Москва
+7-929-527-81-33
Вологда
+7-921-234-45-78
Вопрос юристу онлайн Юридическая компания ЛЕГАС Вконтакте

О допустимости субординации требований аффилированных кредиторов в делах о банкротстве физических лиц

Обновлено 24.05.2024 04:07

 

В статье рассматриваются основные аргументы за и против применения института субординации требований аффилированных лиц в делах о банкротстве физических лиц. Автор приходит к выводу о том, что в подобных делах не применяются правила об истинной субординации, что обусловлено основной идеологией, лежащей в основе необходимости субординации обязательственных требований контролирующих лиц в российском праве.

 

Ключевые слова: банкротство, субординация требований кредиторов, банкротство физических лиц, истинная субординация, ложная субординация.

 

The article deals with pros and cons concerning applicability of the rules of subordination of the claims of affiliated persons in case of personal insolvency. The author reaches the conclusion that the rules of true subordination in case of personal insolvency cannot apply because of the fundamental ideology underlying the subordination rules in Russian law.

 

Key words: insolvency, subordination of the claims of creditors, personal insolvency, true subordination, false subordination.

 

Введение

 

Начиная с 2017 года <1>, а в особенности уже после принятия Обзора от 29.01.2020 <2>, в российском праве надежно устоялась концепция субординации обязательственных требований контролирующих лиц при банкротстве хозяйственных обществ <3>.

--------------------------------

<1> Определение ВС РФ от 06.07.2017 N 308-ЭС17-1556(2) по делу N А32-19056/2014 (далее - дело Свиридова/Юркова).

<2> Обзор судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 29.01.2020) (далее - Обзор от 29.01.2020).

<3> См. подробнее: Шайдуллин А.И. Субординация обязательственных требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц в делах о банкротстве хозяйственных обществ: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2022.

 

Вместе с тем в Обзоре от 29.01.2020 остались прямо не разрешенными ряд вопросов. В целом, на наш взгляд, они, вероятнее всего, не были решены в нем вполне осознанно. В частности, это вопрос допустимости субординации требований аффилированных лиц при банкротстве физических лиц.

До принятия Обзора от 29.01.2020 существовали случаи, когда суды субординировали требования аффилированных лиц в случаях персонального банкротства, ссылаясь по аналогии на правовую позицию Верховного Суда РФ по делу Свиридова/Юркова. Как на тот момент многим могло бы показаться, субординация - это новое средство борьбы с влиянием аффилированных лиц на процедуру, поэтому такой подход должен применяться и при банкротстве физических лиц.

Мы вскоре после выхода Обзора от 29.01.2020 в комментарии к нему отмечали, что, если принимать во внимание основную цель института субординации, которая сводится к тому, что обязательственные требования контролирующих лиц должны понижаться в очередности по отношению к независимому кредитору, поскольку они способны более эффективно управлять риском банкротства должника в силу наличия права контроля и претендовать на извлечение неограниченной прибыли в случае удачи бизнеса, правила о субординации могут применяться в делах о банкротстве граждан лишь в исключительных случаях <4>.

--------------------------------

<4> Мифтахутдинов Р.Т., Шайдуллин А.И. Понижение в очередности (субординация) требований контролирующих должника или аффилированных с ним лиц в российском банкротном праве. Научно-практический комментарий к Обзору судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц, утв. Президиумом ВС 29 января 2020 г. // Вестник экономического правосудия РФ. 2020. N 9. Спецвыпуск. С. 20.

 

При этом мы отдельно подчеркивали, что в делах о банкротстве граждан могут применяться прежде всего правила о ненастоящей (ложной) субординации (в частности, п. 1 Обзора от 29.01.2020) <5>. Например, при установлении требований близких родственников может использоваться повышенный стандарт доказывания "вне разумных сомнений" <6>.

--------------------------------

<5> Об основаниях различения "истинной" и "ложной" субординации см. там же.

<6> Там же.

 

Предложенная позиция была поддержан рядом судов, в том числе Арбитражным судом Уральского округа <7>.

--------------------------------

<7> См.: Постановления Арбитражного суда Уральского округа от 16.11.2020 N Ф09-5901/20 по делу N А50-35791/2018; от 18.11.2020 N Ф09-7037/20 по делу N А76-5807/2019; от 03.12.2020 N Ф09-4925/20 по делу N А60-31725/2019; от 17.12.2020 N Ф09-7645/19 по делу N А50-26428/2018; Обзор судебной практики по делам, рассмотренным Арбитражным судом Уральского округа в IV квартале 2020 года // Экономическое правосудие в Уральском округе. 2021. N 1.

 

Однако ряд судов придерживался иного взгляда и продолжал субординировать требования аффилированных лиц уже после выхода Обзора от 29.01.2020 несмотря на то, что в нем не содержится прямых оснований для применения правил об истинной субординации в делах о банкротстве физических лиц.

Верховный Суд РФ не заставил долго ждать своей позиции по этому вопросу и довольно скоро отреагировал в серии из трех рассмотренных им дел.

