Стратегические последствия развития информационных технологий для военного дела
Информационное общество концентрирует внимание на своих информационных составляющих во всем их разнообразии. Вступление в информационную цивилизацию одновременно сказывается на расширении применения информационных технологий, как в мирных, так и в военных целях. При этом есть варианты движения бизнеса вперед, поскольку он обладает большими возможностями для решения задач, но есть варианты выхода на первый план военных, задачи которых могут быть как очень важными, так и поддержанными большими людскими и финансовыми ресурсами.
Одновременно с появлением нового инструментария, изменением самого пространства безопасности меняются задачи и цели, и все это определенным образом взаимосвязано.
Можно привести мнение заместителя министра обороны США П. Вулфовица: "Мы движемся от границы, которая фокусировалась в прошлом на известных угрозах к более гибкой границе, основанной на возможностях защищать себя от меняющихся и неизвестных угроз, от фокуса на программах и платформах к фокусу на результатах от сегментированной информации и закрытой информационной архитектуры к сетевой информации и открытой архитектуре". Речь идет о принципиальном изменении всей парадигмы войны.
Однако во всех подобных случаях параллельно проходит и изменение парадигмы мира, поскольку любая новая технология, где бы она сначала не появилась, всегда начинает развиваться в наиболее популярных отраслях.
Получив бурное развитие, информационные технологии смогли переформировать обычные военные действия, изменив при этом стратегию и тактику. Эти изменения мы и рассмотрим ниже.
Сетевая война (Дж. Арквилла и Д. Ронфельдт).
Дж. Арквилла и Д. Ронфельдт подчеркивали, что сетевая война не заканчивается только Интернетом. Информационная революция усилила сетевую форму организации, чем воспользовались в военных целях.
Информационная революция также создала зависимость боевых действий от информации и коммуникации. Растущая роль негосударственных игроков и сетевые формы организации соединились, чтобы воссоздать возможность 11 сентября.
Новый вид сетевой войны против войны иерархической (иллюстрацией чего и стали события 11 сентября и последующие события), возник в результате новых информационных возможностей. По сути, сетевая структура разорвана территориально, но рыхлая информационно. Каждая структурная должно сочетаться когнитивно.
Отсюда следует, что разорванность физическая должна компенсироваться усилением информационной и когнитивной связанности.
Последний тип связанности, вероятно, и сказывается на росте радикализма. Сетевые структуры терроризма вызвали к жизни новые методы борьбы с ними, в том числе попытки контролировать нарратив, что распространяется в сети, поскольку именно он формирует ту связанность участников сети, заменяя им территориальную близость.
Мир осуществил переход от эпохи геополитики к новой геоэкономике.
Однако сегодня геостратегия начинает реализовываться в когнитивной сфере: типична американская фраза, которую можно проследить от Сун-Цзы, такова: войны проигрываются в головах полководцев и солдат.
Если раньше победу добывали в сфере геополитики, затем - геоэкономики, то теперь действия сместились в сферу когнитивного пространства.
Информационная революция меняет как систему вооружений, так и систему целей, в результате чего происходит переход, например, к нелетальному оружию, а также к атаке, направленной на электронные системы противника.
Дж. Арквилла и Дж. Ронфельдт видят будущие возможности в защите ценностной системы общества, поскольку информация не только важна как процесс, а и выполняет структурную роль, программирующую организацию системы. Авторы считают, что в будущем информационная революция сделает идеи более важными, чем материальные объекты.
Исходя из всех этих причин, возникает предложение, чтобы информационная стратегия стала отдельным измерением большой стратегии.
Тем более, что постоянно возникают новые варианты применения информационных технологий, к которым общество не готово. Ярким примером такой новой реализации стало Сапатистское движение в Мексике, которое посредством связей между неправительственными организациями различных стран оказалось способным удержаться в рамках как партизанской, так и информационной войны. Повторился стандартный феномен, когда имеющаяся структура начинает действовать как большая, получив поддержку информационного пространства, и в состоянии изменять приоритеты.
Информационно сильное становится реально сильным, в то время как реально сильная, но информационно слабая структура начинает восприниматься как действительно слабая.
