Хищение цифрового рубля: особенности квалификации
В работе приводится системный анализ алгоритмов квалификации хищений, предметом которых выступает цифровой рубль. Используя методы обобщения, моделирования и аналогии, автор рассматривает юридический статус цифрового рубля, особенности его оборота и разрабатывает ряд критериев для разграничения смежных по характеру составов кражи с банковского счета (п. "г" ч. 3 ст. 158 УК РФ) и мошенничества с использованием электронных средств платежа (ст. 159.3 УК РФ).
Ключевые слова: цифровой рубль, предмет преступления, платежная система, электронные денежные средства, хищение, кража, мошенничество, квалификация, уголовная ответственность.
The paper performs a system analysis of algorithms of qualification of embezzlements, the subject of which is the digital ruble. The author uses methods of generalization, modeling and analogy to review the legal status of the digital ruble, special aspects of its circulation and develop a set of criteria to demarcate this concept from the ones that are similar in terms of constituent elements: theft from a bank account (Clause d of Part 3 of Art 158 of the Criminal Code of the Russian Federation) and fraud with the use of electronic payment means (Art 159.3 of the Criminal Code of the Russian Federation).
Key words: digital ruble, crime subject, payment system, electronic money, embezzlement, theft, fraud, qualification, criminal liability.
Активное развитие цифровых финансовых инструментов выводит на первый план вопрос о том, насколько государство способно обеспечивать безопасность владения, пользования и распоряжения ими через разработку адекватных алгоритмов предупреждения и квалификации имущественных преступлений.
Особенно остро этот вопрос стоит в связи с пилотированием цифрового рубля. По данным регулятора, в мае 2023 г. платформа цифрового рубля сдана в промышленную эксплуатацию. В 2024 г. активно развернулся пилотный проект по организации платежей. Его участниками стали 13 банков, 30 торговых организаций и 500 человек <1>.
--------------------------------
<1> Ответы Банка России на вопросы (предложения) банков, поступившие в рамках ежегодной встречи кредитных организаций с руководством регулятора (приложение к письму Банка России от 24.07.2023 N 03-23-16/6611) // СПС "КонсультантПлюс".
В июле 2024 г. ЦБ РФ подтвердил успешность проекта и заверил в том, что к лету 2025 г. зона охвата рынка цифровым рублем будет заметно шире <2>.
--------------------------------
<2>
Рассматривая цифровой рубль как закономерный этап развития банковского сектора, принципиально важно понимать, по какому пути пойдет судебная практика в части определения его уголовно-правового статуса как предмета хищения. Несмотря на важность этого вопроса, современные наука и практика до настоящего времени не приблизились к общему пониманию как нормативных качеств цифрового рубля (как разновидности цифровой валюты центральных банков), так и правовой оценки его отчуждения (хищения).
В Федеральном законе от 27 июня 2011 г. N 161-ФЗ (ред. от 19.12.2023) "О национальной платежной системе" (далее - Федеральный закон "О национальной платежной системе") отсутствует легальное определение цифрового рубля. Дается только трактовка платформы как информационной системы, посредством которой в соответствии с правилами платформы цифрового рубля взаимодействуют оператор платформы цифрового рубля, участники платформы цифрового рубля и пользователи платформы цифрового рубля в целях совершения операций с цифровыми рублями (ст. 3 Федерального закона "О национальной платежной системе").
Отсутствие нормативной дефиниции этого нового финансового инструмента вызвало к жизни ряд экономических трактовок, негативно повлиявших на наполненность и характер правовой риторики. Только официально Банком России было озвучено несколько противоречащих друг другу позиций. Цифровой рубль определялся им как "вид безналичных платежей" <3>, "третья форма денег, которую Банк России будет выпускать в дополнение (а не для замены) к существующим наличным и безналичным рублям. Это еще один способ платежей и переводов, который в определенных ситуациях будет выгодней и удобней остальных" <4>; "цифровая форма российской национальной валюты, которую Банк России выпускает в дополнение к существующим формам денег" <5>. Аналогичные разночтения имеются и в научной литературе <6>.
--------------------------------
<3> Готовое решение: что такое цифровой рубль и как им пользоваться.
