Дополнения от 29.10.2024 к практике в Комитетах ООН
Дело "А.С. против Австралии". Соображения Комитета ООН по правам человека от 2 июля 2021 года. Сообщение N 2900/2016.
В 2016 году автору сообщения была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Австралии.
Автор утверждал, что его права нарушены государством-участником в результате его произвольного содержания в течение неопределенного срока в тюрьме строгого режима, где его потребности, обусловленные его инвалидностью, не могли быть удовлетворены. Заявитель сообщил, что его дальнейшее содержание под стражей являлось произвольным, поскольку оно основано на его психическом нарушении, а не на осуждении по уголовному делу. Он заявил, что обстоятельства его содержания под стражей равносильны пыткам или жестокому, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию и лишают его права на гуманное и достойное обращение. Заявитель указал также на нарушение его прав, поскольку государство-участник не предоставило ему реабилитационных услуг. Он утверждал, что его перевод в исправительный центр Дарвина был равносилен произвольному вмешательству в его семейную жизнь, поскольку его больше не могли навещать члены его семьи и он не имел контактов со своей более широкой семьей, то есть со своими соотечественниками, содержащимися в исправительном центре. Комитет заявил, что представленные ему факты свидетельствовали о нарушении государством-участником статьей 7, пунктов 1 и 4 статьи 9, пункта 3 статьи 10 и статьи 17 Пакта.
Правовые позиции Комитета: арест или содержание под стражей могут соответствовать внутреннему законодательству, но быть тем не менее произвольными. Понятие "произвольность" не следует приравнивать к понятию "противозаконность", а следует толковать более широко, включая в него элементы неприемлемости, несправедливости, непредсказуемости и несоблюдения процессуальных гарантий, наряду с элементами целесообразности, необходимости и соразмерности.... [Е]сли государства-участники применяют содержание под стражей по мотивам безопасности (иногда оно называется административным задержанием или арестом) вне связи с преследованием по уголовному обвинению, то, по мнению Комитета, такое содержание сопряжено с серьезным риском произвольного лишения свободы. Если в самых исключительных обстоятельствах в оправдание содержания под стражей лиц, которые якобы представляют подобную угрозу, делается ссылка на реальную, прямую и серьезную угрозу безопасности, то на государствах-участниках лежит бремя доказывания того, что данное лицо действительно создает подобную угрозу и ее нельзя отвести при помощи альтернативных мер, и такое бремя возрастает по мере увеличения продолжительности содержания под стражей. Государства-участники также должны продемонстрировать, что содержание под стражей не превышает срока, который представляется абсолютно необходимым, что общая продолжительность возможного содержания под стражей ограничена и что во всех случаях они в полной мере соблюдают гарантии, предусмотренные в статье 9 Пакта. Оперативный и регулярный пересмотр судом или иным судебным органом, обладающим всеми качествами независимой и беспристрастной судебной власти, служит необходимой гарантией соблюдения этих требований (пункт 8.3 Соображений).
Должна существовать определенная связь между основаниями для лишения свободы и местом и условиями содержания под стражей (пункт 8.6 Соображений).
Комитет считает, что, как правило, именно органы государств-участников должны рассматривать и оценивать факты и доказательства, если только не может быть установлено, что оценка была явно произвольной или каким-либо иным образом равносильной отказу в правосудии (пункт 8.7 Соображений).
Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: касаемо утверждений автора по статье 9 Пакта Комитет принял к сведению заявление автора о том, что его содержание под стражей было произвольным, поскольку в течение большей части срока его содержания под стражей власти не обеспечили ему в охраняемом попечительском учреждении подходящего помещения, соответствующего его инвалидности. Комитет учел в этом отношении позицию автора, согласно которой тюремная среда не подходит для реабилитации и ухода за неосужденными лицами с психическими нарушениями. Комитет принял во внимание заявление автора о том, что в связи с неопределенным сроком действия приказа об осуществлении надзора в условиях лишения свободы и отсутствием обязательного пересмотра этого приказа через регулярные промежутки времени его лишение свободы стало несоразмерным. Комитет отметил, что государство-участник оспаривало утверждение о том, что содержание автора под стражей было произвольным, поскольку оно имело объективные и разумные основания. Государство-участник отметило, что Верховный суд регулярно пересматривал дело автора, что был составлен план поведенческой поддержки и что менее строгие меры применялись всякий раз, когда ситуация автора позволяла это сделать (пункт 8.2 Соображений).