Новые технологии стимулируют возникновение новых форм организации, что, в свою очередь, может нарушать существующий баланс сил, завоевывая себе место под солнцем. В ответ для борьбы с ними должны трансформироваться и вооруженные силы, как это произошло, например, со спецподразделениями, получившими права на глобальные применения.
Д. Фрам и Р. Перл подчеркивают, что атака на Всемирный торговый центр стоила не просто сто тысяч долларов, а за ней стоит рекрутированная тренированная сотня бойцов джихада, содержание лагерей, где они проживают, а также вся инфраструктура экстремистского ислама.
Сетевые структуры предлагается анализировать в структурах этих пяти уровней: - организационный уровень: организационная структура; - нарративный уровень: какие истории функционируют; - доктринальный уровень: стратегии и методы; - технологический уровень: информационные системы; - социальный уровень: личностные связи, обеспечивающие доверие и преданность.
Сетевая организация как новый феномен получила очень быстрое распространение, поскольку она соответствует тем новым, которые часто только формируются, реалиям мира, к которым еще не готовы старые иерархические формы.
Сетево-центристская война (А Цебровски).
Адмирал А. Цебровски, который в Пентагоне отвечал за трансформацию всех вооруженных сил, говорит о третьей глобализации, в которую вступил мир после 11 сентября. Если первая глобализация продолжалась с 1800 гг. до великой депрессии 30-х годов XX века, вторая - от Второй мировой войны до конца 90-х годов, то третья только начинается. Каждая глобализация характеризуется резким изменением правил игры и введением новых. Так что нынешние попытки США сохранить свое доминирование связаны с новыми реалиями, которые ими уже не контролируются. Более того, возник даже термин "вынужденная империя".
Сегодня мир полон угроз, в результате чего изменилась и его структурность: теперь оружие массового уничтожения может попасть к новому типу игроков, которые даже не достигают уровня государств.
Параллельное развитие информационных технологий обусловило переход этих новых негосударственных игроков на новый уровень. Кстати, именно здесь возникает новый тип структурности - сеть, нарушает предыдущий тип структурности, основанный на территориальной близости.
Дж. Пусть говорит в этом аспекте о демократизации технологий, позволяющих негосударственным игрокам делать то, что в прошлом могли делать только государства.
Если обычная война ведется в рамках физического пространства, "холодная война" проходила в рамках информационного пространства, то сегодняшняя когнитивная война, которая привела к трагедии 11 сентября, была направлена на захват виртуального пространства. Вероятно, можно говорить о понятии информационного и виртуального доминирования, которое в итоге ведет к эрозии цивилизационных границ, и о сдаче своего цивилизационного пространства. Интересно, что героика виртуального постсоветского пространства насыщена типажами пиратского типа - это, например, менты или бригада, есть игроки, которые оказываются способными действовать при принципиальной потере всех других членов "команды". По сути, перед нами постсоветский вестерн, где царит не закон, а сила, которая переходит из рук в руки. Героика как категория обязательно должна проявиться. Если в советское время она сознательно ассоциировалась с такими типами, как рабочий и колхозница, которые олицетворяли торжество физического труда, то позже появились инженер или другие представители нефизического труда (или смешанные типы - например, офицеры, сочетающие в себе два вида труда).
А. Цебровски говорит об американском образе войны как о совершенно особом способе. Определяются три типа войны: войны системного уровня (например, "холодная"), войны на уровне "государство - государство", а также возникающие войны, ведущие группы индивидов.
А. Цебровски говорит о роли системного администратора, который не останавливает кого-то, а поддерживает систему в рабочем состоянии. В этой же системной области можно разместить как ориентацию на опережающие действия, поскольку, как она считает, реагирующие действия являются карательными. Войска должны теперь больше походить на спецподразделения как из-за растущей мобильности, так и из-за того, что им приходится действовать с минимальной поддержкой из дому.
В недостаточно четко сформулированном виде автор различает горизонтальные последствия и вертикальные. Шоки 11 сентября - это несомненный вертикальный шок, вызвавший множество последствий. Но при этом и войну в Ираке он склонен также рассматривать как вариант вертикального шока, поскольку считает, что для США более интересно двигаться, захватывая инициативу, создавая новые вертикальные шоки. Под эту идеологию легко подходит систематика комплексных адаптивных систем и хаоса, где малые изменения начальных условий могут приводить к существенным изменениям на выходе. Отсюда появляется возможность при захвате инициативы менять и эти начальные условия.
