Влияние соглашений об осуществлении прав участников на корпоративный контроль в коммерческих корпорациях в России и Китае
Статья посвящена отдельным вопросам правового регулирования применения корпоративного договора в России и Китае. Автор поставил задачу выявления возможностей сторон корпоративного и квазикорпоративного договоров влиять на принятие решений органами корпорации, а также на возможность оспаривания таких решений, если они противоречат положениям соглашений участников. Выделены подходы к определению возможности оспаривания третьими лицами решений собраний в российских хозяйственных обществах. В статье подчеркивается, что проблематика корпоративного контроля строится на отходе от общего правила о пропорциональности объема правомочий и размера долей в уставном капитале. В связи с этим, основываясь на том, что корпоративный договор является одним из наиболее стандартных для делового оборота способов обеспечения интересов инвесторов, автор пришел к выводу о том, что неясность правового регулирования отдельных вопросов не позволяет с достаточной степенью уверенности говорить о безусловной надежности данного инструмента. В статье подчеркивается, что корпоративные договоры в КНР являются порождением судебной практики и мысли юридического сообщества.
Ключевые слова: корпоративный контроль, корпоративный договор, право Китая, хозяйственное общество.
The article is devoted to certain issues of legal regulation of the application of the shareholders' agreement in Russia and China. The author set the task of identifying the possibilities of the parties to shareholders' and quasi-shareholders agreements to influence the decisionmaking of corporate bodies, as well as the possibility of challenging such decisions if they contradict the provisions of the agreements. Approaches to determining the possibility for third parties to challenge the decisions of meetings in Russian business companies are highlighted. The article highlights approaches to determining the possibility for third parties to challenge the decisions of meetings in Russian business companies. The article emphasizes that the problem of corporate control is based on the departure from the general rule of proportionality of the scope of powers and the size of shares in the authorized capital. In this regard, based on the fact that the shareholders' agreement is one of the most standard for business turnover ways to ensure the interests of investors, the author came to the conclusion that the ambiguity of legal regulation of certain issues do not allow with a sufficient degree of certainty to talk about the unconditional reliability of this tool. The article emphasizes that shareholders' agreements in the PRC are an outgrowth of the court practice and thought of the legal community.
Key words: corporate control, shareholders' agreement, China law, business company.
Исследуя проблематику правовых отношений, связанных с участием юридических лиц, необходимо всегда держать в уме само назначение конструкции юридического лица - быть субъектом права, отличным от отдельного человека.
При этом нельзя забывать, что современное российское законодательство признает за юридическими лицами собственную волю и интересы (п. 2 ст. 1 ГК РФ), даже с учетом того, что это положение вполне обоснованно подвергается критике со стороны научного сообщества <1>. Более того, Конституционный Суд РФ уже в 2004 году осторожно приближал выгоду мажоритарных акционеров и интерес самого хозяйственного общества в связи с консолидацией акций <2>.
--------------------------------
<1> Степанов Д.И. Интересы юридического лица и его участников // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2015. N 1. С. 29.
<2> Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 24.02.2004 N 3-П // Российская газета. N 41. 02.03.2004.
В любом случае юридическое лицо является лишь инструментом воплощения именно человеческой воли. Тезис же о безусловном существовании самостоятельной воли юридического лица сразу же разбивается о факт того, что оно не может существовать и проявлять себя в реальном мире самостоятельно - для этого в организации в обязательном порядке назначается единоличный исполнительный орган, также называемый волеизъявляющим органом, и формируются органы управления, называемые волеобразующими органами. И те и другие, как правило, состоят именно из людей. Так, профессор О.С. Иоффе подчеркивал безусловную правильность выявления "людского субстрата" юридических лиц в советском праве <3>. С данных позиций вполне справедливо может рассматриваться и современное российское законодательство. Отсюда появляются такие понятия, как "бенефициар", "контролирующее лицо", "выгодоприобретатель". Суды активно применяют данные термины в качестве синонимов, и зачастую действительно нет никаких проблем в правильном понимании сути споров. Вместе с тем понимание основ концепции корпоративного контроля необходимо для дальнейшего развития гражданского законодательства.
--------------------------------
<3> Иоффе О.С. И Избранные труды по гражданскому праву: Из истории цивилистической мысли. Гражданское правоотношение. Критика теории "хозяйственного права". 3-е изд., испр. М.: Статут, 2009 С. 698.
