Дополнения от 13.12.2024 к практике в Комитетах ООН
Сообщение: М.К.М. против Австралии. Сообщение N 681/2015. Решение принято Комитетом против пыток (далее - Комитет) 10 мая 2017 г.
В 2015 году автору сообщения была оказана помощь в подготовке жалобы. Впоследствии жалоба была коммуницирована Австралии.
Тема сообщения: угроза выдворения заявителя в Афганистан.
Вопрос существа: угроза применения пыток в случае выдворения в страну происхождения (невыдворение).
Правовые позиции Комитета: целью... оценки имеются ли серьезные основания полагать, что после возвращения заявителя в Афганистан ему будет лично угрожать опасность применения пыток является определение того, будет ли лично данному лицу угрожать предсказуемая и реальная опасность применения пыток в той стране, в которую оно должно быть возвращено (См. сообщение N 470/2011, X. против Швейцарии, Решение, принятое 24 ноября 2014 г.). Из этого следует, что существование постоянной практики грубых, вопиющих или массовых нарушений прав человека в той или иной стране само по себе не является достаточным основанием для вывода о том, что конкретному лицу будет угрожать опасность подвергнуться пыткам по возвращении в эту страну. Должны быть приведены дополнительные основания в подтверждение того, что такая опасность будет угрожать лично данному лицу. Верно и обратное: отсутствие постоянной практики вопиющих нарушений прав человека не означает, что тому или иному лицу в его/ее конкретных обстоятельствах не угрожает применение пыток (пункт 8.3 Решения) (См. сообщение N 490/2012, Е.К.У. против Финляндии, Решение от 4 мая 2015 г., пункт 9.3.).
Комитет... ссылается на свое Замечание общего порядка N 1 и подтверждает, что наличие опасности пыток следует оценивать на основаниях, которые выходят за пределы одних лишь умозрительных предположений или подозрений. Хотя риск не следует доказывать с высокой степенью вероятности, бремя доказывания обычно лежит на заявителе, который должен аргументированно изложить, что ему угрожает "предсказуемая, реальная и личная опасность" (См. сообщения N 203/2002, А.Р. против Нидерландов, Решение, принятое 14 ноября 2003 г., пункт 7.3; N 258/2004, Дадар против Канады, Решение, принятое 23 ноября 2005 г., пункт 8.4; N 343/2008, Калонзо против Канады, Решение, принятое 18 мая 2012 г., пункт 9.3; N 458/2011, X. против Дании, Решение, принятое 28 ноября 2014 г., пункт 9.3; и N 520/2012, В.Г.Д. против Канады, Решение, принятое 26 ноября 2014 г., пункт 8.4.). Комитет придает большое значение заключениям по фактической стороне дела, подготовленным органами соответствующего государства-участника, но в то же время он не считает себя связанным такими заключениями и правомочен, как это предусмотрено в пункте 4 статьи 22 Конвенции, свободно оценивать факты с учетом всех обстоятельств по каждому отдельному делу (пункт 8.4 Решения) (См. пункт 9, и сообщения N 356/2008, Н.С. против Швейцарии, Решение, принятое 6 мая 2010 г., пункт 7.3; N 375/2009, Т.Д. против Швейцарии, Решение, принятое 26 мая 2011 г., пункт 8.7; N 387/2009, Дивейдж против Австралии, Решение, принятое 14 ноября 2013 г., пункт 10.4; и N 466/2011, Альп против Дании, Решение, принятое 14 мая 2014 г., пункт 8.3.).
Комитет... отмечает, что государство-участник указало на противоречия и несоответствия в утверждениях заявителя; однако Комитет считает, что редко можно ожидать полной точности информации, сообщаемой жертвами пыток (См. сообщение N 21/1995, Алан против Швейцарии, Решение, принятое 8 мая 1996 г., пункт 11.3.), психические расстройства которых надлежит должным образом принимать во внимание (пункт 8.6 Решения).
