О первом опыте заключения локального мирового соглашения с залоговым кредитором в деле о банкротстве гражданина
Автор, отталкиваясь от правовой позиции, приведенной в Определении Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 27.04.2023 N 305-ЭС22-9597, рассуждает о том, как оптимально решить проблему военной ипотеки при банкротстве должника в процедурном аспекте. В статье обосновывается идея о том, что если обязательства должника-военнослужащего перед банком исполняются ФГКУ "Росвоенипотека", то правильнее включать требования банка в реестр требований кредиторов, а после утверждения с ним мирового соглашения признавать определение о включении в реестр не подлежащим дальнейшему исполнению.
Ключевые слова: исполнение требований кредиторов, военная ипотека, залог в банкротстве, мировое соглашение.
Поводом к написанию настоящей статьи стала правовая позиция, отраженная в Определении Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации (далее - ВС РФ) от 27.04.2023 N 305-ЭС22-9597.
Обстоятельства соответствующего дела были следующими.
Между коммерческим банком и гражданкой А. был заключен кредитный договор на сумму 2 184 000 рублей (впоследствии первый коммерческий банк уступил требование другому банку, но это не принципиально для раскрываемой темы). В качестве обеспечения возвращения кредита гражданка С. (должник по делу о банкротстве) предоставила в залог свою квартиру площадью 45 кв. м, являющуюся единственным пригодным для ее постоянного проживания жилым помещением.
В рамках дела о несостоятельности (банкротстве) гражданки С. коммерческий банк обратился в суд с заявлением о включении в реестр требований кредиторов требования в сумме 2 451 844 рублей 10 копеек как обеспеченного залогом имущества должника.
Суды трех инстанций признали требование банка обоснованным, указав, что доказательства предоставления кредита имеются, также подтверждены факты наличия права залога (ипотеки) и предмета ипотеки в натуре.
Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ посчитала выводы судов преждевременными, обратив внимание на следующее.
Гражданка А. исправно вносила платежи по кредиту, текущая задолженность отсутствовала.
Однако если бы банк не предъявил требование к залогодателю - гражданке С., то он на будущее лишился бы достаточно ликвидного обеспечения и вероятность погашения его требования существенно понизилась бы.
В подобной ситуации справедливым балансом между интересами спорящих сторон, на наш взгляд, является подход, который, с одной стороны, не лишил бы банк возможности получать очередные платежи по кредиту, а с другой стороны, позволил бы гражданке С. сохранить ее единственное жилье.
Для обеспечения такого баланса суд вправе предложить сторонам заключить мировое соглашение, по условиям которого банк не обращает взыскание на единственное жилье залогодателя, но при этом должник-залогодатель не освобождается от дальнейшего исполнения своих обязательств по правилам пункта 3 статьи 213.28 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве).
Если залоговый кредитор без видимых экономических причин откажется от заключения подобного мирового соглашения, то оно может быть утверждено вопреки его воле применительно к пункту 4 статьи 213.17 Закона о банкротстве (локальный план реструктуризации задолженности).
Дело было направлено на новое рассмотрение.
Далее мы хотели бы продемонстрировать, как обсуждаемое дело связано с проблемой так называемой военной ипотеки и как приведенный ВС РФ подход может быть применен на уровне суда первой инстанции в процедурном аспекте.
Проблема военной ипотеки и ее взаимосвязь с обсуждаемым делом
Система так называемой военной ипотеки была создана Федеральным законом от 20.08.2004 N 117-ФЗ "О накопительно-ипотечной системе жилищного обеспечения военнослужащих" (далее - Закон N 117-ФЗ).
Данным Законом предусмотрено право военнослужащего, соответствующего критериям, указанным в статье 9 Закона N 117-ФЗ, получить целевой жилищный заем, который может быть использован для приобретения жилого помещения, жилого дома и земельного участка под ним, уплаты первого взноса при приобретении подобного имущества, равно как и для погашения взносов по ипотечному кредиту, предоставленному коммерческим банком (части 1 и 4 статьи 14 Закона N 117-ФЗ).
