Условная арбитрабильность споров о признании права собственности на недвижимое имущество
Более чем 20 лет арбитражное сообщество обсуждает проблему: могут ли споры о признании права собственности на недвижимое имущество быть переданы в арбитраж. В этом году Конституционный Суд Российской Федерации вновь исследовал эту проблему и вынес Постановление N 46-П. Несмотря на ясное руководство, содержащееся в этом Постановлении, автор пытается опровергнуть его с научной точки зрения и обозначить некоторые трудности, с которыми столкнутся государственные суды, если будут следовать вышеназванному руководству.
Также автор провел исторический анализ, для того чтобы показать, как взгляды в научном сообществе и высших судебных органах претерпели изменения в отношении арбитрабильности споров о праве собственности на недвижимое имущество.
Ключевые слова: арбитрабильность; право собственности; недвижимое имущество; оспаривание и принудительное исполнение третейских решений.
Вынесение Конституционным Судом РФ Постановления N 46-П от 03.10.2023 <1> (далее - Постановление 46-П) завершило долгий процесс формирования позиции российской судебной системы по вопросу об арбитрабильности споров о признании права собственности на недвижимое имущество. Ранее Конституционный Суд РФ (далее - КС) уже рассматривал дело, связанное с принятием третейским судом решения по поводу недвижимого имущества. Однако предмет спора в этом деле заключался в обращении взыскания на недвижимое имущество (нежилые помещения), находящееся в ипотеке, и реализации данного имущества на публичных торгах. В результате КС вынес судьбоносное Постановление N 10-П от 26.05.2011 <2> (далее - Постановление 10-П), которое заложило основу для подтверждения полномочий у третейских судов разрешать споры о признании права собственности на недвижимость. В качестве реперных точек для правового обоснования арбитрабильности таких споров, приведенного КС в Постановлении 46-П, можно выделить следующие выводы КС, сделанные им в Постановлении 10-П.
--------------------------------
<1> Постановление Конституционного Суда РФ N 46-П от 03.10.2023 "По делу о проверке конституционности пункта 1 статьи 131 Гражданского кодекса Российской Федерации и пункта 5 части 2 статьи 14 Федерального закона "О государственной регистрации недвижимости" в связи с жалобой гражданки Т.В. Солодовниковой".
<2> Постановление Конституционного Суда РФ N 10-П от 26.05.2011 "По делу о проверке конституционности положений пункта 1 статьи 11 Гражданского кодекса Российской Федерации, пункта 2 статьи 1 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации", статьи 28 Федерального закона "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним", пункта 1 статьи 33 и статьи 51 Федерального закона "Об ипотеке (залоге недвижимости)" в связи с запросом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации".
Во-первых, КС вводит такой термин, как "содержательный элемент спорного правоотношения". Из контекста, в котором используется данный термин, следует, что под спорным правоотношением понимается отношение между спорящими сторонами по обращению взыскания на заложенное имущество. КС считает, что отношения, возникающие по поводу государственной регистрации этого имущества, не входят в содержательный элемент спорного отношения и не изменяют его частноправовую природу. Государственная регистрация подчеркивает особое отношение государства к обороту объектов недвижимого имущества, переходящего из-под контроля частных лиц (сторон сделки) в сферу контроля со стороны государства (абз. 7 п. 4 Постановления 10-П).
Во-вторых, государственная регистрация права собственности на недвижимое имущество подтверждает юридическую силу правоустанавливающих документов, поданных заинтересованным лицом или обеими сторонами сделки. Следовательно, государственная регистрация не влияет на содержание права собственности, по поводу которого между сторонами заключена сделка (абз. 8 п. 4 Постановления 10-П).
В Постановлении 46-П предмет спора уже напрямую касается вопроса о признании права собственности заявителя (Т.В. Солодовниковой) на часть земельного участка, образованную в результате прекращения права общей долевой собственности на этот земельный участок после его раздела между заявителем и другим физическим лицом. Взяв за основу аргументацию из Постановления 10-П, КС дополнил ее следующими новыми тезисами. Отказ государственного суда в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение третейского решения о признании права собственности одной из сторон на недвижимое имущество исключительно по причине того, что предметом спора являлось право на недвижимое имущество, недопустим. Допустимым основанием для отказа в выдаче исполнительного листа является нарушение публичного порядка РФ, однако в этом случае государственный суд должен предоставить исчерпывающее обоснование, в чем состоит такое нарушение. В качестве примера КС приводит недобросовестность сторон, выразившуюся в создании видимости частноправового спора (абз. 4 п. 5.2 Постановления 46-П).
Чтобы всесторонне и глубоко исследовать вопрос о допустимости передачи на рассмотрение третейского суда споров о признании права собственности на недвижимое имущество, нельзя ограничиваться рамками действующего российского законодательства или преобладающими взглядами в научной доктрине на решение правовых проблем, возникающих в рассматриваемой области права. Нельзя пытаться объяснить должное сущим. Очевидно, что точка зрения, победившая в многолетней дискуссии и к тому же получившая свое нормативное закрепление в законодательстве, имеет право на существование хотя бы в силу самого факта своего успеха. Однако ничто не мешает оппонентам подвергнуть сомнению эффективность ее применения и опять вернуться к "устаревшим", но не потерявшим своей актуальности предостережениям, прозвучавшим в недалеком прошлом.