Комитет напоминает, что в своих решениях (См. сообщения N 379/2009, Бакату-Биа против Швеции, Решение от 3 июня 2011 г., пункт 10.6; N 322/2007, Нджамба и Баликоса против Швеции, Решение, принятое 14 мая 2010 г., пункт 9.5.) и в своем Замечании общего порядка N 2 (2008) об осуществлении статьи 2 он уже рассматривал вопрос об опасности применения пыток негосударственными субъектами и о непроявлении должного усердия со стороны государства-участника для принятия мер по прекращению недопустимых по Конвенции действий, за что оно может нести ответственность (См. Дивейдж против Австралии, пункт 10.9.). В этой связи Комитет принимает к сведению информацию, содержащуюся в имеющихся докладах о пытках и жестоком обращении, произвольных задержаниях и нарушениях права на справедливое судебное разбирательство в Афганистане, а также в сообщениях о жестоком обращении с лицами, которые искали убежище и не получили его в ситуациях, сходных с ситуацией автора (пункт 8.7 Решения).
Комитет напоминает, что, хотя именно заявителю надлежит обосновать prima facie (В первую очередь.) свое ходатайство о предоставлении убежища, это не освобождает государство-участник от необходимости приложить значительные усилия, чтобы определить, есть ли основания полагать, что заявителю может угрожать применение пыток в случае его возвращения в соответствующую страну (пункт 8.8 Решения) (См. сообщение N 580/2014, Ф.К. против Дании, Решение, принятое 23 ноября 2015 г., пункт 7.6.).
Комитет, ссылаясь на свою правовую практику (См. сообщение N 338/2008, Мондаль против Швеции, Решение, принятое 23 мая 2011 г., пункт 7.4.), считает, что возможность нахождения другого местожительства или переселения не является надежной и долгосрочной альтернативой, поскольку отсутствие защиты является общераспространенным явлением и данному лицу будет угрожать риск дальнейшего преследования или причинения серьезного вреда, особенно в ситуации, при которой преследования гражданского населения со стороны антиправительственных элементов носят зачастую произвольный характер в стране происхождения заявителя (пункт 8.9 Решения).
Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: Комитет отмечает утверждение заявителя о том, что в 2008 году он около пяти месяцев удерживался под стражей и подвергался пыткам талибами по причине его этнического происхождения и религии, поскольку талибы обвиняли его в том, что он работает на иностранное правительство, и подозревали его в причастности к подготовке акта бомбового терроризма с участием террористов-смертников. Комитет также отмечает утверждение заявителя о том, что он был свидетелем обезглавливания его отца и еще одного узника, в результате чего у него возник серьезный психологический стресс; что афганские власти не захотят или не смогут защитить его от преследований и пыток, если он вернется в Афганистан, поскольку талибы проникли во все уровни власти; и что после его приезда в Австралию медработники констатировали, что он находится в состоянии тревоги, депрессии и посттравматического стрессового расстройства, которое предположительно еще более усугубилось в результате его продолжительного содержания под стражей в государстве-участнике в качестве незаконного мигранта. Комитет... отмечает, что в Афганистане не будет возможностей для надлежащего лечения заявителя в соответствии с его потребностями и что психическое здоровье автора ухудшилось с 2012 года, главным образом потому, что он видел, как убили его отца, и продолжительное время содержался под стражей в качестве незаконного мигранта из-за ошибок, допущенных в ходе первого независимого рассмотрения его дела по существу. Комитет... отмечает заявление автора о том, что руководящие работники государства-участника не смогли рассмотреть вопрос о том, может ли его психическое расстройство быть вылеченным в Афганистане и не будет ли отсутствие адекватного лечения равнозначно жестокому, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению в его случае. Эти утверждения, предоставившие новые обстоятельства в поддержку заявлений о предоставлении дополнительной защиты после рассмотрения дела по существу, государством-участником не оспариваются (пункт 8.5 Решения).