Впоследствии задолженность по возвращению целевого займа погашается путем использования накоплений, учтенных на накопительном счете участника накопительной системы. Право на использование таких накоплений возникает, например, по прошествии 20 лет службы, при увольнении военнослужащего, прослужившего более 10 лет, и в других случаях, указанных в части 1 статьи 10 Закона N 117-ФЗ.
Для реализации положений указанного Федерального закона Постановлением Правительства Российской Федерации от 22.12.2005 N 800 создано федеральное государственное учреждение "Федеральное управление накопительно-ипотечной системы жилищного обеспечения военнослужащих" (далее - ФГКУ "Росвоенипотека").
Как показывает практика, наибольшее распространение получила схема, при которой кредитование военнослужащего при покупке жилья осуществляется коммерческим банком, а затем ипотечный кредит погашается за счет целевых займов ФГКУ "Росвоенипотека".
Здесь уместно остановиться вот на каком вопросе.
Очевидно, что предоставление военнослужащим целевых займов для приобретения жилья, задолженность по которым фактически списывается при условии достаточной продолжительности службы в вооруженных силах, является завуалированным вознаграждением за осуществление подобной службы.
Почему же тогда нельзя было бы построить за счет государства жилые дома (например, на основании государственного контракта) и далее предоставить военнослужащим жилые помещения на основании договоров социального найма с правом последующей приватизации либо в качестве служебного жилья (статья 104 Жилищного кодекса Российской Федерации)?
Как нам кажется, в систему военной ипотеки были намеренно вплетены некоторые гражданско-правовые элементы для того, чтобы повысить ее привлекательность для коммерческих банков, кредитующих военнослужащих в целях покупки жилья. Ведь если бы жилье воздвигалось исключительно силами публично-правового образования, то соответствующие расходы полностью легли бы на государственный бюджет.
Если же жилье приобретается за счет кредита коммерческого банка, а затем ФГКУ "Росвоенипотека" погашает соответствующие долги, одновременно порождая у военнослужащего обязательства по возврату целевых займов, получается, что фактически коммерческий банк кредитует публично-правовое образование для целей приобретения жилья военнослужащему.
Коль скоро это так, проблему военной ипотеки нельзя полностью решать путем ссылки на публично-правовую цель обеспечения жильем военнослужащих, защиту их права на жилище (статья 40 Конституции Российской Федерации) и т.п.
Следовательно, экономические интересы банков, осуществляющих кредитование военнослужащих для целей покупки жилья, нельзя полностью сбрасывать со счетов; спорные вопросы, возникающие в данной сфере отношений, необходимо решать с применением норм гражданского права.
Эволюция судебной практики по вопросу об установлении требований залоговых кредиторов и исключении жилых помещений из конкурсной массы
Первоначально судебная практика не заметила проблемы военной ипотеки. Если у военнослужащего имелся долг перед коммерческим банком и его возвращение было обеспечено залогом жилого помещения, то с формально-юридической точки зрения не усматривалось никаких препятствий для включения в реестр требований кредиторов требования банка как обеспеченного залогом имущества должника и последующего обращения взыскания на предмет залога.
Достаточно редким исключением из подобного подхода стало Постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа (далее - АС СЗО) от 19.02.2018 по делу N А21-5935/2016, в котором суд кассационной инстанции согласился с выводом апелляционного суда о том, что коль скоро должник является военнослужащим и его служебные правоотношения не прекращены, а обязательства по возвращению кредита исполняются третьим лицом (ФГКУ "Росвоенипотека"), то отсутствуют основания для включения требования залогового кредитора в реестр требований кредиторов.
В остальных случаях суды, как правило, указывали, что исполнение обязательств за военнослужащего третьим лицом не влияет на реализацию своих прав залоговым кредитором и потому его требование подлежит включению в реестр требований кредиторов, а единственное жилье - предмет залога - не подлежит исключению из конкурсной массы.
Так, Постановлением от 21.05.2021 по делу N А56-93980/2019 АС СЗО оставил без изменения судебные акты о включении в реестр требований кредиторов должника-военнослужащего требования коммерческого банка как обеспеченного залогом имущества должника - квартиры. Суд округа подчеркнул, что участие должника в накопительно-ипотечной системе (далее - НИС) не влияет на права банка, возникшие из кредитного договора и договора залога; после реализации квартиры в процедуре реализации имущества гражданина должник может продолжить получать целевые займы от ФГКУ "Росвоенипотека".