<4> Болотов С. Все ответы о цифровом рубле // Банк России: официальный сайт. 2023. 20 апреля.
<5>
<6> Маслов А.В., Швандар К.В., Маклакова Ю.А. Цифровые валюты центральных банков и место цифрового рубля // Финансы и кредит. 2021. Т. 27. N 5 (809). С. 1058 - 1073; Габов А.В. Цифровой рубль Центрального банка как объект гражданских прав // Актуальные проблемы российского права. 2021. N 4. С. 55 - 65; Василевская Л.Ю. Цифровой рубль: взгляд цивилиста на проблему // Lex russica. 2023. N 1. С. 9 - 19; Вершина О.В. Анализ возможностей и рисков введения в обращение цифровых валют центральных банков на примере "цифрового рубля" // Вестник Российского нового университета. Серия: Человек и общество. 2021. N 1. С. 51 - 60; Рожкова М.А. Цифровые деньги: мобильная фиатная валюта, валюта виртуальных миров, валюта корпоративного значения, криптовалюта и национальная криптовалюта // Zakon.ru. 2019. 7 октября.
Несколько более ясными кажутся признаки цифрового рубля при обращении к грамматическому толкованию положений ст. 128 ГК РФ. В этой норме искомый инструмент определяется как подвид безналичных денежных средств и рассматривается в этом качестве наряду с бездокументарными ценными бумагами и цифровыми правами.
Таким образом, гражданское законодательство категорически не приняло идею признания цифрового рубля "третьей формой денег" <7>. Но вместе с тем не ответило и на вопрос о том, к чему цифровой рубль более близок: к деньгам или правам требования <8>.
--------------------------------
<7> Шапсугова М.Д. Анализ модели цифрового рубля, предложенной в Концепции цифрового рубля Банка России // Право и цифровая экономика. 2022. N 2. С. 5 - 9.
<8> Морозова И.Г. Правовой режим цифрового рубля // Юрист. 2023. N 9. С. 6 - 10.
В своей первооснове (с позиции гражданского права) наличные деньги признаются вещами, а безналичные - обращенными к кредитной организации правами требования. Именно на это указывается в Постановлении Конституционного Суда РФ от 10 декабря 2014 г. N 31-П "По делу о проверке конституционности частей шестой и седьмой статьи 115 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой закрытого акционерного общества "Глория": "Безналичные денежные средства, будучи разновидностью имущества, не относятся к вещам, а потому не могут являться объектом вещных прав... существующие в виде записи на банковском счете кредитора (их обладателя), безналичные денежные средства представляют собой его обязательственное требование к кредитной организации, в которой открыт данный счет" <9>.
--------------------------------
<9> Постановление Конституционного Суда РФ от 10 декабря 2014 г. N 31-П "По делу о проверке конституционности частей шестой и седьмой статьи 115 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой закрытого акционерного общества "Глория".
Но даже если согласиться, что в основе безналичных денег и цифрового рубля находится обязательство, приходится тем не менее признать существенное различие между ними по статусу обязанной стороны: в одном случае - мегарегулятор, в другом - коммерческий банк <10>.
--------------------------------
<10> Концепция цифрового рубля (подготовлена Банком России).
С технической точки зрения цифровой рубль представляют собой цифровой код, учет которого привязан к информационной системе и к определенному кошельку. Поскольку этот код имеет уникальный характер, в науке обосновывается идея признания цифрового рубля индивидуально-определенной вещью <11>. Такой подход, однако, ставится под сомнение "бестелесностью" цифровой валюты Центрального банка (отсутствие физического признака вещи). Она представлена исключительно цифровым кодом, а именно цифровой регистрационной записью транзакции на специальной блокчейн-платформе цифрового рубля.
--------------------------------
<11> Дерюгина Т.В. Цифровая валюта и цифровой рубль: к вопросу о правовой новации // Цивилист. 2022. N 1. С. 7.
Повторюсь: с точки зрения гражданского права цифровой рубль - это прежде всего обязательство эмитента - Банка России. Расчеты цифровыми рублями осуществляются путем перевода цифровых рублей Банком России в рамках платформы цифрового рубля в соответствии с законодательством Российской Федерации о национальной платежной системе (ст. 862 ГК РФ).