Впервые эта проблема была затронута в деле о банкротстве гражданина Махова <8>, в котором Суд прямо разъяснил, что "положения Обзора [от 29.01.2020] о понижении очередности удовлетворения требований не применяются в деле о банкротстве физических лиц", хотя это был вовсе не ключевой правовой вопрос для рассмотренного дела.

--------------------------------

<8> См.: Определение ВС РФ от 29.06.2021 N 305-ЭС20-14492(2) по делу N А40-192270/2018.

 

Впоследствии Верховный Суд РФ более определенно обозначил свою позицию в деле о банкротстве гражданина Османова <9>, с подробным обоснованием разъяснив, что "положения Обзора судебной практики от 29.01.2020 о понижении очередности удовлетворения требований за[и]модавца не подлежат применению в деле о банкротстве физического лица". При этом Верховный Суд дополнительно отметил, что "ряд разъяснений, закрепленных в Обзоре судебной практики от 29.01.2020, касается не собственно понижения очередности удовлетворения требований кредиторов (истинной субординации. - А.Ш.), а их обоснованности (когда связанными с должником лицами к включению в реестр предъявляются мнимые, исполненные требования и т.д.) (ложной субординации. - А.Ш.). Такие примеры рассмотрены, в частности в пунктах 1, 5 Обзора судебной практики от 29.01.2020. Правовые подходы, закрепленные в упомянутых пунктах, действительно, могут применяться в делах о банкротстве граждан" <10>.

--------------------------------

<9> Определение ВС РФ от 26.07.2021 N 305-ЭС21-4424 по делу N А40-301015/2019.

<10> Определение ВС РФ от 26.07.2021 N 305-ЭС21-4424 по делу N А40-301015/2019.

 

И уже окончательно твердость занятой позиции Верховным Судом РФ была обозначена в деле о банкротстве гражданина Новахова <11>.

--------------------------------

<11> См.: Определение ВС РФ от 30.09.2021 N 305-ЭС19-27640(2) по делу N А40-269386/2018.

 

Таким образом, Верховный Суд РФ выразил ясную позицию, которая сводится к тому, что, поскольку правила об истинной субординации имеют под собой определенные политико-правовые основания, которые напрямую неприменимы в делах о банкротстве физических лиц, эти правила (п. п. 3, 4, 6, 7, 9, 10, 11 Обзора от 29.01.2020) в делах о банкротстве физических лиц не применяются, а могут применяться лишь разъяснения в части ненастоящей (ложной) субординации (п. п. 1, 5, 12 Обзора от 29.01.2020).

Мы с указанной позицией полностью солидарны и попробуем в рамках настоящей статьи рассмотреть основные аргументы за и против такого решения.

 

Аргумент с точки зрения основного политико-правового мотива, лежащего в основе необходимости субординации обязательственных требований контролирующих лиц в российском праве

 

Очень часто в ответ на обозначенную правовую позицию приходится слышать реплики оппонентов о том, что положение о неприменении правил об истинной субординации в делах о банкротстве физических лиц "есть не что иное, как потребность судебной арбитражной практики в следовании идеалам теоретических конструкций" <12>. Это, конечно же, не так! В целом следует заметить, что апеллирование к излишнему теоретизированию, которое якобы не имеет ничего общего с реальной практикой, является общим местом в российском правовом дискурсе. Вместо того чтобы обмениваться правовыми аргументами, дискуссию нередко сводят к противопоставлению теории некой существующей в жизни практике. В результате это не позволяет решать практические проблемы с использованием юридической методологии, поскольку юридическая наука, строго говоря, это и есть попытка концептуализации реальных явлений правовой жизни для их продуманного и справедливого разрешения. Иной подход приводит не к правовому методу решения проблем, а к оценке целесообразности в конкретном случае. Между тем, как писал еще Р.Ф. Иеринг, именно юридический метод создает юриста <13>.

--------------------------------

<12> Николаев Б.Н. Субординация требований кредиторов в делах о банкротстве физических лиц.

<13> Иеринг Р. Юридическая техника. СПб., 1905. С. 2.

 

Теоретические конструкции не нужны сами по себе, тем более исключительно как предмет для восхваления или для нерационального следования им. Например, немецкие ученые, а надо сказать, их особенно часто обвиняют в теоретизировании, отмечают, что теории в юридической доктрине не являются самоцелью, а имеют вспомогательную функцию в качестве инструментов, позволяющих решать практические проблемы <14>.

--------------------------------

<14> См. дискуссию об этом: Calliess G.-P., Kiihler L. Theorien im Recht - Theorien das Recht. Franz Steiner Verlag, 2018.

 

Кроме того, правила поведения должны быть определенными, понятными для оборота. Для этого очень важно выяснять и раскрывать, какие политико-правовые положения лежат в основе того или иного решения. Иначе невозможно предугадать и рассудить, в каких пределах действует нормативное правило и как можно под него подстроиться участникам оборота. Если правопорядок будет решать казусы непоследовательно ранее обозначенным разъяснениям, то о какой правовой определенности можно говорить?

