К вопросу о запрете на участие в управлении деятельностью хозяйственного общества лица, признанного банкротом
Статья посвящена некоторым проблемным вопросам, связанным с законодательным запретом на участие в управлении деятельностью хозяйственного общества лица, признанного банкротом. Представлен авторский подход к установлению запрета на участие в управлении деятельностью хозяйственного общества в отношении обанкротившихся граждан по критерию их добросовестности. Обращается внимание на отсутствие законодательного правила, регламентирующего осуществление банкротом принадлежащих ему корпоративных прав как участнику хозяйственного общества. Автором предложены пути решения вопроса исключения банкрота из хозяйственного общества в связи с неисполнением им обязанности по принятию корпоративных решений.
Ключевые слова: банкрот, несостоятельность, запрет, ограничение, управление деятельностью хозяйственного общества, корпоративные права, доверительное управление.
The article is devoted to some problematic issues related to the legal prohibition of participation in the management of a business company by a bankrupt person. The author's approach to the establishment of a ban on participation in the management of the activities of a business company in relation to bankrupt citizens according to the criterion of their integrity is presented. Attention is drawn to the absence of a legislative rule governing the exercise by a bankrupt of his corporate rights as a participant in a business company. The author suggests ways to resolve the issue of excluding a bankrupt from a business entity in connection with his failure to fulfill the obligation to make corporate decisions.
Key words: bankruptcy, insolvency, prohibition, restriction, management of the business company, corporate rights, trust management.
Вопрос о запрете на участие в управлении деятельностью хозяйственного общества лица, признанного банкротом, является одним из наиболее спорных и неоднозначных с точки зрения его решения, а также правоприменения и может быть охарактеризован как один из самых актуальных в юридической литературе в связи с тем, что порождает массу неразрешенных доктринальных проблем, правовых коллизий и пробелов правового регулирования, создающих определенные сложности в процессе правоприменительной деятельности. Установленный п. 3 ст. 213.30 Федерального закона от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ (ред. от 26.12.2024) "О несостоятельности (банкротстве)" <1> (далее - Закон о банкротстве) запрет на управление деятельностью хозяйственного общества в течение трех лет с даты завершения в отношении гражданина процедуры реализации имущества или прекращения производства по делу о банкротстве пронизывает всю систему российского корпоративного права, оказывает влияние на ее ключевые элементы, непосредственно затрагивая сферы корпоративного управления, корпоративного контроля, правового статуса участников корпорации и др.
--------------------------------
<1> СЗ РФ. 2002. N 43. Ст. 4190.
Рассуждая о целесообразности законодательного установления данного запрета, можем отметить, что замысел законодателя связан с необходимостью обеспечения стабильности функционирования и развития хозяйственного общества, а также защиты интересов его участников и кредиторов. Введение такого запрета обусловливается и тем фактором, что банкротство физического лица нередко ставит под сомнение его деловую репутацию, компетентность и способность принимать взвешенные решения, что может негативно отразиться на управлении хозяйственным обществом и стать причиной его возможных убытков либо банкротства. Как справедливо отмечает С.А. Слесарев, логика законодателя при установлении банкроту запрета на участие в управлении хозяйственным обществом сводится к тому, что "если человек не может разобраться со своей жизнью и своими долгами, распланировать личный бюджет и управлять домашним хозяйством, то как ему можно доверять управление юридическим лицом?" <2>. Следует признать, что подобное мнение не лишено смысла, в силу того что одной из целей введения п. 3 ст. 213.30 Закона о банкротстве является превенция допущения к управлению делами хозяйственных обществ лиц, проявивших неосмотрительность при участии в гражданском обороте и неспособность в эффективном управлении своими финансовыми активами, которые привели их к собственной финансовой несостоятельности (банкротству). Такой подход способствует формированию более ответственного и благонадежного руководства, способного наиболее грамотно принимать корпоративные решения, способствующие росту чистой прибыли и капитализации хозяйственного общества.
--------------------------------
<2> Слесарев С. Карающий меч закона, или Забыть о долгах? // Трудовое право. 2015. N 12. С. 59.
Между тем следует отметить, что по данному вопросу существует и противоположная позиция, сторонники которой считают, что установленный запрет не реализует заявленных при его введении целей и, более того, нарушает права обанкротившихся лиц. Так, например, В.И. Григорьев отмечает, что само по себе банкротство физического лица не должно гарантированно лишать его возможности "управлять юридическими лицами, поскольку это ограничивает правовые возможности должника начать новую экономическую жизнь и заново включиться в гражданский оборот" <3>, поэтому абсолютизация данного запрета избыточна.
--------------------------------
<3> Григорьев В. Постбанкротные ограничения прав граждан: оставить нельзя отменить // Цивилистика. 2021. Т. 2. N 5. С. 170.