Не нужно, да и бессмысленно, пытаться опровергнуть довод КС о том, что споры о праве собственности на недвижимое имущество не упоминаются в перечне неарбитрабильных споров, предусмотренных в ст. 22.1 Гражданского процессуального кодекса РФ (далее - ГПК) и ст. 33 Арбитражного процессуального кодекса РФ (далее - АПК). Хотя этот перечень не является исчерпывающим, как правильно указывает КС в Постановлении 46-П, его расширительное толкование не допускается. Расширение перечня неарбитрабильных споров возможно только за счет прямого указания на новый вид неарбитрабильных споров в федеральном законе (абз. 3 п. 3.1 Постановления 46-П). Тем не менее безупречность позиции КС с точки зрения юридического формализма не должна препятствовать взглянуть на проблему более широко и задуматься об эффективности подобного подхода к определению арбитрабильности споров, поскольку речь идет только об избранном юридическом инструментарии для обозначения более сложной теоретической проблемы, которая в настоящее время может быть решена двумя способами: радикальным и компромиссным. Радикальный способ заключается в признании споров о праве собственности на недвижимое имущество неарбитрабильными. Компромиссный допускает передачу таких споров на разрешение третейскому суду с определенными оговорками, что делает их условно арбитрабильными.
Признаки спора, указывающие на его неарбитрабильность
По мнению КС, спор может быть признан неарбитрабильным, если он носит публично-правовой характер, который проявляется в специфике спорного правоотношения и составе сторон, участвующих в споре (абз. 6 п. 4 Постановления 10-П). Если спор возникает по поводу обязательственного или вещного права на недвижимое имущество, такой спор сохраняет свой частноправовой характер, несмотря на необходимость внесения в Единый государственный реестр прав на недвижимое имущество и сделок с ним соответствующей записи, изменяющей первоначальный статус недвижимого имущества. Государственная регистрация не способна изменить частноправовую природу спорного правоотношения и, следовательно, частноправовую природу самого спора. Такая позиция не вызывает возражений, но и не обосновывает признание споров о праве собственности на недвижимое имущество в качестве арбитрабильных.
Общеизвестно, что ограничение полномочий третейского суда на рассмотрение споров необязательно обусловлено их публично-правовым характером. Данный тезис легко подтверждается на примере дел об установлении фактов, имеющих юридическое значение. Процессуальное российское право безоговорочно изымает эту категорию дел из сферы деятельности третейских судов (ч. 2 ст. 33 АПК, ч. 2 ст. 22.1 ГПК), поскольку цель, преследуемая заявителем при обращении в государственный суд, выходит за пределы общего интереса, который может связывать ограниченный круг лиц частноправового отношения. В большинстве случаев речь идет об установлении фактов, когда удостоверяющие их документы утрачены или соответствующая запись в государственных реестрах содержит некорректную информацию о наступлении или изменении обстоятельств, порождающих для заявителя определенные юридические последствия. Ведение этого реестра объясняется выполнением государством своей публично-правовой функции по информированию неопределенного круга лиц о правовом статусе заявителя или принадлежности ему определенных прав, в том числе на недвижимое имущество. Для того чтобы внести в государственный реестр корректную запись или исправить ранее сделанную в нем ошибку, государственный суд проводит по просьбе заявителя особое производство. При подготовке дела к судебному разбирательству судья определяет круг заинтересованных лиц и принимает меры к привлечению их к участию в деле (ч. 2 ст. 221 АПК, ч. 1 и 2 ст. 263 ГПК). Третейские суды не обязаны совершать вышеназванные действия, в связи с чем заинтересованные лица лишены процессуальных гарантий, предоставленных им в судебном процессе.
Также нельзя забывать, что общей чертой для гражданских дел является "отсутствие в них материально-правового спора между заинтересованными лицами" <3>. Если при рассмотрении дела об установлении фактов, имеющих юридическое значение, судья приходит к выводу о возникновении спора о праве, он оставляет вышеназванное заявление без рассмотрения и разъясняет заявителю и заинтересованным лицам, что у них есть возможность разрешить спор в порядке искового производства (ч. 3 ст. 217 АПК, ч. 3 ст. 263 ГПК).
--------------------------------
<3> Гражданский процесс: Учебник для вузов / Под ред. М.С. Шакарян. М., 1996. С. 251 (автор главы - В.Ф. Тараненко).
Отсутствие спора, безусловно, является основанием для оспаривания компетенции третейского суда <4>, однако этот фактор лишь предваряет те негативные последствия для стабильности правопорядка в обществе, которые могут наступить. Наиболее важным из них выступает отсутствие процессуальных гарантий у заинтересованных лиц, если бы дела об установлении фактов, имеющих юридическое значение, рассматривались в арбитраже.
--------------------------------
<4> Афанасьев С.Ф., Зайцев А.И. Спорные вопросы предметной подведомственности третейских судов // Третейский суд. 2000. N 5. С. 27.
