Соотношение правил о субсидиарной ответственности при банкротстве и генеральном деликте
В пункте 2 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.12.2017 N 53 "О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве" даются разъяснения о соотношении правил о субсидиарной ответственности при банкротстве и генеральном деликте. Однако, несмотря на это, до конца не ясно, все ли нормы глав 25 и 59 Гражданского кодекса Российской Федерации применяются, а если не все, то какие именно, в связи с чем становятся актуальными вопросы о соотношении субсидиарной ответственности при банкротстве по статье 61.11 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" и убытков (в том числе корпоративных), а также о бремени доказывания в делах о привлечении контролирующих должника лиц к субсидиарной и иной гражданско-правовой ответственности. Поиску ответов на указанные вопросы посвящена настоящая работа.
В первом параграфе работы приведены признаки субсидиарной ответственности (статья 399 Гражданского кодекса Российской Федерации) в ее классическом понимании. Отдельно выявлены признаки деликтной ответственности и принципа генерального деликта. Самостоятельное исследование представляется необходимым с целью последующего их соотношения с признаками субсидиарной ответственности при банкротстве.
Поскольку субсидиарная ответственность при банкротстве имеет некие общие черты с ответственностью, закрепленной в статье 53.1 Гражданского кодекса Российской Федерации, во втором параграфе анализируется правовая природа данной ответственности, которая тоже имеет важное значение для дальнейшего исследования соотношения данных институтов.
В третьем параграфе непосредственно анализируются признаки и дается определение субсидиарной ответственности при банкротстве, а также указывается, чем, по сути, она отличается от ответственности, предусмотренной статьей 399 Гражданского кодекса Российской Федерации.
Четвертый параграф посвящен исследованию соотношения всех признаков и, соответственно, выявлению отличий субсидиарной ответственности при банкротстве от иных видов гражданско-правовой ответственности, что, в свою очередь, позволяет соотносить правила о субсидиарной ответственности при банкротстве и генеральном деликте.
Ключевые слова: банкротство, Закон о банкротстве, Закон об акционерных обществах, субсидиарная ответственность при банкротстве, ГК РФ, деликтная ответственность, генеральный деликт, ответственность контролирующих должника лиц, контролирующее должника лицо, ответственность руководителей юридических лиц.
§ 1. Понятие деликтной ответственности и субсидиарной ответственности в ее классическом понимании (статья 399 Гражданского кодекса Российской Федерации)
Субсидиарная ответственность предполагает выстраивание "цепочки" должников, предъявление требований к которым должно осуществляться последовательно, а не в произвольном порядке. Механизм реализации такой ответственности должен защищать интерес субсидиарного должника от обращения к нему с иском в ситуации, когда основной должник в состоянии исполнить обязательство. Данное правило впервые было закреплено в Кодексе императора Юстиниана 535 года: "Поручитель, против которого кредитор предъявлял иск, мог выставить возражение против иска с требованием, чтобы кредитор в первую очередь обратил взыскание на главного должника" <1>.
--------------------------------
<1> Подробнее см.: Римское частное право: учебник / под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского. М., 2004. С. 380 (автор - И.Б. Новицкий); Римское частное право: учебник / В.А. Краснокутский [и др.]; под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского. М.: Волтерс Клувер, 2010. 608 с.
Положения об очередности предъявления требований сначала к основному должнику и лишь потом к поручителю были также закреплены в Своде законов гражданских Российской империи. Так, например, существовал разный правовой режим двух основных видов поручительства: срочного и простого. Правила о срочном поручительстве устанавливали солидарную ответственность поручителя. В свою очередь, правила о простом поручительстве, предусматривавшие субсидиарную ответственность поручителя, закрепляли жесткие условия предъявления иска к поручителю <2>. То есть требования можно было предъявить после неисполнения их основным должником.
--------------------------------
<2> Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права: в 2 т. М., 2005. Т. 2. С. 55.
Общие положения о субсидиарной ответственности установлены в статье 399 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ), согласно которой до предъявления требований к лицу, которое в соответствии с законом, иными правовыми актами или условиями обязательства несет ответственность дополнительно к ответственности другого лица, являющегося основным должником (субсидиарную ответственность), кредитор должен предъявить требование к основному должнику.
Из приведенного текста статьи можно выделить два признака субсидиарной ответственности. Обращение с иском к субсидиарному должнику должно быть обусловлено, во-первых, предъявлением кредитором требования к основному должнику и, во-вторых, установлением дополнительного факта - недостаточности средств у последнего <3>. Отсюда следует, что субсидиарная ответственность представляет собой правовой режим ответственности, которая наступает в соответствии с законом или договором в отношении лица, не являющегося основным должником по обязательству.
--------------------------------
<3> См., например: Безик К.С. Развитие законодательной модели субсидиарной ответственности поручителя // Сибирский юридический вестник. 2015. N 3 (70). С. 33 - 37.
Н.В. Тололаева при рассмотрении вопросов соотношения солидарных, совместных и субсидиарных обязательств, а также долевых обязательств приходит к выводу, что классификация долевых и солидарных обязательств, с одной стороны, и долевых и субсидиарных - с другой, осуществлена по разным критериям, хотя из текста ГК РФ может показаться, что у них одно основание деления <4>. Автор указывает, что "долевые обязательства противопоставляются солидарным по размеру требованиям кредитора (в соответствующей доле либо в целом). Субсидиарные обязательства отличаются от солидарных по порядку предъявления требования (сначала к основному должнику либо сразу к любому из должников по желанию кредитора)" <5>. Из этого следует вывод, что субсидиарные обязательства не представляют собой самостоятельные формы множественности и включаются в объем понятия "солидарные обязательства" <6>. Кроме того, поскольку классическая субсидиарная ответственность заложена в модель солидарного обязательства, то, вопреки названию, представляет собой schuld (обязательство), а не haftung (ответственность) <7>.
