Конституционная модель арбитрабильности споров о недвижимом имуществе или замена формально-юридического контроля при выдаче исполнительного листа исследованием обстоятельств третейского решения - "судоизация" арбитража?
В статье рассматривается динамика развития правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации по вопросу арбитрабильности споров о недвижимом имуществе и регистрации прав на недвижимое имущество на основании решения третейского суда, содержащихся в трех судьбоносных для российского арбитража Постановлениях. Все рассматриваемые Постановления КС РФ далеко выходят за рамки изначально заявленной проблематики и дают конституционное толкование многих положений современной отечественной доктрины третейского разбирательства, в чем их несомненная ценность. Постановления КС РФ сначала дают карт-бланш законодателю, а затем, после проведения в стране третейской реформы 2015 - 2017 гг., - компетентным судам, создавая условия для "более тесного" взаимодействия третейских и государственных судов в вопросе определения соответствия решения третейского суда публичному порядку Российской Федерации. Критическое осмысление тенденций развития законодательства позволяет автору статьи представить собственный взгляд на эффективность нормативного механизма "созревания" прав на недвижимость, установленных решением третейского суда, связанный с обеспечением прозрачности регистрационных действий и определением пределов арбитрабильности споров о недвижимом имуществе.
Ключевые слова: арбитрабильность споров в сфере недвижимости, компетенция третейского суда, третейский суд, арбитраж, третейская реформа.
The article considers the dynamic of development of legal positions of the Constitutional Court of the Russian Federation on the question of arbitrability of disputes in the sphere of immovables and registration of rights on immovables on the grounds of arbitration award included in three provisions crucial for the Russian arbitration. All considered provisions of the Constitutional Court of the Russian Federation go far beyond the initially stated range of problems and give a constitutional interpretation of many statutes of modern doctrine of arbitration procedures, which are of unquestionable value. First, the provisions of the Constitutional Court of the Russian Federation give carte blanche to the legislator, and then to the competent courts, after the implementing of the arbitration reforms in 2015 - 2017, thus creating conditions for a "closer" interaction of arbitration and state courts in terms of definition of accordance of the arbitration award to the public order of the Russian Federation. The critical comprehension of the tendencies of development of legislation allows the author to present his own view on the efficiency of the normative mechanism of "maturation" of rights on immovables set by the arbitration award which is related to provision of transparency of registration acts and definition of limits of arbitrability of disputes on immovables.
Key words: arbitrability of disputes in the sphere of immovables, competence of the arbitration tribunal, arbitration court, arbitration reform.
Согласно наиболее известному конституционному определению третейский суд - институт гражданского общества, наделенный публично значимыми функциями. Несмотря на некоторую смысловую неточность, с учетом современной законодательной квалификации третейского суда как коллегии арбитров или единоличного арбитра представленная дефиниция в определенном смысле отражает генезис развития третейских судов, на заре которого третейские суды характеризовались, на наш взгляд, несколько точнее: "суды равных, основанные на доверии".
В настоящее время процесс развития третейского разбирательства осуществляется на нескольких уровнях, каждый из которых по-своему воздействует на формирование института отечественного арбитража. Изначально основанный на саморегулировании институт гражданского общества - третейское разбирательство - со временем "обрастает государственными одеждами", или функционалом содействия (например, по выдаче государственным судом исполнительного листа на решение третейского суда по иску о признании права на недвижимое имущество) и формально-юридического контроля <1>, обеспечивающего это содействие, что, в свою очередь, отражает механизм законодательного регулирования возможностей третейского разбирательства (в том числе в вопросе арбитрабильности споров), а также "третейских полномочий" государственных судов, исчерпывающим образом представленных в процессуальных Кодексах. Последнее, видимо, связано с тем, что обращение к компетентным судам за содействием деятельности третейских судов нельзя доверить любому и каждому, по причине чего, как известно, в 2015 - 2017 гг. в России была проведена третейская реформа. Так, неминуемо, шаг за шагом происходит процесс формализации деятельности третейских судов и арбитражных центров. Практика компетентных государственных судов также оказывает существенное влияние на вектор развития арбитража в нашей стране, она показывает уровень развития проарбитражного подхода <2>.
--------------------------------
<1> По мнению Т.К. Андреевой, судебный контроль основан на невмешательстве государства в третейское разбирательство, что предполагает осуществление так называемого формально-юридического контроля, а не проверку решения по существу. См.: Андреева Т.К. Некоторые комментарии к Федеральному закону "О третейских судах в Российской Федерации" // Хозяйство и право. 2003. N 1. С. 26.
<2> Общим правилом для наиболее развитых правопорядков стало всемерное содействие функционированию национальных арбитражей при минимально необходимом (сбалансированном) уровне контрольных полномочий, нашедшее свое выражение в ограниченном, так называемом формально-юридическом контроле компетентных государственных судов за деятельностью третейских судов. Выражается это емким термином "проарбитражный подход", который не на словах, а на деле должен отражать необходимую для эффективного развития арбитража (через создание для него благоприятных условий и мер государственной поддержки) тенденцию невмешательства и непрепятствования компетентных органов государства деятельности третейских судов. Однако это отнюдь не означает полного попустительства и бесконтрольности со стороны государственных юрисдикционных органов. См.: Международный коммерческий арбитраж: Учебник / Науч. ред.: О.Ю. Скворцов, М.Ю. Савранский, Г.В. Севастьянов; отв. ред. Т.А. Лунаева. 2-е изд., перераб. и доп. СПб.; М., 2018. С. 357 - 358 (Библиотека журнала "Третейский суд". Вып. 9).