Комитет... принимает к сведению утверждение государства-участника о том, что заявитель не обосновал свое утверждение о том, что ему будет угрожать реальная и личная опасность быть подвергнутым пыткам, если он вернется в Афганистан, и что общая опасность насилия не является достаточным основанием считать, что данному конкретному лицу будет угрожать опасность применения пыток в случае возвращения. Тем не менее Комитет отмечает, что государство-участник не оспаривает утверждений заявителя относительно угрожающей ему опасности подвергнуться пыткам или жестокому обращению как возвратившемуся лицу, которому было отказано в убежище, и относительно неспособности правительства Афганистана обеспечить защиту от пыток. Кроме того, Комитет отмечает, что Департамент иммиграции и охраны границ государства-участника пришел к выводу о том, что заявитель вполне может переехать в какой-либо другой район в пределах Афганистана, включая Кабул, хотя Департамент согласился с тем, что автор сообщения и его отец были похищены талибами и на протяжении нескольких месяцев подвергались ими пыткам и что автор стал свидетелем обезглавливания его отца и поэтому опасается возвращения в Афганистан. Комитет также отмечает, что государство-участник указало на противоречия и несоответствия в утверждениях заявителя; однако Комитет считает, что редко можно ожидать полной точности информации, сообщаемой жертвами пыток (См. сообщение N 21/1995, Алан против Швейцарии, Решение, принятое 8 мая 1996 г., пункт 11.3.), психические расстройства которых надлежит должным образом принимать во внимание. Кроме того, несмотря на вывод о том, что заявителю не будет отказано в предоставлении медицинской помощи в Афганистане, государство-участник признало, что уровень оказания психиатрической помощи в Афганистане "сравнительно низок" (пункт 8.6 Решения).
Комитету известно о положении в области прав человека в Афганистане, и он отмечает, что австралийские власти учитывали этот вопрос при оценке риска, с которым может столкнуться заявитель, если он вернется в страну своего происхождения. Что касается утверждения заявителя, касающегося опасности, которой он подвергнется в качестве получившего отказ просителя убежища, который в течение нескольких лет жил в западной стране, Комитет отмечает отсутствие каких-либо аргументов государства-участника, опровергающих это утверждение. Комитет далее принимает к сведению утверждение заявителя о том, что он подвергался пыткам со стороны негосударственных субъектов и что государство-участник будет не в состоянии защитить его, если он вернется в Афганистан (пункт 8.7 Решения).
Комитет... отмечает, что аргументы заявителя и представленные в их поддержку свидетельства были рассмотрены властями государства-участника... Комитет считает бесспорным тот факт, что заявитель удерживался под стражей и подвергался пыткам талибами, что у него хрупкое состояние здоровья, поскольку у него были диагностированы тревожное состояние, депрессия и посттравматическое стрессовое расстройство, связанные с психологическим потрясением, которое он перенес в Афганистане, и предположительно еще более усугубленные его продолжительным содержанием под стражей в государстве-участнике в качестве незаконного мигранта, и что риск применения пыток или причинения значительного вреда нельзя исключать, поскольку государство-участник рекомендовало ему переехать в какой-нибудь другой район Афганистана (пункт 8.8 Решения).
Комитет считает, что, хотя государство-участник выразило обеспокоенность по поводу, например, достоверности аргументов заявителя, касающихся его опасения подвергнуться пыткам или угроз, которым он подвергся, оно пришло к негативному заключению относительно правдивости заявителя без надлежащего изучения основополагающего аспекта претензии заявителя, а именно того, не могут ли перенесенные им ранее пытки, усугубляемые его нынешним психическим расстройством, возникшим в результате пыток и бесчеловечного обращения, которым он подвергался в Афганистане, представлять собой его нынешний профиль рисков в результате опасности нанесения ему серьезного и значительного вреда в случае его возвращения в Афганистан. В этой связи Комитет считает, что, отклонив ходатайство заявителя о предоставлении убежища, не уделив достаточного внимания тому факту, что афганские власти не в состоянии защитить заявителя от дальнейших преследований со стороны талибов, государство-участник не провело достаточного расследования по вопросу о том, будет ли заявителю угрожать применение пыток или жестокое обращение в случае его возвращения в Афганистан. В этой связи Комитет, ссылаясь на свою правовую практику (См. сообщение N 338/2008, Мондаль против Швеции, Решение, принятое 23 мая 2011 г., пункт 7.4.), считает, что возможность нахождения другого местожительства или переселения не является надежной и долгосрочной альтернативой, поскольку отсутствие защиты является общераспространенным явлением и данному лицу будет угрожать риск дальнейшего преследования или причинения серьезного вреда, особенно в ситуации, при которой преследования гражданского населения со стороны антиправительственных элементов носят зачастую произвольный характер в стране происхождения заявителя. Комитет также считает, что власти государства-участника не смогли адекватно оценить психическое состояние заявителя, фактическое наличие возможностей для адекватного лечения в Афганистане и потенциальные последствия принудительного возвращения заявителя в страну его происхождения для его психического здоровья. В связи с этим Комитет считает, что в данных обстоятельствах высылка заявителя в Афганистан будет представлять собой нарушение статьи 3 Конвенции (пункт 8.9 Решения).