--------------------------------
<4> См.: Тололаева Н.В. Пассивные солидарные обязательства: российский подход и континентально-европейская традиция: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2017. С. 123 - 151.
<5> Там же. С. 148.
<6> Там же. С. 149.
<7> Соболев С.И. Препарирование института субсидиарной ответственности при административной ликвидации должника // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2021. N 6. С. 27 - 73. Разграничение данных понятий см.: Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М., 2001. С. 236 - 244.
Перейдем к определению понятия "генеральный деликт". В континентальной правовой традиции признанным эталоном проявления принципа генерального деликта является французская модель возмещения вреда, поэтому вначале рассмотрим именно ее, а потом соотнесем с отечественным институтом возмещения вреда.
Согласно статье 1240 Французского гражданского кодекса <8> любое виновное действие человека, причиняющее другому вред, обязывает лицо, виновное в его причинении, этот вред возместить. Из формулировки статьи следует, что условиями наступления деликтной ответственности являются вина (faute) <9>, вред (dommage) и причинно-следственная связь (lien de ) <10> между действиями (бездействием) делинквента и вредом <11>. При этом необходимо отметить, что понятие faute обычно переводится как "вина". Несмотря на это, данное понятие имманентно включает в себя также элемент "противоправности", представляющий собой как нарушение закона, так и некой неписанной обязанности <12>. Понятие faute схоже с отечественным пониманием вины в гражданском правонарушении, выраженным в непроявлении должного уровня заботливости и осмотрительности (абзац второй пункта 1 статьи 401 ГК РФ).
--------------------------------
<8>
<9> Koziol H. Basic Questions of Tort Law from a Comparative Perspective. Wien, 2015. P. 75.
<10> Назариков С.В. Некоторые теоретические и практические аспекты причинно-следственной связи в контексте деликтной ответственности // Вестник гражданского права. 2016. Т. 16. N 6. С. 170 - 245.
<11> Van Dam C. European Tort Law. 2nd ed. Oxford University Press, 2013. P. 105.
<12> Лугманов Р.Р. Деликтное право как средство взыскания чисто экономических убытков // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2019. N 2. С. 115 - 153.
Принцип генерального деликта означает, что законные интересы подлежат защите, а вред компенсируется во всех случаях. Компенсация вреда осуществляется при наличии определенных условий. Как указано выше, это непосредственно вред (dommage), вина (faute) и причинно-следственная связь между вредом и действиями причинителя (lien de ) <13>. Во французском праве вина является главенствующим элементом, на котором основываются выводы о необходимости компенсации причиненного вреда. Это положение настолько существенно, что полностью исключает <14> необходимость оценки того, каким правам (интересам, благам) причинен вред. Подобная модель основана на принципе neminem laedere <15>, что указывает на принятое в правовой системе Франции правило, направленное на компенсацию любого причиненного вреда. Исходя из этого, вина причинителя вреда презюмируется и включает в себя требования заботливости и осмотрительности, а также противоправность действий (бездействия) делинквента.
--------------------------------
<13> Van Dam C. European Tort Law. 2nd ed. Oxford University Press, 2013. P. 57; Цвайгерт К., Кетц Х. Сравнительное частное право: в 2 т. Т. II: Договор. Неосновательное обогащение. Деликт / Пер. с нем. М.: Междунар. отношения, 2010. С. 622 - 627; Егорова М.А., Крылов В.Г., Романов А.К. Деликтные обязательства и деликтная ответственность в английском, немецком и французском праве: учеб. пособие / отв. ред. М.А. Егорова. М.: Юстицинформ, 2017. С. 355 - 356.
<14> Правильнее даже будет сказать "поглощает". Вывод о виновности (в любой форме вины) причинителя вреда во французском праве тождествен выводу о нарушении прав (интересов, благ), заслуживающих защиты посредством компенсации причиненного вреда (см.: Цвайгерт К., Кетц Х. Указ. соч. С. 625).
<15> Принцип "не причинять никому вреда". См.: Borghetti J.-S. The Culture of Tort Law in France // Journal of European Tort Law. 2012. Vol. 3(2). P. 176 - 178; Brun P., French Tort Law Facing Reform // Journal of European Tort Law. 2013. Vol. 4(1). P. 80 - 81.
Обратившись к статье 1064 ГК РФ, можно сделать практически аналогичный вывод о том, что гражданско-правовая ответственность наступает в случае наличия вины, противоправного деяния <16>, вреда и причинно-следственной связи между ними. При этом вина и противоправность деяния презюмируются, что отражает действие принципа генерального деликта в российском праве.