Комитет учел, что первоначальный период лишения автора свободы в исправительном центре был основан на решении Верховного суда от 15 октября 1996 года в соответствии со статьей 382 (пункт 2) Закона об Уголовном кодексе Северной территории, действовавшего в то время. За этим последовало решение Администратора (Администратор Северной территории.) от 27 сентября 2001 года, в котором Администратор распорядился содержать автора в том же учреждении. Часть IIA Закона об Уголовном кодексе вступила в силу 15 июня 2002 года и в соответствии с переходными положениями раздела 6 Закона о внесении изменений автор, будучи оправданным по причине "невменяемости" в соответствии с отмененными положениями и согласно приказу о содержании под стражей, обеспечивающем безопасность (до принятия решения Администратором) считался поднадзорным лицом, содержащимся под стражей на тех же основаниях и условиях, что и в соответствии с приказом об осуществлении надзора за находящимся под стражей лицом по смыслу части IIA Закона об Уголовном кодексе. Комитет отметил, что у него не было оснований сомневаться в оценке властей страны, согласно которой автор страдал психическими нарушениями и в силу состояния его здоровья его случай подпадал под действие вышеупомянутого специального законодательства (пункт 8.4 Соображений).
Комитет констатировал, что после вступления в силу Закона о внесении изменений не было издано никакого официального приказа об осуществлении надзора за автором в условиях лишении свободы. Хотя Верховный суд провел пересмотр дела в августе 2003 года в соответствии с пунктом 3 статьи 6 Закона о внесении изменений и 10 сентября 2003 года было вынесено решение, это произошло с шестимесячной задержкой. Кроме того, вопреки статье 43ZG Закона об Уголовном кодексе срок действия приказа об осуществлении надзора не был установлен, и ближе к концу этого срока должен был быть проведен обязательный пересмотр. Хотя в 2007 году Суд постановил, что, несмотря на эти недостатки, решение от 2003 года соответствовало применимым положениям закона, Комитет подчеркнул, что в результате такого толкования минимальный срок надзора за автором так и не был установлен, а единственный обязательный пересмотр состоялся в 2003 году. Комитет отметил, что, хотя отчеты по-прежнему должны представляться в Суд через регулярные промежутки времени, тем не менее именно Суд решает, следует ли проводить пересмотр. До этого момента процедуры не являются состязательными, а это означает, что важные гарантии хабеас корпус согласно пункту 4 статьи 9 Пакта, такие как доступ к информации и право оспаривать доказательства, отсутствовали. Несмотря на то, что в данном случае заслушивания доказательств, по-видимому, имели место, они датируются только 2014 годом, и Комитету не было представлено никакой информации, позволяющей предположить, что автор был заслушан в этих случаях (пункт 8.5 Соображений).
Комитет подчеркнул, что автор содержался в тюрьмах строгого режима с августа 1995 года по 7 февраля 2017 года, за исключением короткого периода в 2013/14 году. Комитет признал важность справедливого баланса между интересами человека и общественной безопасностью и то, что эксперты регулярно информировали Верховный суд о положении автора. Комитет не смог принять аргумент государства-участника о том, что автор в данном деле постоянно получал надлежащий уход, даже когда он не находился в охраняемых попечительских учреждениях, которые, бесспорно, лучше подходят для удовлетворения его потребностей. Комитет отметил, что Верховный суд в своем решении от 2003 года особенно четко высказался по этому вопросу, постановив, что ресурсы, имеющиеся в исправительном центре Алис-Спрингса, не подходят для содержания автора и ухода за ним. Этот вывод был подтвержден Австралийской комиссией по правам человека в 2014 году. Комитет принял к сведению улучшение условий содержания автора под стражей всякий раз, когда он помещался в охраняемое попечительское учреждение, и усилия всех лиц, обеспечивавших уход за автором, включая реализацию плана поддержки. Это в итоге привело к тому, что Верховный суд изменил надзор за ним в условиях лишения свободы на надзор, не связанный с лишением свободы, он в то же время счел, что эти изменения не могли объяснить незаконность периодов, проведенных в условиях тюрьмы строгого режима в течение столь длительного времени. Комитет отметил, что предполагаемая нехватка ресурсов не может освобождать государство-участник от его обязательств в этом отношении (пункт 8.6 Соображений).