Какое из перечисленных выше измерений наиболее эффективно развивает доверие к российскому арбитражу в целом, становится понятным тогда, когда направленность его действия в максимальной степени соответствует частно-процессуальной природе третейского разбирательства <3>.
--------------------------------
<3> Севастьянов Г.В. Теория частного процессуального права vs "судоизация и материализация арбитража" // Закон. 2017. N 9. С. 41 - 59.
Забегая вперед, отметим, что рассматриваемые в настоящей статье правовые позиции Конституционного Суда РФ, выраженные в трех судьбоносных для российского арбитража Постановлениях, делают определенный акцент и дают карт-бланш на совершенствование регулирования арбитража законодателю. Затем, видимо, понимая, что законодатель довольно серьезно трансформирует (формализует) правовую природу арбитража, Конституционный Суд РФ "обращается" к компетентным судам, создавая условия для более тесного взаимодействия третейских и государственных судов, предпосылки для которого ранее частично были подготовлены законодателем в ходе третейской реформы.
О равенстве оснований вынесения решения государственным и третейским судом для целей регистрации прав на недвижимость
Правовая дискуссия о пределах арбитрабильности споров о недвижимом имуществе <4> вот уже более двух десятилетий притягивает к себе внимание, и, казалось бы, после принятия Постановления Конституционного Суда РФ от 26.05.2011 N 10-П <5> (далее - Постановление N 10-П), подтвердившего компетенцию третейских судов в сфере недвижимости, в ней была поставлена точка. Однако в дальнейшем стало понятно, что говорить об этом было еще слишком рано.
--------------------------------
<4> См., например: Севастьянов Г.В. Подведомственность третейскому суду споров о недвижимом имуществе: современное состояние проблемы // Закон. 2008. N 1. С. 58 - 74; Он же. Правовая природа третейского разбирательства и компетенция третейского суда в сфере недвижимости: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2013. 30 с.; Он же. Правовая природа третейского разбирательства как института альтернативного разрешения споров (частного процессуального права). СПб.; М., 2015 (Библиотека журнала "Третейский суд". Вып. 7).
<5> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 26.05.2011 N 10-П "По делу о проверке конституционности положений пункта 1 статьи 11 Гражданского кодекса Российской Федерации, пункта 2 статьи 1 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации", статьи 28 Федерального закона "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним", пункта 1 статьи 33 и статьи 51 Федерального закона "Об ипотеке (залоге недвижимости)" в связи с запросом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации".
В Постановлении N 10-П возможность рассмотрения третейскими судами споров о правах на недвижимое имущество без каких-либо сомнений признается соответствующей Конституции РФ, в частности отмечается, что: 1) возможность передачи на рассмотрение третейским судам споров, возникающих из гражданских правоотношений, в том числе по поводу недвижимого имущества, которые предполагают дальнейшую государственную регистрацию перехода прав на это имущество, вытекает из ч. 1 ст. 34 и ч. 2 ст. 45 Конституции РФ; 2) "обязательность государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним не может рассматриваться как обстоятельство, исключающее возможность передачи споров по поводу недвижимого имущества на рассмотрение третейских судов"; 3) "правовые последствия вынесения решения третейского суда по спору, касающемуся недвижимого имущества, равные - для целей государственной регистрации прав на такое имущество - последствиям вынесения решения государственным судом (общей юрисдикции или арбитражным)" (здесь и далее в цитатах выделено нами. - Г.С.).
В Постановлении N 10-П Конституционный Суд РФ не просто указал на возможность рассмотрения в третейских судах споров о недвижимом имуществе, но и дал конституционное толкование многих положений современной отечественной доктрины третейского разбирательства.
Еще раз отметим, что в п. 4 и 7 Постановления КС РФ говорится об отсутствии неопределенности в вопросе о возможности передачи на рассмотрение третейским судам споров, возникающих из гражданских правоотношений, в том числе по поводу недвижимого имущества, которые предполагают дальнейшую государственную регистрацию перехода прав на это имущество, поскольку право участников спора на свободное распоряжение принадлежащими им гражданскими правами вытекает из ст. 34 (ч. 1) и ст. 45 (ч. 2) Конституции Российской Федерации, а необходимость государственной регистрации перехода прав на имущество, ставшая объектом спора, сама по себе не меняет характера правоотношений, который является решающим для определения возможной компетенции третейского суда по рассмотрению такого спора <6>.
--------------------------------
<6> Необходимо сделать акцент на том, что в Постановлении N 10-П говорится только о переходе прав, а не о возникновении новых прав на недвижимость.
Закрепленный в Постановлении N 10-П подход полностью соответствовал законодательству, действовавшему на момент его вынесения (включая ст. 28 Федерального закона от 21.07.1997 N 122-ФЗ "О государственной регистрации недвижимого имущества и сделок с ним" (далее - Старый закон о регистрации), в которой решение третейского суда (без каких-либо ограничений) указано в качестве основания для государственной регистрации прав на недвижимость).
Практика сразу пошла по другому пути
Вместе с тем, несмотря на рассмотренную правовую позицию КС РФ, последующая практика ВАС РФ (до момента его ликвидации) отчетливо ориентировала государственные арбитражные суды на обязательность получения исполнительного листа на решение третейского суда, установившего права в отношении недвижимого имущества со ссылкой на то обстоятельство, что решение третейского суда не вступает в законную силу <7>.