--------------------------------
<16> При этом отметим, что в статье 1064 ГК РФ о противоправности прямо не упоминается, что наводит на мысль о ее отсутствии как отдельного условия наступления ответственности. Это исходит как из положений французского деликтного права, так и из модельных правил европейского частного права, в которых ряд авторов исследуют взаимосвязь между виной и противоправностью, где вина имманентно содержит в себе противоправность. Однако, на наш взгляд, отечественный законодатель пытается включить в гражданский закон принципы как немецкого права, где противоправность выделяется как отдельное условие, так и французского деликтного права. С одной стороны, ответственность наступает всегда, когда есть противоправные действия, что свидетельствует о признании законодателем противоправности самостоятельным условием наступления ответственности, а с другой стороны, противоправность презюмируется в случае наличия вреда (бремя доказывания переходит на процессуального оппонента), что напоминает французскую деликтную ответственность. Таким образом, исходя из систематического толкования статьи 1064 ГК РФ, можно прийти к выводу о возможности выделения противоправности как отдельного условия наступления ответственности. Подробнее см.: Евстигнеев Э.А. Вопросы соотношения вины и причинно-следственной связи в деликтном праве // Вестник гражданского права. 2020. N 1. С. 33 - 59; Модельные правила европейского частного права / пер. с англ.; науч. ред. Н.Ю. Рассказова. М.: Статут, 2013; СПС "КонсультантПлюс".
Рассмотрим основополагающие правила ответственности (статья 1064 ГК РФ) за причинение вреда, подлежащие применению ко всем деликтным обязательствам, если законом не предусмотрено иное.
Во-первых, вред возмещается в полном объеме (пункт 1 статьи 15 ГК РФ). При этом размер возмещения может быть уменьшен (пункты 2 и 3 статьи 1083 ГК РФ). Во-вторых, действует презумпция противоправности деяния и вины причинителя вреда. Обязанность по доказыванию распределяется следующим образом: потерпевший доказывает факт причинения вреда и наличие причинно-следственной связи между действиями (бездействием) причинителя вреда и наступившим вредом, а причинитель вреда доказывает обратное. В-третьих, ответственность наступает за неправомерные действия.
Представляется необходимым выделить субъектов деликтной ответственности. В институте деликтной ответственности лицами, причинившими вред, а также лицами, имущественным или неимущественным правам которых причинен вред, могут выступать любые субъекты гражданского права, в отличие от субсидиарной ответственности при банкротстве, о чем будет сказано далее.
Из изложенного следуют два вывода. Во-первых, отличием режима субсидиарной ответственности от иных мер гражданско-правовой ответственности является ее дополнительный характер, имеющий место в случаях, предусмотренных законом либо договором, то есть вне зависимости от наличия либо отсутствия вины. Единственным необходимым условием является недостаточность средств основного должника для прекращения обязательств исполнением перед кредитором.
Во-вторых, в отличие от субсидиарной деликтная ответственность наступает только в случае наличия таких условий, как противоправность поведения причинителя вреда (нарушение прав), вред, причинная связь между его противоправным поведением и вредом, вина.
§ 2. Правовая природа корпоративной ответственности по статье 53.1 ГК РФ
Поскольку субсидиарная ответственность при банкротстве в первую очередь наступает в отношении органов управления хозяйственного общества <17> и тех лиц, кто имел фактическую возможность оказать влияние на деятельность юридического лица, необходимым является определение правовой природы их ответственности перед обществом.
--------------------------------
<17> См.: Кузнецов А.А. Орган юридического лица как его представитель // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2014. N 10. С. 4 - 31; Степанов Д.И. Еще раз о природе полномочий исполнительного органа и управляющего хозяйственным обществом // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2006. N 8. С. 38 - 57.
В.В. Алейникова выделяет две концепции ответственности органов управления хозяйственных обществ: договорную и внедоговорную <18>. Ответственность указанных лиц может наступать как перед самим обществом, так и перед третьими лицами. Ответственность за вред, причиненный третьим лицам, урегулирован статьей 1068 ГК РФ: это деликтная ответственность. Что касается природы ответственности исполнительных органов юридического лица перед юридическим лицом, то возникает спор относительно природы такой ответственности, так как, с одной стороны, может быть нарушение условий трудового либо гражданско-правового договора, заключенного между организацией и исполнительным органом, а с другой - императивных начал законодательства <19>. Систематическое толкование положений статей 53.1, 1064 ГК РФ, статьи 44 Федерального закона от 08.02.1998 N 14-ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью" и статьи 71 Федерального закона от 26.12.1995 N 208-ФЗ "Об акционерных обществах" позволяет сделать вывод о возможности использования такого способа защиты, как возмещение убытков (вреда, выраженного в денежной форме), причиненных обществу виновными действиями (бездействием) органов управления. В этой связи правоприменительной практикой и доктриной с учетом сравнительно-правовых исследований <20> была воспринята в качестве главенствующей позиция, согласно которой ответственность исполнительных органов перед обществом является деликтной. Однако в отличие от классический деликтной ответственности ответственность исполнительного органа заключается в том, что основанием выступает невыполнение обязанностей, закрепленных законодательством, вред рассматривается как последствие нарушения обязанности, а противоправность - само нарушение обязанности. Поэтому ответственность исполнительных органов за вред перед обществом принято называть квазиделиктной.
--------------------------------
<18> Подробнее см.: Алейникова В.В. Ответственность руководителей и страховые механизмы их защиты. М.: Исследовательский центр частного права имени С.С. Алексеева при Президенте Российской Федерации, 2018. 267 с.
<19> Там же.
<20> Подробнее см.: Иванов И.Л. Гражданско-правовая ответственность лиц, участвующих в управлении акционерным обществом, в праве России и Германии: дис. ... канд. юрид. наук. М., 1999. 208 с.
§ 3. Признаки субсидиарной ответственности при банкротстве
Субсидиарная ответственность при банкротстве предусмотрена нормой статьи 61.11 <21> Закона о банкротстве, которая гласит, что субсидиарная ответственность наступает в случае невозможности полного погашения требований кредиторов вследствие действий и (или) бездействия контролирующего должника лица. Такое лицо несет ответственность по обязательствам должника, то есть становится лицом, ответственным перед кредиторами общества.
