Опровержение презумпции материнства в случае медицинской ошибки при применении ЭКО
В статье рассматривается вопрос возможности при установлении происхождения ребенка признания материнства за женщиной, являющейся генетической матерью ребенка, в случае если в результате медицинской ошибки при проведении процедуры экстракорпорального оплодотворения ребенок был выношен и рожден другой женщиной при отсутствии отношений суррогатного материнства, а также при отсутствии разрешения на донорство биологического материала. На основании исследования вопроса с точки зрения интересов ребенка, правовых целей вступления в договорные отношения с медицинской организацией, а также с учетом социальной функции материнства авторами сделан вывод о том, что закрепленная ст. 48 Семейного кодекса РФ презумпция материнства женщины, родившей ребенка, может быть опровергнута.
Ключевые слова: материнство, генетическое материнство, презумпция материнства, установление происхождения ребенка, вспомогательные репродуктивные технологии, ЭКО, право ребенка на идентичность.
The article considers the possibility of recognizing maternity for a woman who is the genetic mother of a child when determining the origin of a child, if, as a result of a medical error during the in vitro fertilization procedure, the child was carried out and born by another woman in the absence of a surrogate motherhood relationship, as well as in the absence of permission to donate biological material. Based on the study of the issue from the point of view of the interests of the child, the legal goals of entering into contractual relations with a medical organization, as well as taking into account the social function of motherhood, the authors concluded that the presumption of motherhood of a woman who gave birth to a child, fixed in Article 48 of the Family Code of the Russian Federation, can be refuted.
Key words: motherhood, genetic motherhood, presumption of motherhood, establishment of the child's origin, assisted reproductive technologies, IVF, the child's right to identity.
Недавно в одном из судов Москвы слушалось дело по требованию об оспаривании материнства и отцовства и об обязании передать ребенка. Фактические обстоятельства, породившие спорную ситуацию, заключаются в том, что при оказании медицинских услуг по лечению бесплодия путем метода экстракорпорального оплодотворения при переносе эмбрионов двум пациенткам, проходящим лечение одновременно, произошла ошибка, и одной из женщин был перенесен эмбрион другой. По истечении некоторого срока (в пределах двух месяцев) беременность женщины, чей эмбрион был ошибочно перенесен, перестала развиваться, и в это же время женщины были извещены медицинской организацией о произошедшей ошибке. Женщина, чей плод развивался, приняла решение о вынашивании ребенка, понимая при этом, что она и ее супруг не являются его генетическими родителями.
Женщина, у которой погиб плод и которая является генетической матерью ребенка, выношенного и рожденного другой женщиной, обратилась в суд с иском о признании материнства и требованием о назначении в обоснование иска генетической экспертизы, однако судом в назначении такой экспертизы было отказано, как и в самом иске.
Прежде всего возникает вопрос о том, почему при установлении отцовства требования о проведении генетической экспертизы редко остаются без удовлетворения судом, а при установлении материнства такая практика отсутствует. Да и однозначное определение матерью женщины, выносившей плод и родившей ребенка, далеко не однозначно, ведь применение новейших медицинских технологий, как видно из приведенного примера, может привести к нарушению прав как генетических родителей, так и самого ребенка.
Установление происхождения ребенка является правовым основанием возникновения родительского правоотношения и опосредует, как отмечается в правовой доктрине, в том числе публичный интерес в обеспечении ребенка родительским попечением, т.е. заботой, содержанием, воспитанием и защитой <1>.
--------------------------------
<1> Белова Д.А. Согласие на применение метода искусственной репродукции и его правовое значение для установления происхождения ребенка // Lex russica. 2020. Т. 73. N 8. С. 21.
Однако принципы, на которых основывается законодательно закрепленный порядок установления происхождения ребенка, требуют адаптации к постоянно возрастающей роли вспомогательных репродуктивных технологий в области лечения бесплодия.
В частности, как показывает правоприменительная практика, с точки зрения правового регулирования остается открытым вопрос возможности признания материнства генетической матери в отношении ребенка, который в силу некачественного оказания медицинских услуг, в частности при ошибочной подсадке эмбриона при проведении процедуры экстракорпорального оплодотворения, был выношен и рожден другой женщиной.
