Стратегии деторождения в контексте применения ВРТ: новые подходы к решению старых проблем в правовом регулировании
Статья посвящена анализу "белых пятен" в отечественном законодательстве, которым регулируется применение ВРТ: неправильной характеристике понятия и содержания репродуктивных технологий, неопределенности правового статуса одинокого мужчины в отношениях по искусственному родовспоможению, (не)допустимости коммерческого суррогатного материнства, а также вопросу о том, кому передается ребенок, рожденный с помощью вспомогательной репродукции. Автором выдвигается целый ряд предложений, которые позволят решить обозначенные проблемы.
Ключевые слова: медицинское право, стратегии деторождения, вспомогательные репродуктивные технологии, суррогатное материнство, статус одинокого мужчины, коммерциализация суррогатного материнства, семейное право, традиционные ценности.
The article is devoted to the analysis of the "blind spots" in domestic legislation that regulates the use of ART: incorrect characterization of the concept and content of reproductive technologies, the uncertainty of the legal status of a single man in an artificial obstetric relationship, the (in)admissibility of commercial surrogacy, as well as the question of who a child born through assisted reproduction is transferred. The author puts forward a number of proposals that will solve the identified problems.
Key words: medical law, childbirth strategies, assisted reproductive technologies, surrogacy, status of a single man, commercialization of surrogacy, family law, traditional values.
До недавнего по меркам исторической ретроспективы времени стратегия деторождения была одна - зачатие, вынашивание и рождение генетически родного для обоих родителей ребенка. При наличии издревле существовавшей проблемы мужского и (или) женского бесплодия лица, у которых оно диагностировано, вынуждены были искать альтернативные варианты попадания ребенка к ним в семью, скажем, через усыновление. Однако все кардинально изменилось с поступательным эволюционированием репродуктивной медицины, когда стало возможным развитие вариативности в стратегии деторождения через зачатие человека вне материнского организма. Так, наряду с естественным оплодотворением потенциальной мамы возникли технологические процессы медицинского вмешательства в репродуктивную систему пациентов посредством, в частности, суррогатного материнства.
Ожидаемо, что технологический процесс в обозначенном аспекте во многом развился до прогресса, который позволил уравнять, если можно так выразиться, возможности людей с нормальной фертильностью и тех, у кого имелись с ней проблемы, главным результатом новаторств в здравоохранении стало обретение счастья родительства ранее бесплодными пациентами. И с этой стороны медали все более-менее хорошо, а потому за адресатов медицинской помощи можно не переживать. Вместе с тем у другой стороны технологического процесса в репродуктивной медицине имеется целая совокупность вопросов, отсутствие правовых ответов на которые, с одной стороны, порождает усугубление проблем в исследуемой сфере, с другой - вызывает к жизни необходимость поиска оптимального решения по ним и свидетельствует об актуальности предпринятого нами исследования.
Первостепенное внимание необходимо уделить, по нашему мнению, базовым категориям понятийного аппарата, артикулируемого при применении вспомогательных репродуктивных технологий (далее - ВРТ). Речь идет прежде всего о характеристике ВРТ как методах лечения бесплодия, при применении которых все или отдельные этапы по искусственному родовспоможению происходят вне материнского организма. Если соотнести ВРТ с нозологиями, при диагностировании которых они применяются, станет понятно, что дефиницию "лечение" в федеральном законодательстве <1> давно пора заменить на термин "преодоление", поскольку в нем сосредоточивается смысловая нагрузка, обнимающая собой все случаи как действительно восстанавливающие удовлетворительное состояние репродуктивного здоровья пациентов, так и способствующие замещению физической невозможности лиц с нарушениями фертильности зачать, выносить и родить генетически родного для них ребенка.
--------------------------------
<1> Федеральный закон от 21 ноября 2011 г. N 323-ФЗ (ред. от 25.12.2023) "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.04.2024) // СЗ РФ. 2011. N 48. Ст. 6724.