--------------------------------
<7> Постановление Президиума ВАС РФ от 13.09.2011 N 3004/11 // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2011. N 12. Как известно, решение третейского суда действительно в законную силу не вступает, так как не обладает качеством общеобязательности, свойственным решению государственного суда. Оно распространяет свое действие (силу) только на стороны третейского разбирательства, а также является основанием для юридически значимых действий иных лиц, в случаях, установленных законом (!), что также отмечается в Постановлении N 10-П. Решение третейского суда распространяется на таких лиц с момента вынесения, если иное не указано в тексте арбитражного решения. Вступление решения третейского суда в силу в отношении третьих лиц, например, проявляется в возможности обращения в компетентный государственный суд за выдачей исполнительного листа и в обязанности компетентного государственного суда произвести соответствующие юридически значимые действия. См. также п. 4 Постановления N 10-П: "В системе действующего правового регулирования решения третейских судов не только порождают обязательство их исполнения лицами, участвующими в третейском разбирательстве, но и являются основанием для совершения иными субъектами определенных юридически значимых действий".
Чуть позже данная практика ВАС РФ послужила основой для подготовки и принятия Федеральной службой государственной регистрации, кадастра и картографии (далее - Росреестр) специального Информационного письма от 21.05.2012 N 14-3648-ГЕ "О некоторых вопросах государственной регистрации прав на основании решений третейских судов" <8>. Смысл Письма состоял в установлении специального режима для регистрации прав на основании решений третейских судов. В Письме решение третейского суда о признании прав на недвижимость рассматривалось как некий второстепенный документ, поскольку пакет документов, поданных на регистрацию на основании решения третейского суда, кроме прочего, в обязательном порядке должен содержать исполнительный лист (так называемый принудительный режим регистрации), выданный на основании решения третейского суда, либо отдельные заявления сторон третейского разбирательства (добровольный режим регистрации). Таким образом, решение третейского суда становилось второстепенным документом, фактически лишенным правоустанавливающего значения, так как без исполнительного листа или наличия двух заявлений оно не могло быть принято во внимание, а в регистрации следовало отказать. Кроме того, данным Письмом Росреестр существенно расширил (в сравнении с действовавшим в то время Старым законом о регистрации) свои контрольно-экспертные полномочия, обеспечив себе возможность фактически контролировать решение третейского суда по существу <9>.
--------------------------------
<8> Третейский суд. 2012. N 2. С. 63 - 73.
<9> Скворцов О.Ю. Новая апелляция: очередные инициативы Росреестра по коррекции постановления Конституционного Суда Российской Федерации // Третейский суд. 2021. N 3. С. 8 - 11.
Как видно, правовые подходы, закрепленные в Постановлении N 10-П, оказались недостаточны для целей правоприменительной практики в отношении арбитрабильности споров в сфере недвижимости, и практика пошла по другому пути. Полагаем, что указанные походы, хоть и в основе своей абсолютно верные, не позволили правоприменителям обеспечить исключение возможных злоупотреблений, поэтому роль Постановления N 10-П стала постепенно нивелироваться.
Изменение правового режима регистрации прав на недвижимое имущество, установленных решением третейского суда
В Постановлении N 10-П также отмечается, что оно
"не затрагивает право федерального законодателя в рамках предоставленной ему дискреции в регулировании данного вопроса (пункты "в", "о" статьи 71 Конституции Российской Федерации) определять - исходя из необходимости обеспечения баланса частных и публичных интересов - перечень видов споров, которые могут быть переданы на рассмотрение третейского суда в зависимости от их социальной значимости, конкретных условий развития гражданского оборота и социально-экономической системы в целом, укоренения правовых начал рыночного хозяйства, правовой культуры и других факторов, и вносить в этот перечень изменения. Такие изменения, однако, не могут осуществляться путем произвольного снижения уже достигнутого уровня гарантированности права участников гражданского оборота на использование для защиты своих прав третейского разбирательства, без учета сложившегося правового регулирования, призванного обеспечивать стабильность и динамизм гражданского оборота и предсказуемость в использовании процессуальных возможностей для его участников".
И законодатель в полной мере воспользовался предоставленным ему правом в ходе проведенной в 2015 - 2017 гг. третейской реформы, а также при принятии Федерального закона от 13.07.2015 N 218-ФЗ "О государственной регистрации недвижимости" (далее - Новый закон о регистрации).
Обновленное в 2015 г. российское законодательство о третейском разбирательстве, в том числе международном коммерческом арбитраже, содержит двухуровневый механизм определения арбитрабильности споров: во-первых, сохранилась дореформенная возможность передачи в третейский суд гражданско-правовых споров (см. ч. 3 ст. 1 Федерального закона от 29.12.2015 N 382-ФЗ "Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации" (далее - Закон об арбитраже), п. 3. ст. 1 Закона РФ от 07.07.1993 N 5338-1 "О международном коммерческом арбитраже" (далее - Закон о МКА), ч. 1 ст. 33 АПК РФ и ч. 1 ст. 22.1 ГПК РФ), а во-вторых, в процессуальном законодательстве впервые были закреплены перечни неарбитрабильных споров (ч. 2 ст. 33 АПК РФ и ч. 2 ст. 22.1 ГПК РФ). Важно отметить, что перечни изъятий из компетенции третейского суда не содержат ограничений, связанных с недвижимостью. Следовательно, российский законодатель сохранил арбитрабильность споров в сфере недвижимости в полном объеме.
Кроме того, в Законе об арбитраже появилась ст. 43 "Внесение изменений в юридически значимые реестры", в которой говорится, что
"никакое арбитражное решение, включая арбитражное решение, не требующее принудительного приведения в исполнение, не может являться основанием для внесения записи в государственный реестр (в том числе единый государственный реестр юридических лиц, единый государственный реестр индивидуальных предпринимателей, Единый государственный реестр прав на недвижимое имущество и сделок с ним), реестр владельцев именных ценных бумаг или иной реестр на территории Российской Федерации, внесение записей в который влечет за собой возникновение, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей, при отсутствии исполнительного листа, выданного на основании судебного акта компетентного суда (в том числе в отношении арбитражного решения, не требующего принудительного приведения в исполнение)".
