Проблемы нормативно-правового регулирования в сфере суррогатного материнства
Применение вспомогательных репродуктивных технологий, в том числе суррогатного материнства, является важным инструментом решения задач, которые ставит перед отечественным здравоохранением Концепция демографической политики Российской Федерации.
В настоящей статье авторами на основе анализа российского законодательства, судебной практики и материалов научных трудов по вопросам применения суррогатного материнства выявлен ряд актуальных проблем правового регулирования в данной сфере, причиняющих вред охраняемым законом интересам общества, семьи и детей и порождающих злоупотребления субъективными правами, порочащие саму суть института суррогатного материнства. На основе проведенного анализа авторами предлагаются возможные подходы к совершенствованию законодательства, регулирующего вопросы суррогатного материнства и государственной регистрации рождения детей в результате применения данного метода вспомогательных репродуктивных технологий.
Ключевые слова: суррогатное материнство, вспомогательные репродуктивные технологии, медицинское право.
The use of auxiliary reproductive technologies, including surrogacy, is an important tool for solving the problems posed by the national health care. The concept of the demographic policy of the Russian Federation.
In this article, the authors, based on the analysis of Russian legislation, judicial practice and materials of scientific works on the use of surrogacy, have identified a number of topical problems of legal regulation in this area that harm the legally protected interests of society, families and children, and give rise to abuses of subjective rights that discredit the very essence of the institution of surrogacy. Based on the analysis, the authors suggest possible approaches to improving the legislation governing the issues of surrogacy and state registration of the birth of children as a result of the use of this method of auxiliary reproductive technologies.
Key words: surrogacy, auxiliary reproductive technologies, medical law.
В соответствии с Указом Президента РФ от 9 октября 2007 г. N 1351 "Об утверждении Концепции демографической политики Российской Федерации на период до 2025 года" одной из задач по укреплению репродуктивного здоровья населения является обеспечение доступности и повышение качества медицинской помощи по восстановлению репродуктивного здоровья, в том числе с применением вспомогательных репродуктивных технологий (далее - ВРТ) <1>.
--------------------------------
<1> Указ Президента РФ от 9 октября 2007 г. N 1351 "Об утверждении Концепции демографической политики Российской Федерации на период до 2025 года" // СЗ РФ. 2007. N 42. Ст. 5009.
Правовой основой применения ВРТ в Российской Федерации, в том числе суррогатного материнства, являются нормы Федерального закона от 21 ноября 2011 г. N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" (далее - Закон об охране здоровья граждан). Данный Закон, определяя понятие суррогатного материнства как разновидности ВРТ, в числе прочего устанавливает категории лиц, обладающих субъективным правом на получение данного вида медицинской помощи. Взаимосвязанные положения ч. 3 и ч. 9 ст. 55 Закона об охране здоровья граждан выделяют две категории субъектов, обладающих правом получения медицинской помощи с использованием суррогатного материнства:
- потенциальные родители (мужчина и женщина, как состоящие, так и не состоящие в браке), чьи половые клетки используются для оплодотворения суррогатной матери;
- одинокие женщины <2>.
--------------------------------
<2> Федеральный закон от 21 ноября 2011 г. N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" // СЗ РФ. 2011. N 48. Ст. 6724.
При этом общим признаком выделенных категорий законодатель называет их неспособность вынашивания и рождения ребенка по медицинским показаниям. Перечень таких показаний установлен п. 70 Порядка использования вспомогательных репродуктивных технологий, о противопоказаниях и ограничениях к их применению, утв. Приказом Минздрава России от 31 июля 2020 г. N 803н (далее - Порядок применения ВРТ).
Кроме того, в развитие такого особого критерия, указанного федеральным законодателем, как принадлежность половых клеток, используемых для оплодотворения суррогатной матери, Минздрав России закрепил в Порядке применения ВРТ требования о наличии генетической связи между эмбрионом и потенциальными родителями, в том числе одинокой женщиной, прибегающих к лечению бесплодия с использованием суррогатного материнства <3>. Департамент медицинской помощи детям, службы родовспоможения и общественного здоровья Минздрава России, давая толкование п. 71 Порядка применения ВРТ, разъяснил, что "в программе суррогатного материнства обязательным условием является генетическое родство будущего ребенка хотя бы с одним из потенциальных родителей" <4>. Необходимо отметить, что ранее Порядок использования вспомогательных репродуктивных технологий, о противопоказаниях и ограничениях к их применению (утв. Приказом Минздрава России от 30 августа 2012 г. N 107н) <5> и действовавшая до него Инструкция по применению методов вспомогательных репродуктивных технологий (утв. Приказом Минздрава России от 26 февраля 2003 г. N 67) <6> такого требования не содержали, что порождало проблемы в правоприменительной практике, связанные с нарушением пределов осуществления гражданских прав в форме совершения действий in fraudem legis (лат. - в обход закона).