Вещные права в силу своего абсолютного характера защиты затрагивают интересы не только сторон третейского соглашения, но и неопределенного круга лиц, противостоящих одной из сторон как носителю вещного права <5>. В иске о признании права собственности, занимающего главенствующее место в системе вещных прав с точки зрения максимальной степени власти над вещью, истец противопоставляет себя всем третьим лицам, которые должны воздерживаться от нарушения правомочий собственника в отношении вещи <6>. Причина подачи этого иска может вытекать из относительных правоотношений, к примеру обязательств сторон по договору, и служить средством защиты против конкретных лиц, оспаривающих или отрицающих права собственника, но нельзя забывать, что конечным результатом является констатация принадлежности права собственности на вещь <7>, распространяющая свое действие на всех других третьих лиц, круг которых не определен. В этой связи нельзя согласиться с позицией КС о постановке знака равенства между требованиями о признании права собственности и о присуждении в отношении недвижимого имущества, когда оценивается влияние этих требований на права неопределенного круга лиц (абз. 6 п. 4.2 Постановления 46-П). Можно согласиться с доводом КС о том, что "требование о признании права имплицитно заложено в требовании о присуждении", однако этот довод не может служить правовой основой для делегирования третейским судам полномочий по разрешению исков о признании права собственности на недвижимое имущество. Предмет искового требования и, в случае его удовлетворения, резолютивная часть третейского решения не направлены на установление вещного права, распространяющего свое действие в отношении неопределенного круга лиц. Третейский суд предписывает одной из спорящих сторон совершить определенные действия с вещью (недвижимым имуществом). Тем самым отсутствуют предпосылки для потенциального конфликта с регистрирующим органом по поводу внесения соответствующей записи в государственный реестр и нарушения прав третьих лиц, к примеру права лица, право собственности которого в таком реестре было зарегистрировано ранее, поскольку его право собственности не затрагивается третейским решением.
--------------------------------
<5> Ануров В.Н. Допустимость третейского соглашения // Третейский суд. 2005. N 5. С. 119; Он же. Третейское соглашение. М., 2009. С. 281.
<6> Гражданское право: Учебник. Изд. 4-е, перераб. и доп. / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. М., 1999. Т. 1. С. 338 (автор главы - А.П. Сергеев).
<7> Там же. С. 469.
Обнаружение неопределенного круга лиц в качестве признака спорного правоотношения служит для арбитра первым тревожным сигналом и должно побудить его проверить это правоотношение на предмет возникновения публично-правовых последствий по аналогии с делами об установлении фактов, имеющих юридическое значение. В отношении движимых вещей государство не проявляет своего интереса путем создания специального режима правового регулирования, предусматривающего осуществление государственными органами контроля над оформлением права собственности на такие вещи <8>. Иная ситуация возникает в отношении недвижимого имущества.
--------------------------------
<8> Ануров В.Н. Указ. соч. С. 300.
Еще в 2005 г. Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ (далее - ВАС) в своем Обзоре судебной практики, содержащемся в информационном письме N 96 от 22.12.2005 <9> (далее - Обзор 2005 г.), квалифицировал иски о признании права собственности на недвижимое имущество как затрагивающие вопросы публично-правового характера (п. 27 Обзора 2005 г.). Для обоснования данной позиции ВАС сослался на исключительную компетенцию государственных судов по рассмотрению подобных исков и публично-правовой характер правоотношений, связанных с регистрацией недвижимого имущества. Соответственно, решение третейского суда, возлагающее обязательство на регистрирующий орган зарегистрировать право собственности на недвижимое имущество за одной из спорящих сторон, имеет публично-правовые последствия, в связи с чем выходит за пределы компетенции третейского суда <10>. Последующая судебная практика стала воспроизводить этот ход рассуждений при рассмотрении исков, имеющих отношение к признанию вещных прав на недвижимое имущество. Среди них ВАС выделил два наиболее ярких дела и проиллюстрировал их в письме N ВАС-С06/ОПП-1200 от 23.08.2007 <11> (далее - письмо ВАС 2007 г.). В первом деле заявитель (ответчик в третейском разбирательстве) пытался отменить третейское решение, предписывающее в том числе обратить взыскание на удерживаемый истцом объект недвижимости для его реализации на публичных торгах с установлением первоначальной цены <12>; во втором заявитель (истец в третейском разбирательстве) оспаривал отказ регистрирующего органа в регистрации перехода к заявителю права собственности на объект недвижимости <13>. В обоих делах ВАС обратил внимание на публичный элемент, содержащийся в исковом требовании заявителя, которое было рассмотрено третейским судом и могло затронуть права третьих лиц. Обращение взыскания по задолженности ответчика на объект недвижимости предрешает вопрос о вещных правах на него, включая права третьих лиц. Вследствие этого не были соблюдены специальные публичные процедуры, предусмотренные российским законодательством в отношении сделок с объектами недвижимости. Что касается второго дела, то договоры купли-продажи объектов недвижимости, являющиеся правоустанавливающими документами для внесения в государственный реестр записи о праве собственности, были заключены не с заявителем (конечным покупателем), а с физическими лицами (первоначальными покупателями). При обращении заявителя в регистрирующий орган им не был представлен исполнительный лист на принудительное исполнение третейского решения. ВАС поддержал суды первой и кассационной инстанций, отказавших заявителю в удовлетворении его жалобы на действия регистрирующего органа. В противном случае третейское решение должно было бы стать самостоятельным основанием для регистрации права собственности на недвижимое имущество, что могло бы привести к возможным злоупотреблениям со стороны недобросовестных лиц, решивших использовать арбитраж для признания за ними права собственности без какого-либо правового основания. Если представить себе вступление одной из сторон третейского соглашения и арбитра в преступный сговор, то нет никаких препятствий для лишения собственника недвижимости его титула <14>.
--------------------------------
<9> Информационное письмо Президиума ВАС РФ N 96 от 22.12.2005 "Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел о признании и приведении в исполнение решений иностранных судов, об оспаривании решений третейских судов и о выдаче исполнительных листов на принудительное исполнение решений третейских судов".