--------------------------------
<21> Помимо данной нормы в Законе о банкротстве субсидиарная ответственность предусмотрена нормой статьи 61.12 "Субсидиарная ответственность за неподачу (несвоевременную подачу) заявления должника". Однако, несмотря на то что в Законе о банкротстве она представлена как ответственность, имеющая деликтную природу, данная ответственность представляет собой преддоговорную ответственность (culpa in contrahendo), в связи с чем автор не считает необходимым исследовать ее в рамках настоящей работы. Подробнее о culpa in contrahendo в статье 61.12 Закона о банкротстве см.: Медик С. Директор обязан обратиться с заявлением о банкротстве и передать документы арбитражному управляющему. На что обратить внимание добросовестному руководителю // Журнал Российской школы частного права. 2018. N 1. С. 204 - 214.
Общий размер ущерба, причиненного компании директором, может быть больше, чем размер субсидиарной ответственности, поскольку субсидиарная ответственность представляет собой ответственность контролирующего должника лица перед организацией за доведение до банкротства в размере долгов перед внешними кредиторами. В этой связи на практике возникают вопросы относительно соотношения убытков (в том числе корпоративных) и видов ответственности. Поэтому, помимо вышеуказанных норм, особое внимание следует обратить на пункт 1 статьи 61.20 Закона о банкротстве, согласно которому в случае введения процедуры банкротства организация-должник вправе требовать возмещения убытков, причиненных ей лицами, имеющими возможность определять действия юридического лица. На наш взгляд, вышеописанное законоположение дублирует нормы о деликтной ответственности по ГК РФ в Законе о банкротстве, потому оно тоже будет фигурировать при дальнейшем анализе. Особое внимание привлекает к себе пункт 6 статьи 61.20 Закона о банкротстве, где говорится, что привлечение лица к ответственности по основаниям, предусмотренным статьями 61.11 - 61.13 данного Закона, не препятствует предъявлению к этому лицу требования, предусмотренного пунктом 1 названной статьи, в части, не покрытой размером субсидиарной ответственности. Как раз из этой нормы и вытекают вопросы о соотношении правил субсидиарной ответственности при банкротстве и генеральном деликте, о чем подробнее написано ниже.
Перейдем непосредственно к определению признаков и дадим определение понятию субсидиарной ответственности при банкротстве.
Во-первых, субъект, привлекаемый к ответственности, - контролирующее должника лицо. Таковым в соответствии с пунктом 1 статьи 61.10 Закона о банкротстве является лицо, имеющее либо имевшее не более чем за три года, предшествующих возникновению признаков банкротства, а также после их возникновения до принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом право давать обязательные для исполнения должником указания или возможность иным образом определять действия должника, в том числе по совершению сделок и определению их условий.
При привлечении к субсидиарной ответственности в первую очередь необходимо обратить внимание на управленческий состав и собственников компании. Выявить конечного бенефициара оказывается крайне трудно, особенно в случае, если он осуществляет управление и влияние опосредованно. В связи с этим в статье 61.10 Закона о банкротстве расширилось понятие "контролирующее должника лицо". В данной статье Закона, а также в пунктах 3 - 7 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.12.2017 N 53 "О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве" (далее - Постановление N 53) приводятся ориентиры относительно того, кого и при установлении каких юридических фактов можно признать контролирующим лицом. Кроме того, суду дается широкая дискреция при толковании оснований признания лица контролирующим должника (пункт 4 статьи 61.10 Закона о банкротстве) и условий его привлечения к ответственности (подпункт 4 пункта 2 статьи 61.10 Закона о банкротстве). Таким образом, законодатель пытается предотвратить обход норм права.
Например, Арбитражный суд города Москвы в Определении от 30.04.2015 по делу N А40-119763/2010 отметил, что бенефициар банка не оказывал прямого влияния на деятельность банка, но, например, принимал на работу топ-менеджеров, участвовал в переговорах от имени должника, имел кабинет, в связи с чем суд признал его контролирующим лицом.
Другим примером может послужить Постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 27.02.2012 по делу N А60-1260/2009, который установил, что члены правления холдинговой компании были связаны с президентом холдинга, из-за чего суд признал их контролирующими должника лицами.
Во-вторых, условия наступления ответственности. Из анализа правовых норм главы III.2 Закона о банкротстве, разъяснений Постановления N 53, Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации N 6 и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации N 8 от 01.07.1996 "О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" вытекает, что при разрешении вопроса о привлечении к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц заявитель должен доказать наличие:
- объективной стороны правонарушения, то есть установление факта действий и (или) бездействия контролирующих лиц, повлекших банкротство должника;
- субъективной стороны правонарушения, то есть вины;
- причинно-следственной связи между объективной стороной и невозможностью полного погашения требований кредиторов;
а также размер субсидиарной ответственности <22>.
--------------------------------
<22> Барциц И.Н., Быков В.П., Черникова Е.В., Маркелова И.В. Привлечение контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности за действия (бездействие), ставшие причиной объективного банкротства // Современное право. 2019. N 12. С. 47 - 56.
Из вышесказанного исходит и судебная практика.
Так, в Постановлении Арбитражного суда Московского округа от 04.05.2018 по делу N А41-28545/09 говорится: "...принимая во внимание, что материалы дела не содержат доказательств вины учредителя должника, наличия причинно-следственной связи между его указаниями или иными действиями и возникновением причин, повлекших несостоятельность (банкротство) должника, а также причинно-следственной связи между действиями указанного лица и последующим банкротством должника, суды пришли к обоснованному выводу о том, что кредитором не доказана совокупность всех требуемых законом условий для привлечения учредителя должника к субсидиарной ответственности по обязательствам последнего".
