Москва
+7-929-527-81-33
Вологда
+7-921-234-45-78
Вопрос юристу онлайн Юридическая компания ЛЕГАС Вконтакте

Противопоставимость судебных актов в банкротстве: к единой модели "Паулианова опровержения"

Обновлено 21.10.2023 06:01

 

Анализ правовых последствий несостоятельности имущественной массы позволяет констатировать, что действие принципа относительности обязательств и судебных актов не исключает феномен противопоставимости этих юридических фактов кредиторам должника. Если материальные или процессуальные действия должника причиняют вред кредиторам, то правовой эффект данных фактов может быть обессилен с помощью единой концепции "Паулианова опровержения" поведенческих актов должника. "Паулианово опровержение" судебных актов, как и сделок, может происходить в форме иска, что обосновывается с помощью теории относительного эффекта оспаривания. При включении в реестр требования, подтвержденного судебным актом, кредиторы вправе заявить возражение о причинении им вреда процессуальными действиями участников процесса, доказав все признаки состава "Паулианова опровержения". При эффективном "Паулиановом опровержении" процессуальных действий включаемое в реестр требование не будет считаться подтвержденным судебным актом.

 

Ключевые слова: банкротство, установление требований, Паулианов иск, противопоставимость, судебное решение.

 

Analysis of the legal consequences of the insolvency of the estate allows us to prove that the principle of relativity of obligations and judgments does not exclude the phenomenon of the opposability of these legal facts to the debtor's creditors. If the material or procedural actions of the debtor harm his creditors, the legal effect of these facts can be challenged by the unified concept of actio Pauliana. Avoidance of judgments, as well as transactions, can in a process initiated by a separate claim, which can be explained by the theory of the relative effect of challenging. During the process of allowance of creditors' claims confirmed by judgments creditors have the right to file an objection about the harm caused to them by the procedural actions of the participants of the process. Proving all the conditions of actio Pauliana leads to the fact that the claim will not be regarded as confirmed by a judgment.

 

Key words: bankruptcy, allowance of claims, actio Pauliana, opposability, judgment.

 

"Судебный акт не может затрагивать права лиц, не участвовавших в процессе" - эта формула принципа относительности судебного акта сегодня служит основой для предложений по кардинальному изменению сложившейся системы установления требований кредиторов в банкротстве.

Если кредитор в деле о банкротстве заявляет требование в реестр на основании судебного акта, принятого до дела о банкротстве или вне его рамок, то согласно действующему законодательному подходу это требование подлежит включению в реестр без проверки оснований возникновения долга (абз. 2 п. 10 ст. 16 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)"; далее - Закон о банкротстве). Если иные кредиторы считают требование необоснованным, они вправе обжаловать судебный акт в общепроцессуальном порядке <1>. Однако такая система противоречит базовой формуле принципа относительности: "Судебный акт не может затрагивать права лиц, не участвовавших в процессе". Кредиторы должника-ответчика в добанкротном или внебанкротном процессе не участвовали, но оказываются связанными его результатами и вынуждены нести существенные юрисдикционные издержки для освобождения от такой связанности.

--------------------------------

<1> Подробнее описание подхода см. в первой части исследования: Жестовская Д.А. Противопоставимость судебных актов в банкротстве // Вестник экономического правосудия РФ. 2021. N 10. С. 111 - 145.

 

Как полагают исследователи, из максимы принципа относительности следует абсолютная недосягаемость третьих лиц для судебного акта. Правовое положение не участвовавших в деле лиц после принятия судебного решения должно остаться в полной неприкосновенности. Такие лица могут рассматривать судебный акт как несуществующий <2>.

--------------------------------

<2> См.: Мифтахутдинов Р.Т. Ограниченная относительность судебного акта при банкротстве: как добросовестным кредиторам защититься от необоснованного требования, подтвержденного судебным актом // Вестник экономического правосудия РФ. 2018. N 4. С. 105 - 106; Шевченко И.М. О проблеме субъективных пределов законной силы судебных актов в делах о банкротстве // Арбитражный и гражданский процесс. 2015. N 10. С. 58 - 60; Ноздрачева А.Ю., Скутин Г.А. Конкуренция судебных актов, принятых в рамках дела о банкротстве и за его пределами // Арбитражные споры. 2019. N 4. С. 110; Архипов И.С. К вопросу об оспаривании мирового соглашения как сделки с предпочтением // Вестник экономического правосудия РФ. 2018. N 9. С. 7; Приходько И. Оспаривание требований кредитора, подтвержденных судебным приказом, иными кредиторами должника, впавшего в банкротство, в контексте последних изменений АПК РФ и разъяснений, данных в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2016 года N 62 // Хозяйство и право. 2017. N 3. С. 42; Федотов Д.В. К вопросу о способах противодействия включению в реестр требований кредиторов фиктивной задолженности, подтвержденной решением суда // Российский судья. 2019. N 2. С. 7.

 

На основе идеи несуществования судебного акта для третьих лиц предлагается следующая модель установления требований кредиторов в банкротстве: вне зависимости от того, подтверждено ли требование судебным актом, все кредиторы доказывают свое требование заново. В такой модели кредиторы могут возражать против требования, уже являвшегося предметом судебной деятельности, как будто юрисдикционная проверка этого требования полностью отсутствовала. Правовой эффект, производимый судебным решением, при подобном подходе можно описать понятием тотальной непротивопоставимости, означающей невозможность не только прямого, но и косвенного, рефлекторного воздействия судебного акта на третьих лиц.

Свое наиболее полное отражение концепция тотальной непротивопоставимости судебных актов нашла в непринятом варианте проекта Постановления Пленума ВАС РФ от 22.06.2012 N 35 "О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве" (далее - Постановление N 35). В п. 23 проекта предлагалось следующее разъяснение: арбитражный управляющий и другие кредиторы, предъявившие требования к должнику, могут предъявлять любые возражения относительно этого требования, в том числе о недействительности сделки, на которой основано заявленное требование <3>. Однако в итоговой редакции Постановления была закреплена модель общепроцессуального обжалования судебных актов, т.е. право кредиторов подать жалобу на решение в порядке инстанционности.

--------------------------------

<3>

 

Тотальная непротивопоставимость судебного акта сегодня воспринимается как единственное возможное следствие принципа относительности результатов юрисдикционной деятельности по разрешению споров между истцом и ответчиком.

 

1. Относительность и противопоставимость материальных и процессуальных юридических фактов: введение к проблеме

 

Идею относительного действия последствий двусторонней правовой коммуникации нельзя назвать локализованной исключительно в процессуальной науке. Принцип защиты прав лиц, не участвовавших в генезисе юридического факта, существует и в материальном праве. В п. 3 ст. 308 ГК РФ закреплен принцип относительности обязательственного отношения: обязательство не создает обязанностей для лиц, не участвующих в нем в качестве сторон (для третьих лиц).

Общеправовой характер принципа относительности служит основой методологии настоящего исследования - относительность процессуальная будет изучена на базе сравнения с относительностью юридических фактов материального права через категорию противопоставимости. С помощью данного метода в работе будет рассмотрено, допускает ли принцип относительности рефлекторное правовое воздействие юридического факта на иных лиц либо правовое явление, порожденное частной автономией, должно быть непротивопоставимо третьим лицам.

Начнем анализ с рассмотрения двух примеров в области проблемы противопоставимости добанкротных юридических фактов кредиторам.

 

Пример 1. Должник обязан выплатить кредитору 1 млн руб. по договору займа. За год до банкротства стороны договора займа заключают соглашение о новации, в котором кредитор соглашается принять вместо 1 млн руб. автомобиль заемщика стоимостью 1 млн 200 тыс. руб. После возбуждения дела о банкротстве кредитор заявляет свое притязание в размере 1 млн 200 тыс. руб. в реестр требований кредиторов. Кредиторы при установлении требования могут возразить о порочности этой сделки новации или оспорить ее иском, доказав, что новация была совершена в целях причинения вреда кредиторам, но проигнорировать сделку они не вправе. Совершенный должником юридический факт материального права кредиторам противопоставим, но может быть опровергнут по их требованию.

Опосредуем ту же самую операцию процессуальными юридическими фактами. Кредитор обращается в суд в целях взыскания с должника долга в размере 1 млн руб. Однако в процессе стороны заключают мировое соглашение, в соответствии с которым должник обязуется передать кредитору не денежную сумму в размере 1 млн руб., а автомобиль стоимостью 1 млн 200 тыс. руб. В контексте существующего подхода к относительности судебного акта кредиторы в деле о банкротстве могут просто закрыть глаза на это мировое соглашение, утвержденное определением суда. Непротивопоставимость судебных актов является тотальной: для кредиторов проведенный должником судебный процесс как будто никогда не существовал.

 

Пример 2. Должник за полгода до возбуждения дела о банкротстве заключает договор купли-продажи здания. Договор явно невыгоден должнику, поскольку здание продается по цене в два раза ниже рыночной. После возбуждения дела о банкротстве кредитор требует включения своего притязания в реестр в размере стоимости здания. Иные кредиторы вправе требовать признания этой сделки недействительной в соответствии с п. 1 ст. 61.2 Закона о банкротстве, как заведомо неравноценной.

Однако предположим, что для должника заключение данного договора являлось обязательным. Во внесудебном порядке должник отказался акцептовать полученную от кредитора оферту, в связи с чем контрагент обратился в суд с понуждением к заключению договора. Обозначенные в иске условия договора, в частности его цена, также не соответствовали рыночным показателям. В связи с признанием должником иска либо вследствие пассивного ведения им процесса иск о понуждении к заключению договора был удовлетворен на сформулированных истцом условиях. В момент вступления в законную силу судебного решения стороны обрели правовую связанность не только этим судебным актом, но и договорным правоотношением <4>. Вместе с тем в концепции тотальной непротивопоставимости судебных актов попытка включения данного "договорно-процессуального" требования в реестр может встретить возражение иных кредиторов о несуществовании для них этого правоотношения, поскольку в процессуальной деятельности по его генезису они не участвовали.

--------------------------------

<4> Судебное решение о понуждении к заключению договора носит преобразовательный характер, поскольку в соответствии с предложением вторым п. 4 ст. 445 ГК РФ договор считается заключенным на условиях, указанных в решении суда, с момента вступления соответствующего решения в законную силу.

 

На приведенных примерах видно, что подчинение юридического факта принципу относительности не предопределяет вывод о пределах его противопоставимости. Теория относительности обязательственной связи допускает ее рефлекторное действие на третьих лиц <5>. Теория относительности судебного акта, напротив, исходит из полной изоляции процессуального правоотношения, не допускающей распространения его правового эффекта за пределы субъектного состава участников процесса.

--------------------------------

<5> Об абсолютном эффекте относительного правоотношения см., напр.: Синицын С.А. Общее учение об абсолютных и относительных субъективных гражданских правах: Дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2017. С. 295, 304. В работе отмечается, что относительное обязательственное правоотношение не должно пониматься как приватное биполярное соглашение должника и кредитора. При описании феномена относительности обязательств С.А. Синицын отвергает возможность их характеристики как замкнутых и внутренне изолированных притязаний контрагентов.

 

В обоих рассмотренных примерах (новация обязательства и заключение договора купли-продажи здания в период подозрительности) неучастие кредиторов в создании этих юридических фактов не является препятствием для их правового воздействия на интересы кредиторов. И в одном, и в другом случае кредиторы вынуждены предпринимать активные действия по опровержению сделок, причиняющих им вред <6>.

--------------------------------

<6> Следует подчеркнуть, что в центре внимания настоящей работы находится феномен противопоставимости сделок и иных действий должника только его кредиторам. Иные аспекты противопоставимости обязательственных связей, вещно-правовой принадлежности объектов выходят за пределы статьи и требуют самостоятельного исследования, выводы которого могут отличаться от подходов, сформулированных при анализе феномена противопоставимости действий должника его кредиторам. Данное уточнение здесь приводится для того, чтобы исключить какие-либо претензии рассматриваемых подходов на общеправовую, внебанкротную универсальность.

 

В то же время принятие подхода тотальной непротивопоставимости судебных актов приводит к тому, что кредиторы как лица, не участвовавшие в процессе, могут рассматривать добанкротные судебные акты должника как несуществующие. При таком понимании судебный акт не только не порождает обязанности у третьих лиц, но и не может действовать на них рефлекторно. Третьим лицам непротивопоставимо даже само наличие этого процессуального юридического факта. Такой подход демонстрирует колоссальное различие в понимании противопоставимости обязательственной связи и связанности судебным решением.

Еще более парадоксально это различие выглядит, если принять во внимание то, что процессуальные юридические факты (в частности, мировые соглашения, признания иска или отказы от иска) представляют собой волеизъявления (как и сделки) и могут иметь под собой материально-правовую каузу. Например, ситуация с мировым соглашением в споре по договору займа в материально-правовом смысле может быть квалифицирована как новация. Однако новация, совершенная вне процесса, опровержения требует, а процессуальная новация оказывается для третьих лиц просто несуществующей.