Итак, проблема правового положения контролирующих корпорацию лиц уже долгое время является предметом ожесточенных дискуссий как на научном поприще, так и в залах судебных заседаний. Большое количество диссертаций и еще большее число судебных актов о привлечении контролирующих лиц к ответственности за вред, причиненный юридическим лицам, явно демонстрируют актуальность исследуемой проблематики и необходимость систематизации получаемого опыта.
В то же время весьма скромна судебная практика о правах контролирующих лиц. Видится не совсем справедливым рассматривать отношения корпоративного контроля исключительно с позиции обязанностей контролирующего лица действовать добросовестно и разумно в соответствии с п. 3 ст. 53.1 ГК РФ либо не действовать во вред правам или интересам юридического лица согласно ст. 85 Гражданского кодекса КНР (далее - ГК КНР) <4>.
--------------------------------
<4> Гражданский кодекс Китайской Народной Республики / Отв. ред. П.В. Трощинский. М.: Синосфера, 2020 С. 70.
Одним из основных механизмов установления корпоративного контроля является корпоративный договор, проблематика правового регулирования которого является предметом настоящего исследования.
Следует отметить, что сама проблема корпоративного контроля строится на отходе от общего правила о пропорциональности объема правомочий и размера долей в уставном капитале. Так, согласно абз. 2 п. 1 ст. 66 ГК РФ прямо предусматривается возможность непропорционального перераспределения прав участников посредством заключения корпоративного договора. Китайские правоведы также отмечают, что благодаря корпоративному договору достигается разделение прав на доли (акции) и правомочий, которыми обладают участники <5>.
--------------------------------
<5> Ван Цинсун. Ответы корпоративного права на тайное управление компаниями посредством акционерных соглашений // Китайская юридическая наука. 2023. N 5. С. 236.
Корпоративный договор и контроль над юридическим лицом в России
Одним из наиболее стандартных для российского делового оборота способов обеспечения интересов инвесторов является заключение корпоративного договора в соответствии со ст. 67.2 ГК РФ. При этом корпоративным договором может быть обеспечена возможность установления корпоративного контроля над корпорацией не только миноритария, но и третьего лица <6>.
--------------------------------
<6> В случае введения в круг сторон соглашения, регулируемого по правилам п. 9 ст. 67.2, такое соглашение в доктрине именуют "квазикорпоративный договор" см.: Бирюков Д.О. Квазикорпоративные договоры: новелла российского законодательства // Хозяйство и право. 2015. N 5. С. 28 - 44.
Судебная практика в Российской Федерации прямо относит корпоративный договор к способам установления корпоративного контроля. Так, в деле АО "СТП-Саста" об оспаривании решения годового общего собрания хозяйственного общества об изменении фирменного наименования и утверждении нового устава суд встал на сторону истца и установил, что "в корпоративный договор были, включены положения, позволяющие обеспечить относительный корпоративный контроль АО "Станкопром" за обществом - истец приобрел одну акцию АО "СТП-Саста" и заключил с остальными акционерами, включая ОАО "САСТА", корпоративный договор" <7>.
--------------------------------
<7> Постановление Арбитражного суда Центрального округа от 09.04.2021 по делу N А54-8476/2019.
Таким образом, благодаря данному инструменту контролирующее лицо может влиять на процесс принятия решений органов юридического лица. Такое влияние контролирующего лица реализовывается посредством следующих механизмов.
Во-первых, установление штрафных санкций за нарушение акционерного соглашения. Благодаря неустойке контролирующее лицо вправе взыскать с нарушивших свои обязательства по корпоративному договору лиц денежные средства без необходимости доказывания размера причиненных истцу убытков и нарушения его прав. Однако проблемой неустойки может являться возможность ее снижения судом. Вместе с тем в судебной практике по данному вопросу сформированы две диаметрально противоположные позиции.
Первая позиция состоит в том, что стороны считают размер неустойки соразмерным нарушению в момент заключения договора и суд не должен вмешиваться в достигнутое сторонами соглашение <8>.
--------------------------------
<8> Постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 02.06.2016 по делу N А45-12277/2015.
Вторая позиция, позволяющая уменьшить размер неустойки, заключается в том, что корпоративный договор призван организовать взаимодействие участников корпорации, а не являться источником прибыли для конкретных участников <9>.