Одновременно суды отказывали в исключении из конкурсной массы единственного жилья должника-военнослужащего, указывая на то, что в силу абзаца второго части 1 статьи 446 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее - ГПК РФ) единственное жилье, если оно является предметом залога, не подпадает под исполнительский иммунитет; каких-либо исключений из этого правила Закон N 117-ФЗ не содержит (Постановление АС СЗО от 20.06.2022 по делу N А21-5814/2021).
Также следует отметить, что судебная практика в целом единообразно придерживалась подхода, согласно которому требования ФГКУ "Росвоенипотека" не подлежат включению в реестр требований кредиторов, если военнослужащий не утрачивает соответствующего статуса, поскольку основанием для истребования средств, предоставленных в качестве целевого займа, является досрочное увольнение с военной службы (часть 2 статьи 15 Закона N 117-ФЗ). При продолжении служебных отношений такого основания не возникает (Постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 11.10.2022 по делу N А21-1510/2022).
Общая ситуация стала меняться с принятием Определения ВС РФ от 13.08.2021 N 304-ЭС21-13091, которым было отказано в передаче на рассмотрение Судебной коллегии по экономическим спорам обособленного спора об исключении из конкурсной массы квартиры, являющейся предметом залога, приобретенной военнослужащим - участником НИС. Отказывая в передаче дела для рассмотрения по существу, судья тем не менее отметила, что гражданин вправе обратиться в суд с ходатайством об утверждении мирового соглашения, по условиям которого квартира не будет включаться в конкурсную массу, однако обязательства, возникшие из кредитного договора с банком, не будут списаны по завершении процедуры реализации имущества гражданина.
Приведенная правовая позиция получила дальнейшее развитие в пункте 5 рекомендаций Научно-консультативного совета при Арбитражном суде Уральского округа (далее - НКС при АС УО) N 2/2021, выработанных по итогам заседания, состоявшегося 29 октября 2021 года в Екатеринбурге.
В данном пункте, с одной стороны, указано, что требование кредитной организации включается в реестр требований кредиторов как залоговое. Одновременно отсутствуют основания для включения в реестр требований кредиторов требования ФГКУ "Росвоенипотека" при условии продолжения военнослужащим служебных правоотношений с публично-правовым образованием.
Однако с учетом исполнения обязательств по кредиту с использованием целевых займов суд может вынести на обсуждение участников обособленного спора, к числу которых относятся сам гражданин, кредитная организация и ФГКУ "Росвоенипотека", вопрос об утверждении мирового соглашения по правилам статьи 139 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее - АПК РФ), по условиям которого долг, обеспеченный залогом жилого помещения, не будет списан, а само соответствующее помещение не будет включено в конкурсную массу.
Если же подобное соглашение не будет достигнуто, суд рассматривает вопрос об утверждении плана реструктуризации долгов гражданина по правилам пунктов 27 - 31 Постановления Пленума ВС РФ от 13.10.2015 N 45 "О некоторых вопросах, связанных с введением в действие процедур, применяемых в делах о несостоятельности (банкротстве) граждан" (далее - Постановление N 45).
Из указанных разъяснений следует два важных вывода.
Во-первых, примечательно, что НКС при АС УО ссылается на статью 139 АПК РФ, которая регулирует заключение мировых соглашений по правилам указанного процессуального Кодекса, а не на главу VIII Закона о банкротстве, регулирующую заключение мирового соглашения по делу о банкротстве в целом. Этим подчеркивается то, что мировое соглашение будет носить локальный, или сепаратный, характер, то есть затрагивать только требования залогового кредитора и причитающееся ему имущество, но не незалоговую часть конкурсной массы.
Во-вторых, налицо стремление НКС при АС УО предусмотреть возможность навязывания кредитору реабилитационного плана, предложенного должником. Это сделано несколько завуалированно, но все равно достаточно понятно - путем отсылки к пунктам 27 - 31 Постановления N 45.
Дело в том, что в пункте 29 указанного Постановления содержится отсылка к пункту 4 статьи 213.17 Закона о банкротстве, который как раз и предусматривает возможность утверждения плана реструктуризации долгов гражданина вопреки воле кредиторов при выполнении некоторых условий (например, полное удовлетворение требования залогового кредитора, а прочих кредиторов - не менее чем на 50% и т.п.).