В-третьих, размер ответственности. В соответствии с абзацами первым и третьим пункта 11 статьи 61.11 Закона о банкротстве размер субсидиарной ответственности контролирующего должника лица равен совокупному размеру требований кредиторов, включенных в реестр требований кредиторов, а также заявленных после закрытия реестра требований кредиторов и требований кредиторов по текущим платежам, оставшихся непогашенными по причине недостаточности имущества должника <23>. Таким образом, можно утверждать, что размер субсидиарной ответственности равен разнице между совокупным размером требований кредиторов и суммой погашенных требований. Следует также упомянуть, что в силу пункта 11 статьи 61.11 Закона о банкротстве суд вправе уменьшить размер ответственности, если будет доказано, что размер вреда, причиненного правам кредиторов по вине контролирующего лица, существенно меньше размера требований, подлежащих удовлетворению за счет контролирующего лица, привлеченного к субсидиарной ответственности.
--------------------------------
<23> См., например: Определение Арбитражного суда города Москвы от 11.12.2017 и Постановление Арбитражного суда Московского округа от 21.05.2018 по делу N А40-198359/16, Определение Арбитражного суда города Москвы от 17.09.2018 и Девятого арбитражного апелляционного суда от 26.11.2018 по делу N А40-171836/16.
В-четвертых, широкое применение правовых презумпций. Использование правовых презумпций является инструментом доказательственного права, применяемым в случае отсутствия прямых доказательств, подтверждающих наличие либо отсутствие определенных обстоятельств. Пункт 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве гласит, что для привлечения к субсидиарной ответственности именно виновные действия контролирующих должника лиц должны привести организацию к несостоятельности. Поэтому прежде существовала проблема доказывания причинно-следственной связи и установления контролирующего должника лица (пункт 4 статьи 61.10 Закона о банкротстве), так как в большинстве случаев в распоряжении истцов отсутствовали прямые доказательства, подтверждающие факт виновного действия (бездействия) контролирующего лица. В связи с тем, что такие доказательства находятся в распоряжении контролирующего лица, ему легче доказывать отсутствие его вины в приведении организации к банкротству и фактической возможности определять действия организации-должника. С целью устранения этого доказательственного барьера перед кредиторами организации-должника законодатель вводит правовые презумпции, при наличии фактов-оснований которых бремя опровержения обстоятельств причинения виновными действиями вреда имущественным правам кредиторов переходит на процессуального оппонента. Также отметим, что правовые презумпции применяются при определении размера ответственности. Презюмируется, что размер субсидиарной ответственности равен разнице между совокупным размером требований кредиторов и суммой погашенных требований. Данная презумпция является опровержимой, так как в случае, если лицо докажет обратное, суд вправе уменьшить размер ответственности.
В-пятых, важно понимать, перед кем наступает ответственность контролирующего лица: перед кредиторами юридического лица или самим юридическим лицом <24>? На этот счет существуют две противоположные позиции.
--------------------------------
<24> Законодатель конструирует данную ответственность, вкладывая совершенно иное содержание в термин "субсидиарная". Отныне это ответственность виновного лица не перед кредитором, а перед должником, конкурсной массе которого (и - опосредованно - всем его кредиторам) виновное лицо причинило ущерб. См.: Егоров А.В., Усачева К.А. Доктрина "снятия корпоративного покрова" как инструмент распределения рисков между участниками корпорации и иными субъектами оборота // Вестник гражданского права. 2014. N 1. С. 31 - 73.
Согласно действующему банкротному законодательству, а именно норме пункта 1 статьи 61.11 Закона о банкротстве, контролирующее лицо несет ответственность по обязательствам должника, то есть оно становится ответственным перед кредиторами общества. В.А. Савиных утверждает, что субсидиарная ответственность контролирующих лиц возникает при наличии полного состава гражданского правонарушения и потому обязательство этих лиц может быть с уверенностью названо деликтным с точки зрения оснований возникновения, хотя и оно лишь опосредует исполнение долга должника-банкрота. Она возникает там и тогда, где наличествует особое экономическое содержание отношений сторон, состоящее в том, что закон обязывает субсидиарного должника к исполнению чужого долга в качестве санкции за свое противоправное поведение. По своему содержанию она существенно отличается от гражданско-правовой ответственности тем, что нарушитель в рамках своего обязательства не просто возмещает причиненный вред, но исполняет чужой долг <25>. По сути, суд привлекает к ответственности контролирующее лицо, так как оно пренебрегает базовым принципом корпоративного права - принципом отделения имущественных масс учредителя и массы юридического лица.
--------------------------------
<25> Подробнее см.: Савиных В.А. Субсидиарная ответственность: экономическое содержание и правовая сущность // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2012. N 12. С. 59 - 69.
Другой точкой зрения является позиция (de lege ferenda), согласно которой ответственность возникает перед организацией-должником, так как ни кредиторы, ни участники не имеют права на прямой иск к контролирующему лицу. По нашему мнению, вторая позиция является более убедительной, поскольку потерпевшим является само юридическое лицо, которому виновными действиями был причинен вред, вследствие чего убытки взыскиваются в его пользу. Директор сделал что-то в самой компании, и она стала неспособной погасить требования кредиторов, именно поэтому причиняется вред кредиторам. Следовательно, ответственность контролирующего лица не является субсидиарной (то есть дополнительной ответственностью контролирующего лица перед кредиторами основного должника), а представляет собой самостоятельную ответственность директора юридического лица перед самим юридическим лицом (перед конкурсной массой), что урегулировано нормами ГК РФ и Законом о банкротстве, как это было отражено в § 2 настоящей работы. Аналогичную позицию занимают такие авторы, как А.В. Егоров, В.В. Алейникова, называя субсидиарную ответственность, предусмотренную статьей 61.11 Закона о банкротстве, "неподлинной" субсидиарной ответственностью, созданной законодателем на основе не правовых, а экономических соображений <26>, с чем нельзя не согласиться.