Таким образом, для ответа на вопрос о том, надо ли применять правила о субординации при банкротстве физических лиц, мы должны выяснить, чем в российском праве фундированы соответствующие правила. Неслучайно мы неоднократно обращали особое внимание на то, что идеологическая основа субординации требует крайне пристального внимания, ибо при неверном ее уяснении возможны ошибки при применении соответствующих правил <15>.

--------------------------------

<15> Мифтахутдинов Р.Т., Шайдуллин А.И. Указ. соч. С. 53.

 

Надо отметить, что в данном случае мы имеем тот самый заслуживающий всяческого одобрения случай, когда Верховный Суд РФ довольно ясно обозначил аргументы, которые являются ключевыми для субординации и на которых основаны все обсуждаемые правила.

Итак, первый довод состоит в том, что контролирующие лица, имеющие возможность влиять на развитие бизнеса, в случае доведения общества до кризисной ситуации (или нахождения общества в кризисной ситуации) не должны компенсировать недостаточность капитала путем предоставления займов, а обязаны либо подать заявление о собственном банкротстве (п. 1 ст. 9 Закона о банкротстве <16>), либо ликвидироваться. В п. 3 Обзора от 29.01.2020 разъясняется, что субординация обусловлена тем, что контролирующее лицо, которое пытается вернуть подконтрольное общество, пребывающее в состоянии имущественного кризиса, к нормальной предпринимательской деятельности посредством предоставления ему компенсационного финансирования, принимает на себя все связанные с этим риски, которые не могут перекладываться на других кредиторов (п. 1 ст. 2 ГК РФ).

--------------------------------

<16> Федеральный закон от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве).

 

Второй аргумент состоит в том, что правопорядок не должен допускать, чтобы какое-либо лицо одновременно могло совмещать в своих руках контроль над корпорацией (в том числе над ее денежными потоками и т.п.) и возможность получения неограниченной прибыли в случае удачи бизнес-проекта (бенефициарный интерес), не неся при этом рисков провала всеми вложенными средствами вне зависимости от выбора способа финансирования <17>. Контролирующее лицо способно эффективно управлять риском банкротства, поэтому должно нести риск банкротства в большей степени, чем независимые кредиторы, т.е. получить удовлетворение своих требований при банкротстве должника после независимых кредиторов в отдельной очередности. На изложенном идеологическом обосновании основаны как минимум п. п. 9, 11 и 13 Обзора.

--------------------------------

<17> Там же.

 

Можем ли мы, основываясь на приведенных мотивах, применять правила о субординации при банкротстве физических лиц? Ответ нам представляется очевидным - конечно, нет.

Верховный Суд РФ, принимая во внимание именно ключевые аргументы в пользу субординации, обосновывает неприменимость правил о субординации при банкротстве физических лиц, поскольку в п. 3 Обзора от 29.01.2020 разъясняется, что субординация обусловлена тем, что контролирующее лицо пытается вернуть подконтрольное общество, пребывающее в состоянии имущественного кризиса, к нормальной предпринимательской деятельности посредством предоставления ему компенсационного финансирования, "из существа описанных отношений очевидно следует, что подобная обязанность может быть нарушена только в отношении организации ее контролирующими лицами, на которых эта обязанность и возложена" <18>.

--------------------------------

<18> Определение ВС РФ от 30.09.2021 N 305-ЭС19-27640(2) по делу N А40-269386/2018.

 

Так, Верховный Суд РФ отмечает, что "выводы Судебной коллегии, изложенные в Определении от 26.07.2021 N 305-ЭС21-4424, сводятся к тому, что субординация требований контролирующих должника лиц осуществляется в связи с явно несправедливым уравниванием прав независимых кредиторов с требованиями контролировавших должника лиц, которые, избрав отличную от предписанной Законом о банкротстве модель поведения, пошли на дополнительный риск и предоставили подконтрольному им лицу компенсационное финансирование. В таких условиях риск объективного банкротства должника и, как следствие, утраты компенсационного финансирования, не может в равной степени перекладываться на независимых кредиторов. Требования последних удовлетворяются приоритетно по отношению к требованию о возврате компенсационного финансирования. В то же время законодательство о несостоятельности граждан не содержит положений об обязанности кого-либо из иных лиц при определенных обстоятельствах подать заявление о банкротстве другого физического лица, воздержавшись от предоставления ему финансирования. Обязанность по обращению в суд с заявлением о банкротстве третьего лица, находящегося в состоянии имущественного кризиса, закреплена только в отношении несостоятельных организаций: она возложена законом на контролирующих их лиц, под влиянием которых формируется воля банкрота" <19>.

--------------------------------

<19> Определение ВС РФ от 30.09.2021 N 305-ЭС19-27640(2) по делу N А40-269386/2018.

 

Иными словами, у физического лица нет контролирующих лиц, на которых возложена обязанность подать заявление о банкротстве. Из этого следует, что первое ключевое обоснование для субординации неприменимо.

