Соотношение интересов кредиторов действительного и номинального собственников при банкротстве
В настоящей публикации автором рассматривается проблема соотношения интересов кредиторов действительного и номинального собственника в случае возбуждения процедуры банкротства в отношении указанных субъектов. Для этой цели в первой части работы уделяется внимание вопросу обозначения лиц, принимающих на свое имя активы должника, во второй части смоделированы возможные ситуации, на которых показано различное применение правила о включении в конкурсную массу должника имеющегося и выявленного имущества. Автор видит необходимость в различении интересов действительного собственника, не пребывающего в состоянии имущественного кризиса, его кредиторов и кредиторов номинального собственника. Предлагается к обсуждению идея о том, что в целях защиты интересов кредиторов номинального собственника, которые ранее добросовестно полагались на имущественное положение своего должника, следует оставить за ними право на предъявление требования о возмещении вреда, причиненного совместными действиями номинального и действительного собственника. Позиции, изложенные в работе, могут быть восприняты судами при рассмотрении дел о несостоятельности (банкротстве), а также при обсуждении предложений по изменению разъяснений Верховного Суда Российской Федерации в данной сфере.
Ключевые слова: несостоятельность (банкротство); подставное лицо; мнимый собственник; номинальный собственник; права кредиторов; конкурсное оспаривание; сделки во вред кредиторам; конкурсная масса; мнимая сделка; притворная сделка.
In the publication, the author examines the problem of correlation of the interests of creditors of the actual and nominal owners in the event of initiation of bankruptcy proceedings against the specified subjects. For this purpose, in the first part of the article, attention is paid to the issue of designating persons who take the debtor's assets to their name, in the second part possible situations are modeled, which show the different ways of application of the rule on the inclusion of existing and revealed property in the debtor's bankruptcy estate. The author sees the need to distinguish between the interests of the actual owner, who is not in a state of property crisis, his creditors and creditors of the nominal owner. It is proposed to discuss the idea that in order to protect the interests of creditors of the nominal owner, who previously relied in good faith on the property status of their debtor, it is advisable to reserve for them the right to claim compensation for damage caused by joint actions of the nominal and actual owners. The positions set out in the work can be accepted by the courts in consideration of insolvency (bankruptcy) cases, as well as in discussion of proposals to change the explanations by the Supreme Court of the Russian Federation in this area.
Key words: insolvency (bankruptcy); figurehead; bogus owner; nominal owner; creditors' rights; bankruptcy contestation; transactions to the detriment of creditors; bankruptcy estate; bogus transaction; fraudulent transaction.
Введение
Поиск и возврат активов в конкурсную массу нередко осложняются действиями должника по формальной регистрации имущества на имя третьего лица. По этой причине в последние годы арбитражные управляющие и кредиторы все чаще апеллируют к категориям "подставное лицо", "номинальный собственник" или "мнимый собственник", пытаясь повысить шансы на пополнение конкурсной массы. Более того, Верховным Судом Российской Федерации (далее - Верховный Суд РФ) в недавно опубликованном Обзоре судебной практики по вопросам участия арбитражного управляющего в деле о банкротстве в п. 13 и 13.1 отдельное внимание было уделено праву управляющего на получение информации об имуществе, принадлежащем родственникам и иным лицам, заинтересованным по отношению к должнику (контролирующему лицу).
Среди возможных аспектов указанных практик видится заслуживающей внимания проблема обеспечения баланса интересов кредиторов действительного и номинального собственников в случае возбуждения процедуры банкротства в отношении указанных субъектов.
Для разрешения поставленной задачи предлагается сначала определиться с понятийным аппаратом, а потом перейти к рассмотрению возможных типовых ситуаций и обсуждению универсальных механизмов защиты прав кредиторов.
1. Терминологическая оговорка
Поскольку действующее законодательство не содержит дефиниции, которой можно было бы обозначить лиц, принимающих в собственность чужие активы для целей минимизации рисков банкротства, видится возможным сделать следующее терминологическое замечание.
С 2017 г. в ряде постановлений арбитражных судов кассационных инстанций начинают использоваться категории "номинальный собственник", "подставное лицо" <1>, "номинальный владелец" <2> или указание на "формальную смену титульного владельца" <3>. В 2021 г. Верховным Судом РФ была предпринята попытка обобщения признаков этого явления и обозначения его под именем "мнимый собственник" ("мнимый держатель активов") <4>.