В этом смысле анализируемое Определение ВС РФ от 27.04.2023 N 305-ЭС22-9597 было логическим продолжением развития судебной практики в направлении защиты прав военнослужащих, приобретших жилые помещения в рамках военной ипотеки. Из обстоятельств этого дела за личностью гражданки А. легко угадывается ФГКУ "Росвоенипотека", а за личностью гражданки С. - должник-военнослужащий.
Единственное различие состоит в том, что в рамках отношений по военной ипотеке основным должником является сам гражданин-военнослужащий, а ФГКУ "Росвоенипотека" выступает своеобразным гарантом исполнения им своих обязательств (коль скоро за ним фактически стоит вся имущественная масса Российской Федерации, иначе называемая казной), а в анализируемом деле гражданка С. была залогодателем, а гражданка А. - основным должником.
Но этим единственным исключением можно пренебречь, поскольку все прочие аргументы, приведенные ВС РФ, могут быть использованы для заключения мировых соглашений в делах о банкротстве военнослужащих, участвующих в программе военной ипотеки.
Дело N А56-24687/2022 из практики Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области
В указанном деле в полной мере раскрылась проблема военной ипотеки. В целом судом был применен подход, приведенный в Определении ВС РФ от 27.04.2023 N 305-ЭС22-9597, однако с некоторыми нюансами, которые изложены далее.
Должником по делу о банкротстве являлся действующий военнослужащий - гражданин Т. Ему на праве собственности принадлежала квартира в городе Пятигорске Ставропольского края.
Коммерческий банк заявил в деле о банкротстве свое требование, которое определением от 18.08.2022 включено в реестр требований кредиторов.
В дальнейшем по делу было заключено мировое соглашение, согласно которому ФГКУ "Росвоенипотека" обязалось погашать требования коммерческого банка в соответствии с условиями ранее заключенного кредитного договора. Одновременно квартира, расположенная в городе Пятигорске, исключалась из конкурсной массы, а гражданин Т. не освобождался от дальнейшего исполнения своих обязательств из кредитного договора.
Определением от 12.05.2023 мировое соглашение было утверждено, производство по делу прекращено.
Данное определение содержит в себе ряд интересных особенностей.
Во-первых, суд применительно к части 10 статьи 141 АПК РФ признал не подлежащим дальнейшему исполнению определение от 18.08.2022 о включении требования коммерческого банка в реестр требований кредиторов. Суд подчеркнул, что подобная конструкция применима к определению об установлении требования кредитора, поскольку правовое значение последнего аналогично решению о присуждении (что подтверждается возможностью выдачи исполнительных листов на принудительное удовлетворение требований кредиторов - Определение ВС РФ от 31.10.2019 N 307-ЭС16-12310).
Этот вопрос мы рассмотрим детальнее в ходе дальнейшего изложения.
Во-вторых, суд посчитал необходимым пересмотреть ранее вынесенное определение от 28.11.2022 об отказе в исключении квартиры в городе Пятигорске из конкурсной массы по правилам главы 37 АПК РФ. При вынесении данного определения суд не мог учесть последующего заключения мирового соглашения с участием должника, кредитора и ФГКУ "Росвоенипотека".
Разбирая содержание данного определения, мы бы хотели более подробно остановиться на следующих моментах.
Во-первых, положение мирового соглашения о том, что должник не освобождается от дальнейшего исполнения своих обязательств, означает не что иное, как отказ гражданина-должника от реализации своего права на освобождение от дальнейшего исполнения своих обязательств в соответствующей части.
По общему правилу неосвобождение должника от дальнейшего исполнения обязательств происходит в случае совершения им неправомерных действий, например злостного уклонения от погашения задолженности, предоставления заведомо ложных сведений при получении кредита и т.д. (пункт 4 статьи 213.28 Закона о банкротстве).
Но если таких неправомерных действий не совершено, то не может быть иного основания для неосвобождения должника от дальнейшего исполнения им своих обязательств, как отказ самого должника от соответствующего права (статья 9 ГК РФ), который становится одним из условий мирового соглашения.
