Дополнения от 18.06.2024 к практике в Европейском суде по правам человека (ЕСПЧ)
Постановление ЕСПЧ от 20 июля 2021 года по делу "Варга против Словакии" (жалоба N 58361/12 и 2 другие жалобы).
В 2012 году заявителю была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была и коммуницирована Словакии.
По делу обжалуются практически неограниченные полномочия, которыми обладает служба разведки при осуществлении операции наблюдения, в отсутствие надлежащих правовых гарантий. По делу было допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Заявитель стал объектом наблюдения в ходе проводимой операции под кодовым названием "Горилла", направленной на сбор информации о заявителе и встречах, которые проходили в квартире, юридически принадлежавшей заявителю. Операция была санкционирована тремя постановлениями, выданными районным судом по ходатайству службы разведки Словакии (далее - Служба). Впоследствии эти постановления были отменены Конституционным судом Словакии. Часть материалов, предположительно связанных с операцией, была анонимно размещена в Интернете. Заявитель предпринял на внутригосударственном уровне (с частичным успехом) множество действий, чтобы, среди прочего, проверить факты и получить дополнительную информацию, обжаловать исполнение постановлений и добиться уничтожения всех материалов, собранных во время операции.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения статьи 8 Конвенции.
(а) Имело ли место вмешательство. Результаты операции, проведенной на основании трех постановлений, не были предоставлены Европейскому Суду, в частности данные о том, действительно ли отслеживание, сбор, хранение и использование данных касались "частной жизни" заявителя.
Вместе с тем в деле не оспаривалось, что заявитель был объектом слежки, проведенной на основании трех судебных постановлений, и что различные материалы, собранные в результате слежения и касавшиеся заявителя, находились ранее и продолжали находиться в ведении Службы или районного суда. Ввиду выводов районного суда и особого характера мер в виде скрытого наблюдения, которые неизбежно затрудняли или делали невозможным для заинтересованного лица установить какие-либо подробности дела, Европейский Суд готов был согласиться с тем, что исполнение указанных трех судебных постановлений и собранные в итоге материалы касались как минимум частично "частной жизни" заявителя.
Следовательно, применение упомянутых трех судебных постановлений и сохранение собранных на их основании разнообразных материалов являлись вмешательством в право заявителя на уважение частной жизни.
(b) Было ли вмешательство обоснованным. Европейский Суд рассмотрел вопрос о том, было ли вмешательство в конвенционное право заявителя осуществлено "в соответствии с законом".
(i) Исполнение судебных постановлений. В принципе рассматриваемые постановления применялись на основании закона и, как требовало законодательство Словакии, были вынесены судьей. Не было выдвинуто каких-либо жалоб относительно точности формулировок или доступности указанных норм.
Однако, как впоследствии установил Конституционный суд Словакии, постановления были изначально вынесены с нарушениями, что делало их незаконными и неконституционными. Хотя ответственность за эти нарушения нес суд, вынесший постановления, только вследствие отмены рассматриваемых постановлений Конституционным судом Словакии районный суд решил, рассмотрев жалобы заявителя в рамках иска о защите личной неприкосновенности, что применение Службой судебных постановлений также нарушило права заявителя.
В постановлении районного суда не была дана оценка действий Службы как таковой, данную оценку не произвел и Конституционный суд Словакии. Замечания заявителя и суда, вынесшего постановления, представленные в рамках производства в Конституционном суде Словакии, содержали описание работы Службы, которая сама составила проекты постановлений, санкционировавших вмешательство Службы в индивидуальные права человека и основополагающие свободы, а также описание суда, который вынес указанные постановления, не проверив в действительности факты дела. При таких обстоятельствах выявленные Конституционным судом Словакии недостатки в судебных постановлениях препятствовали использованию Службой технических средств сбора разведданных (далее - технические средства) против заявителя на этом основании.