Рассмотренные примеры с мировым соглашением и заключением договора в судебном порядке ясно показывают, что волеизъявления с материально-правовым содержанием, получив процессуальную окраску, приобретают иную настройку противопоставимости - сугубо относительную.

Парадоксально и то, что при сравнении противопоставимости в материальном и процессуальном праве материально-правовая противопоставимость оказывается сильнее. Если юридические факты созданы исключительно волей частных лиц, то они оказывают рефлекторное воздействие на третьих лиц. Вместе с тем те же самые волеизъявления, легитимированные юрисдикционной властью суда, оказываются абсолютно непротивопоставимыми. Логично было бы предположить, что публичная проверка волеизъявления должна давать ему дополнительные гарантии действительности и законности, а потому и более сильное свойство противопоставимости. Но в действующей системе процессуальная реализация частных волеизъявлений дает обратный эффект - отсутствие всякой противопоставимости.

Разграничение материальной и процессуальной противопоставимости не выдерживается, если принять во внимание существование преобразовательных судебных решений. Особенностью примера с иском о понуждении к заключению договора является то, что этот иск представляет собой запрос о преобразовании материально-правовой реальности - возникновении договорного правоотношения, которого ранее не существовало. В результате данного процесса суд должен принять преобразовательное решение, т.е. решение, выступающее юридическим фактом материального права.

Другими примерами преобразовательных судебных решений служат юрисдикционное расторжение договора, признание судом оспоримой сделки недействительной. Во всех этих случаях судебное решение является юридическим фактом, преобразующим материально-правовые отношения между участниками процесса. Если судебное решение изменяет материально-правовые отношения, то оно должно быть противопоставимо третьим лицам, как и само преобразованное материальное правоотношение.

Рассмотренные примеры показывают, что последовательно проводить разграничение материальной и процессуальной противопоставимости во многих случаях не удается.

Догматика частного права уже встала на путь дифференцированного подхода к противопоставимости материально-правовых юридических фактов, в частности сделок. За исходную посылку берется описанный выше подход абсолютной противопоставимости факта совершения сделки. Если сама сделка противопоставлена всем третьим лицам, то такой же эффект имеет ее квалификация как недействительной. Если сделка недействительна, то она считается таковой для всех лиц. Однако возможны ситуации, когда такая тотальная противопоставимость факта недействительности сделки приводит к неудовлетворительным решениям. Действие факта недействительности по строго определенному субъектному составу в некоторых случаях позволяет более гибко учитывать интересы заинтересованных лиц. Данное обстоятельство предопределило развитие теории относительной недействительности сделок, в соответствии с которой сделка для одних лиц будет считаться недействительной, а для всех остальных - действительной <7>.

--------------------------------

<7> См., напр.: Генкин Д.М. Относительная недействительность сделок // Вестник гражданского права. 2014. N 4. С. 190 - 220.

 

Важно подчеркнуть, что название теории относительной недействительности свидетельствует о том, что по общему правилу недействительность все же является абсолютной, т.е. противопоставимой всем лицам. Теорию относительной недействительности мы упомянули для того, чтобы продемонстрировать, что настройки противопоставимости юридических фактов могут зависеть от разных критериев и не должны сводиться к их квалификации как материальных или процессуальных <8>.

--------------------------------

<8> Одним из подтверждений многоаспектности проблемы противопоставимости является п. 1 ст. 46 Семейного кодекса РФ, согласно которому неуведомление должником о заключении им брачного договора приводит к тому, что перед кредиторами он отвечает независимо от содержания этого договора. Из буквального толкования нормы следует, что кредиторы могут рассматривать брачный договор как несуществующий, т.е. вытекающие из него материально-правовые отношения между супругами кредиторам непротивопоставимы. Однако из отдельной нормативной регламентации правового режима противопоставимости юридического факта предположительно следует, что при отсутствии явного нормативного ориентира на непротивопоставимость по умолчанию действует принцип рефлекторного влияния на кредиторов действий должника.

 

В целях настоящего исследования выдвинем тезис о том, что процессуальные юридические факты противопоставляются кредиторам так же, как и материальные юридические факты. Связанность судебным решением является неотъемлемой характеристикой имущественной массы, управление которой переходит кредиторам в момент объективной несостоятельности. Если сделка, судебный акт либо юридический факт иной правовой природы были созданы в целях причинения вреда кредиторам, то любой такой факт может быть эффективно опровергнут кредиторами в целях освобождения от его гнетущего правового воздействия.

 

2. Противопоставимость кредиторам процессуальных юридических фактов, имеющих материально-правовое содержание

 

Рассмотренные примеры с новацией, совершенной в форме мирового соглашения, или заключением договора в судебном порядке ясно показали, что процессуальное обрамление материальных волеизъявлений не может менять их настройки противопоставимости.

Первой ступенью анализа и самой яркой иллюстрацией феномена процессуального факта с материально-правовым содержанием является институт мировых соглашений. Приведенный выше пример мирового соглашения в деле о договоре займа показал, что именно этот факт процессуального права наиболее приближен к такому факту материального права, как сделка.

Мировое соглашение - это мировая сделка, утвержденная судебным актом <9>: таково классическое понимание данного процессуального распорядительного действия, которое не оставляет сомнений в том, что это именно сделка, но в процессуальном воплощении. Мировая сделка часто предстает в виде классического материально-правового соглашения (например, новации, соглашения об изменении обязательства) <10>, но с дополнительной каузой - завершить судебный спор миром. В некоторых юрисдикциях, в частности во Франции, мировая сделка является институтом материального права и ее регулирование закреплено в Гражданском кодексе <11>.

--------------------------------

<9> См.: Зинченко А.И. Мировые соглашения в гражданском судопроизводстве: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 1981. С. 8; Рожкова М.А. Мировое соглашение в арбитражном суде: проблемы теории и практики. М., 2004. С. 31; Берлин А.Я. Заключение мирового соглашения под влиянием существенного заблуждения. На базе Определения Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 14.09.2015 N 309-ЭС15-3840 // Вестник экономического правосудия РФ. 2017. N 12. С. 176.

<10> См.: п. 7 информационного письма Президиума ВАС РФ от 21.12.2005 N 103 "Обзор практики применения арбитражными судами статьи 414 Гражданского кодекса РФ", в котором указывается, что на стадии исполнительного производства новация должна совершаться в форме мирового соглашения. Не вдаваясь в вопрос обоснованности такого подхода, можно признать, что этот пункт подтверждает возможность материально-правовой квалификации мирового соглашения как новации.

<11> См.: Морандьер Ж. Гражданское право Франции. Т. 3 / Пер. Е.А. Флейшиц. М., 1961. С. 292 - 296.

 

Двуединая материально-процессуальная природа мирового соглашения не позволяет игнорировать его материально-правовую сделочную составляющую. Остается непонятным, почему процессуальный способ совершения этой сделки должен влиять на ее свойство противопоставимости.

Пример мирового соглашения ярко демонстрирует неоправданность различия правовых режимов противопоставимости материальных и процессуальных юридических фактов, если последние имеют материальное содержание. Мировое соглашение как сделка, совершенная в процессуальной форме, должно подчиняться такому же режиму противопоставимости, как и все внепроцессуальные сделки.

Кредиторы в банкротстве не могут просто закрыть глаза на заключенное должником мировое соглашение. Если соглашение нарушает интересы кредиторов, они вынуждены оспаривать это распорядительное процессуальное действие, как и иные сделки, совершенные в ущерб кредиторам. В судебной практике постепенно развивается позиция, согласно которой мировое соглашение может быть оспорено в порядке гл. III.1 Закона о банкротстве, т.е. по правилам конкурсного оспаривания сделок <12>. Показательно, что первоначальная редакция Постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 N 63 "О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Постановление N 63) предусматривала оспаривание мирового соглашения как сделки в отрыве от утвердившего его судебного акта <13>.

--------------------------------

<12> См.: Определение ВС РФ от 26.09.2016 N 309-ЭС16-7158; Постановления Президиума ВАС РФ от 16.04.2013 N 13596/12; ФАС Поволжского округа от 29.02.2012 по делу N А65-26716/2010.

<13> В 2012 г. в Постановление N 63 были внесены изменения, в соответствии с которыми мировое соглашение опровергается в общепроцессуальном порядке через обжалование определения о его утверждении. Эти изменения связаны с закреплением в Постановлении N 35 общепроцессуального порядка обжалования судебных актов, нарушающих интересы кредиторов, и приведением всех более ранних разъяснений в соответствие с данным подходом.

 

Следующим процессуальным волеизъявлением, способным иметь материально-правовую каузу, является признание иска. В примере с иском о понуждении к заключению договора мы видели, что признание такого иска де-факто представляет собой заключение такого договора перед лицом суда. Процессуальные действия истца и ответчика наполняются следующим материальным содержанием: предъявление иска имеет значение оферты, а его признание - полного и безоговорочного акцепта этой оферты.

Квалификация признания иска как акцепта оферты в споре о понуждении к заключению договора связана с особым преобразовательным характером процесса. В допроцессуальном фактическом составе стороны не породили договорную связь путем обмена соответствующими волеизъявлениями. Распорядительные действия участников процесса де-факто привели к заключению такого соглашения перед лицом суда.

Выявление материально-правовых волеизъявлений в процессуальных поведенческих актах можно рассматривать как частный случай действия доктрины материального значения процессуального поведения. В исследованиях раскрываются, в частности, следующие примеры действия этой доктрины: квалификация иска о возврате аванса как имеющего материально-правовое значение одностороннего отказа от договора <14>, незаявление возражений или притязаний в процессе как означающее отказ от соответствующих материальных прав (так называемый процессуальный эстоппель) <15>.

--------------------------------

<14> См.: Платонова Н.В. К вопросу о материально-правовом значении процессуального поведения (комментарий к Определению Верховного Суда РФ от 30 мая 2017 г. по делу N 307-ЭС17-1144) // Арбитражный и гражданский процесс. 2018. N 4. С. 35 - 40.

<15> См.: Володарский Д.Б., Кашкарова И.Н. Процессуальный эстоппель в практике российских судов (эмпирический анализ) // Вестник гражданского процесса. 2019. N 5. С. 76 - 78.

 

Примеры мирового соглашения и признания иска наглядно показывают, что процессуальная реализация материальных волеизъявлений не может искажать их существо, в том числе в части свойства противопоставимости. Если за процессуальными действиями скрываются сделки, то они противопоставимы третьим лицам, в том числе кредиторам банкрота.

Совершенные в процессе сделки должны подчиняться всем правилам их гражданско-правовой квалификации. В частности, такие сделки могут быть квалифицированы как причиняющие вред кредиторам, что повлечет возникновение у кредиторов права на их оспаривание. Однако тезис о противопоставимости процессуальных юридических фактов, имеющих материально-правовое содержание, не предрешает разрешение вопроса о противопоставимости процессуальных волеизъявлений, не имеющих материально-правовую каузу и не влекущих изменения в материально-правовой реальности.

 

3. Противопоставимость кредиторам чисто процессуальных юридических фактов

 

Процессуальные действия с материально-правовым содержанием являются наиболее наглядным примером того, что тотальная непротивопоставимость процессуальных юридических фактов не может выдерживаться последовательно.

В настоящем разделе мы покажем, что модель противопоставимости юридического факта является наиболее сбалансированной не только для материальных фактов, но и для чисто процессуальных.

Представим, что кредитор подает иск против должника с пропуском исковой давности, но должник об истечении давности в процессе не заявляет.

Зная о том, что заявление о давности обеспечит ему победу в споре в виде отказа в удовлетворении иска, должник такую возможность не реализует. Подобное поведение в условиях объективного банкротства должника может быть связано с его намерением причинить вред кредиторам. Осознанный характер такого поведения характеризует его как бездействие сделочной природы. Может ли такое волевое поведение (бездействие) быть непротивопоставимо кредиторам только потому, что оно совершено в процессе?

Возможность оспаривания бездействия, влекущего неполучение должником выгоды, является классическим вопросом учения о Паулиановом иске - оспаривании действий должника, причиняющих ущерб кредиторам. Один из ведущих специалистов в этом вопросе Х. Коциоль приводит следующие примеры бездействия, причиняющего вред кредиторам: отказ (бездействием) от оферты на заключение договора дарения, бездействие во вступлении в наследство <16>. Обосновывает возможность оспаривания бездействия и А.Х. Гольмстен, характеризуя бездействие как проявление воли, выраженное вовне в пассивной форме <17>.

--------------------------------

<16> См.: Коциоль Х. Основы и спорные вопросы оспаривания действий должника, совершенных во вред его кредиторам (окончание) // Вестник гражданского права. 2017. N 4. С. 236 - 237.

<17> См.: Гольмстен А.Х. Учение о праве кредитора опровергать юридические акты, совершенные должником в его ущерб, в современной юридической литературе / Под ред. А.Г. Смирных. М., 2019. С. 122 - 123.