Во-вторых, как указано выше, в обсуждаемом Определении суд подчеркнул, что не считает нужным применять полностью процедуру пересмотра судебного акта, включая вытекающее из части 3 статьи 317 АПК РФ правило о том, что пересмотр судебного акта производится в два этапа: сначала отменяется ранее вынесенное решение (определение), а затем заново рассматривается исковое требование. Полное соблюдение этого порядка в анализируемом деле стало бы чрезмерным увлечением юридической чистотой процедуры (пуризмом).
Также важно отметить, что в анализируемом деле не был рассмотрен самый "жесткий" вариант ситуации, при которой банк-кредитор был бы против утверждения мирового соглашения. К подобной ситуации мы еще обратимся далее.
Однако и без того в данном деле пришлось решать немало сложных вопросов. Главный из них состоит в том, нужно ли включать требование банка-кредитора в реестр требований кредиторов или мировое соглашение следует заключать уже на этапе установления требования.
О стадии процесса, на которой следует заключать мировое соглашение. Антиисполнительские требования в деле о банкротстве
Ключевое различие между делом, рассмотренным ВС РФ, и вышеназванным делом, находившимся в производстве Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области, состоит в том, что Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ посчитала необходимым разрешить вопрос об утверждении мирового соглашения, предусматривающего исполнение обязательства третьим лицом, на стадии установления требования кредитора, а в деле, рассмотренном нами, суд утвердил мировое соглашение уже после включения такого требования в реестр требований кредиторов.
Почему нам показался предпочтительным второй вариант развития событий?
Ответ на этот вопрос кроется в прояснении природы мирового соглашения. В частности, следует определиться с тем, что происходит со спорным материальным правоотношением, когда подобное соглашение заключается и утверждается судом.
В одной из своих недавних статей М.З. Шварц обратил внимание на то, что мировые соглашения бывают двух видов:
- направленные на подтверждение допроцессуального юридического состава (например, соглашение, предусматривающее отсрочку или рассрочку уплаты долга);
- направленные на отрицание допроцессуального юридического состава. В качестве примера автор приводит ситуацию, когда ответчик, к которому предъявлен иск якобы из договора займа, будучи уверенным в том, что такой договор он не заключал, все же соглашается выплатить истцу половину заявленной суммы ввиду неуверенности в собственных силах <1>.
--------------------------------
<1> Шварц М.З. О допустимости мировых соглашений, отрицающих допроцессуальный юридический состав // Закон. 2023. N 4. С. 15 - 21.
С точки зрения подобной классификации следует признать, что мировое соглашение, по условиям которого ФГКУ "Росвоенипотека" погашает обязательства военнослужащего перед коммерческим банком, относится к мировым соглашениям первого типа, поскольку этим соглашением подтверждается факт наличия долга.
Но тогда нет ничего страшного в том, что суд сначала установит требование и только затем с кредитором будет заключено мировое соглашение.
Но как быть с судебным актом об установлении требования кредитора в ситуации, когда будет заключено мировое соглашение?
В настоящее время как на уровне доктрины, так и на уровне судебной практики разрабатывается концепция антиисполнительских требований (исков против принудительного исполнения).
Первоначально тему исков против принудительного исполнения поднял в своих трудах санкт-петербургский процессуалист Д.Б. Володарский. Ему была нужна указанная конструкция, поскольку упомянутый автор придерживался так называемой теории декларации в вопросе о том, как соотносится судебное решение и спорное материальное правоотношение.
Согласно данной теории суд своим решением не создает новых прав и обязанностей, а только констатирует состояние спорного материального правоотношения на определенный момент времени. Принудительная сила судебного решения проистекает из обязательной силы закона.
Антиподом данной концепции является теория приказа, в рамках которой, напротив, утверждается, что суд, вынося решение, добавляет к материальному правоотношению властный элемент. По этой причине с момента, когда в суд поступает иск, проистекающий из определенного правоотношения, оно перестает быть тождественным самому себе, а становится частно-публичным <2>.
--------------------------------
<2> Володарский Д.Б. К вопросу о воздействии судебного акта на осуществленное через суд материально-правовое притязание // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2012. N 12. С. 10 - 20.