Исходя из представленных Комитету материалов, Комитет признал, что государство-участник не смогло доказать, что законные цели надзора за автором в условиях лишения свободы не могли быть достигнуты путем применения менее радикальных средств, чем его дальнейшее содержание в тюрьме строгого режима, особенно с учетом того, что в соответствии с пунктом 3 статьи 10 Пакта государство-участник несло постоянное обязательство принимать значимые меры для перевоспитания автора в течение почти 20 лет, в течение которых он находился в условиях тюрьмы строгого режима. Комитет решил, что содержание автора под стражей было произвольным и, таким образом, противоречило гарантиям, предусмотренным пунктом 1 статьи 9 Пакта... Комитет отметил, что неспособность автора оспорить наличие материально-правового обоснования для продолжения его содержания под стражей по превентивным причинам явилась нарушением его прав, предусмотренных статьей 9 (пункт 4) Пакта (пункт 8.7 Соображений).
С учетом того факта, что жалобы автора в значительной степени были связаны с недостаточностью предполагаемых услуг по перевоспитанию и реабилитации на протяжении большей части срока его содержания под стражей, Комитет также признал отдельное нарушение пункта 3 статьи 10 Пакта (пункт 8.8 Соображений).
Комитет принял к сведению утверждения автора о предполагаемом жестоком обращении с ним в соответствии со статьями 7 и 10 (пункт 1) Пакта и информацию, представленную ему государством-участником в ответ на эти утверждения, а именно: автор содержался в условиях, отличающихся от общих условий в исправительном центре; не было никаких доказательств того, что автор подвергался жестокому обращению со стороны персонала; его превентивное заключение было обосновано соображениями безопасности. Комитет счел, что эти факторы не лишают силы неоспоренное утверждение автора о негативном воздействии, оказанном на него в результате осуществления надзора за ним в условиях лишения свободы, минимальный срок которого оставался неопределенным на протяжении всего времени. Кроме того, сам факт того, что автор предпочел изоляцию содержанию с другими заключенным, в результате которого он в большей степени подвергался бы оскорблениям, не обязательно делает его изоляцию законной. Скорее, это свидетельствовало об ограниченности его выбора в условиях тюремного заключения, которые не учитывали его патологии. В этих обстоятельствах Комитет счел, что ненадлежащие условия содержания автора под стражей на протяжении большей части срока в сочетании с бессрочным характером его содержания под стражей и отсутствием обязательного пересмотра в рамках состязательного процесса в совокупности нанесли ему серьезный психологический вред и представлял собой обращение, противоречащее статье 7 Пакта (пункт 8.9 Соображений).
Комитет принял к сведению утверждение автора по пункту 1 статьи 17 и статьи 23 Пакта, в частности о том, что он имел ограниченные контакты со своей семьей в исправительном центре и что возможностей для таких контактов стало еще меньше, когда его перевели в Дарвин. Комитет учел заявление государства-участника о том, что в 2013 году в общей сложности 11 членам семьи автора неоднократно оказывалась поддержка в посещении автора и что, пока он находился в попечительском учреждении Алис-Спрингса, он имел возможность участвовать в предусмотренных для него программах вместе со своей сестрой. В этой связи Комитет отметил, что в его распоряжении недостаточно информации для того, чтобы сделать вывод о том, что обстоятельства перевода автора в Дарвин действительно легли несоразмерным бременем на его семейную жизнь, учитывая тот факт, что целью перевода автора, по-видимому, был поиск подходящего учреждения для его терапевтического лечения, о чем свидетельствует его последующий и постепенный прогресс. Поэтому Комитет ограничил свое рассмотрение периодом содержания автора в исправительном центре Алис-Спрингса. В этой связи Комитет отметил, что, как показывают меры, принятые в 2013 и 2014 годах, в распоряжении государства-участника имелись определенные меры для облегчения контактов автора с его семьей. Комитет заметил, что такая поддержка была оказана автору в то время, независимо от возражения государства-участника о том, что статья 17 Пакта не предназначена для охвата связей, которые не существовали на момент предполагаемого нарушения. Комитет сообщил, что в его распоряжении не было информации, позволяющей предположить, что до 2013 года были приняты какие-либо аналогичные меры, хотя они могли бы быть особенно полезны для автора. Ввиду отсутствия какой-либо информации, касающейся этого особенно длительного периода (с августа 1995 года по 2013 год), Комитет подчеркнул, что жалобы автора выходят за рамки бремени, присущего содержанию под стражей, и пришел к выводу о том, что имело место нарушение статьи 17 Пакта (пункт 8.10 Соображений).