 

Бездействие должника в виде незаявления о давности сущностно идентично, например, невступлению в наследство: имея возможность уменьшить свой пассив либо увеличить актив, должник этого не делает. Однако то обстоятельство, что незаявление о давности является бездействием процессуального характера, может приводить к тому, что такой юридический факт перестает быть противопоставимым кредиторам, которые защищены простым игнорированием этого факта <18>.

--------------------------------

<18> Интересно отметить, что в Дигестах приводятся следующие примеры бездействия, которые могут оспариваться кредиторами Паулиановым иском: должник, имея возражения против предъявленного к нему иска, не является в процесс и допускает вынесение заочного решения; должник, имея право требования к другому лицу, пропускает срок давности взыскания долга (L. 3 § 1 Dig. 42, 8). Оба примера демонстрируют случаи процессуального бездействия, которые, по мнению римских юристов, должны были оспариваться так же, как и действия и бездействие материально-правовой природы.

 

Вред кредиторам могут причинить и другие "ошибки" должника при ведении процесса. Он может не сослаться на возражение о качестве товара, о снижении неустойки по ст. 333 ГК РФ, о наличии встречной вины кредитора в причинении убытков по ст. 404 ГК РФ, об истечении срока поручительства по п. 6 ст. 367 ГК РФ. Все эти примеры являются случаями бездействия должника, когда он мог уменьшить размер своего пассива, но не сделал этого, т.е. такого бездействия, которое подлежало бы оспариванию как причиняющее вред кредиторам, будь оно совершено в мире материального права.

Пример с незаявлением о давности показывает неоправданность разграничения противопоставимости кредиторам материальных юридических фактов и процессуальных. Оба вида юридических фактов должны одинаковым образом воздействовать на кредиторов и требовать с их стороны инициирования процедуры опровержения, в рамках которой суд определит, чей интерес в большей мере нуждается в защите, - кредиторов или "контрагента" должника по материальному или процессуальному взаимодействию.

Как у материальных, так и у процессуальных действий должника есть адресаты: в сделках это контрагент должника, в судебных процессах - процессуальный оппонент. У таких лиц есть нуждающийся в защите интерес в обеспечении надежности результатов взаимодействия с должником. В случае материального взаимодействия эти результаты фиксируются в сделке, а в случае процессуального - в судебном акте. Совершенная сделка является результатом переговорного процесса, а судебный акт - результатом состязательного противоборства. Достижение в ходе обоих видов деятельности стадии связанности сторон (соответственно сделкой или судебным актом) формирует обоснованный расчет сторон на то, что эта связанность будет иметь силу вплоть до ее опровержения в четко определенной процедуре.

 

4. Преемство в контроле над несостоятельной массой как предпосылка противопоставимости

 

Феномен противопоставимости кредиторам результатов добанкротной хозяйственной деятельности должника можно объяснить следующим образом. Переход массы в стадию объективной несостоятельности инициирует процесс вступления гражданско-правового сообщества кредиторов в управление массой. Обязательственная связь между кредитором и массой получает дополнительную "корпоративную" надстройку - право участия в управлении массой и в контроле над должником. Выполняя функции "директора" массы, должник становится носителем фидуциарной обязанности действовать не только в своих интересах, но и в интересах кредиторов <19>. Возбуждение процедуры банкротства запускает процесс утраты должником полномочия по управлению массой и назначения нового "директора" массы - арбитражного управляющего, обязанного действовать в интересах массы и в том числе таких ее "участников", как кредиторы <20>.

--------------------------------

<19> Подход, согласно которому у контролирующих лиц в момент наступления объективной несостоятельности возникают фидуциарные обязанности по отношению к кредиторам, закреплен в российском праве на нормативном уровне в абз. 2 п. 1 ст. 30 Закона о банкротстве. О фидуциарных обязанностях управляющих должником лиц по отношению к кредиторам в иностранных правопорядках см.: Zanardo A. Fiduciary Duties of Directors of Insolvent Corporations: A Comparative Perspective // Chi.-Kent. L. Rev. 2018. Vol. 93. P. 867 - 893; Engert A., Feldman R., Huff P.L., McKenzie-Skene D.W. Twilight in the Zone of Insolvency: Fiduciary Duty and Creditors of Troubled Companies - Comparative & International Perspectives // J. Bus. & Tech. L. 2007. Vol. 1. P. 313 - 333.

<20> О схожести отношений между участниками юридического лица и между кредиторами несостоятельной массы см., напр.: Чичакян Р.А. Косвенные иски: сравнительно-правовой анализ Франции, Италии и России // Вестник гражданского права. 2018. N 5. С. 7 - 49. При использовании корпоративных аналогий нельзя не заметить следующее обстоятельство. Если кредиторы сравниваются с акционерами, а должник (впоследствии также арбитражный управляющий) - с директором, то на статус юридического лица, в отношении которого осуществляется весь этот комплексный корпоративный контроль, претендует конкурсная масса, что изящно демонстрирует элементы ее правосубъектности.

 

Имущественная масса переходит под контроль гражданско-правового сообщества кредиторов во всем наборе ее добанкротных правовых связей - договорных обязательств, деликтных, иных видов правоотношений. В силу обозначенной "правопреемственной" логики никакие добанкротные юридические факты не могут быть проигнорированы кредиторами, несмотря на то что генезис этих фактов происходил без участия кредиторов.

С момента смены управления массой волевые акты кредиторов (и арбитражного управляющего), связанные с добанкротным правоотношением, представляют собой волеизъявления массы как стороны этого правоотношения. Возражение кредиторов об истечении давности по включаемому в реестр требованию <21> при таком подходе означает ссылку на давность самой массы как стороны спорного правоотношения, а не аномальное предоставление соответствующего возражения третьим лицам.

--------------------------------

<21> Абзац 2 п. 2 ст. 71 Закона о банкротстве.

 

Вступление кредиторов в управление массой со всем набором ее правовых связей означает наделение их правом реализации всех правовых потенций, заложенных в массе, - притязаний, секундарных прав, процессуальных прав и т.д. Кредиторы, в частности, вправе заявить об оспаривании сделок массы по общегражданским основаниям, как если бы такие иски предъявлял должник, обжаловать судебные акты, в которых, по мнению кредиторов, допущена судебная ошибка. Эти действия будут осуществляться кредиторами не как третьими лицами, а от лица массы как стороны спорных правоотношений в качестве ее законных представителей.

Однако "преемство" кредиторами всего набора правовых связей конкурсной массы не может быть полным и безоговорочным. Если правовая связь была создана должником специально с намерением причинить вред кредиторам, то их безусловное подчинение этому юридическому факту претило бы идее функциональной последовательности правовой конструкции. Если правовая связь порождена в целях причинения вреда кредиторам, то ее транслятивный эффект может быть отвергнут кредиторами <22>.

--------------------------------

<22> Опровержение сделок должника, причиняющих вред кредиторам, можно сравнить с институтом оспаривания сделок, совершенных представителем в ущерб интересам представляемого (п. 2 ст. 174 ГК РФ). Оспаривание сделки по этому основанию возможно в том случае, если другая сторона знала или должна была знать о явном ущербе для представляемого либо имел место сговор представителя и контрагента по сделке. В момент наступления объективной несостоятельности на должника возлагается обязанность действовать в интересах кредиторов как представляемых лиц. Если контрагент по сделке является недобросовестным вследствие осведомленности о причинении сделкой явного вреда кредиторам либо в связи с фактом сговора с должником-представителем, данная сделка может быть признана недействительной. Аналогичную гипотезу кредиторских средств правовой защиты содержат, в частности, банкротные основания оспаривания действий должника (ст. 61.2, 61.3 Закона о банкротстве), которые для признания таких действий недействительными требуют выполнения условий объективных (причинения вреда кредиторам) и субъективных (недобросовестности контрагента).

 

Кредиторы при таком "правопреемственном" подходе должны рассматриваться как субъекты с комплексным правовым статусом. Являясь, с одной стороны, "правопреемниками" в отношениях по управлению массой со всей ее добанкротной правовой жизнью, кредиторы одновременно должны считаться самостоятельными субъектами и носителями собственного интереса. Именно второй элемент правового статуса выступает предпосылкой притязания кредиторов на опровержение сделок должника, совершенных им в ущерб.

"Правопреемственная" концепция несостоятельности является базовой предпосылкой для объяснения феномена противопоставимости обязательственных связей кредиторам должника, несмотря на действие принципа относительности обязательства. Противопоставимость предстает новой гранью относительности юридического факта и означает распространение субъективных пределов его воздействия на кредиторов, совмещающих в себе элементы статуса третьего лица с перспективой непосредственного включения в структуру правоотношения в качестве его стороны.

Одновременно относительными и противопоставимыми кредиторам являются правоотношения массы любой правовой природы - как материальные обязательственные правоотношения, так и процессуальные, вытекающие из связанности массы судебным решением. Единые настройки противопоставимости материальных и процессуальных юридических фактов означают, что общему режиму должен подчиняться и механизм высвобождения кредиторов из-под действия любой правовой связи, которая была порождена им во вред. Таким единым механизмом низведения свойства противопоставимости по отношению к кредиторам следует считать учение о Паулиановом иске.

 

5. Единство учения о "Паулиановом опровержении" материальных и процессуальных юридических фактов

 

Возможность опровержения любого юридического факта, причиняющего вред кредиторам, позволяет констатировать, что оспорить согласно учению о Паулиановом иске (о кредиторском оспаривании) можно не только сделки, но и другие действия должника, совершенные в ущерб кредиторам. В российском праве Паулианов иск закреплен на нормативном уровне прежде всего в главе III.1 Закона о банкротстве, наименование которой - "Оспаривание сделок (здесь и далее в цитатах курсив наш. - Д.Ж.) должника" - послужило ошибочным ориентиром для определения круга юридических фактов, подлежащих оспариванию.

В ведущих исследованиях, посвященных Паулианову иску, предмет оспаривания стабильно выводится за пределы сделок. Например, в переводе К.А. Усачевой работа австрийского профессора Х. Коциоля называется "Основы и спорные вопросы оспаривания действий должника, совершенных во вред его кредиторам". Показательно и название работы А.Х. Гольмстена - "Учение о праве кредитора опровергать юридические акты, совершенные должником в его ущерб, в современной юридической литературе". Дореволюционный российский ученый Л. Тарашкевич пишет, что и сделки, и судебные решения, причиняющие вред кредиторам, должны оспариваться Паулиановым иском <23>.

--------------------------------

<23> См.: Тарашкевич Л. Теория павлиянской жалобы. Варшава, 1897. С. 55.

 

Из расширительного подхода к предмету оспаривания исходит и Верховный Суд РФ, который указывает, что согласно Закону о банкротстве могут быть оспорены не только сделки, но и любые иные юридические факты, которые негативно влияют на имущественную массу должника <24>. В одном из дел Верховный Суд подтвердил, что примером такого юридического факта является отказ должника от иска <25>.

--------------------------------

<24> См.: Определение ВС РФ от 18.12.2017 N 305-ЭС17-12763(1,2). См. также перечисление подлежащих оспариванию юридических фактов в п. 1 Постановления N 63.

<25> См.: Определение ВС РФ от 24.06.2021 N 305-ЭС21-1766(1,2).

 

Показательно определение предмета оспаривания в Положении Германии о несостоятельности: к оспариваемым юридическим фактам немецкий законодатель относит правовые акты (Rechtshandlungen), а не сделки (Rechtsgeschaft) <26>. В немецких источниках, посвященных институту оспаривания действий, причиняющих ущерб кредиторам, опровержение процессуальных действий и бездействия приводится как классическая иллюстрация функционирования этого института. В качестве примеров активных и пассивных действий, подлежащих оспариванию, немецкие авторы называют признание иска, отказ от иска, непредставление средств правовой защиты, упущение процессуальных средств нападения и иные процессуальные акты должника, которые ведут к неблагоприятному завершению процесса <27>.

--------------------------------

<26> § 129 Положения Германии о несостоятельности (Insolvenzordnung).

<27> См.: Bork R. Einfahrung in das Insolvenzrecht. 4, neu bearb. Auflage. Tubingen, 2005. S. 110; Kohler J. Das Lehrbuch des Konkursrechts. Stuttgart, 1891. S. 216; Munchener Kommentar zum Anfechtungsgesetz (Gesetz uber die Anfechtung von Rechtshandlungen eines Schuldners ausserhalb des Insolvenzverfahrens (Anfechtungsgesetz - AnfG)). Munchen, 2012. S. 33; BHG Urt. IX ZR 211/02 v. 10.02.2005 § 36. URL: https://lexetius.com/2005,204. На возможность опровержения процессуальных действий и бездействия должника обращается внимание и в российской литературе, см.: Шишмарева Т.П. Недействительность сделок и действий в процедурах несостоятельности в России и Германии. М., 2018. С. 29.

 

Объяснить такой широкий предмет оспаривания позволяет, например, деликтная теория Паулианова иска: вред кредиторам может быть причинен не только сделкой, но и иным поведением должника, в том числе его процессуальным бездействием <28>.