--------------------------------
<3> Приказ Минздрава России от 31 июля 2020 г. N 803н "О порядке использования вспомогательных репродуктивных технологий, противопоказаниях и ограничениях к их применению" // Официальный интернет-портал правовой информации.
<4> Письмо Минздрава России от 25 мая 2022 г. N 15-4/3060354-11295. Документ опубликован не был.
<5> Приказ Минздрава России от 30 августа 2012 г. N 107н "О порядке использования вспомогательных репродуктивных технологий, противопоказаниях и ограничениях к их применению" // Российская газета. Спецвыпуск. 2013. 11 апреля.
<6> Приказ Минздрава России от 26 февраля 2003 г. N 67 "О применении вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ) в терапии женского и мужского бесплодия" // Бюллетень нормативных актов федеральных органов исполнительной власти. 2003. N 32.
Так, потенциальные родители и одинокие женщины, использовавшие в программе суррогатного материнства донорские эмбрионы либо прибегавшие к культивированию эмбрионов с использованием одновременно и донорских ооцитов, и донорской спермы, пользуясь отсутствием ясности требования Закона о принадлежности половых клеток, используемых для оплодотворения суррогатной матери, фактически могли признаваться родителями ребенка, с которым не имели генетического родства, что, в свою очередь, позволяло им обойти процедуру усыновления (удочерения), предусмотренную Семейным кодексом РФ.
Обход закона с противоправной целью становится очевидным тогда, когда потенциальные родители одновременно как не имеют возможности самостоятельного вынашивания и рождения ребенка, так и не имеют права быть усыновителями (удочерителями) в соответствии с законодательством Российской Федерации либо ограничены в этом праве. Ярким примером такого злоупотребления правом в форме обхода закона с противоправной целью является использование в программе суррогатного материнства донорских эмбрионов бесплодными иностранными гражданами. Поскольку п. 4 ст. 124 Семейного кодекса РФ допускает усыновление (удочерение) иностранными гражданами только в случаях, когда ребенок не может быть передан на усыновление (удочерение) его родственникам либо на воспитание в семью граждан Российской Федерации <7>, то использование суррогатного материнства позволяло бесплодным иностранным гражданам получить родительские права в отношении ребенка, биологическими родителями которого они не являются. Противоправность поведения в данном примере отягощается и тем обстоятельством, что ребенок в такой ситуации намеренно оставлен без опеки как биологическими матерью и отцом, так и женщиной, выносившей ребенка, побуждаемыми к такому поведению исключительной целью получения материальной выгоды.
--------------------------------
<7> Семейный кодекс Российской Федерации от 29 декабря 1995 г. N 223-ФЗ // СЗ РФ. 2013. N 27. Ст. 3459.
Однако следует различать действия в обход закона, когда лицо осуществляет принадлежащее ему субъективное право с противоправной целью, игнорируя при этом требования законодательства о порядке его реализации, и схожие с ним действия, где преступный умысел направлен на создание видимости реализации субъективного права с целью сокрыть преступное деяние. Действия, имеющие целью обойти установленный законодательством порядок усыновления детей, совершаемые под видом использования суррогатного материнства, могут образовывать состав преступления, предусмотренный ст. 127 Уголовного кодекса РФ (торговля людьми).