Выводы Комитета: представленные факты свидетельствовали о нарушении государством-участником статей 7, пунктов 1 и 4 статьи 9, пункта 3 статьи 10 и статьи 17 Пакта (пункт 9 Соображений).
Источник публикации: https://espchhelp.ru/koon/blog-koon/5242-02-iyulya-2021-goda-vyigrano-delo-v-komitete-oon-po-pravam-cheloveka .
The case of A.S. v. Australia. The views of the UN Human Rights Committee dated July 2, 2021. Communication No. 2900/2016.
In 2016, the author of the communication was assisted in preparing a complaint. Subsequently, the complaint was communicated to Australia.
The author claimed that his rights were violated by the State party as a result of his arbitrary detention for an indefinite period in a high-security prison, where his needs due to his disability could not be met. The applicant stated that his continued detention was arbitrary because it was based on his mental disorder and not on a criminal conviction. He stated that the circumstances of his detention amounted to torture or cruel, inhuman or degrading treatment or punishment and deprived him of the right to humane and decent treatment. The complainant also alleged a violation of his rights, as the State party had not provided him with rehabilitation services. He claimed that his transfer to the Darwin Correctional Center amounted to arbitrary interference in his family life, since he could no longer be visited by his family members and had no contact with his wider family, that is, with his compatriots held in the correctional center. The Committee stated that the facts before it revealed violations by the State party of articles 7, 9, paragraphs 1 and 4, 10, paragraph 3, and 17 of the Covenant.
The Committee's legal position: Arrest or detention may be in accordance with domestic law, but may nevertheless be arbitrary. The concept of "arbitrariness" should not be equated with the concept of "illegality", but should be interpreted more broadly, including elements of unacceptability, injustice, unpredictability and non-compliance with procedural guarantees, along with elements of expediency, necessity and proportionality.... [E] If States parties apply security detention (sometimes referred to as administrative detention or arrest) outside of criminal prosecution, the Committee considers that such detention carries a serious risk of arbitrary deprivation of liberty. If, in the most exceptional circumstances, reference is made to a real, direct and serious threat to security in order to justify the detention of persons who allegedly pose such a threat, then the burden on States parties is to prove that the person in question does pose such a threat and cannot be averted by alternative measures, and this burden increases as as the length of detention increases. States parties must also demonstrate that detention does not exceed the period that is absolutely necessary, that the total duration of possible detention is limited and that in all cases they fully comply with the guarantees provided for in article 9 of the Covenant. Prompt and regular review by a court or other judicial body possessing all the qualities of an independent and impartial judiciary serves as a necessary guarantee of compliance with these requirements (paragraph 8.3 of the Considerations).
There must be some connection between the grounds for deprivation of liberty and the place and conditions of detention (paragraph 8.6 of the Considerations).
The Committee considers that, as a rule, it is for the authorities of States parties to examine and evaluate facts and evidence, unless it can be established that the assessment was manifestly arbitrary or in some other way amounted to a denial of justice (paragraph 8.7 of the Views).
The Committee's assessment of the factual circumstances of the case: With regard to the author's allegations under article 9 of the Covenant, the Committee took note of the author's statement that his detention was arbitrary, since during most of his detention the authorities did not provide him with suitable accommodation in a secure care facility appropriate for his disability. In this regard, the Committee took into account the author's position that the prison environment is not suitable for the rehabilitation and care of convicted persons with mental disabilities. The Committee took into account the author's statement that, due to the indefinite duration of the supervision order in conditions of deprivation of liberty and the lack of mandatory review of this order at regular intervals, his deprivation of liberty became disproportionate. The Committee noted that the State party disputed the claim that the author's detention was arbitrary, as it had objective and reasonable grounds. The State party noted that the Supreme Court regularly reviewed the author's case, that a behavioral support plan was drawn up and that less stringent measures were applied whenever the author's situation allowed for this (paragraph 8.2 of the Views).