Равным образом следует оценивать применимость второго довода в пользу субординации. Если близкий родственник выдал заем физическому лицу, то это не значит, что родственник контролирует то, каким образом должник будет распоряжаться такими деньгами и не участвует в прибыли от его деятельности, если они не образуют между собой простое товарищество <20>. Однако если заем рассматривать как вклад в общее дело (таким образом, оно является общим имуществом товарищей), то это означает, что товарищ отвечает по общим договорным обязательствам товарищества всем своим имуществом, как минимум пропорционально стоимости соответствующего вклада в общее дело (ст. 1047 ГК РФ). В подобной ситуации постановка вопроса о субординации не имеет смысла. Аналогичным образом можно оценивать постановку вопроса семьи как общности, в рамках которого требуется субординация <21>. Неслучайно, например, в Германии основной предпосылкой для понижения в очередности требований контролирующих лиц служит идея запрета злоупотребления принципом ограниченной ответственности и отделения имущества участника и общества <22>. Отмечается, что субординация представляет собой плату за привилегию ограниченной ответственности <23>. Требования лиц, не пользующихся привилегией ограниченной ответственности, в том числе товарищей, не субординируются.

--------------------------------

<20> Как отмечает АС УО, "гражданин, будучи дееспособным, собственной волей определяет свои действия" (Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 16.11.2020 N Ф09-5901/20 по делу N А50-35791/2018).

<21> См. об этом: Шевченко И.М. Относительная недействительность сделок в делах о банкротстве: некоторые практические примеры // Сборник статей к 20-летию действующего Закона о банкротстве и 30-летию современного российского Закона о банкротстве. М., 2023. С. 329 - 242; Он же. Некоторые вопросы обращения взыскания на имущество супругов-созалогодателей в делах о банкротстве // Российский судья. 2020. N 6. С. 3 - 8.

<22> См.: Шайдуллин А.И. Основные политико-правовые аргументы pro и contra идеи субординации займов участников юридических лиц // Вестник экономического правосудия РФ. 2019. N 1. С. 83 - 105.

<23> См.: Шайдуллин А.И. Субординация обязательственных требований. С. 105.

 

Например, Верховный суд Германии объясняет правила о субординации так: "Финансирование общества для целей осуществления основной деятельности за счет собственных средств участником (акционером) косвенно приносит ему пользу благодаря его положению в качестве участника (акционера) такого общества. Если бы такой участник (акционер) осуществлял эту деятельность сам, то вложенные им в бизнес средства были бы потеряны в случае его неплатежеспособности. Параграф 39 абзац 1 Положения Германии о несостоятельности предписывает, что то же самое происходит и в случае несостоятельности "его" общества, постольку и в той мере, в какой участник (акционер) финансирует основную деятельность общества, и если соответствующее финансирование не было истребовано им за периодами сроков для оспаривания" <24>.

--------------------------------

<24> BGH Urt. v. 27.06.2019 - IX ZR 167/18, BGH Urt. v. 14.02.2019 - IX ZR 149/16. См.: Шайдуллин А.И. Субординация обязательственных требований. С. 87 - 91.

 

Иными словами, Верховный суд Германии говорит, что если предприниматель занимается бизнесом без создания юридического лица с ограниченной ответственностью, условно говоря как индивидуальный предприниматель, то в случае неплатежеспособности он отвечает всем свои имуществом и вопрос о субординации не стоит на повестке. А если он отделяет от себя финансирование и вкладывает в подконтрольное юридическое лицо с его ограниченной ответственностью по долгам бизнеса, пытаясь при этом выглядеть обычным кредитором для всех третьих лиц в отношении имущества, ранее отделенного от себя, и одновременно сохраняя контроль над обществом, то субординация необходима.

В этом отношении интересным является вопрос о том, могут ли быть субординированы требования юриста (адвоката) в деле о банкротстве его клиента, если они договорились о гонораре успеха за выигранное дело. Ключевой вопрос в данном случае - образуют ли адвокат с клиентом простое товарищество, как минимум в части их общих вкладов, направленных на выигрыш конкретного дела <25>. Такой вопрос рассматривал АС УО <26>. Между обществом и адвокатом был заключен договор на оказание юридической помощи с условием о гонораре успеха. Адвокат при этом представлял на общем собрании акционеров интересы мажоритарного акционера общества и одновременно являлся представителем должника в судебных спорах по доверенности, выданной директором общества-должника, который был миноритарным участником. Суды при этом отмечали, что адвокат в условиях имущественного кризиса должника длительное время не истребовал задолженность за оказанные услуги и не принимал мер по ее взысканию, и на этом основании субординировали требования адвоката, рассматривая его фактически как аффилированного с должником (клиентом) лица.

--------------------------------

<25> Как известно, еще в римском праве допускалось объединение товарищей для конкретного дела (societas unius rei) (см. подробнее: Горева А.А. Договор простого товарищества и его виды: российское право в сравнительно-правовом аспекте // Вестник гражданского права. 2020. N 6. С. 50, 51).