Что касается других способов правовой защиты от произвольного вмешательства, законодательство Словакии предусматривало обязанность со стороны вынесшего постановления судьи периодически проверять, продолжали ли существовать указанные в постановлениях основания для применения технических средств. Однако в настоящем деле ничто не указывало на то, что судьи, которые вынесли рассматриваемые постановления, предприняли какие-либо проверки во исполнение упомянутой выше нормы права. В той степени, в которой судебные материалы были известны Европейскому Суду, судьи придерживались тактики бездействия, которая была поддержана районным судом в его замечаниях в ходе разбирательства в Конституционном суде Словакии относительно третьего судебного постановления. В частности, районный суд отметил, что, как было принято в соответствующее время, Служба не представляла в районный суд каких-либо записей об исполнении постановлений или протоколов об уничтожении полученных Службой данных, а также что в рассматриваемое время указанные вопросы не регулировались какими-либо специальными правилами.
Что касается последующего рассмотрения порядка применения судебных постановлений, пассивное отношение соответствующего суда привело к уничтожению судебных материалов о применении постановлений. Другие органы государственной власти, такие как прокуратура или администрация Правительства Словакии, прямо отрицали, что они располагали какой-либо юрисдикцией в отношении проверки законности действий Службы. Хотя дело заявителя было передано на рассмотрение особого парламентского комитета, по-видимому, он не мог или не стал рассматривать какие-либо индивидуальные аспекты дела. В связи с этим районный суд счел, что контроль за Службой носил в основном политический характер и что, в случае пособников заявителя, парламентский комитет не имел права принимать решения по каким-либо индивидуальным искам в отношении Службы в целях защиты личной неприкосновенности или получения компенсации за незаконные действия сотрудников Службы. В той мере, в которой речь шла о необходимости усиления парламентского контроля путем создания специальной комиссии по надзору за применением технических средств наблюдения, не было каких-либо указаний на то, что такая комиссия была в действительности создана и приступила к исполнению своих обязанностей. Кроме того, исполнение судебных постановлений находилось вне пределов компетенции административного судопроизводства и за пределами действия соответствующего нормативного акта об ответственности государства.
Действительно, районный суд в итоге признал, что применение рассматриваемых трех судебных постановлений нарушило права заявителя. Однако, по-видимому, данный вывод был основан исключительно на том обстоятельстве, что постановления были отменены, при этом ни районный суд, ни Конституционный суд Словакии не рассмотрели по существу действия Службы (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Ахлюстин против Российской Федерации" (Akhlyustin v. Russia) (См.: Постановление Европейского Суда по делу "Ахлюстин против Российской Федерации" (Akhlyustin v. Russia) от 7 ноября 2017 г., жалоба N 21200/05 // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2018. N 7.)). Кроме того, постановление районного суда, по-видимому, стало началом каких-либо действий спустя почти через десять лет после того, как заявитель активно, хотя и безуспешно, искал способ добиться рассмотрения своих жалоб. Это усилие сопровождалось нерабочими нормативными ссылками, круговой передачей юрисдикции от Конституционного суда Словакии в районный суд, а также бесполезными передачами дела между другими органами государственной власти и из указанных органов в административные суды.
В итоге ввиду недостаточной ясности применимых юрисдикционных норм, отсутствия процедуры для применения существующих норм и нарушений в их применении, исполняя три рассматриваемых судебных постановления, Служба практически располагала свободой усмотрения, приравненной к неограниченным полномочиям, в отсутствие средства защиты от произвольного вмешательства, как того требует принцип верховенства права.