--------------------------------

<28> Деликтная природа кредиторского оспаривания приведена в качестве примера теории, которая может объяснить широкое понимание предмета оспаривания. Ведущие специалисты в области кредиторского оспаривания придерживаются разных теорий. Например, А.Х. Гольмстен считает более обоснованной теорию исполнительной силы судебного решения. В российском праве деликтная теория оспаривания сделок в банкротстве воплощена, в частности, в п. 2, 2.1, 2.2 Постановления Пленума ВАС РФ от 06.06.2014 N 36 "О некоторых вопросах, связанных с ведением кредитными организациями банковских счетов лиц, находящихся в процедурах банкротства". Одним из сторонников деликтной теории оспаривания является О.Р. Зайцев, который обосновывает ее на лекциях, конференциях и иных публичных мероприятиях. Однако анализ теорий кредиторского оспаривания не входит в предмет настоящей работы.

 

Выход теории Паулианова иска за пределы оспаривания сделок предполагает необходимость уточнения сложившегося наименования концепции и формулирования единой теории "Паулианова опровержения" действий должника, совершенных в ущерб кредиторам.

Из концепции единства учения об опровержении материальных и процессуальных юридических фактов следует, что условия применения института будут во всех случаях одинаковыми <29>. К опровержению процессуальных юридических фактов должны быть применимы все выработанные в доктрине предпосылки оспаривания (объективная сторона в виде причинения вреда кредиторам, а также субъективные намерения должника и его "контрагента" по материальному или процессуальному взаимодействию) <30>. Применение состава "Паулианова опровержения" к процессуальным действиям должника означает, что опровержение, например, незаявления должником об истечении давности будет эффективным только тогда, когда доказано не только причинение вреда кредиторам, но и знание оппонента должника о его объективной несостоятельности.

--------------------------------

<29> Интересно, что А.В. Егоров при описании общепроцессуального порядка обжалования судебных актов кредиторами предлагал определять предельный срок на обжалование как срок на оспаривание сделок, совершенных в ущерб кредиторам, по главе III.1 Закона о банкротстве. Эту позицию можно считать шагом к признанию теории общности опровержения сделок и процессуальных юридических фактов, см.: Егоров А.В. Дело "Открытое акционерное общество "СЭБ-банк" (конкурсный кредитор) о пересмотре судебного акта, принятого по спору между обществом с ограниченной ответственностью "Промтранс" и обществом с ограниченной ответственностью "Фаэтон-Аэро" (комментарий к Постановлению Президиума от 8 июня 2010 г. N 2751/10) // Правовые позиции Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации: избранные постановления за 2010 год с комментариями / Под ред. А.А. Иванова. М., 2015. С. 115.

<30> Описание всех условий применения Паулианова иска не является предметом настоящего исследования. Оснований для отступления от выработанных в доктрине условий применения иска в работе не установлено. О таких условиях подробнее см.: Коциоль Х. Основы и спорные вопросы оспаривания действий должника, совершенных во вред его кредиторам (начало) // Вестник гражданского права. 2017. N 3 С. 224 - 239; Гольмстен А.Х. Указ. соч. С. 61 - 169; Морандьер Ж. Гражданское право Франции. Т. 3. С. 507 - 509; Зайцев О.Р. Оспаривание сделок при банкротстве: о некоторых новеллах Закона N 73-ФЗ // Несостоятельность (банкротство): Научно-практический комментарий новелл законодательства и практики его применения / Под ред. В.В. Витрянского. М., 2010. С. 86 - 118.

 

В контексте единого учения о действиях должника, причиняющих вред кредиторам, особое значение имеет сложившаяся для сделок дифференциация моделей их опровержения на конкурсное и внеконкурсное оспаривание. Данная вариативность моделей должна быть экстраполирована на опровержение процессуальных действий должника. Процессуальные юридические факты, так же как и сделки, могут быть опровергнуты как в рамках возбужденного дела о банкротстве (конкурсное опровержение), так и вне его (внеконкурсное опровержение), если совершенное должником процессуальное действие причиняет вред кредиторам. Если опровержение процессуальных действий должника происходит после возбуждения дела о банкротстве, то к такому опровержению должен быть применим нормативный материал главы III.1 Закона о банкротстве в части условий оспаривания и распределения бремени доказывания.

Объединение действий разной правовой природы под единой теорией неслучайно потребовало выведения наименования теории на новый уровень абстракции - от учения о Паулиановом иске к учению о "Паулиановом опровержении". Концепция Паулианова иска ставит вопрос о корректности названия учения в части намека на механику опровержения юридических фактов именно иском. Для опровержения сделок механика иска действительно является подходящей. Но можно ли опровергнуть иском процессуальное действие/бездействие? Либо для того, чтобы опровергнуть процессуальный юридический факт, необходимо обжаловать судебный акт?

 

6. Механизм опровержения процессуальных юридических фактов - выбор модели

 

Одинаковая "вредоспособность" материальных и процессуальных юридических фактов необязательно должна означать идентичность правового режима противостояния этому вреду со стороны кредиторов. Если вред кредиторам причинен сделкой, кредитор вправе ее опровергнуть с помощью предъявления иска или заявления возражения <31>. Однако опровержение процессуальных действий должника ставит вопрос об их связанности с апогеем процессуальной деятельности сторон - судебным актом и его законной силой.

--------------------------------

<31> Выбор конкретного способа опровержения сделки, причиняющей вред кредиторам (иском или возражением), связан с классическим вопросом квалификации такой сделки как оспоримой или ничтожной. Российское право сегодня демонстрирует пример парадоксального подхода, в соответствии с которым в деле о банкротстве сделки, причиняющие вред кредиторам, считаются оспоримыми (конкурсное оспаривание), а вне рамок дела о банкротстве опровержение таких сделок происходит на основе ст. 10 и 168 ГК РФ, т.е. по модели ничтожности.

 

Проблема неразрывной связи порочных процессуальных действий и принятых на их основе судебных актов предполагает необходимость отдельного анализа моделей опровержения процессуальных юридических фактов. Далее будут исследованы следующие модели опровержения процессуальных действий должника: 1) через обжалование судебных актов; 2) через пересмотр судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам; 3) путем предъявления иска об опровержении процессуального действия; 4) через возражение в процедуре установления требований кредиторов.

 

6.1. Опровержение процессуальных действий через обжалование судебных актов

 

Особенностью таких юридических фактов, как процессуальные действия сторон процесса, является невозможность их изолированного существования и восприятия вне судебного акта.

Как указывает Е.В. Васьковский, порочным может быть как материальное, так и процессуальное волеизъявление (ученый называет его процессуальной сделкой). Однако если материальное волеизъявление можно оспорить иском, то опровержение процессуальных волеизъявлений возможно только через отмену судебного акта. Причиной этому служит то, что процессуальные волеизъявления практически никогда не влекут правовых последствий непосредственно. Любое действие сторон подлежит оценке судом и повлечет правовые последствия только в соответствии с этой оценкой <32>. Например, должник мог сослаться на истечение давности, но не подтвердить это доказательствами. Такая недостаточная процессуальная активность привела к тому, что суд посчитал давность неистекшей. Более того, опровержение конкретного процессуального действия подтачивает законность всего судебного акта как результата совокупности процессуальных действий сторон. Процессуальные действия/бездействие сливаются с тем итоговым актом, который был вынесен на их основе, - с судебным решением.

--------------------------------

<32> См.: Васьковский Е.В. Курс гражданского процесса. Субъекты и объекты процесса, процессуальные отношения и действия. Т. 1. М., 1913. С. 659 - 664.

 

В классическом римском праве, от которого ведет свое начало учение о Паулиановом иске, именно иск был универсальным средством опровержения юридических фактов любой правовой природы. Системы инстанционного обжалования судебных актов римское право не знало, функционал современного института обжалования заменяла система исков <33>. Однако сегодня судебные акты имеют специальный порядок опровержения - путем подачи жалобы на решение.

--------------------------------

<33> См.: Дождев Д.В. Римское частное право. М., 1996. С. 214, 217.

 

В рассматриваемом подходе при единстве условий опровержения материальных и процессуальных юридических фактов порядок их опровержения расходится. Общая доктрина, которую можно назвать "Паулианово опровержение", разделяется на два механизма: Паулианов иск (для сделок) и Паулианова жалоба (для судебных решений). Именно такая Паулианова жалоба кредитора и сформировалась в российской практике, последовательно проводящей идею неразрывности порочного процессуального действия и итогового судебного акта. Созданную в российской практике систему обжалования судебных актов кредиторами мы неслучайно в предыдущей части исследования <34> охарактеризовали как институт кредиторского обжалования - прямой процессуальный аналог института кредиторского оспаривания (сделок должника) <35>.

--------------------------------

<34> См.: Жестовская Д.А. Указ. соч. С. 113 - 124.

<35> Показателен и подход французского права к оспариванию судебных актов. В данном правопорядке судебные решения, так же как и сделки, могут быть оспорены Паулиановым иском. Однако оспаривание судебных решений происходит в порядке общепроцессуального обжалования, а если точнее, в порядке обжалования судебного акта третьим лицом, не участвовавшим в деле (аналог ст. 42 АПК РФ). Основой для такого подхода послужила ст. 873 французского Кодекса гражданского судопроизводства, в соответствии с которой кредиторы супруга имеют право обжаловать решение о разделе имущества супругов как третьи лица.

 

Последовательное проведение концепции противопоставимости юридических фактов привело нас к тому решению, от которого российская доктрина старательно пытается уйти: добанкротные судебные решения кредиторам противопоставимы и должны ими опровергаться в общепроцессуальном порядке. Однако возвращение в исходную точку запускает новый круг рассуждений.

Нами уже было установлено, что система общепроцессуального обжалования имеет много существенных недостатков, один из которых состоит в потере кредиторами первой инстанции <36>. Особый порядок опровержения процессуальных юридических фактов ставит кредиторов в неравное положение. Если предметом опровержения является юридический факт материального права, то защита кредитора при подаче им иска начинается с первой инстанции. Но если интересы кредиторов оказались нарушены процессуальным юридическим фактом, то первую инстанцию кредитор всегда будет терять, поскольку механизм защиты инициируется только предъявлением жалобы в вышестоящий суд.

--------------------------------

<36> См. подробнее первую часть исследования (Жестовская Д.А. Указ. соч.).

 

Современная российская практика стоит на том, что мировые соглашения - процессуальные факты с наиболее сильным сделочным элементом - должны опровергаться в порядке общепроцессуального обжалования <37>. В отношении такого процессуального волеизъявления, как отказ от иска, Верховный Суд РФ указывает, что данное действие может быть оспорено по банкротным правилам с соблюдением процессуальной формы, предполагающей оспаривание сделки через обжалование судебного акта, которым эта сделка утверждена <38>.

--------------------------------

<37> См.: Постановление Пленума ВАС РФ от 22.06.2012 N 36 "О внесении изменений и дополнений в Постановление Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 N 63 "О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона "О несостоятельности" (банкротстве)"; п. 21 Постановления Пленума ВАС РФ от 18.07.2014 N 50 "О примирении сторон в арбитражном процессе".

<38> См.: Определение ВС РФ от 24.06.2021 N 305-ЭС21-1766(1,2).

 

Проводимая нами универсализация противопоставимости материальных и процессуальных юридических фактов и подчинение их единому учению о Паулиановом иске требуют сближения и порядка их опровержения.

 

6.2. Опровержение процессуальных действий через институт пересмотра судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам

 

Использование механизма пересмотра добанкротного судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам можно назвать компромиссным подходом к выбору модели опровержения порочных процессуальных действий должника. Этот подход следует заветам дореволюционного процессуалиста Е.В. Васьковского: нельзя подорвать основу судебного акта - процессуальную деятельность сторон - и оставить в силе сам судебный акт. В институте пересмотра законная сила судебного акта полностью аннулируется.

Наряду с соответствием классическому учению о законной силе судебного акта этот подход имеет еще одно достоинство - кредиторы не теряют первую инстанцию и никак не поражаются в доказательственных и иных процессуальных возможностях. При использовании кредиторами конструкции пересмотра добанкротный процесс как будто "переигрывается" заново, но в присутствии кредиторов, бдящих за добросовестностью должника и разумностью его процессуальной позиции.

Законопроектная деятельность в части проблемы включения в реестр требований, подтвержденных судебным актом, сегодня останавливается именно на этом компромиссном подходе. И законопроект о реформировании института установления требований 2018 г. <39>, и масштабный законопроект Минэкономразвития России <40> закрепляют право кредиторов подать заявление о пересмотре добанкротного судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам.

--------------------------------

<39> Законопроект N 598603-7 "О внесении изменений в Федеральный закон "О несостоятельности (банкротстве)". Дата внесения в Государственную Думу РФ: 30.11.2018.

<40> Законопроект N 1172553-7 "О внесении изменений в Федеральный закон "О несостоятельности (банкротстве)". Дата внесения в Государственную Думу РФ: 17.05.2021.

