Модели ответственности конкурсных кредиторов за вред, причиненный в процедурах банкротства
В статье предлагаются к рассмотрению основные возможные модели ответственности конкурсных кредиторов за вред, причиненный в процедурах банкротства. Выявлены недостатки и преимущества применения принципа генерального деликта, модели субсидиарной ответственности. Рассмотрена теория о наличии товарищеских отношений между конкурсными кредиторами, рассмотрены преимущества и недостатки модели ответственности кредиторов за нарушение фидуциарных обязанностей. Сделан вывод о том, что модель ответственности конкурсных кредиторов должна строиться исходя из наличия информационного дисбаланса в ситуации злоупотребления конкурсным контролем, в связи с чем предложено применять модель специального деликта, предусмотренного ст. 53.1 ГК РФ.
Ключевые слова: конкурсные кредиторы, субсидиарная ответственность, генеральный деликт, специальный деликт, гражданско-правовое сообщество, товарищество кредиторов.
The article considers the main potential models of bankruptcy creditors' liability for damages caused in bankruptcy proceedings. The advantages and disadvantages of applying the principle of general delict and the model of vicarious liability are highlighted. The theory of partnership relations among bankruptcy creditors is considered, along with the advantages and disadvantages of the model of creditors' liability for breach of fiduciary duties. It is concluded that the model of bankruptcy creditors' liability should be based on the presence of information imbalance in cases of bankruptcy control abuse. In this regard, it is proposed to apply the special delict model provided by Article 53.1 of the Civil Code of the Russian Federation.
Key words: bankruptcy creditors, vicarious liability, general delict, special delict, legal community, partnership of creditors.
Исходя из закрепленного в ст. 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации <1> (далее - ГК РФ) принципа генерального деликта любое виновное причинение вреда должно влечь за собой наступление гражданско-правовой ответственности.
--------------------------------
<1> Гражданский кодекс Российской Федерации от 26 января 1996 г. N 14-ФЗ (часть вторая) // Собрание законодательства Российской Федерации от 29 января 1996 г. N 5. Ст. 410.
Согласно ст. 2 Федерального закона от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" <2> (далее - Закон о банкротстве) под вредом, причиненным имущественным правам кредиторов, понимается "уменьшение стоимости или размера имущества должника и (или) увеличение размера имущественных требований к должнику, а также иные последствия совершенных должником сделок или юридически значимых действий либо бездействия, приводящие к полной или частичной утрате возможности кредиторов получить удовлетворение своих требований по обязательствам должника за счет его имущества".
--------------------------------
<2> Федеральный закон от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" // СЗ РФ. 28.10.2002. N 43. Ст. 4190.
Из приведенной формулировки следует, что вред имущественным правам кредиторов возникает в связи с негативным воздействием на конкурсную массу и итоговый размер погашения требований отдельного кредитора.
Соответственно, причинение имущественного вреда должнику само по себе влечет причинение вреда имущественным правам кредиторов в силу того, что имущество должника и конкурсная масса фактически идентичны (за исключением ограниченного числа случаев, в которых должнику принадлежит имущество, не подлежащее включению в конкурсную массу, например имущество, обладающее исполнительским иммунитетом).
С такой точки зрения становится очевидно, что следствием совершения конкурсным кредитором действий, негативно влияющих на размер конкурсной массы или необоснованно увеличивающих объем кредиторской задолженности должника, также должно являться наступление ответственности.
Заметим, что конкурсный кредитор способен причинять вред как должнику как самостоятельному субъекту конкурсных правоотношений, так и другим кредиторам прямо или опосредованно.
Между тем ни наука, ни практика не дают однозначного ответа на вопрос о правовой природе взаимоотношений конкурсного кредитора и должника, а значит, и ответа на вопрос о природе ответственности конкурсного кредитора.
В связи с этим представляется необходимым рассмотреть различные модели ответственности, которые могут быть применены к конкурсным кредиторам.
Ответ на вопрос о надлежащей модели ответственности влечет за собой ряд значимых последствий, таких как распределение бремени доказывания, набор гарантий сторон правоотношения, возможные способы защиты права и др.
