грузии" (жалоба N 33056/17).

 

Постановление ЕСПЧ от 20 мая 2021 года по делу "Компания Beg S.p.a. против Италии" (жалоба N 5312/11).

 

В 2017 году заявительнице была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Грузии.

 

По делу успешно рассмотрена жалоба на неспособность властей Грузии принять превентивные меры для защиты жертвы домашнего насилия и провести расследование бездействия органов внутренних дел в отношении систематических нарушений и дискриминации по признаку половой принадлежности. По делу имело место нарушение статьи 2 Конвенции.

 

 

 

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

 

 

 

Дочь заявительницы (М.Т.) подвергалась домашнему насилию со стороны своего партнера (L.M.). В итоге он застрелил ее, а затем застрелился сам. Впоследствии заявительница подала ряд заявлений в районную прокуратуру и Генеральную прокуратуру Грузии, требуя возбуждения уголовного дела по факту предполагаемой халатности со стороны сотрудников органов внутренних дел, которые занимались делом ее дочери по жалобам о домашнем насилии. Эти обращения не дали какого-либо результата или остались без ответа.

 

 

 

ВОПРОСЫ ПРАВА

 

 

 

По поводу соблюдения статьи 2 Конвенции (материально-правовой аспект), взятой во взаимосвязи со статьей 14 Конвенции. Европейский Суд считает, что в Грузии в целом существуют надлежащая правовая основа и административная практика защиты женщин от домашнего насилия. Серьезные вопросы в настоящем деле вызывал, скорее, способ применения имеющегося сдерживающего механизма сотрудниками правоохранительных органов Грузии, то есть фактическое исполнение обязательства принять превентивные оперативные меры для защиты жизни дочери заявительницы.

 

В течение очень короткого периода, около шести месяцев, М.Т. и заявительница просили помощи у сотрудников органов внутренних дел Грузии как минимум 11 раз. В каждом обращении они четко сообщали о степени насилия в поведении L.M. Сотрудники органов внутренних дел знали, что L.M. проявлял патологическую жестокость, имел психические заболевания, не мог управлять гневом, был ранее судим, злоупотреблял наркотиками и алкоголем. Сотрудникам органов внутренних дел также было известно, что М.Т. постоянно носила с собой различные средства для самозащиты и испытывала сильный страх и тревогу, когда ее партнер подходил к ней в квартире или на работе. Все эти доводы подтверждали реальный характер опасности, которую L.M. представлял для М.Т. Кроме того, насилие, которому подвергалась М.Т., не могло рассматриваться как индивидуальные или отдельные эпизоды, а должно было расцениваться как длящаяся ситуация. Если налицо постоянная ситуация домашнего насилия, не может быть каких-либо сомнений относительно непосредственного характера опасности для жертвы. Таким образом, сотрудники органов внутренних дел Грузии знали или обязаны были знать, что дочери заявительницы угрожала реальная и непосредственная опасность.

 

Что касается требования о проявлении особой тщательности, Европейский Суд установил наличие ряда серьезных нарушений, допущенных правоохранительными органами Грузии. Во-первых, имел место неточный или неполный сбор доказательств сотрудниками органов внутренних дел. При этом нарушения в процедуре сбора доказательств по жалобе на домашнее насилие могут привести к неправильной оценке степени опасности в действительности совершенного насилия, негативно сказаться на перспективах возбуждения уголовного дела и даже удержать жертвы насилия от сообщения властям в будущем о насилии со стороны члена семьи. В этой связи также был важен тот факт, что, принимая заявления об инцидентах, сотрудники органов внутренних дел Грузии, по-видимому, не осуществили независимую, активную и всестороннюю "оценку риска летального исхода" (см. для сравнения Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Курт против Австрии" (Kurt v. Austria) (См.: Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Курт против Австрии" (Kurt v. Austria) от 15 июня 2021 г., жалоба N 62903/15 // Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2021. N 6). Они не придали достаточного значения потенциальным триггерным факторам применения насилия, не приняли во внимание оценку опасности самой жертвой насилия и предпочли свести квалификацию инцидента к "незначительной семейной ссоре". Аналогичные нарушения со стороны сотрудников органов внутренних дел в ответ на первые заявления о домашнем насилии в Грузии были определены Специальным докладчиком Организации Объединенных Наций по вопросу насилия в отношении женщин (далее - Специальный докладчик) как нарушения, имеющие систематический характер.

 

Кроме того, хотя законодательство государства-ответчика предусматривало различные временные ограничительные меры в отношении лица, применяющего насилие, соответствующие органы власти Грузии не использовали их в настоящем деле. Более того, ни заявительнице, ни ее дочери сотрудники органов внутренних дел не разъяснили их процессуальные права и не проинформировали их о различных правовых и административных мерах защиты, доступных им. Наоборот, заявительница и ее дочь были введены в заблуждение, поскольку сотрудники органов внутренних дел сослались на неспособность задержать L.M. или применить к нему ограничительные меры. Несмотря на указанные нарушения, допущенные сотрудниками органов внутренних дел, вследствие многочисленных заявлений, поданных М.Т. и заявительницей, было представлено множество доказательств, обосновывавших возбуждение уголовного дела в отношении L.M., что предоставило бы возможность поместить его под стражу в рамках избранной меры пресечения. К сожалению, правоохранительные органы государства-ответчика этого не сделали. Это обстоятельство было отмечено Специальным докладчиком как еще одна системная проблема в Грузии.

 

Бездействие правоохранительных органов Грузии, в частности органов внутренних дел, являлось тем более непростительным, если его оценивать в контексте того факта, что в целом насилие по отношению к женщинам, включая домашнее насилие, указывалось в докладах как одна из главных системных общественных проблем в Грузии в рассматриваемое время. Таким образом, уполномоченные органы власти знали или должны были знать о серьезности ситуации, в которой находились многие женщины в стране, и были обязаны проявить особую тщательность и предоставить повышенную защиту этой группе лиц, находящихся в уязвимом положении. В свете вышеизложенного Европейский Суд постановил, что общая и дискриминационная пассивность правоохранительных органов в отношении жалоб на домашнее насилие создала в стране условия, способствующие дальнейшему его распространению в отношении женщин. Соответственно, неспособность властей Грузии принять оперативные превентивные меры нарушила право заявительницы и ее дочери на равную защиту перед законом.

 

Таким образом, имела место длящаяся неспособность предпринять действия, которые предоставили бы реальный шанс предотвратить трагический исход в настоящем деле или уменьшить причиненный вред, а бездействие сотрудников органов внутренних дел Грузии может быть расценено как системное нарушение.

 

 

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

 

 

 

По делу имело место нарушение требований статьи 2 Конвенции (принято единогласно).

 

По поводу соблюдения статьи 2 Конвенции (процессуально-правовой аспект), рассмотренной во взаимосвязи со статьей 14 Конвенции. Европейский Суд также должен был рассмотреть вопрос о том, имели ли власти Грузии позитивную обязанность расследовать какое-либо бездействие любых вовлеченных в дело сотрудников правоохранительных органов и привлечь их к ответственности.

 

Европейский Суд уже установил, что бездействие правоохранительных органов явилось одной из причин того, что в деле заявительницы домашнее насилие в отношении М.Т. закончилось ее убийством. С учетом того, что власти Грузии знали или должны были знать о высокой степени опасности, в которой оказалась жертва домашнего насилия в случае невыполнения властями своих обязанностей по ее защите, их бездействие выходило за рамки обычного ошибочного суждения или небрежности. Однако органы прокуратуры Грузии проигнорировали многочисленные жалобы заявительницы и не попытались установить личности соответствующих сотрудников органов внутренних дел, допросить их и определить степень их ответственности относительно неспособности надлежащим образом отреагировать на многочисленные инциденты, касавшиеся насилия в отношении женщины, которые завершились убийством жертвы насилия. Кроме того, подавая заявление об инициировании расследования действий сотрудников правоохранительных органов, заявительница неоднократно просила предоставить ей информацию из Генеральной прокуратуры Грузии, но так и не получила ее. Следует отметить, что Генеральной прокуратуре Грузии потребовалось более двух лет для того, чтобы признать факт получения письменных обращений заявительницы, и даже после этого какой-либо дополнительной информации ей предоставлено не было. Не была начата даже дисциплинарная проверка по факту предполагаемого бездействия сотрудников органов внутренних дел, несмотря на то что заявительница подавала жалобу в орган, отвечающий за дисциплинарные расследования в отношении сотрудников органов внутренних дел, а также не было предпринято действий по обучению указанных сотрудников, как надлежащим образом реагировать в будущем на жалобы о домашнем насилии. Вместе с тем с учетом наличия в стране дискриминационных проявлений, связанных с насилием в отношении женщин, существовала настоятельная общественная необходимость проведения эффективной проверки вероятности того, что причинами бездействия сотрудников органов внутренних дел являлись дискриминация по признаку пола и предвзятость.