В соответствии с ч. 2 ст. 140 ГК РФ "платежи осуществляются путем наличных и безналичных расчетов, включая расчеты цифровыми рублями", иными словами, цифровой рубль признается в России законным средством платежа. Но при этом закон не применяет к расчетам с цифровыми рублями платежных поручений, аккредитива, инкассо и т.д. (п. 1 ст. 862 ГК РФ). Не вносит ясности в определение цифрового рубля и уголовный закон. Несмотря на то что гражданское право разводит вещные и имущественные отношения, уголовный закон допускает их смешение. Речь идет о выделении квалифицированного состава кражи (п. "г" ч. 3 ст. 158 УК РФ).
С учетом того обстоятельства, что предметом кражи может быть только чужое имущество (преимущественно вещное), закон фактически признает эти платежные средства не имущественными правами, а непосредственно имуществом. В теории уголовного права они нередко называются невещными предметами, могущими быть предметом хищения <12>. Аргументом в пользу такого подхода является отнесение безналичных денежных средств и цифрового рубля к иному имуществу, выраженному в имущественных правах.
--------------------------------
<12> Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / К.А. Барышева, Ю.В. Грачева, Р.О. Долотов и др.; Под ред. Г.А. Есакова. 9-е изд., перераб. и доп. М.: Проспект, 2021. 816 с.
Таким образом, уголовное законодательство ставит знак равенства между вещью и иным имуществом в части определения предмета хищения, что лишний раз подрывает и без того неубедительную в условиях цифровой реальности вещную природу предмета хищения <13>.
--------------------------------
<13> Ображиев К.В. Преступные посягательства на цифровые финансовые активы и цифровую валюту: проблемы квалификации и законодательной регламентации // Журнал российского права. 2022. N 2. С. 71 - 87.
В целом можно сделать предварительный вывод о том, что цифровой рубль может быть предметом хищения, одновременно имея в гражданском праве статус "иного имущества, выраженного в имущественных правах". Это сближает цифровой рубль с безналичными деньгами и электронными платежными инструментами. Вопрос заключается лишь в том, достигает ли это сходство степени полного смешения понятий при квалификации составов.
Все названные выше платежные инструменты имеют цифровую форму и выражают право требования владельца к эмитенту. Безналичные средства - это обязательства кредитных организаций; электронные денежные средства эмитируются операторами электронных денежных средств - кредитными организациями, в том числе небанковскими кредитными организациями, имеющими право на осуществление переводов денежных средств без открытия банковских счетов. А цифровой рубль выпускается только Банком России.
И то обстоятельство, что цифровой рубль регламентируется Федеральным законом "О национальной платежной системе", не облегчает установление его правовой природы как предмета хищения. Скорее напротив: объединение в законе различных по финансовой архитектуре понятий порождает риск применения уголовного закона по аналогии. Вопрос заключается в следующем: можно ли квалифицировать по п. "г" ч. 3 ст. 158 УК РФ кражу цифрового рубля, если он напрямую в норме не указан?
Интересным в данном случае является позиция, изложенная в Определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 11 марта 2020 г. N 10-УДп20-1: "По смыслу уголовного закона для квалификации действий виновного по п. "г" ч. 3 ст. 158 УК РФ юридически значимым является именно то обстоятельство, что предметом преступлении выступают денежные средства, находящиеся на банковском счете, а равно электронные денежные средства".
Фактически делается акцент на то, что формообразующими признаками квалифицированного состава являются предмет (в части электронных денежных средств) и место изъятия средств - банковский счет. Как справедливо указал Конституционный Суд Российской Федерации, закрепление в уголовном законе составов преступлений против собственности должно проводиться с соблюдением принципов вины, равенства, справедливости и правовой определенности, с тем чтобы содержание уголовно-правовых запретов одинаково воспринималось в правоприменительной практике и было доступно для понимания участникам общественных отношений, а сами запреты служили эффективной защите права собственности <14>. В этой связи особое внимание должно быть уделено критериям ясности и недвусмысленности правовых норм и их согласованности в системе правового регулирования <15>.