<10> Можно с большой долей уверенности сказать, что позиция ВАС, сформулированная в п. 27 Обзора 2005 г., была сформирована под влиянием Т.Н. Нешатаевой, выступавшей против арбитрабильности споров о признании права собственности на недвижимое имущество: "В законную силу вступают лишь решения государственных судов. Отсюда следует вывод, что решение арбитража без легализации в государственном суде не может служить основанием госрегистрации сделок с недвижимостью. Можно сделать вывод о том, что споры о вещно-правовом титуле недвижимого имущества подлежат рассмотрению в государственном суде. Косвенно подобный вывод подтверждается п. 1 ст. 38 АПК РФ, указывающим, что иски о правах на недвижимое имущество рассматриваются в суде по месту нахождения этого имущества. "Иски о правах" - это вещные иски о титуле имущества. В то же время иски, предметом которых является недвижимое имущество (обязательственные иски), могут рассматриваться в арбитражах (третейских судах) в Российской Федерации. Другое дело, что решения по таким искам, скорее всего, не могут предрешить вопрос о титульной принадлежности вещи" (Нешатаева Т.Н. Суд и арбитраж: историческая взаимосвязь и современное взаимодействие // Третейский суд. 2005. N 5. С. 15).
<11> Письмо и. о. Председателя ВАС РФ В.Н. Исайчева N ВАС-С06/ОПП-1200 от 23.08.2007. Также правовой анализ письма ВАС 2007 г. см.: Международный коммерческий арбитраж: Учебник / Науч. ред.: О.Ю. Скворцов, М.Ю. Савранский, Г.В. Севастьянов; Отв. ред. Т.А. Лунаева. 2-е изд., перераб. и доп. СПб.; М., 2018. С. 265 - 266 (автор пар. 6.3.2 - Г.В. Севастьянов) (Библиотека журнала "Третейский суд". Вып. 9).
<12> Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 11.05.2005 N 207/04 по делу N А40-11425/03-30-89.
<13> Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 17.04.2007 N 15324/06 по делу N А55-221/2006. Также правовой анализ данного Постановления см.: Скворцов О.Ю. Новое дело о правах на недвижимость - повлияет ли оно на практику третейского разбирательства споров о недвижимом имуществе? // Третейский суд. 2007. N 3. С. 8 - 9.
<14> Подробное описание фабулы и правовой анализ вышеназванных двух дел см.: Ануров В.Н. Указ. соч. С. 277 - 282.
Отношение ВАС к спорам о признании права собственности на недвижимое имущество было окончательно сформулировано в запросе Председателя ВАС N ВАС-С01/УМПС-1571 от 29.07.2010 <15> (далее - Запрос ВАС), результатом рассмотрения которого в КС стало Постановление 10-П. В Запросе ВАС была дана правовая квалификация отношениям, связанным с переходом прав на недвижимое имущество внесением изменений в публичные реестры недвижимости, как отношениям, имеющим публично-правовой элемент, поскольку они обусловлены "необходимостью выполнения национального законодательства о соблюдении определенных публично-правовых механизмов, охватывающих процедуру учета и регистрации прав на недвижимое имущество, а также защиты интересов неопределенного круга лиц". Также ВАС отметил следующие ограничения полномочий третейских судов, не позволяющие им рассматривать споры о признании права собственности на недвижимое имущество: отсутствие доступа к сведениям о недвижимости, отсутствие права давать обязательные предписания регистрирующим органам, отсутствие права привлекать к участию в третейском разбирательстве третьих лиц (п. 3.2 Запроса ВАС).
--------------------------------
<15> Запрос Председателя Высшего Арбитражного Суда РФ N ВАС-С01/УМПС-1571 от 29.07.2010 о проверке конституционности пункта 1 статьи 11 Гражданского кодекса РФ, пункта 1 статьи 33 Федерального закона от 16.07.1998 N 102-ФЗ "Об ипотеке (залоге недвижимости)".
КС согласился с ВАС в том, что публичный интерес проявляется в "закреплении необходимости государственной регистрации права собственности на недвижимое имущество" (абз. 4 п. 4 Постановления 10-П). Тем не менее КС не стал придавать этому фактору первостепенное значение для ответа на главный вопрос, поставленный перед ним ВАС: может ли спор о недвижимом имуществе быть предметом рассмотрения в третейском суде? Для КС более важными оказались следующие признаки: совершение акта (внесение записи в государственный реестр) регистрирующим органом после совершения сделки с недвижимостью и сохранение этой сделкой своей гражданско-правовой природы после совершения данного акта (абз. 9 п. 4 Постановления 10-П). Стремление КС неукоснительно соблюдать принципы правовой квалификации при решении правовой проблемы проявилось и в отношении попытки ВАС применить к недвижимости особый подход, если в третейском суде рассматривается иск о праве собственности. По мнению КС, неарбитрабильность споров о признании права собственности на недвижимость должна автоматически означать неарбитрабильность споров, если они касаются признания права собственности на движимые вещи. Установление такого запрета привело бы к "несоразмерному ограничению конституционного права участников гражданских правоотношений" (п. 5.3 Постановления 46-П). Последний вывод представляется некорректным по причине некорректности самой аналогии, поскольку она не учитывает наличие публичного интереса в регистрации права собственности на недвижимое имущество, как было сказано ранее. Публичный интерес необязательно проявляется в дорогостоящем характере недвижимого имущества, как было указано в Запросе ВАС. Иногда стоимость ювелирного изделия в несколько раз превышает стоимость коттеджа <16>. Тем не менее государство не стремится придать публичный характер сделкам по приобретению таких дорогостоящих движимых вещей, чем часто пользуются люди, которые не хотят афишировать размер своих доходов, полученных преступным путем. Поэтому гораздо важнее два других признака, отмеченных ВАС: необходимость внесения записи в государственный реестр и наличие интересов третьих лиц (п. 3.2 Постановления 10-П).