Во след формированию выверенного понятийного аппарата нуждается в корректировке и содержательная составляющая используемых в терапии бесплодия технологий. Так, мы не согласны с позицией некоторых авторов, которые в контексте рассуждения об идеальных моделях попадания ребенка в семью выделяют внутреннюю и внешнюю беременность. Не вдаваясь в подробности, скажем, что к первой группе они относят в том числе технологию экстракорпорального оплодотворения <2>. По нашему мнению, такое положение дел является не совсем правильным, поскольку экстракорпоральное оплодотворение имеет несколько расширенный пул случаев для применения, куда входят не только медицинская помощь супругам, использующим свои биологические клетки для оплодотворения (в таком случае действительно возможно говорить о внутреннем характере появления и развития беременности, поскольку сперматозоиды будут "доставляться" к родной для них в социально-юридическом смысле слова яйцеклетке), но и ситуации, при которых экстракорпоральное оплодотворение имеет характеристику внешнего процесса, например при использовании полностью донорских гамет, когда весь процесс зарождения новой жизни от гаметогенеза до имплантации эмбриона происходит вне организма матери. Именно поэтому в конкретной структуризации видов технологий, подпадающих под внутреннюю или внешнюю беременность, мы предлагаем выделить экстракорпоральное оплодотворение в отдельную категорию как сочетающую в себе черты двух ранее проанализированных разновидностей беременности.
--------------------------------
<2> Денисова М.С. Суррогатное материнство в России и в мире: правовые вопросы и векторы социологических исследований // Экономическая социология. 2018. Т. 19. N 3. С. 143.
Внеся ясность в преодоление разночтений, отметим пусть и поступательное, но совершенствование законодательного регулирования правомочий субъектов специфических отношений в репродуктивной сфере. Так, в ранее действовавшем Порядке использования ВРТ <3> отсутствовало требование об обязательном наличии генетической связи потенциальных родителей или одинокой женщины (в зависимости от того, кто обращается за преодолением бесплодия) с ребенком, который появится на свет с помощью искусственного родовспоможения. Позднее, с утверждением нового Порядка использования ВРТ <4>, появилась хотя и не прямо императивная норма, обязывающая родителей или одинокую женщину (опять-таки, смотря кто страдает бесплодием) иметь генетическую связь с будущим ребенком, однако запрет на использование такими пациентами полностью донорских (т.е. исключающих даже частичную биологическую связь) ооцитов и сперматозоидов, а также эмбрионов, что фактически можно расценивать как корреспондирующую обязанность при обращении за содействием в родовспоможении состоять в родстве с будущим ребенком.
--------------------------------
<3> Приказ Минздрава России от 30 августа 2012 г. N 107н (ред. от 01.02.2018) "О порядке использования вспомогательных репродуктивных технологий, противопоказаниях и ограничениях к их применению" (зарегистрирован в Минюсте России 12.02.2013 N 27010) (документ утратил силу) // Российская газета. Спецвыпуск. 2013. 11 апреля.
<4> Приказ Минздрава России от 31 июля 2020 г. N 803н "О порядке использования вспомогательных репродуктивных технологий, противопоказаниях и ограничениях к их применению" (зарегистрирован в Минюсте России 19.10.2020 N 60457) // Официальный интернет-портал правовой информации.
Интересно, что подзаконный акт Минздрава России, принятый для реализации законодательно установленных положений в сфере репродуктивной медицины, оказался опережающим на тот момент действующее правовое регулирование: новый Порядок использования ВРТ, где установлен фактически запрет на отсутствие генетической связи между родителями и детьми при реализации технологии суррогатного материнства, был издан в 2020 г., тогда как новеллы законодательства о здравоохранении, ограничивающие порочную практику репродуктивного туризма <5> и одновременно предусматривающие обязательность состояния в гражданском (иначе говоря, официально зарегистрированном) браке для бесплодных пар, намеревающихся стать родителями благодаря достижениям репродуктологии, появились <6> только в 2022 г. и преодолели некоторые "белые пятна" нормативного регулирования.
--------------------------------
<5> Довнар А.Н. Изменения в законодательстве и проблемы репродуктивного туризма: обзор слушаний в Общественной палате Российской Федерации // Пробелы в российском законодательстве. 2021. Т. 14. N 1. С. 86.