--------------------------------
<1> См.: Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 23 ноября 2017 г. по делу N А50-10156/2015; Постановление Арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 6 августа 2019 г. N Ф02-3861/2019 по делу N А19-11992/2016; Постановление Арбитражного суда Дальневосточного округа от 2 декабря 2020 г. N Ф03-5085/2020 по делу N А04-6166/2016; Постановление Арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 25 декабря 2019 г. N Ф08-10647/2019 по делу N А20-2256/2016.
<2> См.: Постановление Арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 21 октября 2019 г. N Ф02-4590/2019 по делу N А19-21207/2015; Постановление Арбитражного суда Московского округа от 25 мая 2021 г. N Ф05-11408/2019 по делу N А40-107704/2018; Постановление Арбитражного суда Поволжского округа от 22 сентября 2021 г. N Ф06-61051/2020 по делу N А55-14944/2019.
<3> См.: Постановление Арбитражного суда Поволжского округа от 15 октября 2019 г. N Ф06-52334/2019 по делу N А57-24815/2017.
<4> Определение Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2021 г. N 307-ЭС19-23103(2).
Нельзя сказать, что данный подход суда высшей инстанции привел к формированию терминологического единообразия в судебной практике. В частности, в одном из более поздних определений Судебной коллегией по экономическим спорам Верховного Суда РФ при рассмотрении аналогичного дела было указано, что заявителю кассационной жалобы следовало доказать, что сторона по сделке была подставным лицом в том смысле, в котором "в сделке он участвовал номинально (т.е. без реальной заинтересованности стать собственником имущества) и действовал в интересах должника" <5>. В свою очередь, судами кассационных инстанций в 2022 и 2023 гг. использовались термины "номинальный владелец" <6> и "номинальный покупатель" <7>.
--------------------------------
<5> Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 9 февраля 2023 г. N 302-ЭС20-4222(17,18) по делу N А58-6327/2018.
<6> См.: Постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 12 июля 2022 г. N Ф04-2171/2022 по делу N А46-2800/2021; Постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 9 февраля 2022 г. N Ф04-3469/2018 по делу N А67-3704/2017; Постановление Арбитражного суда Поволжского округа от 26 мая 2022 г. N Ф06-18036/2022 по делу N А57-12694/2020.
<7> См.: Постановление Арбитражного суда Московского округа от 10 июня 2022 г. N Ф05-1248/2022 по делу N А40-169896/2017; Постановление Арбитражного суда Московского округа от 1 августа 2022 г. N Ф05-8236/2017 по делу N А40-26600/2016.
Для выработки эффективных средств защиты прав кредиторов видится необходимым оттолкнуться от следующего.
Собственник, держатель или владелец?
При рассмотрении лиц, принимающих на свое имя имущество должника, следует определиться, именуем ли мы их "собственниками", "владельцами" или "держателями актива".
Как видится, обозначение лица, принимающего на свое имя активы должника, "держателем" или "владельцем" в некоторой степени берет начало от известного римскому праву держания на почве экономической зависимости, которое "хотя и было фактическим воздействием на вещь, но без признания за держателем воли владеть вещью на себя" <8>, или из существующей в германском праве концепции двойного владения - производного (mittelbarer Besitz) и непосредственного (unmittelbarer Besitz). Вместе с тем, поскольку указанная концепция не была воспринята отечественным законодателем <9>, применение соответствующего деления вряд ли способствовало бы более точной квалификации рассматриваемых отношений.
--------------------------------
<8> Римское частное право: Учебник / В.А. Краснокутский, И.Б. Новицкий, И.С. Перетерский и др.; Под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского. М.: Юристъ, 2004. 544 с.
<9> В Концепции развития гражданского законодательства указывалось, что "нет необходимости закреплять в ГК так называемое двойное владение - опосредованное и непосредственное, а также противопоставлять владение и держание. Отказ от опосредованного владения и держания позволит упростить применение владельческой защиты" (Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации (одобрена решением Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 7 октября 2009 г.) // Вестник ВАС РФ. 2009. N 11). Как пишет С.А. Синицын, институт двойного владения в германском праве имеет свои специфические особенности, а в российском отсутствуют какие-либо основания для признания подобной конструкции (см.: Синицын С.А. Владение и владельческая защита в гражданском праве государств континентальной Европы. М.: Статут, 2012. 224 с.).