--------------------------------
<16> Довод о "дорогостоящем" недвижимом имуществе сразу вызвал критику сторонников проарбитражного подхода. К примеру, А.Л. Маковский справедливо отметил, что "стоимость имущества не может быть аргументом "публицизации" гражданско-правовых отношений: можно привести множество примеров, когда стоимость движимых вещей (предметов роскоши) в разы превышает стоимость недвижимости (постройки на дачном участке), однако гражданский оборот этих движимых вещей никак не приобретает публичных характеристик" (Заключение Исследовательского центра частного права при Президенте РФ N 25-Ц от 18.03.2011 // Третейский суд. 2011. N 2. С. 64).
Приведенное выше краткое описание позиций ВАС и КС демонстрирует, как трансформировались взгляды этих высших судебных органов на роль публичного элемента (интереса) в правоотношениях, связанных с признанием права собственности на недвижимое имущество. Публичный элемент перестал быть квалифицирующим признаком, указывающим на неарбитрабильность споров, которые возникали по инициативе истца, пытающегося отстоять свои вещные права на недвижимость. Внесение записи в государственный реестр, предназначенный для защиты интересов неопределенного круга лиц, больше не является преградой для рассмотрения в третейском суде иска, направленного на совершение регистрирующим органом данного действия. Гипотетическую угрозу правам третьих лиц предлагается устранить с помощью контрольно-надзорных полномочий государственных судов, осуществляемых ими на стадии отмены и/или приведения в исполнение третейских решений.
Государственный контроль над арбитражем
После выхода Постановления 10-П Федеральная служба государственной регистрации, кадастра и картографии (далее - Росреестр) выпустила письмо от 21.05.2012 N 14-3648-ГЕ <17> (далее - письмо Росреестра 2012 г.), в котором были перечислены наиболее спорные случаи государственной регистрации прав на основании третейских решений, затрагивающие интересы третьих лиц. Некоторые случаи описаны Росреестром как правовые проблемы общего характера: установление третейским судом права на недвижимое имущество при отсутствии спора, когда заинтересованная сторона утратила возможность достичь этого результата в судебном порядке или во внесудебном порядке путем представления правоустанавливающих документов в Росреестр; вынесение третейским судом решения, распространяющего свое действие на неопределенный круг лиц. Также Росреестр сослался на конкретные регистрационные действия, подлежащие совершению во исполнение третейских решений, правомерность которых вызывает у Росреестра сомнения: признание права собственности на самовольную постройку в отсутствие у заинтересованного лица вещного права на соответствующий земельный участок; признание права собственности на помещения в индивидуальных жилых домах или многоквартирных домах, построенных на земельных участках, которые не предназначены для этих целей; признание прав на реконструируемые объекты при отсутствии разрешительной документации; признание недействительными сделок наследодателей по распоряжению наследуемым имуществом с одновременным признанием права собственности наследников на это имущество.
--------------------------------
<17> Письмо заместителя руководителя Федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии Г.Ю. Елизаровой от 21.05.2012 N 14-3648-ГЕ "О некоторых вопросах государственной регистрации прав на основании решений третейских судов".
В качестве принципиального подхода к государственной регистрации прав на основании третейских решений Росреестр отказался признавать тождественность между решениями третейского и государственного судов, устанавливающими права на недвижимое имущество, с точки зрения возникновения обязанности у регистрирующего органа внести соответствующую запись в государственный реестр. В качестве правового последствия этого вывода Росреестр указал на необходимость представления заинтересованной стороной не только третейского решения, но и определения государственного суда о принудительном исполнении этого решения, если отсутствует взаимное волеизъявление сторон третейского разбирательства на государственную регистрацию права на недвижимое имущество в добровольном порядке <18>. Кроме того, Росреестр оставил за собой право проводить правовую экспертизу правоустанавливающих документов и содержания третейского решения на предмет наличия спора и состава участников третейского разбирательства. Эти экстраординарные полномочия Росреестра сразу были подвергнуты критике сторонниками проарбитражного подхода, которые усмотрели в них "нивелирование правоустанавливающего значения решения третейского суда по спорам о правах на недвижимое имущество" <19> или появление у Росреестра права на пересмотр третейских решений по существу, т.е. полномочий апелляционной инстанции <20>. В качестве другой альтернативы, сохраняющей компетенцию третейских судов на разрешение споров о признании права собственности на недвижимое имущество и ограничивающей возможность для злоупотреблений в этой области, Г.В. Севастьянов предложил подход, основанный на прозрачности государственной регистрации вещных прав. Суть этого подхода заключается в том, чтобы возложить на регистрирующий орган обязанность по уведомлению первоначального правообладателя о переходе его вещного права к другому лицу по третейскому решению с одновременным приостановлением регистрационных действий на срок, позволяющий первоначальному правообладателю подать заявление об отмене данного третейского решения либо отдельный иск в государственный суд <21>.
--------------------------------
<18> Также см.: Минина А.И. Арбитрабильность: теория и практика международного коммерческого арбитража. М., 2014. С. 52.