На настоящий момент Верховный Суд Российской Федерации (далее - ВС РФ) пошел по пути применения принципа генерального деликта при определении природы ответственности конкурсных кредиторов.
Российскому праву свойственна смешанная модель деликтной ответственности, предполагающая наличие одновременно общего принципа генерального деликта и ряда специальных деликтов <3>.
--------------------------------
<3> Российское гражданское право: Учебник. В 2 т. Т. 2: Обязательственное право / Отв. ред. Е.А. Суханов. С. 1080; Определение Верховного Суда Российской Федерации от 20.09.2022 N 309-ЭС22-3855 по делу N А60-40848/2020; Постановление Президиума ВАС РФ от 27.07.2010 N 4515/10 по делу N А38-2401/2008.
Евстигнеев Э.А. указывает, что глава 59 ГК РФ содержит достаточно большой и многоступенчатый массив регулирования, не свойственный странам, исповедующим классический принцип генерального деликта <4>. Подобный подход связан со стремлением законодателя ограничить судебное усмотрение в вопросе определения перечня оснований ответственности.
--------------------------------
<4> Евстигнеев Э.А. Принцип генерального деликта: современное состояние и перспективы применения (часть вторая) / Э.А. Евстигнеев // Вестник гражданского права. 2017. Т. 17, N 5. С. 72.
При этом представляется, что наличие специальных деликтов в ГК РФ в большей степени связано с желанием законодателя особо выделить отдельные конструкции ответственности.
Смешанный характер модели возмещения вреда в России подчеркивается также тем, что обычно среди условий возмещения вреда выделяется противоправность как самостоятельный элемент <5>. То есть имеется в виду, что не любой вред признается противоправным сам по себе, однако становится таковым в связи с нарушением какой-либо предусмотренной законом обязанности.
--------------------------------
<5> Там же. С. 73.
При этом следует оговориться, что противоправность презюмируется при наличии вреда <6>, а суды устанавливают состав гражданского правонарушения через нарушение обязанности добросовестного поведения.
--------------------------------
<6> Российское гражданское право: Учебник. В 2 т. Т. 2: Обязательственное право / Отв. ред. Е.А. Суханов. С. 1080 (автор гл. 55 - С.М. Корнеев); Постановление Президиума ВАС РФ от 27.07.2010 N 4515/10 по делу N А38-2401/2008.
Обратимся к анализу судебной практики. Позиция, высказанная в деле ВЛПК <7> по вопросу об ответственности конкурсного кредитора, является яркой иллюстрацией применения Верховным Судом РФ принципа генерального деликта.
--------------------------------
<7> Определение ВС РФ от 14.11.2022 N 307-ЭС17-10793(26-28) по делу N А56-45590/2015.
В рамках указанного дела ВС РФ применил нормы статей 10, 15, 393, 1064 и 1080 ГК РФ, по сути, указав, что реализация кредитором конкурсного контроля для собственной выгоды и в ущерб конкурсной массе сама по себе является противоправным недобросовестным поведением, в связи с чем должна наступать ответственность такого кредитора.
Факт причинения вреда конкурсной массе устанавливался через определение недополученной должником прибыли, что (даже в случае безубыточной деятельности) и вовсе является взысканием чисто экономических убытков, являющихся классическим примером реализации принципа генерального деликта.
Таким образом, при разрешении вопроса о привлечении конкурсного кредитора к ответственности за вред, причиненный должнику и кредиторам, ВС РФ предлагает модель именно генерального деликта.
Вопрос состоит в том, является ли избранный ВС РФ подход единственно правильным или наиболее эффективным применительно к делам о банкротстве.
Рассматривая преимущества такого подхода, следует, во-первых, подчеркнуть его простоту. При разрешении спора по такой модели суд не связан многочисленными нормами права и актами толкования, а разрешение спора полностью отдано в сферу судейского усмотрения.
Во-вторых, такой подход предполагает максимальную гибкость в вопросе определения оснований ответственности и возмещения вреда. Этот несомненный плюс приобретает значение в постоянно изменяющихся экономических условиях, при подстраивании всевозможных способов злоупотребления под развивающуюся судебную практику, а также при наличии разнообразия бизнес-моделей и др. факторов, неизменно сопутствующих коммерческим банкротствам.