--------------------------------
<14> Постановление Конституционного Суда РФ от 4 марта 2021 г. N 5-П "По делу о проверке конституционности части первой статьи 159 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина В.В. Калугарова".
<15> Там же.
Поскольку уголовный закон во главу дифференциации уголовной ответственности поставил хищение средств с банковского счета, важно ответить на вопрос, является ли электронный кошелек цифрового рубля банковским счетом. Ответ на этот вопрос дает ч. 2 ст. 30.7 Федерального закона "О платежной системе". Согласно данной норме "при заключении договора счета цифрового рубля пользователю платформы цифрового рубля открывается счет цифрового рубля на условиях, согласованных сторонами. Счет цифрового рубля является отдельным видом банковского счета".
Таким образом, системное толкование правовых норм убеждает нас в том, что цифровой рубль, не будучи по своей цивилистической природе безналичными деньгами, тем не менее соответствует главному формальному критерию - кража осуществляется с банковского счета.
Перефразируя известную фразу Е.А. Суханова о безналичных деньгах <16>, можно заключить, что цифровой рубль представляет собой определенные права требования, т.е., по сути, юридическую фикцию не только в части оценки самого права требования, но и с позиции минимизации (стирания) вполне заметных различий в финансовой архитектуре цифрового рубля, безналичных денег и электронных платежных средств.
--------------------------------
<16> Суханов Е.А. Гражданское право России - частное право / Отв. ред. В.С. Ем. М.: Статут, 2008. С. 315.
Подтвердив возможное тождество данных понятий для целей квалификации хищения цифрового рубля, важно ответить на другой - куда более общий и важный вопрос: возможна ли вообще кража цифрового рубля?
Ответ предполагает изучение финансовой архитектуры механизма обращения цифрового рубля. Согласно Федеральному закону "О национальной платежной системе" пользователь платформы цифрового рубля (физическое лицо, юридическое лицо или индивидуальный предприниматель) обращается с просьбой открыть счет цифрового рубля к Банку России через приложение участника (банка), клиентом которого он является (ст. 30.8). При этом транзакции с цифровым рублем осуществляются через распоряжения, обращенные к банку-участнику.
Отчуждать цифровые рубли можно только посредством их перевода. Перевод цифровых рублей осуществляется исключительно в рамках платформы цифрового рубля путем одновременного уменьшения остатка цифровых рублей на счете цифрового рубля плательщика и увеличения остатка цифровых рублей на счете цифрового рубля получателя средств на сумму перевода цифровых рублей (ст. 7.1).
Обязательство по уплате цифровых рублей считается исполненным с момента их зачисления на счет цифрового рубля получателя средств (ч. 22 ст. 7.1). Закон исключает возможность снятия цифровых рублей со счета и перевод их в наличность. Вывести их можно только зачислив на банковский счет кредитной организации, в которой обслуживается пользователь платформы цифрового рубля.
Проекция правил квалификации хищения электронных средств платежа на незаконные операции с цифровым рублем позволяет выделить два возможных алгоритма:
- допускается возможность совершения кражи цифрового рубля на том основании, что сотрудник торговой организации не обязан проверять легальность произведенной транзакции. Использование виновным, имеющим доступ к чужому приложению цифрового рубля, обмана для введения в заблуждение работника торгового зала не будет являться мошенничеством, а будет квалифицироваться как приготовление к краже цифрового рубля.
Именно по такому пути идет судебная практика, квалифицируя случаи хищения денежных средств через покупки товаров в торговых организациях <17>;
- деяние квалифицируется как мошенничество в отношении цифрового рубля на том основании, что виновный, проводя незаконную транзакцию, намеренно вводит в заблуждение участника платформы цифрового рубля - кредитную организацию. Проходя идентификацию с использованием персональных реквизитов, преступник фактически обманывает ее. И тот факт, что банк в автоматическом режиме проводит проверку и санкционирует перевод цифрового рубля, не позволяет признать эти действия тайным хищением чужого имущества.
--------------------------------
<17> Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 29 сентября 2020 г. N 12-УДП20-5-К6.