The Committee took into account that the initial period of the author's imprisonment in the correctional centre was based on a decision of the Supreme Court of 15 October 1996 in accordance with article 382 (paragraph 2) of the Northern Territory Criminal Code Act in force at that time. This was followed by a decision of the Administrator (Administrator of the Northern Territory.) dated September 27, 2001, in which the Administrator ordered the author to be kept in the same institution. Part IIA of the Criminal Code Act entered into force on June 15, 2002, and in accordance with the transitional provisions of section 6 of the Amendment Act, the author, being acquitted on the grounds of "insanity" in accordance with the repealed provisions and according to the order on security custody (before the decision of the Administrator), was considered a supervised person being held in custody on the same grounds and conditions as in accordance with the order on supervision of a person in custody within the meaning of Part IIA of the Criminal Code Act. The Committee noted that it had no reason to doubt the assessment of the authorities of the country, according to which the author suffered from mental disorders and, due to his state of health, his case fell under the aforementioned special legislation (paragraph 8.4 of the Views).
The Committee noted that after the entry into force of the Law on Amendments, no official order was issued to supervise the author in conditions of deprivation of liberty. Although the Supreme Court reviewed the case in August 2003 in accordance with paragraph 3 of article 6 of the Law on Amendments and a decision was rendered on September 10, 2003, this occurred with a six-month delay. In addition, contrary to article 43ZG of the Criminal Code Act, the term of the supervision order was not set, and a mandatory review was to be carried out towards the end of this period. Although in 2007 the Court ruled that, despite these shortcomings, the 2003 decision was in accordance with the applicable provisions of the law, the Committee stressed that as a result of this interpretation, the minimum period of supervision of the author was never established, and the only mandatory review took place in 2003. The Committee noted that, although reports should still be submitted to the Court at regular intervals, it was nevertheless the Court that decided whether to review. Up to this point, the procedures are not adversarial, which means that important habeas corpus guarantees under article 9, paragraph 4, of the Covenant, such as access to information and the right to challenge evidence, were absent. Although evidentiary hearings appear to have taken place in this case, they date back only to 2014, and no information has been provided to the Committee suggesting that the author was heard in these cases (paragraph 8.5 of the Views).
The Committee stressed that the author was held in high-security prisons from August 1995 to 7 February 2017, with the exception of a short period in 2013/14. The Committee recognized the importance of a fair balance between human interests and public safety and that experts regularly informed the Supreme Court about the author's situation. The Committee was unable to accept the State party's argument that the author in the present case was constantly receiving appropriate care, even when he was not in protected care facilities that were undoubtedly better suited to meet his needs. The Committee noted that the Supreme Court, in its 2003 decision, was particularly clear on this issue, ruling that the resources available at the Alice Springs Correctional Center were not suitable for the author's detention and care. This conclusion was confirmed by the Australian Human Rights Commission in 2014. The Committee took note of the improvement in the conditions of the author's detention whenever he was placed in a secure care facility and the efforts of all those who provided care for the author, including the implementation of a support plan. This eventually led to the Supreme Court changing the supervision of him in prison to non-custodial supervision, at the same time it considered that these changes could not explain the illegality of the periods spent in a high-security prison for such a long time. The Committee noted that the alleged lack of resources could not release the State party from its obligations in this regard (paragraph 8.6 of the Views).
On the basis of the materials submitted to the Committee, the Committee recognized that the State party had failed to prove that the legitimate objectives of supervision of the author in conditions of deprivation of liberty could not have been achieved by using less radical means than his continued detention in a high-security prison, especially since, in accordance with article 10, paragraph 3, of the Covenant The State party has had an ongoing obligation to take meaningful measures to rehabilitate the author during the almost 20 years during which he was held in a high-security prison. The Committee decided that the author's detention was arbitrary and thus contrary to the guarantees provided for in article 9, paragraph 1, of the Covenant... The Committee noted that the author's inability to challenge the existence of a substantive justification for continuing his detention for preventive reasons was a violation of his rights under article 9 (paragraph 4) of the Covenant (paragraph 8.7 of the Views).
In view of the fact that the author's complaints were largely related to the inadequacy of the alleged re-education and rehabilitation services for most of his detention, the Committee also found a separate violation of article 10, paragraph 3, of the Covenant (paragraph 8.8 of the Views).