(ii) Удержание Службой первичных и производных материалов. После аннулирования Конституционным судом Словакии третьего постановления районного суда удержание Служ-бой информации, полученной в результате осуществления наблюдения, как таковое, не имело оснований в законодательстве Словакии. Хотя Конституционный суд Словакии особо отметил, что к сфере полномочий районного суда относилось обеспечение соблюдения Службой соответствующих положений Закона о защите конфиденциальности, районный суд регулярно отказывался признать, что этот вопрос относился к его юрисдикции. В связи с этим районный суд сделал вывод, что у заявителя, суда или пристава отсутствовала возможность идентифицировать соответствующие материалы с какой-либо точностью, что на практике также означало, что данный иск нельзя было подать в суды общей юрисдикции (см. в этом отношении, mutatis mutandis, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Центр правосудия против Швеции" (Centrum f r r ttvisa v. Sweden) (См.: Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Центр правосудия против Швеции" (Centrum f r r ttvisa v. Sweden) от 25 мая 2021 г., жалоба N 35252/08 // Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2022. N 1.)).
Более того, что касается хранения первичных материалов, полученных на основании третьего постановления районного суда, и производных материалов, полученных на основании всех трех постановлений, согласно Закону о службе разведки Словакии, важные аспекты применимого правового режима регулировались внутренними правилами, изданными директором Службы в соответствии с указанным законом. Вместе с тем их действительное содержание оценить не удалось, поскольку правила имели гриф секретности и не были предоставлены ни Европейскому Суду, ни заявителю. Кроме того, по-видимому, отсутствовал орган государственной власти, который бы обладал полномочиями рассматривать действия Службы при применении постановлений об использовании технических средств и, в более широком смысле, надзирать за соблюдением Службой ее собственных внутренних правил. Иными словами, хранение как первичных, так и производных материалов осуществлялось в соответствии с конфиденциальными нормами, которые были приняты и применялись Службой в отсутствие каких-либо элементов внешнего контроля. Данные нормы очевидно не обладали доступностью и стали причиной осуществления мер по скрытому наблюдению в отсутствие защиты от произвольного вмешательства в право заявителя на уважение его частной жизни.
С учетом вышеизложенного отсутствовала необходимость рассматривать вопрос о том, были ли соблюдены иные требования пункта 2 статьи 8 Конвенции, а также рассматривать по существу остальную часть жалобы заявителя.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу имело место нарушение статьи 8 Конвенции (принято единогласно).
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителю 9 750 евро в качестве компенсации морального вреда.
Источник публикации: https://espchhelp.ru/blog/4681-varga-protiv-slovakii-1 .
The ECHR ruling of July 20, 2021 in the case "Varga v. Slovakia" (complaint No. 58361/12 and 2 other complaints).
In 2012, the applicant was assisted in the preparation of the complaint. Subsequently, the complaint was also communicated to Slovakia.
The case appeals against the virtually unlimited powers that the intelligence service has in carrying out a surveillance operation, in the absence of appropriate legal guarantees. The case involved a violation of the requirements of article 8 of the Convention.
THE CIRCUMSTANCES OF THE CASE
The applicant became the object of surveillance during an ongoing operation codenamed "Gorilla" aimed at collecting information about the applicant and meetings that took place in an apartment legally owned by the applicant. The operation was sanctioned by three orders issued by the District Court at the request of the Slovak Intelligence Service (hereinafter referred to as the Service). These rulings were subsequently overturned by the Slovak Constitutional Court. Some of the materials allegedly related to the operation were anonymously posted on the Internet. The applicant took numerous actions at the domestic level (with partial success) in order, among other things, to verify the facts and obtain additional information, to appeal against the execution of the orders and to ensure the destruction of all materials collected during the operation.
LEGAL ISSUES
Regarding compliance with article 8 of the Convention.
(a) Whether there has been interference. The results of the operation carried out on the basis of three judgments were not provided to the European Court, in particular, data on whether the tracking, collection, storage and use of data really concerned the applicant's "private life".
However, it was not disputed in the case that the applicant was the subject of surveillance carried out on the basis of three court orders, and that various materials collected as a result of surveillance and related to the applicant had previously been and continued to be under the jurisdiction of the Service or the District Court. In view of the findings of the District Court and the special nature of the covert surveillance measures, which inevitably made it difficult or impossible for the person concerned to establish any details of the case, the European Court was ready to agree that the execution of these three court orders and the materials collected as a result concerned at least partially the applicant's "private life".