 

Вместе с тем использование классической конструкции пересмотра судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам не устраняет все недостатки модели общепроцессуального обжалования. Нерешенной проблемой остается рассредоточение банкротных споров по "непрофильным форумам" - арбитражным судам и судам общей юрисдикции, вынесшим пересматриваемое решение. Устранить этот недостаток позволила бы легализация банкротной подсудности заявления о пересмотре судебного акта, т.е. возможности подачи такого заявления в суд, рассматривающий дело о банкротстве.

Обоснованием изменения подсудности заявления о пересмотре выступает исходный тезис о единстве концепции "Паулианова опровержения" материальных и процессуальных действий должника. Банкротная подсудность исков об оспаривании сделок должника, причиняющих вред кредиторам, сегодня является устоявшимся подходом, закрепленным в российском Законе о банкротстве. Единство теории "Паулианова опровержения" может послужить доводом в пользу стягивания в банкротный процесс и заявлений о пересмотре судебного акта.

Доказательством наибольшей удовлетворительности банкротного форума для "Паулианова опровержения" материальных и процессуальных действий должника служит понимание банкротного процесса как в полной мере соответствующего потребностям защиты группового интереса. Как при оспаривании сделок должника, так и при пересмотре судебного акта на стороне истца (заявителя) фактически выступает группа лиц - кредиторы должника.

В Определении по делу ООО "ИркутскСтройЦентр" <41> Верховный Суд РФ прямо указал, что требование об оспаривании сделки должника по существу является групповым иском кредиторов. Как отметил Суд, при оспаривании сделки в деле о банкротстве материально-правовые интересы группы кредиторов несостоятельного лица противопоставляются интересам выгодоприобретателей по сделке. В силу единой концепции действий, причиняющих вред кредиторам, этот вывод напрямую применим и к опровержению процессуальных юридических фактов.

--------------------------------

<41> См.: Определение ВС РФ от 17.03.2021 N 302-ЭС20-19914.

 

Функциональная направленность банкротного процесса на защиту группового интереса является базисом для стечения механизмов опровержения как материальных, так и процессуальных действий должника именно в банкротный форум.

Если предлагаемые инициативы по законодательному закреплению права кредиторов на обращение к институту пересмотра будут дополнены указанием на банкротную подсудность таких заявлений, то введение данного механизма можно признать заслуживающим поддержки. Однако это не исключает необходимость поиска и анализа более совершенных и сбалансированных подходов.

Промежуточность и компромиссный характер конструкции пересмотра связаны с тем, что даже при реализации модели банкротной подсудности заявления о пересмотре этот механизм имеет такую процессуальную настройку, которая может препятствовать полноценной защите интересов кредиторов.

Обращение к классической конструкции пересмотра судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам предполагает прохождение заявителем двухступенчатого фильтра. Первой ступенью является проверка заявления о пересмотре на предмет явной необоснованности, а на второй ступени суд оценивает доводы заявителя на предмет того, могут ли они повлечь иное решение. Такая механика института пересмотра направлена на то, чтобы опровержение законной силы судебного акта с его помощью происходило только в исключительных случаях. Принципиальный отказ от восприятия механизма пересмотра как ординарного инструмента обжалования следует также из его традиционной доктринальной трактовки как института экстраординарного пересмотра <42>.

--------------------------------

<42> См.: Ахмедов С.М. Производство по пересмотру судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам в системе пересмотра судебных актов в арбитражном процессе: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2008. С. 3; Жилин Г.А. К вопросу о правовой природе пересмотра судебных постановлений по вновь открывшимся или новым обстоятельствам // Закон. 2014. N 7. С. 105. Характеристика процедуры пересмотра как экстраординарной поддерживается в судебной практике, см., напр.: Постановление АС Московского округа от 29.10.2019 по делу N А41-45041/2014 (пересмотр дела по вновь открывшимся обстоятельствам является экстраординарной процедурой, применение которой в целях обеспечения принципа стабильности судебных решений допустимо только в исключительных случаях в целях защиты права лица, ссылающегося на вновь открывшиеся обстоятельства, и не должно нарушать баланса интересов сторон, основанного на этих актах).

 

Можно предположить, что порядок применения института пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам будет нюансирован в случаях его использования в целях "Паулианова опровержения". Однако риск применения этого института в его сложившейся ограничительной интерпретации также нельзя исключать.

Неизбежным процессуальным следствием обращения к механизму пересмотра является локализация правоприменительной деятельности в самостоятельном деле о пересмотре судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам. В рамках такого подхода кредиторы не смогут оперативно воспрепятствовать включению в реестр требования, подтвержденного судебным актом, путем заявления возражения в процедуре установления этого требования. Если механизм "Паулианова оспаривания" сделок может быть использован как через возражение, так и путем предъявления иска <43>, то "Паулианов пересмотр" всегда будет требовать инициации отдельной процедуры.

--------------------------------

<43> Возможность возражения против требования в процедуре включения его в реестр закреплена в абз. 4 п. 4 Постановления N 63 (ред. от 30.07.2013). Возражение о ничтожности допускается со ссылкой на ст. 10 и 168 ГК РФ. Однако следует отметить, что в российском праве сложился парадокс двойного нормативного основания единого института Паулианова иска - ст. 61.2 и 61.3 Закона о банкротстве (конкурсное оспаривание) и ст. 10 и 168 ГК РФ (внеконкурсное оспаривание). См. подробнее п. 6.4 настоящей работы.

 

На данном этапе уместно провести аналогию российского института пересмотра судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам с германским механизмом защиты интересов кредиторов. Согласно германскому подходу в случае, если кредитор подает заявление о включении в реестр требования, подтвержденного судебным актом, иные кредиторы вправе подать иск о признании требования необоснованным <44>. И российский механизм пересмотра, и германская исковая форма защиты позволяют заинтересованным субъектам вступить в полноценное состязательное противоборство начиная с первой инстанции, что свидетельствует о функциональной близости сравниваемых институтов. Однако проводимая аналогия предложена не только для иллюстрации схожести функций институтов, но и для выявления их единого существа.

--------------------------------

<44> § 179 - 180 Положения Германии о несостоятельности (Insolvenzordnung); Hamburger Kommentar zum Insolvenzrecht / Hrsg. von Dr. A. Schmidt. § 179. Rn. 31. Hamburg, 2017. S. 1819 - 1832 (автор - A. Herchen). Иск о признании требования необоснованным предъявляется не в дело о банкротстве, однако для этого вида исков установлена специальная подсудность - по месту рассмотрения дела о банкротстве. Указанное правило подсудности означает, что дело подлежит рассмотрению в том же суде (что и дело о банкротстве), но другим составом судей.

 

Выдвинем гипотезу, согласно которой существо процедуры пересмотра судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам представляет собой иск об опровержении судебного решения. Для проверки этого предположения следует обратиться к видам обстоятельств, которые процессуальные кодексы квалифицируют как вновь открывшиеся.

Первым примером вновь открывшегося обстоятельства является фальсификация одной из сторон доказательств по делу <45>. Такое поведение участника процесса представляет собой прямой обман суда и своего процессуального оппонента <46>. Через этот вид вновь открывшегося обстоятельства институт пересмотра предстает как инструмент опровержения юридического факта (судебного акта), совершенного под влиянием обмана. Порок воли юрисдикционной власти в случае ложной доказательственной базы является настолько существенным, что результат правоприменительной деятельности должен быть пересмотрен. Аналогичный механизм опровержения юридических фактов мы видим и в материальном праве - это институт оспаривания сделок, совершенных под влиянием обмана (ст. 179 ГК РФ).

--------------------------------

<45> См.: п. 2 ч. 2 ст. 311 АПК РФ; п. 2 ч. 3 ст. 392 ГПК РФ.

<46> Следует отметить, что обман суда возможен не только активными действиями, т.е. прямой фальсификацией доказательств, но и пассивными действиями, например сокрытием доказательств, что также признается в практике Верховного Суда РФ вновь открывшимся обстоятельством, см.: Определение ВС РФ от 11.03.2021 N 306-ЭС20-16785(1,2).

 

Следующим, более общим видом вновь открывшихся обстоятельств являются существенные для дела обстоятельства, которые не были и не могли быть известны заявителю и суду <47>. Принятие судом решения в условиях неосведомленности об определенных обстоятельствах означает совершение акта правоприменения под влиянием заблуждения. Требование закона к существенности не учтенного судом обстоятельства показывает явное сходство механизма пересмотра с институтом оспаривания сделок под влиянием заблуждения (ст. 178 ГК РФ).

--------------------------------

<47> См.: п. 1 ч. 2 ст. 311 АПК РФ; п. 1 ч. 3 ст. 392 ГПК РФ; п. 9 Постановления Пленума ВС РФ от 11.12.2012 N 31 "О применении норм Гражданского процессуального кодекса РФ при рассмотрении судами заявлений, представлений о пересмотре по вновь открывшимся или новым обстоятельствам вступивших в законную силу судебных постановлений".

 

В институте пересмотра существенность не учтенного судом обстоятельства оценивается через критерий возможности принятия иного решения, если бы данное обстоятельство было суду известно <48>. Практически идентичную гипотезу имеет ст. 178 ГК РФ, в соответствии с которой для оспаривания сделки заблуждение должно быть настолько существенным, что сторона, разумно и объективно оценивая ситуацию, не совершила бы сделку, если бы знала о действительном положении дел.

--------------------------------

<48> См.: п. 5 Постановления Пленума ВАС РФ от 30.06.2011 N 52 "О применении положений Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при пересмотре судебных актов по новым или вновь открывшимся обстоятельствам"; п. 8, 9 Постановления Пленума ВС РФ от 11.12.2012 N 31.

 

Яркой демонстрацией обоснованности аналогий института пересмотра с оспариванием сделок является Определение Верховного Суда РФ по делу "Аквамак-Процессинг" <49>. В этом деле встал вопрос о возможности и порядке опровержения мирового соглашения, совершенного под влиянием заблуждения одной из сторон процесса. Верховный Суд посчитал, что опровержение такого мирового соглашения должно происходить через институт пересмотра судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам. Требование к применению института пересмотра Верховный Суд РФ устанавливает и для заключения мирового соглашения с нарушением законодательства о крупных сделках и сделках с заинтересованностью, что свидетельствует о наделении заявления о пересмотре функцией аналога иска об оспаривании сделки <50>. В процедуре пересмотра, согласно позиции Верховного Суда, опровергаются такие процессуальные действия, как признание иска и отказ от иска, содержащие признаки крупной сделки или сделки с заинтересованностью <51>.

--------------------------------

<49> См.: Определение ВС РФ от 14.09.2015 N 309-ЭС15-3840.

<50> См.: абз. 3 подп. 3 п. 10 Постановления Пленума ВАС РФ от 16.05.2014 N 28 (ред. от 26.06.2018) "О некоторых вопросах, связанных с оспариванием крупных сделок и сделок с заинтересованностью".

<51> Там же. Абзац 4.

 

Последовательно наблюдаемое сходство оснований пересмотра судебного акта с основаниями оспаривания сделок позволяет констатировать, что заявление о пересмотре фактически представляет собой специальную процессуальную форму иска об опровержении судебного акта. Заявление о пересмотре может сущностно содержать в себе иск об опровержении судебного акта, принятого (1) под влиянием обмана; (2) под влиянием заблуждения; (3) с нарушением законодательства о крупных сделках; (4) в результате процессуальных действий, причиняющих вред кредиторам ("Паулианово опровержение"). Не исключено использование института пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам и в связи с иными пороками судебного акта, близкими к порокам сделок, являющимся основанием для их оспаривания <52>.

--------------------------------

<52> Возможность опровержения судебных актов в связи с пороком воли суда свидетельствует о том, что процессуальная коммуникация имеет элементы сделочной частноправовой природы. Принятие судом решения представляет собой одностороннее волевое действие, фингирующее волеизъявления участников процесса и тем самым приводящее к судебному установлению или преобразованию материально-правовой реальности. Такое объяснение судебной деятельности соответствует опорным представлениям римской юриспруденции о природе и функциях суда: "Решение судьи (sententia, суждение) - это постановление частного лица, которое получало обязательную силу на основании соглашения сторон и iussum iudicandi магистрата" (Дождев Д.В. Указ. соч. С. 215). Интересны также рассуждения дореволюционных процессуалистов о природе процессуальной деятельности. Например, Е.В. Васьковский отмечает, что волеизъявления суда могут страдать такими же пороками, что и сделки частных лиц, см.: Васьковский Е.В. Указ. соч. С. 649. Изящную аналогию процессуальных правоотношений с гражданско-правовыми проводит Т.М. Яблочков. Ученый отмечает, что в момент возбуждения процесса между тяжущимися и между каждым из тяжущихся и судом возникает процессуальное iuris vinculum, имеющее все признаки связанности сторон частного правоотношения (частноправового iuris vinculum), см.: Яблочков Т.М. Учебник русского гражданского судопроизводства. Ярославль, 1912. С. 10.

 

Выявление искового существа института пересмотра позволяет встать на путь выстраивания единой модели иска о "Паулиановом опровержении" материальных и процессуальных юридических фактов.