На наш взгляд, запрет на управление деятельностью хозяйственного общества лицом, признанным банкротом, должен наступать лишь вследствие доказанности совершения им недобросовестных и незаконных действий, выявленных при ведении дела о несостоятельности. В иных же случаях банкротство физического лица в силу объективных экономических факторов, недобросовестных действий контрагентов, форс-мажоров и иных причин, не связанных с недобросовестностью и незаконностью действий последнего, не должно приводить к установлению запрета, предусмотренного п. 3 ст. 213.30 Закона о банкротстве.
Однако в настоящий момент Закон о банкротстве не устанавливает различий в части применения запрета на управление деятельностью хозяйственного общества, установленного п. 3 ст. 213.30 Закона о банкротстве в отношении добросовестного либо недобросовестного гражданина-банкрота, в то время как в некоторых зарубежных странах такая дифференциация существует. Так, например, в законодательстве Англии предусмотрено правило, согласно которому в случае выявления недобросовестности и неразумности в действиях обанкротившегося гражданина "официальный управляющий может обратиться в суд за приказом об ограничениях для банкрота, действующим от 2 до 15 лет" <4>.
--------------------------------
<4> Insolvency Act. Schedule 4A, art. 4.
В этой связи следует констатировать тот факт, что на сегодняшний день в Законе о банкротстве установлен безусловный запрет на управление делами хозяйственного общества обанкротившимся лицом, независимо от причины его банкротства. Подобная позиция законодателя, на наш взгляд, является несправедливой по отношению к добросовестному банкроту в связи с тем, что сам по себе факт банкротства гражданина не свидетельствует о его недобросовестности <5>, ровно так же как не признается незаконным факт невозможности оплаты кредиторской задолженности, вызванный объективным ухудшением материального состояния должника (Постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 23 декабря 2024 г. N 17АП-12304/2024(1)-АК по делу N А50-21994/2022 <6>, Постановление Арбитражного суда Московского округа от 1 апреля 2024 г. N Ф05-992/2023 по делу N А40-163862/2021) <7>.
--------------------------------
<5> Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 2 (2017) (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 26.04.2017) // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2018. N 6.
<6> Постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 23 декабря 2024 г. N 17АП-12304/2024(1)-АК по делу N А50-21994/2022.
<7> Постановление Арбитражного суда Московского округа от 1 апреля 2024 г. N Ф05-992/2023 по делу N А40-163862/2021.
Кроме того, в таком случае добросовестное лицо-банкрот лишается возможности реабилитироваться, отыскать новый источник дохода, а в случае, например, если такое лицо являлось руководителем организации, то оно и вовсе теряет работу (п. 13 ч. 1 ст. 83 и п. 2 ч. 1 ст. 278 Трудового кодекса РФ (далее - ТК РФ)) <8>, а следовательно, и источник дохода, будучи и так в непростом финансовом положении. Увольнение по вышеуказанным основаниям также грозит и заместителю директора организации, но лишь в том случае, если в локальных актах организации, регулирующих распределение должностных обязанностей заместителей генерального директора (директора), будут установлены функции по управлению обществом (Определение Второго кассационного суда общей юрисдикции от 27 июня 2023 г. по делу N 88-15626/2023) <9>.
--------------------------------
<8> Трудовой кодекс Российской Федерации от 30 декабря 2001 г. N 197-ФЗ (ред. от 13.12.2024) // Собрание законодательства РФ. 2002. N 1 (часть I). Ст. 3.
<9> Определение Второго кассационного суда общей юрисдикции от 27 июня 2023 г. по делу N 88-15626/2023.
Ввиду этого в целях защиты прав и законных интересов обанкротившихся лиц полагаем, что требуется законодательная проработка положения, согласно которому запрет, установленный п. 3 ст. 213.30 Закона о банкротстве, не будет применяться к гражданам, которые были признаны несостоятельными (банкротами) в силу объективных причин, не связанных с неразумностью, недобросовестностью и незаконностью их действий при осуществлении ими своих гражданских прав (п. 5 ст. 10 Гражданского кодекса РФ (далее - ГК РФ)) <10>.
--------------------------------
<10> Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30 ноября 1994 г. N 51-ФЗ (ред. от 08.08.2024, с изм. от 31.10.2024) // СЗ РФ. 1994. N 32. Ст. 3301.
Однако если при ведении дела о несостоятельности будет доказано, что банкротом совершены недобросовестные и незаконные действия (сокрытие своего имущества, воспрепятствование деятельности арбитражного управляющего, отказ от заключения мирового соглашения и т.д.) <11>, то в таком случае в отношении такого лица должен быть установлен запрет на участие в управлении деятельностью хозяйственного общества, предусмотренный п. 3 ст. 213.30 Закона о банкротстве, а также недопустимо освобождение такого гражданина от обязательств (п. 4 ст. 213.28 Закона о банкротстве) (Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 3 июня 2019 г. N 305-ЭС18-26429 по делу N А41-20557/2016) <12>.