Consequently, the application of the three court rulings and the preservation of the various materials collected on their basis constituted an interference with the applicant's right to respect for private life.
(b) Whether the intervention was justified. The European Court considered whether the interference with the applicant's convention law had been carried out "in accordance with the law".
(i) Enforcement of court orders. In principle, the decisions in question were applied on the basis of the law and, as required by Slovak law, were issued by a judge. There have been no complaints about the accuracy of the wording or the accessibility of these standards.
However, as the Slovak Constitutional Court subsequently found, the rulings were initially made with violations, which made them illegal and unconstitutional. Although the court that issued the rulings was responsible for these violations, it was only as a result of the cancellation of the rulings in question by the Constitutional Court of Slovakia that the District court decided, after examining the applicant's complaints in the framework of the claim for the protection of personal integrity, that the application of court rulings by the Service also violated the applicant's rights.
The decision of the District court did not assess the actions of the Service as such, and the Constitutional Court of Slovakia did not make this assessment either. The observations of the applicant and the court that issued the rulings, submitted in the framework of the proceedings before the Constitutional Court of Slovakia, contained a description of the work of the Service, which itself drafted the rulings authorizing the intervention of the Service in individual human rights and fundamental freedoms, as well as a description of the court that issued the said rulings without checking the facts of the case. In such circumstances, deficiencies in court rulings identified by the Constitutional Court of Slovakia prevented the Service from using technical means of intelligence gathering (hereinafter referred to as technical means) against the applicant on this basis.
As for other means of legal protection against arbitrary interference, Slovak legislation provided for the obligation on the part of the judge who issued the ruling to periodically check whether the grounds specified in the rulings for the use of technical means continued to exist. However, in the present case, there was nothing to indicate that the judges who issued the judgments in question had undertaken any checks in compliance with the above-mentioned rule of law. To the extent that the court materials were known to the European Court, the judges followed a tactic of inaction, which was supported by the District Court in its observations during the proceedings before the Constitutional Court of Slovakia regarding the third court ruling. In particular, the District court noted that, as was customary at the appropriate time, the Service did not submit to the District Court any records on the execution of orders or protocols on the destruction of data received by the Service, and also that at the time in question these issues were not regulated by any special rules.
As for the subsequent review of the procedure for the application of court orders, the passive attitude of the relevant court led to the destruction of court materials on the application of the orders. Other public authorities, such as the Prosecutor's Office or the Administration of the Slovak Government, explicitly denied that they had any jurisdiction to verify the legality of the actions of the Service. Although the applicant's case was referred to a special parliamentary committee, it appears that he could not or did not consider any individual aspects of the case. In this regard, the District Court considered that the control over the Service was mainly political in nature and that, in the case of the applicant's accomplices, the parliamentary committee had no right to decide on any individual claims against the Service in order to protect personal integrity or obtain compensation for illegal actions of the Service staff. To the extent that it was necessary to strengthen parliamentary control by creating a special commission to oversee the use of technical surveillance equipment, there was no indication that such a commission had actually been established and had begun to perform its duties. In addition, the execution of court orders was outside the competence of administrative proceedings and beyond the scope of the relevant normative act on State responsibility.
Indeed, the district court eventually found that the application of the three judgments in question violated the applicant's rights. However, it seems that this conclusion was based solely on the fact that the rulings were overturned, while neither the District Court nor the Constitutional Court of Slovakia considered the merits of the actions of the Service (see, mutatis mutandis, the Ruling of the European Court in the case Akhlyustin v. Russia (See: Judgment of the European Court of Justice in the case Akhlyustin v. the Russian Federation (Akhlyustin v. Russia) dated November 7, 2017., complaint No. 21200/05 // Bulletin of the European Court of Human Rights. 2018. N 7.)). Moreover, the District Court's ruling appeared to be the beginning of some action almost ten years after the applicant had actively, albeit unsuccessfully, sought a way to have his complaints heard. This effort was accompanied by non-working normative references, a circular transfer of jurisdiction from the Constitutional Court of Slovakia to the district Court, as well as useless transfers of the case between other public authorities and from these bodies to administrative courts.