Представляется, что наименование указанных лиц собственниками в большей степени подчеркивает опасность подобного рода практик и в дальнейшем создает почву для защиты прав и законных интересов кредиторов.
В действующей редакции ст. 209 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ) <10> указывается, что собственнику принадлежат права владения, пользования и распоряжения своим имуществом. В данной части нам импонирует толкование К.И. Скловского, который отмечает, что п. 1 ст. 209 ГК РФ "следует читать, несомненно: только собственнику принадлежат права владения, пользования и распоряжения своим имуществом" <11>. В иных комментариях также акцентируется внимание на том, что возможность осуществлять принадлежащие собственнику права по своему усмотрению означает, что он не связан волей других лиц при осуществлении своих прав <12>. Ограничение полномочий собственника возможно только в случае необходимости соблюдения запретов публичного характера, при наличии особенностей правового режима имущества или особенностей правового статуса самого гражданина <13>.
--------------------------------
<10> Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30 ноября 1994 г. N 51-ФЗ (ред. от 24 июля 2023 г.) (с изм. и доп., вступ. в силу с 1 октября 2023 г.) // Собрание законодательства РФ. 1994. N 32. Ст. 3301.
<11> Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. 6-е изд., испр. и доп. М.: Статут, 2023. С. 215.
<12> Постатейный комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть первая (постатейный). Гришаев С.П., Богачева Т.В., Свит Ю.П.
<13> См.: Козлова Н.В., Филиппова С.Ю. Вещные права граждан // В кн.: Физические лица как субъекты российского гражданского права: монография / А.С. Ворожевич, О.И. Гентовт, Н.В. Козлова и др.; Отв. ред. Н.В. Козлова, С.Ю. Филиппова. М.: Статут, 2022. С. 130.
С учетом изложенного можно говорить о том, что если лицо значится в реестре в качестве собственника и имеет не подлежащие сомнению правоустанавливающие документы, то иные участники гражданского оборота (которые полагаются на присущие государственным реестрам принципы легалитета и достоверности) могут обоснованно исходить из предположения о том, что именно данное лицо обладает наиболее полным господством над объектом гражданских прав и потому именуется собственником.
Мнимый, притворный, подставной или номинальный?
Переходя к вопросу о наименовании собственника "подставным", "мнимым", "притворным" или "номинальным", следует отдать предпочтение последнему.
В первую очередь следовало бы указать на необходимость осторожного использования дефиниции "подставное лицо". Легальное определение данного понятия, раскрытое в примечании к ст. 173.1 Уголовного кодекса Российской Федерации <14>, не позволяет охватить отношения собственности. Кроме того, даже при наличии имеющегося толкования законодателем в том же уголовном законе указанное определение используется в более широком значении <15>.
--------------------------------
<14> Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. N 63-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 1996. N 25. Ст. 2954.
<15> Статья 141.1 Уголовного кодекса Российской Федерации содержит состав, предусматривающий наказание за осуществление финансирования избирательной кампании через подставных лиц.
Использование термина "мнимость" приводит к предположительно ошибочному отождествлению условной сделки между действительным и номинальным собственником с мнимой сделкой. Далеко не в каждом случае подобная квалификация будет надлежащей. В частности, имеют место заслуживающие поддержки предложения отдельных авторов о целесообразности оспаривания рассматриваемых сделок как притворных по субъектному составу <16> и позиции судов, в которых уже применяются соответствующие нормы <17>.
--------------------------------
<16> См.: Шевченко И.М. Банкротное право и уголовный процесс: встреча состоялась (комментарий к Определению ВС РФ от 20.04.2022 N 308-ЭС21-26679) // Цивилистика. 2023. N 1. С. 147.
<17> См.: Постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 16 февраля 2022 г. N Ф04-7811/2021 по делу N А27-2432/2018; Постановление Арбитражного суда Московского округа от 27 ноября 2023 г. N Ф05-7864/2022 по делу N А40-193193/2020; Постановление Арбитражного суда Московского округа от 4 июля 2023 г. N Ф05-13592/2020 по делу N А40-32986/2019; Постановление Арбитражного суда Поволжского округа от 28 апреля 2023 г. N Ф06-69896/2020 по делу N А65-29088/2019; Постановление Арбитражного суда Московского округа от 13 декабря 2023 г. N Ф05-34430/2022 по делу N А40-112975/2021.