<19> Мнение редакции журнала "Третейский суд" в связи с подготовкой Информационного письма Росреестра // Третейский суд. 2012. N 2. С. 53.
<20> Скворцов О.Ю. Новая апелляция: очередные инициативы Росреестра по коррекции Постановления Конституционного Суда Российской Федерации // Третейский суд. 2012. N 3. С. 9 - 10.
<21> Мнение редакции журнала "Третейский суд" в связи с подготовкой информационного письма Росреестра. С. 54; Севастьянов Г.В. Правовая природа третейского разбирательства как института альтернативного разрешения споров (частного процессуального права). СПб.; М., 2015 (Библиотека журнала "Третейский суд". Вып. 7) // СПС "КонсультантПлюс"; письмо Российского центра содействия третейскому разбирательству от 02.05.2023 N 7 "Ответ Ассоциации "Российский центр содействия третейскому разбирательству" на запрос судьи Конституционного Суда Российской Федерации Андрея Юрьевича Бушева". Публикуется в данном номере журнала "Третейский суд". См. с. 23 - 24.
В соответствии с действующим российским законодательством первоначальному правообладателю предоставлена возможность выразить свое отношение к сделке, подлежащей государственной регистрации и затрагивающей его интересы. В Гражданском кодексе РФ (далее - ГК) предусмотрено общее правило о том, что в государственный реестр может быть внесена отметка о возражении лица, соответствующее право которого было зарегистрировано ранее. Данная отметка подлежит аннулированию, если в течение трех месяцев со дня ее внесения первоначальный правообладатель не оспорил зарегистрированное право в государственном суде (п. 7 ст. 8.1 ГК). Порядок внесения и погашения данной отметки регулируется в ст. 35 Федерального закона "О государственной регистрации недвижимости" от 13.07.2015 N 218-ФЗ (далее - Закон N 218). Действие вышеназванных норм направлено на установление правовых последствий, возникших не до, а после внесения отметки о возражении первоначального правообладателя. Причем эти последствия возникают у лица, обратившегося за регистрацией вещного права в своих интересах, находящихся в противоречии с интересами первоначального правообладателя. Отметка последнего о своих возражениях информирует всех последующих заявителей о существовании притязания первоначального правообладателя на недвижимое имущество, в отношении которого требуется совершить регистрационное действие <22>. Таким образом, ни ст. 8.1 ГК, ни ст. 35 Закона N 218 не предоставляют первоначальному правообладателю средства эффективной защиты против возможных злоупотреблений в арбитраже, поскольку призваны решать другую задачу - информировать последующих заявителей о существующих притязаниях другого лица на недвижимое имущество. Вопрос остается открытым, даже если в российском законодательстве будет возложена обязанность на регистрирующий орган уведомлять первоначального правообладателя о переходе его вещного права к одному из участников третейского разбирательства. Не являясь стороной третейского соглашения, первоначальный правообладатель тем не менее лишается гарантий, предоставленных ему в российском процессуальном праве, а именно заявить о своих притязаниях в ходе разбирательства, а не после разрешения спора. Временной фактор здесь играет существенную роль, так как позволяет исключить вынесение несправедливого решения, негативные последствия, связанные с его исполнением и/или восстановлением нарушенного права.
--------------------------------
<22> Подробнее см.: п. 4 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации".
Следующей стадией государственного контроля над арбитражем является проведение судебного разбирательства, возбужденного заинтересованным лицом для принудительного исполнения третейского решения. В ст. 43 Федерального закона "Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации" N 382-ФЗ от 29.12.2015 (далее - Закон "Об арбитраже" 2015 г.) прямо предусмотрено, что в качестве обязательного условия для внесения записи в государственный реестр, в том числе Государственный реестр прав на недвижимое имущество и сделок с ним, выступает выдача исполнительного листа компетентным государственным судом, когда внесение такой записи основано на третейском решении, которое может быть исполнено только в принудительном порядке. Возложение обязательства на заинтересованное лицо обратиться в государственный суд с заявлением о выдаче исполнительного листа на решение третейского суда о признании права собственности на недвижимое имущество носит искусственный характер, поскольку от процессуального оппонента не требуется совершить какие-либо действия для подтверждения существующего права или восстановления нарушенного права заинтересованного лица. Вступившее в силу третейское решение о признании вещного права самодостаточно и не нуждается в дальнейшей легализации в государственном суде <23>. Искусственность правила, закрепленного в ст. 43 Закона "Об арбитраже" 2015 г., настолько очевидна, что даже сам законодатель дважды сделал соответствующую оговорку о применении данного правила к случаям, когда третейское решение не требует принудительного исполнения. Необходимость в таком пояснении указывает на недостаточную проработанность правовой нормы, которая утрачивает свою универсальность и превращается в инструмент оперативного реагирования на появившуюся проблему без должного анализа правовых последствий.
--------------------------------
<23> В российской юридической литературе идея о выдаче исполнительного листа на третейское решение о признании права собственности неоднократно подвергалась критике. Подробнее см.: Ануров В.Н. Указ. соч. С. 281; Мнение редакции журнала "Третейский суд" в связи с подготовкой информационного письма Росреестра. С. 58; Севастьянов Г.В. Указ. соч.