As a result, due to the lack of clarity of the applicable jurisdictional norms, the lack of a procedure for applying existing norms and violations in their application, in executing the three court orders under consideration, the Service practically had discretion equated to unlimited powers, in the absence of a remedy against arbitrary interference, as required by the principle of the rule of law.
(ii) Retention of primary and derivative materials by the Service. After the annulment by the Constitutional Court of Slovakia of the third ruling of the District Court, the retention of information obtained as a result of surveillance, as such, had no basis in Slovak law. Although the Constitutional Court of Slovakia specifically noted that the area of competence of the District Court included ensuring that the Service complies with the relevant provisions of the Law on the Protection of Confidentiality, the District Court regularly refused to recognize that this issue was within its jurisdiction. In this regard, the district Court concluded that the applicant, the court or the bailiff did not have the opportunity to identify the relevant materials with any accuracy, which in practice also meant that this claim could not be filed with the courts of general jurisdiction (see in this regard, mutatis mutandis, the Ruling of the Grand Chamber of the European Court in the case "Center of Justice v. Sweden" (Centrum f r r ttvisa v. Sweden) (See: The Ruling of the Grand Chamber of the European Court of Justice in the case "Center of Justice v. Sweden" (Centrum f r r ttvisa v. Sweden) dated May 25, 2021, complaint No. 35252/08 // Precedents of the European Court of Human Rights. Special issue. 2022. N 1.)). Moreover, with regard to the storage of primary materials obtained on the basis of the third decision of the District Court and derivative materials obtained on the basis of all three decisions, according to the Law on the Slovak Intelligence Service, important aspects of the applicable legal regime were regulated by internal rules issued by the Director of the Service in accordance with the said law. However, it was not possible to assess their actual content, since the rules were classified and were not provided either to the European Court or to the applicant. In addition, there did not seem to be a public authority that had the authority to review the actions of the Service in applying regulations on the use of technical means and, more broadly, to supervise the compliance of the Service with its own internal rules. In other words, the storage of both primary and derivative materials was carried out in accordance with confidential standards that were adopted and applied by the Service in the absence of any elements of external control. These standards obviously did not have accessibility and led to the implementation of covert surveillance measures in the absence of protection from arbitrary interference with the applicant's right to respect for his private life. In view of the above, there was no need to consider whether the other requirements of paragraph 2 of article 8 of the Convention had been complied with, as well as to consider on the merits the rest of the applicant's complaint. RESOLUTION There was a violation of article 8 of the Convention in the case (adopted unanimously). COMPENSATION In the application of article 41 of the Convention. The European Court awarded the applicant 9,750 euros in compensation for non-pecuniary damage.
Source of the publication: https://espchhelp.ru/blog/4682-varga-vs-slovakia .
Rozsudok EDĽP z 20. Júla 2021 vo veci "Varga proti Slovensku" (sťažnosť č. 58361/12 a 2 ďalšie sťažnosti).
V roku 2012 bola žiadateľovi poskytnutá pomoc pri príprave sťažnosti. Následne bola sťažnosť oznámená aj Slovensku.
Prípad sa odvoláva proti prakticky neobmedzeným právomociam, ktoré má spravodajská služba pri vykonávaní operácie dohľadu, ak neexistujú primerané právne záruky. Prípad sa týkal porušenia požiadaviek článku 8 Dohovoru.