<26> Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 27.04.2021 N Ф09-3288/20 по делу N А76-6269/2018.

 

АС УО не согласился с судами, указав, что "несмотря на то, что совместные действия доверителя и адвоката направлены на достижение единой правовой цели в интересах доверителя, мотивы и направленность таких действий, очевидно, различны. Действия доверителя направлены на удовлетворение своих интересов в сфере защиты их прав, свобод и интересов, а также обеспечения доступа к правосудию, в том числе при осуществлении предпринимательской деятельности. Действия же адвоката подчинены главной цели оказания квалифицированной юридической помощи, оказываемой на профессиональной основе, своему доверителю" <27>.

--------------------------------

<27> Там же.

 

Кроме того, в качестве главного довода АС УО указал, что для субординации необходимо "представить убедительные доказательства, свидетельствующие о фактическом участии адвоката в совместном ведении бизнеса со своим клиентом в расчете на прямое либо опосредованное (например, путем заключения договоров оказания юридических услуг на явно нерыночных условиях) участие в распределении прибыли" <28>.

--------------------------------

<28> Там же.

 

Иначе говоря, АС УО не признал адвоката контролирующим лицом клиента и не увидел в данном случае товарищества между ним и его клиентом. Факт наличия товарищества в этом казусе - очень непростой вопрос. Например, Верховный Суд РФ в деле общества "Крован-КМВ" <29> сформулировал позицию, согласно которой если одна сторона (заказчик) передает земельный участок в аренду (субаренду) для целей строительства, а другая сторона - застройщик возводит объект недвижимости на этом земельном участке и обязуется передать заказчику часть квартир, то фактически складываются отношения простого товарищества <30>. В случае банкротства застройщика требования товарища, т.е. заказчика, не могут конкурировать с требованиями внешних кредиторов, а именно граждан, вложивших личные денежные средства для решения жилищного вопроса. В деле общества "Кронверк" <31> Верховный Суд РФ рассматривал ситуацию, когда заказчик заключил договор с застройщиком на достройку объектов недвижимости, находящихся на земельном участке, принадлежащем на праве бессрочного пользования. Застройщик обязался передать часть квартир заказчику. Застройщик нарушил свои обязательства по передаче квартир и обанкротился. В результате заказчик обратился в банкротстве к застройщику с убытками в размере стоимости квартир. Обсуждая вопрос о применимости дела общества "Кронверк", Верховный Суд РФ указал, что "сама по себе квалификация отношений сторон в качестве простого товарищества не препятствует признанию обоснованными соответствующих требований (в данном случае заказчика. - А.Ш.) в деле о банкротстве застройщика" <32>.

--------------------------------

<29> Определение ВС РФ от 01.03.2022 N 308-ЭС20-24350(5) по делу N А63-4453/2019.

<30> Кстати, Президиум ВАС РФ в деле "Сибстрой" (Постановление Президиума ВАС РФ от 11.03.2014 N 16768/13 по делу N А46-8936/2010) в подобной ситуации отрицал наличие отношений товарищества, указывая на то, что для этого нужно "осуществление сторонами совместных действий".

<31> Определение ВС РФ от 13.07.2022 N 309-ЭС18-13344(4) по делу N А60-29987/2016.

<32> Там же.

 

Данный случай можно рассматривать аналогично: вклад адвоката - это его усилия, а клиента - его дело, ведением которого будет заниматься адвокат. Общая цель - выигрыш дела с разделением прибыли, в том числе в виде гонорара успеха адвокату. Поэтому в случае банкротства клиента, как кажется, требования адвоката (вознаграждение за приложенные усилия) могут быть переквалифицированы во вклад в общее дело. Вместе с тем нам представляется, что даже если признать в этом казусе существование товарищества между клиентом и адвокатом в отношении общего дела в виде цели выигрыша конкретного дела, то субординировать (путем переквалификации его требований во вклад в общее дело) адвоката применительно ко всей имущественной массе клиента явно несправедливо, поскольку адвокат фактически не образовывал с клиентом общего имущества и полноценного товарищества в отношении основной его деятельности, а занимался лишь отдельным спором <33>. Поэтому мы согласны с АС УО, который говорит, что в целом направленность их деятельности различная.

--------------------------------

<33> Как, например, отмечается в литературе, еще в классическом римском праве "товарищи вполне могли ограничиться установлением обязательственных отношений, сохраняя за собой право собственности на соответствующие имущественные ценности" (см.: Тяжбин М.Д. Соглашение кредиторов одного должника о субординации в системе частного права // Вестник гражданского права. 2021. N 3. С. 7 - 107).

 

Таким образом, исходя из открыто обозначенных Верховным Судом РФ политико-правовых оснований в пользу субординации, правила об истинной субординации не могут применяться в делах о банкротстве физических лиц.