Не улучшает качество правового регулирования и предложение П.А. Ильичева и Е.В. Залазаевой о введении дополнительного ограничения в отношении третейских судов, разрешающих споры о признании права собственности на недвижимость, - обязательного администрирования таких споров постоянно действующим арбитражным учреждением (ПДАУ) <24>. Арбитрабильность спора должна определяться исходя из частноправовой природы арбитража независимо от вида третейского суда, разрешающего этот спор. Любая попытка решить спорную проблему в арбитраже за счет придания ему институциональных черт, замены принципов диспозитивного регулирования на создание системы внутреннего администрирования и внешнего контроля со стороны государства выхолащивает суть арбитража как общественного явления, что может привести к его исчезновению в будущем. Расширение полномочий третейских судов за счет увеличения контрольно-надзорных функций у государственных органов (Министерства юстиции РФ при выдаче лицензии на создание ПДАУ, государственных судов на стадии отмены и/или приведения в исполнение третейских решений) приведет к утрате арбитражем своих уникальных свойств и почти полному его встраиванию в юрисдикционную систему государства.
--------------------------------
<24> По мнению П.А. Ильичева и Е.В. Залазаевой, "для минимизации злоупотреблений в сфере государственной регистрации прав на недвижимость на основании решений третейских судов целесообразно кроме условия о выдаче компетентным государственным судом исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда предусмотреть дополнительное условие - спор должен быть рассмотрен при администрировании ПДАУ (включая арбитраж ad hoc при администрировании спора ПДАУ)" (Ильичев П.А., Залазаева Е.В. К вопросу об арбитрабельности споров о признании вещных прав на недвижимость и государственной регистрации прав на недвижимость на основании решений третейских судов // Третейский суд. 2021. N 1. С. 49).
Отдельного внимания заслуживает вопрос о пределах полномочий государственного суда, который рассматривает заявление о принудительном исполнении решения третейского суда, признавшего право собственности на недвижимое имущество за одной из спорящих сторон. Общеизвестно, что государственный суд не вправе переоценивать обстоятельства, установленные третейским судом, либо пересматривать третейское решение по существу. Эта аксиома получила широкое признание в научном сообществе <25> и нормативное закрепление в ч. 6 ст. 420 ГПК и ч. 4 ст. 238 АПК. Запрет на пересмотр третейского решения по существу не распространяется на случаи, когда государственный суд приходит к выводу о том, что приведение в исполнение третейского решения противоречит публичному порядку РФ. Этот вывод трудно сформулировать без всесторонней проверки фактических обстоятельств дела, самостоятельной оценки таких обстоятельств с точки зрения права. Если расхождение в позициях третейского и государственного судов носит существенный характер и возникает угроза публичному порядку РФ, государственный суд отказывает заинтересованному лицу в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение третейского решения (п. 2 ч. 4 ст. 426 ГПК, п. 2 ч. 4 ст. 239 АПК).
--------------------------------
<25> Севастьянов Г.В. Указ. соч.; Скворцов О.Ю. Указ. соч. С. 10; письмо Российского центра содействия третейскому разбирательству от 02.05.2023 N 7. С. 23.
Интересно отметить, что в качестве примера нарушения публичного порядка КС приводит создание видимости спора для обхода Закона о регистрации прав на недвижимое имущество (абз. 4 п. 5.2 Постановления 46-П) <26>. С такой позицией можно согласиться, поскольку порядок государственной регистрации, предусмотренный в Законе N 218, имеет публичную значимость, и любая попытка его обойти нарушает публичный интерес. Возражение вызывает предложение КС использовать категорию публичного порядка для осуществления государственного контроля над решениями третейского суда о признании права собственности на недвижимое имущество. Следуя логике КС, государственный суд должен на регулярной основе заниматься пересмотром третейских решений, если в их резолютивной части говорится о признании вышеназванного права. Утрачивается главное преимущество арбитража в его традиционном представлении - запрет на повторное разрешение спора по существу. Кроме того, обращение государственного суда к категории публичного порядка приобретает несвойственные для него черты. Из исключительной меры государственного вмешательства эта категория превращается в регулярный инструмент государственного контроля, применяемый ко всем спорам, относящимся к определенному виду - спорам о признании права собственности на недвижимое имущество. Возникает эффект "двойного контроля", против которого выступают даже сторонники проарбитражного подхода <27>.
--------------------------------
<26> Определение Шестого кассационного суда общей юрисдикции от 06.04.2020 по делу N 88-4003/2020; Определение Первого кассационного суда общей юрисдикции от 23.06.2020 по делу N 88-15085/2020.
<27> Севастьянов Г.В. Указ. соч.; Скворцов О.Ю. Указ. соч. С. 10.
Тупиковая ситуация, отражающая непоследовательность правоприменительной деятельности и казуистичный характер законодательного регулирования, должна быть разрешена радикальным способом. Для этого необходимо отказаться от применения категории публичного порядка и вернуть арбитрабильности ее самостоятельную роль при осуществлении государственным судом своих полномочий на стадии принудительного исполнения третейского решения. Если его резолютивная часть содержит положение о признании права собственности на недвижимое имущество, результат третейского разбирательства затрагивает публичный интерес, который не обязательно влечет нарушение публичного порядка, но со всей очевидностью указывает на прерогативу государственных судов в разрешении таких споров.
В целях обоснования арбитрабильности споров о признании вещных прав на недвижимость сторонники проарбитражного подхода указывают на еще одну стадию государственного контроля над арбитражем - рассмотрение заявления заинтересованного лица об отмене третейского решения. У первоначального собственника, не участвовавшего в третейском разбирательстве, сохраняется право оспорить третейское решение в качестве лица, в отношении прав и обязанностей которого вынесено это решение, подав соответствующее заявление в порядке ч. 1 ст. 418 ГПК и ч. 2 ст. 230 АПК. Причем трехмесячный срок для совершения данного процессуального действия начинает течь не со дня получения третейского решения стороной третейского разбирательства, а со дня, когда первоначальный собственник узнал или должен был узнать о третейском решении (ч. 3 ст. 418 ГПК и ч. 5 ст. 230 АПК).