Точку в этом споре о том, какой алгоритм предпочесть, поставила судебная практика. Согласно п. 17 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30 ноября 2017 г. N 48 (в ред. от 15.12.2022) "О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате", в случаях когда лицо похитило безналичные денежные средства, воспользовавшись необходимой для получения доступа к ним конфиденциальной информацией держателя платежной карты (например, персональными данными владельца, данными платежной карты, контрольной информацией, паролями), переданной злоумышленнику самим держателем платежной карты под воздействием обмана или злоупотребления доверием, действия виновного квалифицируются как кража.
Основываясь на этой позиции, можно предположить, что по п. "г" ч. 3 ст. 158 УК РФ будет квалифицировано снятие средств со счета цифрового рубля через получение допуска к идентификационным кодам и банковскому приложению пользователя цифрового рубля.
Важно подчеркнуть, что платформа цифрового рубля - это закрытая финансовая экосистема, имеющая выход вовне только через конвертацию цифрового рубля в безналичный при переводе средств на классический банковский счет. Согласно п. 7 ст. 7.1 Федерального закона "О национальной платежной системе" при приеме к исполнению распоряжения банк в обязательном порядке должен удостовериться к легитимности сделки, установить факт согласия клиента, проверить реквизиты распоряжения и др.
Императивное требование о проверке транзакции, обращенное к кредитной организации, уже позволяет рассматривать банк как обязанное лицо. А поскольку цифровой рубль нельзя обналичить, а возможно только перевести на банковский счет, логично предположить, что банк будет обязан перепроверять законность сделки и при переводе средств со счета цифрового рубля на расчетный банковский счет.
Настаивая на квалификации этих обманных действий как тайного хищения чужого имущества, Верховный Суд РФ, видимо, исходил из того, что при указании виновным точных идентификационных параметров счета кредитная организация исполняет свои обязательства по платежному распоряжению в полном объеме, добросовестно заблуждаясь относительно природы сделки. И преступник, вводя эти идентификационные показатели, уверен в том, что он обойдет необходимые процедуры подтверждения тайно для банка.
Можно привести более доступную аналогию: введение в заблуждение потерпевшего с целью получения ключа от квартиры и дальнейшее тайное хищение имущества из нее. В таком случае обманное завладение ключами оценивается не как мошенничество, а как приготовление к краже. Аналогичным образом будет оцениваться и получение обманным путем легитимационных знаков с дальнейшим тайным хищением имущества <18>.
--------------------------------
<18> Сидоренко Э.Л. Криптовалюта как новый юридический феномен // Общество и право. 2016. N 3 (57). С. 193 - 197.
Федеральный закон от 24 июля 2023 г. N 369-ФЗ дополнил Федеральный закон "О национальной платежной системе" положением о необходимости проверки наличия признаков осуществления перевода денежных средств без добровольного согласия клиента до проведения транзакции. При этом оператор может отклонить сделку либо установить "режим охлаждения".
Кроме того, в июле 2024 г. Банк России установил признаки осуществления перевода денежных средств без добровольного согласия клиента <19>. Если банку поступит информация из антифрод-базы, но он все же проведет транзакцию, он обязан будет возместить ущерб потерпевшему в полном объеме в месячный срок.
--------------------------------
<19> Приказ Банка России от 27 июня 2024 г. N ОД-1027 "Об установлении признаков осуществления перевода денежных средств без добровольного согласия клиента и отмене Приказа Банка России от 27 сентября 2018 г. N ОД-2525".
С учетом правовой природы цифрового рубля можно заключить, что кража во всех без исключения случаях будет осуществляться при переводе цифрового рубля с одного счета на другой без согласия владельца средств путем дачи соответствующего платежного поручения банку - участнику платформы цифрового рубля. При этом доступ к персональной идентификационной информации в приложении цифрового рубля преступник может получить:
- непосредственно от пользователя цифрового рубля, введя его в заблуждение;
- используя фишинговые ссылки для кражи паролей доступа к банковскому приложению. В соответствии с п. 21 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30 ноября 2017 г. N 48 "О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате" как кража квалифицируется хищение средств с использованием учетных данных пользователя кошелька, независимо от того, каким способом он его получил. В числе допустимых вариантов можно рассматривать и завладение паролем при непосредственном доступе к приложению потерпевшего, и получение его пароля при использовании фишинговых схем.