 

 

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

 

 

 

По делу имело место нарушение требований статьи 2 Конвенции (в ее процессуально-правовом аспекте), взятой во взаимосвязи со статьей 14 Конвенции (принято единогласно).

 

 

 

КОМПЕНСАЦИЯ

 

 

 

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявительнице 35 000 евро в качестве компенсации морального вреда, требование о компенсации материального ущерба было отклонено.

 

 

 

Источник публикации: https://espchhelp.ru/blog/4246-tinadze-protiv-gruzii .

 

 

 

 

 

ECHR Ruling of July 08, 2021 in the case "Tkhelidze v. Georgia" (Complaint No. 33056/17).

 

ECHR ruling of May 20, 2021 in the case "Beg S.p.a. v. Italy" (complaint No. 5312/11).

 

In 2017, the applicant was assisted in the preparation of the complaint. Subsequently, the complaint was communicated to Georgia.

 

In the case, a complaint was successfully considered about the inability of the Georgian authorities to take preventive measures to protect the victim of domestic violence and to investigate the inaction of the internal affairs bodies regarding systematic violations and discrimination based on gender. There was a violation of article 2 of the Convention in the case.

 

 

 

CIRCUMSTANCES OF THE CASE

 

 

 

The applicant's daughter (M.T.) was subjected to domestic violence by her partner (L.M.). As a result, he shot her, and then shot himself. Subsequently, the applicant filed a number of applications to the District Prosecutor's Office and the Prosecutor General's Office of Georgia, demanding the initiation of a criminal case on the fact of alleged negligence on the part of law enforcement officers who dealt with her daughter's case on complaints of domestic violence. These appeals did not give any result or remained unanswered.

 

 

 

LEGAL ISSUES

 

 

 

Regarding compliance with article 2 of the Convention (substantive aspect), taken in conjunction with article 14 of the Convention. The European Court considers that in Georgia, in general, there is an appropriate legal framework and administrative practice for protecting women from domestic violence. Serious questions in the present case were raised, rather, by the way the existing deterrent mechanism was used by law enforcement officers of Georgia, that is, the actual fulfillment of the obligation to take preventive operational measures to protect the life of the applicant's daughter.

 

During a very short period, about six months, M.T. and the applicant requested assistance from the Georgian internal affairs officers at least 11 times. In each appeal, they clearly reported the degree of violence in L.M.'s behavior. Law enforcement officers knew that L.M. showed pathological cruelty, had mental illnesses, could not control anger, had a previous criminal record, abused drugs and alcohol. The employees of the internal affairs bodies also knew that M.T. she constantly carried various means of self-defense with her and experienced great fear and anxiety when her partner approached her in the apartment or at work. All these arguments confirmed the real nature of the danger that L.M. posed to M.T. In addition, the violence to which M.T. was subjected could not be considered as individual or separate episodes, but should have been regarded as a continuing situation. If there is a constant situation of domestic violence, there can be no doubt about the immediate nature of the danger to the victim. Thus, the employees of the internal affairs bodies of Georgia knew or were obliged to know that the applicant's daughter was in real and immediate danger.

 

With regard to the requirement of special care, the European Court found the existence of a number of serious violations committed by law enforcement agencies of Georgia. Firstly, there was an inaccurate or incomplete collection of evidence by law enforcement officers. At the same time, violations in the procedure for collecting evidence on a complaint of domestic violence can lead to an incorrect assessment of the degree of danger of the actual violence committed, negatively affect the prospects of initiating criminal proceedings and even deter victims of violence from reporting violence to the authorities in the future by a family member. In this regard, it was also important that, when accepting statements about incidents, the employees of the internal affairs bodies of Georgia apparently did not carry out an independent, active and comprehensive "assessment of the risk of death" (see for comparison, the Ruling of the Grand Chamber of the European Court in the case "Kurt v. Austria" (See: The Ruling of the Grand Chamber of the European Court in the case "Kurt v. Austria" (Kurt v. Austria) of June 15, 2021, complaint No. 62903/15 // Precedents of the European Court of Human Rights. Special issue. 2021. N 6). They did not attach sufficient importance to the potential trigger factors of the use of violence, did not take into account the assessment of the danger by the victim of violence and preferred to reduce the qualification of the incident to a "minor family quarrel". Similar violations by law enforcement officers in response to the first allegations of domestic violence in Georgia were identified by the United Nations Special Rapporteur on violence against women (hereinafter referred to as the Special Rapporteur) as violations of a systematic nature.

 

Moreover, although the legislation of the respondent State provided for various temporary restrictive measures against the person using violence, the relevant Georgian authorities did not use them in the present case. Moreover, neither the applicant nor her daughter were explained their procedural rights by the officers of the internal affairs bodies and were not informed about the various legal and administrative protection measures available to them. On the contrary, the applicant and her daughter were misled because the officers of the internal affairs bodies referred to the inability to detain L.M. or apply restrictive measures to it. Despite these violations committed by the employees of the internal affairs bodies, as a result of the numerous applications filed by M.T. and the applicant, a lot of evidence was presented justifying the initiation of criminal proceedings against L.M., which would have provided an opportunity to place him in custody as part of the chosen preventive measure. Unfortunately, the law enforcement agencies of the respondent State did not do this. This circumstance was noted by the Special Rapporteur as another systemic problem in Georgia.

 

The inaction of the Georgian law enforcement agencies, in particular the internal affairs bodies, was all the more inexcusable if assessed in the context of the fact that, in general, violence against women, including domestic violence, was indicated in reports as one of the main systemic social problems in Georgia at the time under review. Thus, the authorized authorities knew or should have known about the seriousness of the situation in which many women were in the country, and were obliged to show special care and provide increased protection to this group of people in a vulnerable position. In the light of the above, the European Court ruled that the general and discriminatory passivity of law enforcement agencies in relation to complaints of domestic violence created conditions in the country conducive to its further spread against women. Accordingly, the failure of the Georgian authorities to take prompt preventive measures violated the right of the applicant and her daughter to equal protection before the law.

 

Thus, there was a continuing inability to take actions that would provide a real chance to prevent a tragic outcome in the present case or to reduce the harm caused, and the inaction of employees of the internal affairs bodies of Georgia can be regarded as a systemic violation.

 

 

 

RESOLUTION

 

 

 

There was a violation of the requirements of article 2 of the Convention in the case (adopted unanimously).

 

Regarding compliance with article 2 of the Convention (procedural and legal aspect), considered in conjunction with article 14 of the Convention. The European Court also had to consider whether the Georgian authorities had a positive duty to investigate any inaction of any law enforcement officers involved in the case and bring them to justice.

 

The European Court has already established that the inaction of law enforcement agencies was one of the reasons that in the applicant's case domestic violence against M.T. ended with her murder. Given that the Georgian authorities knew or should have known about the high degree of danger that a victim of domestic violence found himself in if the authorities failed to fulfill their duties to protect her, their inaction went beyond the usual erroneous judgment or negligence. However, the Georgian Prosecutor's Office ignored the applicant's numerous complaints and did not attempt to identify the relevant officers of the internal affairs bodies, interrogate them and determine their degree of responsibility regarding their inability to respond appropriately to numerous incidents of violence against a woman, which resulted in the murder of a victim of violence. In addition, when submitting an application to initiate an investigation into the actions of law enforcement officers, the applicant repeatedly asked for information from the Prosecutor General's Office of Georgia, but never received it. It should be noted that it took the Prosecutor General's Office of Georgia more than two years to recognize the fact of receiving the applicant's written appeals, and even after that no additional information was provided to her. Not even a disciplinary investigation was initiated into the alleged inaction of the employees of the internal affairs bodies, despite the fact that the applicant filed a complaint with the body responsible for disciplinary investigations against employees of the internal affairs bodies, and no action was taken to train these employees how to respond appropriately in the future to complaints of domestic violence. At the same time, taking into account the existence of discriminatory manifestations related to violence against women in the country, there was an urgent public need to conduct an effective check of the likelihood that the reasons for the inaction of law enforcement officers were gender discrimination and bias.

 

 

 

RESOLUTION

 

 

 

In the case, there was a violation of the requirements of article 2 of the Convention (in its procedural and legal aspect), taken in conjunction with article 14 of the Convention (adopted unanimously).