С одной стороны, расширение круга лиц, имеющих возможность оспорить третейское решение, может воспрепятствовать недобросовестным сторонам третейского соглашения в создании видимости гражданско-правового спора для проведения третейского разбирательства и вынесения нужного им третейского решения. С другой стороны, нельзя забывать о принципе конфиденциальности арбитража, в силу которого третье лицо может узнать о его результатах по истечении продолжительного периода времени, когда непосредственно столкнется с фактом нарушения своих прав. В итоге не выполняется главная задача любого разбирательства - предоставление добросовестной стороне эффективной защиты ее интересов при разрешении спора, а не после оспаривания результатов разбирательства в вышестоящих инстанциях.
Поскольку государственный суд играет активную роль в судебном процессе, он обладает всем необходимым юридическим инструментарием для того, чтобы обеспечить защиту интересов не только спорящих сторон, но и третьих лиц. На стадии подготовки дела к судебному разбирательству судья разрешает вопрос о составе лиц, участвующих в деле, в том числе о вступлении в дело других лиц (ст. 148, п. 4, 6 ч. 1 ст. 150 ГПК; ч. 1 ст. 133, п. 5 ч. 1 ст. 135 АПК). Под другими лицами понимаются третьи лица, заявляющие и не заявляющие самостоятельные требования относительно предмета спора <28>. Если применительно к первой категории третьих лиц (лиц, конкурирующих с истцом в предъявлении требований к ответчику) полномочия судьи ограничиваются только предложением о вступлении в судебный процесс <29>, то третьи лица второй категории могут быть привлечены к участию в деле по инициативе судьи (ч. 1 ст. 43 ГПК, ч. 1 ст. 51 АПК). При разрешении споров о признании права собственности на недвижимое имущество первоначальный собственник обычно выступает в качестве третьего лица, заявляющего самостоятельные требования относительно предмета спора, поэтому судья может его только проинформировать о времени и месте разбирательства. Решение о вступлении в процесс должен принять сам первоначальный собственник.
--------------------------------
<28> Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный). 4-е изд., испр. и перераб. / Под ред. В.В. Яркова. М., 2020 (автор комментария к ст. 135 - М.Л. Скуратовский).
<29> Гражданское процессуальное право: Учебник: В 2 т. Т. 1. Общая часть. 2-е изд., испр. и перераб. / Под ред. П.В. Крашенинникова. М., 2022 (автор пар. 2 гл. 5 - Н.А. Громошина).
Совершение любых процессуальных действий обусловлено волей спорящих сторон, которая может быть выражена ими в третейской оговорке, в ходе третейского разбирательства или регламенте ПДАУ составляющем часть третейского соглашения, поскольку ссылка на этот регламент обычно содержится в третейской оговорке, разрабатываемой сторонами или рекомендованной ПДАУ В любом случае привлечение третьих лиц в арбитраж означает расширение сферы действия третейского соглашения в том числе за счет распространения на нового участника третейского разбирательства режима конфиденциальности и обязательности третейского решения. Третейский суд может проявить инициативу и поставить перед спорящими сторонами вопрос о привлечении третьих лиц, если такая инициатива соответствует мандату, выданному ему сторонами и закрепляющему за ним активную роль в третейском разбирательстве. Однако арбитры не обладают и не должны обладать дискреционными полномочиями по принятию самостоятельного решения (без получения от сторон согласия) о придании вышеназванной инициативе юридической силы путем совершения соответствующих процессуальных действий: уведомления третьего лица о проведении третейского разбирательства или предложения ему вступить в дело. Таким образом, третейский суд не может гарантировать первоначальному собственнику, не являющемуся стороной третейского соглашения, защиту его интересов в третейском разбирательстве.
Вот уже более 20 лет проблема арбитрабильности споров о признании права собственности на недвижимое имущество сохраняет остроту и актуальность, несмотря на кажущееся достижение консенсуса в высших органах судебной власти и юридическом сообществе. Этот консенсус построен на казуистичном подходе в законодательном регулировании и надежде, что государственные суды способны решить сложные задачи, используя имеющийся юридический инструментарий. Введено искусственное требование о получении исполнительного листа, хотя оно никак не соотносится с природой иска о признании права, и в который раз предложено применять категорию публичного порядка, если возникает опасность легализации заведомо несправедливого третейского решения. С одной стороны, нарушается внутренняя логика рассматриваемого понятия - арбитрабильность становится условной. С другой стороны, государственным судам остается непростое наследство. Соблюдая общее правило о дозволении третейским судам рассматривать споры о признании права собственности на недвижимое имущество, им придется подыскивать аргументацию, чтобы обнаружить видимость спора, обосновать нарушение публичного порядка, если материалы дела будут явно свидетельствовать о несправедливом решении третейского суда.
Наиболее простым способом разрешения указанной проблемы, который, кстати, в большей степени соответствует российской модели арбитража, сформированной после проведения третейской реформы в 2015 г. и отличающейся повышенным контролем над третейскими судами, было бы установление запрета на рассмотрение третейскими судами споров о признании права собственности на недвижимое имущество.