Выводы Комитета: государство-участник обязано в соответствии со статьей 3 Конвенции воздержаться от принудительного возвращения заявителя в Афганистан или любую другую страну, где ему угрожает реальная опасность быть высланным или возвращенным в Афганистан (пункт 9 Решения).
Источник публикации: https://espchhelp.ru/koon/blog-koon/5407-10-maya-2017-goda-vyigrano-delo-v-komitete-oon-protiv-pytok .
Message: M.K.M. v. Australia. Message No. 681/2015. The decision was taken by the Committee against Torture (hereinafter referred to as the Committee) May 10, 2017
In 2015, the author of the communication was assisted in preparing a complaint. Subsequently, the complaint was communicated to Australia.
Subject of the message: the threat of the applicant's expulsion to Afghanistan.
Substantive issue: the threat of torture in case of expulsion to the country of origin (non-refoulement).
Legal positions of the Committee: objective... The assessment of whether there are serious grounds to believe that after the applicant's return to Afghanistan, he will be personally at risk of being subjected to torture is to determine whether the person personally would be at a foreseeable and real risk of being subjected to torture in the country to which he is to be returned (See communication No. 470/2011, X. v. Switzerland, Decision adopted November 24, 2014). It follows from this that the existence of a consistent pattern of gross, flagrant or mass violations of human rights in a given country is not in itself sufficient reason to conclude that a particular person would be in danger of being subjected to torture upon return to that country. Additional grounds must be given to confirm that such a danger would threaten the person personally. The opposite is also true: the absence of a consistent practice of egregious violations of human rights does not mean that a person in his/her specific circumstances is not in danger of being subjected to torture (paragraph 8.3 of the Decision) (See communication No. 490/2012, E.K.U. v. Finland, Decision of May 4, 2015, paragraph 9.3.).
The Committee... Refers to its general comment No. 1 and confirms that the existence of a risk of torture should be assessed on grounds that go beyond mere speculative assumptions or suspicions. Although the risk should not be proved with a high degree of probability, the burden of proof usually lies with the applicant, who must state in a reasoned manner that he is in "foreseeable, real and personal danger" (See communications No. 203/2002, A.R. v. the Netherlands, Decision adopted on November 14, 2003, paragraph 7.3; No. 258/2004, Dadar v. Canada, Decision adopted on November 23, 2005, paragraph 8.4; No. 343/2008, Kalonzo v. Canada, Decision adopted on May 18, 2012, paragraph 9.3; No. 458/2011, X. v. Denmark, Decision adopted on November 28, 2014, paragraph 9.3; and No. 520/2012, V.G.D. v. Canada, Decision adopted on November 26, 2014, paragraph 8.4.). The Committee attaches great importance to the conclusions on the factual side of the case prepared by the authorities of the State party concerned, but at the same time it does not consider itself bound by such conclusions and is entitled, as provided for in article 22, paragraph 4, of the Convention, to freely assess the facts, taking into account all the circumstances in each individual case (paragraph 8.4 of the Decision) (See. paragraph 9, and communications No. 356/2008, N.S. v. Switzerland, Decision adopted on May 6, 2010, paragraph 7.3; No. 375/2009, Etc. v. Switzerland, Decision adopted on May 26, 2011, paragraph 8.7; No. 387/2009, Division v. Australia, Decision adopted on November 14, 2013, paragraph 10.4; and No. 466/2011, Alp v. Denmark, Decision adopted on May 14, 2014, paragraph 8.3.).
The Committee... Notes that the State party has pointed out contradictions and inconsistencies in the complainant's allegations; however, the Committee considers that it is rare to expect complete accuracy of information provided by victims of torture (See communication No. 21/1995, Alan v. Switzerland, Decision adopted on 8 May 1996, paragraph 11.3.), whose mental disorders should be properly assessed take into account (paragraph 8.6 of the Decision).