Порядок установления происхождения детей определен в гл. 10 Семейного кодекса РФ (СК РФ). В частности, в п. 1 ст. 48 СК РФ закреплено, что происхождение ребенка от матери (материнство) устанавливается на основании документов, подтверждающих рождение ребенка матерью в медицинской организации, а в случае рождения ребенка вне медицинской организации - на основании медицинских документов, свидетельских показаний или иных доказательств. То есть матерью ребенка априори с точки зрения закона является та женщина, которая выносила и родила его.
Но в основе нормы ст. 48 СК РФ лежит презумпция - правовое предположение. По утверждению классика российской цивилистики Д.И. Мейера, презумпция представляет собой "признание факта существующим по вероятности, что он существует" <2>. Такое свойство презумпции как вероятность, отражено в подавляющем числе научных определений данного правового явления <3>, т.е. в основе презумпции лежит вероятное заключение о неизвестном факте, выведенное из общеизвестного или доказанного факта путем опыта. Любая презумпция как вероятность, основанная на многократно повторяющихся или логически возможных явлениях <4>, должна рассматриваться как обобщение повторяющихся событий, универсальность которого состоит в применении его к вновь повторившимся фактам <5>.
--------------------------------
<2> Мейер Д.И. О юридических вымыслах и предположениях, о скрытых и притворных действиях. Казань, 1854. С. 44.
<3> Подробнее см.: Кузнецова О.А. Презумпции в российском гражданском праве: Дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2001; Никиташина Н.А. Юридические предположения в механизме правового регулирования (правовые презумпции и фикции): Дис. ... канд. юрид. наук. Абакан, 2004.
<4> Ойгензихт В.А. Понятие гражданско-правовой презумпции // Советское государство и право. 1975. N 10. С. 25.
<5> Никиташина Н.А. Указ. соч.
Исходя из природы презумпций в правовой доктрине делается вывод о невозможности существования неопровержимых презумпций, с одной стороны, и о недопустимости отождествления презумпций с императивными нормами - с другой. Презумпция может быть сформулирована и в качестве императивной нормы, и диспозитивно, но при этом всегда остается опровержимой.
Квалифицирующие черты правовой презумпции:
- отражение "обычного порядка" связей в сфере права либо в связи с правом;
- использование презумпции предопределено задачами правового регулирования;
- прямое или косвенное закрепление в нормах права <6>.
--------------------------------
<6> Бабаев В.К. Презумпции в советском праве. Горький, 1974.
Презумпция материнства по факту вынашивания и рождения женщиной ребенка - не исключение, обладает всеми вышеуказанными характерными чертами и, соответственно, может быть опровергнута. Еще известные советские цивилисты отмечали, что родство не может быть установлено или упразднено правовой нормой <7>.
--------------------------------
<7> Шахматов В.П., Хаскельберг Б.Л. Новый Кодекс о браке и семье РСФСР. Томск, 1970.
Данный тезис подтверждается указанием в Определениях Конституционного Суда РФ от 15 мая 2012 г. N 880-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы граждан Ч.П. и Ч.Ю. на нарушение их конституционных прав положениями пункта 4 статьи 51 Семейного кодекса Российской Федерации и пункта 5 статьи 16 Федерального закона "Об актах гражданского состояния" <8> и от 27 сентября 2018 г. N 2318-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы граждан С.Д. и С.Т. на нарушение их конституционных прав пунктом 4 статьи 51, пунктом 3 статьи 52 Семейного кодекса Российской Федерации, пунктом 5 статьи 16 Федерального закона "Об актах гражданского состояния", частью 9 статьи 55 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" <9> на то, что модель правового регулирования (определения материнства по факту рождения ребенка), закрепленная в ст. 47 СК РФ, не является единственно возможной с точки зрения надлежащей защиты таких гарантируемых Конституцией РФ ценностей, как семья, материнство и детство.
--------------------------------
<8>
<9>
Следует обратить внимание на то, что даже в отношениях суррогатного материнства, учитывая, что генетические родители могут быть признаны родителями ребенка только с согласия суррогатной матери, приоритет ее прав как женщины, выносившей и родившей ребенка, не безусловен, на что, в частности, указывается в Постановлении Пленума ВС РФ от 16 мая 2017 г. N 16 "О применении судами законодательства при рассмотрении дел, связанных с установлением происхождения детей" <10> (далее - Постановление Пленума ВС РФ N 16). Судам предписано иметь в виду, что в случае, если суррогатная мать отказалась дать согласие на запись родителями иных лиц - потенциальных родителей, то данное обстоятельство не может служить безусловным основанием для отказа в удовлетворении иска этих лиц о признании их родителями ребенка и передаче им ребенка на воспитание.