Нам представляется целесообразным отойти от спора о мнимости или притворности собственника, поскольку в каждом конкретном случае сделка может быть квалифицирована судом со ссылкой на положения п. 1 ст. 170 ГК РФ, п. 2 ст. 170 ГК РФ или вовсе на положения ст. 10 и 168 ГК РФ. Заранее обозначая отношения "мнимыми" или "притворными", мы создаем путаницу в понимании явления, чем не способствуем надлежащей квалификации сделки.
Как видится, рассматриваемая конструкция в большей степени родственна категориям "номинальный руководитель" или "номинальное контролирующее лицо" <18>, которые являются таковыми лишь по названию и в силу записи в Едином государственном реестре юридических лиц, а фактически только исполняют указания стоящего за ними лица.
--------------------------------
<18> В Определении Верховного Суда РФ от 23 января 2023 г. N 305-ЭС21-18249(2,3) указывается, что "смысл и предназначение номинального контролирующего лица (в частности, руководителя) состоят в том, чтобы обезопасить действительных бенефициаров от негативных последствий принимаемых по их воле недобросовестных управленческих решений, влекущих несостоятельность организации".
В силу изложенного лицо, принимающее в собственность активы должника, предлагается условно именовать "номинальным собственником", а самого должника - "действительным".
2. Правило о включении в конкурсную массу имеющегося и выявленного имущества должника и его действие в отношениях номинальной собственности
Отправной точкой рассуждений следует признать положения п. 1 ст. 213.25 Федерального закона от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве) <19>, согласно которым в конкурсную массу включается все имущество должника, имеющееся на дату принятия решения о признании его банкротом, а также выявленное после указанной даты.
--------------------------------
<19> Федеральный закон от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ (ред. от 25 декабря 2023 г.) "О несостоятельности (банкротстве)" (с изм. и доп., вступ. в силу с 5 января 2024 г.) // Собрание законодательства РФ. 2002. N 43. Ст. 4190.
В случае процедуры банкротства действительного собственника данное правило не встречает на своем пути особых затруднений. В большинстве случаев посредством оспаривания сделок (цепочки сделок) ранее отчужденные или вновь приобретенные на денежные средства должника активы обращаются в конкурсную массу. Так, в рамках одного из дел судами установлено, что оспариваемая сделка была направлена на переоформление ликвидного актива в пользу номинального собственника с целью недопущения обращения взыскания и удовлетворения требований кредиторов, но с сохранением владения <20>.
--------------------------------
<20> Постановление Арбитражного суда Московского округа от 29 ноября 2022 г. N Ф05-16871/2017 по делу N А40-9544/2017.
При обсуждении описываемого явления представляется возможным рассмотреть варианты его применения при банкротстве номинального собственника.
Ситуация N 1. Процедура банкротства возбуждена в отношении номинального собственника, на имя которого зарегистрировано имущество действительного
Что если при удовлетворительном финансовом положении действительного собственника процедура несостоятельности будет открыта в отношении номинального?
Подобный ход развития событий может показаться маловероятным, поскольку, как кажется, контроль со стороны действительного собственника за поведением номинального предполагает наличие осведомленности о его финансовом положении. Вместе с тем полностью отвергать вероятность возникновения указанной ситуации было бы поспешным. Так, номинальный собственник не застрахован от неосторожного причинения вреда третьим лицам, которые могут стать кредиторами последнего безо всякого согласования с действительным собственником.
В силу отмеченного выше положения п. 1 ст. 213.25 Закона о банкротстве имущество, которое числится на номинальном собственнике, включается в конкурсную массу и реализуется для целей удовлетворения требований его кредиторов.
В свою очередь, при столкновении интересов кредиторов номинального собственника с интересом действительного собственника можно сделать следующие допущения.
Между действительным собственником (не пребывающим в состоянии имущественного кризиса и не имеющим задолженности перед своими кредиторами) и кредиторами номинального собственника следует отдать предпочтение последним.