The Committee recalls that in its decisions (See communications No. 379/2009, Bakatu-Bia v. Sweden, Decision of 3 June 2011, paragraph 10.6; No. 322/2007, Ndjamba and Balikosa v. Sweden, Decision of 14 May 2010, paragraph 9.5.) and in its general Comment No. 2 (2008) on the implementation of article 2, it has already considered the risk of torture by non-State actors and the failure of the State party to take measures to stop acts unacceptable under the Convention, for which it may be responsible (See Division v. Australia, paragraph 10.9.). In this regard, the Committee takes note of the information contained in available reports on torture and ill-treatment, arbitrary detention and violations of the right to a fair trial in Afghanistan, as well as reports of ill-treatment of persons who sought asylum and did not receive it in situations similar to the author's (paragraph 8.7 Solutions).
The Committee recalls that, although it is up to the applicant to substantiate prima facie (In the first place.) This does not exempt the State party from making significant efforts to determine whether there are grounds to believe that the applicant would be in danger of being subjected to torture if returned to the country concerned (paragraph 8.8 of the Decision) (See communication No. 580/2014, F.K. v. Denmark, Decision adopted on 23 November 2015, item 7.6.).
The Committee, referring to its legal practice (See Communication No. 338/2008, Mondal v. Sweden, Decision adopted on May 23, 2011, paragraph 7.4.), considers that the possibility of finding another place of residence or resettlement is not a reliable and long-term alternative, since lack of protection is a common phenomenon and this person will be at risk of further persecution or serious harm, especially in a situation where in which the persecution of the civilian population by anti-Government elements is often arbitrary in the applicant's country of origin (paragraph 8.9 of the Decision).
The Committee's assessment of the factual circumstances of the case: The Committee notes the complainant's claim that in 2008 he was detained and tortured by the Taliban for about five months because of his ethnic origin and religion, as the Taliban accused him of working for a foreign Government and suspected him of involvement in the preparation of an act of terrorist bombing with the participation of suicide bombers. The Committee also notes the complainant's claim that he witnessed the beheading of his father and another prisoner, which caused him serious psychological stress; that the Afghan authorities would not be willing or able to protect him from persecution and torture if he returned to Afghanistan, since the Taliban had infiltrated all levels of government; and that after his arrival in Australia, health workers stated that he was in a state of anxiety, depression and post-traumatic stress disorder, which was allegedly further aggravated as a result of his prolonged detention in the State party as an illegal migrant. The Committee... Notes that there will be no facilities in Afghanistan for proper treatment of the applicant in accordance with his needs and that the author's mental health has deteriorated since 2012, mainly because he saw his father killed and was detained for a long time as an illegal migrant due to mistakes made during the first independent investigation consideration of his case on the merits. The Committee... Notes the author's statement that the State party's senior officials failed to consider whether his mental disorder could be cured in Afghanistan and whether the lack of adequate treatment would amount to cruel, inhuman or degrading treatment in his case. These allegations, which provided new circumstances in support of applications for additional protection after consideration of the merits of the case, are not disputed by the State party (paragraph 8.5 of the Decision).
The Committee... Takes note of the State party's contention that the complainant has not substantiated his claim that he would be in real and personal danger of being subjected to torture if he returned to Afghanistan, and that the general risk of violence is not sufficient reason to believe that this particular person would be in danger of being tortured if returned. Nevertheless, the Committee notes that the State party does not dispute the complainant's allegations regarding the danger of being subjected to torture or ill-treatment as a returned person who was denied asylum and the inability of the Government of Afghanistan to provide protection from torture. In addition, the Committee notes that the State party's Department of Immigration and Border Protection concluded that the complainant may well move to another area within Afghanistan, including Kabul, although the Department agreed that the author and his father were abducted by the Taliban and subjected to several months of torture they were tortured and that the author witnessed the beheading of his father and therefore fears returning to Afghanistan. The Committee also notes that the State party has pointed out contradictions and inconsistencies in the complainant's allegations; However, the Committee considers that it is rarely possible to expect complete accuracy of information provided by victims of torture (See communication No. 21/1995, Alan v. Switzerland, Decision adopted on 8 May 1996, paragraph 11.3.), whose mental disorders should be duly taken into account. Moreover, despite the conclusion that the applicant would not be denied medical care in Afghanistan, the State party acknowledged that the level of psychiatric care in Afghanistan was "comparatively low" (paragraph 8.6 of the Decision).