--------------------------------
<26> Большинство случаев субсидиарной ответственности, упомянутых в законе, никакого отношения к ответственности не имеют, поскольку основываются не на противоправном поведении субсидиарного должника, а на особенностях отношений между основным и субсидиарным должниками. Их установление обосновывается в большей степени произвольным желанием законодателя или частных лиц дополнительно гарантировать интересы тех или иных кредиторов. По своему экономическому содержанию они играют роль обеспечительных механизмов в отношении основного обязательства, поскольку приводятся в действие самим фактом неисполнения основным должником требования кредитора или недостаточности имущества основного должника (Савиных В.А. Указ. соч. С. 60). Субсидиарная ответственность контролирующих лиц при банкротстве в российском праве преследует среди прочих ту же цель, что и доктрина снятия корпоративного покрова в англо-американском праве, а именно защиту от злоупотреблений принципом ограниченной ответственности участников по долгам компании (Егоров А.В., Усачева К.А. Субсидиарная ответственность за доведение до банкротства - неудачный эквивалент западной доктрины снятия корпоративного покрова // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2013. N 12. С. 6 - 61). См. также: Будылин С. Субсидиарная ответственность - подлинная и неподлинная. Вебинар Lextorium. 2020.
Таким образом, субсидиарная ответственность по статье 61.11 Закона о банкротстве представляет собой самостоятельную ответственность контролирующего должника лица перед организацией (основным должником), наступающую за виновные действия (бездействие), которые привели к невозможности полного погашения требований кредиторов.
§ 4. Соотношение деликтной ответственности (в том числе корпоративной) и субсидиарной ответственности при банкротстве
Как сказано в аннотации, правоприменитель в пункте 2 Постановления N 53 подтверждает тезис о том, что субсидиарная ответственность представляет собой разновидность деликтной ответственности, в связи с чем возникают вопросы относительно соотношения этих институтов.
Рассмотрим соотношение субсидиарной ответственности за невозможность полного погашения требований кредиторов (по статье 61.11 Закона о банкротстве) и деликтной ответственности.
Во-первых, определим субъектов ответственности. В данном случае предметом рассмотрения являются статья 53.1 ГК РФ, так как в § 2 был сделан вывод о том, что ответственность по данной статье является квазиделиктной, статья 1064 ГК РФ и статья 61.10 Закона о банкротстве. Как указывается в § 1 настоящей работы, согласно статье 1064 ГК РФ субъектом ответственности может выступать любое лицо, которое причинило вред. Субъектом ответственности по статье 53.1 ГК РФ выступает лицо, осуществляющее функции единоличного члена коллегиального исполнительного органа хозяйственного общества. Также ответственность несут лица, имеющие фактическую возможность определять действия юридического лица (пункт 3 статьи 53.1 ГК РФ). В свою очередь, определение контролирующего лица, фигурирующее в статье 61.10 Закона о банкротстве, практически идентично с определением субъекта ответственности по статье 53.1 ГК РФ. При этом отличительной особенностью привлечения лица к субсидиарной ответственности при банкротстве является срок контроля, по которому лицо можно признать контролирующим должника. Срок контроля составляет три года, предшествующих возникновению у должника объективных причин начала банкротства и до принятия судом заявления о банкротстве должника. Таким образом, субъект ответственности по статье 61.10 Закона о банкротстве является специальным как по отношению к статье 1064 ГК РФ, так и к статье 53.1 ГК РФ.
Во-вторых, субсидиарная ответственность по статье 61.11 Закона о банкротстве в немецкой доктрине обозначается как Durchgriffshaftung (пронизывающая ответственность) <27>, в англо-американской системе права - piersing the corporate veil (прокалывание корпоративной вуали) <28>, что в большей мере соответствует положениям статьи 53.1 ГК РФ <29>.
--------------------------------
<27> Auchatov A. Durchgriffs- und Existenzvernichtungshaftung im deutschen und russischen Sach- und Kollisionsrecht. , Mohr Siebeck, 2009. S. 94; Heidemann T. Die GmbH in der Russischen . GmbHR 2002. S. 732.
<28> Auchatov A. Op. cit. S. 94.
<29> Подробнее см.: Шишмарева Т.П. Основания и условия привлечения к субсидиарной ответственности контролирующих должника и иных лиц в процедурах несостоятельности (банкротства) // Законы России: опыт, анализ, практика. 2018. N 7. С. 3 - 8.
В-третьих, из вышесказанного можно сделать вывод, что условия наступления субсидиарной ответственности по статье 61.11 Закона о банкротстве и деликтной ответственности являются аналогичными (наличие вреда, вина, факт противоправного поведения, причинно-следственная связь между фактом противного поведения и вредом).
Как указывалось в предыдущем параграфе, ущерб, причиненный руководителем должника, может быть больше, чем размер субсидиарной ответственности, что на практике приводит к удвоению понятий: создается новая сущность и многие вопросы остаются открытыми. В частности: можно ли провести два процесса; пытаться сначала взыскать убытки, а потом еще и наложить субсидиарную ответственность или наоборот?