--------------------------------
<10> Бюллетень Верховного Суда РФ. 2017. N 7.
Кроме того, на уровне закона также установлена возможность исключений из действия указанной презумпции. Акт рождения женщиной ребенка не всегда влечет возникновение у нее материнства юридически, поскольку в п. 4 ст. 51 СК РФ закреплено, что лица, состоящие в браке и давшие свое согласие в письменной форме на применение метода искусственного оплодотворения или на имплантацию эмбриона, в случае рождения у них ребенка в результате применения этих методов записываются его родителями в книге записей рождений. При этом методы искусственного оплодотворения или имплантации эмбриона относятся к вспомогательным репродуктивным технологиям, что также следует из Постановления Пленума ВС РФ N 16.
Следует уточнить, что право на применение вспомогательных репродуктивных технологий в соответствии с п. 3 ст. 55 Федерального закона от 21 ноября 2011 г. N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" <11> (далее - Закон об основах здоровья) имеют мужчина и женщина, как состоящие, так и не состоящие в браке, при наличии обоюдного информированного добровольного согласия на медицинское вмешательство. При этом, согласно п. 1 той же статьи, вспомогательные репродуктивные технологии представляют собой методы лечения бесплодия, при применении которых отдельные или все этапы зачатия и раннего развития эмбрионов осуществляются вне материнского организма (в том числе с использованием донорских и (или) криоконсервированных половых клеток, тканей репродуктивных органов и эмбрионов), а также суррогатное материнство.
--------------------------------
<11> СЗ РФ. 2011. N 48. Ст. 6724.
Как верно отмечается учеными, из толкования вышеприведенных положений, а также содержащихся в п. 4 ст. 51 СК РФ следует, что родительство "может быть как биологически и генетически совпадающим, так и раздельным", в частности, "при отсутствии согласия суррогатной матери генетические родители попадают в статус фактических" <12>.
--------------------------------
<12> Комиссарова Е.Г. Доктрина непосредственного (фактического) родительства в российском и зарубежном семейном праве // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2022. N 2. С. 208 - 238.
Следовательно, в соответствии с законодательством рождение ребенка не относится к единственному юридическому факту, с которым связано признание женщины в качестве матери ребенка, а в п. 1 ст. 48 СК РФ закреплена лишь презумпция материнства женщины, родившей ребенка, которая может быть опровергнута в конкретном споре об установлении материнства в отношении конкретных лиц, в том числе и в случае вынашивания ребенка в результате медицинской ошибки женщиной, не являющейся его генетической матерью, в отсутствие договора о суррогатном материнстве.
Ученые считают, что подход, при котором материнство юридически связано с фактом рождения, сложился исторически. В основе такого правила "лежал аргумент идентифицируемости, согласно которому идентифицировать беременную мать легче, чем поставщиков репродуктивного материала". Отмечается также, что идея "врожденного подхода" была поддержана Советом Европы, указавшим на то, что материнство должно определяться фактом рождения, а не генетикой (происхождением яйцеклетки)" <13>. Отечественными исследователями предложено обоснование этого подхода исходя из "наилучших интересов ребенка" <14>.
--------------------------------
<13> Там же.
<14> Момотов В.В. Биоэтика в контексте законодательства и правоприменения (суррогатное материнство) // Lex russica. 2019. N 1. С. 29 - 39.
Конвенция о правах ребенка, ратифицированная Постановлением ВС СССР от 13 июня 1990 г. N 1559-1 <15>, устанавливает, что ребенок имеет право на семейные связи, и лишение их квалифицируется как лишение ребенка своей индивидуальности.
--------------------------------
<15> Сборник международных договоров СССР. Вып. XLVI. 1993.
Конечно, вопрос определения категории "семейные связи" и субъектов семейного воспитания является с точки зрения закона неопределенным, внутреннее наполнение данных понятий становится делом судейской дискреции <16>, но очевидно, что понятие семейных связей наполняется не только отношениями родителей и детей, но и отношениями детей с бабушками, дедушками, братьями, сестрами и т.д.