--------------------------------
<11> Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 3 (2019) (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 27.11.2019) // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2020. N 4.
<12> Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 3 июня 2019 г. N 305-ЭС18-26429 по делу N А41-20557/2016.
Подобное положение позволит как обезопасить само хозяйственное общество от принятия важных корпоративных решений не компетентными на то лицами, неспособными грамотно решать поставленные перед ними задачи, так и соблюсти интересы обанкротившихся лиц, которые в силу определенных объективных причин, не связанных с недобросовестностью и неразумностью их действий, были вынуждены пройти процедуру банкротства, которая впоследствии повлекла за собой установление определенных запретов, делающих недоступной для них деятельность по управлению хозяйственным обществом, которая могла бы принести им доход и "спасти" их финансовое положение.
Запрет на участие в управлении деятельностью хозяйственного общества имеет и иные грани проблематики, помимо указанных выше. Так, стоит обратить внимание на то, что до сих пор законодателем не выработаны и не закреплены правила, регламентирующие осуществление банкротом принадлежащих ему организационно-управленческих и иных корпоративных прав, вытекающих из принадлежащих банкроту акций (долей) в уставном капитале. Как обращает внимание ФНС России, финансовая несостоятельность гражданина не лишает его права на приобретение (сохранение) статуса участника общества <13>, но при этом он ограничивается в принятии решений и замещении должности руководителя общества (п. 3 ст. 213.30 Закона о банкротстве), что также подтверждается и судебной практикой (Постановление Первого арбитражного апелляционного суда от 21 апреля 2021 г. N 01АП-284/2017 по делу N А79-6522/2016, Постановление Седьмого арбитражного апелляционного суда от 20 июня 2017 г. N 07АП-3457/2017 по делу N А45-24664/2016) <14>.
--------------------------------
<13> Официальный сайт ФНС.
Однако такая ситуация, на наш взгляд, является весьма противоречивой, в связи с чем возникает вопрос: если лицо-банкрот не лишено возможности быть участником хозяйственного общества и, следовательно, может иметь определенный перечень корпоративных прав, к числу которых относится и право на участие в управлении деятельностью хозяйственного общества, то каким образом оно может быть реализовано, если Законом о банкротстве установлен запрет на его реализацию? Как указывает Ю.С. Поваров, в таком случае важным является "момент определения фигуры лица, способного "заменить" на собрании гражданина, признанного банкротом, и юридических оснований такой "замены" <15>, то есть важно понять, кто на время действия запрета, установленного ст. 213.30 Закона о банкротстве, правомочен вместо гражданина-банкрота осуществлять принадлежащие ему корпоративные права, например принимать участие в общем собрании хозяйственного общества. Сказанное подтверждается решениями судебных органов. Как показывает анализ сложившейся судебной практики относительно выбора юридического основания "замены" банкрота при осуществлении им корпоративных прав, предусмотренных ст. 65.2 ГК РФ и нормами специального законодательства, у судебных органов существует позиция, согласно которой лицо, признанное банкротом, хотя и не имеет право лично осуществлять принадлежащие ему корпоративные права, однако правомочно реализовать их альтернативным способом, прибегнув к привлечению доверительного управляющего на основании ст. 1012, 1013, 1020 ГК РФ <16> (Постановление Первого арбитражного апелляционного суда от 21 апреля 2021 г. N 01АП-284/2017 по делу N А79-6522/2016, Постановление Одиннадцатого арбитражного апелляционного суда от 23 сентября 2019 г. N 11АП-13044/2019 по делу N А72-3483/2019, Постановление Седьмого арбитражного апелляционного суда от 20 июня 2017 г. N 07АП-3457/2017 по делу N А45-24664/2016) <17>.
--------------------------------
<15> Поваров Ю.С. Вопросы реализации гражданином-банкротом прав участника юридического лица // Право и экономика. 2018. N 10 (368). С. 68.
<16> Гражданский кодекс Российской Федерации (часть вторая) от 26 января 1996 г. N 14-ФЗ (ред. от 24.07.2023) (с изм. и доп., вступ. в силу с 12.09.2023) // СЗ РФ. 1996. N 5. Ст. 410.