 

 

 

COMPENSATION

 

 

 

In the application of article 41 of the Convention. The European Court awarded the applicant 35,000 euros in compensation for non-pecuniary damage, the claim for compensation for material damage was rejected.

 

 

 

Publication source: https://espchhelp.ru/blog/4247-tkhelidze-v-georgia .

 

 

 

 

 

ECHR-ის 2021 წლის 08 ივლისის განჩინება საქმეზე "თხელიძე საქართველოს წინააღმდეგ" (საჩივარი no 33056/17).

 

ECHR-ის 2021 წლის 20 მაისის გადაწყვეტილება საქმეზე "Beg s. p.a. V. Italy" (საჩივარი no 5312/11).

 

2017 წელს განმცხადებელს დაეხმარა საჩივრის მომზადებაში. შემდგომში, საჩივარი საქართველოს ეცნობოდა.

 

საქმეში წარმატებით იქნა განხილული საჩივარი საქართველოს ხელისუფლების უუნარობის შესახებ, მიიღოს პრევენციული ზომები ოჯახში ძალადობის მსხვერპლის დასაცავად და გამოიძიოს შინაგან საქმეთა ორგანოების უმოქმედობა სისტემატურ დარღვევებთან და სქესის მიხედვით დისკრიმინაციასთან დაკავშირებით. საქმეში იყო კონვენციის მე-2 მუხლის დარღვევა.

 

 

 

საქმის გარემოებები

 

 

 

განმცხადებლის ქალიშვილი (მ.თ.) დაექვემდებარა ოჯახურ ძალადობას მისი პარტნიორის (ლ. მ.) მიერ. შედეგად, მან ესროლა მას, შემდეგ კი თავი მოიკლა. ამის შემდეგ, განმცხადებელმა არაერთი განაცხადი შეიტანა რაიონულ პროკურატურასა და საქართველოს გენერალურ პროკურატურაში, მოითხოვა სისხლის სამართლის საქმის აღძვრა სამართალდამცავთა მხრიდან სავარაუდო დაუდევრობის ფაქტზე, რომლებიც მისი ქალიშვილის საქმეს ოჯახური ძალადობის საჩივრების შესახებ განიხილავდნენ. ამ მიმართვებმა შედეგი არ გამოიღო და უპასუხოდ დარჩა.

 

 

 

სამართლებრივი საკითხები

 

 

 

კონვენციის მე-2 მუხლის (არსებითი ასპექტი) შესაბამისობასთან დაკავშირებით, მიღებული კონვენციის მე-14 მუხლთან ერთად. ევროპული სასამართლო მიიჩნევს, რომ საქართველოში, ზოგადად, არსებობს შესაბამისი სამართლებრივი ჩარჩო და ადმინისტრაციული პრაქტიკა ქალთა ოჯახში ძალადობისგან დასაცავად. მოცემულ შემთხვევაში სერიოზული კითხვები დაისვა, უფრო სწორად, სხვათა შორის, არსებული შემაკავებელი მექანიზმი გამოიყენეს საქართველოს სამართალდამცავებმა, ანუ განმცხადებლის ქალიშვილის სიცოცხლის დასაცავად პრევენციული ოპერატიული ღონისძიებების გატარების ვალდებულების ფაქტობრივმა შესრულებამ.

 

ძალიან მოკლე პერიოდში, დაახლოებით ექვსი თვის განმავლობაში, მ.თ. - მ და განმცხადებელმა საქართველოს შინაგან საქმეთა ოფიცრებისგან დახმარება მინიმუმ 11-ჯერ მოითხოვეს. თითოეულ მიმართვაში ისინი ნათლად აფიქსირებდნენ ძალადობის ხარისხს ლ. მ. - ს ქცევაში. სამართალდამცველებმა იცოდნენ, რომ ლ.მ. - მ გამოავლინა პათოლოგიური სისასტიკე, ჰქონდა ფსიქიკური დაავადებები, ვერ აკონტროლებდა რისხვას, ჰქონდა წინა ნასამართლეობა, ძალადობდა ნარკოტიკებსა და ალკოჰოლზე. შინაგან საქმეთა ორგანოების თანამშრომლებმა ასევე იცოდნენ, რომ მ. თ. იგი მუდმივად ატარებდა თავდაცვის სხვადასხვა საშუალებებს და განიცდიდა დიდ შიშსა და შფოთვას, როდესაც მისი პარტნიორი მიუახლოვდა მას ბინაში ან სამსახურში. ყველა ამ არგუმენტმა დაადასტურა იმ საფრთხის რეალური ხასიათი, რომელსაც ლ.მ. წარმოადგენდა მ. თ. - სთვის გარდა ამისა, ძალადობა, რომელსაც მ. თ. დაექვემდებარა, არ შეიძლება ჩაითვალოს ინდივიდუალურ ან ცალკეულ ეპიზოდებად, მაგრამ უნდა განიხილებოდეს, როგორც განგრძობითი სიტუაცია. თუ ოჯახში ძალადობის მუდმივი მდგომარეობაა, მსხვერპლის საფრთხის უშუალო ხასიათში ეჭვი არ შეიძლება იყოს. ამრიგად, საქართველოს შინაგან საქმეთა ორგანოების თანამშრომლებმა იცოდნენ ან ვალდებულნი იყვნენ იცოდნენ, რომ განმცხადებლის ქალიშვილს რეალური და უშუალო საფრთხე ემუქრებოდა.

 

განსაკუთრებული ზრუნვის მოთხოვნასთან დაკავშირებით, ევროპულმა სასამართლომ საქართველოს სამართალდამცავი ორგანოების მიერ ჩადენილი არაერთი სერიოზული დარღვევის არსებობა დაადგინა. ჯერ ერთი, იყო სამართალდამცველების მიერ მტკიცებულებების არაზუსტი ან არასრული შეგროვება. ამავე დროს, ოჯახში ძალადობის საჩივარზე მტკიცებულებების შეგროვების პროცედურის დარღვევამ შეიძლება გამოიწვიოს ჩადენილი რეალური ძალადობის საფრთხის ხარისხის არასწორი შეფასება, უარყოფითად იმოქმედოს სისხლის სამართლის საქმის წარმოების დაწყების პერსპექტივებზე და ძალადობის მსხვერპლსაც კი შეუშალოს ხელი ოჯახის წევრის მიერ მომავალში ხელისუფლებისთვის ძალადობის შესახებ. ამ მხრივ, მნიშვნელოვანი იყო ისიც, რომ ინციდენტების შესახებ განცხადებების მიღებისას საქართველოს შინაგან საქმეთა ორგანოების თანამშრომლებმა, როგორც ჩანს, არ განახორციელეს დამოუკიდებელი, აქტიური და ყოვლისმომცველი "სიკვდილის რისკის შეფასება" (იხ. შედარებისთვის, ევროპული სასამართლოს დიდი პალატის გადაწყვეტილება საქმეზე "კურტი ავსტრიის წინააღმდეგ" (იხ.: ევროპის სასამართლოს დიდი პალატის გადაწყვეტილება საქმეზე "კურტი ავსტრიის წინააღმდეგ" (Kurt v. Austria) 2021 წლის 15 ივნისი, საჩივარი No 62903/15 // ადამიანის უფლებათა ევროპული სასამართლოს პრეცედენტები. სპეციალური საკითხი. 2021. N 6). მათ არ მიანიჭეს საკმარისი მნიშვნელობა ძალადობის გამოყენების პოტენციურ გამომწვევ ფაქტორებს, არ გაითვალისწინეს ძალადობის მსხვერპლის მიერ საფრთხის შეფასება და ამჯობინეს ინციდენტის კვალიფიკაციის შემცირება "მცირე ოჯახურ ჩხუბში". საქართველოში ოჯახში ძალადობის შესახებ პირველი ბრალდებების საპასუხოდ სამართალდამცავების მიერ მსგავსი დარღვევები გაეროს ქალთა მიმართ ძალადობის სპეციალურმა მომხსენებელმა (შემდგომში-სპეციალურმა მომხსენებელმა) სისტემური ხასიათის დარღვევებად დაასახელა.