The Committee has taken note of the author's allegations of alleged ill-treatment under articles 7 and 10 (paragraph 1) of the Covenant and the information provided to it by the State party in response to these allegations, namely: the author was held in conditions different from the general conditions in the correctional center; there was no evidence that that the author was subjected to ill-treatment by staff; his preventive detention was justified on security grounds. The Committee considered that these factors did not invalidate the author's uncontested claim about the negative impact on him as a result of supervision under conditions of imprisonment, the minimum term of which remained undetermined throughout the time. Moreover, the very fact that the author preferred isolation to being held with other prisoners, as a result of which he would be more exposed to insults, does not necessarily make his isolation lawful. Rather, it testified to the limitations of his choice in prison conditions, which did not take into account his pathology. In these circumstances, the Committee considered that the author's inadequate conditions of detention for most of the time, combined with the indefinite nature of his detention and the lack of mandatory review in an adversarial process, combined to cause him serious psychological harm and constituted treatment contrary to article 7 of the Covenant (paragraph 8.9 of the Views).
The Committee took note of the author's claim under articles 17, paragraph 1, and 23 of the Covenant, in particular that he had limited contact with his family at the correctional center and that opportunities for such contact became even less when he was transferred to Darwin. The Committee has taken into account the State party's statement that in 2013, a total of 11 members of the author's family were repeatedly supported to visit the author and that while he was in the Alice Springs care facility, he had the opportunity to participate in the programs provided for him along with his sister. In this regard, the Committee noted that there was insufficient information at its disposal to conclude that the circumstances of the author's transfer to Darwin had indeed placed a disproportionate burden on his family life, given the fact that the purpose of the author's transfer appeared to be to find a suitable facility for his therapeutic treatment, as indicated by his subsequent and gradual progress testifies. The Committee therefore limited its consideration to the period of the author's detention at the