--------------------------------
<16> Комиссарова Е.Г., Краснова Т.В. Право ребенка на семейное воспитание: регулятивный аспект // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2019. N 4. С. 672 - 697.
Статья 54 СК РФ, в свою очередь, закрепляет право ребенка жить и воспитываться в семье, право знать своих родителей, за исключением случаев, когда это противоречит его интересам.
Данные положения в целях сохранения ребенком своей индивидуальности должны быть распространены и на отношения генетических родителей и ребенка в случае, когда ребенок был выношен и рожден другой женщиной при отсутствии волеизъявления генетических родителей на донорство биологического материала, а также в отсутствие отношений суррогатного материнства и специального правового регулирования.
Как известно, отношения в семье основаны на духовности, любви, заботе и уважении. Но в каждой семье они строятся по индивидуальной модели, основанной на личностных качествах всех членов семьи (не только родителей, но и самого ребенка, бабушек, дедушек и др.).
Исследования в области психогенетики показывают, что целый ряд характеристик детско-родительских отношений находятся под существенным влиянием генетических факторов, общность этиологии детских отношений с матерью и с отцом в значительной мере объясняется генетическими факторами <17>. Можно увидеть информацию <18> о результатах проведенных исследований, показывающих, что генетические влияния на академические достижения в основных школьных предметах частично совпадают с генетическими влияниями не только на интеллект, но и на целый ряд других характеристик, таких как самооценка, личность, психопатология, поведенческие проблемы, здоровье, психологическое благополучие и даже восприятие семейной и школьной среды. Представляется, что факт взаимосвязи генетических факторов и формирования детско-родительских отношений должен учитываться при разрешении спора о материнстве в рассматриваемых обстоятельствах.
--------------------------------
<17> Барский Ф.И., Воронин И.А., Лобаскова М.М. и др. Генетические и средовые вклады в индивидуальные различия детско-родительских отношений у подростков (на материале самоотчетов детей и родителей) // Теоретическая и экспериментальная психология. 2015. Т. 8. N 3. С. 39 - 57; Новгородова Ю.О., Мухордова О.Е., Сивакова В.Г. и др. Генетические и средовые факторы в формировании индивидуальных особенностей темперамента у детей младшего школьного возраста // Теоретическая и экспериментальная психология. 2010. Т. 3. N 4. С. 5 - 19 и др.
<18> Krapohl E., Rimfeld K., Shakeshaft N.G. et al. The high heri-tability of educational achievement reflects many genetically influenced traits, not just intelligence // PNAS. 2014. Цит. по: Геномика поведения: детское развитие и образование / Под ред. С.Б. Малых, Ю.В. Ковас, Д.А. Гайсиной. Томск: Изд. дом. Томского государственного университета, 2016.
Необходимо также отметить, что в Обзоре судебной практики Верховного Суда РФ N 3 (2018) в п. 60 также отмечено, что право знать своих предков является важнейшим аспектом идентичности личности.
Кроме того, очевидно, что в том случае, если у ребенка, рожденного генетически чужой ему женщиной, появятся наследственные заболевания, лечение которых невозможно без трансплантации органов, совпадающих по генотипу (например, костного мозга), то он будет лишен права на жизнь, ведь воспитывающие его лица не являются теми, кто может быть донорами.
Конечно, аргумент наилучших интересов не имеет универсального характера, поскольку интересы ребенка могут быть разными и, очевидно, состоят не только в том, чтобы в принципе иметь родителей. Если генетическая мать и женщина, родившая ребенка, не намерены отказываться от своих претензий, то применение общего правила определения матери по факту рождения может повлечь, например, нарушения интереса ребенка в том, чтобы знать не только генетическую мать, но и другого своего родителя - отца (п. 2 ст. 54 СК РФ). Именно поэтому, думается, толкуя положения о суррогатном материнстве, Верховный Суд РФ в п. 31 Постановления Пленума ВС РФ N 16 отметил, что "если суррогатная мать отказалась дать согласие на запись родителями указанных выше лиц (потенциальных родителей), то данное обстоятельство не может служить безусловным основанием для отказа в удовлетворении иска этих лиц о признании их родителями ребенка и передаче им ребенка на воспитание".