В п. 1 ст. 17 Старого закона о регистрации 03.07.2016 также были внесены соответствующие изменения - появилось новое основание для государственной регистрации наличия, возникновения, прекращения, перехода, ограничения (обременения) прав на недвижимое имущество и сделок с ним: "решения третейских судов, по которым выданы исполнительные листы в соответствии со вступившими в законную силу судебными актами судов общей юрисдикции или арбитражных судов (исполнительные листы представляются государственному регистратору совместно с решениями третейских судов)".
Тем самым статус третейского (арбитражного) решения как безусловного основания для государственной регистрации был фактически отменен, а в ходе третейской реформы был закреплен подход, ранее реализованный в практике ВАС РФ и Росреестра.
В принятом в 2019 г. Постановлении ВС РФ N 53 <10> отражен аналогичный подход (п. 56):
"Решение третейского суда, вынесенное по спору о правах на недвижимое имущество, в том числе не требующее принудительного приведения в исполнение, само по себе не является основанием для осуществления государственного кадастрового учета и (или) государственной регистрации прав (часть 2 статьи 14 Федерального закона от 13 июля 2015 года N 218-ФЗ "О государственной регистрации недвижимости", статья 43 Закона об арбитраже).
Для целей осуществления государственного кадастрового учета и (или) государственной регистрации прав на основании такого решения третейского суда требуется соблюдение процедуры, установленной главой 47 ГПК РФ, § 2 главы 30 АПК РФ. В связи с этим по указанной категории споров судам следует принимать к рассмотрению заявления о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда, даже если соответствующее решение по своей природе не требует принудительного приведения в исполнение (например, решения третейских судов о признании за истцом права собственности или иных прав на объекты недвижимого имущества, находящиеся на территории Российской Федерации)".
--------------------------------
<10> Постановление Верховного Суда РФ от 10.12.2019 N 53 "О выполнении судами Российской Федерации функций содействия и контроля в отношении третейского разбирательства, международного коммерческого арбитража".
Таким образом, в действующей модели правового регулирования закреплен видоизмененный - трехступенчатый механизм "созревания" прав на недвижимость, установленных решением третейского суда: 1) установление права на недвижимость решением третейского суда; 2) выдача компетентным государственным судом исполнительного листа на это решение и вступление судебного акта компетентного суда о выдаче исполнительного листа в законную силу; 3) государственная регистрация Росреестром - внесение соответствующей записи в Единый государственный реестр прав на недвижимость (ЕГРП) с учетом предусмотренных оснований.
Поскольку действия государственных регистрационных органов, связанные с заключительной стадией возникновения вещного права, относятся к сфере публичных правоотношений, претензии к данному органу могут быть предъявлены только в государственный суд. Именно по этой причине эффективность рассмотрения споров в сфере недвижимости третейскими судами становится не столь очевидной. Присутствие публичного элемента в возникновении вещных прав делает более продуктивным обращение в государственные судебные органы за разрешением данных правовых конфликтов, но не исключает арбитрабильности споров в сфере недвижимости.
Тем самым, несмотря на признание в обновленном законодательстве об арбитраже споров о недвижимости арбитрабильными, общая направленность современного регулирования государственной регистрации прав в области недвижимости не позволяет считать решение третейского суда равновесным (по правовым последствиям) решению государственного суда для целей регистрации прав на недвижимость, что отмечал Конституционный Суд РФ в Постановлении N 10-П, а закрепляет противоположный подход, исключающий решение третейского суда из числа безусловных оснований возникновения, изменения и прекращения прав на недвижимое имущество, что, по сути, является искусственным ограничением арбитрабильности данной категории споров.
О невысокой эффективности и несоответствии правовой доктрине трехступенчатого механизма "созревания" прав на недвижимость, установленных решением третейского суда
В соответствии с действующим законодательством для регистрации прав на недвижимое имущество, установленных решением третейского суда, необходима "легализация" арбитражного решения в государственном суде путем получения определения об исполнении решения третейского суда и вступления его в законную силу.
Насколько эффективен данный подход с учетом того обстоятельства, что решение третейского суда (арбитражное решение) не может быть пересмотрено по существу компетентным государственным судом, а формальные основания проверки могут оказаться совершенно бесполезны? Этот вопрос до формирования новых правовых позиций Конституционного Суда по вопросу выдачи исполнительного листа на решение третейского суда о признании права собственности на недвижимое имущество, рассматриваемых далее в настоящей статье, оставался открытым.
Кроме того, выдача исполнительного листа на решение третейского суда о признании права на недвижимое имущество не соответствует процессуальной доктрине, поскольку известно, что по искам о признании права собственности исполнительные листы выдаваться не могут, так как это не иск о присуждении и исполнение он не предполагает. Поэтому введенная мера не содержала позитивного эффекта и могла служить как средством реализации злоупотреблений, так и поводом для безосновательных суждений в правоприменительной практике.
Полагаем, что для исключения возможности злоупотребления третейским разбирательством в сфере недвижимости данные меры ничего не дают и оставляют проблему нерешенной. Для преодоления данной экстраординарной ситуации (борьбы со злоупотреблениями в рассматриваемой сфере) есть более простой и эффективный рецепт, основанный на обеспечении прозрачности регистрации прав на недвижимость на основании решения третейского суда: государственный регистратор имеет возможность на основе сведений, содержащихся в едином государственном реестре недвижимости (ЕГРН), уведомить зарегистрированного правообладателя о поступлении запроса на регистрацию перехода права на недвижимость к иному лицу на основании решения третейского суда. Вследствие этого у правообладателя появится возможность либо оспорить решение третейского суда (а у государственного суда - осуществить формальный контроль деятельности третейского суда), либо, что, на наш взгляд, более логично и продуктивно, обратиться в государственный суд с самостоятельным иском о защите своего права. Такой подход может быть использован и в других случаях, когда третейский суд принимает решения, которые служат основаниями для юридически значимых действий иных лиц, не участвовавших в третейском разбирательстве.