OKOLNOSTI PRÍPADU
Žiadateľ sa stal predmetom dohľadu počas prebiehajúcej operácie s kódovým označením "gorila" zameranej na zhromažďovanie informácií o žiadateľovi a stretnutí, ktoré sa konali v byte, ktorý žiadateľ legálne vlastní. Operácia bola sankcionovaná tromi príkazmi vydanými Okresným súdom na žiadosť Slovenskej spravodajskej služby (ďalej len služba). Tieto rozhodnutia následne zrušil Ústavný súd SR. Niektoré materiály údajne súvisiace s operáciou boli anonymne zverejnené na internete. Žalobkyňa podnikla početné kroky na domácej úrovni (s čiastočným úspechom), aby okrem iného overila skutočnosti a získala ďalšie informácie, odvolala sa proti vykonaniu príkazov a zabezpečila zničenie všetkých materiálov zhromaždených počas operácie.
PRÁVNE OTÁZKY
Pokiaľ ide o súlad s článkom 8 Dohovoru.
a) či došlo k rušeniu. Výsledky operácie vykonanej na základe troch rozsudkov neboli Európskemu súdu poskytnuté, najmä údaje o tom, či sa sledovanie, zhromažďovanie, uchovávanie a používanie údajov skutočne týkalo "súkromného života"žalobkyne.
V tejto veci však nebolo spochybnené, že žalobkyňa bola predmetom dohľadu vykonávaného na základe troch súdnych príkazov a že rôzne materiály zhromaždené na základe dohľadu a súvisiace so žalobkyňou predtým patrili a naďalej patrili do právomoci Úradu alebo Okresného súdu. Vzhľadom na zistenia Okresného súdu a osobitnú povahu skrytých opatrení dohľadu, ktoré dotknutej osobe nevyhnutne sťažili alebo znemožnili zistiť akékoľvek podrobnosti prípadu, bol Európsky súd pripravený súhlasiť s tým, že vykonanie týchto troch súdnych príkazov a materiálov zhromaždených v dôsledku toho sa aspoň čiastočne týkalo "súkromného života"žalobcu.
V dôsledku toho uplatňovanie troch súdnych rozhodnutí a zachovanie rôznych materiálov zhromaždených na ich základe predstavovali zásah do práva žalobkyne na rešpektovanie súkromného života.
B) či bol zásah odôvodnený. Európsky súd posúdil, či bol zásah do práva dohovoru žalobcu vykonaný "v súlade so zákonom".
I) výkon súdnych príkazov. Predmetné rozhodnutia sa v zásade uplatňovali na základe zákona a podľa požiadaviek slovenského práva ich vydal sudca. Neboli vznesené žiadne sťažnosti týkajúce sa presnosti znenia alebo dostupnosti týchto noriem.
Ako však následne zistil Ústavný súd SR, rozsudky sa pôvodne vydávali s porušeniami, čo ich robilo nezákonnými a protiústavnými. Aj keď za tieto porušenia bol zodpovedný súd, ktorý vydal rozhodnutia, až v dôsledku zrušenia predmetných rozhodnutí Ústavným súdom Slovenska Okresný súd po preskúmaní sťažností žalobcu v rámci návrhu na ochranu osobnej integrity rozhodol, že uplatnenie súdnych rozhodnutí útvarom porušilo aj práva žalobcu.
Rozhodnutie Okresného súdu neposudzovalo konanie služby ako takej a ani Ústavný súd SR toto posúdenie neurobil. Pripomienky žalobcu a súdu, ktorý vydal rozhodnutia, predložené v rámci konania pred Ústavným súdom Slovenska, obsahovali opis práce služby, ktorá sama vypracovala rozhodnutia povoľujúce zásah služby do individuálnych ľudských práv a základných slobôd, ako aj opis súdu, ktorý vydal uvedené rozhodnutia bez kontroly skutkových okolností veci. Za týchto okolností nedostatky v súdnych rozhodnutiach zistených Ústavným súdom Slovenskej republiky bránili službe na tomto základe použiť technické prostriedky zhromažďovania spravodajských informácií (ďalej len technické prostriedky) voči žiadateľovi.