 

უფრო მეტიც, მიუხედავად იმისა, რომ მოპასუხე სახელმწიფოს კანონმდებლობა ითვალისწინებდა ძალადობის გამოყენებით პირის მიმართ სხვადასხვა დროებით შემზღუდველ ზომებს, საქართველოს შესაბამისმა ორგანოებმა ისინი მოცემულ შემთხვევაში არ გამოიყენეს. უფრო მეტიც, არც განმცხადებელს და არც მის ქალიშვილს არ განუმარტავთ საპროცესო უფლებები შინაგან საქმეთა ორგანოების თანამშრომლებმა და არ იყვნენ ინფორმირებული მათთვის ხელმისაწვდომი სხვადასხვა სამართლებრივი და ადმინისტრაციული დაცვის ზომების შესახებ. პირიქით, განმცხადებელი და მისი ქალიშვილი შეცდომაში შეიყვანეს, რადგან შინაგან საქმეთა ორგანოების თანამშრომლებმა ლ. მ. - ს დაკავების შეუძლებლობა მოიხსენიეს. ან გამოიყენეთ მასზე შემზღუდველი ზომები. შინაგან საქმეთა ორგანოების თანამშრომლების მიერ ჩადენილი ამ დარღვევების მიუხედავად, მ.თ. - სა და განმცხადებლის მიერ შეტანილი არაერთი განცხადების შედეგად, წარმოდგენილი იქნა უამრავი მტკიცებულება, რომელიც ამართლებდა ლ. მ. - ს მიმართ სისხლის სამართლის საქმის აღძვრას, რაც შესაძლებლობას მისცემდა მას განესაზღვრა აღკვეთის ღონისძიების ფარგლებში. სამწუხაროდ, მოპასუხე სახელმწიფოს სამართალდამცავმა ორგანოებმა ეს არ გააკეთეს. ეს გარემოება სპეციალურმა მომხსენებელმა აღნიშნა, როგორც კიდევ ერთი სისტემური პრობლემა საქართველოში.

 

საქართველოს სამართალდამცავი ორგანოების, კერძოდ, შინაგან საქმეთა ორგანოების უმოქმედობა მით უფრო შეუძლებელი იყო, თუ შეფასდებოდა იმ კონტექსტში, რომ ზოგადად, ქალთა მიმართ ძალადობა, მათ შორის ოჯახში ძალადობა, მოხსენებებში მითითებული იყო, როგორც ერთ-ერთი მთავარი სისტემური სოციალური პრობლემა საქართველოში განხილვის დროს. ამრიგად, უფლებამოსილმა ხელისუფლებამ იცოდა ან უნდა სცოდნოდა იმ სიტუაციის სერიოზულობის შესახებ, რომელშიც ბევრი ქალი იმყოფებოდა ქვეყანაში და ვალდებული იყო განსაკუთრებული ზრუნვა გამოეჩინა და დაუცველი მდგომარეობის მქონე ადამიანთა ამ ჯგუფს გაზრდილი დაცვა მიეცა. ზემოაღნიშნულიდან გამომდინარე, ევროპულმა სასამართლომ დაადგინა, რომ სამართალდამცავი ორგანოების ზოგადი და დისკრიმინაციული პასიურობა ოჯახში ძალადობის საჩივრებთან დაკავშირებით ქმნიდა პირობებს ქვეყანაში, რაც ხელს უწყობდა მის შემდგომ გავრცელებას ქალების მიმართ. შესაბამისად, საქართველოს ხელისუფლების მიერ სწრაფი პრევენციული ზომების მიღებამ დაარღვია განმცხადებლისა და მისი ქალიშვილის უფლება კანონის წინაშე თანაბარი დაცვის შესახებ.

 

ამდენად, იყო მუდმივი უუნარობა ისეთი ქმედებების განხორციელებისა, რომლებიც რეალურ შანსს იძლეოდა მოცემულ შემთხვევაში ტრაგიკული შედეგის თავიდან ასაცილებლად ან მიყენებული ზიანის შესამცირებლად, ხოლო საქართველოს შინაგან საქმეთა ორგანოების თანამშრომელთა უმოქმედობა შეიძლება ჩაითვალოს სისტემურ დარღვევად.

 

 

 

რეზოლუცია

 

 

 

საქმეში იყო კონვენციის მე-2 მუხლის მოთხოვნების დარღვევა (მიღებულია ერთხმად).

 

კონვენციის მე-2 მუხლის (პროცედურული და სამართლებრივი ასპექტი) შესაბამისობასთან დაკავშირებით, რომელიც განიხილება კონვენციის მე-14 მუხლთან ერთად. ევროპულმა სასამართლომ ასევე უნდა განიხილოს, ჰქონდა თუ არა საქართველოს ხელისუფლებას დადებითი მოვალეობა, გამოიძიოს საქმეში მონაწილე ნებისმიერი სამართალდამცველის ნებისმიერი უმოქმედობა და მიიყვანოს ისინი მართლმსაჯულების წინაშე.

 

ევროპულმა სასამართლომ უკვე დაადგინა, რომ სამართალდამცავი ორგანოების უმოქმედობა იყო ერთ-ერთი მიზეზი იმისა, რომ განმცხადებლის შემთხვევაში მ.თ. - ს მიმართ ოჯახში ძალადობა მისი მკვლელობით დასრულდა. იმის გათვალისწინებით, რომ საქართველოს ხელისუფლებამ იცოდა ან უნდა სცოდნოდა საფრთხის მაღალი ხარისხის შესახებ, რომ ოჯახში ძალადობის მსხვერპლი აღმოჩნდა, თუ ხელისუფლებამ ვერ შეასრულა მისი დაცვის მოვალეობა, მათი უმოქმედობა გასცდა ჩვეულებრივ მცდარ განაჩენს ან დაუდევრობას. ამასთან, საქართველოს პროკურატურამ უგულებელყო განმცხადებლის მრავალი საჩივარი და არ სცადა შინაგან საქმეთა ორგანოების შესაბამისი ოფიცრების იდენტიფიცირება, მათი დაკითხვა და პასუხისმგებლობის ხარისხის დადგენა ქალის მიმართ ძალადობის მრავალ ფაქტზე სათანადო რეაგირების შეუძლებლობის გამო, რამაც გამოიწვია ძალადობის მსხვერპლის მკვლელობა. გარდა ამისა, სამართალდამცავების ქმედებებზე გამოძიების დაწყების შესახებ განცხადების წარდგენისას განმცხადებელმა არაერთხელ მოითხოვა ინფორმაცია საქართველოს გენერალური პროკურატურისგან, მაგრამ არასოდეს მიუღია იგი. აღსანიშნავია, რომ განმცხადებლის წერილობითი მიმართვების მიღების ფაქტის აღიარებას საქართველოს გენერალურ პროკურატურას ორ წელზე მეტი დასჭირდა და ამის შემდეგაც მისთვის დამატებითი ინფორმაცია არ მიუწოდებია. შინაგან საქმეთა ორგანოების თანამშრომლების სავარაუდო უმოქმედობის გამო დისციპლინური გამოძიებაც კი არ დაწყებულა, მიუხედავად იმისა, რომ განმცხადებელმა საჩივარი შეიტანა შინაგან საქმეთა ორგანოების თანამშრომლების მიმართ დისციპლინურ გამოძიებაზე პასუხისმგებელ ორგანოში და არ იქნა მიღებული ზომები ამ თანამშრომლების მოსამზადებლად, თუ როგორ უნდა მოახდინონ სათანადო რეაგირება მომავალში ოჯახში ძალადობის საჩივრებზე. ამავე დროს, ქვეყანაში ქალთა მიმართ ძალადობასთან დაკავშირებული დისკრიმინაციული მანიფესტაციების არსებობის გათვალისწინებით, სასწრაფოდ იყო საჭირო საზოგადოების ეფექტური შემოწმება იმის ალბათობის შესახებ, რომ სამართალდამცავების უმოქმედობის მიზეზები იყო გენდერული დისკრიმინაცია და მიკერძოება.

 

 

 

რეზოლუცია

 

 

 

საქმეში ადგილი ჰქონდა კონვენციის მე-2 მუხლის (მისი პროცედურული და სამართლებრივი ასპექტით) მოთხოვნების დარღვევას, რომელიც კონვენციის მე-14 მუხლთან ერთად იქნა მიღებული (მიღებულია ერთხმად).

 

 

 

კომპენსაცია

 

 

 

კონვენციის 41-ე მუხლის განაცხადში. ევროპულმა სასამართლომ განმცხადებელს მიანიჭა 35,000 ევრო კომპენსაციის სახით არაფინანსური ზიანისთვის, მატერიალური ზიანის ანაზღაურების მოთხოვნა უარყო.

 

 

 

გამოცემის წყარო: https://espchhelp.ru/blog/4248-tinadze-sakartvelos-tsinaaghmdeg .

 

 

Постановление ЕСПЧ от 08 июля 2021 года по делу "Маэстри и другие против Италии" (жалоба N 20903/15 и 3 другие жалобы).