Таким образом, признание приоритета материнских прав генетической матери при отсутствии отношений суррогатного материнства (а иногда - и при наличии таковых), а также при отсутствии волеизъявления на донорство биологического материала, представляется в интересах ребенка, учитывая его право знать своих родителей, право на воспитание в семье, права на семейные связи и индивидуальность.
При разрешении спора в рассматриваемой ситуации представляется целесообразным также учитывать интересы генетической матери и в целом исходить из правовых целей участников сложившихся отношений.
Поскольку обязательственные отношения между участниками спора отсутствуют, необходимо определить, какие цели они преследовали, вступая в договорные взаимоотношения с медицинской организацией.
В соответствии со ст. 55 Закона об охране здоровья вспомогательные репродуктивные технологии представляют собой методы лечения бесплодия, при применении которых отдельные или все этапы зачатия и раннего развития эмбрионов осуществляются вне материнского организма (в том числе с использованием донорских и (или) криоконсервированных половых клеток, тканей репродуктивных органов и эмбрионов), а также суррогатное материнство.
Приказ Минздрава России от 31 июля 2020 г. N 803н "О порядке использования вспомогательных репродуктивных технологий, противопоказаниях и ограничениях к их применению" <19> обозначает соответствующую деятельность медицинской организации как оказание медицинской помощи.
--------------------------------
<19>
Очевидно, что с точки зрения общепризнанной классификации гражданско-правовых договоров каждой из женщин был заключен договор оказания медицинских услуг по лечению бесплодия методом экстракорпорального оплодотворения.
Однако с точки зрения социальных и правовых интересов обе женщины были нацелены не на сам процесс лечения, а на его результат - рождение женщиной генетически родного ребенка, генетическим отцом которого является ее муж, с последующим помещением ребенка на воспитание в семью генетических и одновременно биологических родителей. При этом очевидно, что вынашивание ребенка самоцелью в данных отношениях не является. Если говорить в целом о социальной цели, достижение которой планировалось генетическими матерью и отцом ребенка, - это создание семьи с участием ребенка на основе генетического родства всех ее членов.
В силу медицинской ошибки (т.е. в силу некачественного оказания медицинских услуг) и при отсутствии недобросовестного ее поведения генетическая мать ребенка не смогла его выносить и родить, но правовой интерес ее, правовая цель вступления ее в соответствующие правоотношения с медицинской организацией может быть достигнута. В случае признания ее матерью ребенка он будет передан на воспитание в семью генетических родителей.
Правовой интерес женщины, выносившей и родившей ребенка, при вступлении в правоотношения с медицинской организацией не состоял в рождении и помещении в ее семью ребенка, не являющегося генетически родным ей и ее мужу. Признание ее матерью ребенка не будет соответствовать тому правовому результату, который являлся целью заключения договора оказания медицинских услуг.
В правовой доктрине, как в сфере общей теории права, так в области цивилистики и науки гражданского процессуального права, представлен подход (небесспорный) к правовому интересу как самостоятельному объекту реализации и защиты. В рамках данного подхода проводятся также исследования относительно возможности применения к защите правового интереса способов защиты гражданских прав, закрепленных в ст. 12 ГК РФ <20>.
--------------------------------
<20> Юрченко О.О. Право на защиту и способы защиты охраняемого законом интереса в гражданском праве: Монография. Тверь, 2004; Субочев В.В. Законные интересы в механизме правового регулирования. М., 2007; Малько А.В., Субочев В.В. Законные интересы как правовая категория. СПб., 2004; Бурмистрова С.А. Правовой интерес как отдельная правовая возможность: механизм защиты в цивилистическом процессе // Журнал российского права. 2020. N 6. С. 134 - 147 и др.
В правовой доктрине представлена следующая стадийность реализации правового интереса:
1-я стадия - интерес имеет идеальное (психологическое) существование, вид сформировавшегося побуждения, не проявившегося вовне в виде поведения по реализации интереса (нарушение интереса на данной стадии маловероятно);
2-я стадия - заинтересованное лицо демонстрирует попытки поведения, направленного на реализацию интереса, которые не приводят к искомому результату ввиду отсутствия необходимых условий - совокупности юридических фактов, способных породить желаемое правоотношение, в котором интерес может быть реализован;
3-я стадия - условия для реализации интереса имеются, но из поведения определенных лиц исходят препятствия для реализации интереса заинтересованным лицом - оспаривание, реальная угроза нарушения, продолжающееся нарушение, прекратившееся нарушение, оставившее отрицательные последствия <21>.