Pokiaľ ide o iné prostriedky právnej ochrany proti svojvoľnému zasahovaniu, Slovenská legislatíva stanovila povinnosť sudcu, ktorý vydal rozhodnutie, pravidelne kontrolovať, či dôvody uvedené v rozhodnutiach pre použitie technických prostriedkov naďalej existujú. V prejednávanej veci však nič nenasvedčovalo tomu, že sudcovia, ktorí vydali predmetné rozsudky, vykonali akékoľvek kontroly v súlade s vyššie uvedenou zásadou právneho štátu. V rozsahu, v akom boli materiály súdu známe Európskemu súdu, sa sudcovia riadili taktikou nečinnosti, ktorú podporil Okresný súd vo svojich pripomienkach počas konania pred Ústavným súdom SR vo veci rozhodnutia tretieho súdu. Okresný súd predovšetkým poznamenal, že ako bolo zvykom vo vhodnom čase, služba nepredložila okresnému súdu žiadne záznamy o vykonaní príkazov alebo protokolov o zničení údajov prijatých službou a tiež, že v danom čase tieto otázky neboli upravené žiadnymi osobitnými pravidlami.
Pokiaľ ide o následné preskúmanie postupu pri uplatňovaní súdnych príkazov, pasívny postoj príslušného súdu viedol k zničeniu súdnych materiálov o uplatňovaní príkazov. Iné orgány verejnej moci, ako napríklad prokuratúra alebo správa vlády SR, výslovne popreli, že by mali právomoc overovať zákonnosť konania služby. Aj keď bol prípad žalobcu postúpený osobitnému parlamentnému výboru, zdá sa, že nemohol alebo nezohľadnil žiadne jednotlivé aspekty prípadu. V tejto súvislosti Okresný súd usúdil, že kontrola služby má hlavne politický charakter a že v prípade spolupáchateľov žalobkyne nemal parlamentný výbor právo rozhodovať o akýchkoľvek individuálnych nárokoch voči službe s cieľom chrániť osobnú integritu alebo získať náhradu za protiprávne konanie služobného personálu. Pokiaľ bolo potrebné posilniť parlamentnú kontrolu vytvorením osobitnej komisie na dohľad nad používaním zariadení technického dozoru, nič nenasvedčovalo tomu, že takáto Komisia bola skutočne zriadená a začala vykonávať svoje povinnosti. Okrem toho vykonávanie súdnych príkazov bolo mimo kompetencie správneho konania a nad rámec príslušného normatívneho aktu o zodpovednosti štátu.
Okresný súd nakoniec zistil, že uplatnenie troch predmetných rozsudkov porušilo práva žalobcu. Zdá sa však, že tento záver bol založený výlučne na skutočnosti, že rozsudky boli zrušené, zatiaľ čo ani Okresný súd, ani Ústavný súd Slovenska nepovažovali za opodstatnenosť žalôb služby (Pozri mutatis mutandis rozsudok Európskeho súdu vo veci Akhlyustin v.Rusko (Pozri: rozsudok Európskeho súdneho dvora vo veci Akhlyustin v. Ruská federácia (Akhlyustin v. Rusko) zo 7. Novembra 2017., sťažnosť č. 21200/05 / / Bulletin Európskeho súdu pre ľudské práva. 2018. N 7.)). Rozhodnutie Okresného súdu sa navyše javilo ako začiatok konania takmer desať rokov po tom, čo žalobca aktívne, aj keď neúspešne, hľadal spôsob, ako svoje sťažnosti vypočuť. Toto úsilie sprevádzali nefunkčné normatívne odkazy, obehový presun právomoci z Ústavného súdu SR na Okresný súd, ako aj zbytočné presuny veci medzi inými orgánmi verejnej moci a z týchto orgánov na správne súdy.