<17>
На первый взгляд договорная конструкция доверительного управления принадлежащими обанкротившемуся лицу акциями (долями) в уставном капитале способна полностью разрешить сложившуюся проблему отсутствия законодательного закрепления механизма реализации корпоративных прав, принадлежащих обанкротившемуся лицу в период действия запрета, установленного Законом о банкротстве, однако это не так. Стоит представить ситуацию, при которой банкрот не может прибегнуть к услугам доверительного управляющего по причине значительной стоимости его услуг (ст. 1016 ГК РФ), оплата которых еще больше усугубит и без того тяжелое финансовое положение последнего, либо банкрот не хочет передавать принадлежащие ему акции (доли) в уставном капитале в доверительное управление, а законодательство не обязывает его к этому.
Сказанное приводит к вопросу о том, какие последствия повлечет за собой нежелание (отказ) банкрота по какой-либо из вышеперечисленных или другой причине передавать в доверительное управление принадлежащие ему акции (доли) в уставном капитале? Могут ли исключить банкрота из общества в связи с неисполнением им обязанности по принятию корпоративных решений? Стоит отметить, что специальным законодательством России, регулирующим деятельность многих коммерческих и некоммерческих организаций, предусматривается механизм исключения участников в связи с неисполнением ими обязанности по принятию корпоративных решений. Например, такая возможность закреплена в ст. 10 Федерального закона от 8 февраля 1998 г. N 14-ФЗ (ред. от 08.08.2024) "Об обществах с ограниченной ответственность" <18> (далее - Закон об ООО), а для исключения из акционерного общества (далее - АО) "по аналогии применяется регулирование исключения участника из ООО" <19>. Вышеуказанная норма позволяет исключить участника из общества в том случае, если он грубо нарушает свои обязанности либо своими действиями (бездействием) затрудняет деятельность общества или делает ее невозможной. Кроме того, к подобного рода основаниям для исключения участника из хозяйственного общества относится неучастие в принятии решений, без которых общество не может продолжать свою деятельность, к числу которых, согласно п. 34 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой ГК РФ", относятся "решения о назначении единоличного исполнительного органа или членов совета директоров, о внесении изменений в устав, если они являются необходимыми и др." <20>. Более того, следует помнить, что существуют такие вопросы, решения по которым принимаются единогласно всеми участниками общества (подп. 11 п. 2 ст. 33 Закона об ООО, п. 3 ст. 9 Федерального закона от 26 декабря 1995 г. N 208-ФЗ (ред. от 30.11.2024) "Об акционерных обществах" <21> и др.). Таким образом, если лицо, признанное банкротом, в силу установленного в отношении него запрета, предусмотренного п. 3 ст. 213.30 Закона о банкротстве, в течение долгого времени (3 года) в силу объективных причин не сможет принимать участие в принятии решений, без которых хозяйственное общество будет не способно продолжать свою деятельность, а также не будет участвовать в принятии решений, требующих единогласного одобрения всех участников, то возникнет риск исключения его из общества по вышеуказанным основаниям.
--------------------------------
<18> СЗ РФ. 1998. N 7. Ст. 785.
<19> Краецкая Е. Исключение акционера из общества // Юридический справочник руководителя. 2023. N 1. С. 69.
<20> Российская газета. 2015. 30 июня.
<21> СЗ РФ. 1996. N 1. Ст. 1.
Законодательство в настоящий момент никак не защищает права лица, признанного банкротом, которому фактически принадлежат корпоративные права на участие в принятии корпоративных решений, вытекающие из принадлежащих ему акций (долей) в уставном капитале хозяйственного общества, но в то же время у которого отсутствует возможность их реализации, в связи с установленным запретом, предусмотренным п. 3 ст. 213.30 Закона о банкротстве. В то время как другим участникам хозяйственного общества, в котором лицо, признанное банкротом, владеет акциями (долей) в уставном капитале, на законодательном уровне (ст. 10 Закона об ООО и др.) предоставляется право исключения лишенного возможности реализации своих корпоративных прав банкрота из хозяйственного общества по причине неисполнения им обязанности по участию в принятии корпоративных решений.
В целях разрешения данной проблемы нами предлагается разработка законодательного положения, согласно которому по отношению к лицу, признанному банкротом, сохранится запрет на участие в управлении юридическим лицом, предусмотренный п. 3 ст. 213.30 Закона о банкротстве, однако из него будет сделано исключение, согласно которому такое лицо без помощи доверительного управляющего сможет самостоятельно принимать участие в управлении делами юридического лица по вопросам, требующим единогласного одобрения всех участников (установлены специальным законодательством), либо вопросам, без принятия которых работа хозяйственного общества будет заблокирована или существенно затруднена.
При таком условии участия в управлении деятельностью хозяйственного общества лицо, признанное банкротом, не сможет кардинально влиять на принятие внутрикорпоративных решений, но в то же время будет исключена ситуация, при которой деятельность юридического лица будет фактически заблокирована, а в отношении лица, в результате действий (бездействия) которого произошла такая блокировка, будет инициирована процедура исключения из списка участников.