Так, Октябрьский районный суд г. Новосибирска признал двух биологических родителей виновными в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, п. "б", "з" ч. 2 ст. 127.1 Уголовного кодекса РФ. Из материалов уголовного дела следует, что в период беременности у подсудимой, не желавшей воспитывать будущего ребенка и нести расходы по его содержанию, из корыстных побуждений возник преступный умысел, направленный на продажу своего ребенка после его рождения. С целью реализации преступного умысла подсудимая осуществляла с использованием информационно-телекоммуникационной сети Интернет поиск лиц, желающих обойти установленный порядок передачи ребенка на воспитание в другую семью, за денежное вознаграждение. Найдя объявление о поиске суррогатной матери, предложила автору объявления продать своего ребенка. Впоследствии подсудимая была задержана при попытке продажи новорожденного <8>. Данный пример судебной практики иллюстрирует, как отсутствие правового механизма, обязывающего потенциальных родителей подтверждать при государственной регистрации рождения наличие генетической связи с ребенком, рожденным суррогатной матерью, позволяет лицам, имеющим преступный умысел на торговлю новорожденными детьми, сокрыть свои действия, формально маскируя их под услуги суррогатной матери.
--------------------------------
<8> Приговор Октябрьского районного суда г. Новосибирска от 12 декабря 2012 г. по гражданскому делу N 1-963/2012 // Судебные и нормативные акты РФ.
Таким образом, установление Минздравом России требований к наличию генетической связи между потенциальными родителями и эмбрионом, переносимым в полость матки суррогатной матери, свидетельствует о положительной динамике в вопросах регулирования использования суррогатного материнства в практике применения ВРТ и направлено на исключение случаев действий субъектов права в обход закона с противоправной целью и защиту охраняемых законом прав и законных интересов семьи и детей, но отсутствие соответствующего механизма подтверждения этой генетической связи при государственной регистрации рождения является существенным пробелом в законодательстве, нивелирующим регуляторную функцию государства в данном вопросе.
Несмотря на то что некоторые авторы называют правовое регулирование ВРТ в России "достаточным, развитым и прогрессивным" <9>, тем не менее остается ряд вопросов, требующих должного нормативно-правового регулирования и устранения проблем толкования существующих норм в целях обеспечения единства судебной практики.
--------------------------------
<9> Момотов В.В. Биоэтика в контексте законодательства и правоприменения (суррогатное материнство) // Lex russia. 2019. N 1. С. 31.
Так, в частности, остается неразрешенной коллизия норм права ст. 55 Закона об охране здоровья граждан, предусматривающей, что на применение ВРТ с использованием суррогатного материнства имеют право как мужчина и женщина, независимо от наличия брачных отношений, так и одинокие женщины, и норм ст. 51 Семейного кодекса РФ, предусматривающей возможности записи родителями ребенка, рожденного с использованием суррогатного материнства, только для лиц, состоящих в браке между собой.
Такая коллизия уже долгое время приводит к тому, что органы записи актов гражданского состояния отказывают одиноким женщинам и лицам, не состоящим в браке между собой, во внесении их в качестве родителей ребенка, родившегося с использованием суррогатного материнства, в запись акта о его рождении, в результате чего на практике разрешение подобных проблем достигается только в судебном порядке.
Пленум Верховного Суда РФ разъяснил, что правило, предусмотренное абз. 2 п. 4 ст. 51 Семейного кодекса РФ, распространяется также на случаи, когда договор на вынашивание ребенка суррогатной матерью заключен одинокой женщиной <10>. С сожалением вынуждены отметить, что Пленум Верховного Суда РФ оставил без внимания вопрос о записи родителями ребенка лиц, не состоящих в браке. Допускаем возможность того, что проблема толкования в данном случае оказалась шире, чем в ситуации с одинокой женщиной, поскольку Семейный кодекс РФ говорит именно о лицах, состоящих в браке между собой, в то время как нормы Закона об охране здоровья граждан распространяют свое действие в равной степени и на лиц, состоящих в браке с другими гражданами, и на лиц, не состоящих в браке вовсе.
--------------------------------
<10> Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 16 мая 2017 г. N 16 "О применении судами законодательства при рассмотрении дел, связанных с установлением происхождения детей" // БВС РФ. 2017. N 7.