--------------------------------
<21> Малько А.В., Субочев В.В. Указ. соч.; Бурмистрова С.А. Правовой интерес как отдельная правовая возможность: механизм защиты в цивилистическом процессе // Журнал российского права. 2020. N 6. С. 134 - 147; Бурмистрова С.А. Создание условий для реализации правовых интересов как способ их защиты // Журнал российского права. 2018. N 3. С. 17 - 27.
В убедительной степени учеными-правоведами обосновывается вывод о возможности защиты правового интереса как минимум на третьей стадии его реализации исходя из представленной стадийности.
Таким образом, в рассматриваемой ситуации признание материнства за генетической матерью будет означать защиту со стороны государства ее правовых интересов, основанных на договоре оказания медицинских услуг. При этом нарушения прав и законных интересов, основанные на договоре оказания медицинских услуг, женщины, выносившей и родившей ребенка, не будет.
Представляется, что такой вывод согласуется с конституционным принципом государственной поддержки и защиты семьи, материнства, отцовства и детства, закрепленным в ч. 2 ст. 7, ч. 1 ст. 38 Конституции РФ.
Конечно, необходимо оговориться, что все участники спорных отношений имеют также возможность защищать свои субъективные права, нарушенные ненадлежащим исполнением договора и некачественным оказанием медицинских услуг, но данный вопрос выходит за рамки поставленного вопроса.
Применительно к вопросу интересов женщины, выносившей и родившей ребенка, можно также отметить, что в п. 5 ст. 55 Закона об основах здоровья указано, что граждане имеют право на криоконсервацию и хранение своих половых клеток, тканей репродуктивных органов и эмбрионов за счет личных средств и иных средств, предусмотренных законодательством Российской Федерации. Соответственно, можно заключить, что законодатель различает донорские эмбрионы и эмбрионы, подвергшиеся криоконсервации и хранению, которые являются для граждан своими.
При этом применение вспомогательных репродуктивных технологий означает, что в ходе применения таких технологий используется как донорский, так и собственный материал лиц, получающих лечение от бесплодия. И если донорский материал не использовался, следовательно, должен был применяться материал, полученный именно от тех лиц, которые лечатся от бесплодия.
Если вследствие врачебной ошибки женщина получает чужие эмбрионы, то она, очевидно, добросовестно заблуждаясь о своем положении, осуществляет вынашивание чужого плода.
Несмотря на возможность оспаривания материнства, в законодательстве отсутствуют правила о его установлении в ситуации, когда женщина по причине врачебной ошибки вынашивала и родила генетически чужого ребенка, добросовестно заблуждаясь, кроме прочего, о своем юридическом положении. Поэтому, очевидно, следует руководствоваться общими правилами относительно соотношения интересов родителей и детей как субъектов семейного права. Необходимо отметить, что в юридической литературе убедительно высказывается точка зрения о том, что в целом при искусственной репродукции в основе возникновения родительского правоотношения лежит воля лица на приобретение родительских прав и обязанностей в отношении ребенка <22>.
--------------------------------
<22> Белова Д.А. Согласие на применение метода искусственной репродукции и его правовое значение для установления происхождения ребенка // Lex russica. 2020. Т. 73. N 8. С. 23.
Если говорить о социальной цели вступления в договорные отношения с медицинской организацией генетической матери, то речь идет об удовлетворении интереса в родительстве, которое, как отмечается учеными в области социальной философии, по своей значимости и функциональной определенности на современном этапе развития общества выходит за рамки семейных отношений и становится подсистемой общества <23>.
--------------------------------
<23> Исаков А.В. Родительство как ценность в современном российском обществе: Дис. ... канд. филос. наук. Чита, 2016. С. 7.
Необходимость принятия во внимание данных интересов генетической матери стала очевидна при применении законодательных положений о суррогатном материнстве. Ученые пришли к выводу о том, что "в случае использования вспомогательных репродуктивных технологий для создания генетически чужого ребенка вышеуказанная цель не реализуется, речь идет о рождении ребенка "по заказу", которое в перспективе создает конкуренцию институту усыновления. В этой связи стоит напомнить, что для целей реализации родительского потенциала в отношении генетически чужих детей предусмотрен институт усыновления (удочерения), а не их создание "по заказу" в медицинских учреждениях" <24>.