The Committee is aware of the human rights situation in Afghanistan and notes that the Australian authorities have taken this issue into account when assessing the risk the complainant may face if he returns to his country of origin. With regard to the complainant's claim regarding the danger he would be exposed to as a rejected asylum seeker who had been living in a Western country for several years, the Committee notes the absence of any arguments from the State party refuting this claim. The Committee further notes the complainant's claim that he was tortured by non-State actors and that the State party would not be able to protect him if he returned to Afghanistan (paragraph 8.7 of the Decision).
The Committee... Notes that the applicant's arguments and the evidence presented in support of them have been examined by the authorities of the State party... The Committee considers it indisputable that the complainant was detained and tortured by the Taliban and that he has a fragile state of health, as he was diagnosed with anxiety, depression and post-traumatic stress disorder related to the psychological shock he suffered in Afghanistan and allegedly further aggravated by his prolonged detention in the State- a participant as an illegal migrant, and that the risk of torture or significant harm cannot be excluded, since the State party recommended that he move to some other area of Afghanistan (paragraph 8.8 of the Decision).
The Committee considers that, although the State party has expressed concern about, for example, the credibility of the complainant's arguments regarding his fear of being subjected to torture or the threats to which he was subjected, it has reached a negative conclusion about the complainant's veracity without properly examining the fundamental aspect of the complainant's claim, namely whether his previous torture, compounded by his current mental disorder resulting from the torture and inhuman treatment he was subjected to in Afghanistan, represent his current risk profile as a result of the risk of serious and significant harm to him if he returns to Afghanistan. In this regard, the Committee considers that, by rejecting the applicant's application for asylum, without paying sufficient attention to the fact that the Afghan authorities are unable to protect the applicant from further persecution by the Taliban, the State party has not conducted a sufficient investigation into whether the applicant would be at risk of torture or ill-treatment if his return to Afghanistan. In this regard, the Committee, referring to its jurisprudence (See para. Communication No. 338/2008, Mondal v. Sweden, Decision adopted on May 23, 2011, paragraph 7.4.), considers that the possibility of finding another place of residence or resettlement is not a reliable and long-term alternative, since lack of protection is a common phenomenon and this person will be at risk of further persecution or serious harm, especially in a situation where in which the persecution of the civilian population by anti-Government elements is often arbitrary in the applicant's country of origin. The Committee also considers that the State party's authorities failed to adequately assess the complainant's mental state, the actual availability of adequate treatment facilities in Afghanistan and the potential impact of the complainant's forced return to his country of origin on his mental health. In this regard, the Committee considers that, in the circumstances, the applicant's expulsion to Afghanistan would constitute a violation of article 3 of the Convention (paragraph 8.9 of the Decision).
The Committee's conclusions: The State party is obliged, in accordance with article 3 of the Convention, to refrain from forcibly returning the applicant to Afghanistan or any other country where he is in real danger of being expelled or returned to Afghanistan (paragraph 9 of the Decision).
Source of the publication: https://espchhelp.ru/koon/blog-koon/5408-on-may-10-2017-the-case-was-won-in-the-un-committee-against-torture .
信息：M.K.m.v.澳大利亚。 第681/2015号电文。 该决定由禁止酷刑委员会(下称委员会)于2017年5月10日作出
2015年，来文提交人得到了协助准备投诉。 随后，将申诉转达澳大利亚。
信息主题：申请人被驱逐到阿富汗的威胁。
实质性问题：驱逐到原籍国时的酷刑威胁（不驱回）。
委员会的法律立场：目标。.. 评估是否有严重理由相信在申请人返回阿富汗后，他本人将面临遭受酷刑的风险，是为了确定该人本人在他将被遣返的国家是否有可预见和实际遭受酷刑的风险(见第470/2011号来文，X.诉瑞士，2014年11月24日通过的决定)。 由此可以看出，某一国家存在一贯严重、公然或大规模侵犯人权的情况，本身并不足以断定某一人返回该国后将有遭受酷刑的危险。 必须提供更多的理由来确认这种危险会威胁到个人。 相反的情况也是如此：没有一贯的严重侵犯人权的做法并不意味着一个人在他/她的具体情况下没有遭受酷刑的危险（决定第8.3段）（见第490/2012号来文，E.K.U.诉芬兰，2015年5月4日的决定，第9.3段）。).