 

В 2015 году заявителям была оказана помощь в подготовке жалоб. Впоследствии жалобы были объединены и коммуницированы Италии.

 

По делу успешно рассмотрены жалобы на неспособность апелляционного суда назначить новое слушание по делу обвиняемых прежде, чем отменить вынесенный ранее судом первой инстанции оправдательный приговор. По делу было допущено нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции.

 

 

 

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

 

 

 

Апелляционный суд не провел нового слушания для заявителей и свидетелей стороны обвинения прежде, чем (1) оставить без изменения признание заявителей виновными в мошенничестве при отягчающих обстоятельствах и в преступном сговоре и (2) отменить вынесенный судом первой инстанции оправдательный приговор в отношении заявительницы Маэстри.

 

 

 

ВОПРОСЫ ПРАВА

 

 

 

По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции.

 

(а) Что касается жалоб NN 20973/15, 20980/15 и 24505/15. Суд первой инстанции признал шестерых заявителей виновными в мошенничестве при отягчающих обстоятельствах после того, как допросил ряд свидетелей и собрал другие доказательства, и оправдал этих заявителей по пункту обвинения в преступном сговоре. Апелляционный суд оставил приговор без изменения, а также признал заявителей виновными в преступном сговоре, изменив в этой части приговор суда первой инстанции.

 

Признав заявителей первый раз виновными в преступном сговоре, апелляционный суд, не установив заново фактические обстоятельства дела и не истолковав показания свидетелей, по-другому оценил состав преступления.

 

Фактические обстоятельства деяний, предположительно совершенных заявителями, были установлены судом первой инстанции на основании письменных доказательств и свидетельских показаний, и это привело к признанию заявителей виновными в мошенничестве. Тот факт, что апелляционный суд применил иную правовую квалификацию обстоятельств, уже установленных нижестоящим судом, и пришел к другому выводу о наличии элементов состава преступления в виде преступного сговора в дополнение к мошенничеству, не мог сделать вывод суда первой инстанции недействительным.

 

В связи с этим, по мнению Европейского Суда, нельзя было утверждать, что, не проведя новых допросов свидетелей стороны обвинения, апелляционный суд ограничил право заявителей на защиту. Кроме того, заявители не представили каких-либо доказательств, которые заставили бы предположить, что новое слушание с участием упомянутых свидетелей имело бы значение для оценки рассматриваемых вопросов.

 

Далее Европейский Суд должен был убедиться в том, могли ли переданные на рассмотрение апелляционного суда вопросы быть рассмотрены в ходе справедливого судебного процесса без непосредственной оценки показаний, данных лично заявителями.

 

Во-первых, что касается роли апелляционного суда и характера рассматриваемых им споров, то указанный суд, согласно Уголовно-процессуальному кодексу Италии, обладал полномочиями вынести новый приговор по существу дела, рассмотрев вопросы фактов и права и осуществив всестороннюю оценку вопроса о виновности или невиновности заявителей. В рамках поданной сторонами жалобы суд мог либо решить оставить без изменения, либо отменить приговор нижестоящего суда, собрав новые доказательства, если это было уместно. Кроме того, апелляционный суд мог изменить правовую квалификацию фактов и применить более строгую степень наказания или иной вид наказания. Таким образом, обычное разбирательство в апелляционном суде регулировалось теми же нормами, что и рассмотрение дела по существу, и проводилось судом, обладающим всей полнотой полномочий.

 

Кроме того, изменив приговор нижестоящего суда и разрешив по существу вопрос о виновности заявителей в преступном сговоре, апелляционный суд также рассмотрел намерения заявителей и первый раз вынес решение относительно субъективных обстоятельств, постановив, в частности, что, несмотря на отсутствие юридического образования, заявители не могли не осознавать, что действия компаний являлись незаконными. По мнению Европейского Суда, подобная оценка, вследствие ее характеристик, подразумевала определенную позицию в отношении фактов, которые являлись решающими для определения вины заявителей. В случаях, когда вывод нижестоящего суда касается субъективных элементов, невозможно осуществить правовую оценку действий обвиняемого без необходимости сначала доказать, что деяние действительно имело место, что с необходимостью влекло за собой уточнение умысла со стороны обвиняемого в отношении предполагаемых деяний.

 

С учетом пределов рассмотрения, осуществленного апелляционным судом, и значения исхода разбирательства дела для заявителей разрешаемые апелляционным судом вопросы требовали непосредственной оценки показаний подсудимых.

 

В связи с этим Европейский Суд должен был установить, располагали ли в настоящем деле заявители надлежащей возможностью быть выслушанными и лично озвучить доводы в свою защиту в апелляционном суде.

 

Заявители, которые присутствовали во время судебных заседаний в суде первой инстанции и пользовались помощью выбранных ими адвокатов, решили не посещать судебное заседание в апелляционном суде, несмотря на то что они были вызваны туда в качестве подсудимых повесткой в соответствии с процессуальными требованиями. Следовательно, можно считать, что заявители безусловно отказались от своего права принять личное участие в разбирательстве дела в апелляционном суде.

 

Что касается вопроса о том, являлось ли отсутствие заявителей на заседании апелляционного суда, в дополнение к отказу от права присутствовать в судебном заседании, также отказом от права быть выслушанными апелляционным судом, тот факт, что подсудимый отказался от права присутствовать в судебном заседании сам по себе не освобождал апелляционный суд, который проводил всестороннюю оценку вопроса о виновности или невиновности подсудимого, от обязанности непосредственно оценить представленные подсудимым лично доказательства, если он настаивал на своей невиновности и не отказался явно от права обратиться к суду лично. При таких обстоятельствах судебные власти должны были принять все необходимые позитивные меры, чтобы гарантировать допрос подсудимого, даже если он не присутствовал на слушаниях, не ходатайствовал о разрешении обратиться к апелляционному суду и не возражал через своего адвоката против вынесения судом решения по существу его дела.

 

В этом отношении Кассационный суд Италии следовал упомянутым принципам, когда постановил, что факт рассмотрения дела in absentia не может рассматриваться как отказ подсудимого от его права быть выслушанным апелляционным судом, если суд не решил допросить подсудимого, и назначил судебное слушание для этой цели. Согласно законодательству Италии вызов в первое судебное заседание не приравнивается к приказу дать показания в суде. В этой связи, что касается жалобы N 20903/15, заявительница Маэстри, хотя и присутствовала в заседании, не была допрошена апелляционным судом.

 

Следовательно, нельзя признать, что заявители явно отказались от своего права выступить в апелляционном суде в настоящем деле, учитывая, что в соответствии с законодательством Италии такой отказ был возможен, только если бы заявителям было предписано дать показания, а они этого не сделали, или если бы они не явились в назначенное для этой цели судебное заседание.

 

Кроме того, из замечаний властей Италии следовало, что заявители могли делать произвольные замечания по любым выбранным ими вопросам, поскольку они имели право свободно высказываться в любое время, не дожидаясь вопросов от суда или других участников производства, в соответствии с правом обвиняемого хранить молчание и правом не свидетельствовать против себя. Однако Европейский Суд не был убежден, что имевшаяся у подсудимых возможность делать упомянутые высказывания могла удовлетворять требованию о том, что суд должен был допросить подсудимых лично относительно фактов и иных моментов, которые являлись решающими для определения вины подсудимых. Нельзя было разумно утверждать, что для своей защиты подсудимые должны были по своей инициативе обратиться к суду и решить обсудить факты, в связи с которыми они были оправданы судом первой инстанции. Подсудимые не были заинтересованы в том, чтобы просить апелляционный суд повторно оценить доказательства, на основании которых они были оправданы судом первой инстанции. Именно апелляционный суд должен был принять позитивные меры в этом отношении.

 

В связи с этим Кассационный суд Италии постановил, что апелляционный суд, который готовился отменить оправдательный приговор и с этой целью решил возобновить судебное расследование и допрос свидетелей (согласно процедуре esame (Esame (ит.) - допрос свидетелей, рассмотрение, исследование), также был обязан назначить заслушивание личных показаний подсудимых, если они являлись решающими для дела. Апелляционный суд имел полное право возобновить судебное расследование и назначить допрос заявителей, чтобы предоставить им надлежащую возможность изложить свою позицию по таким аспектам, как умысел на совершение преступного сговора - ключевому моменту при установлении того, были ли заявители виновны в данном преступлении.

 

С другой стороны, что касается довода Кассационного суда Италии о том, что тот факт, что подсудимый последним обращался к суду, являлся достаточным, Суд отметил, что, хотя право подсудимого на обращение к суду последним по очереди, несомненно, имело значение, его нельзя было сравнивать с правом быть выслушанным лично в ходе судебного разбирательства.