--------------------------------
<9> Постановление Пятого арбитражного апелляционного суда от 07.02.2023 по делу N А51-14370/2022.
По нашему мнению, до внесения в законодательство соответствующих изменений размер неустойки за нарушение акционерного соглашения, безусловно, может быть снижен, однако он должен оставаться существенным для нарушителя.
Во-вторых, стороны могут включить в условия корпоративного договора так называемые штрафные опционы, суть которых заключается в возможности одного участника общества принудительно выкупить долю в уставном капитале у другого участника в случае допущения последним нарушений условий корпоративного договора. Вместе с тем важно понимать один существенный риск, который может быть реализован при установлении штрафного опциона на длительный срок и с весьма незначительными условиями появления у контролирующего лица права на акцепт - недопустимость запирать участника в обществе без срока, установленная в российской судебной практике <10>. С одной стороны, очевидно, что опцион на заключение договора купли-продажи доли в уставном капитале является лишь способом заключения такого договора, с другой стороны, если данный опцион выдан на весьма длительный срок, измеряющийся десятилетиями, так называемый триггер является несущественным или вовсе не зависит от действий нарушившей стороны, а цена договора составляет номинальную стоимость доли, то суд мог бы признать такую сделку недействительной именно на основании ограничения на установление запрета на выход из хозяйственного общества. Действительно, за десятки лет имущественное положение компании, на долю в которой предоставлен опцион, может существенно улучшиться, и в таком случае продавец может попробовать защитить свои права при помощи ст. 451 ГК РФ, ссылаясь на существенное изменение обстоятельств. В таком случае сторонам следует заранее договориться о неприменении данной нормы к условию об опционе.
--------------------------------
<10> Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 11.06.2020 по делу N А65-3053/2019.
В-третьих, оспаривание решений органов хозяйственного общества (п. 6 ст. 67.2 ГК РФ).
Из текста закона следует два вывода:
- оспорено может быть решение любого органа хозяйственного общества, а не только общего собрания участников <11>. Однако отсюда следует, что по крайней мере пункты акционерного соглашения, нарушение которых может быть основанием признания решения совета директоров или правления недействительным, должны быть доведены до сведения участников соответствующих гражданско-правовых сообществ. Вместе с тем следует согласиться В.К. Андреевым в том, что "суд может отказать в удовлетворении такого требования, если будет доказано, что члены совета директоров (наблюдательного совета) и исполнительных органов действовали разумно и добросовестно" <12>. Действительно, члены совета директоров и правления в любом случае обязаны действовать в интересах корпорации, даже если они не совпадают с интересами ее участников;
- оспорить решение органа хозяйственного общества может сторона корпоративного договора, заключенного между всеми участниками. В этом случае интересно проследить соотношение данного правила и нормы п. 9 ст. 67.2 ГК РФ, согласно которой участники могут заключить квазикорпоративный договор. Отсюда возникает вопрос: сможет ли сторона акционерного соглашения, не являясь участником корпорации, оспорить решение органа юридического лица? На данный вопрос уже обращали свое внимание В.А. Лаптев и С.Ю. Чуча. Ученые, рассматривая опыт стран англосаксонской правовой системы, приходят к выводу о том, что данная проблематика обусловлена тем, что изначально, как правило, стороной корпоративного договора являлась сама корпорация, так как условия этого соглашения в любом случае должны быть известны компании <13>.
--------------------------------
<11> Постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 07.10.2021 по делу N А50-227/2021.
<12> Андреев В.К., Лаптев В.А. Корпоративное право современной России: Монография. 3-е изд., перераб. и доп. Москва: Проспект, 2023.
<13> Лаптев В.А., Чуча С.Ю. Руководитель организации и орган юридического лица: единство сущности и противоречия // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2023. Вып. 2 (60). С. 297.