Иначе должно быть квалифицировано хищение цифрового рубля с использованием компьютерных атак. Несмотря на заверения Банка России об устойчивости цифрового рубля к традиционным компьютерным атакам (DDoS-атакам, рассылке вредоносных программ, атакам с использованием уязвимости, а также автоматическому перебору паролей), такой риск, очевидно, исключать нельзя.
Если виновным оказывается непосредственное воздействие на программное обеспечение серверов платформы цифрового рубля, информационно-телекоммуникационные сети Банка России или кредитных организаций - участников платформы цифрового рубля, действия надлежит оценивать как мошенничество.
Данный алгоритм можно объяснить только тем, что применительно к дистанционным информационным преступлениям важно использовать принципиально иную трактовку обмана, далекую от традиционного - психологического - прочтения. По сути, допускается юридическая фикция, когда сама информационная система "очеловечивается" и приобретает свойство быть обманутой.
С точки зрения механизма функционирования расчетов обман - это нарушение под влиянием внешних факторов нормальной работы системы. Если же сам процесс выполнения расчетных поручений не изменен и работает в штатном режиме, а при проведении платежей используются корректные, хотя и незаконно полученные идентификационные данные, система "не видит" преступления и с точки зрения технических процессов это хищение должно признаваться тайным.
Иная ситуация имеет место тогда, когда цифровая платформа подвергается воздействию через атаки на программное обеспечение серверов и компьютеров. В этом случае внутри платформы вредоносные программы "стремятся обмануть" цифровую систему, подрывают ее работу тем, что заставляют отклониться от рабочего графика валидации транзакций.
В случае такого воздействия на платформу цифрового рубля действия виновного будут квалифицированы по ст. 159.6 УК РФ. Если же при этом он получил неправомерный доступ к компьютерной информации либо воспользовался вредоносной программой, его действия подлежат дополнительной квалификации по ст. 272, 273 или 274.1 УК РФ.
Дело в том, что в ст. 272 и 159.6 УК РФ изначально заложены различные по правовой и фактической природе деяния. Виновный, используя недостоверную информацию, совершает модификацию данных и получает доступ к счетам и только затем осуществляет незаконный перевод средств <20>.
--------------------------------
<20> Постановление Президиума Самарского областного суда от 14 февраля 2019 г. N 44У-36/2019, 44У-37/2019.
В отличие от кражи, грабежа и разбоя мошенничество предполагает, что потерпевший, будучи введенным в заблуждение, сам передает свое имущество или не препятствует его изъятию. Применительно к цифровому рублю это будет означать, что пользователь цифрового рубля будет сам давать распоряжение участнику цифровой платформы на перевод цифрового рубля другому пользователю цифровой платформы. При этом мошенничество будет считаться оконченным в момент зачисления средств на кошелек получателя <21>.
--------------------------------
<21> Турбанов А.В. Правовая природа счета цифрового рубля // Банковское право. 2024. N 2. С. 40 - 51.
Гипотетически можно выделить следующие модели мошенничества с цифровым рублем:
- "сценарные способы": перевод средств с цифрового кошелька на счет другого пользователя под влиянием телефонного обмана и манипуляций;
- перевод денежных средств по фишинговым ссылкам. В этом случае оператор при наличии одного из 6 признаков сомнительной операции должен уведомить пользователя о сомнительной транзакции и заблокировать ее либо отменить, предоставив клиенту право позднее повторить ее;
- "продуктовые способы": пользователь платформы цифрового рубля переводит средства на покупку определенных товаров/услуг, оформление льготных кредитов, закрепительных платежей, бонусов и др.;
- ранее упомянутое хищение цифрового рубля при непосредственном воздействии на платформу с использованием компьютерных атак.
В заключение отметим, что внедрение цифрового рубля потребует некоторой корректировки судебной практики, однако в сущностных моментах она сохранит свою целостность. Невозможность прямого обналичивания цифрового рубля сокращает перечень возможных способов хищения, но сохраняет их концептуальную целостность. Поскольку цифровой счет, согласно действующему законодательству, является разновидностью банковского счета, уместно расширить предмет преступлений, предусмотренных п. "г" ч. 3 ст. 158 УК РФ, включив туда цифровой рубль.