В настоящее время предлагаемый подход лишь частично отражен в п. 7 ст. 8.1 ГК РФ и ст. 35 Нового закона о регистрации.
Вместе с тем рассмотренный вариант обеспечения прозрачности регистрации прав на недвижимость на основании решения третейского суда эффективен в отношении уже существующих - зарегистрированных прав. Еще раз отметим, что в Постановлении N 10-П также говорится о государственной регистрации перехода прав, т.е. прав, уже внесенных в государственный реестр на момент возникновения спора, что содержательно охватывает понятия "наличия", "прекращения", "перехода", "ограничения (обременения)" прав на недвижимое имущество, но малоэффективно в отношении "возникновения" прав на недвижимое имущество, не существовавших ранее (!).
Снова заметим, что чаще всего злоупотребления как раз и связаны с установлением решением третейского суда новых прав на недвижимость, не зарегистрированных в государственном реестре <11>.
--------------------------------
<11> Так, в Определении Верховного Суда Российской Федерации от 07.02.2022 N 308-ЭС21-27732 установлено, что решением третейского суда (третейского суда для разрешения конкретного спора) фактически разрешен спор о праве собственности на нежилое здание в обход установленного порядка введения в оборот вновь построенных объектов. Определение о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда было отменено, и Суд при отсутствии доказательств того, что ранее за предпринимателем в установленном законом порядке имела место государственная регистрация права собственности на указанный объект, пришел к выводу, что у управления не имелось правовых оснований для государственного кадастрового учета и государственной регистрации права собственности на спорное нежилое здание на основании представленного решения третейского суда.
Казалось бы, возникла тупиковая ситуация, и встает вопрос: что делать? Есть ли ключ к рассматриваемой проблеме <12>?
--------------------------------
<12> Исследователи вопроса чаще всего ссылаются на необходимость ограничения арбитрабильности споров в сфере недвижимости для третейских судов ad hoc, по примеру уже установленных в законодательстве ограничений на рассмотрение третейскими судами для конкретного случая отдельных категорий корпоративных споров, споров из договоров, заключенных в соответствии с Федеральным законом от 18.07.2011 N 223-ФЗ "О закупках товаров, работ, услуг отдельными видами юридических лиц".
О пределах арбитрабильности споров о недвижимости. Критерий возможности распоряжения вещным правом
Более детальному анализу возможностей арбитража может способствовать констатация (уточнение) пределов арбитрабильности споров о недвижимом имуществе.
В Постановлении N 10-П отмечается, что
"указание на гражданско-правовой характер спора как критерий его возможного разрешения посредством третейского разбирательства означает, что в системе действующего правового регулирования не допускается передача на рассмотрение третейского суда споров, возникающих из административных и иных публичных правоотношений, а также дел, рассматриваемых в порядке особого производства, не отвечающих традиционным признакам споров о праве (дел об установлении фактов, имеющих юридическое значение, и др.)".
В п. 3 ст. 1 Закона об арбитраже также определено:
"В арбитраж (третейское разбирательство) по соглашению сторон могут передаваться споры между сторонами гражданско-правовых отношений, если иное не предусмотрено федеральным законом".
Как видно, кроме общей привязки к гражданским правоотношениям, что в целом проанализировано в Постановлении N 10-П, речь идет о передаче в арбитраж именно спорных гражданско-правовых отношений.
Кроме того, как известно, для передачи споров на рассмотрение третейского суда необходимо заключить арбитражное соглашение. Определение арбитражного соглашения содержится в ст. 7 Закона об арбитраже:
"Арбитражное соглашение является соглашением сторон о передаче в арбитраж всех или определенных споров, которые возникли или могут возникнуть между ними в связи с каким-либо конкретным правоотношением, независимо от того, носило такое правоотношение договорный характер или нет".
Указание на "конкретное правоотношение" (как на предмет передаваемого в арбитраж спора) показывает возможность передачи в арбитраж споров в рамках уже существующих правоотношений (абсолютных, относительных или деликтных). Вещное право как конкретный предмет спора и конкретное абсолютное правоотношение в сфере недвижимости возникает только после его государственной регистрации, включения записи в государственный реестр. С момента государственной регистрации, как известно, у правообладателя вещного права возникает возможность распоряжаться им <13> в рамках относительных правоотношений, поскольку возник предмет для этих отношений - зарегистрированное право.
--------------------------------
<13> См.: Концепция развития гражданского законодательства о недвижимом имуществе // Недвижимость и инвестиции. Правовое регулирование. 2003. N 1-2: "Государственная регистрация (запись в ЕГРП как юридический факт) как единственное доказательство зарегистрированного права определяет момент, когда соответствующий правообладатель получает право им распоряжаться".