С одной стороны, в соответствии с п. 3 ст. 181.4 ГК РФ решение собрания вправе оспорить только участник соответствующего гражданско-правового сообщества, при этом согласно п. 1, 3 ст. 43 Федерального закона "Об обществах с ограниченной ответственностью" <14> и п. 7 ст. 49, п. 6 ст. 68 Федерального закона "Об акционерных обществах" <15> именно участник хозяйственного общества имеет право на оспаривание решения органа, если оно нарушает его права и законные интересы, а также противоречит закону, иным нормативным правовым актам или уставу этого общества. Таким образом, закон установил ограниченный перечень лиц, которым предоставлено право на подачу иска о признании оспоримого решения органа хозяйственного общества недействительным. В то же время согласно позиции Конституционного Суда РФ обратиться с иском о признании недействительным ничтожного решения собрания могут любые заинтересованные лица, для которых принятие указанных решений также может порождать правовые последствия, на которые эти решения направлены <16>.
--------------------------------
<14> Федеральный закон от 08.02.1998 N 14-ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью" // Собрание законодательства РФ. 16.02.1998. N 7. Ст. 785.
<15> Федеральный закон от 26.12.1995 N 208-ФЗ "Об акционерных обществах" // Российская газета. N 248. 29.12.1995.
<16> Определение Конституционного Суда РФ от 17.02.2015 N 404-О.
Соответственно, поскольку закон не называет ничтожными решения собраний, принятые в нарушение акционерных соглашений, они признаются оспоримыми и указанная позиция Конституционного Суда РФ тут не подходит.
В любом случае предоставление лицам, не являющимся участниками, прав на оспаривание корпоративных решений ставит под угрозу взаимоотношения с контрагентами компании, учитывая то, что, как правило, содержание корпоративных договоров является конфиденциальным.
С другой стороны, в законе явно указано именно право стороны оспорить решение органа хозяйственного общества, принятое в нарушение корпоративного договора, а не право участника хозяйственного общества. К тому же судебная практика косвенно подтверждает такую возможность. Так, суд, отказывая бенефициарам юридического лица в признании решения собрания этого лица недействительным, указал следующее: "...поскольку не существует корпоративного договора, заключенного между участниками ООО "Нефтегазиндустрия" либо между участниками и третьими лицами, то оспариваемое решение не может быть признано недействительным на основании п. 6 ст. 67.2 ГК РФ" <17>.
--------------------------------
<17> Решение Арбитражного суда Краснодарского края от 07.12.2017 по делу N А32-31503/2017, А32-35860/2017.
Учитывая то, что норма п. 6 ст. 67.2 ГК РФ уже предполагает пониженный стандарт доказывания по сравнению с иными нормами о признании недействительными оспоримых решений собраний юридических лиц, предполагающий необходимость доказывания только нарушения корпоративного договора, стороны квазикорпоративного договора также могли бы обладать правом на оспаривание решений органов корпорации, независимо от наличия статуса участника.
Таким образом, корпоративный и квазикорпоративный договоры могут являться достаточно удобными способами обеспечения интересов контролирующих компанию лиц в соответствии с российским правом. Вместе с тем неясность правового регулирования отдельных точечных вопросов и отсутствие единообразия судебной практики не позволяют с достаточной степенью уверенности говорить о безусловной надежности данного инструмента. В таких случаях инвесторам, как правило, приходится прибегать к иным мерам установления контроля над корпорацией: опционы на заключение договора в отношении долей (акций) в уставном капитале, залог долей (акций), ковенанты.
Корпоративный договор и контроль над юридическим лицом в Китае
В деловой практике имеется правило о том, что для каждого масштабного проекта, требующего инвестиции, создается отдельное юридическое лицо (англ. special purpose vehicle), цель существования которого сводится к приобретению прав и возложению на себя обязательств, связанных с реализуемым инвестиционным проектом. С одной стороны, действующее законодательство большинства стран предоставляет неограниченный корпоративный контроль над юридическим лицом единственному участнику <18>. Вместе с тем сложности возникают тогда, когда инвесторов несколько и каждый из них желает не просто иметь информационные права о состоянии дел объекта инвестиций, но и оказывать влияние на его деятельность посредством осуществления своих прав на управление корпорацией. В таком случае многие правопорядки предполагают возможность заранее предусмотреть все значимые вопросы в корпоративном договоре.
--------------------------------
<18> Если существование "компании одного лица" допускается этим законодательством.