В настоящее время происходит довольно заметное усиление позиций теории декларации. Наиболее явный пример подобной тенденции - это пункт 19 Постановления Пленума ВС РФ от 11.06.2020 N 6 "О некоторых вопросах применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о прекращении обязательств". В данном пункте указано, что в случае, когда требование истца к ответчику стало предметом судебного установления, в отношении такого требования тем не менее может быть заявлено о зачете во внесудебном порядке.
Предыдущее регулирование состояло в обратном: зачет против требования, ставшего предметом судебного установления, мог быть заявлен только в форме встречного иска (пункт 1 Обзора практики разрешения споров, связанных с прекращением обязательств зачетом встречных однородных требований, направленного в суды информационным письмом Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации (далее - ВАС РФ) от 29.12.2001 N 65).
Однако приверженность теории декларации порождает следующую проблему. Постулаты этой теории применимы и к процедуре исполнительного производства. Следовательно, если по требованию истца уже вынесено судебное решение и оно вступило в законную силу, то соответствующее требование все же может быть изменено или прекращено любым способом, предусмотренным ГК РФ, включая новацию, предоставление отступного и т.д.
Но тогда вполне вероятна ситуация, при которой вступит в силу судебное решение, которым будет констатировано определенное состояние материального правоотношения, однако само это отношение затем изменится или прекратится.
Д.Б. Володарский в своих трудах обосновал необходимость применения в российском процессуальном праве антиисполнительских требований, частным случаем которых являются иски против принудительного исполнения. Автор ратовал за то, чтобы предъявление подобных требований было прямо урегулировано процессуальным законодательством. Однако и при отсутствии такого регулирования, по его видению, подобные иски могут быть обоснованы с точки зрения материального права ссылками на абзац третий статьи 12 и статью 1065 ГК РФ. Эти нормы предусматривают такой способ защиты, как пресечение действий, создающих угрозу нарушения права, а также возможность предъявления иска, направленного на предотвращение причинения вреда <3>.
--------------------------------
<3> Володарский Д.Б. К вопросу о механизме защиты должника от неосновательного действия судебного акта // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2013. N 6. С. 94 - 107, 116, 117.
С процессуальной точки зрения предъявление антиисполнительских требований может быть обосновано пунктом 2 части 1 статьи 43 Федерального закона от 02.10.2007 N 229-ФЗ "Об исполнительном производстве" (далее - Закон об исполнительном производстве) (прекращение исполнительного производства в случае невозможности исполнить исполнительский документ) и статьей 172 АПК РФ (признание не подлежащим исполнению исполнительного документа, выданного иными органами, нежели судом), однако ни ту, ни другую норму автор не признает до конца подходящими для обозначенных нужд <4>.
--------------------------------
<4> Там же. С. 115 - 117.
Тем не менее судебная практика, испытывая острую необходимость в антиисполнительских требованиях, находит пути для их обоснования с опорой на действующее законодательство.
Так, в Определении от 09.02.2023 N 301-ЭС18-395(4) Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ сделала вывод о допустимости обращения ответчика по оспоренной сделке с заявлением о признании соответствующего определения не подлежащим дальнейшему исполнению в ситуации, когда контролирующее должника лицо полностью возместило убытки, причиненные данной сделкой. Коллегия подчеркнула, что оба указанных требования являются солидарными, поскольку им характерно единство погасительного эффекта. В качестве правового обоснования в Определении приведен пункт 1 части 2 статьи 43 Закона об исполнительном производстве.
В другом деле, по которому вынесено Определение от 09.12.2019 N 306-ЭС17-22275(2), Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ признала допустимым рассмотрение судом вопроса о прекращении исполнительного производства по обособленному спору о признании сделки недействительной (заявление было удовлетворено) в ситуации, когда все требования кредиторов были погашены. Коллегия отметила, что с погашением всех требований кредиторов отпал материально-правовой интерес в применении последствий недействительности сделки. Более того, коль скоро требования кредиторов удовлетворены, встречные реституционные требования могли быть прекращены зачетом, поскольку такой зачет не привел бы к оказанию предпочтения контрагенту по оспоренной сделке. Следовательно, заявление о прекращении исполнительного производства могло быть рассмотрено на основании все того же пункта 1 части 2 статьи 43 Закона об исполнительном производстве.