Данное мнение основано на следующем. Во-первых, интерес действительного собственника состоит в возврате актива, который он изначально вверил номинальному для целей обмана своих кредиторов, минимизации рисков предпринимательской деятельности или, допустим, обхода антикоррупционного законодательства. Во-вторых, кредиторы номинального собственника добросовестно полагались на имущественное положение своего должника [номинального собственника], не могли, будучи независимыми участниками гражданского оборота, предполагать существование иного лица, реально владеющего объектом. Например, при рассмотрении перспектив возбуждения дела о банкротстве кредитор полагался на данные из ЕГРН и только потому нес расходы на финансирование процедуры. В-третьих, в данном случае не приходится говорить о нарушении прав кредиторов действительного собственника, поскольку последний [в рамках предложенной фабулы] не находится в состоянии имущественного кризиса и не имеет задолженности перед первыми.
По причине изложенного мы предлагаем исходить из того, что кредиторы номинального собственника вправе рассчитывать на удовлетворение своих требований в рамках дела о его банкротстве за счет реализации спорного имущества вне зависимости от возражений действительного собственника (в какой бы форме они ни были представлены суду).
Даже допуская вероятность того, что действительным собственником может быть заявлено о своих притязаниях в деле о банкротстве номинального, следует исходить из отсутствия у него правовых оснований для возврата актива.
Так, заявление действительного собственника о признании сделки ничтожной не должно иметь правового значения для кредиторов номинального в силу положений п. 5 ст. 166 ГК РФ. В таком случае суд, рассматривая требование действительного собственника, конвалидирует сделку в интересах кредиторов номинального собственника, поскольку только они в данной ситуации являются добросовестными. Обратный подход необоснованно поощрял недобросовестное поведение действительного собственника <21>.
--------------------------------
<21> А.Г. Карапетов и Д.О. Тузов отмечают, что применение п. 5 ст. 166 ГК РФ "в ситуации, когда одинаково недобросовестны обе стороны, являлось бы нонсенсом и вступало бы в открытое противоречие с принципом добросовестности" (см.: Сделки, представительство, исковая давность: Постатейный комментарий к статьям 153 - 208 Гражданского кодекса Российской Федерации [Электронное издание. Редакция 1.0] / Отв. ред. А.Г. Карапетов. М.: М-Логос, 2018. С. 410). Вместе с тем поскольку с даты открытия производства в отношении номинального собственника идет речь о его кредиторах, то именно на защиту их интереса и будет направлено применение п. 5 ст. 166 ГК РФ.
В равной степени представляется невозможным удовлетворение иска действительного собственника об истребовании имущества из чужого незаконного владения (поскольку имеет место воля собственника на передачу владения иному лицу) или заявления об исключении имущества из конкурсной массы (по смыслу положений ст. 213.25 Закона о банкротстве).
Ситуация N 2. Поочередное возбуждение процедуры в отношении номинального и действительного собственников
Допустим ситуацию, при которой сначала открывается процедура реализации имущества в отношении номинального собственника, а чуть позднее в отношении действительного.
При разрешении вопроса соотношения интересов кредиторов представляется возможным исходить из следующего.
Поскольку на чаше весов с обеих сторон имеют место права и законные интересы обманутых кредиторов, постольку мы отвергаем любое решение, которое будет приводить к удовлетворению требований только одной группы кредиторов.
В силу формального предписания п. 1 ст. 213.25 Закона о банкротстве имущество номинального собственника включается в его конкурсную массу. В таком случае за кредиторами действительного собственника остается право на предъявление заявления о признании сделки между действительным и номинальным собственником ничтожной в рамках дела о банкротстве первого (например, в случае признания сделки номинального собственника по приобретению недвижимости притворной по субъектному составу). Соответственно, при наличии судебного акта спорный актив возвращается в конкурсную массу действительного собственника (наиболее подходящими разъяснениями в таком случае выступят положения абз. 7 п. 29.5 Постановления Пленума ВАС РФ от 23 декабря 2010 г. N 63) <22>. Как видится, с требованием о возврате имущества в конкурсную массу действительного собственника кредиторы последнего вправе обратиться с даты возбуждения соответствующего обособленного спора, до рассмотрения которого реализация спорного актива в рамках конкурсной массы номинального приостанавливается (по ходатайству кредиторов действительного собственника).
--------------------------------
<22> Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23 декабря 2010 г. N 63 (ред. от 30 июля 2013 г.) "О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" // Вестник ВАС РФ. 2011. N 3.