委员会。.. 提及委员会第1号一般性意见，并确认，应当以超出仅仅是推测性假设或怀疑的理由来评估是否存在酷刑危险。 虽然风险不应以很高的概率证明，但举证责任通常在于申请人，申请人必须以合理的方式说明他处于"可预见的、真实的和个人的危险"（见第203/2002号来文，A.R.诉荷兰，2003年11月14日通过的决定，第7.3段）; 第258/2004号，Dadar诉加拿大，2005年11月23日通过的决定，第8.4段；第343/2008号，Kalonzo诉加拿大，2012年5月18日通过的决定，第9.3段；第458/2011号，X.诉丹麦，2014年11月28日通过的决定，第9.3段；第520/2012号，V.G.D.诉加拿大，决定2014年11月26日通过第8.4段。). 委员会非常重视有关缔约国当局就案件的事实方面所作的结论，但与此同时，委员会认为自己不受这些结论的约束，并有权按照《公约》第22条第4款的规定，自由评估事实，同时考虑到每一个案件的所有情况(决定第8.4段)(见)。 第9段以及第356/2008号来文N.s.诉瑞士2010年5月6日通过的决定第7.3段第375/2009号等。 诉瑞士2011年5月26日通过的决定第8.7段; 第387/2009号《Division诉澳大利亚》2013年11月14日通过的决定第10.4段和第466/2011号《Alp诉丹麦》2014年5月14日通过的决定第8.3段。).
委员会。.. 注意到缔约国指出了申诉人指控中的矛盾和不一致之处；但是，委员会认为，很少期望酷刑受害者提供的资料完全准确(见第21/1995号来文，Alan诉瑞士，1996年5月8日通过的决定，第11.3段)。），应考虑到其精神障碍的适当评估（决定第8.6段）。
委员会回顾在其决定(见第379/2009号来文Bakatu-Bia诉瑞典2011年6月3日的决定第10.6段第322/2007号来文Ndjamba和Balikosa诉瑞典2010年5月14日的决定第9.5段。 委员会在关于第2条执行情况的第2号一般性意见(2008年)中已经审议了非国家行为者遭受酷刑的风险以及缔约国未能采取措施制止根据《公约》不可接受的行为，而缔约国可能对此负责(见Division v.Australia,第10.9段)。). 在这方面，委员会注意到关于阿富汗境内酷刑和虐待、任意拘留和侵犯公平审判权的现有报告中所载的资料，以及关于在与提交人类似的情况下寻求庇护但没有得到庇护的人受到虐待的报告(第8.7段解决办法)。
委员会回顾，尽管首先应由申请人证实表面证据。 这并不免除缔约国作出重大努力以确定是否有理由相信申请人如果返回有关国家将有遭受酷刑的危险(决定第8.8段)(见第580/2014号来文F.K.诉丹麦2015年11).
委员会提到其法律惯例(见 第338/2008号来文Mondal诉瑞典2011年5月23日通过的决定第7.4段。),认为寻找另一个居住地或重新安置的可能性不是一个可靠和长期的选择,因为缺乏保护是一个普遍现象,这个人将面临进一步迫害或严重伤害的危险,特别是在反政府分子对平民人口的迫害在申请人的原籍国往往是任意的情况下(决定第8.9段)。
委员会对案件事实情况的评估：委员会注意到申诉人声称，2008年，由于他的种族出身和宗教信仰，他被塔利班拘留和折磨了大约五个月，因为塔利班指责他为外国政府工作，并怀疑他参与了有自杀炸弹手参与的恐怖主义爆炸行动的准备工作。 委员会还注意到申诉人声称，他目睹了他父亲和另一名囚犯的斩首，这给他造成了严重的心理压力；如果他返回阿富汗，阿富汗当局将不愿意或无法保护他免受迫害和酷刑，因为塔利班已经渗透到各级政府; 在他抵达澳大利亚后，卫生工作者说，他处于焦虑、抑郁和创伤后应激障碍状态，据称由于他作为非法移民在缔约国被长期拘留，这种情况进一步恶化。 委员会。.. 注意到阿富汗将没有根据申请人的需要对其进行适当治疗的设施，提交人的心理健康自2012年以来一直恶化，主要是因为他看到他的父亲被杀，并由于在对其案情进行第一次独立调查审议时犯下的错误而作为非法移民被长期拘留。 委员会。.. 注意到提交人的声明，即缔约国高级官员没有考虑他的精神障碍在阿富汗是否可以治愈，以及在他的案件中，缺乏适当的待遇是否构成残忍、不人道或有辱人格的待遇。 缔约国没有对这些指控提出异议(决定第8.5段)，这些指控提供了新的情况，以支持在审议案情之后提出的额外保护申请。