<6> Федеральный закон от 19 декабря 2022 г. N 538-ФЗ (ред. от 28.04.2023) "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" // СЗ РФ. 2022. N 52. Ст. 9368.
Преодоление законодательных лакун - необходимая составляющая в совершенствовании общественных отношений, однако куда важнее формирование базисных установок в сфере родительства, которые при их правильном фокусировании будут способны если не устранить совсем, то уж точно минимизировать проблемы в сложном процессе содействия деторождению. Так, сегодня можно выделить два подхода в стратегиях деторождения, которые обусловливаются личностными мотивами "быть родителями" (тогда при отсутствии проблем с фертильностью выбор отдается естественной беременности, а при бесплодии - усыновлению и иным формам попадания ребенка в семью, где ребенок является желанным и полноценным членом семьи) или "иметь ребенка" (как при отсутствии проблем с фертильностью, так и при невозможности реализовать репродуктивный потенциал выбор делается в пользу так называемой суррогатной беременности, где ребенок является не самоцелью, а средством достижения поставленной цели, например, удержать супруга или полового партнера, либо возможности гестационного курьера улучшить свое материальное положение).
Учитывая, что траектории взаимодействия потенциальных родителей вне проблематики преодоления бесплодия не являются предметом нашего исследования, мы сосредоточимся на анализе по-прежнему дискуссионного вопроса коммерциализации в сфере применения ВРТ. На протяжении многих лет нами артикулируется позиция, согласно которой реализация репродуктивных технологий на коммерческой основе недопустима, поскольку существует тенденциозная угроза превращения "суррогатной процедуры" в бизнес и средство наживы <7>, некоторые авторы усматривают в коммерческом суррогатном материнстве состав преступления по статье "торговля людьми" <8>. К сожалению, на сегодняшний день так и не установлен запрет на коммерческое суррогатное материнство, одновременно отсутствуют ограничения на рекламу технологий с участием гестационного курьера, в таком случае в реалиях общества, где принято считать, что реклама - двигатель прогресса, тиражируемые предложения только подогревают интерес к спросу соответствующих услуг.
--------------------------------
<7> Довнар А.Н. Правовые проблемы, связанные с вопросами регулирования применения современных репродуктивных технологий // Via Scientiarum - Дорога знаний. 2016. N 3. С. 53.
<8> Лапин И.В. Торговля людьми и суррогатное материнство: проблемы разграничения // Вестник Московского университета. Серия 11: Право. 2021. N 4. С. 110.
В качестве ответа на вопрос, каким должно быть нормативное регулирование коммерческого суррогатного материнства, мы предлагаем законодательно запретить такой вид ВРТ, причем первостепенно полностью ограничив рекламу такой технологии. Вместе с тем для соблюдения баланса прав участников отношений по искусственному родовспоможению на уровне постановления Правительства Российской Федерации следует определить понятийную характеристику термина "разумная компенсация", которая будет пропорционально выплачиваться генетическими родителями (одинокой женщиной) и государством на протяжении периода вынашивания суррогатной матерью и рождения ею ребенка, зачатого с применением ВРТ, а также надлежит установить размеры такой компенсации, причем с возможностью периодической индексации. Это позволит разграничить гражданско-правовые отношения и нарушение уголовного закона, избежать злоупотребления пациентами своими правами на материальной почве, где будет присутствовать регулятивный элемент в лице государственных органов социального блока.