Что же остается кредиторам номинального собственника, которые ожидали удовлетворения своих требований от реализации спорного актива? В данной ситуации мы предлагаем возможным рассмотреть возможность предоставления кредиторам номинального собственника права на предъявление иска о возмещении вреда, причиненного совместными действиями действительного и номинального собственника (ст. 1080 ГК РФ). Полагаем, что условием для удовлетворения такого иска может выступить наличие вступившего в законную силу судебного акта о признании ничтожной сделки по приобретению актива номинальным собственником и факт изъятия имущества из конкурсной массы указанного лица.
Ситуация N 3. Процедура несостоятельности возбуждена в отношении номинального собственника, в то время как в отношении действительного ранее аналогичная процедура была завершена
Допустим, что в 2015 г. гражданин А., опасаясь рисков предстоящего банкротства, регистрирует вновь приобретенное недвижимое имущество на имя своего одноклассника гражданина Б.
В 2017 г. в отношении гражданина А. возбуждается процедура несостоятельности, по окончании которой к нему успешно применяются положения об освобождении от дальнейшего исполнения обязательств перед кредиторами.
В 2019 г. спорное имущество, ранее находившееся в формальной собственности гражданина Б., регистрируется на супругу гражданина А. по сделке на нерыночных условиях или без равноценного встречного предоставления.
В 2022 г. в отношении гражданина Б. вводится процедура реализации имущества и его финансовым управляющим направляется заявление об оспаривании сделки по отчуждению имущества гражданином Б. в пользу супруги гражданина А. В рамках соответствующего обособленного спора в числе прочего устанавливаются обстоятельства приобретения должником спорного имущества, а именно факт того, что должник являлся лишь номинальным собственником.
В свою очередь, кредиторы гражданина А., заинтересовавшись спорным имуществом, направляют заявление о пересмотре определения о завершении процедуры реализации имущества.
В результате мы опять имеем стечение двух групп интересантов. С одной стороны, кредиторы номинального собственника, добросовестно полагавшиеся на данные о его имущественном положении, с другой - кредиторы действительного, только что узнавшие о наличии фигуры номинального собственника.
В таком случае опять встает вопрос о том, в чью конкурсную массу будет включен спорный актив.
Если вести речь с позиции кредиторов номинального собственника, имеет место подозрительная сделка, в результате которой им был причинен вред. Заключая сделки с номинальным собственником, они полагались в том числе на сведения о числящемся на нем имуществе. В данной ситуации было бы неоправданным шагом возлагать на кредиторов бремя опровержения знания о наличии фигуры действительного собственника, стоящего за номинальным.
Однако с позиции кредиторов действительного собственника имеет место сложно структурированная сделка, направленная на сокрытие имущества должника (действительный собственник - номинальный собственник - супруга действительного собственника). По существу, имущество никогда не переходило во владение номинального собственника или супруги действительного, с 2015 г. наиболее полным господством над вещью обладал именно действительный собственник.
В таком случае нам видится возможным применить решение, изложенное к описанной выше ситуации N 2.
Заключение
Суммируя изложенное выше, при разрешении проблемы соотношения интересов кредиторов действительного и номинального собственников мы полагаем возможным исходить из следующего.
1. Если процедура банкротства возбуждается в отношении номинального собственника, то его кредиторы не должны быть связаны притязаниями действительного собственника (в какой бы форме они ни были заявлены), который не пребывает в состоянии имущественного кризиса.
2. В случае поочередного открытия процедур банкротства номинального и действительного собственников кредиторы последнего, воспользовавшись правом на предъявление заявления о признании сделки ничтожной, могут заявить о своих притязаниях в деле номинального и впоследствии изъять актив из его конкурсной массы.
3. При изъятии имущества номинального собственника в конкурсную массу действительного предлагается рассмотреть возможность оставления за кредиторами номинального собственника права на предъявление к действительному собственнику требования о возмещении вреда, причиненного его совместными с номинальным собственником действиями (ст. 1080 ГК РФ).
В целом видится целесообразным дальнейшее обсуждение проблемы соблюдения баланса прав и законных интересов кредиторов действительного и номинального собственников. Не исключено, что в ближайшем будущем перед арбитражными судами может также встать вопрос соприкосновения конкурсной массы действительного собственника с требованиями, вытекающими из семейных или наследственных отношений номинального собственника.