В-третьих, преимуществом является возможность применять институт солидарной ответственности в отношении лиц, не являющихся участниками дела о банкротстве и не аффилированных с недобросовестным конкурсным кредитором, однако являющихся бенефициарами вредоносного поведения.
В-четвертых, при реализации указанной модели пострадавшая сторона (должник) не должна доказывать конкретный размер возникших убытков, что подтверждается сложившейся судебной практикой <8>.
--------------------------------
<8> См. п. 9 раздела V Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 2 (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 6 июля 2016 г.).
С другой стороны, применяя такой подход, ВС РФ необоснованно игнорирует правовую природу конкурсного (кредиторского) контроля и богатые наработки судебной практики, возникшей в делах со сходными фактическими обстоятельствами.
Более того, лица, привлекаемые к ответственности, теряют некоторые значимые гарантии, способные сбалансировать сам процесс доказывания по требованиям о возмещении вреда.
Указанные недостатки могут быть разрешены при применении иных моделей возмещения вреда, причиненного конкурсными кредиторами.
Модель субсидиарной ответственности
В качестве одной из моделей привлечения конкурсных кредиторов к ответственности за причинение вреда может быть предложен механизм привлечения контролирующих должника лиц (далее - КДЛ) к субсидиарной ответственности.
Для определения того, насколько применимой она является, необходимо определить, кто в принципе может являться КДЛ и каким контролем в отношении должника обладает такое лицо.
Статья 61.10 Закона о банкротстве определяет КДЛ как лицо, имеющее либо имевшее возможность определять действия должника в период за три года до возникновения признаков банкротства. Соответственно, контроль, позволяющий установить наличие статуса КДЛ, определяется через наличие права или фактической возможности руководить действиями должника.
Наличие корпоративного контроля является достаточным основанием для признания лица в качестве КДЛ.
Интересным представляется соотношение содержания корпоративного контроля и такого явления, как "конкурсный контроль", т.е. совокупности прав и фактических возможностей конкурсного кредитора определять действия должника <9>.
--------------------------------
<9> Правовое положение должника - юридического лица в российском законодательстве о банкротстве: дис. ... к. ю. н.: Москва, 2016. С. 14.
Представляется обоснованным понятие конкурсного контроля, предложенное С.С. Галкиным, содержание которого составляют <10>:
- наличие у собрания кредиторов легальной возможности навязывать должнику свою волю;
- наличие у мажоритарного кредитора легальной возможности навязывать свою волю иным кредиторам;
- направленность на установление порядка согласования воль кредиторов для целей принятия управленческих решений.
--------------------------------
<10> Там же. С. 186.
Полагаем, что конкурсный и корпоративный контроль, хотя являются явлениями разной природы, в конечном итоге имеют весьма сходные формы реализации и функциональную направленность.
Более того, устанавливая круг субъектов, которые могут быть привлечены к субсидиарной ответственности, законодатель однозначно не ставит возможность наступления ответственности в зависимость от участия контролирующего лица в корпоративных правоотношениях. Напротив, судебная практика признает наличие фактического контроля в качестве одного из возможных элементов субсидиарной ответственности, т.е. наступление ответственности ставится в зависимость от власти, которой обладает третье лицо в отношении должника, вне зависимости от природы такой власти.
Полагаем, что с точки зрения возможности признания за конкурсным кредитором такой власти над должником, в связи с обладанием которой причиняется вред интересам должника и кредиторов, отсутствуют препятствия для привлечения конкурсных кредиторов к субсидиарной ответственности.
При этом заметим, что КДЛ может быть привлечено к субсидиарной ответственности и за действия, совершенные после возникновения признаков банкротства, например за совершение сделок, существенно ухудшивших финансовое положение должника, на что указывает п. 12 ст. 61.11 Закона о банкротстве. Ответственность, таким образом, наступает не за само по себе доведение до банкротства, но за действия, в связи с которыми окончательно утрачивается возможность применения реабилитационных процедур и восстановления платежеспособности (п. 17 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21 декабря 2017 г. N 53 "О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве" <11>).