Вместе с тем с точки зрения ложной субординации нелишним будет отметить, что при наличии близких (родственных) отношений между сторонами можно поставить резонный вопрос действительного существования юридических обязательств между ними (animus obligandi) <34>. Как отмечает И.А. Покровский, "первым условием для юридической силы всякого - даже имущественного - договора является наличность у договаривающихся воли придать своему соглашению юридический характер (animus obligandi); ведь сплошь и рядом даже обещания имущественного характера даются без намерения связать себя юридически (например, брат обещает поддержку брату при устройстве его имущественных дел и т.д.). Во всех тех случаях, где никакого юридического намерения нет, разумеется, ни о каком обязательстве, ни о каком иске не может быть речи" <35>.

--------------------------------

<34> См.: Борейшо Д.В. Любовь и товарищество против субординации // Банкротный клуб вступил в семейные отношения.

<35> Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. 8-е изд. М., 2020. С. 137.

 

По крайней мере, должна быть общая презумпция, что денежные средства близким родственником физического лица предоставлялись с намерением одарить (causa donandi), поскольку, как правило, подобные отношения действительно строятся по модели "вернешь, если сможешь" и заимодавец при предоставлении займа на самом деле не имел намерения прибегать к помощи правопорядка по принудительному исполнению обязательства. Фактически из такой презумпции исходил Верховный Суд РФ в деле Михеева <36>. В этом деле аффилированные с должником лица (дядя и сестра) погасили его долг и пытались включиться в реестр в порядке суброгации (ст. 313 ГК РФ). В своем Определении Верховный Суд РФ указал, что судам нужно было исследовать отношения должника и аффилированных с ним лиц, погасивших задолженность перед внешними кредиторами, не являются ли они безвозмездными. Такая презумпция может быть опровергнута фактическими обстоятельствами конкретного дела <37>.

--------------------------------

<36> Определение ВС РФ от 30.03.2017 N 306-ЭС16-17647(2) по делу N А12-45752/2015.

<37> Следует заметить, что Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ вне контекста банкротных споров отмечает, что "вывод судов о перечислении истцом денежных средств на счет ответчика в качестве семейной помощи, то есть о передаче денежной суммы как дара или в качестве благотворительности, основанный только лишь на наличии между сторонами родственных отношений, сделан без учета части 4 статьи 198 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, поскольку истец, обращаясь в суд с исковыми требованиями, обосновывал их тем, что между ним и Дроган В.В. заключен договор займа, при этом намерения подарить денежные средства ответчику у истца не было" (Определение СКГД ВС РФ от 25.09.2018 N 14-КГ18-24).

 

В то же время между родственниками, безусловно, могут существовать возмездные обязательства. Однако обстоятельства создания такого обязательства должны подвергаться особо тщательной проверке, поскольку, скажем прямо, когда близкие родственники демонстративно и очень скрупулезно оформляют свои отношения в качестве юридически обязывающих документов, то существует немалая вероятность того, что они заранее готовились к какому-то сценарию развития событий (с учетом того, что мы обсуждаем этот вопрос в контексте банкротства). При этом имеется в виду не то, что родственники не могут опасаться невозвратности предоставленных денежных средств, а то, что они могут сделать это лишь для внешних лиц, а в реальности отношения между ними могут складываться абсолютно иначе. В особенности с учетом того, что в современной экономике доступность заемных денег достаточно высокая и их получение на рыночных условиях в банке не составляет какого-либо труда, для этого достаточно лишь пары кликов на смартфоне (кредитные карты, потребительские кредиты и т.д.).

Таким образом, при установлении требования аффилированного кредитора при банкротстве физического лица следует исходить из общей презумпции, что обязательства близких родственников являются безвозмездными.

 

Оценка аргумента о возникновении рисков злоупотреблений "дружественных кредиторов" в процедуре банкротства физических лиц

 

Ключевой аргумент сторонников применения института субординации в делах о банкротстве физических лиц обычно сводится к тому, что неприменение правил о субординации приводит к злоупотреблениям должника и аффилированных с ним лиц в ущерб интересам иных незаинтересованных кредиторов. В частности, как пишет В.В. Титкова, "99% случаев предоставления (мнимого предоставления), например, крупной денежной суммы гражданину в преддверии его банкротства будет свидетельствовать о наличии на стороне такого благодетеля иных, чем инвестиционные и санационные, мотивов, причем, как правило, связанных непосредственно с причинением ущерба кредиторам должника-гражданина в рамках процедуры его банкротства" <38>. Или, как считает Б.Н. Николаев, в этом контексте: "наблюдается некий "люфт" для целой волны злоупотреблений и изобретения различных мошеннических схем" <39>.

--------------------------------

<38> См.: Титкова В. Субординация требований кредиторов в деле о банкротстве физического лица // Закон.ру. 2021. 12 марта.

<39> Николаев Б.Н. Указ. соч.

 

Это тезис был бы справедлив, если бы наш правопорядок при введении правила о субординации руководствовался бы именно таким аргументом <40>. Надо сказать, что в период с августа 2017 года (дело Свиридова/Юркова) до февраля 2018 года <41> действительно могло сложиться впечатление, что субординация мотивирована намерением пресечь злоупотребления аффилированных лиц в процедуре банкротства. Но Верховный Суд РФ довольно быстро дал понять, что это не так, и субординация обусловлена иными мотивами, рассмотренными нами ранее.