В предоставлении правообладателю возможности определения дальнейшей "юридической судьбы" вещного права (владение, пользование и распоряжение им, а тем самым и самой недвижимой вещью), на наш взгляд, и состоит главное правовое значение (правовой эффект) государственной регистрации прав. Соответственно, момент регистрации права и внесения записи об этом в ЕГРП приобретает характер "публично достоверного", сведения о котором может получить любое лицо <14>. Или, по-другому, порождаемые сделкой права, их переход, изменения или обременения становятся существенными для третьих лиц с момента государственной регистрации. В Постановлении N 10-П справедливо отмечается:
"Законодательное закрепление необходимости государственной регистрации права собственности на недвижимое имущество является, таким образом, признанием со стороны государства публично-правового интереса в установлении принадлежности недвижимого имущества конкретному лицу, чем обеспечивается защита прав других лиц, стабильность гражданского оборота и предсказуемость его развития".
--------------------------------
<14> Так, например, в п. 60 Постановления Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 29.04.2010 N 10/22 говорится, что покупатель не вправе распоряжаться полученным им во владение имуществом, поскольку право собственности на это имущество до момента государственной регистрации сохраняется за продавцом.
Исходя из этого, для передачи спора о праве на недвижимость третейскому суду это право должно существовать - быть зарегистрировано в государственном реестре (тогда объект спора - зарегистрированное вещное право - может быть предметом третейского разбирательства (арбитража)), по этой причине исключается возможность передачи в арбитраж спора в отношении незарегистрированных (возникающих, новых) прав. Следовательно, специфика третейского разбирательства и условия возникновения прав в области недвижимости исключают возможность передачи споров о новых (незарегистрированных) правах на недвижимость на рассмотрение третейского суда.
Таким образом, по искам об установлении прав на недвижимость компетенция третейского суда и предмет ее доказывания должны определяться не только наличием действительного арбитражного соглашения (субъектный критерий арбитрабильности спора) в отношении арбитрабильного спора (объектный критерий арбитрабильности, критерий спорности), но и существованием зарегистрированного права на недвижимость в отношении установленного в государственном реестре правообладателя, который может определять дальнейшую "юридическую судьбу" этого права (критерий возможности распоряжения вещным правом) и в отношении которого третейскому суду требуется установить его принадлежность.
Сказанное, полагаем, может служить "ключом" к преодолению возникающих на практике проблем в сфере регистрации прав на недвижимость, установленных решением третейского суда (арбитражным решением).
О причинах реанимации старых подходов в современной практике компетентных государственных судов
В ходе принятия Нового закона о регистрации произошел правовой казус. Старый закон о регистрации, в который, как отмечено выше, были внесены положения о необходимости получения исполнительного листа, утратил свою силу почти в полном объеме (03.07.2016), т.е. еще до вступления в силу Закона об арбитраже (01.09.2016). Возможно, по этой причине Новый закон о регистрации, принятый в июле 2016 г., длительное время не был согласован с законодательством об арбитраже и говорил о возможности регистрации прав на недвижимость только на основании вступивших в законную силу судебных актов (п. 5 ч. 2 ст. 14).
Полагаем, именно это обстоятельство повлекло "реанимацию" старых подходов в современной правоприменительной практике государственных судов <15>, в том числе связанных со вступлением судебных актов в законную силу. Действительно, в парадигме Нового закона о регистрации, в котором решение третейского суда как основание для регистрации около 5 лет (!) отсутствовало, установление прав на недвижимость на основании решения третейского суда потенциально могло восприниматься государственными регистраторами и компетентными государственными судами как "вторжение в публичную сферу" или "нарушение исключительной компетенции государственных судов", закрепленной в Новом законе о регистрации, хотя и довольно странно, что в такой ситуации не применялся комплексный подход и суды не ориентировались на Постановление ВС РФ N 53. Полагаем, что рассмотренная упрощенная трактовка позволяла им без лишних обоснований исключить потенциальные злоупотребления, поэтому она и получила довольно широкое распространение в правоприменительной практике.
--------------------------------
<15> См.: Ильичев П.А., Залазаева Е.В. К вопросу об арбитрабильности споров о признании вещных прав на недвижимость и государственной регистрации прав на недвижимость на основании решений третейских судов // Третейский суд. 2021. N 1. С 44 - 50.
Так, в частности, Первый кассационный суд общей юрисдикции по одному из рассмотренных дел (по обстоятельствам данного дела третейский суд, образованный сторонами для разрешения конкретного спора (третейский суд ad hoc), признал право собственности на многоквартирный жилой дом) сделал вывод о том, что в соответствии с п. 5 ч. 2 ст. 14 Нового закона о регистрации основанием для государственного кадастрового учета и государственной регистрации прав являются в том числе вступившие в законную силу судебные акты. Таким образом, исходя из приведенных правовых норм вопрос о праве собственности на недвижимое имущество относится к исключительной компетенции государственных судов, так как правоотношение, связанное с регистрацией права собственности, имеет публично-правовой характер, а решение, обязывающее регистрирующий орган осуществить соответствующие действия, - публично-правовые последствия <16>. К аналогичному выводу пришли Шестой <17> и Седьмой <18> кассационные суды общей юрисдикции.
--------------------------------
<16> Определение Первого кассационного суда общей юрисдикции от 23.06.2020 N 88-15085/2020.
<17> Определение Шестого кассационного суда общей юрисдикции от 06.04.2020 по делу N 88-4003/2020.
<18> Определение Седьмого кассационного суда общей юрисдикции от 23.03.2020 по делу N 88-4015/2020.
В судебной практике имел место и иной подход, допускающий регистрацию прав на основании решений третейских судов, на принудительное исполнение которых компетентным государственным судом выдан исполнительный лист. Так, в частности, Федеральным арбитражным судом Московского округа отмечается, что в случае, когда правомерность решения третейского суда проверена государственным судом при рассмотрении вопроса о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда, основанием для государственной регистрации наличия, возникновения, прекращения, перехода, ограничения (обременения) прав на недвижимое имущество и сделок с ним является вступивший в законную силу судебный акт, в котором такое право установлено <19>.