Наряду с научными баталиями о (не)допустимости коммерческого суррогатного материнства не снижается интерес академического сообщества к статусу одинокого мужчины в процессе искусственного родовспоможения. По-прежнему воззрения авторов научных исследований в этом вопросе сильно разнятся: одни участники дискурса считают суррогатное материнство методом лечения женского бесплодия <9>, другие возражают, настаивая, что ограничение возможности применения суррогатного материнства одинокими гражданами не соответствует конституционным положениям о государственной поддержке семьи, материнства, отцовства и детства <10>, третьи приводят обоснование, почему сложился дисбаланс в правомочиях разнополых пациентов, имеющих проблемы с фертильностью: для одинокой женщины, страдающей бесплодием, наличие партнера не изменит факта необходимости применения ВРТ с использованием суррогатного материнства, поскольку именно состояние ее здоровья, а не полового партнера не позволяет выносить и родить ребенка, а для одинокого мужчины, в свою очередь, при наличии полового партнера (женщины репродуктивного возраста) возможность использования других методов ВРТ, не связанных с использованием суррогатного материнства, для преодоления бесплодия, обусловленного мужским фактором, не исключается <11>. В этом усматривается достаточная обоснованность подхода.
--------------------------------
<9> Штанова А.А., Гарин Л.Ю., Тоненкова Е.Е. Суррогатное материнство как элемент защиты прав мужчин на отцовство // Медицинский альманах. 2019. N 1 (58). С. 21.
<10> Богданова Е.Е., Белова Д.А. Актуальные проблемы реформирования законодательства о суррогатном материнстве // Актуальные проблемы российского права. 2021. N 4. С. 74.
<11> Трубицын М.А., Шумкина Л.И. Проблемы нормативно-правового регулирования в сфере суррогатного материнства // Медицинское право. 2023. N 1. С. 28.
Наконец, нельзя не сказать о правовых последствиях стратегии деторождения, при которой появление нового человека на Божий свет сопровождается применением ВРТ, неизбежно провоцирующих вопрос: для какой из сторон в отношениях суррогатного материнства ребенок, рожденный через внешнюю беременность, будет своим в семейно-правовом смысле слова? Здесь также нет консенсуса между оппонентами: кто-то считает, что только суррогатная мать вправе определять, отдать рожденного ею ребенка потенциальным родителям (одинокой женщине) или оставить себе, это есть гуманный подход законодателя <12>, а кто-то, напротив, утверждает: поскольку гестационного курьера с ребенком связывает только сам процесс вынашивания, а биологические клетки для образования эмбриона взяты у потенциальных родителей, то право суррогатной матери на волеизъявление в отношении "чужого" для нее ребенка противоречит основам семейного законодательства <13>.
--------------------------------
<12> Мосиенко Т.А. Совершенствование правового регулирования суррогатного материнства в Российской Федерации // Северо-Кавказский юридический вестник. 2022. N 3. С. 155.
<13> Зацепина А.В. Проблемы правового регулирования обязательственных правоотношений суррогатного материнства // Медицинское право. 2023. N 2. С. 31.
По нашему мнению, этот поистине извечный спор никогда не удастся решить без твердой политико-юридической воли одной из сторон, ибо каждый раз будут находиться все новые и новые доводы для подкрепления артикулируемой аргументации. Поэтому, руководствуясь соображением, что все должно решаться исключительно в интересах ребенка, который, пока взрослые спорят, кому его передать после рождения, остается заложником ситуации, необходимо последовать примеру наших коллег из сопредельных государств бывшего Советского Союза, где на законодательном уровне закреплено обязательство суррогатной матери передать рожденного ею ребенка генетическим родителям (одинокой женщине). Такой императив позволяет еще на стадии запуска процедуры по искусственному родовспоможению и последующего включения в нее пациентов подготовить к осознанию наличия родственных связей между биологическими родителями и детьми и их отсутствия между "ребенком из пробирки" и суррогатной матерью, такое осознание и должно способствовать принятию ответственного решения, исключающего взаимные претензии сторон друг к другу.
Подводя итог, констатируем, что обозначенные в проведенном исследовании проблемы необходимо решать с учетом их безусловной актуальности для науки семейного и медицинского права, но, что принципиально, с невозможностью игнорировать изменившиеся общественные отношения, где превалирующим стал акцент на провозглашение, обеспечение и защиту традиционных духовно-нравственных ценностей, в особенности таких, как жизнь, крепкая семья, приоритет духовного над материальным, историческая память и преемственность поколений <14>.
--------------------------------
<14> Указ Президента Российской Федерации от 9 ноября 2022 г. N 809 "Об утверждении Основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей".