При этом в последнем случае можно было бы обойтись и без ссылок на зачет, поскольку основная причина возможности прекращения исполнительного производства - отпадение материально-правового интереса в конкурсном оспаривании.
Итак, два приведенных примера показывают, что ВС РФ раз за разом последовательно обращается к проблематике антиисполнительских требований.
Также нужно упомянуть, что имеется прямая норма, предусматривающая признание судебного акта не подлежащим дальнейшему исполнению в случае утверждения мирового соглашения на стадии исполнения судебного акта, - это часть 10 статьи 141 АПК РФ.
Важно подчеркнуть ключевое отличие антиисполнительского требования от заявления о пересмотре судебного акта по правилам главы 37 АПК РФ: в первом случае судебный акт не отменяется, то есть не признается ошибочным. Такой акт не исполняется после его вынесения ввиду того, что подтвержденное этим актом материальное право реализуется иным образом, например исполняется третьим лицом. Пересмотр судебного акта, напротив, предполагает его отмену, то есть его признание незаконным и (или) необоснованным, хотя бы и самим судом, вынесшим этот акт.
В рассматриваемой ситуации определение о включении требования в реестр требований кредиторов признается не подлежащим дальнейшему исполнению, поскольку третье лицо (ФГКУ "Росвоенипотека") выразило готовность погасить спорную задолженность, то есть ввиду обстоятельства, произошедшего после вынесения определения.
В свете изложенного, на наш взгляд, с точки зрения процесса правильнее сначала признавать требование банка (кредитной организации) обоснованным, затем заключать с ним мировое соглашение и признавать определение о включении требования в реестр требований кредиторов не подлежащим дальнейшему исполнению.
Подобный подход представляется более верным в свете того, что, прежде чем устанавливать порядок погашения задолженности, нужно констатировать само ее наличие.
Интересно, что в судебной практике стали появляться случаи, когда суд одним определением признает требование обоснованным и одновременно утверждает мировое соглашение, предусматривающее исполнение обязательств должника-военнослужащего ФГКУ "Росвоенипотека". В качестве примера можно привести Определение Арбитражного суда Мурманской области от 04.11.2023 по делу N А42-10562/2022.
По нашему мнению, подобная практика заслуживает поддержки.
Утверждение мирового соглашения (локального плана реструктуризации) вопреки воле кредитора
Несмотря на то что в деле N А56-24687/22 шла речь о ситуации, при которой банк - залоговый кредитор - не возражал против утверждения мирового соглашения, особый интерес представляют случаи, когда такое соглашение утверждается вопреки воле кредитора (cram down). Само наличие возможности утверждения реабилитационного плана вопреки такой воле - важный компонент функционирования реабилитационных процедур банкротства в принципе.
Например, Арбитражный суд Ставропольского края Определением от 19.09.2023 по делу N А63-13071/2022 утвердил между должником - военнослужащим Ш., ПАО "Промсвязьбанк" и ФГКУ "Росвоенипотека" локальный план реструктуризации долга, предусматривающий погашение задолженности по кредитному договору указанным учреждением с одновременным исключением из конкурсной массы квартиры в Ставропольском крае. При этом суд отклонил возражения кредитора - ПАО "Промсвязьбанк" - относительно утверждения локального плана реструктуризации долгов гражданина, мотивированные предполагаемым отсутствием бюджетных средств для финансирования возвращения кредита. Как указал суд, возражения кредитной организации относительно утверждения локального плана не обоснованы разумными экономическими причинами; средств ФГКУ "Росвоенипотека" достаточно для финансирования погашения долга; локальный план соответствует балансу частных и публичных интересов.
В другом случае (Определение Арбитражного суда Тульской области от 08.08.2023 по делу N А68-9881/2021) суд утвердил мировое соглашение между гражданином С., АО "Газпромбанк" и ФГКУ "Росвоенипотека", по условиям которого последнее обязалось исполнять за гражданина его обязательства перед банком, из конкурсной массы исключена квартира военнослужащего, расположенная в городе Туле, должник не подлежал освобождению от исполнения своих обязательств перед банком. Возражения кредитора - АО "Газпромбанк" - были основаны на том, что с введением в отношении должника процедур банкротства обязательства перед ним перестали исполняться как самим должником, так и ФГКУ "Росвоенипотека". Однако данные возражения были отклонены, поскольку должник является военнослужащим - участником НИС, спорная квартира являлась единственным пригодным для постоянного проживания жилым помещением для должника и его семьи, у ФГКУ "Росвоенипотека" имелась возможность исполнения за должника обязательств перед банком.