委员会。.. 注意到缔约国的论点，即申诉人没有证实他的说法，即如果他返回阿富汗，他将有遭受酷刑的实际和个人危险，而且一般的暴力危险不足以相信这个人如果返回将有遭受酷刑的危险。 然而，委员会注意到，缔约国对申诉人关于作为被拒绝庇护的返回者可能遭受酷刑或虐待以及阿富汗政府无法提供免受酷刑的保护的指控没有异议。 此外，委员会注意到，缔约国移民和边境保护部的结论是，申诉人很可能搬到阿富汗境内的另一个地区，包括喀布尔，尽管该部同意，提交人和他的父亲被塔利班绑架并遭受数月的酷刑，他们遭受酷刑，提交人目睹了他父亲的斩首，因此担心返回阿富汗。 委员会还注意到缔约国指出了申诉人指控中的矛盾和不一致之处; 然而，委员会认为，很少能够期望酷刑受害者提供的资料完全准确(见第21/1995号来文，Alan诉瑞士，1996年5月8日通过的决定，第11.3段)。），其精神障碍应予适当考虑。 此外，尽管缔约国得出结论认为，申请人在阿富汗不会被拒绝接受医疗服务，但缔约国承认，阿富汗的精神病护理水平"相对较低"(决定第8.6段)。
委员会了解阿富汗的人权状况，并注意到澳大利亚当局在评估申诉人返回原籍国可能面临的风险时考虑到了这一问题。 关于申诉人关于他作为在西方国家生活了几年的被拒绝寻求庇护者所面临的危险的申诉，委员会注意到缔约国没有提出反驳这一申诉的任何论据。 委员会还注意到申诉人声称他受到非国家行为者的酷刑，如果他返回阿富汗，缔约国将无法保护他(决定第8.7段)。
委员会。.. 4.注意到缔约国当局审查了申请人的论点和为支持这些论点而提出的证据。.. 委员会认为，申诉人被塔利班拘留和酷刑，健康状况脆弱，这是无可争辩的，因为他被诊断患有与他在阿富汗遭受的心理冲击有关的焦虑、抑郁和创伤后应激障碍，据称由于他作为非法移民的参与者在该国被长期拘留而进一步恶化，而且不能排除酷刑或重大伤害的风险, 由于缔约国建议他搬到阿富汗的其他地区(决定第8.8段)。
委员会认为，虽然缔约国对申诉人关于他害怕遭受酷刑或受到威胁的论点的可信性表示关切，但它对申诉人的真实性作出了否定的结论，但没有适当审查申诉人申诉的基本方面，即他以前的酷刑，加上他目前在阿富汗遭受酷刑和不人道待遇造成的精神紊乱，是否更加严重, 代表他目前的风险状况，因为如果他返回阿富汗，他可能会受到严重和重大伤害。 在这方面，委员会认为，缔约国拒绝了申请人的庇护申请，但没有充分注意到阿富汗当局无法保护申请人不受塔利班进一步迫害这一事实，因此没有对申请人返回阿富汗是否有遭受酷刑或虐待的危险进行充分调查。 在这方面,委员会提到其判例(见第2段)。 第338/2008号来文Mondal诉瑞典2011年5月23日通过的决定第7.4段。),认为寻找另一个居住地或重新安置的可能性不是一个可靠和长期的选择,因为缺乏保护是一个普遍现象,这个人将面临进一步迫害或严重伤害的危险,特别是在反政府分子对平民人口的迫害在申请人的原籍国往往是任意的情况下。 委员会还认为，缔约国当局未能充分评估申诉人的精神状态、阿富汗实际可获得的适当治疗设施以及申诉人被迫返回原籍国对其精神健康的潜在影响。 在这方面,委员会认为,在这种情况下,将申请人驱逐到阿富汗将构成违反《公约》第3条(决定第8.9段)。
委员会的结论：根据《公约》第3条，缔约国有义务不将申请人强行送回阿富汗或任何其他有被驱逐或遣返阿富汗真正危险的国家(决定第9段)。
出版物的来源: https://espchhelp.ru/koon/blog-koon/5409-2017-5-10 .