 

Принимая во внимание все производство по делу в целом, роль апелляционного суда и характер подлежащих разрешению вопросов, тот факт, что заявители были осуждены за преступный сговор, не имея возможности в ходе рассмотрения дела (esame) апелляционным судом представить свои доводы относительно фактов, которые являлись решающими для установления их виновности или невиновности, в отсутствие отказа заявителей от соответствующего права нельзя признать соответствующим принципу справедливого судебного разбирательства по смыслу пункта 1 статьи 6 Конвенции.

 

(b) Что касается жалобы N 20903/15. Заявительница Маэстри была оправдана судом первой инстанции по всем пунктам предъявленного ей обвинения. Суд постановил, что показания свидетелей и другие доказательства из материалов дела подтверждали, что она только вела счета компаний, следуя указаниям своего руководства, и поэтому не играла активной роли в деятельности компаний.

 

Апелляционный суд отменил приговор суда первой инстанции и не согласился с его толкованием показаний свидетелей. Апелляционный суд признал заявительницу виновной, убедившись, что показания, в частности, М. и С., которые подробно описали задачи, выполняемые заявительницей Маэстри, свидетельствовали о том, что заявительница играла активную роль в управлении компаниями. По мнению Европейского Суда, было несомненно, что вопросы, которые апелляционный суд должен был выяснить прежде, чем принимать решение об отмене оправдательного приговора и признать заявительницу виновной, не могли - в ходе справедливого судебного разбирательства - быть надлежащим образом рассмотрены без непосредственной оценки показаний свидетелей стороны обвинения М. и С., особенно ввиду их доказательственной ценности.

 

Кроме того, хотя заявительница Маэстри присутствовала в судебном заседании, апелляционный суд ее не допросил и, как и другие заявители, она была, таким образом, лишена возможности изложить суду свои доводы по вопросам фактов, которые имели решающее значение для установления ее виновности или невиновности.

 

Следовательно, не осуществив новый допрос свидетелей стороны обвинения и лично заявительницы, прежде чем отменить оправдательный приговор суда первой инстанции, апелляционный суд существенно ограничил права заявительницы Маэстри на защиту.

 

Вышеизложенного было достаточно, чтобы Европейский Суд сделал вывод о том, что судебное разбирательство в отношении заявительницы Маэстри было несправедливым.

 

 

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

 

 

 

По делу имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции (принято единогласно).

 

 

 

КОМПЕНСАЦИЯ

 

 

 

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителям по 6 500 евро каждому в качестве компенсации морального вреда.

 

 

 

Источник публикации: https://espchhelp.ru/blog/4249-maestri-i-drugiye-protiv-italii .

 

 

 

 

 

The ECHR ruling of July 08, 2021 in the case "Maestri and Others v. Italy" (Complaint No. 20903/15 and 3 other complaints).

 

In 2015, the applicants were assisted in the preparation of complaints. Subsequently, the complaints were combined and communicated to Italy.

 

The case successfully examined complaints about the inability of the Court of Appeal to appoint a new hearing in the case of the accused before canceling the earlier acquittal by the court of first instance. The case involved a violation of the requirements of paragraph 1 of article 6 of the Convention.

 

 

 

CIRCUMSTANCES OF THE CASE

 

 

 

The Court of Appeal did not hold a new hearing for the applicants and prosecution witnesses before (1) leaving unchanged the applicants' guilty plea of aggravated fraud and criminal conspiracy and (2) quashing the acquittal of the first instance court against the applicant Maestri.

 

 

 

LEGAL ISSUES

 

 

 

Regarding compliance with paragraph 1 of article 6 of the Convention.

 

(a) Regarding complaints NN 20973/15, 20980/15 and 24505/15. The Court of First Instance found the six applicants guilty of aggravated fraud after questioning a number of witnesses and collecting other evidence, and acquitted these applicants on the count of criminal conspiracy. The Court of Appeal upheld the verdict, and also found the applicants guilty of criminal conspiracy, changing the verdict of the court of first instance in this part.

 

Having found the applicants guilty of criminal conspiracy for the first time, the Court of Appeal, without re-establishing the factual circumstances of the case and without interpreting the testimony of witnesses, assessed the composition of the crime differently.

 

The actual circumstances of the acts allegedly committed by the applicants were established by the court of first instance on the basis of written evidence and witness testimony, and this led to the recognition of the applicants guilty of fraud. The fact that the Court of Appeal applied a different legal qualification of the circumstances already established by the lower court, and came to a different conclusion about the presence of elements of the corpus delicti in the form of criminal conspiracy in addition to fraud, could not invalidate the conclusion of the court of first instance.

 

In this regard, according to the European Court, it could not be argued that, without conducting new interrogations of prosecution witnesses, the Court of Appeal restricted the applicants' right to defense. In addition, the applicants did not present any evidence that would suggest that a new hearing with the participation of the mentioned witnesses would be important for the assessment of the issues under consideration.

 

Further, the European Court had to make sure whether the issues referred to the Court of Appeal could be considered during a fair trial without a direct assessment of the testimony given personally by the applicants.

 

Firstly, with regard to the role of the Court of Appeal and the nature of the disputes before it, the said court, according to the Italian Code of Criminal Procedure, had the authority to issue a new verdict on the merits of the case, having considered the issues of facts and law and carried out a comprehensive assessment of the question of the guilt or innocence of the applicants. Within the framework of the complaint filed by the parties, the court could either decide to leave unchanged or cancel the verdict of the lower court by collecting new evidence, if it was appropriate. In addition, the Court of Appeal could change the legal qualification of the facts and apply a more severe degree of punishment or another type of punishment. Thus, the ordinary proceedings in the Court of Appeal were governed by the same rules as the consideration of the case on the merits, and were conducted by a court with full powers.

 

In addition, by changing the verdict of the lower court and resolving on the merits the issue of the applicants' guilt in criminal conspiracy, the Court of Appeal also considered the applicants' intentions and for the first time ruled on subjective circumstances, ruling, in particular, that despite the lack of legal education, the applicants could not fail to realize that the companies' actions were illegal. In the opinion of the European Court, such an assessment, due to its characteristics, implied a certain position regarding the facts that were decisive for determining the applicants' guilt. In cases where the conclusion of the lower court concerns subjective elements, it is impossible to carry out a legal assessment of the actions of the accused without first having to prove that the act actually took place, which necessarily entailed clarifying the intent on the part of the accused in relation to the alleged acts.

 

Taking into account the limits of the consideration carried out by the Court of Appeal and the significance of the outcome of the proceedings for the applicants, the issues resolved by the Court of Appeal required a direct assessment of the defendants' testimony.

 

In this regard, the European Court had to establish whether in the present case the applicants had a proper opportunity to be heard and to personally voice arguments in their defense in the Court of Appeal.

 

The applicants, who were present during the court sessions in the court of first instance and used the help of their chosen lawyers, decided not to attend the court session in the Court of Appeal, despite the fact that they were summoned there as defendants by summons in accordance with procedural requirements. Consequently, it can be considered that the applicants have unconditionally waived their right to take a personal part in the proceedings before the Court of Appeal.

 

As for the question of whether the absence of the applicants at the Court of Appeal session, in addition to the refusal of the right to be present at the court session, was also a refusal of the right to be heard by the Court of Appeal, the fact that the defendant refused the right to be present at the court session in itself did not exempt the Court of Appeal, which conducted a comprehensive assessment of the issue on the guilt or innocence of the defendant, from the obligation to directly evaluate the evidence presented by the defendant personally, if he insisted on his innocence and did not explicitly waive the right to appeal to the court in person. In such circumstances, the judicial authorities had to take all necessary positive measures to guarantee the interrogation of the defendant, even if he was not present at the hearing, did not apply for permission to appeal to the Court of Appeal and did not object through his lawyer to the court ruling on the merits of his case.

 

In this regard, the Italian Court of Cassation followed these principles when it ruled that the fact of the case being considered in absentia could not be considered as a waiver of the defendant's right to be heard by the Court of Appeal, if the court did not decide to interrogate the defendant, and appointed a hearing for this purpose. According to Italian law, a summons to the first court hearing is not equivalent to an order to testify in court. In this connection, with regard to complaint No. 20903/15, the applicant Maestri, although present at the meeting, was not questioned by the Court of Appeal.

 

Consequently, it cannot be admitted that the applicants explicitly waived their right to appear before the Court of Appeal in the present case, given that under Italian law such a waiver was possible only if the applicants had been ordered to give evidence, and they did not do so, or if they had not appeared at the court appointed for this purpose. the meeting.