К сожалению, ни ГК КНР, ни Закон КНР "О компаниях" <19> не содержат положений, явно устанавливающих возможность участников корпораций заключить корпоративный договор. Однако в ст. 467 ГК КНР указывает на то, что к договорам "однозначно не регламентированным настоящим Кодексом [ГК КНР] или иными законами, применяются основные положения настоящего раздела [о договорах]". При этом некоторые нормы действующего Закона КНР "О компаниях" устанавливают возможность достижения участниками соглашений о тех или иных вопросах корпоративного управления или контроля, например согласно ст. 41 Закона КНР "О компаниях" участники компании уведомляются о проведении общего собрания участников за 15 дней, если иное не предусмотрено уставом или не согласовано всеми акционерами.
--------------------------------
<19> Закон КНР "О компаниях".
Вместе с тем китайское законодательство содержит ряд сложностей, связанных с применением соглашений данного вида.
Во-первых, в практике возникает вопрос о соотношении корпоративного договора и устава компании. С одной стороны, очевидно, что устав, в отличие от корпоративного договора, является необходимым документом, без которого она не может быть зарегистрирована. Вместе с тем, как указывает Ян Тяньфан, корпоративный договор, заключенный всеми участниками, признается судебной практикой Китая в качестве документа, вносящего изменения в устав компании <20>.
--------------------------------
<20> Ян Тяньфан. Правовое регулирование корпоративного управления в РФ и КНР: сравнительное исследование: Дис. ... кандидата юридических наук. Москва, 2022. С. 95.
Этот подход правового регулирования договорных отношений участников, безусловно, обречен на возникновение доктринальных споров. Вместе с тем в данном случае правопорядком Китая представлен ясный ответ на вопрос о том, что превалирует: устав, который можно изменить большинством голосов участников, или корпоративный договор, принятый всеми участниками. Выходит, что корпоративный договор.
Во-вторых, предметом судебных споров в Китае нередко становится соотношение корпоративного договора и решения собрания, принятого в нарушение данного документа.
Так, в одном из дел судом было установлено, что стороны заключили корпоративный договор, по условиям которого акционер, владеющий 25% акций, согласовывал кандидатуры исполнительного директора и директора компании. В связи с нарушением второй стороной указанного условия акционер, которому было предоставлено указанное право, обратился в суд с иском об оспаривании решения о назначении директора, принятого без учета его мнения о кандидатуре. Суд сделал два важных вывода: (1) признал такого акционера контролирующим лицом; (2) признал решение собрания недействительным в связи с нарушением корпоративного договора <21>. То есть реализованный в российском законодательстве механизм в китайском праве также присутствует, но благодаря судебному правотворчеству.
--------------------------------
<21> Апелляционное определение Промежуточного народного суда провинции Цзянсу г. Уси. N (2016) Су 02 решение N 2963 от 08.05.2017.
Таким образом, китайская правовая система содержит в себе инструментарий, позволяющий участникам корпорации конкретизировать свои полномочия в целях осуществления эффективного корпоративного управления, и при этом такие положения будут пользоваться судебным признанием.
Вместе с тем необходимо понять, что именно можно установить в корпоративном договоре. Китайские теоретики и практикующие юристы отмечают, что в корпоративный договор в Китае можно включить:
- обязательство одного участника голосовать таким же образом, как и другой участник <22>;
- возможность возникновения права выкупа участников доли у другого участника или продажи своей (опционы пут и колл) <23>;
- возможность совместной продажи третьим лицам долей в компании, принадлежащих участникам корпоративного договора (drag-along и tag-along) <24>.
--------------------------------
<22> Лянь Шаншан. Соглашение об обязанности голосовать: возникновение и развитие в рамках двойной структуры владения // Право и бизнес-исследования. 2004. N 21 (6). С. 94.
<23> Цай Юаньцин, Хуан Хайянь. Регулирование акционерных соглашений: истоки, проблемы и дальнейший путь // Право и экономика. 2019. N 2. С. 50.
<24> Там же.
Таким образом, правовое регулирование отношений, связанных с заключением и исполнением сторонами корпоративных договоров в Китае, почти целиком и полностью является порождением научной и практической мысли юридического сообщества, подтвержденным в рамках действующей судебной практики.
Подводя итог, следует сказать, что корпоративный договор является весьма гибким инструментом распределения правомочий между участниками коммерческих корпораций, вместе с тем скудность именно законодательного регулирования данного института как в России, так и в Китае порождает обоснованное сомнение в работоспособности отдельных механизмов защиты, предусматриваемых сторонами таких соглашений.