Попытки устранения коллизии норм права Закона об охране здоровья граждан и Семейного кодекса РФ предпринимались в сентябре 2016 г. Согласно законопроекту N 1177252-6, внесенному депутатом Государственной Думы С.Ш. Мурзабаевой, предлагалось урегулировать порядок установления происхождения ребенка при использовании вспомогательных репродуктивных технологий и дополнить ст. 51 Семейного кодекса РФ, изложив ее в соответствующей редакции, позволяющей мужчине и женщине, как состоящим, так и не состоящим в браке между собой, в случае рождения у них ребенка в результате применения методов вспомогательных репродуктивных технологий быть записанными его родителями в книге записей рождений <11>. Однако поскольку законопроект также ставил перед законодателем задачи ограничить права суррогатной матери, то в апреле 2017 г. законопроект был отклонен Государственной думой Федерального собрания РФ в первом чтении в связи с тем, что не создавал целостного правового механизма, и достижение целей, заявленных проектом, обоснованно ставилось парламентариями под сомнение.
--------------------------------
<11> Законопроект N 1177252-6 "О внесении изменений в Семейный кодекс Российской Федерации и статью 16 Федерального закона "Об актах гражданского состояния" в части применения вспомогательных репродуктивных технологий" // Система обеспечения законодательной деятельности.
Представляется, что шаги по устранению коллизий применения рассматриваемых норм, предпринятые Верховным Судом РФ, должны были подтолкнуть федерального законодателя к совершенствованию существующего механизма нормативно-правового регулирования, однако до настоящего времени этого не произошло. Сохраняющееся положение вещей не только нарушает права граждан, вынужденно обращающихся за получением медицинской помощи с использованием суррогатного материнства, но и создает дополнительную необоснованную нагрузку на судебные органы.
Отдельного внимания заслуживает вопрос о возможности использования ВРТ с применением суррогатного материнства одинокими мужчинами. Несмотря на отсутствие в законодательстве "одиноких мужчин" в перечне категорий лиц, которым может быть оказана медицинская помощь с использованием суррогатного материнства, на практике такие случаи имеют место быть, хотя и являются немногочисленными. Представляется, что возникновение таких случаев в практической деятельности связано с отсутствием в законодательстве запрета на участие в программах суррогатного материнства одиноких мужчин, что позволяет медицинским организациям исходить из принципа "что не запрещено - дозволено", несмотря на то что из прямого толкования положений ст. 55 Закона об охране здоровья граждан следует, что перечень лиц расширенному толкованию не подлежит.
Судебная практика по данному вопросу не является единообразной. Так, решением Тушинского районного суда г. Москвы от 19 марта 2014 г. по гражданскому делу N 02-1472/2014, оставленным без изменения Апелляционным определением Московского городского суда от 22 июля 2014 г. по делу N 33-29316/2014, одинокому мужчине было отказано в удовлетворении исковых требований о записи его отцом двух детей женского пола, рожденных суррогатной матерью. Рассматривая дело, суд пришел к выводу, что порядок государственной регистрации рождения ребенка, рожденного суррогатной матерью, с записью одинокого мужчины единственным родителем ребенка законодательством не определен. Примечательно, что судом также не было принято во внимание заключение об установлении генетического родства одинокого мужчины и детей, рожденных суррогатной матерью, так как, по мнению суда, данное доказательство вступает в противоречие с положениями ст. 55 Закона об охране здоровья граждан и ст. 51 Семейного кодекса РФ, которые регламентируют порядок внесения записей о родителях ребенка в книгу записи рождений <12>.
--------------------------------
<12> Решение Тушинского районного суда г. Москвы от 19 марта 2014 г. по гражданскому делу N 02-1472/2014 // Судебные и нормативные акты РФ.
Иной точки зрения по аналогичному делу придерживался Дзержинский районный суд г. Санкт-Петербурга, который решением от 8 апреля 2020 г. по делу N 2-980/2020 удовлетворил исковые требования другого одинокого мужчины об указании его в качестве отца в записи акта о рождении ребенка, рожденного суррогатной матерью. Принимая такое решение, суд исходил из того, что действующее законодательство признает равенство прав женщин и мужчин и не содержит запрета на регистрацию рождения ребенка, рожденного в результате имплантации эмбриона другой женщине в целях его вынашивания, одинокой матерью или отцом данного ребенка <13>.
--------------------------------
<13> Решение Дзержинского районного суда г. Санкт-Петербурга от 8 апреля 2020 г. по гражданскому делу N 2-980/2020 // Сайт Дзержинского районного суда г. Санкт-Петербурга.