Последним шагом на пути к концепции единого иска о "Паулиановом опровержении" выступает решение вопроса о том, можно ли безболезненно отказаться от процессуальной оболочки института пересмотра и получить чистый иск против законной силы судебного решения. Ответ на него требует анализа функций процессуальной формы пересмотра судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам.

Центральной функцией процессуальной формы института пересмотра является отмена судебного акта: суд не только констатирует порочность судебного решения, но и полностью аннулирует его законную силу <53>. Отмененный судебный акт утрачивает все свои правовые эффекты - как обязательность для сторон, так и противопоставимость для третьих лиц - и ни при каких обстоятельствах не может быть приведен в исполнение.

--------------------------------

<53> См.: ч. 1, 2 ст. 317 АПК РФ; ч. 1, 3 ст. 397 ГПК РФ; Терехова Л.А. Новые и вновь открывшиеся обстоятельства в гражданском и административном судопроизводстве: Монография. М., 2017.

 

В исковой правоприменительной процедуре об опровержении судебного решения в рамках существующих процессуальных настроек отсутствует стадия его отмены, что означает сохранение законной силы данного акта для участников порочного процесса.

Однако при отсутствии необходимости полного аннулирования судебного решения обращение к институту пересмотра акта по вновь открывшимся обстоятельствам может быть излишним. В концепции "Паулианова опровержения" потребность полного аннулирования юридического факта, действительно, отсутствует. Принцип относительности "Паулианова опровержения" позволяет лишить юридический факт правового эффекта только для одного субъекта - конкурсной массы. Для непосредственных участников правовой коммуникации, породившей этот юридический факт (должника и его контрагента или процессуального оппонента), правовой эффект такого факта остается непоколебимо действующим.

Предопределяемая принципом относительности цель частичного аннулирования судебного акта позволяет отказаться от процессуальной формы его пересмотра и прийти к искомой модели чистого иска против судебного решения. Предъявление кредиторами данного иска может привести к лишению судебного акта законной и исполнительной силы только по отношению к конкурсной массе, но не к участникам процесса.

Обоснование искового характера опровержения судебных актов наряду с классическим подходом об исковом оспаривании сделок должника формирует все предпосылки для единого иска о "Паулиановом опровержении" материальных и процессуальных юридических фактов. Далее проанализируем принцип относительного оспаривания и концепцию единого иска о "Паулиановом опровержении" более подробно.

 

6.3. "Паулианово опровержение" процессуальных действий в форме иска и теория относительного эффекта оспаривания

 

Тезисом, породившим рассуждения о порядке опровержения процессуальных действий должника, стал вывод о том, что все юридические факты являются абсолютно противопоставимыми. Если юридический факт существует для сторон, создавших этот факт, то мириться с его существованием вынуждены и третьи лица. Например, если абсолютно противопоставимой является заключенная сделка, то такой же эффект имеет и признание ее недействительной. Однако в области материальных юридических фактов правовая наука и практика вырабатывали исключения из этого правила. Противопоставимость юридического факта может быть ограничена в случаях, когда интересам частных лиц в большей степени отвечает задвоение материально-правовой реальности - ее существование для одних субъектов и несуществование для других.

Примером такого задвоения является теория относительной недействительности сделки, согласно которой сделка может для одних лиц считаться недействительной, а для других - действительной.

Применение теории относительной недействительности к Паулианову иску последовательно обосновал в своей работе Х. Коциоль. Австрийский ученый доказывал, что сделка должна признаваться недействительной только в той мере, в какой это необходимо для гарантии защиты интересов кредиторов. Подходу об абсолютной недействительности сделки автор противопоставлял отстаиваемую им теорию гарантирующей интересы кредиторов недействительности <54>. Оспаривание кредиторами обязательственной сделки приводит к тому, что для кредиторов этой обязательственной связи больше не существует, но для сторон сделки она продолжает действовать <55>. Иное приводило бы к тому, что правовой эффект недействительности шел бы дальше своей цели - защиты интересов кредиторов.

--------------------------------

<54> См.: Коциоль Х. Основы и спорные вопросы оспаривания действий должника, совершенных во вред его кредиторам (начало). С. 261 - 267.

<55> Теория относительной недействительности применима и к исполненным сделкам должника, и к неисполненным. Относительно недействительной может быть и распорядительная сделка должника, и обязательственная. Относительная недействительность распорядительной сделки означает, что распорядительный эффект считается действительным для всех, кроме кредиторов должника. Применение теории относительной недействительности к обязательственной сделке означает, что для кредиторов этой обязательственной связи не существует, в то время как стороны продолжают считаться связанными сделкой. По проблеме относительности распорядительного эффекта см.: Солидоро Маруотти Л. "Абсолютная" и "относительная" собственность в европейской правовой истории // Древнее право. Ivs antiqvvm. 2004. N 2. С. 7 - 50.

 

Более того, подход абсолютной недействительности мог приводить к получению сторонами сделки необоснованного преимущества. Если обе стороны недобросовестно совершают сделку в ущерб кредиторам, то выявление этой недобросовестности и оспаривание сделки означало бы не только защиту интересов кредиторов, но и освобождение сторон сделки от обязательств друг перед другом. С тем, что оспаривание сделок, совершенных в ущерб кредиторам, происходит по модели относительной недействительности, соглашаются также А.Х. Гольмстен <56>, В.Г. Федоров <57>, Д.М. Генкин <58>, Ж. Морандьер <59>.

--------------------------------

<56> См.: Гольмстен А.Х. Указ. соч. С. 57 - 58.

<57> См.: Федоров В.Г. Право опровержения действий, совершенных должником в ущерб кредиторов. СПб., 1913. С. 26.

<58> См.: Генкин Д.М. Указ. соч. С. 200.

<59> См.: Морандьер Ж. Гражданское право Франции. Т. 2 / Пер. Е.А. Флейшиц. М., 1961. С. 507, 513 - 514.

 

Общегражданской предпосылкой применения теории относительной недействительности к Паулианову иску является то, что сделка оспаривается в интересах третьих лиц - кредиторов. Как отмечает Д.М. Генкин, относительная недействительность всегда связана с оспариванием сделки третьим лицом, но не стороной сделки. Если сделку оспаривает ее сторона, то разрушается сама основа сделки, что ведет к ее полной недействительности <60>.

--------------------------------

<60> См.: Генкин Д.М. Указ. соч. С. 201 - 202.

 

Другим классическим составом недействительности в интересах третьего лица в российском праве являются сделки, совершенные без необходимого в силу закона согласия третьего лица (ст. 173.1 ГК РФ). Данный состав характеризуется комментаторами как пример проявления теории относительной недействительности <61>. Авторы отмечают, что формула относительной недействительности для этого состава прописана в самой норме <62>. Согласно п. 1 ст. 173.1 ГК РФ из закона может следовать, что сделка, совершенная без согласия, "не влечет правовых последствий для лица, управомоченного давать согласие". Для такого третьего лица сделка не производит правового эффекта и не может быть ему противопоставлена, но стороны сделки остаются связанными возникшими из нее обязательствами.

--------------------------------

<61> См.: Сделки, представительство, исковая давность: Постатейный комментарий к статьям 153 - 208 Гражданского кодекса Российской Федерации / Отв. ред. А.Г. Карапетов. М., 2018. С. 604 (автор комментария к ст. 173.1 - А.А. Громов).

<62> См.: Там же. См. также: Воробьева Е.А. Оспоримость сделки как одно из юридических последствий совершения сделки без установленного законом согласия // Вестник арбитражной практики. 2016. N 6. С. 12.

 

Применение теории относительной недействительности к опровержению процессуальных юридических фактов позволит отказаться от механизма пересмотра судебных актов и выработать единую модель опровержения действий должника, совершенных во вред кредиторам. Опровержение судебного акта в банкротстве должно иметь следующий правовой эффект: судебный акт отменяется (признается недействительным) только для кредиторов, но для участников процесса (истца и ответчика) он остается действующим. Для защиты интересов кредиторов полное "убийство" законной силы судебного акта не требуется, а значит, излишней становится и использование процедур, полностью отменяющих судебный акт, - процедур общепроцессуального обжалования и пересмотра <63>.

--------------------------------

<63> Следует, однако, отметить, что реализация концепции "Паулианова опровержения" процессуальных действий вне процедуры банкротства (внеконкурсное опровержение) предположительно потребует обращения к механизмам обжалования или пересмотра судебного акта. При опровержении процессуального действия иском лишение судебного акта законной силы по отношению к истцу-кредитору не обеспечит полной защиты интересов кредитора, поскольку не заблокирует возможность исполнения судебного акта через механизмы исполнительного производства. В деле о банкротстве же полномочие по исполнению судебного акта переходит банкротному суду. Блокировка исполнительной силы судебного акта по инициативе кредитора банкротным судом не позволит привести решение в исполнение ни в деле о банкротстве, ни вне его.

 

Если судебный акт достаточно лишить силы только для кредиторов, то такого эффекта можно достичь в правоприменительной процедуре его оспаривания в рамках дела о банкротстве. При таком оспаривании законная сила судебного акта исчерпывается только для кредиторов. Для сторон процесса (истца и ответчика) судебное решение продолжает действовать. Связанность участников процесса судебным актом означает, что выход должника из банкротства, например, в связи с восстановлением его платежеспособности, позволяет истцу потребовать исполнения судебного решения (которое в банкротстве было оспорено).

Сохранение судебного акта в силе для сторон процесса позволяет в целях оспаривания разорвать судебный акт и процессуальное действие/бездействие, причинившее кредиторам вред. Кредиторам достаточно оспорить конкретное процессуальное бездействие, которое привело к причинению им ущерба, например незаявление должником о давности в добанкротном судебном процессе. Если кредиторы докажут все объективные (причинение вреда) и субъективные (намерения сторон) условия оспаривания бездействия должника, то эффектом такого оспаривания становится фикция совершения действия - заявления о давности. То есть если кредиторы докажут, что любой разумный должник в процессе заявил бы о давности, то для целей банкротства заявление о давности по этому требованию считается осуществленным. Фингирование заявления о давности происходит только по отношению к конкурсной массе. Для сторон процесса все процессуальные действия и их результаты, выраженные в судебном акте, остаются непоколебимыми.

Применение теории относительной недействительности к процессуальным действиям должника позволяет сформулировать следующий порядок их опровержения: процессуальные действия/бездействие опровергаются в банкротстве иском об оспаривании, общепроцессуальное обжалование судебного акта не требуется.

 

6.4. Опровержение процессуальных действий через возражение в процедуре установления требования

 

Конструирование единого института "Паулианова опровержения" нельзя считать завершенным до анализа процессуальных средств постановки этого вопроса перед судом.

Легализация исковой формы опровержения процессуальных действий должника не объясняет, можно ли внести данный вопрос в предмет судебной деятельности возражением, подаваемым в процедуре включения требования в реестр. Определение способов постановки перед судом вопроса о действительности процессуального действия должника может быть продолжено по методу использования доктринальных наработок, посвященных "Паулианову опровержению" материальных действий должника.

Материально-правовая стадия вопроса о дихотомии "иск - возражение" адресует нас к классическому для отечественного права делению сделок на оспоримые (опровергаемые только иском) и ничтожные (опровергаемые как иском, так и возражением). Однако применение этой классификации к сделкам, причиняющим вред кредиторам, влечет традиционные для российского права затруднения.

Возрождение единого института кредиторского оспаривания ("Паулианова опровержения") сделок в российском праве началось с законодательного закрепления возможности такого оспаривания в деле о банкротстве должника (конкурсное оспаривание). ВАС РФ квалифицировал банкротные составы недействительности как основания оспоримости сделок <64>.

--------------------------------

<64> См.: абз. 1 п. 4 Постановления N 63 (ред. от 30.07.2013). Квалификация сделок, причиняющих вред кредиторам и опровергаемых в рамках дела о банкротстве как оспоримых, также следует из Постановления Пленума ВАС РФ от 30.04.2009 N 32 "О некоторых вопросах, связанных с оспариванием сделок по основаниям, предусмотренным Федеральным законом "О несостоятельности (банкротстве)" и информационного письма Президиума ВАС РФ от 14.04.2009 N 128 "Обзор практики рассмотрения арбитражными судами споров, связанных с оспариванием сделок по основаниям, предусмотренным Федеральным законом "О несостоятельности (банкротстве)".

 

Однако через практику Верховного Суда РФ в российском праве была легализована концепция внеконкурсного оспаривания сделок должника, т.е. их опровержения вне дела о банкротстве <65>. За неимением кодифицированного состава недействительности сделок, причиняющих вред кредиторам, нормативной опорой внеконкурсного оспаривания стали ст. 10 и 168 ГК РФ, стабильно воспринимаемые практикой как основание ничтожности сделки <66>. Эта историческая случайность породила исключительно отечественный теоретический парадокс "ничтожности, переходящей в оспоримость" <67>.