--------------------------------
<24> Алейникова В.В. Актуальные вопросы правоприменительной практики в сфере вспомогательных репродуктивных технологий // Закон. 2022. N 6. С. 126 – 138.
Следует оговориться, что в случае рождения генетически чужих детей женщиной, которая не являлась суррогатной матерью, не применяются правила об усыновлении. Поэтому, например, положение о тайне усыновления, обеспечивающее развитие стабильных детско-родительских отношений, не гарантировано.
В правовой доктрине обращается внимание на то, что "требование об обязательном наличии генетической связи между ребенком и потенциальными родителями либо одинокой женщиной в совокупности с запретом донорства яйцеклетки суррогатной матерью (п. 10 ст. 55 Закона об охране здоровья) представляется чрезвычайно важным с точки зрения установления происхождения ребенка. Тем самым фактически утверждается состояние кровного родства между потенциальными родителями (потенциальной матерью) и ребенком, косвенно подчеркивается приоритетная роль потенциальных родителей, а не женщины, вынашивающей плод" <25>.
--------------------------------
<25> Там же.
Из сказанного следует, что при признании материнства интересы генетической матери не только должны приниматься во внимание наряду с интересами ребенка, но и являются приоритетными в определенных обстоятельствах.
Необходимо также отметить, что в п. 1 ст. 52 СК РФ закреплено, что запись родителей в книге записей рождений может быть оспорена только в судебном порядке по требованию лица, записанного в качестве отца или матери ребенка, либо лица, фактически являющегося отцом или матерью ребенка, а также самого ребенка по достижении им совершеннолетия, опекуна (попечителя) ребенка, опекуна родителя, признанного судом недееспособным.
Конституционный Суд РФ в вышеназванном Определении от 27 сентября 2018 г. N 2318-О особо подчеркнул тот факт, что "генетические родители - это не просто доноры, давшие свой генетический материал для искусственного оплодотворения, а фактические родители", которые "должны иметь возможность оспаривать запись в книге записей рождений о суррогатной матери как матери рожденного ею ребенка, требуя исключения данных сведений с внесением в эту книгу записи о себе как о родителях ребенка".
Кроме того, в п. 20 Постановления Пленума ВС РФ N 16 уточнено, что для разъяснения вопросов, связанных с происхождением ребенка, суд вправе с учетом мнения сторон и обстоятельств по делу назначить экспертизу, в том числе и молекулярно-генетическую, позволяющую установить отцовство (как и материнство!) с высокой степенью точности.
Из всего сказанного выше следует, что, во-первых, в случае, если при применении метода экстракорпорального оплодотворения в результате медицинской ошибки (перенос эмбриона другой женщине) ребенок был выношен и рожден другой женщиной, при отсутствии отношений суррогатного материнства, а также при отсутствии разрешения на донорство биологического материала, суды не могут отказать генетической матери ребенка в требовании о назначении генетической экспертизы. Во-вторых, в случае, а также если генетическая мать предприняла усилия для того, чтобы ребенок был зачат (с помощью репродуктивных технологий), знает о своем генетическом родстве с ребенком, активно выражает свою волю к тому, чтобы быть матерью, она должна быть признана матерью фактически и юридически. Очевидно, что в противном случае возникает нарушение не только права ребенка на то, чтобы знать своих родителей, на стабильное развитие, но и потенциально - само его право на жизнь!
В качестве эпилога.
Рассмотренная с точки зрения действующего законодательства и правовой доктрины ситуация ставит очень важные вопросы в области правоприменения, которые могут возникнуть при оставлении ребенка в семье людей, не являющихся его генетическими родителями. Как минимум очевидны следующие вопросы.
1. Повлечет ли ответственность по ст. 155 УК РФ раскрытие, в том числе и доведение в будущем до сведения самого ребенка информации о его генетических родителях? Насколько в этом случае можно будет говорить о разглашении тайны усыновления?
2. Будет ли правомерно в случае выявления у ребенка заболевания, требующего установить его наследственность (генетическую обусловленность), раскрытие информации о его генетических родителях?
3. Наконец, что делать при возникновении ситуации, когда жизнь ребенка напрямую зависит от решения вопроса о возможности раскрытия информации о его генетических родителях? Например, в случае, если его состояние здоровья потребует родственной трансплантации?