--------------------------------
<19> Постановление Арбитражного суда Московского округа от 14.09.2016 N Ф05-13237/2016 по делу N А40-141251/15.
Лишь 30.04.2021 ч. 2 ст. 14 "Основания государственного кадастрового учета и государственной регистрации прав" Нового закона о регистрации была дополнена п. 5.1 следующего содержания:
"решения третейских судов, по которым выданы исполнительные листы в соответствии с вступившими в законную силу судебными актами судов общей юрисдикции или арбитражных судов, вместе с такими исполнительными листами" <20>.
--------------------------------
<20> Федеральный закон от 30.04.2021 N 120-ФЗ "О внесении изменений в Федеральный закон "О государственной регистрации недвижимости" и отдельные законодательные акты Российской Федерации".
Что в целом соответствует формулировке, существовавшей в Старом законе о регистрации, Законе об арбитраже (ст. 43), Постановлении ВС РФ N 53, а также еще раз подтверждает арбитрабильность споров в сфере недвижимости.
Развитие конституционной модели арбитрабильности споров в сфере недвижимости в парадигме исследования соответствия
решения третейского суда публичному порядку Российской Федерации
Рассмотренные проблемы в правоприменительной практике компетентных судов послужили основанием для принятия Конституционным Судом Российской Федерации к рассмотрению жалобы гражданки Т.В. Солодовниковой на нарушение ее конституционных прав п. 1 ст. 131 ГК РФ, а также п. 5 ч. 2 ст. 14 Федерального закона от 13.07.2015 N 218-ФЗ "О государственной регистрации недвижимости". В результате по вопросу арбитрабильности споров о недвижимости КС РФ было принято второе постановление - Постановление КС РФ от 03.10.2023 N 46-П <21> (далее - Постановление N 46-П).
--------------------------------
<21>
Постановление N 46-П продолжило правовую традицию, заложенную в Постановлении N 10-П. В нем проводится исследование реальных возможностей (пределов) третейского разбирательства с еще более широких позиций: правовой природы отношений, выявления (в первом приближении) критериев арбитрабильности с акцентом на потенциальную комплексность отношений; вводится в официальный российский правовой оборот само понятие "арбитрабельности" (тем самым можно считать фактически завершенной затянувшуюся дискуссию о правильном написании термина); сосредотачивается внимание на таких аспектах неправомерности действий, как "создание видимости спора", и других важных характеристиках спорных правоотношений, связанных с соблюдением "публичного порядка", которые, по мнению КС РФ, могут свидетельствовать о неарбитрабильности спора <22>.
--------------------------------
<22> Развернутая характеристика Постановления N 46-П представлена в N 1/2 за 2023 г. журнала "Третейский суд" в следующих статьях: Скворцов О.Ю. Конституционный Суд: идеология практики, касающейся третейских судов (постепенное продвижение либеральных идей, основанное на консервативном противостоянии радикализму судебной практики). С. 56 - 68; Ануров В.Н. Условная арбитрабильность споров о признании права собственности на недвижимое имущество. С. 69 - 83; Курочкин С.А. Новый вектор развития арбитража в России: actum ut supra. С. 84 - 93; Муранов А.И. Второе пришествие проблемы арбитрабильности споров о правах на недвижимость: Постановление Конституционного Суда РФ от 3 октября 2023 г. N 46-П как не вполне удачный сиквел в целом контрарбитражной направленности. С. 94 - 119; Морозов М.Э. Новые правовые позиции Конституционного Суда об арбитражном разбирательстве. С. 120 - 125; Трезубов Е.С., Курносов А.А. Базовые проблемы третейского разбирательства в свете Постановления Конституционного Суда РФ от 03.10.2023 N 46-П. С. 126 - 135.
В Постановлении N 46-П Конституционный Суд РФ, в очередной раз подчеркнув арбитрабильность споров о недвижимом имуществе, сделал общий вывод о том, что
"п. 1 ст. 131 ГК Российской Федерации и п. 5 ч. 2 ст. 14 Федерального закона "О государственной регистрации недвижимости" не исключают обязанности государственного суда удовлетворить заявление о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда по гражданско-правовому спору о праве собственности на недвижимое имущество, если государственным судом не будет установлено и исчерпывающим образом мотивировано, в чем именно состоит нарушение этим решением или его исполнением публичного порядка Российской Федерации и каких именно положений, составляющих такой порядок, в том числе в силу недобросовестного поведения сторон, выразившегося, в частности, в создании видимости частноправового спора, в обходе закона с целью получить формальные основания для регистрации прав на недвижимое имущество или иные преимущества вопреки предписаниям действующего законодательства, ориентированного на поддержку добросовестного поведения".
Как видно, КС РФ для исключения злоупотреблений в рассматриваемой сфере пошел по пути, наиболее удобному для компетентных государственных судов, - более активного задействования категории "публичного порядка", а не рассмотренных выше вариантов обеспечения прозрачности государственной регистрации и определения пределов арбитрабильности споров о недвижимости и критерия "распоряжения существующим правом".
Вместе с тем Конституционный Суд РФ в Постановлении N 46-П не раскрыл механизм, позволяющий компетентному государственному суду, с учетом невозможности пересмотра им решения третейского суда по существу, установить и исчерпывающим образом мотивировать нарушение третейским решением или его исполнением публичного порядка Российской Федерации.
В связи с этим буквально через полгода Конституционный Суд РФ выносит еще одно Постановление - от 16.04.2024 N 18-П "По делу о проверке конституционности п. 2 ч. 4 ст. 426 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина И.Ю. Колосова" (далее - Постановление N 18-П) <23> - также по вопросу арбитрабильности споров о недвижимости.