Если действия террористов 11 сентября были определены как сетевая война, и здесь на первое место вышли анализы Дж. Арквиллы и Д. Ронфельдта, то соответствующие действия армии США в Ираке были восприняты и представлены как сетево-центристская война.
Термин "network-centric warfare" был переведен на русский язык как "сетево-центристская война", и мы воспользуемся этим вариантом.
А. Цебровски связывает возникновение сетево-центристской войны с переходом от платформо-центрического программирования к сетево центрическому, что сказывается на росте роли Интернета. Переход к сетевым формам в бизнесе также создает возможность для более гибких и более динамичных действий. По сути, вероятно, все это является ответом на резко возрастающую динамику среды.
Из всего сказанного следует, что военные не могли не изменить тактику ведения войны. Естественным переходом стал переход от ориентации на истощение противника к ориентации на скорость управления и синхронизацию, когда отдельные единицы в состоянии сами принимать нужные решения, отвечающие общей направленности.
Ускорение управления имеет три составляющих:
информационное преимущество дает глубокое понимание ситуации боя, а не просто увеличение "сырого" фактажа;
действия с другой скоростью и точностью достигают массовости эффектов в противовес массовости силы прошлого;
как следствие, возникает прекращение действий противника и шок, который останавливает его стратегию.
Есть еще одно важное следствие, сформулированное авторами. Они справедливо считают, что каждая новая революция в военном деле порождает новую элиту.
Дж. Гарстка связывает суть этого типа военных действий с возможностью обмена информацией среди географически разделенных элементов силы. Изучение взаимосвязи между информационной и боевой силой нового аналитического инструментария и новых ментальных моделей.
Когнитивное пространство трактуется ими как пространство ума, как сфера непознанного, где находятся такие явления, как лидерство, мораль, общественное мнение, знание ситуации, сплоченность боевых единиц.
Перед нами результаты действительно общих изменений функционирования нашего мира, его отрыва от материальной составляющей и смещения в сторону информационной составляющей, кардинально может измениться даже место принятия решений. Так, в случае войны в Афганистане решения часто принимались не в самом Афганистане, а в Темпе во Флориде, где находится центральное командование.
Не только информационный акцент привнес новизну, теперь и когнитивный акцент стал доминирующим. Ведь физическая и информационная составляющие направлены на достижение эффекта в голове противника. Как пишет П. Мердок: "Целью войны является достижение политических целей путем использования организованного насилия для воздействия на умы и поведение враждебного лидерства". Поэтому речь идет о поведенческих результатах, об операции, направленной на результат (effects- based operations).
Сетевые структуры породили сетевую войну и сетево-центристскую войну, главной характеристикой которых становится уход обязательности физической концентрации массы, теперь географически распределенной.
Сохранение же ее силы и единства достигается благодаря новым информационным возможностям, когда все действующие лица максимально обмениваются информацией, задавая свое информационное доминирование.
Это как внутреннее информационное доминирование; традиционно же этот срок рассматривается во внешнем измерении, когда создаются препятствия для использования своих информационных ресурсов противником.
Война, основанная на энтропии (М. Херман).
Новым вариантом также стал подход анализа, названный "война базируется на энтропии". Целью этой парадигмы является разрушение порядка у противника с сохранением своей связанности. Эта парадигма призвана изменить парадигму истощения, обычно применяется при анализе и планировании военных действий. До этого моделирование не учитывало таких характеристик, как боевой дух, мораль, дисциплина, тренированность. Боевая единица без энтропии может реализовать весь свой физический потенциал.
Если прежние модели акцентировали внимание на количественные аспекты, то модель, базирующаяся на энтропии, является более сбалансированной, предоставляя новое измерение для определения эффективности боевых действий. Соответственно, за четыре года была создана компьютерная игра, основанная на этой новой идеологии. Причем военные обращаются за созданием таких деловых игр именно к коммерческим структурам, которые могут сделать это гораздо быстрее.
Динамика изменений нового контекста безопасности диктует новые варианты стратегии и тактики вооруженных сил, новые типы боевых группировок, что, кстати, наиболее ярко было продемонстрировано войной в Ираке, где наиболее ярко проявились возможности применения информационных технологий.