 

In addition, it followed from the comments of the Italian authorities that the applicants could make arbitrary comments on any issues they chose, since they had the right to speak freely at any time without waiting for questions from the court or other participants in the proceedings, in accordance with the right of the accused to remain silent and the right not to testify against themselves. However, the European Court was not convinced that the defendants' opportunity to make the aforementioned statements could satisfy the requirement that the court had to interrogate the defendants personally about the facts and other points that were decisive for determining the guilt of the defendants. It could not reasonably be argued that in order to defend themselves, the defendants had to go to court on their own initiative and decide to discuss the facts in connection with which they were acquitted by the court of first instance. The defendants were not interested in asking the Court of Appeal to re-evaluate the evidence on the basis of which they were acquitted by the court of first instance. It was the Court of Appeal that had to take positive measures in this regard.

 

In this regard, the Italian Court of Cassation ruled that the Court of Appeal, which was preparing to overturn the acquittal and for this purpose decided to resume the judicial investigation and interrogation of witnesses (according to the esame procedure (Esame (it.) - interrogation of witnesses, examination, investigation), was also obliged to appoint a hearing of the personal testimony of the defendants, if they were crucial to the case. The Court of Appeal had every right to resume the judicial investigation and to appoint an interrogation of the applicants in order to give them an appropriate opportunity to state their position on such aspects as intent to commit a criminal conspiracy - a key point in determining whether the applicants were guilty of this crime.

 

On the other hand, with regard to the Italian Court of Cassation's argument that the fact that the defendant was the last to address the court was sufficient, the Court noted that, although the defendant's right to address the court last in turn undoubtedly mattered, it could not be compared with the right to be heard in person during the trial proceedings.

 

Taking into account the entire proceedings in the case as a whole, the role of the Court of Appeal and the nature of the issues to be resolved, the fact that the applicants were convicted of criminal conspiracy, not being able to present their arguments during the consideration of the case (esame) by the Court of Appeal regarding the facts that were decisive for establishing their guilt or innocence, in the absence of The applicants' denial of the relevant right cannot be considered consistent with the principle of fair trial within the meaning of article 6, paragraph 1, of the Convention.

 

(b) With regard to complaint No. 20903/15. The applicant Maestri was acquitted by the court of first instance on all counts of the charge against her. The court ruled that the testimony of witnesses and other evidence from the case materials confirmed that she only kept company accounts, following the instructions of her management, and therefore did not play an active role in the activities of the companies.

 

The Court of Appeal overturned the verdict of the court of first instance and did not agree with its interpretation of the testimony of witnesses. The Court of Appeal found the applicant guilty, having made sure that the testimony, in particular, of M. and S., who described in detail the tasks performed by the applicant Maestri, testified that the applicant played an active role in the management of the companies. In the opinion of the European Court, there was no doubt that the issues that the Court of Appeal had to clarify before deciding to overturn the acquittal and find the applicant guilty could not - in the course of a fair trial - be properly considered without a direct assessment of the testimony of the prosecution witnesses M. and S., especially in view of their evidentiary value.

 

In addition, although the applicant Maestri was present at the hearing, the Court of Appeal did not question her and, like the other applicants, she was thus deprived of the opportunity to present her arguments to the court on issues of facts that were crucial to establishing her guilt or innocence.

 

Consequently, by not conducting a new interrogation of the prosecution's witnesses and the applicant personally, before quashing the acquittal of the court of first instance, the Court of Appeal significantly restricted the rights of the applicant Maestri to defense.

 

The foregoing was sufficient for the European Court to conclude that the judicial proceedings against the applicant Maestri were unfair.

 

 

 

RESOLUTION

 

 

 

There was a violation of paragraph 1 of article 6 of the Convention in the case (adopted unanimously).

 

 

 

COMPENSATION

 

 

 

In the application of article 41 of the Convention. The European Court awarded the applicants 6,500 euros each as compensation for moral damage.

 

 

 

Publication source: https://espchhelp.ru/blog/4250-maestri-and-others-v-italy .

 

 

 

 

 

Sentenza CEDU del 08 luglio 2021 in Maestri e altri c. Italia (denuncia N. 20903/15 e 3 altre denunce).

 

Nel 2015, i ricorrenti sono stati assistiti nella preparazione dei reclami. Successivamente le denunce furono unite e comunicate All'Italia.

 

Il caso ha affrontato con successo le denunce per l'incapacità della Corte d'appello di programmare una nuova udienza per gli imputati prima di annullare l'assoluzione emessa in precedenza dal Tribunale di primo grado. Nel caso è stata commessa una violazione dei requisiti dell'articolo 6, paragrafo 1, della Convenzione.

 

 

 

CIRCOSTANZE DEL CASO

 

 

 

La Corte d'appello non ha tenuto una nuova udienza per i ricorrenti e i testimoni della parte dell'accusa prima di (1) lasciare invariata la condanna dei ricorrenti per frode aggravata e cospirazione criminale e (2) annullare l'assoluzione emessa dal tribunale contro la ricorrente maestri.

 

 

 

QUESTIONE DI DIRITTO

 

 

 

Rispetto dell'articolo 6, paragrafo 1, della Convenzione.

 

(A) Per quanto riguarda i reclami NN 20973/15, 20980/15 e 24505/15. Il Tribunale di primo grado ha ritenuto sei ricorrenti colpevoli di frode aggravata dopo aver interrogato un certo numero di testimoni e raccolto altre prove, e ha assolto quei ricorrenti dall'accusa di cospirazione criminale. La Corte d'appello ha lasciato invariato il verdetto e ha anche condannato i ricorrenti per cospirazione criminale, modificando in questa parte il verdetto del tribunale.

 

Dopo aver giudicato i ricorrenti colpevoli di cospirazione criminale per la prima volta, la Corte d'appello, senza riaffermare le circostanze effettive del caso e interpretare la testimonianza dei testimoni, ha valutato la composizione del crimine in modo diverso.

 

Le circostanze effettive degli atti presumibilmente commessi dai ricorrenti sono state stabilite dal tribunale sulla base di prove scritte e testimonianze, e questo ha portato alla condanna dei ricorrenti per frode. Il fatto che la Corte d'appello abbia applicato una diversa qualifica giuridica alle circostanze già stabilite dal tribunale inferiore e abbia concluso diversamente la presenza di elementi del reato di cospirazione criminale oltre alla frode non ha potuto invalidare la conclusione del Tribunale di primo grado.

 

A questo proposito, secondo la Corte di Giustizia Europea, non si poteva sostenere che, senza condurre nuovi interrogatori dei testimoni dell'accusa, la Corte d'appello avesse limitato il diritto dei ricorrenti alla difesa. Inoltre, i ricorrenti non hanno presentato alcuna prova che suggerirebbe che una nuova udienza che coinvolgesse i testimoni citati avrebbe fatto la differenza per valutare le questioni in questione.

 

Inoltre, la Corte di Giustizia Europea ha dovuto verificare se le questioni sottoposte alla Corte d'appello potessero essere esaminate in un processo equo senza valutare direttamente le testimonianze fornite personalmente dai ricorrenti.

 

In primo luogo, per quanto riguarda il ruolo della Corte d'appello e la natura delle controversie da essa sottoposte, la suddetta Corte, secondo il codice di procedura penale italiano, ha avuto l'autorità di emettere una nuova sentenza sul merito del caso, esaminando questioni di fatto e diritto ed effettuando una valutazione completa della colpevolezza o dell'innocenza dei ricorrenti. Come parte di una denuncia presentata dalle parti, il tribunale potrebbe decidere di lasciare invariato o annullare la sentenza di un tribunale inferiore, raccogliendo nuove prove se appropriato. Inoltre, la Corte d'appello potrebbe modificare le qualifiche legali dei fatti e applicare un grado di punizione più rigoroso o un altro tipo di punizione. Pertanto, i procedimenti ordinari presso la Corte d'appello erano regolati dalle stesse norme di un caso di merito e condotti da un tribunale con piena autorità.

 

Inoltre, modificando il verdetto della corte inferiore e risolvendo in sostanza la questione della colpevolezza dei ricorrenti per cospirazione criminale, La Corte d'appello ha anche esaminato le intenzioni dei ricorrenti e si è pronunciata per la prima volta in merito a circostanze soggettive, stabilendo in particolare che, nonostante la mancanza di Formazione Legale, i ricorrenti non potevano fare a meno di rendersi Secondo la Corte di Giustizia Europea, tale valutazione, a causa delle sue caratteristiche, implicava una certa posizione nei confronti di fatti decisivi per determinare la colpevolezza dei ricorrenti. Nei casi in cui la conclusione di un tribunale inferiore riguarda elementi soggettivi, non è possibile effettuare una valutazione legale delle azioni dell'imputato senza la necessità di dimostrare prima che l'atto si è effettivamente verificato, il che ha comportato necessariamente un chiarimento dell'intento da parte dell'imputato in relazione agli atti presunti.