--------------------------------
<23>
Постановление N 18-П, несомненно, преодолевает высказанный нами ранее скепсис в отношении невысокой эффективности борьбы со злоупотреблениями при выдаче исполнительного листа на решения третейского суда о признании прав в сфере недвижимости при отсутствии возможности у компетентного суда какой-либо его проверки, но одновременно становится фактором для довольно глубокой "судоизации" <24> института российского арбитража и, как следствие, нивелирования его позитивных качеств.
--------------------------------
<24> Под "судоизацией" арбитража автор понимает усиление зависимости арбитража от государственных судов, проявляющейся в постепенном приближении арбитража к модели государственного судопроизводства, а также выхолащивание его основных диспозитивных начал, повышающее правовые риски и снижающее доверие к арбитражу как институту саморегулирования гражданского общества.
Правовые позиции КС РФ, представленные в Постановлении N 18-П, ориентируют компетентные суды на более эффективное исследование существенных для дела обстоятельств. Несмотря на констатацию в тексте Постановления установленного в законодательстве ограничения, в соответствии с которым государственный суд не вправе переоценивать обстоятельства, установленные третейским судом, либо пересматривать решения третейского суда по существу, КС РФ, исходя из того, что часть решения третейского суда, не противоречащая публичному порядку, может быть приведена в исполнение (п. 2 ч. 4 ст. 426 ГПК РФ), приходит к парадоксальному выводу о том, что тем самым законодатель допускает анализ и оценку государственным судом решения третейского суда при рассмотрении заявления о выдаче исполнительного листа на предмет наличия явных признаков нарушения публичного порядка. Более того, КС РФ посчитал возможным в рассматриваемой ситуации применять при исследовании доказательств общие правила рассмотрения дела, что позволяет задействовать более широкие возможности по предоставлению и исследованию доказательств, чем применение формально-юридического контроля при осуществлении компетентными судами мер содействия и контроля.
По мнению КС РФ, в случае возникновения у государственного суда обоснованных сомнений он может принять по своей инициативе дополнительные меры для уточнения соответствия решения третейского суда требованиям, при соблюдении которых принимается решение о выдаче исполнительного листа, в том числе привлекать к участию в деле для дачи заключения государственные органы или органы местного самоуправления. Компетентный суд также вправе осуществить проверку правильности применения третейским судом норм материального права, нарушение которых, очевидно, не могло произойти при рассмотрении дела государственным судом, а если бы такое нарушение в госсуде и произошло, то оно было бы устранено в вышестоящих судебных инстанциях.
Тем самым КС РФ не только восстанавливает принцип законности, вполне обоснованно исключенный из арбитражного законодательства при проведении третейской реформы, но открывает своеобразный ящик Пандоры, позволяющий компетентным судам без каких-либо ограничений пересматривать решения третейских судов по существу. Вместе с тем, по сути, КС РФ в Постановлении N 18-П определил де-юре то, что на практике ранее происходило де-факто. Однако до Постановления КС РФ компетентные суды все же делали это с оглядкой на существующий принцип невозможности пересмотра решения третейского суда по существу. Теперь же, несмотря на наличие в действующем законодательстве, этот ограничитель фактически снят. Единственной базой для возможного сужения нового порядка доказывания противоречия публичному порядку решения третейского суда становится предложенная в Постановлении N 18-П категория "обоснованность сомнений" <25>, для которой также необходимо установить зримые пределы. К этому, возможно, КС РФ может обратиться в будущем с учетом того, насколько часто и обоснованно государственные суды будут применять новый "стандарт доказывания" при осуществлении ими мер содействия, связанных с выдачей исполнительного листа на решение третейского суда.
--------------------------------
<25> В Постановлении N 18-П говорится об "обязанности государственного суда, рассматривающего заявление о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда, принять при возникновении обоснованных сомнений в соответствии такого исполнения или его основания публичному порядку Российской Федерации - включая требования о добросовестном поведении и о соблюдении явно и недвусмысленно выраженных (императивных) предписаний закона - меры, предусмотренные процессуальным законом для того, чтобы предотвратить получение сторонами разрешенного третейским судом спора преимуществ из своего незаконного или недобросовестного поведения".
Итак, нами проанализировано несколько возможных парадигм, обеспечивающих правоприменение в вопросе регистрации прав на недвижимое имущество на основании решения третейского суда. Первая, законодательно закрепленная, связана с выдачей исполнительного листа на решение третейского суда о признании права на недвижимое имущество. Вторая выражена и развита в правовых позициях Конституционного Суда РФ. Она создает для компетентных государственных судов механизм более глубокого, чем при реализации мер содействия с применением формально-юридического контроля, исследования всех обстоятельств соответствия решения третейского суда публичному порядку Российской Федерации. Оба подхода, к сожалению, содержат в себе негативные следствия: дальнейшее увеличение нагрузки на государственные суды и фактическую потерю конфиденциальности для третейского разбирательства. Третья парадигма - обеспечение прозрачности при регистрации прав на недвижимость на основании решения третейского суда - способствует преодолению возможных неблагоприятных последствий и, на наш взгляд, позволяет как обеспечить потенциальную прозрачность регистрационных действий, так и выявить пределы (критерии) арбитрабильности споров о недвижимом имуществе. Если первыми двумя подходами, несмотря на потенциальное нивелирование арбитрабильности споров в сфере недвижимости и потенциальную "судоизацию" арбитража, компетентные суды уже могут пользоваться, то третий подход, сохраняющий уникальность правовой природы арбитража, а следовательно, его потенциальную привлекательность, пока лишь частично реализован в законодательстве.