Alice Springs Correctional Center. In this regard, the Committee noted that, as shown by the measures taken in 2013 and 2014, the State party had at its disposal certain measures to facilitate the author's contacts with his family. The Committee noted that such support was provided to the author at the time, regardless of the State party's objection that article 17 of the Covenant was not intended to cover links that did not exist at the time of the alleged violation. The Committee reported that it had no information at its disposal suggesting that any similar measures had been taken before 2013, although they could have been particularly useful to the author. In the absence of any information concerning this particularly long period (from August 1995 to 2013), the Committee stressed that the author's complaints went beyond the burden inherent in detention and concluded that there had been a violation of article 17 of the Covenant (paragraph 8.10 of the Views).
The Committee's conclusions: The facts presented revealed violations by the State party of articles 7, paragraphs 1 and 4 of articles 9, paragraph 3 of articles 10 and article 17 of the Covenant (paragraph 9 of the Views).
Source of the publication: https://espchhelp.ru/koon/blog-koon/5243-on-july-02-2021-the-case-was-won-in-the-un-human-rights-committee .
A.S.诉澳大利亚案。 2021年7月2日联合国人权事务委员会的意见。 第2900/2016号来文。
2016年，来文提交人得到了协助准备投诉。 随后，将申诉转达澳大利亚。
提交人声称，缔约国侵犯了他的权利，因为他被无限期地任意拘留在一个高度安全的监狱里，在那里他因残疾而无法满足他的需要。 申请人说，他的继续拘留是任意的，因为这是基于他的精神失常，而不是基于刑事定罪。 他说，拘留他的情况相当于酷刑或残忍、不人道或有辱人格的待遇或处罚，剥夺了他获得人道和体面待遇的权利。 申诉人还指称他的权利受到侵犯，因为缔约国没有向他提供康复服务。 他声称，他被转移到达尔文惩教中心相当于对他的家庭生活的任意干涉，因为他的家人不能再去探望他，也不能与他更广泛的家庭，即与关押在惩教中心的同胞接触。 委员会说，它收到的事实表明，缔约国违反了《公约》第七条、第九条第1和第4款、第十条第3款和第十七条。
委员会的法律立场：逮捕或拘留可能符合国内法，但仍可能是任意的。 "任意性"的概念不应等同于"非法性"的概念,而应作更广泛的解释,包括不可接受、不公平、不可预测和不遵守程序保证的因素,以及权宜之计、必要性和相称性的因素。... [E]如果缔约国在刑事起诉之外实行安全拘留(有时称为行政拘留或逮捕),委员会认为这种拘留具有任意剥夺自由的严重危险。 如果在最特殊的情况下，为了证明拘留据称构成这种威胁的人是正当的，而提到对安全的真正、直接和严重威胁，那么缔约国的责任是证明有关人员确实构成这种威胁，而且不能通过其他措施加以避免，而且随着拘留时间的增加，这种负担也会增加。 缔约国还必须证明，拘留不超过绝对必要的期限，可能的拘留的总期限是有限的，而且在所有情况下，它们都完全遵守《公约》第九条规定的保障。 由具有独立和公正司法机构所有素质的法院或其他司法机构进行迅速和定期的审查,是遵守这些要求的必要保证(《考虑》第8.3段)。
剥夺自由的理由与拘留地点和条件之间必须有某种联系(考虑因素第8.6段)。
委员会认为，通常应由缔约国当局审查和评估事实和证据，除非可以确定这种评估明显是武断的，或以某种其他方式构成司法不公(《意见》第8.7段)。
委员会对案件事实情况的评估：关于提交人根据《公约》第九条提出的指控，委员会注意到提交人的说法，即对他的拘留是任意的，因为在他的大部分拘留期间，当局没有为他提供适合他残疾的安全护理设施的适当住所。 在这方面，委员会考虑到提交人的立场，即监狱环境不适合被定罪的精神残疾者的康复和照顾。 委员会考虑到提交人的陈述，即由于剥夺自由条件下的监督令的期限无限期，而且没有定期对该命令进行强制性审查，剥夺自由的情况变得不成比例。 委员会注意到，缔约国对提交人的拘留是任意的说法提出异议，因为它有客观和合理的理由。 缔约国指出，最高法院定期审查提交人的案件，制定了行为支助计划，只要提交人的情况允许，就采取不那么严格的措施(《意见》第8.2段)。