--------------------------------

<65> См.: Определения ВС РФ от 24.11.2020 N 4-КГ20-43-К1, от 13.10.2020 N 49-КГ20-15-К6, от 26.11.2019 N 42-КГ19-4, от 28.05.2019 N 78-КГ19-4, от 27.11.2018 N 78-КГ18-53, от 13.06.2017 N 301-ЭС16-20128, от 18.04.2017 N 77-КГ17-7, от 28.02.2017 N 32-КГ16-30, от 20.09.2016 N 49-КГ16-18, от 09.08.2016 N 21-КГ16-6, от 14.06.2016 N 52-КГ16-4, от 19.04.2016 N 83-КГ16-4, от 29.03.2016 N 5-КГ16-28, от 08.12.2015 N 5-КГ15-179 и N 34-КГ15-16, от 01.12.2015 N 4-КГ15-54. В разъяснениях ВАС РФ институт внеконкурсного оспаривания признается в п. 4 Постановления N 63. Возможность оспаривания сделок должника, причиняющих вред кредиторам, при отсутствии дела о банкротстве также прямо закреплена в п. 8 Постановления Пленума от 24.12.2020 N 44 "О некоторых вопросах применения положений статьи 9.1 Федерального закона от 26 октября 2002 года N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)". Интересно отметить, что институт внеконкурсного оспаривания упоминается на уровне закона в переходных положениях Закона о банкротстве граждан (ч. 13 ст. 14 Федерального закона от 29.06.2015 N 154-ФЗ).

<66> См., напр.: п. 9, 10 информационного письма Президиума ВАС РФ от 25.11.2008 N 127 "Обзор практики применения арбитражными судами статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации"; Ширвиндт А.М. Дело "Фонд имущества профсоюзов Москвы и Кардиологический санаторный центр "Переделкино" против общества "Диамант групп" о признании сделки недействительной" (Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 20 мая 2008 г. N 15756/07) // Правовые позиции Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации: избранные постановления за 2008 год с комментариями / Под ред. А.А. Иванова. М., 2012.

<67> Основные положения гражданского права: Постатейный комментарий к статьям 1 - 16.1 Гражданского кодекса Российской Федерации [Электронное издание. Редакция 1.0] / Отв. ред. А.Г. Карапетов. М., 2020. С. 829 - 830 (автор комментария к ст. 10 - А.Г. Карапетов).

 

Приобретение сделкой свойств оспоримости в деле о банкротстве должно было последовательно приводить к тому, что опровергнуть сделку, причиняющую вред кредиторам, после возбуждения дела можно только иском. Однако в таком случае кредиторы лишались средств оперативного реагирования на заявления о включении в реестр требований, основанных на порочных сделках. В целях защиты интересов кредиторов ВАС РФ предоставил им право на возражение против требования, включаемого в реестр, на основании ст. 10 и 168 ГК РФ <68>.

--------------------------------

<68> См.: абз. 4 п. 4 Постановления N 63 (ред. от 30.01.2013).

 

Несмотря на то что право кредиторов на "Паулианово возражение" имеет в российском праве тернистый путь, наделение кредиторов данным процессуальным средством защиты сегодня является характеристикой отечественного правопорядка <69>. Концепция единства "Паулианова опровержения" служит основанием для использования модели возражений в целях оспаривания процессуальных действий должника при включении в реестр требования, подтвержденного судебным актом.

--------------------------------

<69> По нашему мнению, закрепление права кредиторов на возражения о недействительности сделок в процедуре включения в реестр свидетельствует о склонении российского правопорядка к модели ничтожности сделок, причиняющих вред кредиторам. Однако вопрос о правовой квалификации данных сделок следует признать заслуживающим отдельного исследования.

 

Возможность опровержения процессуального действия возражением, заявляемым в процедуре установления требования, позволяет обеспечить оперативность защиты интересов кредиторов. В концепции относительности "Паулианова опровержения" возражение кредитора о порочности процессуального действия должника обеспечит блокировку законной и исполнительной силы судебного акта только по отношению к конкурсной массе. Наполнение концепции "Паулианова опровержения" различными средствами защиты - и Паулиановым иском, и "Паулиановым возражением" - позволяет оставить наименование учения именно на таком уровне абстракции, несмотря на обоснование концепции единого иска об опровержении сделок и процессуальных действий должника.

Выбор кредиторами конкретного средства защиты из арсенала, заложенного в концепцию "Паулианова опровержения", предопределяется обстоятельствами реализации данного притязания. Для оперативного противодействия включению требования в реестр кредитор может заявить возражение об опровержении сделки или процессуального действия должника. В иных случаях кредиторам доступен иск об опровержении материального или процессуального юридического факта, подаваемого в деле о банкротстве <70>.

--------------------------------

<70> Если в российском праве полномочие по установлению требований будет передано арбитражным управляющим, то модель использования кредиторами средств защиты должна выглядеть следующим образом: если кредитор подает арбитражному управляющему заявление об установлении требования, подтвержденного судебным актом, то управляющий обязан включить его в реестр; в таком случае кредиторы вправе предъявить иск об опровержении процессуального действия в дело о банкротстве.

 

Если к включению в реестр заявляется требование, подтвержденное судебным актом, то кредиторы должны учитывать хронологический порядок выдвижения возражений. Юрисдикционное подтверждение требования означает, что кредиторам доступны только возражения о порочном ведении должником добанкротного процесса. Если кредиторы докажут, что процессуальная деятельность должника была направлена на создание негативного для конкурсной массы эффекта предрешения и велась в состоянии объективного банкротства должника, то судебный акт будет считаться эффективно опровергнутым.

Вследствие аннулирования эффекта предрешения все заинтересованные субъекты как бы возвращаются в опровергнутый процесс. Кредиторы получают возможность дозаявить как те возражения, которые упустил должник, так и те, что принадлежат исключительно кредиторам, - о совершении сделки в целях причинения вреда конкурсной массе. Если же процесс велся должником до возникновения признаков несостоятельности без намерения причинить вред кредиторам, то материально-правовые возражения остаются для кредиторов недоступными и требование должно подлежать включению в реестр.

Блокирование материальных возражений кредиторов до рассмотрения судом возражений о порочности процессуальной деятельности должника отличает рассматриваемую концепцию от модели, закрепленной в непринятом проекте Постановления N 35. Если проект признавал за кредиторами право на заявление любых возражений против требования, как будто судебного акта не существует, то выявленное свойство противопоставимости судебных решений формирует принцип очередности кредиторских возражений: сначала против судебного акта и только потом против требования.

Если перевести описанную теоретическую раскладку на конкретную процессуальную деятельность, сценарий образцового процесса по установлению требования, подтвержденного судебным актом, может быть описан следующим образом: кредитор подает заявление о включении его требования в реестр, в подтверждение обоснованности требования он предъявляет судебный акт о взыскании по нему долга; при отсутствии возражений других кредиторов требование включается в реестр без дополнительной проверки.

Если же кредиторы полагают, что действия участников добанкротного процесса причинили им вред, то они заявляют возражение против этого требования с обоснованием порочности процессуальных действий сторон процесса. Данное возражение будет представлять собой заявление об оспаривании процессуального действия, причинившего вред кредиторам. Кредиторы могут рассматривать процедуру предъявления ими возражений как запускающую правоприменительный цикл, во многом функционально идентичный существующей сейчас модели инстанционного обжалования судебных актов. Заявляя возражение против процессуальных действий должника, кредитор должен выполнить бремя доказывания объективных и субъективных признаков "Паулианова опровержения". Кредиторы также обладают правом на предъявление иска об опровержении процессуального действия в рамках дела о банкротстве.

Эффективное опровержение процессуального действия должника иском или возражением ведет к тому, что спорное требование больше не считается подтвержденным судебным актом и в отношении его можно заявлять иные возражения.

 

Заключение

 

Метод последовательного сравнения материальной и процессуальной правовой коммуникации позволил установить, что многие характеристики их правового эффекта являются тождественными. Если добанкротная правовая активность должника затрагивает интересы его кредиторов, то ее результаты могут быть обессилены на основе единой концепции "Паулианова опровержения" материальных и процессуальных действий должника. Обоснованием этого подхода послужили следующие основные ступени исследования.

1. Теория относительного действия судебных актов не должна пониматься как не допускающая какого-либо рефлекторного воздействия судебного решения на лиц, не участвующих в деле. Подход, предлагающий полное игнорирование судебного акта в процедуре включения требования в реестр, приводит к несбалансированным решениям. При таком подходе судебные акты обессиливаются самим фактом возбуждения дела о банкротстве. Интересы кредиторов получают безусловный приоритет над интересами участников процесса без какой-либо процедуры их взвешивания.

2. Процессуальные юридические факты с материально-правовым содержанием (например, мировые соглашения) противопоставимы кредиторам так же, как сделки. Выявить сделочные волеизъявления в процессуальных поведенческих актах позволяет доктрина материального значения процессуального поведения.

3. Чисто процессуальные юридические факты противопоставимы кредиторам так же, как и материальные юридические факты. Например, незаявление должником в процессе возражения о давности (или других возражений) может признаваться бездействием, причиняющим ущерб кредиторам.

4. Противопоставимость кредиторам материальных и процессуальных юридических фактов объясняется "правопреемственной" концепцией несостоятельности. В момент наступления объективного банкротства запускается процесс встраивания гражданско-правового сообщества кредиторов в систему правовых связей массы через замещение фигуры должника.

5. И сделки, и процессуальные действия/бездействие, причиняющие вред кредиторам, могут быть эффективно обессилены на основе единого учения о "Паулиановом опровержении". Как материальные, так и процессуальные юридические факты опровергаются при наличии единых объективных и субъективных признаков оспаривания, выработанных в доктрине Паулианова иска.

6. Процессуальные юридические факты могут быть опровергнуты через механизмы обжалования судебного акта (Паулианова жалоба) или его пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам ("Паулианов пересмотр"). Легализация права кредитора подать заявление о пересмотре судебного акта в дело о банкротстве позволяет сконструировать оптимальную модель защиты интересов кредиторов. Однако как обжалование, так и пересмотр по вновь открывшимся обстоятельствам влекут полную отмену судебного акта, необходимость которой в концепции "Паулианова опровержения" отсутствует.

7. Последовательное проведение теории относительного эффекта оспаривания позволяет отказаться от общепроцессуальной модели опровержения процессуальных юридических фактов. И сделку, и процессуальное действие/бездействие должника достаточно оспорить только по отношению к кредиторам. По отношению к сторонам сделки/процесса все юридические факты должны остаться действующими. В такой модели необходимость полной отмены судебного акта в порядке инстанционного обжалования или пересмотра отсутствует. Наиболее сбалансированным механизмом опровержения материальных и процессуальных юридических фактов является единый иск о "Паулиановом опровержении" действий/бездействия должника, совершенных в ущерб кредиторам. Правовым последствием применения этого иска является исчерпание правового эффекта сделки или судебного акта только по отношению к кредиторам несостоятельного должника. Как материальные, так и процессуальные действия должника могут быть опровергнуты кредиторами через заявление возражения в процедуре включения требования в реестр.

 

References

 

Akhmedov S.M. Review of Judicial Acts under Newly Discovered Circumstances in the System of Review of Judicial Acts in Arbitration Proceedings: Summary of a PhD Thesis in Law [Proizvodstvo po peresmotru sudebnykh aktov po vnov' otkryvshimsya obstoyatelstvam v sisteme peresmotra sudebnykh aktov v arbitrazhnom protsesse: Avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk]. Moscow, 2008. 27 p.

Arkhipov I.S. On the Issue of Challenging Court Settlement Agreement as a Preferential Transaction [K voprosu ob osparivanii mirovogo soglasheniya kak sdelki s predpochteniem]. The Herald of Economic Justice of the Russian Federation [Vestnik ekonomicheskogo pravosudiya Rossiiskoi Federatsii]. 2018. No. 9. P. 7 - 10.

Berlin A.Ya. Conclusion of Settlement Agreement under Influence of Substantial Error. Based on Judgment of the RF Supreme Court Chamber on Economic Disputes No. 309-ES15-3840, 14 September 2015 [Zaklyuchenie mirovogo soglasheniya pod vliyaniem suschestvennogo zabluzhdeniya. Na baze Opredeleniya Sudebnoi kollegii po ekonomicheskim sporam VS RF]. The Herald of Economic Justice of the Russian Federation [Vestnik ekonomicheskogo pravosudiya Rossiiskoi Federatsii]. 2017. No. 12. P. 174 - 191.

Bork R. Einfaehrung in das Insolvenzrecht. 4, neu bearb. Auflage. Tuebingen, Mohr Siebeck, 2005. 245 s.

Chichakyan R.A. Indirect Claims: A Comparative Legal Analysis of France, Italy and Russia [Kosvennye iski: sravnitel'no-pravovoi analiz Frantsii, Italii i Rossii]. Civil Law Review [Vestnik grazhdanskogo prava]. 2018. No. 5. P. 7 - 49.

Dozhdev D.V. Roman Private Law [Rimskoe chastnoe pravo]. Moscow: Norma - Infra-M, 1996. 704 p.