Оценивая доводы Дзержинского районного суда г. Санкт-Петербурга и иных судов по аналогичным спорам, заслуживающими внимания представляются выводы Деминой И.А., которая полагает такие решения судов "вынужденными" вследствие имеющейся неразрешенной правовой коллизии. Демина И.А. отмечает, что "с одной стороны, налицо нарушение Закона относительно возможности одиноких мужчин прибегать к помощи суррогатных матерей, с другой стороны, речь идет об уже родившемся ребенке, права которого, в случае отказа в иске о регистрации в качестве сына или дочери, будут нарушены" <14>.
--------------------------------
<14> Демина И.А. Правовые проблемы суррогатного материнства // Наука. Общество. Государство. 2020. N 2 (30). С. 158.
В научной среде вопрос о возможности одиноких мужчин использовать ВРТ с применением суррогатного материнства также остается дискуссионным. Превалирующими являются две позиции исследователей. Первая исходит из равенства прав и свобод мужчин и женщин, а также необходимости обеспечения равной возможности их реализации, установленных ч. 3 ст. 19 Конституции РФ и недопустимости дискриминации мужчин как потенциальных полноценных родителей по признаку пола.
Так, С.В. Алборов в своем диссертационном исследовании указывает, что "в связи с принципом равенства мужчины и женщины и недопустимости дискриминации потенциальных родителей одинокий мужчина может выступать потенциальным родителем в правоотношениях суррогатного материнства" <15>.
--------------------------------
<15> Алборов С.В. Правовое и индивидуальное регулирование суррогатного материнства: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2018. С. 25.
Е.Е. Богданова и Д.А. Белова указывают, что "ограничение возможности применения суррогатного материнства одинокими гражданами не соответствует конституционным положениям о защите государством семьи, материнства и детства (ст. 38), а также о государственной поддержке семьи, материнства, отцовства и детства (ч. 2 ст. 7)" <16>.
--------------------------------
<16> Богданова Е.Е., Белова Д.А. Актуальные проблемы реформирования законодательства о суррогатном материнстве // Актуальные проблемы российского права. 2021. N 4. С. 74.
Ряд исследователей высказывают противоположную точку зрения, согласно которой суррогатное материнство является способом преодоления женского бесплодия и потому не может применяться одинокими мужчинами.
Так, Стеблева Е.В. в своем диссертационном исследовании "считает обоснованным запрет на участие в программах суррогатного материнства одиноких мужчин. В качестве аргументов в диссертационной работе указывается, что, наделив одиноких мужчин правом воспользоваться услугами суррогатных матерей, законодатель тем самым лишит всякого смысла назначение суррогатного материнства как метода ВРТ, направленного на преодоление бесплодия женщины, не способной самостоятельно выносить и родить ребенка" <17>.
--------------------------------
<17> Стеблева Е.В. Проблемы реализации прав участников отношений суррогатного материнства: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2012. С. 14 - 15.
Штанова А.А., Гарин Л.Ю. и Тоненкова Е.Е. высказывают мнение, что "данный метод ВРТ можно назвать лечением женского бесплодия. Однако вопрос лечения мужского бесплодия на данный момент остается открытым" <18>.
--------------------------------
<18> Штанова А.А., Гарин Л.Ю., Тоненкова Е.Е. Суррогатное материнство как элемент защиты прав мужчин на отцовство // Медицинский альманах. 2019. N 1 (58). С. 21.
Шапиро И.М. отмечает, что "при предоставлении одиноким мужчинам права воспользоваться услугами суррогатных матерей понятие суррогатного материнства лишается общеправового и этического смысла с точки зрения применения метода ВРТ, целью которого является преодоление бесплодия женщины" <19>.
--------------------------------
<19> Шапиро И.М. Ретроспектива и перспектива развития гражданско-правового законодательства в области вспомогательных репродуктивных технологий в России // Юридический вестник Дагестанского государственного университета. 2016. N 3. С. 99.
Несмотря на то что позиция, поддерживающая возможность одиноких мужчин прибегать к услугам суррогатных матерей, получила определенную популярность в среде авторов, рассматривающих проблемы отечественного семейного и гражданского права, считаем ее несостоятельной в той мере, в какой она игнорирует тот факт, что суррогатное материнство является одним из методов, используемых при оказании медицинской помощи, а не только правовой категорией. Романовский Г.Б. справедливо отмечает, что "российское законодательство рассматривает репродуктивные права как правомочия на получение специальной медицинской помощи" <20>.