 

Tenendo conto dei limiti dell'esame esercitato dalla Corte d'appello e del significato dell'esito del procedimento per i ricorrenti, le questioni risolte dalla Corte d'appello richiedevano una valutazione diretta della testimonianza degli imputati.

 

A questo proposito, la Corte di Giustizia Europea ha dovuto stabilire se in questo caso i ricorrenti avessero la giusta opportunità di essere ascoltati e di esprimere personalmente le argomentazioni in loro difesa presso la Corte d'appello.

 

I ricorrenti, che erano presenti durante le udienze del Tribunale di primo grado e hanno avuto l'aiuto dei loro avvocati scelti, hanno scelto di non partecipare all'udienza della Corte d'appello, nonostante fossero stati convocati lì come imputati da un mandato di comparizione in conformità con i requisiti procedurali. Pertanto, si può ritenere che i ricorrenti abbiano certamente rinunciato al loro diritto di partecipare personalmente al procedimento dinanzi alla Corte d'appello.

 

Per quanto riguarda la questione se l'assenza dei ricorrenti alla seduta della Corte d'appello, oltre a rinunciare al diritto di partecipare all'udienza, costituisse anche una rinuncia al diritto di essere ascoltato dalla Corte d'appello, il fatto che l'imputato abbia rinunciato al diritto di partecipare all'udienza di per sé non ha esentato la Corte d'appello, che ha, se ha mantenuto la sua innocenza e non ha rinunciato esplicitamente al diritto di andare in tribunale di persona. In tali circostanze, la magistratura ha dovuto adottare tutte le misure positive necessarie per garantire l'interrogatorio dell'imputato, anche se non ha partecipato alle udienze, non ha chiesto il permesso di rivolgersi alla Corte d'appello e non si è opposto, tramite il suo avvocato, alla sentenza del tribunale sul merito del suo caso.

 

A questo proposito, la Corte di Cassazione Italiana ha seguito i suddetti principi quando ha stabilito che il fatto di ascoltare il caso in absentia non può essere considerato come una rinuncia all'imputato al suo diritto di essere ascoltato dalla Corte d'appello a meno che la Corte non abbia deciso di interrogare l'imputato e ha ordinato un'udienza giudiziaria a Secondo la legge italiana, una chiamata alla prima udienza non equivale a un ordine di testimoniare in tribunale. A questo proposito, per quanto riguarda la denuncia N.20903/15, la ricorrente maestri, sebbene presente in seduta, non è stata interrogata dalla Corte d'appello.

 

Pertanto, non si può riconoscere che i ricorrenti abbiano espressamente rinunciato al loro diritto di comparire davanti alla Corte d'appello nel presente caso, dato che, ai sensi della legge italiana, tale rifiuto era possibile solo se ai ricorrenti fosse stato ordinato di testimoniare e non lo avessero fatto, o se non si fossero presentati all'udienza designata a tale scopo.

 

Inoltre, dalle osservazioni delle autorità italiane è emerso che i ricorrenti potevano fare osservazioni arbitrarie su qualsiasi questione di loro scelta, poiché avevano il diritto di parlare liberamente in qualsiasi momento, senza attendere domande dal tribunale o da altri partecipanti al procedimento, in conformità con il diritto dell'imputato di tacere e il diritto di non testimoniare contro se stessi. Tuttavia, la Corte di Giustizia Europea non era convinta che la capacità degli imputati di fare tali dichiarazioni potesse soddisfare la richiesta che la Corte dovesse interrogare personalmente gli imputati in merito a fatti e altri punti decisivi per determinare la colpevolezza degli imputati. Non si poteva ragionevolmente sostenere che, per la loro difesa, gli imputati dovevano, di loro iniziativa, rivolgersi al tribunale e decidere di discutere i fatti per i quali erano stati assolti dal Tribunale di primo grado. Gli imputati non erano interessati a chiedere alla Corte d'appello di rivalutare le prove in base alle quali erano stati assolti dal tribunale. È stata la Corte d'appello a intraprendere un'azione positiva al riguardo.

 

A questo proposito, la Corte di Cassazione Italiana ha stabilito che la Corte d'appello, che si stava preparando ad annullare l'assoluzione e a tal fine ha deciso di riaprire le indagini giudiziarie e l'interrogatorio dei testimoni (secondo la procedura esame (esame (it.)- interrogatorio di testimoni, esame, studio), era anche obbligato a nominare l'ascolto della testimonianza personale degli imputati, se erano decisivi per il caso. La Corte d'appello aveva tutto il diritto di riaprire le indagini giudiziarie e di ordinare l'interrogatorio dei ricorrenti al fine di fornire loro la giusta opportunità di esprimere la loro posizione su aspetti come l'intento di commettere una cospirazione criminale, un punto chiave per stabilire se i ricorrenti fossero colpevoli di un determinato crimine.

 

D'altra parte, per quanto riguarda l'argomento della Corte di Cassazione italiana secondo cui il fatto che l'imputato fosse l'ultimo ad andare in tribunale era sufficiente, la Corte ha osservato che, sebbene il diritto dell'imputato di andare in tribunale da quest'ultimo a sua volta contasse senza dubbio, non poteva essere paragonato al diritto di essere ascoltato di persona.

 

Tenendo conto di tutti i procedimenti del caso nel suo insieme, del ruolo della Corte d'appello e della natura delle questioni da risolvere, il fatto che i ricorrenti siano stati condannati per cospirazione criminale senza essere in grado, durante l'esame del caso (esame), dalla Corte d'appello di presentare le loro argomentazioni su fatti decisivi per accertarne la colpevolezza o

 

(b) per quanto riguarda il reclamo N.20903/15. La ricorrente Maestri è stata assolta dal Tribunale di primo grado per tutti i capi d'accusa contro di lei. La Corte ha stabilito che le testimonianze dei testimoni e altre prove del fascicolo hanno confermato che ha tenuto solo i conti delle società seguendo le indicazioni della sua direzione e quindi non ha svolto un ruolo attivo nelle operazioni delle società.

 

La Corte d'appello ha annullato il verdetto del tribunale e non è d'accordo con la sua interpretazione delle testimonianze dei testimoni. La Corte d'appello ha dichiarato colpevole la ricorrente, assicurandosi che la testimonianza, in particolare M. E S., che ha dettagliato i compiti svolti dalla ricorrente maestri, indicasse che la ricorrente aveva svolto un ruolo attivo nella gestione delle società. Secondo la Corte di Giustizia Europea, era certo che le questioni che la Corte d'appello avrebbe dovuto accertare prima di decidere di annullare l'assoluzione e di ritenere colpevole la ricorrente non potevano - in un processo equo - essere adeguatamente affrontate senza valutare direttamente la testimonianza dei testimoni della parte Dell'accusa M. E S., soprattutto in considerazione del loro valore probatorio.

 

Inoltre, sebbene la ricorrente maestri fosse presente all'udienza, la Corte d'appello non l'ha interrogata e, come gli altri ricorrenti, le è stata quindi negata la possibilità di presentare alla Corte il suo caso su questioni di fatti cruciali per stabilire la sua colpevolezza o innocenza.

 

Di conseguenza, non avendo effettuato un nuovo interrogatorio dei testimoni della parte dell'accusa e personalmente della ricorrente prima di annullare l'assoluzione del Tribunale di Primo Grado, La Corte d'appello ha sostanzialmente limitato i diritti di difesa della ricorrente maestri.

 

Quanto sopra è stato sufficiente per la Corte di Giustizia Europea per concludere che il processo contro la ricorrente maestri era ingiusto.

 

 

 

ORDINANZA

 

 

 

Nel caso si è verificata una violazione del paragrafo 1 dell'articolo 6 della convenzione (adottata all'unanimità).

 

 

 

COMPENSAZIONE

 

 

 

Nell'ambito dell'applicazione dell'articolo 41 della Convenzione. La Corte di giustizia europea ha assegnato ai ricorrenti 6.500 euro ciascuno a titolo di risarcimento per danni morali.

 

 

 

Fonte della pubblicazione: https://espchhelp.ru/blog/4251-maestri-e-altri-c-italia .