--------------------------------

<40> См. обсуждение этого аргумента: Шайдуллин А.И. Основные политико-правовые аргументы pro и contra идеи субординации займов участников юридических лиц. С. 83 - 105.

<41> См.: Определения ВС РФ от 12.02.2018 N 305-ЭС15-5734, от 21.02.2018 N 310-ЭС17-17994; Мифтахутдинов Р.Т., Шайдуллин А.И. Указ. соч. С. 10.

 

Вместе с тем это не значит, что на вероятность злоупотреблений аффилированных лиц в делах о банкротстве физических лиц правопорядку нечем ответить. Как уже отмечалось, Верховный Суд РФ подчеркнул, что при банкротстве физических лиц применяется правило о ложной субординации (тест на мнимость). Так, при просеивании требования через данный тест на основании п. 1 Обзора от 29.01.2020 аффилированному лицу необходимо доказать, за счет каких средств предоставлен заем (имеются ли у заимодавца сопоставимые с размером займа источники доходов, не были ли это фактически деньги самого должника и т.п.), действительность передачи (перечисления) денег (сведения по счетам в банке и т.п.), показать то, на какие цели были использованы эти денежные средства (были ли они фактически получены и потрачены должником, или он был только номинальным агентом транзита предоставленных средств).

Определенная сложность возникает, если требования аффилированного лица подтверждены судебным актом, по которому при этом установлен транзитный характер движения денежных средств. В таком случае складывается ситуация, при которой требование, подтвержденное судебным актом, на самом деле мнимое (т.е. в ее основе ничтожная сделка; ст. 170 ГК РФ) и кредиторы, строго говоря, должны в экстраординарном порядке обжаловать подобный судебный акт (п. 24 Постановления Пленума ВАС РФ от 22 июня 2012 года N 35). Между тем для случаев субординации существует специальное разъяснение о том, что требование подлежит понижению в очередности (субординации), несмотря на наличие судебного акта (п. 3 Обзора от 29.01.2020).

Невзирая на это, мы полагаем, нет повода применять истинную субординацию, а наличие судебного акта, подтверждающего мнимые требования аффилированного лица при банкротстве, не должно препятствовать отказу во включении таких требований в реестре требований кредиторов на основании ст. 10 ГК РФ и п. 1 Обзора от 29.01.2020, поскольку иной подход будет создавать исключительно формальные препятствия для защиты нарушенных прав независимых кредиторов и противоречить принципам процессуальной экономии.

 

Оценка аргумента о необходимости снижения влияния аффилированных лиц на процедуру

 

Другой аргумент, который часто звучит при обсуждении необходимости применения правил о субординации в делах о банкротстве физических лиц, заключается в том, что надо снизить влияние аффилированных лиц на процедуру для того, чтобы не допустить получения ими контроля над процедурами в ущерб интересам иных кредиторов.

Прежде всего необходимо заметить, что в делах о банкротстве граждан, в отличие от корпоративного банкротства, заметно снижена роль собрания кредиторов, поэтому данный вопрос стоит не настолько остро <42>.

--------------------------------

<42> См. обсуждение вопроса влияния кредиторов на процедуру в корпоративном банкротстве: Шайдуллин А.И. Особенности участия связанных с должником кредиторов в процедурах банкротства // Закон. 2020. N 9. С. 53 - 65.

 

Вместе с тем, например, в деле Балыкова Верховный Суд РФ указал, что вопрос о приобретении замещающего жилья должен предварительно выноситься на обсуждение собрания кредиторов применительно к правилам о принятии собранием решения об обращении в арбитражный суд с ходатайством о введении реализации имущества гражданина <43>. Вполне можно представить ситуацию, когда большинство голосов в реестре требований кредиторов будет принадлежать аффилированным кредиторам. Действительно, в такой ситуации аффилированные лица могут проголосовать в ущерб интересам независимых кредиторов, в особенности если они имеют личные интересы в отношении роскошного жилья. Можно поддержать подход, в соответствии с которым право голоса аффилированного лица применительно к разъяснениям п. 12 Обзора от 29.01.2020 не следует учитывать.

--------------------------------

<43> Определение ВС РФ от 26.07.2021 N 303-ЭС20-18761 по делу N А73-12816/2019.

 

Однако субординация и ограничение влияния аффилированных лиц на процедуру не имеют прямой взаимосвязи, как может показаться.

Верховный Суд РФ в п. 12 Обзора от 29.01.2020 разъяснил, что связанные с должником лица не должны голосовать по вопросу избрания конкурсного управляющего, поскольку они имеют общий с должником интерес, отличный от интереса внешних (независимых) кредиторов, вне зависимости от того, субординированы их требования или нет. Вопрос о том, имеет ли аффилированное лицо право голоса по иным вопросам, оставлен без ответа. Верховный Суд РФ не пошел на более радикальный шаг, который заключается в лишении аффилированных с должником кредиторов, в том числе контролирующих лиц, права голоса по всем вопросам повестки собрания кредиторов при банкротстве <44>. Прямая взаимосвязь между субординацией и правом голоса кредиторов была разорвана, поскольку право голоса аффилированного лица может быть ограничено вне зависимости от субординации его требования.