--------------------------------
<20> Романовский Г.Б. Правовое регулирование вспомогательных репродуктивных технологий // Биомедицинское право в России и за рубежом: монография / Г.Б. Романовский, Н.Н. Тарусина, А.А. Мохов [и др.]. М.: Проспект, 2015. С. 179.
Такая позиция находит подтверждение и в международных нормах. Например, в Заявлении об искусственном оплодотворении и трансплантации эмбрионов 39-й Всемирной медицинской ассамблеи указывается, что "если это не запрещено законами страны, национальной медицинской ассоциацией или другими медицинскими организациями, при оказании помощи не имеющей матки взрослой женщине может быть использована процедура так называемого суррогатного материнства" <21>, что говорит о том, что Ассамблея рассматривала суррогатное материнство как метод лечения, используемый при оказания медицинской помощи только бесплодной женщине.
--------------------------------
<21> Заявление об искусственном оплодотворении и трансплантации эмбрионов, принятое 39-й Всемирной медицинской ассамблеей (Испания, Мадрид, октябрь 1987 г.).
Закон об охране здоровья граждан определяет целью лечения устранение или облегчение проявлений заболеваний либо состояний пациента, при этом оказание медицинской помощи пациенту осуществляется с учетом его физического состояния.
И если сравнить две категории - одиноких женщин и одиноких мужчин, страдающих бесплодием, с точки зрения здравоохранения и необходимости применения суррогатного материнства для целей преодоления невозможности вынашивания и рождения ребенка, то становится очевидной причина, по которой одинокие мужчины не включены федеральным законодателем в число субъектов права на применение суррогатного материнства. Полагаем, что такая причина заключается в том, что для одинокой женщины, страдающей бесплодием, наличие партнера не изменит факта необходимости применения ВРТ с использованием суррогатного материнства, поскольку именно состояние ее здоровья, а не полового партнера не позволяет выносить и родить ребенка, а для одинокого мужчины, в свою очередь, при наличии полового партнера (женщины репродуктивного возраста) возможность использования других методов ВРТ, не связанных с использованием суррогатного материнства, для преодоления бесплодия, обусловленного мужским фактором, не исключается.
Законодатель и Минздрав России обоснованно не рассматривают суррогатное материнство как способ преодоления так называемого социального бесплодия, при котором рождение детей невозможно исключительно в силу отсутствия полового партнера, а напротив, указывают на него как на особый способ преодоления проявлений заболевания пациента, делающих вынашивание и рождение ребенка невозможным, когда иные способы не дали результата или их применение невозможно в силу физического состояния пациента.
Таким образом, представляется возможным сформировать вывод о том, что отечественное законодательство не ставит перед суррогатным материнством задач по преодолению "законов природы", но рассматривает его как метод восполнения естественной природной функции женщины, утраченной вследствие заболевания. Рассмотрение суррогатного материнства в таком контексте выявляет его сущность, как комплекса медицинских вмешательств, устраняющих негативные проявления нарушения репродуктивной функции для улучшения качества жизни пациентки и дающих ей возможность реализации утраченной возможности вынашивания и рождения здорового ребенка посредством выполнения такой функции организмом суррогатной матери.
Подводя итоги, следует отметить, что проблемы, обозначенные в настоящей статье, носят системный характер и, причиняя вред охраняемым законом интересам общества, семьи и детей, одновременно порочат саму суть института суррогатного материнства. Разрешение выявленных проблем правоприменения возможно только посредством внесения существенных изменений в действующее законодательство, регулирующее вопросы суррогатного материнства в Российской Федерации, в том числе:
- установление на уровне федерального законодательства запрета на использование донорских эмбрионов, а также одновременного использования донорской спермы и донорских ооцитов в практике суррогатного материнства;
- разрешение коллизии между нормами, регулирующими применение суррогатного материнства и нормами, регулирующими государственную регистрацию рождения детей;
- установление четких критериев, определяющих категории субъектов, имеющих право воспользоваться суррогатным материнством, как методом ВРТ, включая установление запрета его применения одинокими мужчинами.