От себя мы бы добавили, что, возможно, с введением в отношении должника процедур банкротства исполнение его обязательств действительно прекратилось ввиду банальной неопределенности в правоотношениях сторон.
Наконец, еще в одном деле (Определение Арбитражного суда Хабаровского края от 10.11.2023 по делу N А73-18634/2021) суд утвердил локальный план реструктуризации задолженности с участием должника-военнослужащего, АО "Газпромбанк" и ФГКУ "Росвоенипотека", по условиям которого последнее обязалось исполнять за должника его обязательства перед банком; квартира, расположенная в Красноярском крае, исключена из конкурсной массы, а должник по итогу процедур банкротства не подлежал освобождению от исполнения обязательств перед банком. Кредитор - АО "Газпромбанк" - возражал против утверждения плана, указывая на то, что в случае утверждения такового ему будут подлежать уплате 10,5% годовых (мораторные проценты), тогда как по условиям кредитного договора ему причиталось 15% годовых. Суд отклонил возражения кредитора, специально оговорив в своем определении, что на его требование подлежат начислению мораторные проценты в соответствии с пунктом 2 статьи 213.19 Закона о банкротстве. Суд не мотивировал подробно, почему он отклонил возражения АО "Газпромбанк".
Как нам кажется, в данном случае была бы уместной ссылка на пункт 13 Обзора практики рассмотрения арбитражными судами споров, связанных с заключением, утверждением и расторжением мировых соглашений в делах о несостоятельности (банкротстве), направленного в суды информационным письмом Президиума ВАС РФ от 20.12.2005 N 97, в силу которого допускается скидка с долга при отсутствии согласия отдельного кредитора.
Предоставление должнику подобной скидки - это одна из мер реабилитационного характера, направленная на восстановление его платежеспособности.
Таким образом, в арбитражных судах постепенно развивается практика утверждения мировых соглашений (локальных планов реструктуризации) вопреки позиции кредиторов, что является важным шагом в развитии реабилитационных процедур банкротства в российском праве.
Выводы
У реабилитационных процедур в российском правопорядке пока незавидная судьба. Их применение заблокировано целым рядом норм. К ним относятся: правило о введении процедуры финансового оздоровления вопреки воле кредиторов при условии предоставления банковской гарантии на сумму, составляющую 120% от требований, включенных в реестр требований кредиторов (пункт 3 статьи 75 Закона о банкротстве); утверждение как плана финансового оздоровления, так и плана внешнего управления только решением собрания кредиторов (пункт 1 статьи 84 и пункт 1 статьи 106 Закона о банкротстве), и ряд других норм.
Применительно к банкротству юридических лиц подобная ситуация не столь сильно будоражит умы, поскольку ценность юридического лица в современном российском правопорядке невысока.
Однако на примере граждан, стоящих перед риском лишения единственного жилья (пускай и ипотечного), необходимость реального функционирования в нашем праве реабилитационных процедур банкротства вдруг становится явной, очевидной.
Поэтому неслучайно, что тема реабилитации должника, навязывания кредитору плана такой реабилитации "выстрелила" на примере военной ипотеки.
В своей статье мы хотели показать оптимальный, на наш взгляд, порядок действий с точки зрения процедуры, при котором требование кредитной организации, выдавшей ипотечный кредит военнослужащему, сначала включается в реестр требований кредиторов, а затем после утверждения мирового соглашения, предусматривающего погашение кредита за счет целевых займов ФГКУ "Росвоенипотека", определение о включении требования в реестр признается не подлежащим дальнейшему исполнению.
Для этого необходимо развивать теорию и практику антиисполнительских требований, основы которых разработал в отечественном праве Д.Б. Володарский.
Также следует приветствовать практику утверждения мировых соглашений (локальных реабилитационных планов) вопреки воле кредитора.