--------------------------------
<11> Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 21 декабря 2017 г. N 53 "О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве".
При этом, как указал ВС РФ, граница между субсидиарной ответственностью и ответственностью в форме взыскания убытков определяется исходя из существенности причиненного вреда, т.е. его влияния на потенциальную платежеспособность должника.
Правильной представляется позиция о том, что, если контролирующее лицо смогло существенным образом негативно повлиять на размер конкурсной массы уже после введения конкурсного производства, такое лицо должно подлежать привлечению к субсидиарной ответственности, если такой вред обусловлен наличием конкурсного контроля и повлиял на потенциальную возможность восстановить платежеспособность должника.
Основными преимуществами применения к ответственности конкурсных кредиторов модели субсидиарной ответственности являются, во-первых, богатая судебная практика, а во-вторых, относительная понятность механизма для участников оборота.
В отличие от генерального деликта, при применении которого круг вариаций оснований ответственности существенно расширяется, модель привлечения кредитора к ответственности как контролирующего должника лица сразу предоставляет участникам оборота хотя бы умозрительные границы допустимого поведения.
Более того, в рамках дел о привлечении к субсидиарной ответственности законодателем и судебной практикой весьма глубоко проработан стандарт доказывания, направленный как на пресечение злоупотреблений со стороны контролирующих лиц (например, доказательственные презумпции, связанные с передачей документов и совершением вредоносных сделок), так и на защиту добросовестных лиц (например, принцип защиты делового решения).
Между тем такая модель привлечения к ответственности не универсальна и имеет весьма ограниченную сферу применения.
Как уже было сказано, субсидиарная ответственность, предусмотренная нормами ст. 61.11 Закона о банкротстве, может наступать исключительно в связи с совершением действий, приведших к возникновению признаков объективного банкротства <12>.
--------------------------------
<12> Шишмарева Т.П. Основания и условия привлечения к субсидиарной ответственности контролирующих должника и иных лиц в процедурах несостоятельности (банкротства) // Законы России: опыт, анализ, практика. 2018. N 7. С. 4.
Очевидно, что возможность восстановить платежеспособность на этапе обретения кредиторами должника статуса конкурсных (т.е. уже в рамках процедур банкротства) является крайне редким явлением.
Противоречия теоретического толка могут возникать в связи с решением вопроса о природе субсидиарной ответственности, по поводу чего в науке до сих пор нет консенсуса <13>.
--------------------------------
<13> Евтеев К.И. Субсидиарная ответственность контролирующих должника лиц при трансграничной несостоятельности: Дис. ... канд. юрид. наук. 2017.
Отметим, что на настоящий момент практика ВС РФ исходит из деликтной природы субсидиарной ответственности <14>, однако, как было отмечено, такой подход не является бесспорным.
--------------------------------
<14> Определение ВС РФ N 307-ЭС15-5270 от 07.12.2015 по делу N А21-337/2013.
Если исходить из того, что субсидиарная ответственность является реализацией модели специального деликта, необходимо подчеркнуть наличие специальных правил определения размера ответственности, ряд доказательственных презумпций, не свойственных генеральному деликту, и особый субъектный состав деликтоспособных лиц.
В первую очередь указанные особенности обусловлены информационным дисбалансом, имеющим место в корпоративных отношениях <15>. Так, лицо, продолжительное время управлявшее делами компании, обладает существенно большим объемом информации о фактах экономической деятельности должника и т.д. В связи с этим возникает дисбаланс и в процессе доказывания обстоятельств, лежащих в основании ответственности.
--------------------------------
<15> Суворов Е.Д. Субсидиарная ответственность по обязательствам несостоятельного должника. М.: Статут, 2020. С. 27.
То же самое касается и привлечения к ответственности органов управления корпорации в порядке ст. 53.1 ГК РФ.
При этом следует исходить из того, что и круг лиц, деликтоспособных в рамках соответствующего специального деликта, первоначально устанавливался законодателем как исчерпывающий, что не позволяет произвольно применять институт субсидиарной ответственности к иным лицам.