На вышепоставленные вопросы законодатель дает ответ в пункте 6 статьи 61.20 Закона о банкротстве. В соответствии с данной нормой привлечение лица к ответственности по основаниям, предусмотренным статьями 61.11 - 61.13 Закона о банкротстве, не препятствует предъявлению к этому лицу требования, предусмотренного пунктом 1 названной статьи, в части, не покрытой размером субсидиарной ответственности. В этой связи возникают иные вопросы. Если при привлечении к субсидиарной ответственности дается возможность использовать инструменты (причинно-следственные презумпции), необходимые для доказывания обстоятельств причинения вреда контролирующим лицом, то возможно ли использовать эти доказательства при требовании возместить вред по статье 61.20 Закона о банкротстве? При положительном ответе возникает еще вопрос: зачем вводить два института ответственности, если они имеют одинаковую правовую природу и при доказывании наличия как одного, так и другого вида ответственности можно использовать одни и те же инструменты доказательственного права? Если ответ отрицательный, возникает проблема преюдициальности судебных решений, поскольку обстоятельства (вред, противоправные действия, причинно-следственная связь между ними, вина), доказанные в деле о взыскании субсидиарной ответственности при помощи причинно-следственных презумпций, невозможно будет использовать в деле о взыскании убытков по пункту 6 статьи 61.20 Закона о банкротстве. При этом отметим, что в обоих случаях доказываются одни и те же вышеперечисленные обстоятельства, так как контролирующим лицом причинен вред, превышающий размер субсидиарной ответственности. Однако при определении размера субсидиарной ответственности используются одни стандарты доказывания, а при доказывании размера вреда сверх размера субсидиарной ответственности, то есть деликтного требования, - другие.
Для поиска оптимального решения обратимся к судебной практике.
Так, в Постановлении Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 08.09.2020 по делу N А67-1308/2018 говорится: "В случае если одни и те же действия являются основаниями для взыскания убытков и привлечения к субсидиарной ответственности, размер требований носит зачетный характер. <...> Поскольку ответчик не опроверг презумпцию доведения должника до банкротства, суды указали на наличие оснований для привлечения Т. к субсидиарной ответственности по обязательствам должника. <...> Исходя из изложенного, определенный судом размер убытков не ограничивает размер субсидиарной ответственности Т., поскольку до окончания расчетов с кредиторами предполагается, что общий размер субсидиарной ответственности, часть которого покрывает лишь установленную сумму причиненных должнику убытков, не определен".
Приведенный из судебной практики пример позволяет сделать два вывода. Во-первых, так как основаниями взыскания убытков и привлечения к субсидиарной ответственности являются одни и те же действия контролирующего лица, а размер требований носит зачетный характер, то необходимо подать только одно исковое заявление, указав в мотивировочной части как общий размер убытков, так и размер поглощаемой субсидиарной ответственности, а в просительной части - размер большей суммы убытков. Во-вторых, если в одном деле предъявляются требования о взыскании убытков и привлечении к субсидиарной ответственности, то для доказывания обстоятельств наступления как деликтной, так и субсидиарной ответственности используются причинно-следственные презумпции, указанные в статье 61.11 Закона о банкротстве.
В связи с вышесказанным законодатель создает две сущности. С одной стороны, деликт, а с другой - субсидиарная ответственность, то есть при привлечении к субсидиарной ответственности появляется необходимость учитывать, какие были убытки по статье 61.20 Закона о банкротстве, каков размер субсидиарной ответственности, насколько его можно уменьшить, что удваивает сложность при ведении процесса.
На наш взгляд, такие проблемы возникают потому, что законодатель необоснованно с правовой точки зрения вводит новый институт, который отображает уже имеющийся, руководствуясь не правовыми, а экономическими соображениями, о чем свидетельствует вышеприведенный пример судебной практики. Несмотря на то что принцип генерального деликта законодательно закреплен (статья 1064 ГК РФ), данное положение редко применяется в банкротной практике. Ответственность контролирующих лиц за причиненные компании убытки строится на главе III.2 Закона о банкротстве в обход данной нормы. Если обратиться к зарубежному опыту, то можно констатировать, что зарубежные правопорядки чаще ограничиваются общими принципами деликтной ответственности (§ 823, 826 Германского гражданского уложения) <30>. Так, например, А.В. Егоров и К.А. Усачева находят прямую деликтную ответственность лучшей альтернативой субсидиарной ответственности <31>.
--------------------------------
<30> Подробнее см.: Егоров А.В., Усачева К.А. Субсидиарная ответственность за доведение до банкротства - неудачный эквивалент западной доктрины снятия корпоративного покрова. С. 6 - 61.
<31> Там же.
В практике ВС РФ известно Определение от 23.12.2019 N 305-ЭС19-13326, которым Судебная коллегия по экономическим спорам разрешила вопрос о привлечении к субсидиарной ответственности наследников контролирующего должника лица. Один из выводов, к которому пришел суд, заключается в том, что наследников нельзя привлечь к ответственности, поскольку они не владеют никакой информацией о деятельности компании и, соответственно, не могут представить доказательства, опровергающие презумпцию, установленную в статье 61.11 Закона о банкротстве. В данном случае могут быть применены лишь общие условия привлечения к деликтной ответственности (статья 1064 ГК РФ).
Таким образом, субсидиарная ответственность при банкротстве представляет собой специальный деликт <32>, так как, во-первых, субъект ответственности является специальным, во-вторых, при доказывании наступления ответственности используются правовые презумпции относительно определения контролирующего должника лица, размера ответственности и причинно-следственной связи между вредом и действиями (бездействием) контролирующего лица.