Výsledkom bolo, že z dôvodu nejasnosti uplatniteľných noriem jurisdikcie, neexistencie postupu na uplatňovanie existujúcich noriem a porušenia pri ich uplatňovaní mala Služba pri vykonávaní troch posudzovaných súdnych príkazov prakticky diskrečnú právomoc prirovnanú k neobmedzeným právomociam, keďže neexistoval prostriedok nápravy proti svojvoľnému zasahovaniu, ako to vyžaduje zásada právneho štátu.
(ii) uchovávanie primárnych a odvodených materiálov službou. Po zrušení tretieho rozsudku okresného súdu Ústavným súdom SR nemalo uchovávanie informácií získaných v dôsledku dohľadu ako také v slovenskom práve žiadny základ. Aj keď Ústavný súd SR osobitne poznamenal, že do oblasti pôsobnosti Okresného súdu patrilo zabezpečenie súladu služby s príslušnými ustanoveniami zákona o ochrane dôvernosti, Okresný súd pravidelne odmietal uznať, že táto otázka patrí do jeho právomoci. V tejto súvislosti Okresný súd dospel k záveru, že žalobca, súd alebo súdny exekútor nemali možnosť s presnosťou identifikovať príslušné materiály, čo v praxi tiež znamenalo, že tento nárok nebolo možné podať na súdy so všeobecnou právomocou (pozri v tejto súvislosti mutatis mutandis rozsudok veľkej komory Európskeho súdu vo veci "centrum spravodlivosti proti Švédsku" (Centrum f r r ttvisa proti Švédsku) (Pozri: rozsudok veľkej komory Európskeho súdneho dvora vo veci "centrum spravodlivosti proti Švédsku" (Centrum f r r ttvisa proti Švédsku)). f r r ttvisa V. Švédsko) z 25. mája 2021, sťažnosť č. 35252/08 // precedensy Európskeho súdu pre ľudské práva. Špeciálna otázka. 2022. N 1.)).
Okrem toho, pokiaľ ide o skladovanie primárnych materiálov získaných na základe tretieho rozhodnutia okresného súdu a odvodených materiálov získaných na základe všetkých troch rozhodnutí, podľa zákona o slovenskej spravodajskej službe boli dôležité aspekty platného právneho režimu upravené vnútornými predpismi vydanými riaditeľom služby v súlade s uvedeným zákonom. Nebolo však možné posúdiť ich skutočný obsah, pretože pravidlá boli utajené a neboli poskytnuté ani Európskemu súdu, ani žalobcovi. Okrem toho sa nezdalo, že by existoval orgán verejnej moci, ktorý by mal právomoc preskúmať činnosť služby pri uplatňovaní predpisov o používaní technických prostriedkov a v širšom zmysle dohliadať na súlad služby s jej vlastnými vnútornými pravidlami. Inými slovami, skladovanie primárnych aj odvodených materiálov sa uskutočňovalo v súlade s dôvernými normami, ktoré služba prijala a uplatňovala pri absencii akýchkoľvek prvkov vonkajšej kontroly. Tieto normy zjavne nemali prístupnosť a viedli k zavedeniu skrytých opatrení dohľadu, keďže neexistovala ochrana pred svojvoľným zasahovaním do práva žalobcu na rešpektovanie jeho súkromného života.
Vzhľadom na uvedené skutočnosti nebolo potrebné posudzovať, či boli splnené ostatné požiadavky odseku 2 článku 8 dohovoru, ako aj posudzovať vo veci samej zvyšok sťažnosti žalobcu.
ROZLÍŠENIE
V prípade došlo k porušeniu článku 8 Dohovoru (prijatého jednomyseľne).
NÁHRADA
Pri uplatňovaní článku 41 Dohovoru. Európsky súd priznal žalobcovi náhradu nemajetkovej ujmy vo výške 9 750 eur.
Zdroj publikácie: https://espchhelp.ru/blog/4683-varga-vs-slovensko .