Модель корпоративного деликта
Другим подходом, с позиции которого можно рассматривать механизмы возмещения вреда, причиненного кредитором, является теория наличия товарищеских отношений между кредиторами.
Сторонники указанного подхода исходят из того, что отношения между кредиторами аналогичны отношениям между участниками любого хозяйственного общества, которые по своей правовой природе являются товарищескими или аналогичными им <16>. ВС РФ также высказывался о том, что отношения между участниками общества являются товарищескими <17>.
--------------------------------
<16> Кузнецов А.А. Исключение участника из общества с ограниченной ответственностью. М., 2014., С. 33, 35.
<17> Определение ВС РФ от 17.03.2020 N 307-ЭС19-10177(4) по делу N А56-42355/2018.
Представляется, что основной опорной точкой в понимании теории является то, что деятельность товарищей осуществляется в общем интересе, а действия, совершаемые отдельными товарищами в рамках общего дела, влекут последствия для остальных товарищей <18>. Именно поэтому, как указывается в доктрине <19>, участники корпорации обладают фидуциарными обязанностями в отношении друг друга.
--------------------------------
<18> Савельев А.Б. Договор простого товарищества в российском гражданском праве // Актуальные вопросы гражданского права / Под ред. М.И. Брагинского; Исследовательский центр частного права; Российская школа частного права. М.: Статут, 1998. С. 278.
<19> Суханов Е.А. Сравнительное корпоративное право. М.: Статут, 2014. С. 222.
Под фидуциарными обязанностями в настоящем контексте следует понимать обязанности лица действовать добросовестно и разумно в отношении других лиц, находящихся с ним "в одной лодке". Считается, что указанные обязанности закреплены в п. 3 ст. 53 ГК РФ и раскрыты в Постановлении Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 N 62 "О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица" <20>.
--------------------------------
<20> Постановление Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 N 62 "О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица".
Именно с наличием товарищеских отношений связывается наличие у участников общества фидуциарных обязанностей и, как следствие, возможности применения некоторых специфических способов защиты прав, таких как исключение участника из общества, взыскание убытков или замещение воли другого участника <21>.
--------------------------------
<21> Шайдуллин А.И. Кредиторы должника как товарищи // Юридическая работа в кредитной организации N 4 (74). 2022. С. 55.
Отношения между конкурсными кредиторами, по мнению ряда авторов, имеют аналогичную природу. При этом такое товарищество является недобровольным, поскольку конкурсные кредиторы вынужденно становятся участниками соответствующих правоотношений.
Конкурсные кредиторы обладают общей целью - пополнение конкурсной массы для ее распределения, погашения требований кредиторов должника и т.д.
С учетом наличия в руках собрания кредиторов существенной власти над ходом процедур банкротства, вхождения в эту группу юридически равных участников, а также наличия у этих участников общей концептуальной цели предлагается признать, что отношения между кредиторами являются товарищескими аналогично с отношениями, складывающимися между участниками хозяйственных обществ, что предполагает существование между членами товарищества кредиторов фидуциарных обязанностей.
Соответственно, ответственность конкурсного кредитора будет являться одним из возможных вариантов ответственности за нарушение таких обязанностей.
Среди очевидных плюсов применения подобного подхода можно выделить то, что он позволяет обосновать применение в отношении конкурсных кредиторов тех способов защиты прав, наличие которых признается только в рамках корпоративных правоотношений. Среди таких способов, например, замещение воли одного из кредиторов (по аналогии с п. 14 Обзора по хозяйственным обществам <22>).
--------------------------------
<22> Обзор судебной практики по некоторым вопросам применения законодательства о хозяйственных обществах (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 25.12.2019).
Однако нельзя не отметить и некоторую теоретическую несогласованность "товарищеского" подхода.
Исходя из изложенного, фактором, объединяющим кредиторов в товарищество, является общий правовой интерес, связанный с конкурсной массой должника.
Сложно спорить с тем, что между конкурсными кредиторами должны возникать обязанности, связанные с добросовестностью поведения в отношении друг друга.