--------------------------------
<32> Предусмотренные законодательством деликтные обязательства, не подпадающие под общую юридическую конструкцию генерального деликта, относятся к специальным деликтам. Специальный деликт - это всегда большее или меньшее отступление от общего правила-принципа генерального деликта. Соотношение между генеральным деликтом и специальными деликтами можно выразить следующим образом: если закон предусмотрел специальный деликт, то к соответствующим отношениям должны применяться нормы этого деликта.
Сделав вывод о том, что ответственность по статье 61.11 Закона о банкротстве является специальным видом деликта, можно соотнести правила субсидиарной ответственности при банкротстве с генеральным деликтом.
Первое правило для привлечения к деликтной ответственности гласит, что вред возмещается в полном объеме. Как мы выяснили в предыдущем параграфе, причиненные убытки можно взыскать в полном объеме как по статье 61.11 Закона о банкротстве, так и по статье 61.20 Закона о банкротстве в части, не покрытой размером субсидиарной ответственности. При этом размер ответственности может быть уменьшен либо лицо может быть не привлечено к ответственности, если докажет отсутствие вины либо причинение им вреда в меньшем размере.
Второе правило гласит, что противоправность деяния и вина причинителя вреда презюмируются. При этом потерпевший доказывает факт причинения вреда и наличие причинно-следственной связи между действиями (бездействием) причинителя вреда и наступившим вредом, а причинитель вреда - отсутствие противоправности своего деяния (действий или бездействия) и отсутствие своей вины. Арбитражный управляющий должен доказывать то же, что и потерпевший (пункт 2 статьи 61.11, абзац второй пункта 2 статьи 61.12 Закона о банкротстве). Однако отличительной особенностью привлечения к субсидиарной ответственности является то, что в ней наличествуют причинно-следственные презумпции, перекладывающие бремя доказывания отсутствия причинной связи на контролирующее лицо, что облегчает процесс взыскания убытков по сравнению с привлечением к деликтной ответственности. Соответственно, при доказанности вреда и причинно-следственной связи между действиями (бездействием) контролирующего лица и вредом мы можем презюмировать противоправность деяния и вину делинквента.
Третье правило гласит, что ответственность наступает за неправомерные действия. На это указывают пункт 2 статьи 61.11, абзац второй пункта 2 статьи 61.12 Закона о банкротстве, абзац второй пункта 16 Постановления N 53, где говорится, что действия предполагаются неправомерными, пока не доказано иное. Отсюда вытекает, что контролирующее должника лицо несет субсидиарную ответственность за неправомерные действия.
Таким образом, проведенное исследование свидетельствует, что наличие правовых презумпций делает правила субсидиарной ответственности при банкротстве специальными по отношению к генеральному деликту.
Выводы
Исходя из вышесказанного, автор приходит к следующим выводам.
1. Несмотря на то что ответственность по статье 61.11 Закона о банкротстве именуется субсидиарной, ей не присущи признаки субсидиарной ответственности по статье 399 ГК РФ, а именно наличие отношений между основным должником и кредиторами, а также между субсидиарным должником и кредиторами. Ответственность лица, контролирующего должника, возникает перед конкурсной массой, то есть основным должником - организацией, и представляет из себя деликт.
2. Институты деликтной ответственности и субсидиарной ответственности при банкротстве соотносятся как общее и специальное. Основания наступления ответственности являются одинаковыми; возможность уменьшения размера ответственности свойственна обоим институтам. В свою очередь, правоприменительная практика тоже исходит из того, что субсидиарная ответственность является специальным видом деликтной ответственности: совокупный размер ответственности должен быть ограничен максимальным размером причиненных убытков, так как он носит зачетный характер. При этом используются одни и те же доказательства наступления как одной, так и другой ответственности. В этой связи, на наш взгляд, институт субсидиарной ответственности при банкротстве представляет собой недоразвитый институт деликтной ответственности, влекущий бессмысленное удвоение понятий. В свою же очередь, удвоение понятий приводит к тому, что суды зачастую не могут применить к субсидиарной ответственности правила деликтной ответственности. Например, до вынесения Определения Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 16.12.2019 N 303-ЭС19-15056 <33> суды нижестоящих инстанций долгое время не признавали долг по субсидиарной ответственности, переходящей по наследству, аргументируя это тем, что субсидиарная ответственность является тесно связанной с личностью контролирующего лица. Если бы эта ответственность была названа деликтной, то, возможно, у судов нижестоящих инстанций не возникли бы подобные вопросы.
--------------------------------
<33> Долг наследодателя, возникший в результате привлечения его к субсидиарной ответственности, входит в наследственную массу. Для реализации права кредитора на судебную защиту не имеет значения момент предъявления и рассмотрения иска о привлечении контролирующего лица к субсидиарной ответственности: до либо после его смерти.
3. Правила субсидиарной ответственности при банкротстве и генеральном деликте практически идентичны. Отличительной особенностью правил субсидиарной ответственности является наличие правовых презумпций, служащих для облегчения доказывания наличия обстоятельств причинно-следственной связи между действием (бездействием) и наступившим вредом, а также размер долгов (при субсидиарной ответственности размер убытков равен размеру долгов контролируемого общества перед внешними кредиторами, при деликтной ответственности размер ответственности равен всей сумме причиненных организации убытков (в том числе корпоративных)). В связи с этим можно сделать вывод, что правила субсидиарной ответственности при банкротстве являются специальными.