Egorov A.V. Case "Open Joint Stock Company "SEB-Bank" (Bankruptcy Creditor) on Revision of a Judicial Act Adopted in a Dispute between Limited Liability Company "Promtrans" and Limited Liability Company "Phaeton-Aero" (Commentary to the Ruling of the Presidium of 8 June 2010 No. 2751/10) [Delo "Otkrytoe aktsionernoe obschestvo "SEB-bank" (konkursnyi kreditor) o peresmotre sudebnogo akta, prinyatogo po sporu mezhdu obschestvom s ogranichennoi otvetstvennost'yu "Promtrans" i obschestvom s ogranichennoi otvetstvennost'yu "Faeton-Aero" (kommentariy k Postanovleniyu Prezidiuma ot 8 iyunya 2010 g. No. 2751/10)], in: Ivanov A.A., ed. Legal Positions of the Presidium of the Supreme Arbitrazh Court of the Russian Federation: Selected Rulings with Commentaries, Year 2010 [Pravovoye pozitsii Prezidiuma Vysshego Arbitrazhnogo Suda Rossiiskoi Federatsii: izbrannye postanovleniya za 2010 god s kommentariyami]. Moscow: Statut, 2015. P. 107 - 116.

Engert A., Feldman R., Huff P.L., McKenzie-Skene D.W. Twilight in the Zone of Insolvency: Fiduciary Duty and Creditors of Troubled Companies - Comparative & International Perspectives. J. Bus. & Tech. L. 2007. Vol. 1. P. 313 - 333.

Fedorov V.G. The Right to Rebut Actions Taken by the Debtor to the Detriment of Creditors [Pravo oproverzheniya deistviy, sovershennykh dolzhnikom v uscherb kreditorov]. Saint Petersburg: Tipografiya t-va "Obschestv. polza", 1913. 45 p.

Fedotov D.V. On How to Counteract the Inclusion of Fictitious Debts Confirmed by a Court Decision on the Creditor Claims Register [K voprosu o sposobakh protivodeistviya vklyucheniyu v reestr trebovaniy kreditorov fiktivnoi zadolzhennosti, podtverzhdennoi resheniem suda]. Russian Judge [Rossiiskiy sud'ya]. 2019. No. 2. P. 7 - 11.

Genkin D.M. Relative Invalidity of Transactions [Otnositelnaya nedeistvitelnost' sdelok]. Civil Law Review [Vestnik grazhdanskogo prava]. 2014. No. 4. P. 190 - 220.

Golmsten A.Ch. The Doctrine of a Creditor's Right to Rebut Legal Acts Performed by a Debtor to His Detriment, in Contemporary Legal Literature [Uchenie o prave kreditora oprovergat' yuridicheskie akty, sovershennye dolzhnikom v ego uscherb, v sovremennoi yuridicheskoi literature]. Moscow: Izdanie knig kom 2019. 264 p.

Karapetov A.G., ed. Basic Provisions of Civil Law: Article-by-Article Commentary on Articles 1 - 16.1 of the Civil Code of the Russian Federation [Osnovnye polozheniya grazhdanskogo prava: Postateyniy kommentariy k stat'yam 1 - 16.1 Grazhdanskogo kodeksa Rossiiskoi Federatsii]. Moscow: M-Logos, 2020. 1469 p.

Karapetov A.G., ed. Transactions, Representation, Limitation of Actions: An Article-by-Article Commentary to Articles 153 - 208 of the Civil Code of the Russian Federation [Sdelki, predstavitel'stvo, iskovaya davnost': Postateinyi kommentariy k st. 153 - 208 GK RF]. Moscow: M-Logos, 2018. 1264 p.

Kohler J. Das Lehrbuch des Konkursrechts. Stuttgart, Verlag von Ferdinand Enke, 1891.732 p.

Koziol H. Fundamentals and Controversial Issues of Challenging a Debtor's Actions to the Detriment of His Creditors (Beginning) [Osnovy i spornye voprosy osparivaniya deistviy dolzhnika, sovershennykh vo vred ego kreditoram (nachalo)]. Civil Law Review [Vestnik grazhdanskogo prava]. 2017. No. 3. P. 205 - 294.

Koziol H. Fundamentals and Controversial Issues of Challenging a Debtor's Actions to the Detriment of His Creditors (Final) [Osnovy i spornye voprosy osparivaniya deistviy dolzhnika, sovershennykh vo vred ego kreditoram (okonchanie)]. Civil Law Review [Vestnik grazhdanskogo prava]. 2017. No. 4. P. 199 - 261.

Miftakhutdinov R.T. Limited Relativity of Court Decisions in Bankruptcy: How Can Bona Fide Creditors Protect Themselves against an Unjustified Claim Approved by a Court Decision [Ogranichennaya otnositelnost' sudebnogo akta pri bankrotstve: kak dobrosovestnym kreditoram zaschitit'sya ot neobosnovannogo trebovaniya, podtverzhdennogo sudebnym aktom]. The Herald of Economic Justice of the Russian Federation [Vestnik ekonomicheskogo pravosudiya Rossiiskoi Federatsii]. 2018. No. 4. P. 105 - 106.

Morandiere L.J., de la. Civil Law of France. Vol. 2 [Grazhdanskoe pravo Frantsii. T. 2]. Moscow: Inostrannaya literatura, 1960. 728 p.

Morandiere L.J., de la. Civil Law of France. Vol. 3 [Grazhdanskoe pravo Frantsii. T. 3]. Moscow: Inostrannaya literatura, 1961. 748 p.

Nozdracheva A.Yu., Skutin G.A. Competition of Judgments Taken within and outside a Bankruptcy Case [Konkurentsiya sudebnykh aktov, prinyatykh v ramkakh dela o bankrotstve i za ego predelami]. Arbitrazh Disputes [Arbitrazhnye spory]. 2019. No. 4. P. 105 - 128.

Platonova N.V. On the Substantive Meaning of Procedural Conduct (Commentary to the Judgment of the SC RF No. 307-ES17-1144, 30 May 2017) [K voprosu o material'no-pravovom znachenii protsessual'nogo povedeniya (kommentariy k Opredeleniyu Verkhovnogo Suda RF ot 30 maya 2017 g. po delu No. 307-ES17-1144]. Arbitrazh and Civil Procedure [Arbitrazhnyi i grazhdanskiy protsess]. 2018. No. 4. P. 35 - 40.

Prikhod'ko I. Challenging a Creditor's Claims, Confirmed by a Court Order, by Other Creditors of a Bankrupt Debtor in the Context of Recent Amendments to the APC RF and Explanations Given in Ruling of the RF Supreme Court Plenum No. 62, of 27 December 2016 [Osparivanie trebovaniy kreditora, podtverzhdennykh sudebnym prikazom, inymi kreditorami dolzhnika, vpavshego v bankrotstvo, v kontekste poslednikh izmeneniy APK RF i raz'yasneniy, dannykh v Postanovlenii Plenuma Verkhovnogo Suda RF ot 27 dekabrya 2016 g. No. 62]. Economy and Law [Khozyaistvo i pravo]. 2017. No. 3. P. 42 - 67.

Rozhkova M.A. Settlement Agreement in Arbitration: Problems of Theory and Practice [Mirovoe soglashenie v arbitrazhnom sude: problemy teorii i praktiki]. Moscow, Statut, 2004. 348 p.

Shevchenko I.M. On the Problem of Subjective Limits to the Legality of Judicial Acts in Bankruptcy Cases [O probleme sub'ektivnykh predelov zakonnoi sily sudebnykh aktov v delakh o bankrotstve]. Arbitrazh and Civil Procedure [Arbitrazhnyi i grazhdanskiy protsess]. 2015. No. 10. P. 55 - 60.

Shirvindt A.M. Case "Moscow Trade Union Property Fund and Cardiological Sanatorium Centre "Peredelkino" v. Diamant Group Company Regarding Invalidation of the Transaction" (Ruling of the Presidium of the Supreme Arbitrazh Court of the Russian Federation No. 15756/07, 20 May 2008) [Delo "Fond imuschestva profsoyuzov Moskvy i Kardiologicheskiy tsentr "Peredelkino" protiv obschetsva "Diamant grupp" o priznanii sdelki nedeistvitel'noi" (Postanovlenie Prezidiuma Vysshego Arbitrazhnogo Suda Rossiiskoi Federatsii ot 20 maya 2008 g. No. 15756/07], in: Ivanov A.A., ed. Legal Positions of the Presidium of the Supreme Arbitrazh Court of the Russian Federation: Selected Rulings with Commentaries, Year 2008 [Pravovoye pozitsii Prezidiuma Vysshego Arbitrazhnogo Suda Rossiiskoi Federatsii: izbrannye postanovleniya za 2008 god s kommentariyami]. Moscow: Statut, 2012. P. 32 - 48.

Shishmareva T.P. Invalidity of Transactions and Actions in Insolvency Proceedings in Russia and Germany [Nedeistvitelnost' sdelok i deistviy v protsedurakh nesostoyatel'nosti v Rossii i Germanii]. Moscow: Statut, 2018. 237 p.

Sinitsyn S.A. The General Doctrine of Absolute and Relative Subjective Civil Rights: A Doctoral Thesis in Law [Obschee uchenie ob absolyutnykh i otnositelnykh sub'ektivnykh grazhdanskikh pravakh: Dis. ... d-ra yurid. nauk]. Moscow, 2017. 604 p.

Solidoro Maruotti L. "Absolute" and "Relative" Property in European Legal History ["Absolyutnaya" i "otnositelnaya" sobstvennost' v evropeiskoi pravovoi istorii]. Ancient Law. Ivs antiqvvm [Drevnee pravo. Ivs antiqvvm]. 2004. No. 2. P. 7 - 50.

Tarashkevich L. Theory of Actio Pauliana [Teoriya pavliyanskoi zhaloby]. Warsaw, Artist. tip. S. Sikorskogo, 1897. 128 p.

Terekhova L.A. New and Newly Discovered Circumstances in Civil and Administrative Proceedings: A Monograph [Novye i vnov' otkryvshiesya obstoyatelstva v grazhdanskom i administrativnom sudoproizvodstve: Monografiya]. Moscow: Prospekt, 2017. 144 p.

Vas'kovskiy E.V. A Course in Civil Procedure. Subjects and Objects of Proceedings, Procedural Relations and Actions. Vol. 1 [Kurs grazhdanskogo protsessa. Sub'ekty i ob'ekty protsessa, protsessualnye otnosheniya i deistviya. T. 1]. Moscow: Br. Bashmakovy, 1913. 704 p.

Volodarskiy D.B., Kashkarova I.N. Procedural Estoppel in Russian Court Practice (Empirical Analysis) [Protsessual'nyi estoppel' v praktike rossiiskikh sudov (empiricheskiy analiz)]. The Herald of Civil Procedure [Vestnik grazhdanskogo protsessa]. 2019. No. 5. P. 61 - 110.

Vorob'eva E.A. Voidability of a Transaction as One of the Legal Consequences of Performing a Transaction without Statutory Consent [Osporimost' sdelki kak odno iz yuridicheskikh posledstviy soversheniya sdelki bez ustanovlennogo zakonom soglasiya]. The Herald of Arbitrazh Practice [Vestnik arbitrazhnoi praktiki]. 2016. No. 6. P. 10 - 16.

Yablochkov T.M. A Coursebook of Russian Civil Procedure [Uchebnik russkogo grazhdanskogo sudoproizvodstva]. Yaroslavl': Knigoizdatel'stvo I.K. Gassanova, 1912. 336 p.

Zaitsev O.R. Challenging Transactions in Bankruptcy: Some Novelties of Law No. 73-FZ [Osparivanie sdelok pri bankrotstve: o nekotorykh novellakh Zakona No. 73-FZ], in: Vitryanskiy V.V., ed. Insolvency (Bankruptcy): an Academic and Practical Commentary on Legislative Developments and Practice [Nesostoyatel'nost' (bankrotstvo): Nauchno-prakticheskiy kommentariy novell zakonodatel'stva i praktiki ego primeneniya]. Moscow: Statut, 2010. P. 86 - 118.

Zanardo A. Fiduciary Duties of Directors of Insolvent Corporations: A Comparative Perspective. Chi.-Kent. L. Rev. 2018. Vol. 93. P. 867 - 893.

Zhestovskaia D.A. On the Allowance of Claims Confirmed by a Judgment: from the Principle of Relativity to the Phenomenon of Opposability [Protivopostavimost' sudebnykh aktov v bankrotstve]. The Herald of Economic Justice of the Russian Federation [Vestnik ekonomicheskogo pravosudiya Rossiiskoi Federatsii]. 2021. No. 10. P. 111 - 145.

Zhilin G.A. Aims of Civil Procedure and the Problem of Miscarriage of Justice [Tselevye ustanovki grazhdanskogo sudoproizvodstva i problema sudebnoi oshibki]. State and Law [Gosudarstvo i pravo]. 2000. No. 3. P. 51 - 58.

Zinchenko A.I. Settlement Agreements in Civil Proceedings: Summary of a PhD Thesis in Law [Mirovye soglasheniya v grazhdanskom sudoproizvodstve: Avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk]. Saratov, 1981. 18 p.