Однако конкурсная масса, являющаяся объектом негативного воздействия, является объектом правового интереса не только конкурсных кредиторов. В пополнении конкурсной массы и ее распределении заинтересованы и контролирующие лица, и кредиторы по текущим обязательствам. Очевидно, что эти лица не являются участниками описанного выше товарищества кредиторов, однако обладают аналогичным интересом.
В этом кроется главная теоретическая проблема "товарищеского" подхода, поскольку фидуциарная ответственность - это в любом случае ответственность, возникающая между сторонами фидуциарного отношения.
В такой ситуации единственным способом преодоления противоречивости представляется расширение круга лиц, являющихся товарищами, и включение в него контролирующих лиц и текущих кредиторов.
Представляется невозможным признать, что конкурсные кредиторы и КДЛ являются членами одного товарищества и имеют обязанности, вытекающие из ведения совместного дела.
Более того, полагаем, что невозможно признать отношения между членами недобровольного объединения фидуциарными, поскольку невозможно говорить о доверительных отношениях в рамках такой группы лиц <23>.
--------------------------------
<23> Ломакин Д. Еще раз о фидуциарности в гражданском праве // Хозяйство и право. 2019. N 1(504). С. 7.
Также нельзя не учитывать, что в отличие от хозяйственных обществ, между участниками которых отсутствует конкуренция, конкурсные кредиторы не только заинтересованы в противодействии установлению требований друг друга, но и имеют целый ряд прав, способствующих осуществлению такого противодействия.
В рамках предложенного подхода фактически предлагается привлекать конкурсных кредиторов к ответственности, предусмотренной ст. 53.1 ГК РФ, т.е. в рамках модели корпоративного специального деликта.
Полагаем, что несмотря на отсутствие товарищеских отношений между конкурсными кредиторами, правильной является именно эта модель привлечения к ответственности.
В тех случаях, когда речь идет про злоупотребление конкурсным контролем, возникает уже упомянутый информационный дисбаланс, в связи с чем возникает и потребность в специальном регулировании.
Руководствуясь теми же мотивами, ВС РФ предлагает опираться на положения ст. 53.1 ГК РФ при взыскании убытков с арбитражных управляющих. Более того, ст. 61.20 Закона о банкротстве в части взыскания убытков, причиненных контролирующими лицами, также отсылает правоприменителя к специальному корпоративному деликту.
Полагаем, что вопрос о природе взаимоотношений между кредиторами в таком случае заслуживает самостоятельного рассмотрения, однако представляется, что источником ответственности конкурсных кредиторов в настоящем случае будет являться вхождение конкурсных кредиторов и должника в единое гражданско-правовое сообщество.
Именно отнесение конкурсных кредиторов к единому с должником гражданско-правовому сообществу наиболее точно описывает природу взаимоотношений между конкурсным кредитором и должником, и именно в связи с этим участникам гражданско-правового сообщества кредиторов должна предоставляться часть особых способов защиты, свойственных для корпоративных отношений, описанных выше.
В связи с нарушением обязанности действовать добросовестно в отношении друг друга наступает ответственность конкурсных кредиторов, и именно в связи с вхождением в одно гражданско-правовое сообщество у кредиторов и управляющего (как законного представителя сообщества кредиторов <24>) возникает право на привлечение кредитора к ответственности.
--------------------------------
<24> Определение ВС РФ от 06.08.2018 N 308-ЭС17-6757(2,3) по делу N А22-941/2006.
В связи с изложенным представляется обоснованной позиция о том, что надлежащей моделью привлечения конкурсных кредиторов к гражданско-правовой ответственности является модель специального деликта, закрепленная в ст. 53.1 ГК РФ. Полагаем, что предлагаемая модель исчерпывающе отвечает на запрос практики в части предоставления механизмов правовой защиты против недобросовестных кредиторов, а также надлежащим образом балансирует процесс доказывания в рамках соответствующих споров. Между тем, определив общий режим ответственности конкурсных кредиторов при причинении вреда конкурсной массе, нельзя утверждать о невозможности применения иных моделей ответственности в иных случаях, например в ситуациях, когда причинение вреда не связано с наличием конкурсного контроля и злоупотреблением соответствующими правомочиями.