--------------------------------

<44> Как отмечал И.В. Разумов, "законодателю нужно определить: даем ли мы право голоса на собрании аффилированному кредитору или нет, и если даем, то в каком объеме и по каким вопросам. В этом направлении законодатель движется медленно". Разумов И.В. Институт банкротства экономически неэффективен // Закон. 2020. N 9. С. 8 - 20.

 

Поэтому не вполне обоснованно говорить о том, что влияние аффилированных лиц на процедуру обусловлено именно отсутствием субординации в делах о банкротстве физических лиц.

 

Оценка аргумента о том, что аффилированные лица в делах о банкротстве физических лиц обладают большим объемом

информации, чем независимые кредиторы

 

В целом общепринятым является тезис о том, что сами по себе широкие информационные права кредитора в отношении должника не служат основанием для понижения в очередности <45>. Более того, Верховный Суд РФ разъяснил в п. 11 Обзора от 29.01.2020, что право кредитора на получение информации о деятельности должника не является основанием для субординации, поскольку, например, банки очень часто знают всю значимую информацию о финансово-хозяйственной деятельности заемщика. Если бы это было основанием для субординации, то она применялась бы бесконтрольно, без ощутимых критериев и это могло бы повлечь худшие последствия для коммерческого оборота.

--------------------------------

<45> Шайдуллин А.И. Субординация обязательственных требований. С. 64.

 

Аргумент с точки зрения исторических и сравнительно-правовых истоков института субординации в России

 

В качестве не главного, но в то же время значимого аргумента следует отметить, что субординация в тех странах, из которых в значительной степени Россией были реципированы нормы о субординации либо, вернее сказать, в правопорядках которых было почерпнуты основные идеи и аргументы, не применяют соответствующие правила в делах о банкротстве физических лиц. Более того, правила о субординации в этих правопорядках исторически развивались исключительно в рамках корпоративного права.

В частности, в Германии правила о субординации впервые были кодифицированы в Законе об ООО в 1980 году <46>. В фарватере немецкого права развивалась и практика в Австрии <47>.

--------------------------------

<46> Gesetz zur des Gesetzes betreffend die Gesellschaften mit Haftung und anderer handel-srechtlicher Vorschriften vom 04.07.1980 // Bundesgesetzblatt Jahrgang. 1980. Teil I. Nr. 35, ausgegeben am 11.07.1980. S. 836; Шайдуллин А.И. Субординация обязательственных требований. С. 137.

<47> Шайдуллин А.И. Понижение в очередности (субординация) займов в Германии и Австрии // Вестник экономического правосудия РФ. 2018. N 12. С. 116 - 158.

 

Равно и в США субординация развивалась исключительно применительно к корпоративному банкротству, о чем свидетельствуют ключевые основания для субординации: 1) недостаточная капитализация; 2) мошенничество, злоупотребления при принятии решений в компании, нарушение фидуциарных обязанностей; 3) компания является alter ego кредитора и пр. <48>.

--------------------------------

<48> Шайдуллин А.И. Субординация обязательственных требований. С. 121 - 128.

 

В то же время нельзя сказать, что во всех зарубежных правопорядках доктрина субординации не применяется в делах о банкротстве физических лиц. Так, в Испании <49> и Португалии <50> правила о субординации в равной мере распространяются и на физических лиц, связанных с должником (юридические лица, подконтрольные должнику; супруга должника, даже бывшая, с которой должник развелся за два года до банкротства; братья и сестры должника и его супруги, а также их родственники по восходящей и нисходящей линии и т.д.).

--------------------------------

<49> См.: Morais Carvalho J., Pinto-Ferreira J.P. Portugal. A Guide to Consumer Insolvency Proceedings in Europe. Edward Elgar, 2019. P. 809.

<50> См.: Art. 242 y 243 Texto Refundido de la Ley Concursal (07.05.2020). См.: Javier Arias F. Spain. A Guide to Consumer Insolvency Proceedings in Europe. Edward Elgar, 2019. P. 1004.

 

Надо сказать, что в отличие от российского права в Испании субординируются любые требования связанных с должником лиц за сам факт такой связанности. Иначе говоря, в Испании фактически существует неопровержимая презумпция предосудительности любых требований аффилированных лиц (praesumptio iuris et de iure). Поэтому ссылка на указанные правопорядки без учета подоплеки действия соответствующих правил будет некорректной. В российском праве на данный момент сам по себе факт аффилированности не является основанием для субординации требования кредитора (без проверки воли, направленной на предоставление финансирования, и т.д.) <51>.

--------------------------------

<51> Анализ оснований для субординации см.: Шайдуллин А.И. Субординация обязательственных требований.