委员会考虑到，提交人被监禁在惩教中心的最初时期是根据最高法院1996年10月15日根据当时生效的《北领地刑法》第382条(第2款)作出的决定作出的。 随后是行政官(北领地行政官)的决定。 2001年9月27日，署长下令将提交人留在同一所机构。 《刑法典法》第一部分于2002年6月15日生效，根据《修正法》第6节的过渡性规定，提交人根据被废除的规定和根据安全拘留令(在署长作出决定之前)以"精神错乱"为由被无罪释放，被认为是一名被监督的人，其理由和条件与根据《刑法典法》第一部分意义上的监督被拘留者令相同。 委员会指出，它没有理由怀疑该国当局的评估，根据该评估，提交人患有精神障碍，由于他的健康状况，他的案件属于上述特别立法(《意见》第8.4段)。
委员会注意到，在《修正法》生效后，没有发布官方命令，在剥夺自由的情况下监督提交人。 尽管最高法院于2003年8月根据《修正法》第6条第3款对案件进行了审查，并于2003年9月10日作出了裁决，但这一情况拖延了六个月。 此外，与《刑法典法》第43ZG条相反，监督令的期限没有确定，将在这一时期结束时进行强制性审查。 尽管2007年法院裁定尽管存在这些缺点但2003年的裁决符合法律的适用规定但委员会强调由于这一解释从未确立对提交人的最低监督期限唯一的强制 委员会注意到，尽管报告仍应定期向法院提交，但还是由法院决定是否进行审查。 到目前为止，这些程序不是对抗性的，这意味着没有《公约》第九条第4款规定的重要人身保护令保证，例如获得信息和质疑证据的权利。 虽然在本案中似乎进行了证据听证但其日期仅可追溯到2014年没有向委员会提供任何信息表明提交人在这些案件中得到了听证(《意见》第8.5段)。
委员会强调提交人于1995年8月至2017年2月7日被关押在高安全性监狱2013/14年期间除外。 委员会认识到在人的利益和公共安全之间实现公平平衡的重要性，专家们定期向最高法院通报提交人的情况。 委员会无法接受缔约国的论点，即本案提交人一直在接受适当的照顾，即使他没有在无疑更适合满足他需要的受保护的照顾设施中。 委员会注意到最高法院在其2003年的裁决中对这一问题特别明确裁定艾丽斯斯普林斯惩教中心的现有资源不适合对提交人进行拘留和照顾。 这一结论在2014年得到了澳大利亚人权委员会的确认。 委员会注意到，每当提交人被安置在安全的照料设施时，他的拘留条件都有所改善，所有为提交人提供照料的人都作出了努力，包括执行了一项支助计划。 这最终导致最高法院将他在监狱中的监督改为非监禁监督，与此同时它认为这些变化无法解释在高安全性监狱中度过这么长时间的时间的非法性。 委员会注意到，据称缺乏资源并不能免除缔约国在这方面的义务(《意见》第8.6段)。
根据提交委员会的材料，委员会认识到，缔约国未能证明在剥夺自由的条件下对提交人进行监督的合法目标不可能通过使用比他继续被关押在一个高度安全的监狱中更激进的手段来实现，特别是因为根据《公约》第十条第3款，缔约国一直有义务在提交人被关押在一个高度安全的监狱的近20年里采取有意义的措施使他康复。 委员会决定，对提交人的拘留是任意的，因此违反了《公约》第九条第1款所规定的保障。.. 委员会注意到，提交人无法质疑是否存在以预防理由继续拘留他的实质性理由，这侵犯了他根据《公约》第九条(第4款)所享有的权利(《意见》第8.7段)。
鉴于提交人的申诉在很大程度上与在他被拘留的大部分时间内所称的再教育和康复服务不足有关,委员会还认为单独违反了《盟约》第十条第3款(《意见》第8.8段)。
委员会注意到提交人据称根据《公约》第七条和第十条(第1款)受到虐待的指控，以及缔约国针对这些指控提供的资料，即：提交人被关押的条件与惩教中心的一般条件不同；没有证据表明提交人受到工作人员的虐待；他的预防性拘留是基于安全理由的。 委员会认为，这些因素并没有使提交人关于监禁条件下的监督对他造成的负面影响的无争议的说法无效，监禁条件下的最低刑期在整个时间内仍未确定。 此外，提交人宁愿与其他囚犯关押在一起，而不愿与其他囚犯关押在一起，这样他就更容易受到侮辱，这一事实并不一定使他的隔离成为合法的。 相反，它证明了他在监狱条件下的选择的局限性，这没有考虑到他的病理。 在这种情况下，委员会认为，提交人大部分时间的拘留条件不充分，加上对他的拘留性质无限期，而且在对抗性程序中没有进行强制性审查，给他造成严重的心理伤害，构成了违反《公约》第七条的待遇(《意见》第8.9段)。
委员会注意到提交人根据《公约》第十七条第一款和第二十三条提出的申诉，特别是他与教养中心的家人接触有限，而且当他被调到达尔文时，这种接触的机会就更少了。 委员会考虑到缔约国的说法即2013年提交人的家庭共有11名成员一再得到支持探视提交人并且在他在Alice Springs护理设施期间他有机会与他的妹妹一起参 在这方面，委员会注意到，委员会所掌握的资料不足以得出结论，认为提交人被转到达尔文的情况确实给他的家庭生活造成了不成比例的负担，因为提交人被转到达尔文的目的似乎是为他找到一个适当的治疗设施，正如他后来逐步取得的进展所证明的那样。 因此，委员会仅审议提交人在艾丽斯斯普林斯惩教中心被拘留的时期。 在这方面委员会注意到如2013年和2014年采取的措施所示缔约国掌握了一些便利提交人与其家人接触的措施。 委员会注意到，尽管缔约国反对《公约》第十七条不打算涵盖据称发生违反行为时不存在的联系，但当时向提交人提供了这种支持。 委员会报告说，它没有掌握的资料表明在2013年之前已经采取过任何类似措施，尽管这些措施可能对提交人特别有用。 由于没有关于这一特别长的时期(从1995年8月至2013年)的任何资料,委员会强调,发件人的控诉超出了拘留所固有的负担,并得出结论认为存在违反《盟约》第十七条的情况(《意见》第8.10段)。
委员会的结论:所提出的事实表明,缔约国违反了《盟约》第七条第1款和第四条、第十条第3款和第十七条(《意见》第9段)。
出版物的来源: https://espchhelp.ru/koon/blog-koon/5244-2021-07-02 .
